Смысл жизни

               

                Вика аккуратно закрыла дверь квартиры. Перед глазами всё плыло. Тело и душа замерли в оцепенении. Услышанное - было катастрофой, всемирным бедствием, чумой! Ключи от квартиры выскользнули из онемевшей руки и упали на бетонный пол. Прозрачный красный пластмассовый брелок в виде сердца треснул. Сердце сжалось от невыносимой боли, во рту пересохло, а на глаза наворачивались слезы. Очнувшись от ступора, она рванулась вниз по лестнице. Рефреном крутилась в голове одна единственная мысль.

                «Бежать! Прочь отсюда!»
 
                Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, Вика бежала к выходу из подъезда. Полы длинного кожаного плаща развевались и подметали ступеньки, тоненькие высокие каблуки, не удерживая равновесия и скорости, всё время подгибались, вывихивая ногу и причиняя боль. Она бежала так, как будто за ней гнался монстр.
Шок сменила пустота и одиночество. В душе всё кипело от ненависти, боли и разочарования. На последнем лестничном повороте, не заметив поднимающегося парня, ударилась об него плечом, чуть не сбив его с ног.
-Аккуратнее, женщина! Куда вы так летите?
- Извините, – небрежно бросила она в ответ и выбежала из подъезда.
Моросил мелкий осенний дождь, лицо кололи холодные капли, напрасно пытаясь облегчить её страдания. Она глубоко вдохнула тяжелый, влажный, холодный октябрьский воздух в надежде, что он заморозит щемящую боль её сердца. Теперь можно было выпустить на волю все эмоции, сдерживаемые всё это время, и никто не заметит слез на лице. Хотелось стать посредине двора и что есть мочи закричать. Обозвать его всякими матерными словами, закатить истерику, опозорить на весь двор. Но Вика ненавидела плакать или ругаться на людях, и тем более понимала, что, опозорив его, она подвергнет сомнению и свою репутацию.
Мигнув фарами, пиликнула отключаемая сигнализация её новенького спортивного Порша. Машина сорвалась с места, понеслась прочь от этого дома, разбрызгивая грязь на прохожих.
- Надо бежать, бежать, бежать. Как он мог! Гаденыш! Мерзавец! Я сделала для него всё, а он! Прочь из города, прочь от него, прочь от судьбы! Какая же я все-таки дура! Дура, что влюбилась в него, дура, что поверила… Он гаденыш, маленький гаденыш, только вылупившийся, но уже имеющий способность жалить. Брал пищу из моих рук и так со мной поступил. Я из него сделала человека! Дала путёвку в жизнь, а он… Я ненавижу его! Не-на-ви-жу!!! – Вика зарыдала в голос и что есть мочи несколько раз ударила кулаками по рулю. Сработал клаксон, спугнув спешащих куда-то пешеходов, пытавшихся перебежать дорогу в неположенном месте.
- Мне осталось только сбить пару-тройку бабушек или школьников и сесть в тюрьму, – сердилась Вика, не замечая, что несется по городу на запрещенной скорости, игнорируя светофоры и правила движения.
Ей было не до этого, в голове крутились одни и те же слова, фразы друг за другом, как карусель.
- Врал мне, что любит, а сам… - пытаясь сморгнуть слезы с длинных накрашенных ресниц, Вика посмотрелась в зеркальце. Отражение сильно огорчило её, и новая волна истерики и жалости к себе ворвалась в душу.
В ушах звенел нечаянно подслушанный разговор. Её любимый мужчина, её мальчик Святик ворковал слова любви, но уже другой:
- Ангел мой, я не люблю Вику. Она мне только для материальных благ. Ты же знаешь. И эту квартиру сняла для наших с ней любовных утех. Даёт мне еженедельно приличную сумму в вечно зеленых единицах. Улаживает все мои финансовые и учебные проблемы. Я как сыр в масле. Не хмурься, Ангел мой! Я тебя люблю, киска моя! Иди ко мне, я соскучился.
Вика снова вспоминала, как она открыла своим ключом дверь и услышала приятную тихую музыку. Она хотела сделать любимому сюрприз и пришла без звонка. Хотела поделиться с ним своей радостью, а услышала чужой женский голос из спальни. Онемев, не могла сдвинуться с места и как мазохист слушала о себе всю правду, о которой боялась даже думать.
Классика жанра, скажете вы? В такой ситуации побывали многие? Конечно, но нам, женщинам, кажется, что именно с нами этого не произойдёт, что нас любят больше всех на свете.
- Я так не могу, Святик! – кокетливым голосом возражала гостья. – Сколько мы можем прятаться?
- Ася, все мои слова это просто ложь! Понимаешь?
- Я не верю, ты с ней так воркуешь по телефону!
- Я её альфонс, только и всего. Пока меня это устраивает, я буду терпеть эту избалованную богатством мужа бабу.
- Я хочу серьёзного отношения к себе. Скажи своей престарелой богачке, что у тебя есть еще и я.
- Престарелой? – взорвалась у Вики в мозгу яркой петардой обидное слово, - мне всего лишь 33! – прошипела она гневно, но продолжала стоять тихо и подслушивать.
- Не могу я, любимая! На что мы с тобой будем жить? А так у нас всё есть!
- Ты меня обижаешь. Мой папа тоже плотно на ногах стоит, – капризничала Ася.
- Я не хочу брать у тебя деньги, я хочу их на тебя тратить. Асечка, относись к этому, как к работе.
- Такая работа опасна для здоровья. Как ты с ней спишь, я не понимаю! Я тебя, в конце концов, ревную к ней! – наигранно обиженно сказала девушка.
Святик шутливо зарычал, как рычал всегда с Викой, чтобы развеселить, когда она хандрила. Потом валил на кровать и целовал пока хандра сама собой не проходила. Послышалась какая-то возня, сопение и шорох покрывала. Вика закрыла глаза и представила, что сейчас он делает то же самое с этой Асей. Не помня себя, она выскользнула из квартиры, оставшись не замеченной.
От нахлынувших воспоминаний Вику обдало жаром, появилась вредная, неприятная тошнота. Горько всхлипывая и жалостно попискивая, она надавила педаль акселератора. Дождь припустил, дворники не справлялись с потоком воды, а из-за слез вообще ничего не было видно. О бампер что-то ударилось, Вика нажала на тормоз. Выбежав из машины, увидела под колесами смятый велосипед. Рядом с ним вставал с колен какой-то пьяненький мужичек в старой фуфайке.
- Вы целы? - подбежала к нему Вика в испуге.
- Смотреть надо, куда едешь. Чуть голову не сломал из-за тебя! Велик мне поломала, сука.
Вика, убедившись, что видимых повреждений у мужчины нет, достала из кошелька деньги и сунула их в руки потерпевшему. Когда тот, опомнившись, взглянул на смятые бумажки, удивился их количеству и номиналу. Расплывшись в беззубой улыбке, мужик пожалел, что обозвал Вику.
- Столько на велосипед хватит? – спросила Вика, удостоверяясь в адекватности мужичка.
- Да тут на мотоцикл! Спасибо! Хватит, хватит, еще и обмыть покупку хватит.
- У другого сотрясение было б, а этих алкашей ничего не берет! – выругалась Вика, садясь в машину. Она продолжила путь в никуда, быстро набирая прежнюю скорость. Её трусило мелкой нервной дрожью. Волосы промокли, пока она разговаривала с пострадавшим, прилипли к лицу и шее, казалось, что они её сейчас задушат. Опять в мозгу всплывали картинки.
- Тварь! – закричал муж и с ненавистью ударил её по лицу. – Сколько можно водить меня за нос! Я все знаю! Ты шлюха! Я разведусь с тобой и оставлю тебя без гроша! Укатишь к себе обратно в деревню!
За всё прожитое с Томом время он никогда и пальцем не трогал Вику, поэтому пощечина была для неё потрясением. Вика вспомнила, что испуг заполнил её всю, вполз в каждую клеточку её тела.
- Я пристрелю этого мальчишку! Признавайся, ты у него была?
Схватив жену за плечи, Том хотел в прямом смысле вытрусить из неё признание, но Вика не издала ни единого звука, а тем более вздоха или стона. Даже сейчас плечи помнили и болели от железной хватки мужа.
- Никто не узнает, где мои ребята сделают ему могилку. Похоронят как собаку!
- Ты не посмеешь! – прошипела Вика в лицо мужу.
Когда стальная хватка поутихла, она небрежно стряхнула его руки со своих плеч.
- Посмею, и еще как посмею! – тихо и спокойно сказал Том, хрустнул пальцами, сжимая кулаки и спокойно сел за свой рабочий стол. С невозмутимостью продолжил заниматься своими делами, не глядя в сторону Вики.
Вика знала, что если муж говорит, то исполнит своё обещание. И это было страшнее всего, по телу пробежали мурашки лишь при одном воспоминании об этом.
- Я хочу умереть! Разбиться! Дай мне шанс расквитаться с этой несносной жизнью. Жизнь кончена! КОНЧЕНА! Забери от меня Ангела-хранителя и дай мне спокойно умереть. Господи! Это ж надо! – мысли Вики, как заезженная пластинка крутились по кругу. – У меня, взрослой, умной женщины этот прохвост, «в носу обутым повернулся»! Мерзавец! Кошмар! Как я могла! Где мои глаза были! Как я могла даже подумать, что у нас с ним может быть что-то серьёзное! Кто я и кто он! Я была ослеплена, одурманена, обворожена этим сопляком. Это не ЛЮБОВЬ! Нет! Во мне взыграла похоть, новизна ощущений. Что произошло? С чего все началось? Зачем я захотела поменять безмятежную, сытую жизнь с Томом на этого негодного мальчишку первокурсника! Устроила его в институт, давала деньги! Мой муж тоже не ангел! А я? Кто после этого всего теперь я? Тварь? Неблагодарная тварь, которая пренебрегла всем: мужем, положением, деньгами, любовью и доверием и решила остаться «с лемитой Казанской»? Что я буду делать, когда от меня все отвернуться? С чем я останусь? С кем я останусь? Ни денег, ни семьи, ни любимого. О Боже! – вновь разрыдалась Вика. – Я хочу умереть, чтобы это все наконец-таки кончилось! Это невыносимо…, страшно…, больно...
От сильного толчка Вика автоматически бросила руль и педаль газа, зажмурившись, закрыла голову руками. Мотор заглох. Вокруг стояла звенящая тишина, и только капли дождя стучали по крыше. Несколько минут Вика не могла понять, что происходит, дворники почему-то не работали и поэтому, было трудно разобрать через грязные разводы на лобовом стекле, что случилось и почему. Вышла под дождь и поняла, что её машина зарылась мордой в гору щебенки, а из-под капота валил пар. Вика, застревая каблуками в мокрой смеси щебня и грязи, попыталась пройти к капоту, но это не получилось.
- Да что же за день такой сегодня! – разозлившись на себя, Вика и со всего маху ударила по машине кулаком. Машина такого обращения хозяйке не позволила и издала боевой клич.
- Хоть сигнализация у тебя работает! – зло ухмыльнулась Вика.
Постепенно смех переходил во всхлипывания, а затем превратился в тихую истерику. Вика залезла в машину, окоченевшие руки не хотели слушаться. Машина не заводилась, слезы жалости застилали глаза, она размазывала туш и слёзы по лицу. Лицо щипало от соли, губы потрескались, во рту привкус крови вызывал всё большую тошноту. Собрав волю в кулак, Вика вылезла из машины и побрела по дороге. Проходя мимо горы щебенки, женщина никак не могла понять, как она здесь очутилась, вокруг выдолбанная квадратиками дорога, комья грязи от гусеничного трактора.
- Понятно. У нас - как всегда! Если осень и дождь - то это самое время ремонтировать дороги. Стара как мир проблема дураков и дорог, причем первые ремонтируют вторую. Живем в стране ремонтов, – усмехнулась Вика.
Пройдя немного, она остановилась осмотреться.
– Я даже не представляю, куда меня черти занесли. Спасибо, что хоть дождь перестал!
Закуривая сигарету, она повернулась к ветру спиной, и на холме за мостом увидела унылый, по-осеннему серый населенный пункт.
- Боже мой! Да ведь это же «Лесное»! Моя маленькая Родина! Как я здесь очутилась?
Вика поплелась по знакомой с детства дороге в сторону поселка. Вид у нее был, по меньшей мере, странный, если не сказать нелепый для маленького шахтёрского посёлка. Забрызганный по пояс плащ, застежка у которого состояла всего из декоративной пуговицы в районе живота, рвал ветер, он запутывался в ногах и мешал идти. Один каблук держался «на честном слове», и Вике приходилось прихрамывать. Ветер пронизывал насквозь. Её не могла спасти от холода вязанная ажурным узором кофточка с глубоким декольте, а тем более короткая джинсовая юбка.
Пытаясь отрешиться от происходящего, она погрузилась мыслями в детство, четко вспомнила, как они с сестрой и папой ловили рыбу на том берегу реки. Малюсенькая дубовая посадка у дороги навеяла воспоминания о первом поцелуе со старшеклассником Андреем. Он пригласил её в свою компанию на празднование Первомая. Она была влюблена в него без памяти и, затаив дыхание, слушала разговоры старшеклассников. Андрей называл её «мышонок», её тогда казалось, что ничего интимнее, чем это слово не может быть. Андрей был высоким парнем, а Вика очень миниатюрная девочка, она едва доставала до его груди. Тогда на празднике он посадил её к себе на колени и по-хозяйски обнял, давая всем понять, что она его девушка и нежно, но властно поцеловал. Душа Вики порхала, как мотылек. Это было её первое появление в их компании, и она старалась произвести на всех хорошее впечатление. Даже взяла прикуренную кем-то сигарету, и пыталась курить, но «не в затяг».
- Как же хорошо тогда было! Почему сейчас всё так запутано, горько, невыносимо!? Почему вечно создаю себе проблемы? Этот гаденыш! Как я была слепа! Как я могла его полюбить? Что со мной происходит? Что мне делать с Томом? И что он сделает со мной? Куда я иду? К родительскому дому? Получается, если со мной приключиться беда, то я бегу к сестре, к маме, а когда всё «в ажуре», то я смотрю на них свысока. Позволяю себе колкие, обидные замечания в их адрес. Какая же я хамка и сволочь! Ведь ближе Оли и мамы у меня, оказывается, никого нет!
НИКОГО!
Оля странный, своеобразный человек. С деревенскими понятиями и жизненным укладом, но если я попадаю в беду, то быстрее неё ко мне на выручку никто не приходит. Она славная, добрая толстушка. Меня очень любит, а я её вечно стесняюсь и избегаю. Конечно! Я ведь столичная леди, высшая степень гламура! А она простая деревенская трудяга. Но почему-то сейчас мне хочется прижаться именно к её груди. Она не поймет, осудит, а мама огорчится и заплачет. А куда мне деваться, придется потерпеть и укоры и осуждения и даже слёзы. Обратного пути нет. Нет дома, нет любимого, нет мужа, нет счастья…
Оля и мама оказались правы. Я разбалованная капризная девчонка! А было так хорошо с ним…., и мужа я когда-то любила. Куда всё делось, а главное когда и как быстро начался необратимый процесс? Кто я? Что я?
На все вопросы не было ответов, она окончательно замерзла и промокла. Всё тело ломило, и желание умереть основательно засело у неё в голове. Вика остановилась на середине моста и долго смотрела в тёмную, сердитую воду реки. Быстрое течение приковывало взгляд и манило.
- А может прыгнуть сейчас вниз и дело с концом? Всем сразу станет легче. Одна я приношу всем проблемы, а не будет меня - не будет и проблем. Тому не нужно разводиться. Любовничку Святику не нужно объясняться. Мама с сестрой…, поплачут,… зато уже никогда не будут за меня переживать и волноваться. Говорят, в семье не без урода, так вот я и есть тот самый урод. А не будет меня - не будет проблем!
Вика перелезла через перила и свесила ноги. Вода звала её уставшую, разбитую душу.

- Ты чё это удумала?! – раздался мужской голос над ухом, как гром среди ясного неба.
От неожиданности Вика вздрогнула и чуть не сорвалась в реку, но кто-то вовремя схватил её за плечи и вытащил из-за перил на мост.
- Совсем обалдела? Жить надоело? – встряхнул мужчина Вику так, что у той клацнули зубы.
- Какого черта! – в сердцах крикнула Вика. – мужик, чего тебе надо!?
Вглядывался в Викино лицо мужчина, с трудом узнавал в размазанном макияже и опухших от слёз глазах старую знакомую.
- Берёзкина?… Вика, ты что ль?
- Андрей? – удивилась она. - Зачем, зачем ты меня спас! Второй раз я уже не решусь, мне не хватить храбрости! – Вика со всей злость, на которую была способна, истерично заколотила кулаками в грудь мужчины.
- Ну-ну, тише, тише! – прижав к себе, чтобы избежать побоев, уговаривал Андрей Вику.
- Я хочу умереть, мне невыносимо больно, - пищала, сдерживая слёзы Вика.
- Мышонок мой, как я рад, что мы опять встретились, пошли домой! – уговаривал Андрей. – Ты вся дрожишь!
У Вики от ласковых, теплых слов задрожала нижняя губа, она уткнулась в куртку Андрея и разревелась. Досада и восторг перемешались в душе бедной женщины испытавшей за несколько часов столько обид, разочарований и унижений. Досада на то, что она уже настроилась умереть, и тем самым избавить этот мир от себя и себя от этого мира, но ей помешали. Нагло нарушили её планы, а отважиться прыгнуть не так-то и легко! Дикий же восторг был в той части души, которая ещё не была одурманена деньгами, развратом светской жизни и хранила детскую непоколебимую веру в Бога, и знала, что самоубийство – смертный грех. Душа ликовала, что Ангел-хранитель не отступил от неё. Она жива, а значит, есть время для искупления и осознания, для радости и спокойствия.
- Пошли, моя недоутопленница! – улыбнулся Андрей.
- Пошли, мой спаситель, - шмыгнула носом Вика. - Как могло так случиться, что недавно я вспоминала о тебе, прямо перед прыжком, и вот ты передо мной.
- Я-то здесь живу, а тебя как занесло в наши края? Я слышал ты в столице, хорошо живёшь, а тут прыгать надумала?
- Ох, Андрюшенька, это очень длинная история… - тяжело вздохнула Вика.

Пока Вика переодевалась в рубашку и спортивные брюки, Андрей затопил печку.
- Садись в кресло, я тебе ноги разотру, а то заболеешь!
Вика смиренно и как-то отстранённо слушала Андрея, закутавшись в старое верблюжье одеяло. Он растирал ей ноги и надевал шерстяные вязаные носки. Мечущаяся душа женщины успокоилась, эмоции выплеснулись через край и растворились, как пена шампанского. Осталось горькое чувство обиды и брошености.
Андрей рассказывал о своей жизни, работе, о судьбах общих школьных знакомых. Просто болтал, пытаясь отвлечь гостью от невесёлых мыслей. Вику раздражал запах денатуратной растирки, сосало под ложечкой. Она вспомнила, что не ела целый день из-за непонятной тошноты, как ей казалось с утра, предвещавшей что-то плохое. Прочитав её мысли, Андрей внёс в старой чугунной сковородке поджаренную на сале вермишель и тарелку с солёными огурцами.
- Вот, как говориться, чем богаты, тем и рады! – немного смущаясь, сказал Андрей, - Давай поедим. Водку будешь?
- Да, – кивнула Вика, – надо снять стресс.
Пока хозяин доставал стаканы, она рассматривала его широкие плечи, взлохмаченную голову, небритый подбородок. Глаза были синими, глубокими, участливыми. Улыбка всё той же нежной и мягкой, как тогда. Ровный большой нос, высокий лоб, родинка на щеке, которую когда-то так любила целовать Вика. Но это было давно…, в прошлой жизни. Он поставил стаканы и сел напротив. От Андрея исходило спокойствие и мужество. Он напоминал огромный валун на берегу океана, которому не страшны ни штормы, ни ветры.
Налив в стакан, он предложил Вике:
- Можешь запить компотом или водой.
- Я так. Спасибо, – она поёжилась от залпом выпитого самогона. Её нутро с трудом приняло этот напиток, потому что было избаловано текилами, самбуками и абсентами.
Наевшись досыта нехитрой, простой пищей, Вика откинулась на спинку стула и заметила, что захмелела.
- Знаешь, фуагра, лобстеры и тигровые креветки – это просто баланда, по сравнению с этим, - пьяно хихикнула Вика.
- Ты шутишь? Это всего-навсего вермишель, поджаренная на сале!
- Я давно такой вкуснятины не ела. Малосольные огурчики, просто чудо! Никакие оливки, устрицы, анчоусы и прочие изыски, не идут с ними ни в какое сравнение!
- Ну, ты и даёшь! – раскатисто засмеялся Андрей. - Ты же в столице уже 15 лет живешь, и замужем, поди, с десяток. Там что, нет малосольных огурцов?

Вика заметила, что Андрей сказал это с горечью в голосе. Когда его призвали в армию она клятвенно обещала ждать его возвращения. Но, как говориться с глаз долой и из сердца вон! Мобильных тогда ещё не было, а письма писать Вика не любила. Молодость била в голову дурманящим ароматом и когда она поступила в столичный вуз, встретила Тома, и об Андрее совсем забыла.
- Ты не понимаешь, Андрюша, иногда женщине именно этого и не хватает…
- Всё я понимаю, не от хорошей жизни столичные бабы с мостов прыгают.
Они выпили ещё по четверти стакана, и Вика решилась рассказать Андрею о себе.
- Сначала было всё прекрасно. Богатая жизнь пленила меня, я не могла надышаться духами «Шанель» и «Диор», не могла пить утренний кофе без блеска подаренных бриллиантов, ела только в дорогих ресторанах, спала только на шиншилловом покрывале, была завсегдатай в женских клубах высшего общества, а потом… как-то всё утратило краски, пошло не так. Притупились ощущения, захотелось внимания и мужского тепла. А мужу, до меня, как оказалось, нет дела. Пока я баловалась и играла в «крутую» у него был легион любовниц и просто одноразовых связей. Я нечаянно узнала об этом. Такое чувство, Андрюша, будто на меня высыпали ведро льда, не такого ведёрка, в котором подавали мне дорогое шампанское, а ведрище настоящие, пятнадцати литровое, в которое моя мама доит корову.
- Я не поверю, что ты ему не изменяла. Ты такая стала сексуально-аппетитная. Мужики, небось, табунами бегали.
- Это чисто мужская позиция - если баба красивая, то значит доступная. Не поверишь, но пока я не узнала о похождениях «любимого мужа», я себя блюла. Не говорю, что мне не хотелось ответить взаимностью на флирты молодых коллег или знакомых моих подруг. Хотелось, очень хотелось! Но моральные ценности были выше моего либидо, а когда поняла, к сожалению слишком поздно, что я для него красивая игрушка, что я необходимый для его сферы деятельности аксессуар. Как аппендикс, не жизненно важен, но всё-таки иметься.
- Так ты решила самовырезаться? Думала в реку с головой и справилась? А о матери и сестре подумала?
- Ой, не начинай! Когда на тебя смотрят хищным взглядом современные Аполлоны, когда кровь становиться вязкой и тягучей от возбуждения, очень сложно вспомнить о матери и сестре. Представь, хоть на минуту, что ты возвращаешься с какого-нибудь показа или с недели мод, где все гламурные, где пахнет свободной любовью, где на тебя с завистью смотрели модницы предпенсионного возраста, завидовали неоднозначно брошенным в твою сторону взглядам молодых красавчиков, которые флиртовали с тобой, спаивая тебе литры «халявного» мартини.
- Не представляю… - поморщился Андрей.
- И вот ты вернулся домой, с пьяной головой и возбуждённым телом, тебе хочется прильнуть к любимому человеку, получить от него простую ласку и тепло, поговорить о чем-то тебе интересном, или посмотреть вместе какое-нибудь романтическое кино… А ему некогда! Вечные звонки, посреди ужина, секса, принятия душа! Ты автоматически чувствуешь себя второплановым персонажем в его жизни. А знаешь, сколько вокруг соблазнов для одинокого не приголубленного женского сердца?
- Брось ты, всё пройдет! – утешал Андрей, – Вы обязательно помиритесь. Мужику иногда встряска нужна. Когда он поймёт, что тебя теряет, он примчится мириться.
Андрей смотрел на Вику, и не мог поверить своему счастью. Вот она - та единственная, из-за которой он не сошел с ума в мореходке, на которой мечтал по возращении жениться. Бедная-несчастная сидит у него дома опьяневшая и растерянная.
- Перемелется – мука будет, а жизнь, она одна.
- Не приедет он мириться, Андрюшенька, никогда. В лучшем случае даст безболезненный развод. А в худшем… - она закрыла лицо руками и тихо заплакала.
- Ну, что ты мышка? Опять мокроту разводишь? Брось, иди ко мне.
Он потянул её за локоть и она, не сопротивляясь, уселась к нему на колени как маленькая запуганная девочка.
Вика рассказала о своём возмездии мужу. Славном, улыбчивом, белокуром мальчишке, который пленил её сердце и задурил голову. Как она тайком от мужа сняла Святику квартиру, заплатила за институт, потому что он не поступил на бюджет из-за Вики. После бурной ночи парень проспал экзамен. Вика рассказала, как радовалась, что они до сих пор не пойманы охранниками Тома, этими ищейками, которые ходили за Викой по пятам. С иронией вспомнила планы на будущее, они решили, что как только Святик закончит институт они уедут заграницу и Том их никогда не найдёт. Не видя в глазах Андрея осуждения и презрения, Вика решила рассказать о самом главном. О том, с какой новостью она приехала к Святику в это проклятое утро. Как мечтала сказать ему два простых слова – «Я беременна!»
-Ты уверена, что от Святика? – спросил Андрей, внимательно посмотрев на неё.
- Теперь-то да! Я сначала сказала о беременности мужу! И нарвалась! Оказывается, он переболел свинкой и у него не может быть детей. Тут и понеслась!
- Дала маху! – чмыхнул в кулак Андрей, скрывая смех.
- Ничего смешного! Ну, кто ж его знал! Я не хотела ребенка! Мечтала, вырвавшись из деревенской нищеты, нажиться свободной от пелёнок и визгов жизнью, думала о детях только в далёком будущем! И, естественно, всё это время предохранялась. Травилась таблетками, а Том, гад, ни пар из уст, что он дефектный! Но когда я ему предъявила беременность и обставила этот факт романтично…
- И прагматично… - ухмыльнулся Андрей.
- Что бы ты понимал! – огрызнулась Вика. - Если выбирать отца ребенку между ними двумя, то естественно и однозначно победит Том. Хотя со Святиком я не собиралась завязывать. Он очень перспективный в любовных делах. Ну, в общем, Том мне закатил такой скандал! В меня полетели и тарелки с ужином, и хрустальные подсвечники. Он орал так, что у меня заложило уши. Оказывается, он был в курсе моих амурных дел. Я думала, что мы ловко прячемся от его ищеек, ан, нет!!! С его позволения мой Святик не был четвертован или утоплен сразу же после первого нашего свидания. Развеяться, видите ли, он мне разрешал. Козёл.
- Вы теперь квиты! Может буря уляжется и ему захочется семейного тепла и уюта, ведь все мы стареем, а не наоборот.
- А тебе хочется семейного тепла и уюта? – вдруг в голову Вике вонзилась, как острая игла, мысль о том, что она сидит на руках у женатого мужчины и сейчас зайдет в дверь его жена.
- Хочется, очень, - Андрей отвёл взгляд.
Вика пристально стала рассматривать комнату, ища элементы присутствия женщины.
- Не волнуйся, я не женат и у меня никого нет.
- ? – немой вопрос застыл на губах у Вики, и тонкой ниточкой надежда стала закрадываться в её израненную душу.
- Рассказывай до конца, раз уж начала, – нарушил неловкость, протиснувшуюся между ними.
- Я с этим малолеткой, вообще страх потеряла. Мы занимались любовью постоянно и в таких местах, что трудно представить здравомыслящему человеку. Сначала я просто мстила Тому, а потом влюбилась в этого паршивца, мерзавца!
- Я что-то не пойму, этот Святик тебя бросил? – от удивления брови Андрея молниеносно взлетели вверх.
- Нет, хуже! – сжав зубы от злости, Вика рассказала о подслушанном разговоре.
- Понятно, - вздохнул Андрей, - А с ребенком перебор вышел!
- Да, Кошмар! – тяжко вздохнула Вика.
- Ты его ещё любишь? – серьёзно спросил Вику Андрей.
- Кого? – не поняла Вика, шморгая носом.
- Если бы любила, то сказала «да»… - видя, что, Вика потянулась за сигаретами, Андрей подал ей пепельницу.
В комнате повисло молчание, как грозовое облако. Дрова в печи потрескивали, сгорая и отдавая своё, накопленное годами, тепло солнца.
Затушив окурок, Вика сказала:
- Андрей, я поняла… Я никого не люблю…, кроме себя… и это страшно.
- Хорошо, что ты это вовремя поняла. У тебя есть шанс всё исправить.
- Нет. Всё потеряно, – обречённо покачала головой Вика.
- Глупости, у тебя будет ребенок! – несколько грубо сказал Андрей. – Ты его будешь любить, а он тебя. Что может быть прекраснее?
- Я ещё не решила, что с ним делать, – отмахнулась Вика, и тут же тошнота, как в доказательство неизбежного, подкатила к горлу.
- Конечно, оставляй! – удивился Андрей.
- Том сказал чтобы я… - промямлила Вика.
- Подумай, а вдруг Бог больше не пошлёт тебе детей? Ты согласна старость прожить одна?
- Нет, но, а сейчас быть одной? Да ещё и с ребенком? Без средств? Это глупости, это не для меня! А мама с Ольгой? Им будет стыдно за меняя! Нетушки, меня тут засмеют. Байстрюком будут обзывать. Нет. Только аборт!!!
- Ничего сейчас не говори. Утро вечера мудренее. Не лишай себя шанса стать хорошей матерью. Просто оставайся у меня, насколько хочешь, – попросил Андрей, беря её ладони и крепко сжимая. – Правильное решение придет само, когда обида и боль утихнет. Знай одно – я, если захочешь, буду с тобой всегда! И в радости и в горе. Я тебя давно люблю и не дам никому в обиду.
Вика ничего не ответила, пожелав спокойной ночи, Андрей вышел из комнаты за раскладушкой. Она была шокирована! Неужели он помнит их детские чувства? Неужели не забыл? Неужели простил её предательство. Засыпая, свернувшись клубочком, на старом диване, Вика слушала ровное дыхание Андрея, лежавшего рядом на раскладушке. Мурлыканье кошки, умостившейся в ногах у Вики, убаюкивало.
- «Как же хорошо здесь…» - думала  женщина, уставшая от такого решающего её дальнейшую жизнь дня. – «Теперь я понимаю, чего мне не хватало всю мою жизнь. Такого друга…, такого мужчины. Если так случилось, значит так и должно быть? Я научусь любить не только себя. Жизнь обретёт смысл, и я буду по-настоящему счастлива в «Лесном». И постараюсь сделать счастливым Андрея и моего малыша».
                15 мая 2007 г.
Фото из анналов интернета