СОБЫТИЕ.
- Глянь-ка что делается, братцы! – истошно орал хромой Матвеич, сидя на зеленой крыше своей, чуть покосившейся избы и пристально вглядываясь в небесную высь. – Глянь-ка! Едрена-поросена! Вот это да! Вот это диковина!
На крик Матвеича из соседних изб неторопливо выбрались три старушки: Нюша Куколка, Евдокия Петровна Ручка и Валька Модница.
- Чего это Константин разорался с рассвета? – поинтересовалась Нюша, рассматривая беспокойного инвалида на крыше.
- Нажрался, чай, с утра раннего, вот и орет, как оглашенный, - махнула рукой Евдокия Петровна и хотела пойти дать сена козе, голосившей не тише Матвеича. – Где он только водку берет, черт окаянный? Мой-то вот совсем не такой был. Царство ему небесное.
- И мой тоже, - протяжно вздохнула Валька Модница и неторопливо подняла глаза к небу. – А этот ….
И тут Валька, будто язык прикусила. Она дернула Петровну за рукав, и часто тыча вверх пальцем, стала беззвучно шевелить губами. Ручка тоже вскинула глаза вслед за пальцем подруги и выдохнула изумленно.
- Ой, бабы неужто события стряслась у нас с вами? Неужто?
Вообще в последнее время с событиями в деревне Видякино было туго. После прошлогодних похорон второго мужа Петровны Степанчика - вообще ничего. Да и откуда им взяться, событиям этим, если осталось на всю деревню: один житель мужского пола да три женского? И ладно бы только это, но к этому еще в деревне уж лет семь не было электричества, и как на грех порушился мост через болотистую речушку на лесной дороге в районный центр. Конечно, Видякино никак нельзя назвать вовсе отрезанным от мира населенным пунктом. Переправа-то через речку вброд все-таки была, но преодолеть её мог только гусеничный тягач, привозивший раз в месяц почтальоншу Верку с пенсией. Почтальонша та работала еще ко всему прочему по совместительству водителем тягача и продавцом автолавки, одновременно. Из-за высокой загруженности в работе, Верка всегда была серьезной и неразговорчивой. А как тут поговоришь, когда работа большей частью с деньгами связана? Почтальонша и молча-то, очень нередко ошибалась в свою пользу, особенно при сдаче мелочи, а уж с разговорами-то она и вовсе бы запуталась. Потому и не тревожили её видякинские жители расспросами о разных там событиях в мире да в районном центре.
Вот летом в деревне повеселей было. Приезжали иногда погостить к старикам дети с внуками да другая родня. Ругались крепко на местные дороги, но приезжали. Всё Видякино радовалось этим приездам, а если, кто из гостей батареек к транзистору Матвеича привозил, то порой от счастья такого и песни по деревне слышались. С источниками электропитания всегда в деревне напряг был. В этом году батареек хватило в аккурат до Нового года. Речь главы государства видякинцы еще услышали в искаженном варианте, а вот с началом боя курантов звук вчистую пропал. С тех пор, ни о каких событиях вообще ничего не было слышно. Вот потому и вглядывались с великим интересом в небо взволнованные видякинцы.
А с неба между тем, медленно кружась вокруг своей оси, падал огромный серый сигарообразный предмет.
- Авария бабы! – проворно скатился с крыши Матвеич, и часто взмахивая молотком в правой руке, похромал к лесу. – Вот беда-то, какая! Инцидент, едрена-поросена!
Испуганные женщины разом перекрестились и гуськом потрусили вслед за инвалидом. Предмет же падал с неба все быстрее и быстрее. Не успели видякинцы добраться до опушки леса, как где-то впереди вдруг что-то ухнуло и пронзительно зашипело.
- Где-то возле барсучьего болота упал! - крикнул односельчанкам Матвеич и захромал еще быстрее. – Пошли бабы искать! Может, поможем чем?!
Прав оказался Матвеевич. На все сто процентов прав. Точно на край барсучьего болота угодил небесный пришелец и лежал он теперь там средь черной блестящей грязи, подмяв под себя редкий кустарник да желтую прошлогоднюю осоку.
- Глянь-ка, ероплана какая к нам в Видякино угодила, - прикрыв рот ладошкой, изумленно прошептала Куколка, когда поисковый отряд вышел к месту падения неизвестного объекта.
- Сама ты ероплана, - резко осадил Нюшу предводитель группы. – У всякого аэроплана крылья с хвостом имеются, а здесь фюзеляжа одна. И всё. Нет бабы, это не самолет. Вы уж мне на слово поверьте. В чем, в чем, а в самолетах-то я еще с военной службы разбираюсь как надо.
Матвеич вдруг ухватился за корявый калиновый куст и застыл, словно памятник перед бывшим сельсоветом. Нахлынули на него внезапно и не спросясь весьма приятные воспоминания. В них он, еще совсем молодой, колесил по степному аэродрому от самолета к самолету на заправочной машине. Бывший водитель бензозаправщика хотел даже вспомнить марки самолетов, в которые он старательно закачивал топливо, но не успел.
- Ты чего замер хромой черт?! – рявкнула над ухом инвалида Валька Модница и тут же добавила к своим словам ощутимый тычок под ребра Матвеича. – Может там спасать кого-то надо, а ты тут к калине прилип!
- Не самолет это, - отрываясь от калинового куста, пробурчал Матвеич. – На ракету похоже. На космическую.
Космических ракет в Видякино отродясь не видали, потому и возражений на этот вердикт самого технически подкованного односельчанина не последовало. Раз сказал Матвеич ракета, то пусть так оно и будет. Спорить никто не стал.
Спустившись к болоту, видякинцы набросали перед собой сухого валежника и осторожно подобрались к ракете.
- А не рванет? – чуть слышно осведомилась Петровна, поправляя, выпавшие из-под нового цветастого платка, седые волосы. – А то мне мой рассказывал, как у него на глазах пушка военная вдребезги разлетелась. Он тогда на китайской границе служил. Вот уж повидал он там всего.
- При чем здесь пушка? – строго осадила соседку Куколка.
- А кто его знает, что у неё внутри? Вот подойдем мы сейчас вплотную, а она как шандарахнет.
- Не шандарахнет, - успокоил своих товарок Матвеич. – Не должно. Не дымится, ведь, ничего здесь. Мягкая посадка, одним словом, но даже мне подходить боязно. Вот ведь едрена-поросена какая получается.
- Да что же вы за люди такие! – громко закричала, стоявшая чуть поодаль Модница. – Там может, космонавты наши погибают, а они сомневаются! Пошли!
Валька смело разбрызгивая грязь, самым скорым шагом подошла к ракете и для чего-то потрогала серую громадину рукой. Потрогала, закричала пронзительно и обратно к товаркам своим рванулась.
- Больно бабы! Ой, больно!
- Ты чего Валя?! – первым встретил Модницу Мавтвеич. – Чего орешь на весь лес?
- Больно, - прошептала Валя и раскрыла перед инвалидом морщинистую руку.
На загрубелой ладони Модницы вскочил огромный волдырь.
- Обожглась, - осторожно подув на волдырь, сообщил всем остальным неприятную для Вальки новость Матвеич. – И что ты Валька за глупая баба? Разве можно голой рукой ракеты трогать? Никак нельзя. Она же о плотные слои атмосферы до самого красна раскаляется.
- Неужто докрасна? – всплеснула руками Петровна.
- Непременно, - нахмурил бровь инвалид, сломил длинную сухую палку и осторожно потрогал серый бок небесного пришельца.
Бок был тот явно не железный. Железо под сухой палкой не прогнется, словно пуховая перина. Никак не прогнется. Матвеич задумался, а Модница опять за свое.
- Давайте чего-нибудь делать бабы, давайте, - запричитала она, перевязав носовым платком обожженную руку. – Вдруг там сейчас покалеченный космонавт в неизвестности мается, а мы тут стоим, как клуши возле курятника. Давайте чего-нибудь делать!
- А чего мы сделаем-то? – поправила еще раз платок Евдокия Петровна. – Чего?
- Не знаю, - пожала плечами Валя и тут же обратила строгий взор на Матвеича. – А ты чего стоишь, будто ни рыба ни мясо! Не мужик что ли? Придумай чего-нибудь!
- Да чего я …., - стал разводить руки в стороны Матвеич и осекся внезапно.
Зашипело что-то еще крепче возле ракеты, потом откуда ни возьмись, появился открытый люк и вывалился из люка того, вроде как человек. Вот только голова у того человека сильно смахивала на дыню, причем не просто на дыню, а на дыню бледно-фиолетового цвета.
- Эх, едрена-поросена, - поскреб затылок инвалид, - глянь-ка, чего перегрузки с человеком сотворить могут. Теперь ведь на всю жизнь калекой останется.
- Чего ж вы бабы опять-то столбом стоите, - уж в который раз за день, закричала Модница. – Давайте космонавта спасать. Не видите что ли, как от космоса ему досталось?
- Геройский человек, - вздохнул Матвеич и решительно двинулся к лежащему возле ракеты страдальцу. – Звезды героя за, едрена-поросена, такие мучения не пожелаешь.
Старухи дружно перекрестились и тоже побрели по чавкающей грязи к космическому герою. Герой оказался на редкость тяжелым. Семь потов с видякинцев сошло, пока они вытаскивали космонавта из чавкающей грязи и усаживали его возле подгнившего пня. У пня героя космоса рассмотрели получше.
- Слышь Матвеич, - подтолкнула инвалида локтем в бок куколка. – А глаза-то у него где?
- Глаза-то? – почесал за ухом Матвеич. – А кто их знает? Здесь сразу-то и не разберешь ничего. Вот такая едрена-поросена получается. Не видно глаз, вроде.
Матвеич сломил еще одну сухую хворостину и осторожно постучал, безжизненно лежащего космонавта по голове.
- Ты чего ирод делаешь?! – тут же набросилась на инвалида Модница. – Человеку и так плохо, а ты его палкой по голове.
- Погоди! – решительно отмахнулся от взволнованной соседки сосредоточенный старик. – Я так думаю, что не голова это у него.
- А чего ж? – почти в один голос встревожились женщины.
- Шлем это, - уточнил свою догадку Матвеич и потыкал палкой куда-то в район шеи космонавта.
Потыкал раз, потыкал второй, и вдруг фиолетовая дыня раскрылась, словно цветок тюльпан на огороде Модницы, и из неё появилась голова. Причем была та голова по размеру вроде, как обычная, но с весьма странным лицом. Ни усов на лице не было, ни бровей с ресницами, а вокруг глаз лишь большие круги ярко желтого цвета. Губы, кстати сказать, тоже с некоторыми странностями были: весьма припухлые и все в серо-зеленых пятнах.
- Вон как радиация парня разукрасила, - глухо прошептал инвалид, весьма сокрушенно покачивая седой головой. – От всего лица человеческого только овал и остался.
- За что же его так бедненького? – часто заморгала Петровна.
- А ты как думала в космос-то летать? – строго глянул на Ручку Матвеич и осторожно потрепал, лежащего без чувств космонавта по плечу. – Э-э, мил человек, как там тебя? Ты чего едрена-поросена?
Вот тут глаза космонавта чуть приоткрылись, и он, силясь чего-то сказать, потихоньку зашипел.
- Чего это он? – впилась ногтями в плечо Матвеича Модница.
- Сказать чего-то хочет, - прошептала Куколка, утирая уголком своего платка, мутную слезу, покатившуюся из правого глаза космического страдальца. – Бедненький.
Сколько не пытался космонавт что-то сказать, все без толку, только голубой слюной сухую траву возле себя забрызгал и опять в забытье впал.
- Ой, как мается сердешный, - утерла покрасневший глаз Нюша. – Полечить бы его чем?
- А давайте его ко мне в избу снесем, - осторожно предложила Модница. – У меня дома и таблетки анальгина есть. Может ему от них полегче будет. Я-то всегда ими ото всех болезней лечусь.
- А чего сразу к тебе-то? – нахмурила лоб Евдокия Петровна. – У меня тоже в избе для космического героя место найдется. И таблетки мне кое-какие дочка прошлым летом привезла.
- Не тренди Петровна, - погрозил пальцем Ручке Матвеевич. – К Вальке его понесем. У неё в избе покультурнее, чем у других прочих.
- А это всё от того, - заволновалась вдруг Нюша Куколка, - что она скотины никакой не держит. Грязи, видишь ли, она боится. Ишь, какая культурная выискалась, как коз держать её нету, а молока каждый день по литровой банке за милую душу выпивает. Вот ведь как.
- Да не боюсь я никакой грязи, - вспыхнула Модница, - а козы не держу из-за здоровья только.
- А мы с Нюшкой здоровые что ли? – топнула ногой Петровна. – Тоже уж восьмой десяток не вчера разменяли. – Я вот, лично, по утрам с кровати только с криком и встаю. А она, видишь ли …
- Цыц бабы! – решительно прекратил прения своих соседок Матвеич. – Чую я, что никакой это не космонавт.
- А кто ж? – в один миг замерли разгоряченные спором старушки.
- Инопланетный житель это, вот кто. И потому обязательно к Вальке его нести надо.
- Почему опять к Вальке? – снова топнула ногой Евдокия Петровна.
- Да потому что у неё скатерть новая на столе, телевизор цветной и две стиральные машины по углам расставлены, - настаивал на своем Матвеич. – Не гляди, что они у её дочек уже в употреблении были, а не хуже новых смотрятся. Вот как очнется пришелец, так ему надо всё поприличней показать, чтобы он о нашей планете, как следует, подумал. Пусть увидит, что у нас тоже кое-какая техника имеется. А у тебя чего ему видеть? Тебе-то твой сынок Васька из города ни в жизнь никакой диковины не привезет. Он наоборот всё норовит от тебя к себе чего-нибудь увезти. Вот зачем ты ему бензопилу Степанчика отдала?
Евдокия Петровна обиженно встрепенулась, хотела еще погнуть свою линию, но Матвеич ей этого удовольствия не позволил. Зыкнул инвалид на неё строго и стал громко руководить работой по транспортировке инопланетянина к дому Модницы. Сперва видякинцы несли пришельца на руках, а потом Куколка сбегала за тележкой. Тележка по дороге сломалась два раза, и потому положили инопланетянина на Валькину кровать уже ближе к сумеркам. Оказавшись на мягкой пуховой перине, гость опять что-то хотел сказать, но безрезультатно.
Евдокия Петровна попыталась угостить страдальца парным молоком, Модница анальгином, а Куколка крепкой настойкой на калгановом корне. Ничего инопланетянин не попробовал, всё выплюнул.
- Доктора ему надо, - допив остатки Нюшиной настойки, вздохнул Матвеич. – Завтра на рассвете в город пойду.
- А чего рассвета-то ждать? – стукнула кулаком по столу Модница. – Он ведь до рассвета и не дожить может.
- Бери Константин ружье и иди сейчас же, - поддержала Вальку Евдокия Петровна. – Завтра утром и на месте будешь, а мы уж тут его как-нибудь обиходим. Сейчас же иди!
В город Матвеич пришел ближе к полудню. Измаялся он лесной дорогой, пить крепко захотел и потому не пошел сразу в районную поликлинику, а сперва завернул к пивному ларьку. Благо тот как раз по дороге и стоял. А в ларьке кроме пива еще и недорогую водку на разлив продавали. Ну, как мимо такого события пройти, коли с самого лета, водки пробовать не доводилось? Самогон личного производства инвалид нередко употреблял, а все равно по купленной водочке стосковался. Только Матвеич мужик серьезный, а не шантрапа какая-нибудь. Он лишнего никогда не выпьет. Сто грамм и точка. Выпил, утерся и по делам скорым ходом захромал. Только решил теперь он идти не в поликлинику, а сразу к районной власти.
- Уж власть сама распорядится, кого ей к инопланетному герою послать, - решил инвалид, поправляя мятую кепку. – Власти виднее, как поступить при таком событии мирового масштаба. На то она и власть. Сейчас, поди, всех докторов на ноги поднимут?
Где сидит власть, Матвеич еще с молодости знал. Как раз с той поры, когда председателя видякинского колхоза в район на «газике» возил. Власть всё там же и сидела, только отделка внутренняя в приемной изменилась, а всё остальное по-прежнему было. Хотя нет, секретарш таких в былые времена не было.
- Вот бы с такой лет двадцать назад за баней где-нибудь встретиться наедине? – чуть зардевшись подумал инвалид, осторожно поглядывая на статную белокурую девицу, гордо восседавшую за широким столом. – Вот с такой красавицей я бы точно не оплошал.
- Тебе чего дедушка? – вежливо улыбнулась красавица, топтавшемуся у порога посетителю.
- Мне к самому главному начальнику, милая, - степенно откашлявшись, ответил секретарше Матвеич. – Дело у меня важное.
- А что за дело? - поинтересовалась секретарша, отыскивая что-то средь вороха бумаг. – Пришел насчет пенсии своей узнать или налог с тебя неправильно взяли?
- Нет, - уже гораздо смелее покачал головой инвалид. – Насчет пенсии у меня, конечно, вопросец имеется, но я сейчас не с этим пришел. Я сейчас по государственному вопросу.
- По государственному?
- По нему. Ты уж меня пропусти дочка поскорей, а то не доживет он часом до нужного момента. Слаб больно.
- Кто не доживет?
- Вот он и не доживет. Не могу я тебе пока про него сказать. Ты меня к главному поскорей пропусти, а то ведь я всю ночь сюда из Видякина шел. Со вчерашнего вечера крошки во рту не было. Пивка вот только выпил у вас тут в ларьке и всё. Пропусти.
- Нет сейчас самого главного на месте, - опять улыбнулась красавица и лучистым взглядом указала Матвеичу на порог.
- Да как же нет-то? – продолжал упираться инвалид, снимая с плечо ружье. – Пусти к тому, кто есть. К нам ведь в Видякино инопланетный житель прилетел, а ты говоришь, нет никого.
- Инопланетный? - чуть склонив голову, секретарша стала внимательно разглядывала ружьё за плечом странного ходока.
- Он самый. Только плохой он очень и круги у него под глазами желтые, - решился раскрыть всю важную тайну Матвеич. – У Вальки Модницы он сейчас лежит, а ракета его у нас в болоте валяется. Доктора бы к этому инопланетянину послать. Вот ведь едрена-поросена какая получается.
- Ты чего здесь вытворяешь, дед? – раздался вдруг позади инвалида суровый женский голос. – Мало того, что от тебя водкой разит за километр, так ты нам тут еще какую-то ересь несешь! У нас здесь комитет социального обеспечения, а не редакция желтой прессы. Иди подобру-поздорову, если у тебя вопросов про пенсию на данный момент нету! Иди!
Матвеич вдруг крепко вспотел от волнения, и, скинув с плеча ружьё, расстегнул на груди телогрейку. А секретарша и возникшая неведомо откуда толстая баба, в то время взвизгнули хором, да проворно скрылась за тяжелой дубовой дверью.
В деревню Матвеич вернулся уже летом вместе с почтальоншей на гусеничном тягаче. Тягач еще и остановиться не успел, а инвалид уж ухватил Верку за рукав да потащил к дому Модницы.
- Пойдем Вера, посмотришь на него, - опасливо озираясь, шептал Матвеич хмурой почтальонше. – А то ведь они там думают, что я умом тронулся. Вот едрена-поросена какая. Смеются все надо мной, а я тебе сейчас и ракету его покажу. Ты вот там, в городе подтверди слова-то мои. В точности всё подтверди. Если надо будет, так ты и к начальству повыше сходи. Ты девка вон какая пробивная! А я уж в долгу не останусь.
Однако на Валькиной кровати инопланетянина не было.
- Где он! – благим матом заорал Матвеич.
- Помер наш Кузенька, - утирая слезу с глаза, прошептала Модница. – Промаялся четыре денечка и помер. Не дождался он ни от кого помощи. Уж больно ты долго ходил Константин. Похоронили мы его.
- Я тебе Верка сейчас ракету покажу, - опять ухватил за рукав почтальоншу инвалид. – Пойдем на болото!
- Не ходите, - махнула Валька рукой. – Трясиной затянуло, ракету-то. Всю затянуло. Мы хотели её к берегу подтянуть да не сумели.
- Всё равно пойдем! – не унимался Матвеич.
- Да отстань ты от меня дед, - вдруг рявкнула на инвалида почтальонша. – Некогда мне с дуростью твоей заниматься. Мне еще в две деревни ехать по бездорожью, а ты меня всё за рукав по деревне таскаешь. Ох, и надоели вы мне все! Всё у вас инопланетяне да снежные люди на уме! Сами вы все настоящие инопланетяне. Ты думаешь один ты такой дельный? Да у нас в каждой деревне, что ни год, то чудо какое-то! Вон в Федюнине ни одного мужика не осталось, а Нинка Караваева негритенка родила. А тут, подумаешь, инопланетянин. А ну быстро пошли все пенсию получать! А то сейчас не отоварю никого! Вот и будете у меня знать!
КОНЕЦ.