Первая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/189
Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/07/19/272
Сентябрь. Все нелегалы на ушах. Кого-то уже выгоняют с работы; кто-то просит оформить разрешение, соглашаясь отработать его стоимость – 500 евро (то есть, ещё месяц пахать бесплатно), их примеру последовала и Алина. У Алины хозяева занимаются политикой, её синьор был мэром Сант Мариа. Алина просила сделать ей документы, ей пообещали.
Я своих просить не стала.
В начале сентября Андреа и Джузеппе задали вопрос: есть ли у меня разрешение на работу. Я сказала, что нет, и что все наши приезжают без разрешения. Синьоры сказали, что это – плохо, потому что они не хотят платить штраф. На этом разговор закончился.
В выходной с утра слазала на крышу, набрала с собой целый пакет винограда. У нас в саду три сорта винограда. Два, что росли внизу, мы с Агатой уже съели. Третий вьётся по террасе, балкончику, на крыше. Но второй этаж дома, по-прежнему, заперт. Я раскрываю окно на лестничной площадке между этажами, встав на стул, вылезаю на балкон, с него - на крышу, и собираю ягоды.
В Катании оказалось, что Алина забыла купальник, и мы пошли гулять.
Весь день обсуждали наше незавидное нелегальное положение.
Алина была уверена, что получит разрешение, я на свой счёт не обольщалась. Сказала, что попрошу, чтобы мне позволили проработать октябрь. И никуда не буду выходить, чтобы не возникло проблем. Алина уговаривала остаться на партизанском положении – мол, она будет приходить по средам ко мне. Я отказалась. Здесь шесть дней в неделю от скуки дохнешь, а если ещё и без выходных работать?!
Недалеко от почты нас окликнул мужчина с дискомфортом в глазах: «Девочки! Русские?! Город знаете? Бога ради, подскажите, что тут можно посмотреть, кроме магазинов? Где исторический центр? Музеи есть хоть какие-нибудь?» Я спросила: «Вы в Катании надолго? Сегодня до скольки гуляете? До семи? Тогда идите к Дуомо. Вон, впереди, много зелени – это Вилла Беллини. От виллы повернёте налево и попадёте в, так сказать, самый центр исторического центра. Там памятники, соборы, дворцы, фонтаны. Зайдите в собор. Сходите в Римский театр. Посмотрите на Амфитеатр. Доберитесь до замка Урсино».
Мы объясняли мужчине, что где находится, когда из магазина выплыла его половина. С недовольно-презрительным взглядом (ничего хорошего в этих магазинах!) она направилась к следующим витринам. Я понимающе кивнула мужчине: «Вы так ничего не увидите! Скажите жене, что в историческом центре – лучшие магазины. Там, правда, полно магазинов с сувенирами и одеждой, итальянских и иностранных фирм. Здесь вы только тратите время и нервы. Хотите, мы вас проводим? Сами идём в ту сторону».
Его жена снова выплыла на воздух, ещё более недовольная. Мужчина испугался: «Спасибо, не надо! Я всё понял!» и подскочил к своей мрачной благоверной: «Ну, что, опять ничего не купила?»
Мы ушли. Я констатировала: «Не видать бедолаге исторического центра, как своих ушей!»
На рынке подошли к питьевому фонтанчику. Алина попила, я сполоснула лицо и, случайно обрызгав подошедших женщину с сыном лет 16-ти, ойкнула: «Извините, я нечаянно!» Женщина отозвалась: «Ничего-ничего!» и обратилась к сыну: «Я же тебе говорила, Ромочка, что в Италии полно русских!»
В автобусе крутили рекламу про красоты Катании. Я внимательно смотрела: да мы везде были!
Алина огорчалась, что её римская знакомая куда-то пропала. Я усмехалась: наивная чукотская девушка! Одно дело – звать нас приехать, будучи уверенной, что не приедем – повязаны кредитом. Другое – общаться с нелегальными гастарбайтершами на фоне нового закона. Римская знакомая вбила номер приятельницы в чёрный список или поменяла симку, чтобы не доставали.
А пока мы с Алиной, месяц за месяцем, обследовали город, я пришла к выводу, что туристические поездки – дело хорошее, но они не идут ни в какое сравнение с впечатлениями длительного пребывания. «Посмотрите направо, посмотрите налево» плюс пачка открыток и буклетов – вот что имеют туристы.
А я думаю о Катании и вижу улыбающегося слона под звёздным небом, залитые жёлтым светом фонарей площади, со всех сторон сжатые темнотой (экономия электричества); я вижу себя, в 40-градусную жару плещущуюся в фонтанах; я ощущаю кожей камни лавы и чувствую на губах соль моря; я снова и снова распахиваю восхищённый взгляд на панораму Римского театра; гоняю голубей у арки Гарибальди, нахально трогаю руками тысячелетние скульптуры в экспозиции крепости Урсино; ищу место для перекура в великолепнейшем здании университета; валяюсь на скамейке на площади Юстиции и, никуда не торопясь, наблюдаю, как из фонтанчика по очереди пьют дети и собака.
Странная у меня здесь жизнь и странная работа. Я ничего не знаю даже на день вперёд, но живу как дома. Не как в питерской квартире, а как в своём доме – словно я где-то долго была и вот вернулась на какое-то время. Такое ощущение, что этот дом на Сицилии ждал именно меня. Он открыл для меня свои двери, и я вошла и осталась, ничего не зная о сроках. Я осталась потому, что здесь и сейчас мне хорошо. И я думаю, как по-разному звучат фразы: «Я была на Сицилии» и «Я жила на Сицилии».
Дома Андреа указала на блюдо с виноградом и строго спросила: «Ты где его взяла?» - «На крыше» - «На крыше? Как?» - «Сорвала» - «Сорвала? Как?» - «Вылезла через окно» - «Нельзя!» Я удивилась: впервые в этом доме мне что-то запрещают! «Нельзя?! Ладно…» Андреа, сбиваясь, стала объяснять, как маленькой: «Нельзя лазать на крышу! Ты упадешь! Бум! Бум, - понимаешь?! Высоко, опасно! Я скажу Джузеппе, он сам соберёт виноград!»
В середине сентября я написала Андреа и Джузеппе записку, с просьбой дать мне проработать октябрь – тогда у меня будут деньги на погашение кредита и на билет на самолёт.
Конечно, мои финансовые проблемы – это мои проблемы, но вдруг синьоры проявят понимание?
Синьоры прочитали, отчего-то развеселились и сказали, чтобы я была спокойна. Я кивнула.
Назавтра в полдень позвонила Андреа и стала говорить много и возбуждённо. Я прервала её: «No capito!» Трубку взяла русская: «Ваши документы готовы. Вы приедете за ними с синьорой на следующей неделе» - «Какие документы?» - «Разрешение на работу. Вечером Вам всё объяснят».
Вечером Андреа и Джузеппе торжественно объявили, что они хотят, чтобы я работала у них постоянно, поэтому permesso – это мне подарок. Я онемела.
Я уже сообщила друзьям и родственникам, что возвращаюсь в октябре – именно так я поняла слова синьоров о том, что должна быть спокойна. Итак, - я остаюсь? Даже не знаю, рада ли такому повороту. Меня тянет домой. Хотя, о чём это я? У меня нет дома. Я отдала свою комнату среднему внуку. Теперь в ней детская.
Если честно, сей щедрый жест как бы и не имел места. Летом дочка спросила: «Мам, можно мы займём твою комнату, а то втроём в одной тесно?» Я подумала: «Почему нельзя, пока меня нет?» И разрешила. Дочка поняла всё буквально. Из моей комнаты вынесли вещи, выбросили на помойку старую мебель, сделали ремонт и обставили для ребёнка детскую. Я осторожненько поинтересовалась: «А где я буду жить, когда вернусь?» Дочка ответила: «Зачем тебе возвращаться? Выходи там замуж, а мы к тебе в гости ездить будем!»
Так куда там меня тянет? Жить негде. Работы нет. И меня никто не ждёт.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/03/456