Он стоял позади неё, продолжал шутить, пытаясь как-то заполнить тишину, неловкость повисавшего молчания. Она же безотрывно глядела в монитор, не реагируя на шутки, не поддакивая, не поворачивая головы. Работа, конечно. Нужно было написать письмо, она говорила, да.
И всё же... Навязчивость его присутствия стала совершенно очевидной. Ларисина напряжённая спина демонстрировала неприятие. Они уже вместе выпили кофе, прогулялись вдоль набережных, поделились планами на будущее и некоторыми своими достижениями. Всё. Приличное время вежливости закончилось. Дольше вместе могут находиться только близкие люди. Но он продолжал говорить что-то про одноклассников, спрашивать про общих знакомых, вспоминать как все вместе ходили туда-то и были там-то, а помнит ли она клуб и какую музыку тогда играли, он шутил, опять таки. Это становилось невыносимым и она чувствовала, что её раздражение должно быть совершенно очевидно для него и это бесило ещё больше – он всё видит и понимает, так почему ещё здесь?!! Надо было спросить прямо. Но вместо этого она стала грубить.
- Саш, давай сядь уже помолчи немного, а? Мне надо работать.
Она его перебила. Он сказал ещё что-то малозначимое и замолчал, опустившись в кресло слева от неё.
"Тебе пора, тебе - пора!" - сказать это, как сказать? Она смотрела в ноутбук, пытаясь составить текст письма спонсору с предварительным отчётом по исследованию. Работа велась уже полгода и, прежде чем перевести деньги, спонсор хотел получить отчёт.
Они сидели в холле офиса, куда она пришла, наконец, прямо вместе с ним, поскольку он не собирался прощаться, а, услышав про работу, изъявил страстное желание посмотреть на "это место", чему она не могла сопротивляться, наврав что-нибудь, поскольку уже описала в красках невероятную демократичность их отдела.
Саша заговорил спустя несколько минут.
- Знаешь, моя последняя девушка утверждала, что работа плохо сказывается на женском организме, - он улыбался, поняла Лариса по интонации, - Она страшно не любила свою работу и…
- Зачем ты мне это рассказываешь? - Лариса повернулась к нему.
Она понимала, что была груба, но сорвалась. В конце концов, из его поведения и без её реплик очевидна его навязчивость. Его неуместность сейчас. Он сам это сделал - пыталась она себя оправдать. И прямо таки почувствовала, как он вжал голову в плечи, настолько его реакция была очевидной. Пауза.
- Не надо, да? – спросил он.
- Нет, не надо, – Лариса покачала головой, продолжая холодно смотреть на него.
Она видела что делает, понимала жестокость этого. Но это понимание происходило как будто отдельно, сосуществовало с желанием стукнуть посильней за то, что так достал за сегодняшний день, а её работу никто не сделает за неё, и времени совсем не остаётся, и она устала от происходящего и много ещё можно было придумать причин для жестокости.
Она отвернулась и в полной тишине продолжила своё занятие, резко стуча по клавишам. Всякий раз, когда она складывала руки перед собой и перед клавиатурой Саша слышал лёгкое позвякивание, звук, с которым её браслет располагался на столе. Потом её пальцы начинали бегать по клавиатуре и звук менялся, сопровождая неизменно каждое движение. Он отвернулся к окну и закрыл глаза, слушая металлический шелест мелких подвесок, шепотные движения пальцев по клавиатуре и периодические всплески звуков нажимаемых клавиш, вся эта акустическая игра действовала на него гипнотически, за ней он не слышал ни улицы, ни лифта, ни звуков соседних офисов, ни даже собственного дыхания.
- Я не могу уйти, понимаешь... Не могу просто так.
Саша выдохнул.
- Достал тебя уже, да?
Он резко поднялся и сунул руки в карманы толстовки. Лариса развернулась на стуле, бросив работу, с испугом увидела, как изменилось его лицо.
- Я поговорить с тобой хотел сегодня. Мне надо просто… я уезжаю... – он продолжал стоять, спрятав руки в карманы и пристально глядя на неё. Происходило что-то непредвиденное и, вполне возможно, неприятное, а Лариса не любила сцен.
- Мне надо сказать тебе… - он понизил голос, замолчал, решаясь на что-то, но потом мотнул головой, усмехнулся и громко добавил - но ты же… как кирпичная стенка…. ведёшь себя так, будто ты и не человек вовсе, а … механизм какой-то… вежливый, - он начал двигаться нелепо, словно пытался жестикулировать руками, засунутыми в карманы. – Как будто не чувствуешь… не видишь… бл...
Его голос сорвался, он отступил в сторону, Ларисе пришлось опять повернуться на стуле, чтобы смотреть прямо на него. Саша вынул руки из карманов и стал тереть ладонью левой руки костяшки пальцев правой, потом ссутулился, обхватив руками голову. Ей показалось, что он сейчас закричит. Заплачет. Ударит её. Сделает ещё какую-то нелепость.
Лариса медленно протянула руку к нему.
- Тише, - она прикоснулась к карману его куртки, затем чуть подвинулась и стала тянуть к себе, - тише, - повторила она почти шёпотом.
Саша немного поддался, наклонившись к ней, затем резко дёрнулся, словно пытаясь вырваться, всё ещё обхватывая голову руками. Лариса не отпустила. Она встала, медленно шагнула к нему, продолжая держать край его толстовки, уткнулась лбом в его плечо, прижалась и обняла, повторяя шепотом, - тише, не надо, тише…
Она успокаивала его, гладила по спине, как ребёнка. Он выпрямился, наконец, медленно убрал руки. Потом резко с силой обнял, приподнял её и, отпустив затем, начал лихорадочно шептать что-то, что она не могла даже разобрать толком, стал целовать её лоб, виски, и, погрузив руку в волосы на затылке потянул её голову назад, стал целовать лицо. Лариса не сопротивлялась, повторяя только, - тише, тише, всё хорошо…
Он целовал её резко, быстро, отрывисто, целовал глаза, скулы, щёки молча и не переводя дыхания. Затем он нашёл её губы, стал целовать их и больше не отпускал её, не ослаблял рук, почти не давая ей вздохнуть, и она уже не могла шептать своё «тише».
Лариса пыталась высвободиться, отворачивая лицо от его лихорадочного поиска, - не надо… пожалуйста… прости меня… не надо, - но он снова целовал её и это всё, казалось, длилось бесконечно.
Наконец она отстранилась, мягко упираясь в его грудь. – Не надо, прости меня, не надо, тише… пожалуйста…, - отворачивала лицо, шепча, сбиваясь.
Он слушал её, закрыв глаза и, наконец, чуть ослабил руки. Он молчал.
Лариса продолжала.
- Прости меня, я… прости, но это всё неправильно… я… люблю другого человека. – Она смотрела в его лицо, - я ничего не могу… ты знаешь.
Он знал. Несмотря на эту минуту. Всё знал. Он улыбнулся и отпустил её.
- Да.
Она медленно отступила назад, продолжая вглядываться в его лицо, всё ещё держа руки на его груди.
- Всё нормально, - сказал он тихо.
Саша выпрямился, снова засунул руки в карманы.
- Больше не буду тебя пугать.
Он продолжал улыбаться стоя напротив неё. Ничего не сказал больше. Всё было сказано.
Немного постояв, он повернулся и прошёл к выходу, не колеблясь больше, вышел и мягко прикрыл за собой дверь, не сказав «до свидания».
Лариса улыбалась ему вслед.
- Пока, - беззвучно сказала она.