Поспешишь, людей насмешишь! Или себе навредишь. Но ведь зная, всё равно торопимся.
Или на «авось» надеемся. Но я вроде и не спешила, а рыбной косточкой подавилась. А та, малёхонькая, не косточка, а насмешка. Но мешает.
В ход пошли известные народные средства для изгнания нежеланной гостьи. Были испробованы всевозможные сухарики, начиная от самодельных, и заканчивая, эксклюзивными из рыбного ресторана. Не одна буханка хлеба была безжалостно раздета до мякиша, освобождена от сковывающих её уз для приготовления спасительных корочек. В горло пытались даже размягченный воск лить. Хорошо хоть не расплавленный свинец, как при изощрённых пытках.
А косточке все нипочем. Прижилась, освоилась, скоро в рыбку превратится, икру начнёт метать для будущего потомства. Тяжко. Посоветовали мне сходить в травмопункт. Там, отсидев два часа в очереди ушибленных, колото - резаных, веселых от алкогольного опьянения и плачущих от боли товарищей по несчастью, попала я на приём к врачам, которые от души, по-доброму посмеялись, выслушав мои жалобы, и предложили обратиться за помощью в лор отделение.
Правда, предварительно позвонили туда, сжалившись надо мной, обрисовав ситуацию, попросили принять. Врач «ухо-горло-нос» предстал колоритной фигурой с волосатыми ручищами, толще, чем моё несчастное горлышко, вместе с косточкой. Он долго светил в гортань яркой лампой и ничего не увидев, сказал, что я себе просто поранила слизистую всевозможными народными средствами. Нет там ничего, никакого инородного тела. Но я, упёртая, не сдавалась.
Вызвали зав. отделением. Худенький пожилой доктор попросил меня пропеть под светом яркой гестаповской лампы всевозможные гласные звуки. Чего только не издавало мое бедное горло. Как будто не в больнице я была, а выводила рулады на вступительном экзамене в консерватории.
- ААА – ООО – ИИИ – УУУ – ЭЭЭ – ЕЕЕ – ЯЯЯ – ЁЁЁЁЁ –ОХО –ХО –ХО –ЫЫЫЫЫ- ААЙЙЙ, - завывала я изо всех сил, изображая в фантазиях оперную диву, заливаясь слезами от вокального допроса -спектакля под чудовищно глумливым светом.
И когда уже на последнем издыхании, выгнувшись буквой «зю», издала нечто нечленораздельное, но раздирающее моё горло громким воплем -всхлипом, врач воскликнул,
- Да вот же она, голубушка! Врёшь, не уйдёшь! Петя, видишь?! Давай гуся!
- Гуся, - истошно закричал эскулап с волосатыми руками. А я внутренне содрогнулась.
Представила, как принесут большого белого и жирного гусака, важного и злого, с длинной шеей. Который, громко хлопая крыльями и шипя, лезет нагло и бесцеремонно хищным и жёстким клювом в моё измученное страдальческое горлышко и дерёт, дерёт, выщипывает из него эту злосчастную непрошенную гостью.
Я крепко зажмурилась, вжалась в кресло и замерла. Не хочу гуся, пусть уж лучше косточка превращается в золотую рыбку, или даже в щуку, но только без этой наглой гогочущей птицы. Но любопытство всё же взяло верх, и чуть-чуть приоткрыв заплаканные глаза, я увидела гибкую блестящую металлическую «гусиную шею» с клювом -пинцетом на конце.
Косточку клюв победил. Волосатые руки убрались вместе с «гусем» восвояси. Медсестра обработала израненное бывшее рыбное пристанище специальным раствором. И я, мысленно выпустив подкрылки у сверхзвукового самолета, вылетела из спасительного кабинета на свободу.
Опять позабыв, что поспешишь - людей насмешишь. Но на сей раз, всё обошлось благополучно. Я себе ничего не сломала, ни откуда не упала, ни обо что не запнулась, и даже ничего режуще -колющего не проглотила.
- Гуси-Гуси! - Га-Га-Га! - Есть хотите? - Да-Да-Да!