Чистка картошки
Мы с Батей и Лео обсуждаем только что вышедшее постановление Совета Министров о создании кооперативов по производству товаров народного потребления, пытаясь понять, откуда и куда ветер дует, и к чему это все, в конечном счете, может привести.
– «… уровень обеспечения населения товарами народного потребления, их качество и ассортимент, – читает вслух Батя, – не отвечают современным требованиям».
– Это точно, – по ходу комментирует Лео, который с неподдельным интересом слушает нас. – А, вообще, это что, новый нэп?
– Похоже на то, – соглашаюсь я, – во всяком случае, после нэпа первый раз разрешили гражданам частное предпринимательство.
– В этом постановлении нет ни слова о частном предпринимательстве, – не соглашается со мной Лео.
– Толик прав, – разделил мое мнение Батя, – по сути, это, то же самое. Только в профиль!
– Ладно, – не стал больше спорить Лео, – кто может работать в этих самых кооперативах?
– Пенсионеры и другие граждане, не занятые на производстве. Короче говоря, нынешнее поколение советских людей будет жить при капитализме! А как же иначе?
– Бать, ты сам-то понял, что сейчас сказал? – пошутил Лео, сурово глядя на Игоря. Тот не выдержал взгляда.
– Я сейчас перепишу всех, кто это слышал. Если на меня донесут, то круг подозреваемых в стукачестве резко сузится, так как не все слышали мои слова, – делает усилие и улыбается Батя. – Во всяком случае, это решение принесет разные неожиданности.
– Отменить его нужно, пока не поздно, – надувая щеки, нарушил идиллию, кто бы вы думали? Конечно Вася. Он опять не дает нам возможности поговорить откровенно. Я глянул на него, но увидел перед собой кровожадное лицо инквизитора с пустыми глазами. Вася у нас совершенно не терпит инакомыслия. Даже мама Жора на его фоне просто демократ какой-то. Вот и сейчас Вася совершенно непреклонен в своих убеждениях, так что говорить с ним совершенно незачем.
– Ну, не знаю, не знаю, – задумчиво сказал Батя.
Лео наклонился и шепнул ему: «Ни слова больше!» Больше нам обмениваться мнениями по этому поводу не пришлось, так как наш взвод отправился чистить картошку.
И вот, Батя поет песни под гитару, а мы всем взводом чистим картошку. Игорь поет, потому что у меня уже и голос охрип, и пальцы от струн болят. Он поет песню «Русское поле» из кинофильма «Новые приключения неуловимых». Вася перестал чистить картошку, а потом с широко раскрытыми глазами перебил певца.
– Игорь, как ты можешь? Это же белогвардейская песня!
– Дурак ты, Вася, и не лечишься, – первым отреагировал КорС. Он так резко выражается по причине не склонности своей натуры к компромиссам. Остальные курсанты просто посмеялись над Васей и его словами. Миша сказал, что каждое зло непременно как-то компенсируется, значит, должно быть и что-то хорошее!
– Вася, лучше держи свои дурацкие мысли при себе, – добавил Королев. – Поверь это добрый совет.
После слов КорСа Вася вернулся на землю, и замолчал. Батя снова поет. Миша захотел покурить, но выяснилось, что спичек у него нет.
– Вредных привычек у меня мало, а вот покурить хочется. Лис, дай спички.
– Спички не яички, куры не несут, – отшучивается Лис.
– Запишите его в коммунисты, – говорит Миша. – Пока он еще жив. Все лучше, чем посмертно! Где наш парторг? Рома, записал уже?
– Какой парторг? – растерялся Рома. – Я еще комсорг.
Хотя Лис и дружит с Мишей, но зная, его взрывной, буйный характер, он невольно попятился от своего друга подальше.
– Хорошо бы сейчас картошки дров поджарить, – мечтательно сказал Лео, и у меня от его слов засосало под ложечкой. Впрочем, я уверен, что не только у меня.
– Надо признать, иногда ты дельные вещи предлагаешь, – говорю я. – Вот ты этим и займись! Я в тебя верю!
И Лео занялся, и справился со своей нелегкой миссией превосходно. Видно поварихе он очень понравился, и к всеобщему удивлению кроме двух противней жареной картошки он еще принес лагун с отварным мясом, свежий, еще горячий хлеб с хрустящей корочкой, масло и чай. В общем, он нас всех приятно поразил.
– Вот это да, – восхитился Веня, не ожидавший такого изобилия.
Начался священный обряд поглощения вкуснейшей пищи. Мясо приготовлено так, что легко отстает от костей и тает во рту.
– Обратите внимание, пацаны, – шутит Миша с полным ртом, – чем больше мы заботимся о животных, тем они вкуснее! Молодец, Лео! Ты продемонстрировал просто таки блестящие деловые качества!
Мы уже заканчивали ужин, когда появился ротный (он стоит в наряде помдежем по училищу) и наш взводный.
– О! Какое застолье-приволье, – только и сказал взводный.
– Все, – немедленно распорядился ротный, – отбивай их спать, все равно после такого ужина работы уже не будет.
Но, зная, что взводный слишком серьезно относится к указаниям командиров и начальников, ротный тут, же внес ясность:
– Ты неверно понял меня. Шучу я, шучу! Пока не начистят, сколько там положено – никакого сна!
Желанный покой нам пока продолжает только сниться.
– Кто предложил жарить картошку? Чья была идея? – нахмурился взводный. – Это же чистый бардак!
Сразу всем нам стало очевидно, что такого бардака он не потерпит.
– Да ты что? – не смог скрыть своего удивления ротный и сердито шикнул на маму Жору. – Давно ли сам был курсантом? Уже успел забыть, какое это удовольствие? Ну-ка, пойдем со мной. А вы после чаепития, не забудьте, по какому поводу здесь находитесь.
Ротный увел нашего взводного, взяв того под руку. И одного из наших офицеров мы стали уважать даже еще больше, чем раньше, а другого еще меньше. Мы торопливо пили чай, так как он заметно остыл. Один Вася страдает чего-то.
– А железной кружки не найдется? – с надеждой спросил он.
– Стакан тебе, чем плох? – снисходительно улыбнулся Миша. – Нельзя на огонь поставить?
– Боюсь, вдруг взорвется? – честно признался Вася.
– Как это взорвется? – недоверчиво спрашивает Лис. – Вот так вот, сам по себе возьмет и взорвется? А! Злые террористы заминировали твой стакан? А на кой ляд ты им сдался?
– Зря смеешься, – рассудительно сказал Батя, – в начале 80-х годов стаканы действительно взрывались.
– Точно, – припомнил Володя, – у нас однажды, когда мама накрыла праздничный стол, и абсолютно все стаканы взорвались! Все!
– На праздничном столе гранчаки? – осуждающе покосился на него Лео.
– Для компота мама поставила, – как-то виновато ответил Володя.
– Я все-таки закончу, – снова взял слово Батя. – Те стаканы, их выпустили более миллиона штук, изготовили на новом импортном оборудовании, нарушив технологию. Но ты, Вася, не бойся, этих стаканов давно, ни у кого и в помине нет. Пей спокойно.
Допив чай, мы с удвоенной энергией принялись чистить картошку. КорС решил сменить тему разговора и спросил меня:
– Иванов, что в ваших краях слышно о смерти Леонтовича?
– Это, какого Леонтовича? – заинтересовался Батя, и придвинулся поближе. – Николая Леонтовича, композитора, который прославился обработкой народных песен?
– А, – припомнил Вася. – «Щедрик» – это же его работа? А при чем здесь Иванов и его края?
– Притом, что композитор Леонтович – земляк Иванова. Вернее, Иванов – земляк знаменитого композитора. Ну, а все-таки, что у вас говорят о его смерти?
– В наших краях говорят, что он был убит в доме своего отца-священника в селе Марковка в январе 1921 года.
– 23 января, если быть точным, – вставил Батя.
– С вечера к ним на ночлег попросился человек. Он предъявил документы на имя сотрудника Гайсинского ЧК. Утром прямо в постели он застрелил композитора. Перерыл все в доме, забрал деньги, хорошую одежду и ушел.
– А я был уверен, что Леонтович жил и творил где-то в наших краях, то есть на западной Украине, – удивился Вася.
– Пацаны, а давайте уже о чем-нибудь веселом, а? – предложил Веня. – Вот, например, на следующей неделе в Симферополе начнут показывать в кинотеатрах фильм «Кинг Конг жив».
– Кстати, – оживился Королев, радуясь возможности блеснуть своей эрудицией. – Первый фильм о Кинг Конге сняли еще в 1933 году. Сначала его планировали назвать «Зверь» или «Король обезьян». Потом сняли фильм «Сын Кинг Конга», но он не был так популярен. В 1962 году в Японии сняли фильм «Кинг Конг против Годзиллы», а в 1967 году – «Бегство Кинг Конга».
– Что-то ты путаешь, – засомневался Володя, – я видел фильм «Кинг Конг», это современный фильм.
– Просто ты видел одноименный фильм 1976 года, там события перенесены в 70-е годы, и действие происходит не на острове, а в джунглях, вот так!
– Интересно, кому пришла идея снять такой фильм? – спрашивает «замок».
– Насколько я знаю, – начал рассказывать Батя, – причиной появления этого фильма была популярность фильма 1925 года по роману Конан Дойла «Затерянный мир».
– Конан Дойл? – удивился Вася, и растерянно посмотрел по сторонам. – Но он ведь писал про Шерлока Холмса?
– И не только, хотя, конечно именно рассказы о Шерлоке Холмсе принесли автору заслуженную славу. Ну, так что, третий взвод, идем в культпоход в кино? Надо только маме Жоре сказать, чтоб организовал нам этот самый культпоход.
– А я еще и «Кинг Конга» не видел, – растеряно смотрит Вася по сторонам.
– Эх, ты, деревня, – пошутил КорС.
Замечание Королева осталось без ответа. Более того, никто не рассмеялся, потому что это не шутка вовсе, а самая что ни на есть чистая правда, хоть в прямом, хоть в переносном смысле.
Тактика
«А в кипящих котлах прежних воен и смут,
Столько пищи для маленьких наших мозгов».
В. Высоцкий
Началась лекция по тактике. С таким нетерпением я ожидал этот предмет, но первые слова преподавателя подполковника Мокрицина меня разочаровали. Я, было уж, поднял руку с ручкой, чтобы начать конспектировать лекцию, но писать так и не стал.
– КПСС и Советское правительство последовательно и настойчиво проводят миролюбивую ленинскую внешнюю политику, направленную на разрядку международной напряженности, всеобщее разоружение, обеспечение мира и безопасности всех народов.
Лицо Мокрицина светится неподдельной гордостью и радостью. По всему видно, что ему очень нравится то, что он читает.
– Реакционные империалистические круги стремятся сорвать разрядку, не допустить полного разоружения, спровоцировать новую мировую войну.
Глаза у Васьки чуть из орбит не вылезают, а грудь так и ходит ходуном от праведного гнева. Дима тоже серьезен в соответствии с моментом, закусил губу и даже побледнел. Надо же, какие они у нас мнительные!
– В резолюции ХХVІІ съезда КПСС по Политическому докладу подчеркнуто: «Всемерное повышение боевой готовности Вооруженных Сил СССР, воспитание воинов армии и флота, всех советских людей в духе бдительности и постоянной готовности к защите великих завоеваний социализма должно и впредь оставаться одной из важнейших задач партии, государства и народа».
Все курсанты наклонились и пишут, надо и мне склонить голову, чтобы не выделяться. Однако Мокрицин уже заметил, что я не работаю: «Товарищ сержант! Да, вы, вы. Вы пишите, это очень важно».
– Архиважно, – не поднимая головы, негромко шутит КорС.
Я, молча, киваю и делаю вид, будто собираюсь писать.
– Укрепление обороноспособности страны, совершенствование Вооруженных Сил СССР, поддержание их боеготовности на высоком уровне, обеспечивающем решительный и полный разгром любого агрессора, КПСС, Советское правительство уделяют неослабное внимание.
– Да, уж, – ворчит недовольно КорС, – а с «дедовщиной» ничего сделать не могут. Или не хотят?
– Вот ты придешь в войска и сразу сделаешь, – подтрунивает над ним Лис.
– «Партия будет и впредь неизменно заботиться о том, – говорится в новой редакции Программы КПСС, – чтобы боевой потенциал Советских Вооруженных Сил представляли собой прочный сплав воинского мастерства и высокой технической оснащенности, идейной стойкости, организованности и дисциплины личного состава, его верности патриотическому и интернациональному долгу». Записали? Товарищ сержант? ... Сержант Иванов, покажите свой конспект.
Я показал. Преподаватель посмотрел, показал его всем и добавил с нескрываемым удовольствием.
– Девственно чист! Так я, признаться, и думал.
Рота хохотнула, особенно первый и второй взводы.
– Сержант Иванов, почему Вы не конспектируете?
Тут очень некстати в аудиторию заглянул ротный. Нюх у него на такие дела отменный, что и говорить.
– Товарищ подполковник, разрешите присутствовать на вашем занятии? – спросил ротный.
– Проходите, товарищ майор, очень кстати. Вот, посмотрите, – и преподаватель протянул ротному мой чистый конспект. Ротный зверски глянул на меня, и его взгляд твердо обещал: «Ну, я тебе покажу!»
Мне удалось выдержать его острый взгляд, чем я ротного несказанно удивил, так как вина моя очевидна, а командира роты у нас боятся. Про его несдержанный темперамент и вспыльчивый характер у нас легенды слагают. Да я и сам был свидетелем того, как дежурный по училищу сделал замечание ротному за то, что наша рота идет в столовую как-то не так, на что ротный обозвал полковника козлом и пообещал сделать тому что-то такое, что тот долго будет жалеть и отплевываться от последствий своей глупости.
– Сержант Иванов, – напомнил преподаватель о себе, – я жду ответа. Что с вами творится? Вы знаете, вернее, вы еще не знаете, что войну можно выиграть не только своим умом, но и чужой глупостью! Я здесь для того, чтобы у вас этой глупости было меньше!
– Товарищ подполковник, – краснея, и, тем не менее, упрямым тоном сказал я, – я буду конспектировать, когда речь пойдет собственно о тактике.
– Но это тоже очень важно! Вы это понимаете? Это очень важно! Или, может, вы это все уже знаете?
– Так точно, – как-то само собой вырвалось у меня, и по аудитории снова прокатился смешок.
– Это, по меньшей мере, странно. Тогда выходите сюда и продолжайте, а я послушаю, – с издевкой предложил подполковник Мокрицин, и уселся за стол.
Пришлось мне выйти к доске.
– Товарищи курсанты, записывайте, – начал я, вызвав новый прилив смеха. – В современных условиях и в будущем решающая роль в бою будет принадлежать человеку-воину, обладающему высокими морально-политическими, боевыми и психологическими качествами, в совершенстве владеющему современной боевой техникой и искусством подготовки и ведения боя в сложных условиях современной войны. Это все больше повышает требования к обучению и воспитанию советских воинов.
Рота больше не смеется, ротный улыбается и согласно кивает головой, а преподаватель все больше багровеет. Лео не без зависти наблюдает, как я отвечаю.
– Личный состав Советских Вооруженных Сил должен быть воспитан в духе беспредельной преданности Родине, Коммунистической партии, глубоко понимать справедливые цели войны, быть готовым выполнить свой воинский долг, не щадя самой жизни …
– Ну, хватит, – ударил подполковник Мокрицин рукой по столешнице. – Это неслыханно! Вы что, издеваетесь надо мной? Да за подобные вещи партбилет можно положить!
– Позвольте, товарищ подполковник, – перебил его ротный. В его голосе и во взгляде звенит сталь. – Разрешите ваш конспект.
– Что? – не понял преподаватель, а когда понял, то нахмурился. – То есть, как это, мой конспект?
Но ротный, не дожидаясь разрешения преподавателя, взял его конспект, и стал листать.
– Никогда не нужно судить поспешно. Нашел, – радостно сообщил он, и лицо его сразу посветлело. – Вот, товарищ подполковник: «В современных условиях и в будущем решающая роль в бою...», и далее по тексту: «Личный состав Советских Вооруженных Сил должен быть воспитан в духе…» Чем же это сержант Иванов издевается? – перехватил инициативу в свои руки ротный. – У вас же в конспекте лекции все абсолютно то же самое – причем слово в слово!
Мокрицин не нашелся, что сказать и еще больше побагровел. Потом посадил меня на место и продолжил лекцию. Ротный сел за первую парту, а после лекции подошел ко мне и с интересом спросил:
– Объясни, Иванов, как это тебе удалось?
– Товарищ майор, да они все, ну, преподаватели, одно и то же рассказывают. И нас обязали законспектировать материалы съезда, так что я это все уже наизусть выучил. И не только я, спросите, вам каждый второй, ну третий курсант сможет все, то же самое повторить.
– Запомнить, может, и другие запомнили, но набраться наглости и выступить вместо преподавателя? Нет, это мог быть только ты! Знаешь, а ведь я тебя еще на абитуре рассмотрел. То есть разглядел твой своеобразный ум, редкостную любознательность и склонность к нестандартным поступкам. Мне приятно, что я в тебе не ошибся, – по его лицу скользнула скупая улыбка. – Ладно, надеюсь, ты не рассчитываешь, что преподаватель тебе поставил пятерку?
– А почему бы и нет? – спросил вдруг Батя. – Нормальная практика: курсант …
Ротный глянул на Батю так, что того, словно ураганным порывом ветра сдуло.
– Не увлекайся и не нарывайся больше, – сказал ротный, и отпустил меня с миром. – Свободен! Хотя нет! Рассади весь ваш взвод, и законспектируйте результаты заседания всесоюзного добровольного общества борьбы за трезвость. Они в прошлом году провели всесоюзный рейд «За эффективную работу и здоровый быт», вот вы все изучите материалы и запишите: сколько человек приняли участие в рейде, сколько устранено разных нарушений и так далее, понял? А я в конце самоподготовки приду и проверю. Вот теперь можешь идти.
На самоподготовке КорС не удержался и съязвил в мой адрес.
– Иванов у нас в чем-то «неправилен», но в целом, бесспорный гений. Все бы ему повыпендриваться.
На его слова не последовало абсолютно никакой реакции, и Королев, заволновавшись, стал что-то еще говорить о том, что я, дескать, чересчур экстравагантен, но его больше никто не стал слушать. Вниманием взвода полностью завладел Миша, который стал травить необидные анекдоты. Хотя нет, Батя все-таки решил ответить Королеву.
– Сергей, – доброжелательно сказал он, – подумай над следующим утверждением: «Гении – самовыражаются, а не гении – самоутверждаются». Запомнил или еще раз продиктовать? Попытайся найти в этой схеме себя.
Миша отвлкся от своих анекдотов и добавил:
– Королев, ты меня извини за прямоту…
– В смысле, за грубость? – сразу догадался, откауда и, главное, куда ветер дует, КорС. – Все молчу.
И правильно, а иначе отгреб бы от Миши по самое первое число. Как говорится, гарантия – сто пудов!
Дедушка всех одеколонов
Васька после бритья обильно окропился «тройным» одеколоном, и теперь все вокруг морщат носы и отворачиваются.
– Что, – насмехается Королев, и при этом даже улыбается, – ваши благородные носы не выносят запаха «тройного»? А зря! Знали бы вы о нем то, что известно мне, относились бы к нему с гораздо большим уважением.
– Откуда же ты о нем знаешь? – полюбопытствовал Веня.
– Ему о нем поведал его секретный дедушка, – пошутил я.
– Хе-хе-хе, – передразнил КорС, но тут, же признал: – Смешно, но Иванов прав, мне об этом одеколоне рассказал дед.
Миша глянул на него и бросил:
– Не тяни кота за хвост. Имеешь, что сказать – говори, а то заинтриговал всех и молчишь.
– По мне, – встрял в разговор Лис, широко улыбаясь, – в «тройном» главное, чтобы он был, и чтобы этикетки были в порядке. Это чтобы на стол не стыдно было поставить! Это же 64% спирта!
Все рассмеялись, а Лис, ободренный поддержкой, продолжил:
– Кстати, продаю фирменный рецепт! Коктейль «Тройной»! Берете белок из яйца, заливаете флаконом «Тройного», все это тщательно взбалтываете, и на пару часов ставите в холодильник. Убойная вещь получается. Попробуйте, не пожалеете!
КорС обиженно хмурится и дуется, но после слов Лиса все вспоминают о нем и просят Сергея рассказать о «тройном».
– Что ж, – помявшись, соглашается он, – вообще, одеколон был изобретен в 1694 году итальянцем Иоганном Фарина в немецком городе Кельне. Поэтому эту жидкость называют «Кельнской водой», а по-французски «О де Колон». Сначала смесь эфирных масел и цитрусов со спиртом считалась лечебным средством. Во время эпидемии оспы в Германии к каждому флакону добавляли инструкцию примерно следующего содержания: «Эта чудотворная вода – средство против отравления, оберегает от чумы. Она лечит желтуху, спазмы живота, потерю сознания, исцеляет от ожогов, добавляет сил женщинам во время родов…» и так далее.
Лица у слушателей вытянулись, все слушают во все глаза.
– «Тройным» одеколоном «Кельнская вода» стала при Наполеоне. В 1810 году он издал декрет, по которому требовал раскрыть рецепты всех лекарств. Чтобы сберечь секрет изготовления «Кельнской воды» изготовители объявили ее парфюмом. А «тройным» назвали из-за трех ароматических компонентов – лимона, бергамота и нероли. В России первую парфюмерную фабрику построил француз Генрих Брокар в 1869 году на окраине Москвы. После революции предприятие национализировали, и переименовали в «Новую зарю». Кстати, духи «Любимый букет императрицы» переименовали в.… Ну? В «Красную Москву!» Это же самые популярные духи советских женщин! А «Тройной» долгое время был популярен среди советских мужчин. Среди Васи вон он и сейчас еще очень популярен!
– А моя мама «Тройной» всегда на кухне держит, на случай, если кто порежется, – припомнил Артем.
– А я его всегда в турпоходы брал, – признался и я.
– Кто бы мог подумать, что история «Тройного» одеколона окажется столь интересной! – удивляется ротный, присутствия которого мы снова не заметили. – Молодец Королев.
– Пять баллов, – пошутил Лис. – Давай дневник!
Вася гордо ходит и сам себе довольно улыбается.
– Слушайте все, – призвал всеобщее внимание Веня, – вчера в Москве была презентация модного немецкого журнала «Бурда» на русском языке.
– Зачем нам немецкая бурда, когда у нас и своей хватает?
«Замок» вышел в парадной форме, из чего следует, что он намылился в увольнение. Я и забыл совсем, к нему невеста приехала, вернее прилетела.
– А как ты успеешь в аэропорт?
– На такси. Третьяк остается за меня, – и «замок» умчался.
– Поедет в таксо? Класс! – пошутил Лео. – Кстати, а кто знает, почему такси называется такси?
– Я знаю, – спокойно сказал Батя. – Восемьдесят лет назад, то есть в марте 1907 года в Лондоне появились первые такси, оснащенные таксиметрами. Они показывали расстояние, которое проехал пассажир, лишив возможности водителей и пассажиров спорить, сколько платить за проезд. С тех пор этот вид транспорта и стали называть такси.
КорС имел наглость толкнуть меня в плечо и спросил:
– Иванов, надеюсь, я тебя разбудил?
– Нет, я еще не спал, – с удовольствием разочаровал я его. – А ты чего хотел?
– Так ведь, это, разбудить тебя!
– Тогда иди ты, куда подальше, – без долгих проволочек сказал я.
После обеда всю нашу роту направили на уборку строительного мусора в новое, еще не достроенное здание Крымского обкома партии, которое находится в центре города у парка Победы и недалеко от главпочтамта. Из-за шестиугольной формы и сходства с военным ведомством США его в курсантском народе называют Пентагоном.
Мое отделение оставили в роте. Гадать почему, пришлось недолго: ротный объяснил, что мы пойдем работать в гостиницу «Строитель». Королев, было, начал по своему обыкновению ворчать, но ротный объяснил, что от этой работы польза будет всем. Приедут родители к курсанту, а у руководства гостиницы отношения к нам хорошие, и с местами проблем не будет. КорС на это заметил, что его родители к нему приезжать не собираются.
– Что, неужели и на выпуск не приедут? – лукаво улыбнулся наш ротный. – Ах, значит, все-таки приедут? И где они будут жить? Ах, вы еще не думали? Вот вы возьмите и подумайте, тем более что вы сами себя, считаете умным и даже не стесняетесь говорить об этом вслух.
И мы направились делать ремонт, обрезать ветки деревьев и убирать территорию гостиницы «Строитель». Наше отсутствие на качестве работ в «Пентагоне» никак не отразилось. Вечером Литин сказал, что мечтает, чтобы уже скорее пришли выходные. Все, в том числе и я, решили, что он истосковался по женской ласке, но все оказалось гораздо проще – Литин мечтает на деле испытать рецепт коктейля «Тройной».
И вот долгожданные выходные пришли! Но увольнений из-за выступлений татар нет, и мы сидим в свой выходной в учебном корпусе на самоподготовке. Конечно, никто ничем полезным не занимается, мы просто слушаем музыку. Сначала прослушали Paradisio «Bailando», потом Bananarama «Venus», London beat «I've been thinking about you», Mr. President «Coco jambo», C.C. Catch «Heartbreak hotel», Maywood «Pasadena».
– А как называется эта песня? – спросил Вася и с интересом ждет ответа.
– «The final countdown» группы Europe, – ответил Лео. Однако по скучному виду Васи ясно, что ответ особой ясности для него не привнес.
– После зимней спячки так хочется в увал, – ворчит Литин, – лично у меня при виде красивой девушки сил сопротивляться совсем не остается.
– Интересно, и чего сегодня татарам неймется? – недобро спрашивает «замок», прислушиваясь к гулу голосов за окном. – Чего они все бастуют и бастуют?
Поскольку никто отвечать ему не торопится, «замок» повторил свой вопрос. КорС помялся и напряженным голосом ответил:
– Так ведь в США двадцать первого февраля умер правозащитник генерал Григоренко. Вы разве ничего не слышали об этом?
– Кто такой, почему не знаю? – поднял голову и посмотрел подозрительно на Королева Третьяк. Затем он заметно оживился. – И почему в США? Изменник, что ли?
– Как тебе, Игорь, сказать, – замялся КорС. – Мало кому известно, что…
Батя, занятый чем-то своим, уловил только свое имя – Игорь.
– Серега, ты чего хотел? – немедленно отозвался Батя.
– От тебя ничего. Это я к Игреку обращался. Нет, лично я глубоко убежден, что предателем генерал Григоренко не был. Во всяком случае, когда ему в США предложили преподавать в военной академии, он отказался, потому, что присягал СССР, советскому народу.
– Как же это он попал в штаты? – нетерпеливо спрашивает «замок».
Все повернулись к Королеву, так как интересно всем. К тому же Вася почему-то не проявляет к разговору никакого интереса. Скорее всего, он задумался о чем-то своем, что только к лучшему.
– По образованию он военный инженер, и вообще это был очень одаренный человек, незаурядный и талантливый офицер. По материалам его дипломной работы в РККА учились лет двадцать. Перед Великой Отечественной войной он строил укрепрайоны в Белоруссии, воевал на Халхин-Голе. На 4-м Украинском фронте он был начальником штаба одной из дивизий 18-ой армии, той самой, где начальником политотдела был Брежнев. Был лично знаком с Тухачевским, Карбышевым, Власовым и многими другими легендарными людьми. Почти всю войну прошел на генеральских должностях, хотя был подполковником.
– Как и твой дед, – вспомнил я.
– Да. С моим дедом он тоже был знаком, – подтвердил КорС, – поэтому я и знаю о генерале Григоренко. Он был два раза ранен, контужен, имел несколько боевых наград. Кроме военно-инженерной академии, окончил еще академию генштаба. После войны преподавал в академии имени Фрунзе. Был профессором и генералом.
В аудитории такая тишина, что слышно, как бьется сердце Васи. Интересно, это он от страха или от чего другого? Похоже, он все-таки стал слушать наш разговор.
– В 1961 году неожиданно для всех генерал Григоренко публично раскритиковал хрущевскую программу КПСС и принялся возрождать «истинный марксизм».
Вася поднялся и, не спрашивая разрешения, направился к выходу. Лицо у него заметно побледнело.
– Василий, – криво усмехнулся Игрек, – вы никак побежали на нас настукать?
– Нет, – побледнел Вася, – я просто это, в туалет.
У него не хватило мужества даже просто выслушать рассказ Королева. Вид он имеет глуповато-бессмысленный.
– Генерала объявили параноиком. Молодой киевлянин Семен Глузман провел заочную экспертизу и доказал, что психическое здоровье генерала в полном порядке. Но, несмотря на это, генерала посадили в психушку на принудительное лечение. Это было при Хрущеве. Но когда генсеком стал «однополчанин» Брежнев, Григоренко выпустили. Потом все повторилось, и не один раз. Григоренко создал подпольный «Союз борьбы за возрождение марксизма», его разжаловали в рядовые. Между арестами он писал статьи, выступал с протестами, был одним из основателей Московской и Украинской Хельсинских групп. С ним устали воевать и разрешили выехать на лечение в США, а когда он уже был там, то его лишили советского гражданства. Когда он узнал об этом, плакал. В США в эмигрантском издательстве вышла его книга «В подполье можно встретить только крыс…» Там целые абзацы написаны на украинском языке.
– Ну, а татары-то здесь причем? – вспомнил Зона. – Те самые, за окном, из-за которых нас увольнений лишили?
– Генерал Григоренко стал защитником крымских татар, которые стремились вернуться на свою родину из Узбекистана, куда их депортировали в конце войны. Григоренко сказал им: «Не просите, а требуйте», и стал неформальным лидером их движения.
– Ничего себе генерал-рядовой наворотил дел, – сказал Бао.
– На сегодняшний день никто не сделал для крымских татар больше, чем украинец Григоренко, – закончил Королев.
– И все равно жаль, что увольнений нет, – зевнул Зона.
– Слушай, КорС, давно хотел тебя спросить, – обратился я, – ты ведь Королев по папе, так ведь? Значит, твой легендарный дед носит другую фамилию? Какую? И чем занимается сейчас?
– Он теперь писатель. А фамилии его я вам не скажу. Вот не хочу и все тут! Кстати, знаешь, сколько, сейчас, платят за роман? Сорок пять тысяч рублей!
– Три «Волги»! – ахнул Миша. – Не может быть!
– Еще как может! – довольный произведенным эффектом, улыбается КорС.
На этом разговор неожиданно оборвался. А на следующий день Королева вызвали в особый отдел и продержали его там четыре часа. Вернулся он бледный и свирепо сказал, сжимая кулаки:
– Узнаю, кто настучал – придушу вот этими самыми руками!
Через час его снова вызвали в особый отдел. Мы уснули, так и не дождавшись его возвращения. Утром он был зол, молчалив, и ни с кем из нас разговаривать не стал. Конечно же, все думают, что настучал Вася, так как виноваты всегда отсутствующие. А я вот сомневаюсь, слишком уж очевидно получается. Не дурак же Вася на самом деле, чтобы тень подозрения сразу падала на него? А если не он, то кто? Кто? Я долго и нудно думал, но пока не догадался.
Рационализатор
У меня сильно болел зуб. Заболел он, конечно, в ночь с пятницы на субботу. Это означает, что к врачу можно будет попасть только утром в понедельник. Вот уже суббота, наша рота заступает в караул и в наряд по училищу. Каждый человек на счету, а сержант и подавно. Я сержант, но сегодня рота обойдется без меня. Когда рота уже стояла на плацу, ожидая развода для заступления в наряд, ко мне подошел наш командир взвода.
– Иванов, ты у нас единственный шлангуешь в эти выходные, так что тебе персональное задание.
– Ничего себе шлангуешь, – проворчал я от обиды, надеясь в душе, что это не серьезно, что это безобидное чудачество мамы Жоры. – Лучше бы я пять, нет, даже десять караулов отстоял, чем терпеть такое!
– Иванов, ты меня не жалоби, – оборвал мои стенания взводный насмешливо. – Ты один остался, значит, тебе и отдуваться.
Что и говорить, приятности в общении с нашим взводным для меня мало.
– Товарищ капитан, – со слабой надеждой говорю я, – неужели у меня нет права болеть, то есть лечиться?
– Конечно, нет, – радостно возвестил мама Жора. – Все права у меня, а у тебя только обязанности!
– Чего хоть делать нужно? – вяло спросил я, понимая, что не отвертеться, пытаясь побороть в себе желание первый раз в жизни выругаться в вульгарной форме. Чувствуя я себя приговоренным к какой-то непонятной, но изысканной казни.
– Значит так. Утром в понедельник я прихожу на службу и удивляюсь, – говорит взводный.
– От чего? – нетерпеливо перебиваю я взводного.
– От того, что ты мне представишь чертежи какого-нибудь рационализаторского предложения и техническое описание к нему, – сказал, как отрезал взводный. – И только попробуй не сделать! – пригрозил мне мама Жора.
– Ну, какой из меня рационализатор? – неубедительно пытаюсь я отбиться от этого дела. – Товарищ капитан, ну вы сами посудите….
– Много разговариваешь, Иванов. Тебе пора уже знать, что инициатива снизу развивается благодаря непомерному давлению сверху! А будешь выступать, я с тебя два рацпредложения стребую, понял? И еще, чтобы у тебя совсем не осталось иллюзий: не будет рацпредложения – забудь об увольнениях. Так что не ной и нос не вешай, – снова не дал договорить мне взводный. – До встречи в понедельник, Иванов. А ты рассчитывал, что пока рота будет тащить службу в караулах и нарядах, ты будешь слоняться по городу? Не будешь! И запомни, рацпредложения в армии делаются при помощи научного втыка! Ха-ха! Вот так-то!
– Не собирался я вовсе слоняться, – проворчал я, – болею я.
– Да ты там особо не старайся, – словно опомнившись, смягчился мама Жора, – раз, два и готово!
– Я «раз, два» не умею. Да и вообще я ничего такого не умею.
– Это даже хорошо, переучиваться не нужно, – смеется взводный, а потом смягчается: – Ну, чтоб хоть на что-то было похоже, потом переделаешь!
Я гордо поднял я голову и произнес:
– Товарищ капитан, вы должны бы уже знать, что я так плохо делать не умею.
Впрочем, приказ я воспринял покорно, раз надо – так надо, и я стал думать. Выход ведь у меня есть только один – придумать требуемое изобретение.
Я испытал неподдельное облегчение, когда, наконец, у меня родилась подходящая мысль. И я начертил разборную доску, которая помещается в небольшом чемодане. Из отдельных фанерных листов при помощи разборных навесов можно собрать целую стену, на которую можно развешивать любые плакаты: хочешь, при проведении занятий по огневой подготовке, хочешь – политзанятия и так далее.
В понедельник утром мама Жора пришел на службу и приятно удивился. Я приготовил ему чертежи и техническое описание. Взводный долго и с интересом рассматривал меня.
– Ну, вот, Иванов, – скучающим голосом, наконец, сказал взводный. – А говорил, не можешь. И, чтобы мы без тебя делали? Знаешь, а мы тебя теперь за это дело поощрим.
– Чем это? – полюбопытствовал я и по привычке насторожился. Ждать чего-то хорошего от мамы Жоры не приходится.
– Мы защитим твои авторские права, дорогой ты наш товарищ изобретатель, вот!
– Чего, чего? – не понял я.
– Темный ты, Иванов, хотя и учишься в СВВПСУ. Ладно, объясню. Тебе, как рационализатору полезно будет знать, что в далеком теперь 1474 году 19 числа месяца марта в далекой Венеции был принят закон об охране изобретений – первый в мире закон об охране авторских прав. Кстати, а как твое здоровье?
– Товарищ капитан, а вы его разозлите, и узнаете, – пошутил Миша.
– Очень смешно, – оценил взводный. – Курсант Кальницкий, наряд вне очереди. Иванов, а ты чего так скривился?
– Зуб сильно болит, – выдавил я.
– Да? Ну ладно, получай увольнительную и иди, лечи свой зуб. Классный ты пацан, Иванов, хотя, может, сам ты этого и не понимаешь. Спасибо тебе, – сегодня радость из взводного бьет фонтаном, прямо хлещет. Не иначе, как взводного похвалили за мое рацпредложение.
– «Спасибо» в сберкассу не положишь! Никак, – вставил Веня. – Да и просто в карман тоже не спрячешь!
Мама Жора никак не прокомментировал замечание Вени, зато Вася что-то такое сказал о том, что, может быть, взводный теперь станет относиться ко мне, хоть немного лучше и терпимее.
– Наивный ты, Вася, – сокрушенно покачал головой Миша, – ты запомни, что эгоизм записывает чернилами сделанное ему зло и карандашом – добро.
Зуб я вылечил, а потом мне торжественно, на построении роты выдали удостоверение на рационализаторское изобретение. В нем говорится, что за моим именем зарегистрировано и принято к использованию в Министерстве Обороны СССР изобретение под названием «Переносной комплект наглядной агитации». Вроде мелочь, а приятно!
– Привет, рационализатор и изобретатель, – смеется при встрече Столб, – а ты полагал, что это свободное творчество масс? Ничего подобного! У нас все из-под елки-палки!
И только КорС как всегда недовольно ворчит:
– Подумаешь, изобретенение – приспособил для военных нужд бабушкину ширму. Только изменил самую малость.
– Знаешь, КорС, – разминая пальцы рук, говорит Столб, – а, скорее всего, не знаешь – на изобретения тоже есть план. У тебя есть шанс перевыполнить план училища. Предложи какое-нибудь свое рацпредложение. Нет? Тогда заткнись сам.
– Опять же в соревновании с Ивановым в графе «Изобретения» теперь счет 1:0 не в твою пользу, – смеется «замок».
КорС думает, а потом изрекает.
– А все-таки добрейшей души человек мама Жора. Вот я бы на его месте запатентовал рацуху Иванова на свое имя!
«Сундук со льдом»
Прозвенел звонок, и в аудиторию вошел наш преподаватель майор Козлов. Видно, что у него хорошее настроение.
– Ну что, товарищи курсанты, – сказал он, довольно потирая руки, – я только что от нашего особиста, и прямо сейчас мы с вами выявим всех иностранных шпионов в вашем кругу.
Мы с удивлением переглядываемся, так как, честно сказать, ничего, из сказанного майором, не поняли. Ему это нравится, и он откровенно куражится, потешаясь над нами.
– Поднимите-ка руки, товарищи курсанты, кто из вас знает на память все слова государственного гимна СССР? Как? Все?
Действительно, руку подняли совершенно все. Майора это почему-то смешит.
– Ладно, расслабьтесь. Это была шутка. Вам ведь известно, что после налета японской авиации на Перл-Харбор американцы очень тщательно занялись поиском предателей в своих рядах? И очень быстро преуспели в этом благородном деле, так как шпионы легко воспроизводили весь «джентльменский набор» американского патриота, а самое главное – они знали наизусть все четыре куплета американского гимна!
– А в чем прикол? – подал голос Бао.
– Прикол в том, что нормальные американцы знали только первый куплет своего гимна и все!
– А насколько это соответствует действительности? – подал голос и Королев. – По-моему, это просто красивая легенда.
Лицо преподавателя заметно поскучнело, так как ему хотелось, чтобы все приняли его рассказ за чистую монету. Что касается Королева, то он, похоже, решил майора добить. Или все-таки исправиться и подыграть ему?
– А мне вот доводилось слышать другую легенду. Разрешите, товарищ майор? Курсант Королев.
– Разрешаю, куда ж я денусь? – усмехнулся преподаватель.
– Говорят, что в инструкциях нацистской партии по проведению митингов рекомендовалось прекратить практику исполнения немецкого гимна «Германия превыше всего», так как большинство все равно помнило только одну-две строфы. Это, надо полагать, рассматривалось как унижение национальной святыни и плохое исполнение патриотического долга.
– Это ничего, – усмехнулся преподаватель. – Когда нацисты пришли к власти, то они быстро научили всех своих соотечественников петь национальный гимн от начала и до самого конца.
Майор Козлов только собрался было начать лекцию по истории СССР, как Королев снова поднял руку.
– Разрешите вопрос?
Майор слыл демократом, был более лоялен к курсантам, не так консервативен, как старые полковники, чем выгодно от них отличался. Разумеется, он разрешил.
– За сколько Россия продала США Аляску?
Батя шепотом сообщил, что всегда считал, что продажа Аляски это полный идиотизм. С ним тут же согласился Лео. К моему стыду, должен признать, что сам я мало что об этом знаю. Впрочем, из курсантов тоже никто наверняка точно ничего не знает. КорС, видя замешательство преподавателя, попросил все-таки рассказать нам об этом для нашего общего развития.
Майор для вида помялся, но начал рассказывать:
– Что ж, я сегодня не гордый и могу немного отступить от темы. Однако придется ограничиться только кратким экскурсом в историю. Чтобы правильно понять суть происходящего и оценить сумму продажи, нужно точно представлять себе, что представляла собой Аляска в то время. Русской Аляска стала в 1744 году, то есть через три года после того, как ее посетил российский мореплаватель Витус Беринг. До средины ХІХ века Россия построила на Аляске два города, если можно их так назвать. Это были селения из сотни срубов и двадцать три торговые фактории. В них собирали, складировали меха и прочее ценное сырье. Все это регулярно вывозилось в Россию. Население Аляски составляли десять тысяч человек. Из них две с половиной тысячи русские, а остальные – местные эскимосы и алеуты.
Вася стонет, потому что не успевает все записывать. Тема интересна всем, это очевидно. Все мы считаем, что продажа Аляски была досадной, недопустимой ошибкой нашего правительства.
– В 1860-х годах Англия все ближе подбиралась к российским владениям в центральной Азии, не скрывая своего намерения их отобрать. Император Александр ІІ побаивался потерять Аляску. Мощного военного флота в Тихом океане у России тогда не было. Поэтому англичанам стоило всего лишь ввести свои военные корабли в гавани Аляски и перекрыть ими морские пути. Честно говоря, для этого хватило бы всего несколько кораблей. В этом случае Россия навсегда бы потеряла Аляску.
Все слушали с огромным интересом, потому, что мы мало что знали о том, как все это было на Аляске тех лет. Даже странно, как все-таки плохо мы знаем историю своей страны.
– Во время гражданской войны в США Англия фактически поддержала рабовладельческий Юг, а Российская империя склонялась к поддержке Севера, который в ходе войны и одержал победу. Так что отношения между Россией и США в то время были дружественными, – продолжает майор тем же ровным тоном. – В России решили воспользоваться сложившейся ситуацией и предложили Америке выкупить Аляску, чтобы не потерять ее вообще без копейки. Разумеется, от общественного мнения в России скрыли, что государство не в состоянии защитить эти свои территории. Просто объявили, что содержание Аляски убыточно и все. Кстати, США не особенно и хотели покупать этот «сундук со льдом». Весной 1867 года в США прибыл государственный министр России Эдуард Стекль. Переговоры продолжались всю ночь на 30 марта. Аляска была продана за 7,2 миллиона долларов, по 19 центов за квадратный километр! Для сравнения – за Калифорнию, из-за которой в 1848 году США начали войну с Мексикой, размер «компенсации» составил 15 миллионов долларов, то есть вдвое больше.
– А на сегодня это сколько бы стоило? – спросил КорС, и начавшееся, было, горячее обсуждение тут же прекратилось.
– Примерно 90 миллионов долларов. Что интересно, так это то, что 80% денег, полученных за Аляску в золотых слитках, погрузили на американское судно «Оркни», которое при весьма загадочных обстоятельствах затонуло в Балтийском море.
Помолчав, майор Козлов продолжил:
– Для жителей Аляски передача произошла незаметно. Разве что новая власть принесла новый календарь: вместо юлианского – грегорианский. Так что после пятницы 6 октября 1867 года на Аляске наступило сразу 18 октября. Утром того дня в городе Сетка произошла смена флагов – официальная церемония передачи территории Америке. Русский солдат запутался в веревке и разорвал российский флаг. Куски флага разлетелись по ветру, и военные ловили их штыками. Жена управляющего Российско-американской компании княгиня Максутова упала в обморок, не выдержав такого издевательства над символом своей страны. Вам будет полезно узнать, что миф о неприбыльности Аляски американцы развеяли уже через пять лет. В 1872 году там обнаружили залежи золота. Позже на Аляске началась «золотая лихорадка». А уже в ХХ веке геологи нашли на этой территории нефть. Таким образом, самый большой штат США стал самым выгодным приобретением американского правительства.
Королев тут же рассыпался в похвалах и благодарностях, так, что все остались довольны: мы преподавателем, а он, в свою очередь, нами. Затем майор сказал: «Безделье – мать всех бед, так что приступим к работе! Вернее, начинаем продолжать!»
– Как же, – уже недовольно ворчит КорС, – знаем: труд прибавляет здоровья, а лень – болезней.
– Ага, – решил вставить свои «пять копеек» Лео, – интересная работа – лучший отдых.
Мне же казалось невероятным, что такое могло быть на самом деле. Это я об Аляске, или как ее еще, оказывается, раньше называли, о Моржероссии. Раньше у меня возникало много вопросов по этому поводу, но все было недосуг. А теперь вот все само собой разложилось по полочкам.
«Дело Сакалаускаса»
Через несколько дней после празднования Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота «вражеские голоса» сообщили, что рядовой внутренних войск Артур Сакалаускас расстрелял шестерых солдат-сослуживцев, прапорщика – начальника караула и гражданского проводника, и все это прямо в спецэшелоне, в котором караул сопровождал заключенных!
После этого сообщения, озвученного Столбом, в ротном расположении воцарилась непривычная тишина. Первым нарушил эту тишину КорС.
– Что же это такое происходит? – растерянно смотрит он по сторонам, ожидая ответа.
– Кто ж его знает, – пожимает плечами Лео, – может, он превысил меры необходимой самообороны?
– Мне кажется, что это он от отчаяния, – осторожно предположил Миша. – Просто это такой крик души.
– Да бросьте вы, – высокомерно заявил Вася, которому всегда все понятно, – этот Сакалаускас, скорее всего, настоящий фашист! То есть, я хотел сказать, неофашист, который планирует сбежать за границу. Поэтому он решил воплотить в жизнь их лозунг: «Один литовец должен убить десятерых русских!» Что б там, за бугром его приняли с распростертыми объятьями. Вот и все. Это же понятно, как дважды два!
– Из чего это следует? – вежливо интересуется Столб.
– Из того, что он совершил это преступление именно 23 февраля, – напирает Вася на это совпадение. – Разве это не насмешка? Он ведь и другим неофашистам подал пример! По-моему, это неоспоримое доказательство!
– Толик, а Толик, – привлек мое внимание Миша, – скажи, почему глупцам всегда все ясно?
Я только хмыкнул, но вслух так ничего и не сказал. Миша крепко сжал зубы от злости, лицо его налилось кровью, он смерил Васю недобрым взглядом, но тоже промолчал.
– А я бы не стал делать столь далеко идущих выводов, – сказал Лео. – Для этого нужно знать больше, чем мы знаем. Так что, Вася, хватит уже молоть чушь.
– Говорят же, что следственная бригада Северо-Западного УВД на транспорте выяснила, что этот солдат украл пять пистолетов и обоймы с патронами, – сообщил ленинградец Каверин, который уже что-то знает о произошедшем, как говорится, «из своих источников». – В ленинградской прессе в милицейских ориентировках его называют вооруженным и очень опасным преступником. Подумать только, рядовой внутренних войск МВД расстрелял караул вагона с зеками, взял пять пистолетов и может приехать в Ленинград!
– И это только верхушка поплавка! Кто знает, скольких людей он еще может убить? Страшно подумать, – подхватил Вася. – Я б его сразу расстрелял. Думаю, что процентов 90 наших граждан согласятся со мной, что здесь даже суд не нужен.
– Это еще почему? – удивленно приподнял бровь Миша.
– На животных такие законы не распространяются, – гордо закончил Вася. Видно, ему нравится роль обвинителя.
После этих слов у меня, что называется, зачесались кулаки. Это не осталось незамеченным КорСом.
– Что, – подмигнул он мне, – кулаки чешутся? Так ты возьми рашпиль и почеши!
– Иванов, а чего ты терпишь? – удивился Миша. – Давай, я сбегаю за рашпилем, и ты почешешь им рожу этому умнику?
– А это мысль! – очень серьезно сказал я, глядя прямо в глаза Королеву. – Неси! А то я уже все свое терпение потерял!
В глазах Королева мелькнуло презрение ко всем нам. Так как-то разговор о беглом солдате затих.
А через несколько дней мы узнали, что Артураса Сакалаускаса задержали в автобусе, в Ленинграде, и что при задержании он никакого сопротивления не оказал. После его ареста сразу стали много говорить о «дедовщине» в армии, об издевательствах старослужащих над молодыми солдатами.
Причиной преступления, совершенного Артуром, послужили издевательства над ним солдатами, закончившиеся его изнасилованием. После такого известия даже Вася умолк, так как его потрясло сообщение о таких издевательствах вообще и об изнасиловании солдатами своего товарища в частности. Без Васиных умозаключений всем стало как-то спокойнее, во всяком случае, не так тошно на душе. Даже его представление о нашей армии разрушилось просто на глазах. Он-то был уверен, что наша армия безупречна во всех отношениях.
– Миша, – находит в себе силы обратиться к Кальницкому Вася, – ты что-то шурупаешь в этом? «Дедовщина», это когда земляки прессуют чужих, да?
В ожидании ответа Вася смотрит на Мишу с неподдельным уважением. Несмотря на серьезность темы, Миша не смог сдержаться и посмотрел на Васю с соболезнованием.
– Запомни, Вася, землячеством называется разделение военнослужащих по национальному, расовому, этническому и религиозному признаку. Главное в «дедовщине» – это различие в сроках службы. Запомнил?
– Да понял я, понял, не дурак, – хмурится Вася. – То есть это просто неуставные взаимоотношения. «Дедовщина» это нарушения уставов, которые связаны с взаимоотношениями между военнослужащими старшего и младшего призывов. Я помню, что мы изучали секретный приказ № 0100 1982 года о борьбе с неуставными отношениями.
– А что ты еще понял? – процедил сквозь зубы Миша.
– Еще я понял, что этот солдат, который расстрелял своих обидчиков, он ведь служил во внутренних войсках, а это ведь не армия, а милиция, ведь правильно?
– В данном конкретном случае действительно правильно, – нехотя согласился Миша, – но и в армии «дедовщина» тоже есть. Вы не поверите, но есть части, где «дедовщина» встречается даже между офицерскими женами!
После этого сообщения Вася и вовсе перестал докучать нам своим излишним любопытством. Зато Веня счел нужным спросить о «дедовщине» у командира роты.
– Товарищ майор, – поднялся Веня, когда ротный пришел к нам с проверкой на самоподготовку, – разве «дедовщина» присуща нашей армии? Откуда это все взялось?
На Веню зашикали, но ротный остановил всех рукой. Похоже, что он сильно удивился такому вопросу, но уклоняться от ответа не стал.
– В чем-то курсант Нагорный прав, – тщательно подбирая слова, начал он, – «дедовщина» действительно не была характерна для нашей армии до сокращения срока службы по призыву в 1967 году с трех лет до двух в сухопутных войсках и с четырех до трех – в военно-морском флоте. Это сокращение совпало с дефицитом призывников, из-за чего пятимиллионная Советская армия должна была, недобрать по численности целую треть. Решением Политбюро ЦК КПСС в армию стали призывать людей с уголовным прошлым, что ранее было совершенно исключено.
– А чем это аргументировали? – перебил ротного КорС.
– Идеологически это было подано как исправление оступившихся сограждан, но на самом деле привело к тому, что в армию были перенесены уголовные порядки, в солдатскую речь проник воровской жаргон, а бывшие уголовники ввели ритуальные унижения и издевательства. Сокращение срока службы касалось только вновь призванных, те же, кто уже служил, дослуживали свой срок полностью. В течение какого-то времени в одном и том же войсковом подразделении одновременно находились и те, кто дослуживал третий год, и вновь призванные, которые должны были служить на один год меньше. Последнее обстоятельство злило тех, кто уже отслужил два года, и они нередко вымещали свою злобу на новобранцах. Но усиление «дедовщины» напрямую связано именно с практикой призыва в армию СССР заключенных из тюрем. В таком случае, в довоенной РККА (а до этого – в армии дореволюционной России) «дедовщины» не было. Так же, к концу 60-х годов в Вооруженных Силах уже не осталось того количества командиров-фронтовиков, которых было большинство в Вооруженных Силах СССР по окончании Великой Отечественной войны, и которые из личного опыта знали, что здоровая моральная обстановка во вверенном им подразделении – залог их собственной жизни.
– Товарищ майор, а я слышал, что «дедовщина» ведет свое начало с 1942-43 годов. Тогда в действующую армию стали призывать заключенных, которые и внесли часть своей, так называемой, «зоновской» субкультуры в Советскую Армию, – вставил КорС.
– Может и так, точно вам никто этого сейчас сказать не может, – честно признал ротный.
За моей спиной сопел, но так ничего и не сказал Вася. Он, по-видимому, опасается, что может сболтнуть что-либо лишнее в присутствии ротного.
– Как это ни печально, товарищи курсанты, – закончил ротный, – но «дедовщина» имеет место быть в нашей армии, и вам с ней придется столкнуться. Так что готовьтесь к этому.
После ухода ротного каждый из нас остался наедине со своими невеселыми мыслями.
Украинский буржуазный националист Гарань
Взвод готовится к экзамену по политэкономии. Сосредоточиться не дает Гарань, который все время, раскаляя сам себя, доказывает Сергею Королеву, что Украина столько всего производит на душу населения, что чудесно обошлась бы и без Союза.
– Мы кормим половину Союза! – пронзительно кричит он. – Это непреложный факт! Мы бы жили намного богаче если бы жили сами!
Валерка Леонтьев делает Илье страшные глаза, показывая ему, чтобы тот помалкивал. Но Гарань с тупым упрямством продолжает доказывать свое. Наконец замкомвзвода не выдерживает и раздраженно бросает:
– Хватит тебе уже. Готовься лучше к экзамену.
– В сущности, это грабеж, – горячится Илья, – и это называется …
– Илья, – терпеливо говорит Лео, – замолчи. Не буди лихо, пока оно тихо.
Однако Илья, одержимый идеей самодостаточности экономики Украины, не унимается.
– Все, что ты говоришь – это антисоветизм. За это судят! – снова не выдерживает «замок». – Где ты этого поднабирался? Тлетворное влияние запада Украины? Ты передумал становиться офицером?
Но Гарань напротив, старается говорить еще громче.
– Украина могла бы жить не хуже республик Прибалтики, а то и лучше, но ее грабят! И нигде никакой благодарности, Украина как все другие дотационные республики.
– Неправда, – говорит Батя, – из пятнадцати союзных республик только три являются самостоятельными членами ООН, и среди них – Украина. Разве ты этого не знаешь? Это двенадцати другим республикам есть на что обижаться.
– Это мелочи, мыльный пузырь! Это еще ничего не значит!
– Отчего же? – нервно говорит КорС. – А то, что страной продолжительное время руководили выходцы из Украины – Хрущев и Брежнев, это тоже мелочи?
– Опомнитесь! – предпринимает очередную попытку, навести порядок «замок». – Ну-ка быстренько замолчали!
– Скажи, а то, что после Гражданской войны и Великой Отечественной весь союз помогал Украине восстановить разрушенное хозяйство, это что, по-твоему, тоже мелочи? – горячится Королев.
– Украина уже рассчиталась за это сторицей, – почти кричит Илья.
– Вот ведь упрямый, – укоризненно качает головой Лео, – что б ты всю жизнь брился лезвиями «Нева» и «Ленинград».
– Успокойтесь все! Смотришь на вас и понимаешь, что человек человеку – собака. Да замолчите же, вы все делаете ошибку, продолжая обсуждать эту тему, – снова взывает «замок».
Один Гарань упрямо не понимает, что пора замолчать.
– КорС! – позвал я, решив положить конец этому спору.
– Чего? – недовольно обернулся Сергей.
– Пересядь ко мне, будешь меня проверять по билетам.
– А ты меня! – встрепенулся КорС.
«Замку» еле-еле удалось унять всех дискутирующих. Дальше ситуация развивалась по обычному сценарию. На следующий день во время самоподготовки в аудиторию вошел ротный и очень серьезно сказал:
– Курсант Гарань, в кабинет к особисту бегом марш!
Уже у входной двери Илья оглянулся и даже нашел в себе силы пошутить:
– Если к ужину не вернусь – расход мне оставьте.
Он сглазил и вернулся к нам действительно после ужина. Был он бледен, и казалось, что он вообще похудел, почернел и осунулся. Во всяком случае, глаза его заметно впали. Ужинать он, отказался. На наши расспросы только и сказал:
– Кто-то из вас сдал меня гэбэшнику, а тот обвинил меня в украинском буржуазном национализме.
И больше ни слова. Илья лежал на койке, уставившись в потолок, и молчал.
– Птичку … жалко! – неудачно пошутил Алеша.
– Расслабься, – оборвал его КорС, – орлы не нуждаются в жалости колибри.
– Жалеет теперь о своем поступке, – предположил Алеша.
– Откуда воробьям знать, о чем думают лебеди? – продолжил развивать тему птичьих образов Лео.
– Чего, чего? – переспросил Бао.
– Назойливый ты, говорю, как муха. А мух за назойливость, как известно, бьют.
– А в морду? – пыжится Бао.
– Будешь нарываться, непременно получишь и в морду.
Леша отошел, хотя мы никак не ожидали такой быстрой капитуляции с его стороны.
– Однако дуракам везет. Мог ведь запросто и схлопотать!
В спальное помещение вошел ротный, и «замок» тут же подскочил к нему.
– Товарищ майор, что теперь будет с Гаранем? … Как зачем? Он ведь наш товарищ.
– Что ж вы не удержали товарища от недостойного поступка? А ведь присягали все, а? Будет учиться дальше. Если поймет, что он сам причина своих несчастий, и будет держать язык за зубами, – вынес вердикт ротный. – Гарань, ты сам причина своих печалей.
И по казарме прошелестел шепот: – Повезло. … Повезло…. Последствия могли быть просто ужасными!
Перед вечерней поверкой я отозвал в сторону КорСа.
– Хочу проэкзаменовать тебя немного.
– Мы же сегодня уже сдали экзамен?!
– Я не про политэкономию. Ты же сын профессора, чего же ты так горячился? Ты вел себя как …
– Как малокультурный человек. Думаешь, я не знаю, что бурное проявление эмоций, неуправляемое поведение присущи людям с низким уровнем культуры? Культурные люди всегда сдержаны в проявлении эмоций.
– Так значит, знаешь? – усмехнулся я.
– Просто захотелось попробовать быть непохожим на себя, – схитрил КорС, но потом признал: – Что ж, я снова потерпел поражение в соревновании с тобой. Как думаешь, что сейчас переживает Илья? Подавленность? Опустошенность?
– Разочарование. Он сегодня понял, что его вера в людей очень наивна. Он осознал свое бессилие. Надеюсь, что этот урок пойдет ему на пользу, и он впредь так опрометчиво поступать не станет.
Мне хочется верить, что пережитое на собственной шкуре так легко не забывается и хоть чему-то учит.
– Да уж, позолоту с него сегодня основательно стерли. Слушай, а ты чего даже не попытался доказать Илье, что он неправ?
– А я вовсе не уверен, что он не прав.
Мы обменялись длинным взглядом и Королев, молча, отошел. Он долго молчал, погрузившись в свои мысли, но мне больше так ничего и не сказал.
Умный полковник
Я стою в наряде дежурным по роте. Взвод пришел с занятий и готовится к построению на обед. Мне уже нужно идти в столовую, принимать сервировку столов, но Лео не отпускает меня.
– Нет, – возбужденно говорит он, – ты только послушай!
И Валерка достал свой конспект по военной психологии и педагогике. Тут же он раскрыл его на нужной странице.
– Ты послушай, что мы сегодня проходили! – волнуясь, глотая слова, торопливо говорит Лео. – Тема: «Влияние боевой обстановки современного боя на психику и боевые действия личного состава, подразделений». Подожди, я сейчас найду. Так, где же это? «Будущая война – столкновение двух противоположных общественно-политических, идеологических систем.… Крайне решительные действия сторон… Она может быть ракетно-ядерной... И на воде, и под водой, и в воздухе (в том числе и в космосе) и на земле...» Так-так. А вот, нашел! «Особенности боевой обстановки: 1) крайняя опасность для жизни». Представляешь? Кто бы мог подумать, что боевая обстановка характеризуется крайней опасностью для жизни?! Ха-ха! А еще она характеризуется новизной обстановки. Да уж! А еще боевая обстановка влияет на психику человека неодинаково, вот! На одних, оказывается, влияет положительно, а на других даже отрицательно!
– Лео, мне нужно идти. Потом расскажешь, – выразительно гляжу я на часы.
– Нет, подожди минуту. Вот, послушай еще. «Положительные психические состояния: 1) любовь к Родине, партии, народу; 2) вера в победу, в справедливость войны (для стран социалистического лагеря); 3) боевая активность в наступлении, стойкость в обороне; 4) ненависть к врагу; 5) высокое чувство ответственности за выполнение боевой задачи, приказа; 6) психологическая готовность к бою; 7) презрение к смерти. Иванов, вы презираете смерть?
– Нет. Я жить хочу! – смеюсь я от всей души.
– И я, как всякий думающий человек, тоже. А вот еще. Как ты думаешь, какие факторы положительно влияют на психику советского воина? Ага, не знаешь? Тогда слушай: «1) непрерывная, активная партийно-политическая работа! 2) личный пример командира, политработника; 3) решительная борьба с паникерами и трусами».
– Как? У нас могут быть паникеры и трусы?
– Выходит, да. Причем в массовых масштабах. Жаль, тебя не было на лекции, ты бы тоже получил массу удовольствия! В цирке так не насмеешься!
– Смейся, смейся, пока можно. Через каких-то два с половиной года сам будешь эту галиматью солдатам преподавать.
– Галиматню не буду. Толик, ты куда пошел? Не хочешь больше меня слушать? Неблагодарный ты! – кричит мне в след Лео.
Кто-то включил телевизор и по казарме поплыл голос Виктора Салтыкова из группы «Форум». Появился капитан Туманов, но замечания на счет телевизора не сделал.
– Дежурный по роте! Что там написано на часах? – спрашивает он меня.
– «Заря», 12 камней, – тут же включил я «дурака».
– Дурак, что ли? – недоуменно спросил Туманов, и в голосе его звучит небрежно скрытая угроза. – Времени сколько?
– Пора в столовую, товарищ капитан, – вальяжно отвечаю я. Скрытая угроза Туманова не произвела на меня никакого впечатления.
– Вот и пори, – довольно кивнул Туманов.
Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься: я только было собрался сказать что-то вроде: «Есть, пороть», но Туманов меня сразу перебил:
– Сержант Иванов, и не вздумай паясничать мне тут!
– Толик, ты не обращай внимания на его чудачества, – шепнул мне Аркалюк из первого взвода, – он же у нас глинобитный. Ну, кирпичом ударенный, битый то есть. Он сам нам рассказывал. Так что у него не совсем в порядке с головой.
– Примерно что-то такое я и предполагал. Ладно, пошел я, а то в столовую опоздаю.
– Младший сержант Аркалюк! – позвал капитан Туманов. – Чего такое умное выражение лица? Иванов у вас денег в долг попросил, что ли? Хе-хе!
– Никак нет. Я Толику рассказываю, как вчера девушке в любви признавался.
– И что она? – недоверчиво интересуется Туманов.
– А что она? Она по-прежнему не мной увлечена, – развязно закончил Аркалюк. Так еще только я с мамой Жорой разговариваю.
– Сотрите печать развязности с вашего лица, товарищ младший сержант. А девушка может и притворяться. Я это по собственному опыту прекрасно знаю. Ну, то, что у женщин столько хитростей, сколько проса в мешке, – доверительно закончил Туманов. – А, кстати, зачем вы об этом Иванову рассказываете?
– Так она именно в Иванова влюблена, – эффектно сообщил Аркалюк.
– Тогда пиши: «Пропало». С Ивановым тягаться трудно, так что я тебе искренне сочувствую.
Аркалюк давится от смеха, да и я бы с удовольствием еще послушал их содержательный разговор, но мне давным-давно пора быть в столовой. Жаль, что нельзя одновременно быть везде.
– Кстати, товарищ Аркалюк, а какой характер у этой вашей девушки? – вдруг заинтересовался Туманов.
– Бр-р, ведьма ведьмой! Так что я даже сочувствую Иванову, – чуть не лопается Юра от смеха.
– Юные вы еще, товарищи сержанты, неопытные, – улыбается капитан Туманов. – Вы должны знать, что в каждой женщине живет стерва, дура, ведьма, ангел, прекрасная принцесса… Что разбудите, то и получите! Успехов вам, товарищ Иванов, может, вам удастся разбудить в этой ведьме, то есть девушке, что-то более стоящее, чем вашему товарищу Аркалюку! А теперь идите уже в столовую, вас там заждались!
И я поспешил в столовую. Чего там Лео от меня хотел? Он ведь так просто не отстанет. Какой там подтекст он усмотрел в лекции? Начинаю понимать, чего хотел сказать Лео, что вызвало у него такие сильные впечатления на лекции. Идеологическая подпитка справедливости нашего правого дела шита белыми нитками, так что ли надо понимать? Когда я спросил Лео о том, что он имел в виду, он только отмахнулся от меня.
– Толик, ты что, в самом деле, не знаешь, что случилось?
– У кого? – удивился я, так как действительно не в курсе последних новостей.
– Так ты действительно не знаешь, что произошло с умным полковником? – искренне удивился Лео.
Умный не потому, что другие полковники дураки, вовсе нет. Это как серый странник Гендальф (если вы читали «Хоббита» или «Властелина колец»), имя которого переводится как «Умный эльф», хотя и остальные эльфы тоже далеко не глупцы.
Просто другие полковники проделали свой путь от командира взвода до командира полка, или от прораба до начальника УНР. А умный полковник Акифьев свой путь начал младшим научным сотрудником военного НИИ и дорос до доктора наук, старшего научного сотрудника, а потом и до заместителя начальника кафедры нашего училища. Совершенно не военный человек: умнейший, добрейший, милейший и интеллигентнейший. Но однажды приключился с ним, как выразился Бао, случай.
Заступал он, согласно графика дежурств, в наряд дежурным по училищу. Но поскольку большую часть времени он проводил не на земле, витал и летал где-то там, в высших эмпиреях, то забыл он дома кобуру для пистолета. Выяснилось это уже перед самым заступлением в наряд, когда пистолет он уже получил. Расписался полковник за получение пистолета и патронов, и вот тут оказалось, что кобура напрочь отсутствует. Очень удивился полковник своей рассеянности.
Не менее удивительным было и то решение, которое он принял совместно с тем дежурным по училищу, которого он должен был сменить с наряда. Вместо того чтобы просто одолжить кобуру до завтра, ему дали дежурную машину, чтобы он быстренько сгонял за кобурой домой. Это на другой конец Симферополя!
Приезжает он домой, а там его жена с любовником на их супружеском ложе упражняется. Пистолет с патронами были у полковника в кармане, именно их наличие и определило потом дальнейшую судьбу полковника. Так вот, имея в кармане заряженный пистолет, наш умный полковник взял топорик, которым обычно мясо с косточками рубил (очень он холодец и ребрышки уважал), и этим самым топориком свою лучшую половину, жену то есть, и любовника ее порешил. И не просто порешил, а в мелкий винегрет.
А сам из окна выпрыгнул. Надо заметить, жил он на девятом этаже. Упал он на клумбу и всего-то сломал одну единственную кость в ноге. В одном только месте перелом заработал и все, больше ничего.
– Вот братухе повезло! – искренне восхищается КорС. – Его личный пример еще раз наглядно и убедительно доказывает, что справедливость иногда торжествует! Но квартиры для спокойствия нужно получать не выше третьего этажа!
Его, конечно, судили, но.… Но, учитывая, что совершил он такое впервые, а раньше, ни в чем подобном замечен не был, что характеризовался он исключительно положительно, что в кармане у него был заряженный пистолет, а он им не воспользовался, то есть находился в состоянии аффекта... В общем, полковника осудили условно.
Ну, полежал он пару месяцев в психиатрическом отделении госпиталя, ну уволили его из армии, и что? Пенсия у него уже была выслужена, а потом его обратно к нам взяли старшим преподавателем на ту же кафедру. Только теперь он уже просто гражданский преподаватель.
Медаль
Для моей коллекции Мишка сам, безо всяких моих просьб или намеков, принес старинный серебряный рубль с дырой.
– Интересно, кому и зачем здесь понадобилось проделывать дыру?
– Ну-ка, ну-ка, покажи, – заинтересовался Батя. – Да ведь это же медаль! Я хотел сказать, что эта монета использовалась как медаль.
– Не понял? – удивился я. – Как это, как медаль?
Батя, рассматривая монету, стал терпеливо объяснять:
– Солдаты Суворова часто использовали монеты как медали. Точнее, генералиссимус Суворов часто менял свое жалование на серебряные рубли и после битвы награждал ими храбрых солдат. Солдаты считали честью сделать в монете дырочку и носить монету на груди! Похоже, тебе досталась именно такая медаль. Поздравляю, дружище, и где-то даже завидую.
– А, ну, покажь, – бесцеремонно забрал медаль Бао.
Курсанты стоят в очереди, потому что никому не хочется выпускать ее из рук.
– Надо же, – засопел Миша, – знал бы, не отдал бы. Так прямо и хочется выругаться шершавым языком плаката!
– Ты хотел сказать корявым языком? – переспрашивает Веня.
– Точно, – соглашается Миша, – я тебе сейчас покажу как это!
– Не надо! – «просит» Батя. – Что люди подумают?
– Здесь нет людей, одни курсанты, – не сдается Миша.
– На, – протянул я Мише его подарок, – и не переживай.
– Да ты что? – демонстративно обиделся и возмутился Миша, и даже руки спрятал за спину. Он уже успокоился. – Елы-палы, я же пошутил! Монета твоя.
Возникла пауза, и Лео спросил:
– Бать, может, ты еще что-то интересное о монетах можешь рассказать?
– Ну, ты сказал! – захлебнулся от возмущения Батя. – Монеты это ведь целый мир! А ты: «что-то»! О монетах можно рассказывать годами! Да, представь себе, годами!
Пока все молчали и разглядывали монету, я сказал Бате, что любопытно было бы проследить историю этой медали. Батя ответил, что именно эта мысль и занимает его сейчас больше всего.
– А вот я слышал, – сказал Рома, – что у Ленина и Крупской были обручальные кольца, отчеканенные из медных пятаков. Специально к их венчанию в Шушенском для них эти кольца отчеканил какой-то ссыльный рабочий.
– Так они венчанные были? – удивился Королев. – Я был уверен, что уж они-то были последовательными атеистами.
– Конечно, они венчались, а ты и не знал, – с видом знатока важно сказал Веня. – Эх ты, провинция!
– «Про» это «первый после кого-то» плюс «венец, корона», – рассудительно ответил КорС, – так что не так уж плохо быть провинцией. Понял, ты, столица?!
– Эх, – мечтательно сказал Лео, – жаль, нет под рукой стекловаты. Очень жаль.
– Стекловата тебе зачем? – удивился Миша.
– Натер бы Вене шею, а заодно и язык!
– Ну, Валерий, будьте снисходительнее к человеческим слабостям! Он просто не отдает себе отчет в том, что говорит! А, впрочем, могу для такого благого дела сгонять на ближайшую стройку!
Из увольнения прибыл Литин, и, сделав всем картинный жест рукой, сказал:
– Hello!
– Сам ты! – пришел в восторг Веня.
Всем весело, а Литин смутился и с неудовольствием спрашивает:
– Вы это чего?
– По-русски говори, будущий офицер страны советов. Так что ты подумай, подумай над этим!
– Потом стану думать, – отмахнулся Литин, раздеваясь.
– Во, во! А знанием английского языка блесни на занятиях.
В общем веселье не принимает участия один Гарань. Я заглянул ему через плечо – оказывается, он изучает работу Ленина «О происхождении украинского сепаратизма». Однако надо признать, очень сильное на него произвела впечатление встреча с нашим особистом! Кто бы мог подумать?
– Слышали новость? У майора Смолина дочка родилась! Говорят, точная его копия!
– Бедная девочка, – первым притворно вздохнул Батя, – такая же толстая, лысая и краснолицая?!
И грустные мысли покинули даже Литина, так и не успевшего начать думать. Я сказал Бате, что было бы здорово собрать полную коллекцию наград, которые были отчеканены за все время истории России и СССР.
– Да ты что? – удивился он. – И не мечтай! Это даже теоретически невозможно.
– Как это не возможно? – не сдаюсь я, потому что очень уж, не хочется расставаться с такой приятной и красивой мечтой.
– Есть такие награды, которые существуют в единственном экземпляре. Не будешь же ты грабить государственные музеи или монетный двор?
– Не буду, – поскучнел я, – а что это за медали такие?
Батя с охотой стал рассказывать.
– Например, орден Иуды, учрежденный Петром І специально для Мазепы.
– Орден? – не поверил я. – Для Мазепы?
– Точнее антиорден, который должен был носить этот предатель и корыстолюбец. Весит он пять килограмм. Изображен на нем Иуда, повесившийся на осине, а внизу лежат тридцать серебряников с мешочком. И надпись: «Треклят сын погибельный Июда еже за сребролюбие давится». Жаль, носить его предателю Мазепе не пришлось, умер от страха и треволнений за свою драгоценную шкуру. Хотя после его смерти этот орден еще долго на разных мероприятиях носил придворный царский шут Юрий Шаховской.
– Не пропал, значит, «орден»? – усмехнулся я.
– Не пропал. Послужил еще для острастки другим, чтобы все помнили, какой был конец предателей Иуды и Мазепы.
– Слушай, Игорь, – спрашивает Зона, – и как это в твоей башке удерживаются такие тонны информации?
– В том то и дело, друг Зона, что не в башке, не в башке, а в голове! Разницу ощущаешь? – вроде шутит Батя, а сам смотрит на Зону с таким пренебрежением, что у того всю веселость как рукой сняло. – Башка это у тебя, поэтому ты и знаешь мало.
Зона разницу ощутил, это понятно из того, что он испытал сильное раздражение по поводу слов Бати.
«Токмо словами своими…»
Мне от родителей пришла посылка. В ней по две коробки конфет «Птичье молоко» и «Стрела», домашнее печенье и разные развесные конфеты. Я решил растянуть удовольствие и взял на самоподготовку только половину всего.
– Что за конфеты? – спросил Веня с интересом.
– «Птичье молоко», – вслух прочел название на коробке Батя.
– Как, как? «Птичье молоко»? – несказанно удивился Веня. – Никогда о таких не слышал. Интересно, а почему не «Коровьи перья», например, или там «Собачья чешуя?»
Помнится, на свой день рождения я уже угощал ребят именно этими самыми конфетами, но тогда Веня не интересовался их названием.
– Перья не едят, Веня, даже коровьи. Так же, как собачью чешую. Так что не хочешь – не ешь.
– Разве я сказал, что мне не нравится? – горячо запротестовал Веня. – Хотя мне действительно ужасно не нравится, что их мало! Чьи это конфеты?
Я ответил, что Винницкой кондитерской фабрики.
– Не хуже, чем Рот-фронтовские, – с видом знатока сказал он.
– КорС, – напомнил Рома, – ты что-то начал было нам рассказывать. Забыл уже, что ли?
– Ага. Встречает меня вчера на улице какой-то парень, и говорит: «Богатым будешь»!
– Цыган, что ли? – недоумевает Рома, почесывая темечко.
– Нет. Я его спрашиваю: «Почему?» А он: «Я тебя не узнал»! Я ему и говорю: « И ты тоже будешь богатым, потому что я тебя тоже совсем не знаю!»
– КорС, так у тебя еще и чувство юмора бывает? Значит, с вас еще будут люди! – шутит Веня, с сожалением глядя, как курсанты доедают конфеты. Свою порцию Веня приворожил одним махом. Медленнее всех ест конфеты Вовка Еременко. Мы уже заметили, что ему посылки присылают реже всех, и конфеты в них – только карамель.
От этих размышлений меня отвлек Бао, который настойчиво и громко зовет меня.
– Иванов, вот ты скажи нам, – начал он, нахмурив брови.
– Вам это кому, – рассмеялся я, – великому и неповторимому Бао I? Извиняюсь, если ошибся, я слабо разбираюсь в ваших монарших дебрях, возможно, вы уже Бао II?
На деле все оказалось гораздо серьезнее, потому как под «нам» подразумевался не лично Бао, каким бы великим он ни был, а практически весь взвод.
– Иванов, почему ты всегда говоришь, а не читаешь? – сформулировал Бао свой вопрос.
– Разве только я? Ты вот сейчас свой текст тоже не читаешь по бумажке, а озвучиваешь прямо из головы!
– Не притворяйся дураком, – снова хмурится Бао. – Разве ты не понял, что я имею в виду? Нам на занятиях разрешили читать рефераты вслух, а ты вышел первый и, пользуясь тем, что вызубрил материал, рассказал так, не читая. И нас всех потом заставили так же отвечать. Половина взвода незаслуженно получила оценки ниже тех, на которые мы рассчитывали! Вечно ты не в обойме! Я хотел сказать, что ты всегда ставишь себя выше нас, показывая, что ты умнее нас.
– Во-первых, никому не разрешали зачитывать рефераты, – решительно начал я. – Преподаватель разрешил отвечать, опираясь на реферат, но это не одно, и тоже. Во-вторых, в отличие от тебя, я никогда ничего не зубрю. Я либо знаю и понимаю материал, либо нет. В-третьих, ничего незаслуженного в полученных вами оценках нет, вы получили оценки, которые точно соответствуют уровню ваших знаний, только и всего. А ведь преподаватель предупредил всех, что на семинар может прийти начальник учебного отдела, а в его присутствии об ответе с рефератом в руках даже речи быть не могло! Странно, что ты этого не понимаешь. И вообще, все мы здесь, в конечном счете, для того, чтобы учиться. Вот и учитесь.
– Толик, ладно тебе, – примирительно сказал «замок», – но ты все-таки не ответил на вопрос Лехи. Почему ты отвечаешь по памяти, где можно просто прочесть вслух? Только не говори нам, что ты, таким образом, память тренируешь.
– Хорошо, – улыбнулся я, – не буду. Вы ведь все знаете, что в свое время я окончил школу молодого лектора-международника? Это своего рода школа ораторского искусства. Так вот, во время обучения в этой школе нам приводили Указ Петра I, который регламентировал работу Сената. Там есть такое положение: «А в Сенате говорить не по писаному, а токмо словами своими, дабы дурь каждого была видна всем». Я слишком хорошо это усвоил!
– Так ты хочешь сказать, что мы дураки? – поразился Бао.
– Нет, ну что ты, – вместо меня ответил КорС, – вы просто очень умные. Такие умные, что от дураков уже и не отличишь!
После этих слов взвод переключил свое внимание и негодование на Королева, оставив меня в покое. Когда страсти особенно раскалились, и Рома уже держал Королева за грудки и готов был дать волю своим ручищам, «замок» попытался все остановить.
– Пацаны, сделайте уже остановку, – громко попросил он.
– Ага, – нервно ответил Рома, и тут же рассмеялся, – сейчас все брошу и буду строить!
– Чего строить? – не понял «замок».
– Требуемую тобой остановку, – ответил Рома и покраснел, понимая, что шутка вышла неказистая. Однако именно она разрядила обстановку во взводе.
Так вот день идет за днем, на календаре опять суббота, только что окончился ПХД, и я собираюсь в увольнение. Краем глаза я смотрю телевизор, а краем уха слушаю разговоры наших курсантов. Лео спрашивает:
– Иванов, ты случайно не знаешь, какой сегодня фильм в клубе?
– Знает, знает, – отвечает за меня Веня, – можешь не сомневаться.
– И не случайно, – добавляет, привычно гримасничая, КорС. – Иванов, да отложи ты в сторону телевизор!
– А если не знаю? – спрашиваю я.
– То есть, как так не знаешь? – заметно удивился Лео, который оказался неготовым к такому повороту событий.
Улыбнувшись, я сообщил, что «Дом, в котором я живу».
– О чем? Название что-то ни о чем не говорит.
– О войне. О Великой Отечественной.
– Это про соседа-геолога, которого Ульянов играет? То есть тот фильм, да? – все-таки вспомнил Лео.
Я кивнул, что тот и стал душиться одеколоном, думая о предстоящей встрече с Леной. Познакомился я с ней исключительно из-за того, что фигурой она очень похожа на Новеллу. В постели с Леной я всегда закрываю глаза и представляю, что это Новелла. Получается не очень, но все-таки это лучше, чем ничего.
– Ура. Кто со мной кино смотреть? Иванов рекомендует!
– Иванов, фильм «гут?» – решил лично удостовериться Лис.
– Отвечаю. Иди, не пожалеешь. Я советую.
– Ты так доверяешь вкусу Иванова? – с самодовольным видом спрашивает Бао, не сводя глаз с Лиса. – А если он ошибается? Если специально втюхивает нам какое-нибудь фуфло?
– Оставь свою ненужную иронию и намотай на свой пока еще несуществующий ус: у Иванова очень хороший вкус, – парирует Королев как бы с сожалением. – Так что его вкусу можно вполне доверять.
– Ох, и заливаешь, – не сдается Леха, брезгливо скривив губы.
– Нет, просто приукрашаю, – отвечает КорС.
– Ну, это, разумеется, совсем другое дело!
Только сейчас я понял, что со мной считаются не только из-за того, что я сержант. Осознавать это чрезвычайно приятно! Вечером, вернувшись из увольнения, первым делом я поинтересовался у ребят, понравился ли им фильм.
– Классный фильм, – с отчетливым впечатлением ответил мне Веня. – Просто классный.
– Да, – подтвердил Лис, – я лично смотрел фильм в первый раз, и мне очень понравилось.
Потом я спросил, понравился ли фильм Лехе? Марковский не сразу, но ответил, что понравился.
– Скромничает он, – улыбнулся во весь рот Веня, – Бао даже слезу пустил во время фильма на пару с Лео!
Ни Лео, ни Бао оспаривать это утверждение не стали, что говорит само за себя – фильм действительно очень хороший.