В антракте инструменты отдыхали, расположившись, кто, как мог. Скрипка удобно устроилась на стуле. Виолончель улеглась на полу, а Контрабас облокотился о стену.
- Фу, какие вы толстые и громоздкие, - вдруг заговорила Скрипка, - вас не то, что перенести с места на место невозможно, но и, вообще, вы вечно путаетесь под ногами.
Ей никто не ответил. Все знали, что Скрипка была тонко чувствующим, нервным созданием, расстраивалась по любому поводу и без оного, от каждого неосторожного движения.
- И голоса у вас грубые, - продолжала Скрипка, - да и Смычки вас постоянно бросают, а вы позволяете, кому попало, себя щипать.
- Да ладно тебе, - отозвалась Виолончель. – И твой Смычок иногда отвлекается, и тебя щиплют. И, по-моему, тебе это, даже, нравится.
- Все они мерзавцы,- вздохнула Скрипка, согласившись. – Все отвлекаются, но больше всех не повезло Контрабасу, Смычок бросает его постоянно.
- Девочки, не ссорьтесь, – заметил Контрабас. – Все же мы смычковые, от этого никуда не деться.
- А я все же главная среди вас, - не унималась Скрипка. – Не зря меня зовут «первой».
- Эх, столько лет живешь, а мудрости не набралась, – заметила Виолончель. – У каждого инструмента свой голос и своя партия.
- Да еще и настроиться всем надо и сыграться, - отозвался Контрабас.
Скрипка подумала и согласилась с товарищами. А тут и антракт закончился.
Дирижерская Палочка требовательно застучала о пюпитр. Инструменты заняли свои места. Потом зазвучали все разом, настраиваясь. Дождавшись полной тишины, Палочка взмахнула и родилась Симфония, в которой голос каждого инструмента гармонично поддерживал и дополнял голоса других.