Я уже целую неделю болею. У нас даже садик закрылся, так много ребят заболело… Сначала Толька-близнец заболел, а потом – Колька-близнец. Тут приехали врачи с насосом и стали на все брызгать. Все-все кругом забрызгали и уехали. И сразу после этого у нас все заболели. И я заболел тоже. А Ленька – нет, он говорит, что уже болел свинкой. А я зато корью болел и ветрянкой и гриппом – два раза! Ленька говорит, что он двадцать раз гриппом болел. А зато я – даже бредил! И еще мне настоящую операцию делали! Под наркозом в больнице! Нам всем тогда – давно уколы делали, а я хотел посмотреть как это мне укол делают. Оглянулся, а иголка сломалась. И мне ее потом в больнице вырезали! И даже шрам остался, вот!
А Ленька говорит: «Подумаешь!…». Он один раз шарик от подшипника проглотил, да не хотел никому рассказывать. А тоже операцию сделали бы, и получше моей: шарик-то вон какой большой! Конечно… А я – что? – виноват, если сейчас так трудно подшипник достать? Я вот хочу самокат сделать, а подшипников нету… Ленька сказал, что у него дома полно подшипников, и он мне завтра принесет. Садик закрыт, Ленька в городе, так он приходит ко мне, проведывает. Мы с ним играем, пока мамы нет. Она поздно работает. Я, пока Леньку ждал, все журналы мамины посмотрел. Они неинтересные, картинок мало...
Потом Ленька пришел и сказал, что не мог раньше, занят был, металлолом ходил сдавать. Сдал все свои подшипники – они плохие были. А там ему за это дали много воздушных шариков. Ну, мы стали играть с шариками. Ленька надул два шарика, потому что я не мог надувать из-за свинки. Мы немного поиграли в волейбол, потом в футбол, и Ленькин шарик лопнул. Ленька говорит: «Давай, твой шарик в окно выпустим, как будто праздник?!». Мы выпустили, но шарик вверх не полетел. Он долго-долго вниз падал, на третий этаж, на второй, а потом его не видно стало – ветром за угол занесло. Ленька сказал, шарик надо дымом надуть, тогда он вверх полетит. Но у нас дома не было папирос, потому что мама не курит, и я – тоже. Ленька тогда сделал из газеты сигарету, зажег ее и стал шарик надувать. Он надул, но так кашлял и чихал, аж слезы потекли. Мы попробовали шарик в комнате, а он лег на пол, и не хочет летать. Ленька сказал, что его надо подогреть. Мы пошли на кухню и стали греть шарик на плите в кастрюле. Он немного погрелся – и лопнул, да так завонял противно и обрызгал нас чем-то… Ленька говорит: «Давай в шарик воды нальем?!». Мы взяли зеленый шарик, и напускали в него воды. Шарик раздулся и стал очень тяжелым. Мы его завязали и стали катать по полу. Но он не катался
Но тут Ленька сказал, что придумал, пусть это у нас будет бомба! Помоги, говорит, ее до окна донести, интересно будет. Мы притащили шар на подоконник, подождали, когда внизу никого не будет, и сбросили бомбу на землю. Шар сразу вниз полетел, а потом как грохнется, как разлетится! И вода – во все стороны полетела! Настоящий взрыв получился!! Мы быстро еще один шар водой надули, так он еще лучше первого взорвался! Ленька говорит: «Давай сразу два бросим? Чей лучше лопнется?». Мы налили два шарика и вместе бросили. Мой шарик первым лопнул, а потом сразу – Ленькин. А внизу шел какой-то дядька, и его всего забрызгало. Мы, когда кидали, его не видели, потому что надо было по команде кидать. Ленька командовал, а я на него смотрел.
Мы быстро спрятались, и стали ждать, что дядька придет ругаться, но он не пришел. Ленька спрашивает, что будем делать теперь. А я не знаю. Тогда мы стали кушать, потому что Ленька сказал, что от еды умные мысли бывают. Мы поели супу и компоту, но я ничего не придумал. А Ленька – придумал. Мы, когда играли, то стенку водой облили, и там пятно осталось мокрое. Вот Ленька и говорит, что надо всю стенку водой залить, и пятна не будет. Но я почему-то не захотел… Тогда Ленька говорит, давай стенки в коридоре красить будем. А то, он говорит, что это у нас стенки мелом покрашены? И не красиво даже… И это правда! Мы стали искать, чем бы покрасить, и нашли только мамину пудру. Ленька сказал, что пусть пудра будет, раз ничего другого нет. Мы начали разбалтывать пудру в банке, но она не разбалтывалась. Мы ее целый час мешали, а она все плавает. Тогда Ленька сказал, что надо чернилами красить. Он видел в столе чернила, и это будет красиво. Мы взяли пузырек с чернилами, вылили половину в банку с водой и стали красить. Кистей у нас не было, так мы взяли зубные щетки – мою и мамину и красили. Мы красили, только очень медленно получалось и вверху никак не достать. Я притащил стремянку, и Ленька на нее залез, чтоб наверху красить. А я внизу. Ленька на меня капает и капает. И говорит, что он не виноват, что оно само...
Тогда мы другую банку краски развели, чтоб я другую стенку красил, а он чтоб на меня больше не капал. Я посмотрел, кто быстрее, - а Ленька оказывается всю свою стенку заляпал. Он, когда мне краску размешивал, всю руку испачкал в чернилах. А теперь вон что получилось. И не закрасить никак, очень густо заляпано. Мы стали думать, что делать. Ленька опять первый придумал. Ты, говорит, покрась себе руку прямо чернилами и шлепай по стене. Получится, как обои. Пятна, говорит, зашлепаем. И будет очень красиво. Он видел такие обои – с ладошками. Красиво, говорит….
Я стал делать ладошки сразу двумя руками и говорю Леньке, чтоб он тоже помог мне. А он не стал, он говорит, что моей маме будет приятно мои ладошки видеть, а его – Ленькины – так просто неинтересно. Я внизу все покрасил, забрал у Леньки стремянку и стал наверху шлепать. Потом мне надоело каждый раз стремянку переставлять, и я попросил Леньку переставить меня. А он как дернет стремянку, я так и повалился! Банка разбилась и все кругом забрызгала. А я упал на стекло и порезался. Руку порезал и ногу левую. Как раз под коленкой только с другой стороны. Кровь как потечет сразу вместе с чернилами! Я испугался и не заплакал поэтому, хотя очень больно было. А Ленька весь белый стал, заикается и смеется. Я ему кричу: «Перестань немедленно смеяться!» А он не может – заикается и смеется.
Я пошел в ванную, снял трусы и стал под душ. Тут мне так больно стало! Я зову Леньку, а он не приходит, и дверь скрипит, и на лестнице все слышно. Ушел… И даже дверь не закрыл. Мне стало страшно, что кровь все идет, а плакать больно из-за свинки. Я сел в ванне и только кричу тихо: «Ленька, Ленька…». Потом слышу, Ленька вернулся. Я скорей слезы вымыл, говорю: «Заходи, не бойся!». Открываю глаза, а это мама…
Она хотела засмеяться, а потом видит - кровь через чернила, и стала плакать. Я ей стал рассказывать, как дело получилось, а она плачет и не слушает. Потом она меня помыла с мылом, замотала ногу полотенцем, а руку – платком своим, отнесла меня на кровать и пошла чай греть. А за ней везде следы чернильные!
Потом мама чай принесла, села рядом и говорит: «Рассказывай…». Я ей все рассказал – и про шарики, и про дядьку, и как мы хотели ей приятное сделать… Она слушает и смеется. А потом – плачет. И опять смеется…. Спрашивает, а куда же Ленька девался? Я подумал, что больше не буду с ним дружить, раз он бросил меня в опасности, и сказал, что у него живот наверное от икоты заболел. А мама засмеялась и сказала, что у него просто свинка такая – хроническая….
И тут вдруг Ленька стучится со своей мамой, и они столько лекарств принесли, и бинт и йод… Оказывается, он за мамой бегал! Мамы опять стали к нам приставать, чтоб мы рассказывали, но я притворился, будто сплю, и они замолчали, а потом ушли потихоньку. А мама стала полы мыть. Перемыла все, а потом спрашивает: « Ты спишь?». Я сказал, что нет. Тогда она немного поругала меня, немного, не сильно, не долго… Потом поправила мне подушку и говорит: «Ой – что это у тебя?» И достала из-под подушки два новеньких подшипника…
Ну, Ленька!! И когда он только успел?
Продолжение - http://www.proza.ru/2011/10/02/792