Мы были error.
Вы замечали, что именно когда у вас что-то не получается, все просыпаются и начинают твердить что ты должен быть везде первым, что они знают, что ты можешь. Только вот никто не понимает,что тяжело быть во всем первым, когда тебе тяжело. На душе. И в такие моменты уже кажется что не нужно ничего… Ни этой весны, ни улыбок, ни друзей. Нужно только одно – чтобы все вдруг разомкнули этот круг, в который они встали, и дали пройти, дали пройти, чтобы отдохнуть. И выбраться из этого состояния, котороенаступает в середине февраля – можно только к концу марта.
А вот мне казалось, что это состояние не пройдет никогда.Слишком глубоко оно засело во мне с конца февраля. А уже май. Лопаются набухшие почки, пробивается зеленая трава. Все кругом смеются, улыбаются. Мир вокруг меня счастлив. Это прекрасно, но…
- Никита… - присела рядом со мной Алиса. Она села на колени,так было удобнее для нас, потому что мне было трудновато одному пересесть с коляски на диван. Она попыталась прикоснуться к моим волосам, но я уклонился.Её рука на миг застыла воздухе, и опустилась на мою ладонь. Какая невыносимая боль.
- Зачем ты пришла… я же просил. Я не хочу, чтобы ты видела меня таким. Я прошу времени. Я так нуждаюсь в твоей вере, но, Алиса, не сейчас.Прошу тебя. Мне тяжело, я не хочу, чтобы это перенеслось на тебя.-вздохнул я.
С тех пор, как я утратил способность ходить, единственные, кто заходили ко мне – сестра, брат, мама.Отец изредка приезжал. Он любил меня, но, увы, не мог разорваться между двумя семьями. Я не винил его. Друзья толпами ломились в дом, трезвонили, писали. И это доставляло ещё большую муку. Я не мог с ними общаться. Я не мог смотреть на их жалостливые глаза.
- Но… Ник, - начала было Алиса.
- Я тебя люблю. Ты даешь мне надежду. Но… я колека.
В этот момент я готов был резануть себе по горлу ножом, лишь бы не видеть эту картину:Алиса резко встала, подошла к двери и… глухо заплакала.Мне казалось, что она хочет что-то мне сказать, но не может, потому что жалеет.
- Господи, Никита… я… уйду. Да. Уйду. Но… дай мне знать, когдазахочешь видеть меня. Я должна тебе что-то сказать.
Она ушла, оставив запах своих духов в комнате. Я подъехал к окну и повернул ручку.Майский воздух ворвался в комнату, слегка успокоив мое сбившееся дыхание. Я нехотел думать о том, что хотела сказать Алиса. Может она уезжает, может больна…может…
Дверь скрипнула. По легким шажкам я догадался – сестра.
- Ник. Прошу тебя, выслушай.
- Тебя мне слушать легче, нежели остальных, - вздохнул я. За что я любил сестру, так это за то, что когда я стал инвалидом – её взгляд не изменился. Она так отвешивала мне подзатыльники и смотрела на меня полными радости глазами, радости, что выжил. А не жалости, что сижу на коляске.
- Вот. Возьми и попробуй. – она протягивала планшет с белым листом, ластик и карандаш.
- Настя… -я хотел было возразить, но она крепко сжала мне руку и посмотрела мне в глаза. Я сразу все понял. Близнецы чувствуют друг друга. Она встала сзади и покатила меня прочь из квартиры. Она выкатила меня под иву, стоящую недалеко от дома.
-Не буду мешать. И отключи телефон.
Я решил не огорчать Настю, и попробовал изобразить, что рисовали мне мысли. Получалось весьма сносно. Карандашный набросок я закончил за четыре часа. Это была странная картина. Парень, сидящий в аэропорту, в зале ожидания. И внутри шел дождь. Этот образ уже давно поселился в моей голове.
С каждым днем я все больше посвящал свое время рисованию. Меня это отвлекало, и я снова возвращался к жизни. Потихоньку общался с друзьями, но все не решался позвонить Алисе. Отмазывался сам от себя, что нужно постепенно возвращаться,резко нельзя… Я могу сломаться. Но это только дешевые отмазки. Я просто боялся того, что она мне скажет. И поэтому рисовал ещё больше, это было как наркотик. Краски, кисти, краски. Картину с парнем я назвал «Погода нелетная».
Спустя месяц я все-таки решился позвонить Алисе. До этого мы общались смсками. Равнодушный голос оператора ответил, что абонент находится вне зоны действия сети. Я удивился, такого прежде не было, но через час она перезвонила. Услышав родной голос, я улыбнулся, тучи в моей голове рассеялись.Но она дала отказ на встречу, ссылаясь на то, что у неё подготовка к экзаменам, а потом она уезжает в отпуск, где другую симку не купит, так как хочет реально отдохнуть, но попрощаться – забежит.
Я рисовал, ждал когда же забежит Алиса. Я дико соскучился, не видел её полтора месяца, хотя до аварии мы виделись каждый день. Я был счастлив, что она не оставила меня. Не испугалась. И вот,концу июня Алиса позвонила в дверь. В ней были какие-то перемены. Её лицо больше не горело несчастьем, она больше не кидалась на колени рядом сомной, а скромно садилась на кресло.
- Начал рисовать? – слегка улыбнулась она, крепко обняв меня.
- Да, балуюсь. Я так рад тебя видеть, просто не представляешь как! Ты надолго едешь?
- Да нет, на месяц всего. Ты как раз ещё больше успокоишься,придешь в себя! – фальшиво воскликнула Алиса. Её голос как-то подрагивал.
- Что-то не так? – обеспокоился я.
- Нет, что ты. Просто непривычно с тобой разговаривать,спустя столько времени. Ты молодец, восстанавливаешься! – улыбнулась Алиса.– Ты прости, мне нужно идти…
- Так быстро? – растерялся я. – Я думал ты останешься до вечера…
- Перед отъездом много хлопот, сам понимаешь, - развела руками Алиса.
Она ещёраз крепко меня обняла, тихо всхлипнула и ушла. Она показалась мне какой-точужой, не моей… холодной и странной. Наверное, все из-за нашей долгой разлуки.Она, бедняга, тоже настрадалась… В отпуске отдохнет, развеется. Я дождусь её, и все будет замечательно.
Я долго говорил все это себе, но почему-то не верил внутреннему голосу. Предчувствие беды.
- НАСТЯ! – позвал я.
- Да? – в комнату вбежала сестра.
- Ты говорила что-то про гимнастику…Я ХОЧУ ВСТАТЬ. Я ВСТАНУ, НАСТЯ.
Глаза сестры наполнились слезами, одним прыжком она достигла меня и обняла так сильно, что я еле смог дышать. Она была счастлива.
- Завтра и начнем. За месяц тебя на ноги поднимем. Начнем с настоя.
Теперьтри раза в день я пил какой-то настой зеленого цвета, отдававший мятой и ещё чем-то.Мне делали массаж. Водили напрогулки. Я ведь был не безнадежным больным… Я перестал ходить больше от шока,нежели от травмы. И поэтому, спустя три недели я потихоньку стал чувствовать ноги, хоть ещё и не мог самостоятельно переносить себя с коляски на диван. Я чувствовал, что ещё немного – поднимусь.
Однажды,гуляя с Настей, я захотел мороженного. Она оставила меня перед дорогой, а сама побежала в ларек, через неё. У сестры зазвонил телефон, и, она, встав посреди дороги, стала выковыривать его из кармана, не видев, что там, на скоростинесутся жигули.
- НАСТЯ!!! – заорал я.
Она лишь успела повернуть голову, как Жигули резко затормозили, но все-таки сбилиеё с ног. Она повернула голову ко мне и раскрыла рот. Я обнаружил, что стою.Стою… На ногах. Мало того, я смог подбежать к ней. На этом мои силы иссякли, и я тоже опустился рядом. Водитель Жигулей, испуганный донельзя наблюдал за этим. Сначала изрядно ругался матом, потом вместе с прохожими, остановившимися поглазеть, помог мне добраться до коляски. У Насти стала кружиться голова,по-видимому – легкое сотрясение. Подъехала скорая. Забрала нас обоих. Мне сказали, что теперь свободно могу ходить с палкой, а перспективе- и без неё. А Настя около недели должна полежать в больнице.
Спустя две недели я уже по немногу гулял с друзьями, улыбался. Я быстро уставал, но оно того стоило. Я снова возвратился к жизни. И лишь одно меня заботило – от Алисы не было ни слуху ни духу. Уже прошел месяц… а она так не показывалась, и телефон не включала. Я дозвонился до её родителей. Её мама с удивлением сказала мне, что Алиса вернулась домой уже как две недели и купила новую симку.
Мои опасения подтвердились. Ещё тогда, когда она приходила ко мне, и я попросил её уйти – уже тогда было что-то неладное. Я не мог не выяснить, что же это.
Уже через полчаса я подходил к её дому. Палка ужасно натерла руку. Ноги устали. Ранее я прогуливался минут пятнадцать, остальное время, отсиживался на лавочке.Я почти был у цели, как вдруг мимо меня пронесся парень с одуванчиками в руке. Любимые цветы Алисы.Домофонная дверь подъезда, где жила моя девушка- открылась, и из неё,в объятия тому самому парню выбежала… Алиса. Загорелая, сменившая вечные каблуки на кроссовки. Такая маленькая, хрупкая… Парень обнимал её за талию,гладил по длинным рыжим волосам. Они были счастливы, улыбались. Некоторое времяя стоял молча, пытаясь оправиться от шока. Первые несколько минут даже не чувствовал боли. Все исчезло, посерело, размазалось, кроме счастливой пары впереди.
Алиса отстранилась от кавалера, взяв его за руку, так же, как меня когда-то, и случайно бросила взгляд на место, где стоял я. На её лице я увидел немое удивление, испуг.Она, сказав что-то парню, направилась ко мне, попыталась обнять, но я скинул её руки с моей шеи.
- Так вот какой он, твой отпуск, твои лживые отговорки натему экзаменов и нехватке времени, твоей отчужденности в тот день и фальшивости. Твоих слез - не жалости, что прогоняю, а отчаянья, что трудно работать на два фронта. И отчаянья обманывать лучшего друга, и парня, которому ещё на Новый Год клялась в любви. Конечно, ты плакала от безысходности. Жалела меня, думала что несчастный колека что-нибудь сделает с собой, после того как ты его бросишь, почувствовав себя ненужной старой игрушкой. И просто не смогла, решила подождать. А потом, решив что бедный инвалид остыл, решила пустить все на самотек и пропала, - я держал её за кисти, тряс, выкинув палку в траву.
- Зачем ты так, Ник?! – черные струи потекли из глаз Алисы.Её образ был испорчен для меня. Я уже не видел в ней былого совершенства, того ангела, что давал мне надежды. Я видел глупую пустышку.
- Зачем ТЫ так, любимая Алиса, - мой голос сорвался. Я вдруг почувствовал то,что не происходило со мной с первого класса – глаза наполнились слезами. Это была моя боль. Та самая,когда Алиса прикоснулась к моей ладони в последний раз. Тогда я попросил её уйти.
- Послушай меня, прошу тебя… - умоляло прежнее совершенство.
- Увы, за твоим подлым предательством я больше не замечаю ничего. Я прогонял тебя,потому что в твоей жизни с февраля я считался лишь инвалидом, которого тебе было жалко. И это я не выносил. Я ненавидел, когда на меня так смотрели – с жалостью. Я ведь оставался человеком… пусть и не в лучшей форме. А ты просто решила,что нужно уходить. Но лишь когда я оправлюсь от потрясения, потому что япсихованый инвалид, потому что ты меня жалела. ЗАЧЕМ?
- Я… я хотела тебе сказать…Но лишь обманывала тебя. Я не могла тебя ранить… пойми…
- Не хотела обмануть и предала.Все было ложью. Гадкой, и больной… Теперь все сходится. Будь счастлива, Алиса. И знай, знай, что ты никогда не будешь счастлива с бедняком, или с таким, каким был я все это время. Ты испугаешься, Алиса, ты не выдержишь. Ты маленькая. Ты совершенно не думаешь, а решаешь все впоследний момент. Ты даже не стала мне врать, потому что видишь, что я стою на ногах.И сейчас ты жалеешь, что обманула. А знаешь почему? Потому что я снова полноценный. Все было ложью… Как больно мне осознавать, что я ошибся изначально в девушке, которую любил… Я ведь сразу не понял… Ты просто хрупкий ранимый цветок, и не можешь быть с раненным. Раненный зачастую ранит ранимого. Дурацкий каламбур, - сплюнул я. Слеза катилась по моей щеке, пока гнул гневную тираду в адрес любимой девушки, которая смотрела на меня с немым отчаяньем. Она мотала головой в знак протеста, желая хоть чем-то доказать, чтовсе я не прав, но она опустила голову.
- Прости, Ник. Я перестала думать о тебе, лишь думала, как бы мне выкрутиться, потому что влюбилась…
От этих слов в моем сердце сжались все мышцы, глаза вновь стали стеклянными, губы предательски задрожали. Но мужчины не плачут.
- Черт бы тебя побрал, Ник! Ты был мне дорог всегда! Но все изменилось… ты сам все понял, Ник. Прости меня, я не собираюсь оправдываться. Я совершила массу ошибок. Прости… Я никогда больше не причиню тебе боль, я обещаю, - несмотря на то, что я скидывал её руки с себя, она повисла на моей шее,а я стоял, опустив руки вниз, без малейшего желание обхватить ими спину Алисы. Нет… у меня отключились все чувства, но я почувствовал что-то мокрое на щеке. Это её слеза упала. Все моменты с Алисой пролетели в голове очень быстро… И я обнял её в ответ,зарывшись носом в её рыжие волосы. Мы оба извинялись.
Мы отстранились друг от друга, Алиса вытерла слезы ладонями.
- Теперь все закончилось. Прости… умоляю, прости, -прошептала Алиса.
- Ты ведь знаешь меня, я уже тебя простил… Осадок неприятный. Быть может. Мы ещё будем общаться, когда-нибудь.
В это время к нам подошел тот парень с одуванчиками.
- Боря ,одну минуту, - попросила Алиса и крепко меня обняла ещё раз.– До встречи…
- Прощай.
Иногда, единственное вещь, которую осталось сделать — это обнять друг друга в последний раз… и просто отпустить.
Алиса была хорошим уроком мне, да и ей самой. Прошел год, мы видимся иногда,здороваемся, но почти не общаемся. Все бурные события в нашей жизни, связанныедруг с другом, забылись и погасли. Никто не вспоминает. Она так и встречается с парнем с одуванчиками, Борей… А вот я в свою очередь понял,что не нужно было тратить столько нервов и пустые слова любви к девушке,которую на самом деле не любил. Ведь первая любовь всегда так бурно воспринимается. Нет, любовь это большее… Любовь не бывает невзаимной.