Фото: Владимир Дараган / http://proza.ru/avtor/vadaragan /
Зимой ночь наступает раньше. Вот так вот, раз, и – солнце спряталось за горизонт, забрав с собой весь свет. Уличные фонари высвечивают лишь контуры многоэтажек и неуклюжие фигуры прохожих, завернутые в теплые шубы, спешащие по домам.
Но даже эта скудная картинка сейчас была не перед глазами, а лишь в голове Лины – она мчалась по заснеженной трассе, чувствуя нарастающее напряжение. В машине гремела музыка, но она не мешала анализировать сложившуюся ситуацию, наоборот – подстегивала мозг, складывая мозаику событий в единое целое. Девушка за рулем даже не пыталась отмахнуться от этого ощущения беспокойства, потому что интуиция подсказывала: опасность где-то рядом, слишком рядом.
Лина привыкла доверять своей интуиции, потому что та, к сожалению, еще ни разу ее не обманула. «Черт бы тебя побрал!», - мысленно выругалась она и прибавила газу. Сирена в голове стала реветь чуть тише. «Аха! Значит, я все делаю правильно. Больше скорость – дальше опасность».
Криминальному журналисту Лине Ордынцевой было по-настоящему страшно. Звезда областного телевидения сейчас была никому не нужна: автомобильная трасса – не город, и в темноте просить о помощи проносящихся мимо автомобилистов бессмысленно, но и останавливаться нельзя – это Лина знала точно. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида и, наконец, поняла причину своего беспокойства - «праворукую» Тойоту, сидящую у нее на хвосте, девушка сегодня уже видела. Как и все, кому нужно было выехать на трассу Горск-Щегловск, Лина перестраивалась из ряда в ряд, уступая дорогу особо нетерпеливым водителям. Несколько раз в зеркалах ее машины мелькнуло отражение белой Тойоты, но тогда Лина не обратила на иномарку никакого внимания – мало ли кому нужно было в этот вечер добраться до столицы Кузбасса. Но сейчас девушка вдруг отчетливо поняла, что эта машина – по ее душу. Лица водителя рассмотреть было невозможно: снежная пыль из-под колес ее «восьмерки» создавала завесу, мало того, все стекла Тойоты были тонированы. Журналистка пожалела, что сейчас у нее не было с собой ПМа, того, с тяжелой черной рукояткой, который ей дал «на прокат» год назад Вадим. Зато рядом с девушкой, на пассажирском сиденье, пристегнутый по всем правилам, сидел большой игрушечный медвежонок. Она всегда брала его с собой, когда ездила к брату: 300 км в одну сторону, 300 в другую - было хоть с кем поболтать. «Ну что, защитник, будем спасаться бегством?», - улыбнулась она своему «пассажиру».
В голове у Лины уже созрел план. Уйти от Тойоты, просто утопив педаль газа в пол, она не могла: движок ее «восьмерки» хоть и был форсированным, но двухлитровый образец японского автопрома сделал бы ее «на раз». Нужно было действовать хитростью.
Неожиданно снежная метель и темнота стали ее помощниками. Лина еще прибавила газу, вглядываясь в очертания машин, идущих впереди нее. Тойота не отставала. Дабы убедиться в своих подозрениях, журналистка обогнала несколько машин, перестраиваясь из ряда в ряд. Тойота в точности повторила все ее маневры. «А, голубчики! Боитесь потерять из вида? – с каким-то злорадством подумала она. – А, ведь все равно потеряете!».
Обгоняя машины, девушка обратила внимание, что ни у одной из них не видно задних номеров: обильный снегопад и высокая влажность сделали свое дело - снег, вырывающийся из-под колес, оседал на заднем бампере и намертво залеплял цифры. «Отлично! Значит, и моих номеров не видно, - подумала журналистка. - То-то эти гаврики так плотно сели мне на хвост – в темноте и при такой метели все машины, как кошки, серы. А «восьмерок» и «девяток» сейчас на трассе – хоть отбавляй».
Воодушевленная этой мыслью, Лина принялась «играть в шашки». Зная, что Тойота будет повторять за ней все движения, девушка принялась обходить один автомобиль за другим, стремясь догнать кавалькаду машин, двигавшихся довольно плотным потоком метрах в восьмистах перед нею. «Друзья» на иномарке, похоже, поняли, что их раскусили, и тоже прибавили газу. Но тех нескольких секунд, которые понадобились преследователям на обдумывание ситуации, Лине вполне хватило: она буквально врезалась в поток и, подрезая машины, слилась с этой гудящей массой. Тойота попыталась повторить тот же финт ушами, но водители, обиженные Линой, решили, видимо, больше не пускать наглецов и дружно выстроились в ряд, параллельно друг другу. Неизвестные на иномарке гудели, моргали дальним светом, но никто и не думал их пропускать.
В этот момент Лина, трясущаяся и от страха, и от смеха одновременно, вдруг увидела, как из толпы машин неожиданно вырвалась вперед такая же, как у нее, «восьмерка». Тойота заметалась по полосам – преследователи, видимо, решили, что это их «жертва», сумевшая оторваться. Наплевав на безопасность, водитель Тойоты вырулил на «встречку» и понесся вперед, вслед за исчезнувшей в снежной пелене машиной.
Лина краем глаза глянула на спидометр – до поста ГАИ оставалось меньше 60 км. Главное сейчас, чтобы ее «эскорт» не разъехался с трассы по окружным дорогам. «Тогда можно будет внаглую зарулить на стоянку к гаишникам - там меня точно не тронут – и просить о помощи», - рассудила девушка, не забывая смотреть по сторонам. Белой Тойоты нигде не было видно. Похоже, преследователи действительно ошиблись и сейчас следили совсем за другой машиной.
Впереди показался пост. Но ярко освещенная территория была перекрыта шлагбаумом, несколько милиционеров с оружием пропускали в город по одной машине, тщательно вглядываясь в лица водителей и пассажиров. «Черт побери! Что еще случилось, пока меня не было?», - подумала Лина, не ослабляя внимания. «Проезжаем, девушка, проезжаем!», - услышала она оклик молоденького милиционера, который усиленно махал ей рукой в толстой теплой варежке, и только сейчас сообразила, что она остановилась, едва проехав заграждение. За ней тут же образовалась пробка - недовольные водители гудели клаксонами, требуя освободить проезд. Девушка медленно выжала сцепление и тихонько покатилась на первой скорости.
«Ну, дела…», - подумала журналистка, глядя во все глаза на происходящее. В паре метров от нее разворачивалась сцена из настоящего голливудского боевика: справа на обочине стояли два милицейских УАЗа, буквально зажавших...белую Тойоту, а двое «братков», широко расставив ноги, упирались руками в крышу иномарки. С десяток милиционеров с автоматами наперевес выстроились по кругу, пресекая любую их попытку сдвинуться в сторону, еще двое людей в форме что-то говорили лининым преследователям, одновременно охлопывая их по курткам и джинсам. «Господи! Кому же я так наступила на хвост?», - подумала журналистка. Но в этот момент один из «братков» бросил взгляд на ее машину, и его глаза поползли вверх. Он что-то сказал своему напарнику, тот резко повернул голову и буквально впился взглядом в Лину: дикая злость, вперемешку с недоумением, читались на его лице. Бритый наголо что-то прошептал одними губами. Лина не слышала что, но ее затылок вдруг заледенел и стал немыслимо тяжелым - показалось, что кто-то приложил к голове огромный кусок холодного свинца. Несмотря на то, что печка в машине работала исправно, девушку бил озноб. «Похоже, это не последняя наша встреча», - подумала Лина и опустила глаза. «623», – запомнила она номер Тойоты и, увеличив скорость, направилась в сторону родного телецентра.
У девушки со странным, ягодным именем была вполне обычная, даже старинная фамилия - Ордынцева. По всей видимости, именно эта, не то графская, не то княжеская кровь подвигла ее родителей назвать дочь Малиной, а не Леной, Светой или Мариной, как тогда было принято. Но со временем Малина смирилась с тем, что ее имя вызывает у окружающих недоумение и, как следствие, повышенный интерес, а когда выбрала профессию журналиста, даже стала находить в этом положительные моменты. Но для близких она всегда была просто Линой.
Много лет назад, поступив на филфак, Малина даже не предполагала, что ей придется заниматься криминальной журналистикой. Окончив вуз, она стала работать на местном телевидении. Ее должность звучала весьма пафосно: редактор молодежных программ. Но, поскольку телевидение было городским, а сам город насчитывал чуть больше сотни тысяч жителей, никаких особых программ для молодежи не было, и Лину в основном эксплуатировали как ведущую новостей. К тому моменту она уже была мамой очаровательной пятилетней дочери, умудрившись выскочить замуж по огромной любви сразу по окончании первого курса, а после второго – родить ребенка. Тяжелый период учебы, совмещенной с работой и воспитанием малышки, остался в прошлом, и теперь они с мужем удачно строили каждый свою карьеру.
Муж Лины был старше нее на четыре года и не особо приветствовал профессию, выбранную супругой. Он-то предполагал, что, выйдя замуж и переведясь на заочное отделение, Лина так и будет работать учителем русского языка и литературы, как это было в период ее учебы, но педагогическая деятельность мало привлекала ее. И, хотя у Лины сложились довольно теплые отношения с коллегами, да и дети любили молоденькую учительницу, она решила, что на поприще педагогики строить карьеру ей не интересно. А посему, после получения диплома ушла из школы.
Шли годы. Муж Лины стал довольно влиятельным человеком в городе, да и она не стояла на месте. Со стороны они выглядели весьма удачной парой: он – красивый молодой мужчина, топ-менеджер одного из крупных предприятий Горска; она – маленькая, хрупкая, но с настырным характером – руководила рекламно-информационным агентством, созданным ею вместе с Александром - техническим директором телекомпании, в которой она начинала свою журналистскую карьеру, и вместе с которым, не найдя общего языка с директором, они через два года ушли.
И все у Лины, в целом, складывалось неплохо, пока...
Заканчивался март 1997 года. Лина с Александром возвращались из командировки - мэр одного из соседних городов предложил их агентству принять участие в разработке его рекламной компании. Сделка оказалась весьма выгодной, и потому Лина возвращалась домой в приподнятом настроении. Но на пороге квартиры ее встретила мать и, боясь посмотреть в глаза, произнесла два страшных слова: «Виктора убили...».
Что было дальше, Лина помнила смутно. Мозг никак не хотел принимать полученную информацию. Схватив мать за плечи, Лина принялась трясти ее, требуя сказать, что это неправда. Но мама молчала и плакала…
...Она пришла в себя от страшного шума в ушах. Над нею склонилась мать, вокруг были какие-то люди. Мама что-то говорила, но из-за шума, больше похожего на свист, Лина никак не могла понять, что ей говорят. Она тут же вспомнила слова, сказанные матерью, и ей снова стало плохо.
Как? Кто? За что? Почему?...
Вопросов было множество, но ответов не было ни на один из них. По словам матери, известно лишь то, что Виктор сам открыл двери убийцам. Как предположили следователи, среди них был кто-то из знакомых - чужого человека муж никогда бы не впустил в дом. Позднее следователи обнаружат в квартире три гильзы и пулю, застрявшую под подоконником, выпущенную из пистолета иностранного производства. Но соседи ничем не смогут помочь следствию: никто ничего не видел и не слышал. А вскоре и само следствие стало тормозить - в 90-е годы убийства бизнесменов и руководителей предприятий стали чуть ли не нормой. В России шел кровавый передел собственности.
Поначалу Лину еще вызывали на допросы, следователь детально выяснял у нее мельчайшие подробности. Во время одного из визитов в прокуратуру Лина вспомнила про видеокассету, на которой была записана встреча ее мужа с партнерами. Случайно наткнувшись на эту запись, она еще тогда обратила внимание, что во время разговора муж вел себя как-то неестественно, и каждая его фраза носила какой-то двоякий смысл. Но тогда на ее вопросы Виктор отреагировал очень странно: грубо потребовав «не лезть не в свое дело», он забрал кассету и куда-то спрятал. Однако некоторые фразы Лина вспомнила и смогла воспроизвести дословно. Следователь, весьма воодушевленный новой информацией, все тщательно записал, дал ей прочесть протокол и попросил расписаться.
Но после этой встречи молодую женщину в прокуратуру больше не вызывали. Когда же она поинтересовалась ходом следствия, ей заявили, что дело об убийстве ее мужа передано другому прокурору и вообще приостановлено «в связи с отсутствием подозреваемых»...
Первое время Лина еще пыталась добиться справедливости, пыталась выяснить, что стало с тем следователем, который начинал дело ее мужа, но ей аккуратно намекнули, что, если она не хочет отправиться вслед за своим супругом, то лучше воду не мутить. Будучи сама не последним человеком в городе, Лина поняла, что ее авторитета явно не хватает - в деле оказались замешаны большие деньги и большие люди, а это означало, что «спасение утопающих - дело рук самих утопающих». И она приняла решение.
Через полгода молодая женщина продала квартиру в Горске и переехала в Щегловск. Учитывая многолетнее сотрудничество с областным телевидением, ее с удовольствием взяли на работу, и в эфире ГТРК появилась программа «Территория закона». Поначалу работать было очень тяжело: ни милиция, ни прокуратура никак не хотели воспринимать всерьез маленькую женщину, больше похожую на подростка, которая решила делать программу, рассказывающую о совершенных и несовершенных преступлениях, о честных и нечистых на руку представителях правоохранительных органов. А начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений областной прокуратуры и вовсе довел до слез, заявив, что все журналисты – лгуны, и он никогда не станет сотрудничать с прессой...
Помощь пришла абсолютно неожиданно: с той стороны, вернее, той структуры, от которой она меньше всего ее ждала.
Справедливо опасаясь связываться со всемогущей организацией, в которой некогда служил второй президент России, Лина даже не пыталась выйти на переговоры с представителями ФСБ. Но они сами вышли на нее. Как-то раз в коридоре телецентра ее схватил за руку один из корреспондентов новостей:
- Послушай, Ордынцева, ты какая-то неуловимая.
- Аха, именно такая. Потому что никому на фиг не надо меня ловить, - пыталась отшутиться Лина.
- Как бы ни так! За тобой ФСБ гоняется! - сделал страшные глаза корреспондент.
- Да, ладно?! А чем я им помешала-то?
- Ладно, не боИсь, мелочь, - покровительственно похлопал ее по плечу корреспондент, будучи на две головы выше Лины и моложе лет на семь. – Сотрудничество предлагают. Именно твоей программе! Сечешь фишку? Руководитель их пресс-службы уже с ног сбился, бегая по этажам и кабинетам, в поисках вашего величества. Сейчас, видно, выдохся, зарулил к нам в новости, чай пьет. Сжалься над человеком, объявись пред его ясны очи, - рассмеялся парнишка. Лина покраснела, как рак, и пообещала сжалиться. Минут через десять. Потому как в монтажке ее ждет Тетерин и, если она сейчас не принесет кассету с «шапкой», то в пятницу "Территория закона" выйдет без звука.
Кассета с «шапкой» была доставлена звукорежиссеру, после чего Лина со спокойной совестью отправилась к новостникам.
В отличие от ее редакции, здесь всегда стоял шум, гам и дым сигарет. Но для отдела новостей это была абсолютно нормальная обстановка, и потому Лина, ничуть не смущаясь, во всю мощь своих легких прокричала: «Привет!». Из всех концов помещения посыпались ответные приветствия и не обязывающие к ответам вопросы, типа: «Как дела?» и «Чем дышит криминальная редакция?».
- Наконец-то, я вас нашел, - слева от нее появился весьма приятный внешне мужчина средних лет с кружкой в руках. Лина хмыкнула, но тактично промолчала, не пытаясь внести ясность в вопрос о ее появлении в новостной редакции.
- Здравствуйте, - сдержанно улыбнулась она и протянула руку. – Меня зовут Малина Ордынцева.
- Приятно познакомиться, а меня – Евгений Трифонов, - улыбнулся в ответ мужчина и пожал ладошку Лины. – Мне дальше представляться, или вам уже доложили, кто я и по какому поводу появился у вас?
Мужчина продолжал улыбаться, но Лина была настороже. Ох, не доверяет она этим улыбчивым симпатичным мужчинам, представляющим самую закрытую структуру страны.
Впрочем, как показало время, через полгода именно этот человек стал ее лучшим другом, не требующим ничего взамен. Именно он был ее ангелом-хранителем, когда Лина в очередной раз вляпывалась в криминальную историю, и именно о нем и о том, как ей не хватает его сильного плеча и умной головы она будет думать чаще всего, когда окажется за несколько тысяч километров от родины...
А пока они просто познакомились. Евгений оказался очень интересным собеседником. Он открыто приветствовал идею Лины по поводу новой программы и тут же предложил поехать к ним в управление, чтобы она сама могла выбрать оперативные съемки, которые покажутся ей интересными. От такой щедрости у журналистки голова пошла кругом, и она настороженно поинтересовалась, чем ей будет «грозить» такое расположение органов? В ответ Евгений рассмеялся и с самым серьезным видом пообещал, что "вербовать" ее не станет. Разумеется, у Евгения оказались знакомые и в милиции, и в прокуратуре, и потому, когда первая программа Лины, при активном содействии сотрудников ФСБ, вышла в эфир, успех был ошеломляющим. Учитывая этот факт, прокуратура и милицейское управление тяжело вздохнули, но…пошли на контакт.
...Лина всегда серьезно относилась к любой работе и потому впитывала, как губка, все советы и пояснения, которые ей давали люди в форме и без. Вскоре она овладела милицейской и прокурорской терминологией, знала практически все статьи Уголовного кодекса и стала чуть ли не любимым гостем в прокуратуре области.
Как-то раз, сидя в кабинете, забравшись с ногами в кресло того самого грозного прокурора, который при первом их знакомстве пообещал никогда не сотрудничать с прессой, она читала одно из прекращенных дел, и уже представляла, как будет выглядеть очередной сюжет ее программы.
- Тебе еще кофе сделать? – спросил хозяин кабинета.
Поправив очки, Лина посмотрела снизу вверх на этого крупного мужчину, который буквально нависал над нею, и улыбнулась, вспомнив их первую встречу. Прошло полгода, и Сергей стал ее вторым другом, что, впрочем, не мешало ему постоянно удивляться самому себе и недоумевать по тому поводу, что он «добровольно пошел на поводу у этой пигалицы».
- Нет, Сереж, спасибо. Он у меня уже скоро из ушей польется. Пожалуй, по домам уже пора, - спохватилась она, глянув на часы.
- Да, сейчас поедем. Только сначала ответь мне на один вопрос. Хорошо?
Сергей был очень серьезен, и от этого Лине стало как-то не по себе.
- Конечно. Спрашивай.
- Ответь мне, зачем тебе все это?
- Что это, Сереж?
- Ну вот, все эти материалы, расследования, куча чужой боли в письмах и звонках? Тебе своей мало? – Сергей с грустью смотрел на нее.
Лина тихонько вздохнула и выбралась из кресла. Она знала, что рано или поздно он задаст этот вопрос. Не мог не задать. И знала, что ответ обидит его.
- Понимаешь, Сереж, - начала она издалека. – Если все объяснять, то мне надо будет очень много тебе рассказать. А на это у нас сейчас нет времени, - попыталась она оттянуть момент истины.
- Ты думаешь, я только вчера родился? – Лина поняла, что Сергей начинает злиться. Это было еще хуже. – Хочешь, я скажу за тебя сам?
Журналистка стояла перед ним, опустив голову, и молчала.
- А я тебе скажу! Я тебе скажу, что и вся твоя программа дурацкая, и твое наведение мостов со мной, все это у тебя подчинено одной цели: ты решила сама найти убийц своего мужа! Так?
Он уже кричал на нее, но Лине почему-то совсем не было страшно. В его крике она почувствовала не гнев или обиду, нет. Он кричал от безысходности, беспомощности, пожалуй. Потому что за эти полгода хорошо узнал свою «подопечную» и понял, что ее танком не свернуть с намеченной цели.
- Ты хоть понимаешь, куда лезешь? – Сергей присел перед нею на корточки, чтобы увидеть лицо, и опешил.
- Ты чего улыбаешься? – он резко сбавил тон, выпрямился и теперь стоял перед нею, опустив руки, весь такой большой и... растерянный.
- А почему она дурацкая?
- Кто?
- Ну, ты сказал, что программа моя – дурацкая, - пояснила Лина, продолжая тихонько улыбаться.
- Тьфу ты, черт! Ты хоть слышишь вообще, что я тебе говорю? – Сергей еще кипятился, но кричать на нее уже не мог.
Они поняли друг друга.
- Спасибо тебе, Сереж.
- За что?
- За то, что ты все понял и…не обиделся.
- Как это, не обиделся?! Еще как обиделся! – проворчал прокурор и, тяжело вздохнув, плюхнулся в кресло.
- А еще спасибо за то, что переживаешь за меня, - тихонько добавила Лина.
Сергей отвернулся к окну. Прямо напротив его кабинета желтый луч фонаря отделил от себя темноту, демонстрируя случайным зрителям волшебный танец зимы: крупные хлопья снега медленно, как-то нехотя, опускались на землю. Неожиданно подул ветер, и испуганные снежинки заметались, закрутились, сбитые с толку, не зная, куда им теперь упасть.
- Ты завтра уезжаешь в Горск? - Сергей спрашивал Лину, обращаясь к ее отражению в окне.
- Да. И, как только вернусь, сразу же отзвонюсь тебе и отчитаюсь о поездке, - улыбнулась журналистка.
- Сделай одолжение, - съязвил Сергей. – А сейчас уезжай, иначе я тебя убью, - добавил он, изображая из себя обиженного.
...Вернувшись в Щегловск, она не стала ему звонить. Перешагнув порог ведомственной квартиры на территории телецентра, она залезла в ванну и долго валялась в душистой пене, пытаясь вспомнить свои последние расследования. С чем связано появление этой странной Тойоты? С работой или же… Прокрутившись в постели всю ночь, так и не сомкнув глаз, она решила к утру, что ничего не станет рассказывать ни Сергею, ни Жене про своих вчерашних преследователей. «Скорее всего, это было просто совпадение», - решила Лина, вспомнив милиционеров с автоматами. «Просто эти ребята уже были в разработке, и поэтому их повязали на посту. А то, что они так недобро смотрели на меня - всего лишь неудовольствие, в связи с появлением случайного зрителя», - успокаивала себя журналистка.
С этими мыслями она вышла во двор и…присвистнула от удивления: «Во, дела…». Оба левых колеса ее машины были спущены. «Это ж где я умудрилась гвоздей нацеплять?», - расстроено подумала она, направляясь в сторону автомастерской. Отдав мастеру ключи, она попросила его позвонить сразу же, как только машина будет на ходу. «Гриш, ты уж прости, - виновато оправдывалась она перед своим механиком, - я вчера поздно возвращалась и ума не приложу, где так мастерски подцепила «ежей» на два колеса сразу».
Поднявшись в редакцию, Лина с головой окунулась в работу и потому не сразу поняла, что ей пытается втолковать Григорий, позвонивший буквально через 10 минут после того, как она отдала свою машину на его попечение.
- Гриш, ты о чем? Я же тебе объяснила, что в темноте не заметила, может быть это доска какая с гвоздями была!
- Лина, а я тебя еще раз спрашиваю: ты сама своим друзьям из органов звонить будешь, или мне председателю докладывать о твоем ЧП на территории охраняемого телецентра? Ты что, не понимаешь, что нет у тебя никаких гвоздей в колесах, а есть два «красивых» пореза! Причем, сделанных, заметь, обоюдоострым предметом!
Кусок холодного свинца снова сдавил затылок. «Так, - подумала Лина, - звонить все же придется»...
Сергей попытался изобразить продолжающуюся обиду на нее, но как только услышал про Тойоту и порезанные колеса, резко замолчал, потом бросил в трубку отрывистое «сиди в редакции, я скоро приеду» и отключился.
Лина попыталась избавиться от свинца: потрясла головой, выпила стакан ледяной воды, но напряжение не отпускало, и потому она почти подпрыгнула на стуле, когда в редакции раздался звонок. На том конце провода был Евгений. Каким-то немыслимым образом он уже знал об утреннем происшествии – Лина подозревала, что он попросту вступил в «сговор» с ее механиком и охранниками на проходной. Скорее всего, он оставил им свои координаты, чтобы в случае чего, ему сразу же докладывали о происшествии с бестолковой журналисткой, которая, по словам полковника, «вечно, не зная броду, лезет в океан». Как бы там ни было, Женя тоже заявил, что сейчас приедет, и Лине стоило огромного труда убедить его в отсутствии необходимости немедленного присутствия.
Весть о ЧП сразу же облетела весь телецентр. В результате, как только Лина переступила порог монтажки, Лева - ее режиссер - протянул ключи от своей «шестерки», потребовав взамен ключи от ее машины после ремонта: «Покатаешься пока на моей», - заявил он безапелляционно. Лина чуть не расплакалась от такой заботы, но от ключей отказалась, пояснив, что «дядечки в погонах», видимо, на какое-то время вообще запретят ей покидать территорию. И оказалась абсолютно права.
Через полчаса в ее редакции темнее тучи появился Сергей. Не спрашивая разрешения, он уселся на место Лины и приступил к «допросу».
- Рассказывай! - приказал он.
- А что рассказывать-то, Сереж? Я все тебе по телефону рассказала.
- Нет, не все. Давай – по минутам. Во сколько выехала из Горска, во сколько заметила слежку, как они тебя потеряли? Ну что, мне тебя учить что ли? – Сергей явно знал уже что-то такое, чего не знала Лина.
- Сереж, ты уже знаешь, кто это, да? Что им от меня надо было, а? – журналистка смотрела жалостливым взглядом на прокурора, но тот оставался непреклонным.
- Для тебя это лишняя информация, - нахмурился он. - Лучше не тяни время и не испытывай мое терпение.
И Лина стала рассказывать. Во время ее монолога Сергей делал какие-то пометки в своем блокноте, хмурился, прикусив нижнюю губу, а когда девушка закончила свой рассказ, вынес вердикт: «Сидеть дома. Никаких встреч с друзьями, информаторами и посетителями. Гостей в дом не приглашать, на работе находиться всегда в окружении людей!».
- Да я и так всегда среди людей, Сереж! Ты чего?! – Лина вытаращилась на прокурора, который явно не расположен был шутить. – Может, все-таки поделишься хоть частью информации? Как-никак, я же у тебя теперь, типа, потерпевшая.
- Типун тебе на язык, потерпевшая! – разозлился не на шутку друг и, грозно зыркнув на притихшую журналистку, направился к выходу.
«Домашний арест» длился меньше недели. Как потом узнала Лина, «братков» из Тойоты все-таки взяли. На оружии. Во время их допроса выяснилось, что в отношении не в меру активной журналистки им было дано конкретное задание, которое они благополучно провалили, сумев «отыграться» лишь на машине Лины. После этого случая, телецентр немедленно оснастили камерами слежения, а поверх высоченного кирпичного забора, ограждающего территорию телевизионного хозяйства, протянули несколько рядов колючей проволоки.
А еще через полгода произошло событие, которое, в очередной раз круто изменило жизнь Лины Ордынцевой.
...Сергей позвонил ей во второй половине дня и пригласил к себе в кабинет «для беседы». Такой формулировки приглашения она от него еще не слышала и потому, бросив все дела, прыгнула в машину и через десять минут уже была на проходной облпрокуратуры.
- Присаживайся, Ордынцева, - Сергей был очень серьезен. Он взял в руки какую-то бумагу и принялся читать: «Малина Ордынцева, вы проходите по делу № такой-то в качестве потерпевшей, поэтому я считаю необходимым ознакомить вас с результатами расследования по делу об убийстве вашего мужа, возобновленному по вашему заявлению»...
Лине казалось, что она очень внимательно слушает Сергея. Она понимала, какую гигантскую работу проделал он сам и весь его отдел, какое количество людей и чиновников было опрошено, сколько повторных экспертиз было проведено, но…официальный вывод следствия звучал точно так же, как и год назад: «Дело приостановить в связи с отсутствием подозреваемых».
- Сереж, что это значит? – Лина растерянно смотрела на своего прокурора, и глаза ее наполнялись слезами. – Это что, все? Ты хочешь сказать, что, если даже ты не смог найти ни одной ниточки, то это уже вообще никому не удастся?
Журналистка уже не сдерживала слез и потому не заметила перемен в лице Сергея. Будь Лина не так поглощена своим горем, она смогла бы увидеть, как тот борется с самим собой. Наконец, мужчина не выдержал, обнял Лину, прижал ее к себе и стал целовать в макушку, приговаривая: «Ты только не плачь, пожалуйста! Поверь, я сделал все, что мог. Но действовать дальше… у меня руки коротки».
Лина услышала последнюю фразу и, отлепившись от Сергея, посмотрела ему в глаза.
- Что значит, руки коротки???
- А то и значит! Все, что я мог сделать здесь, я сделал. А дальше… - Сергей набрал в грудь побольше воздуха, - дальше следы ведут… в Москву. Заказчик убийства твоего мужа живет в столице, а мои полномочия, как ты понимаешь, на нее не распространяются. Но больше я тебе все равно ничего не скажу.
Несколько секунд Лина стояла неподвижно, затем медленно направилась к двери.
- Спасибо, Сереж. Спасибо тебе большое...
Все выходные Лина думала, а в понедельник позвонила Сергею и Жене, поставив их в известность о том, что приняла решение перебраться в столицу. Как она будет это осуществлять, как найдет работу в Москве без друзей и знакомых, на что будет содержать маму и дочь, Лина пока не знала.
Она знала только одно: если чего-то по-настоящему хочешь, обязательно этого добьешься...