В Лесу пахло небом, таким тихим, безоблачным, весенним, будто кто-то раскрошил его синеву и разбросал эти голубые частички по мохнатым ветвям елей и сосен. По нитям мелкого снега на землю спустилась ночь; она бережно окутала бархатной вуалью все, и казалось, что ее темнота защищает свои владения от непрошеных гостей.
После заката люди никогда не решались ступить под сень деревьев этого леса, а те, кто все же отваживался на этот шаг, больше никогда не возвращались в эту деревню живыми. Это прозвучало бы банально, может, медведь загрыз, а может, просто неудачно споткнулся, если бы не одно но: у этих людей пропадали лица. Там, где должны были быть глаза, нос, губы – было лишь одно гладкое место, как однотонная бежевая ткань.
Деревенские жители считали, что кто-то или что-то ужасное высасывало из человека душу, а вместе с ней пропадало и лицо. Глаза, которыми видим, нос, которым чувствуем, рот, с помощью которого излагаем свои мысли и мнения, – все это проявления души, любопытной и свободолюбивой. Именно ее безжалостно похищали.
Местные прозвали чащу Лесом Душ, а того, кто крадет души людей, Похитителем Жизни, потому что рано-рано утром можно было услышать, как погибшие там люди, а точнее их призраки, зовут живых и шепотом молят вернуть им жизни. Те, кто их видел, утверждали, что они похожи на солнечное марево или на куски порванного тумана, которые медленно плывут по земле, подходя к границе леса, не в состоянии выйти за его пределы.
Эти истории стали страшилками для непослушных детей, и во многих домах можно было услышать, как родители перед сном грозно говорили своим неугомонным чадам: «Не будешь нас слушаться, Похититель Жизни придет к тебе и заберет твою душу вместе с лицом! Быстро ложись спать!». И дети боялись, ведь, когда убитых там находили и приносили в деревню, они видели, что становилась с лицами смельчаков.
Легенды об этом лесе стали кочевать из деревни в деревню, вызывая неподдельный интерес странников. Многие зеваки приезжали в это поселение, гуляли в Лесу Душ днем, но никто так и не рискнул пойти туда ночью.
Так безрадостно протекало время в этой деревне, ведь некоторые молодые люди на спор или по глупости могли пойти туда ночью. Они не верили, что с ними может что-то случиться. А потом их тела приносили из Леса, осмотрительно накрыв головы мертвецов тем, что первым попадет под руку.
Деревушка, соседствующая с этим проклятым местом, заслужила из-за этого дурную славу, привлекающую смельчаков и собирателей историй и сплетен.
***
Кэб пугающе громко и подозрительно трясся и громыхал, подбрасывая своего единственного пассажира на каждой кочке. После очередного такого скачка Риесс ударился головой о мягкий потолок, но все-таки, даже несмотря на внутреннюю обшивку кэба, ему было больно. Он уже часа два как должен был добраться до деревни, но из-за отвратительного состояния дороги путь слишком затянулся. Риесс хотел спать, но по некоторым очевидным причинам заснуть он так и не смог. Оставалось лишь дождаться, когда кэб остановится на одном из постоялых дворов той деревни, в которую он ехал.
На полотне своего воображения Риесс рисовал, как сытно и вкусно отужинает в обществе какой-нибудь хорошенькой молоденькой дамы, а потом поднимется к себе в комнату и упадет на мягкую чистую кровать, забывшись сладким сном. Но эта утопическая картинка разбилась вдребезги, когда колесо кэба попало в очередную подлую, едва заметную яму, и Риесса вновь подкинуло к потолку. В этот раз голове было еще больнее.
Спустя некоторое время кэб выехал на дорогу, на которой совершенно не было камней, а была лишь сухая трава, покрытая легкой шапкой свежевыпавшего снега и тонким слоем инея. Он стал ехать так мягко, что даже Риессу было непривычно, но вскоре он расслабился и неожиданно для себя уснул.
- Мистер Риесс! Мистер Риесс! – негромко, почти шепотом, будил его кэбмен. Он неуверенно тряс хозяина за плечо, боясь, что тому может показаться это крайне возмутительным.
Риесс сонно зажмурился, нехотя открыл глаза и увидел перед собой перепачканное лицо его слуги Тауэна, на голове которого была темная широкополая шляпа.
- Тауэн, мы уже приехали? – сиплым голосом спросил Риесс. Он пару раз кашлянул, приводя голос в привычное звучание.
- Да, господин, мы сейчас находимся на постоялом дворе, – тихо ответил тот.
- Хорошо, - парень медленно сел, вынул из внутреннего кармана пиджака маленький мешочек из красного бархата, перевязанный позолоченной бечевкой, высыпал на ладонь пару монет и отдал их кэбмену. – Поставь кэб в конюшню – она должна быть где-то на заднем дворе. Там ты и переночуешь – этих денег должно хватить, чтобы там обустроиться.
- Хорошо, мистер Риесс.
- Ступай.
Риесс взял свою кожаную сумку, похожую на большой саквояж, вылез из повозки и огляделся.
Они находились посреди небольшой улицы. Двухэтажные дома, сложенные из больших серых каменных блоков, стояли двумя противоположными неприступными стенами и отбрасывали едва заметные тени; солнце весь день скрывалось за непроглядной облачной пеленой. Дворовые мальчишки с веселыми криками гонялись друг за дружкой; стоя за перевозными прилавками, торговцы расхваливали свой товар, который даже по своему внешнему виду не соответствовал рекламе.
Тауэн несильно стегнул лошадь прутом, и повозка унеслась прочь, поднимая за собой столбы пыли и снега. Риесс посмотрел вслед кэбу, отряхнул подол пиджака от невидимых пылинок и направился прямо в таверну.
«Если это лучшая таверна во всей деревне, то я – самый настоящий индюк», - это первое, что подумалось Риессу, когда он вошел в помещение.
Небольшая комнатушка находилась на первом этаже гостиницы; там было душно, несмотря на то, что погода была отнюдь не теплой. Не протертые запыленные окна пропускали сквозь себя мутный тускловатый свет; за деревянными засаленными столами сидели редкие хмурые посетители, которые молча, изредка поглядывая друг на друга, потягивали дешевую выпивку.
Риесс подозрительно осмотрел эту унылую картину, нервно сжал крепкой рукой уголок пиджака и неуверенно, но пытаясь показать, что это не так, направился через всю комнату к стойке, которая располагалась далеко напротив входной двери.
- Эм… Здравствуйте! – побаиваясь потревожить своим присутствием кого-нибудь из этих суровых парней, громко поздоровался Риесс, в надежде на то, что его услышит кто-то из персонала таверны. Он заглянул под стойку, глянул вправо, влево и безутешно осел на стул.
Спустя некоторое время, минуты через три, к нему вышла тучная женщина в посеревшем от времени фартуке, о который она вытирала крепкие пухлые руки.
- Чем могу помочь? – почти вежливо спросила она; голос у нее был утробным и немного грубым (вполне возможно, что он стал таким из-за курения табака).
- Эм, меня зовут Риесс, я приезжий. И я хотел бы поужинать и снять у вас комнату на одну ночь… Если можно, конечно…
- А у тебя есть деньги, красавчик?- женщина уперлась локтями о стойку и посмотрела на Риесса в упор. Тот неловко сглотнул и ответил:
- Есть, конечно. – В доказательство своих слов он достал бархатный мешочек и потряс им; внутри него звонко брякнули монеты.
- Хорошо, - сказала она, получив несколько золотых. – Проходите за стол, сейчас вам принесут лучший ужин.
- Спасибо.
Риесс встал со стула и, захватив свой багаж, пересел за самый дальний столик, который находился слева от двери, возле небольшого окна. Он осторожно осмотрелся: на самом деле присутствующие здесь люди не были такими пугающими, какими они сначала показались Риессу. Пока он рассматривал комнату, его ужин уже был приготовлен.
Из небольшой пыльной дверцы, которая расположилась чуть правее барной стойки, вышла девочка. Он была в пышном старом платье; в тонких обнаженных руках девочка держала поднос с едой. На вид ей было лет пятнадцать, она была как прутик, с бледной кожей и хрупким личиком.
Ей было тяжело, и неуверенной походкой девочка прошла к столику Риесса. Она поставила несколько тарелок на деревянный стол и поправила свою белую шапочку, которая напомнила Риессу бычьи рога.
- Приятного аппетита, - пролепетала девочка.
- Спасибо, - поблагодарил Риесс.
Она хотела было уйти, но остановилась, глянула на парня через плечо и, выдохнув, села рядом с ним. Риесс удивленно глянул на нее, но вида не подал, и принялся за первое. На первое был суп, который был просто бульоном с картошкой, в котором плавало щуплое куриное крылышко. Он съел несколько ложек этого варева, пытаясь соблюсти все условности хорошего тона, и отодвинул от себя тарелку.
- Вы ведь не из местных, верно? – любопытно смотря на молодого человека, спросила девочка.
Риесс вытер белоснежным платком губы и ответил, бесстрастно глядя на нее:
- Да, я приезжий. Я – собиратель легенд, и приехал в вашу деревню, чтобы услышать интересующую меня историю, которая распространилась далеко за ее пределы.
- Вау, - выдохнула девочка. – Меня зовут Ману, а Вас?
- Мое имя Риесс, очень приятно Ману, - Риесс пожал грязную ладошку его новой знакомой и улыбнулся, по-настоящему, без наигранности, ведь личико Ману тоже улыбнулось искренне, а это не могло не обрадовать парня. – И давай на «ты», хорошо?
- Хорошо, - согласилась Ману. – Значит, - уточнила она, - тебе нужна легенда о Лесе Душ?
- Ага, - едва различимо сказал Риесс, запихивая себе в рот большую золотистую картошку и пытаясь ее пережевать; он решил наплевать на приличия.
- Так я могу тебе ее рассказать!
- А… погоди, - он проглотил кусок картофелины. - А ты сможешь?
- Конечно! – бодро ответила Ману.
Риесс доел картошку, отодвинул от себя тарелку и взял в руки большую деревянную кружку.
- Что в ней? – спросил парень.
- Это мятная вода, - ответила Ману.
- Вкусно! Ты заваривала? – похвалил напиток Риесс.
- Да, я, спасибо. Мне приходится выполнять здесь не только работу официантки, но еще и роль кухарки. Ну, так что, ты будешь слушать историю?
- Ага, я весь во внимании, - задумчиво проговорил Риесс, доставая из сумки блокнот в кожаном переплете и чернильницу с заостренным пером.
- Итак.
Наша деревня на окраине леса была построена давным-давно. Она сменила много поколений жителей, но странности начались лет десять назад. Лес стал необычен тем, что ночью в нем происходило что-то странное, будто Лес оживал, как только Луна восходила над ним. Но, в то же самое время, он был мертв, потому что многие смельчаки, которые отважились пойти в лес ночью, не вернулись оттуда живыми. Никто не вернулся живым. Мало того, когда их бездыханные тела находили в этом Лесу утром, оказывалось, что у них пропадали лица…
- Как так? – Риесс оторвал взгляд от бумаги, по которой он бегло шаркал пером, выводя слова, и озадаченно посмотрел на Ману.
- А вот так. Не было у них лиц и все. Священники даже сомневались, хоронить их по церковным обычаям или нет. Но, после того, как из этого леса принесли тело племянника одного из старейшин, таких вопросов больше ни у кого из представителей церкви не возникало.
- Ну, конечно, - грустно улыбнулся Риесс.
- Так вот, слушай дальше...
Мы поняли, что у смельчаков крадут души. Утром, когда солнце только-только поднимается из-за горизонта, можно увидеть облики тех, кто стал жертвами Леса. Они похожи на тонкую-претонкую, почти невидимую материю, которая колышется под потоками ветра. Но, к сожалению, мы так до сих пор и не узнали, как успокоить, как помочь бедным призракам...
А Лес Душ продолжает оживать каждую ночь, снова и снова, и, нам иногда кажется, что это не прекратится никогда.
Вот и вся история.
- «...не прекратится никогда». Точка. – Медленно повторил Риесс за Ману и отложил перо.
– Мда, действительно интересная история. Ману?
- Что?
- А как можно добраться до этого леса? – парень задумчиво потер гладковыбритый подбородок.
- Да очень просто! – ответила Ману. – Нужно всего лишь пройти по главной кирпичной дороге к выходу из деревни, она кончается прямо у кромки леса. Вот и весь маршрут.
- Хорошо... - пробормотал Риесс. В его голове созрела идея – проверить правдивость истории, которую только что рассказала ему Ману. Если бы она только знала, что он задумал, то никогда бы не рассказала о дороге, которая ведет к Лесу Душ...
Риесс решительно потер руки и встал.
- Ну-с, мой ужин уже окончен. Покажешь, где находится моя комната? – спросил он Ману.
- Конечно! Только тарелки уберу, а ты подожди меня у лестницы, хорошо?
- Хорошо.
Звонко гремя тарелками, Ману торопливо собрала посуду на поднос и быстро унесла ее на кухню. Так же быстро она вернулась; Риесс уже ждал ее у лестницы, держа в руках тяжелый кожаный саквояж.
- Пошли, - сказала Ману, вытирая руки о серый передник.
Ману начала подниматься первой, стуча маленькими каблучками по деревянным ступеням.
- Слушай, а как зовут вашу хозяйку? Такую большую и внушающую благоговение женщину?
- А, ее имя Перитт. Она вдова. Ее покойный муж, да будет ему спокойно на небесах, раньше был владельцем этой гостиницы, а потом он что-то захворал и умер, а хозяйство свалилось на плечи этой сильной женщины, которая, как я думаю, по-настоящему достойна уважения.
- Вот как, - Риессу больше ничего не нашлось ответить, как только вздохнуть.
Они находились на втором этаже постоялого дома, где располагались все спальные комнаты. По обе стороны довольно узкого коридора были простые деревянные двери без всяких номеров, указывающих последовательность комнат; на полу была расстелена красная потертая дорожка, которая прикрывала почерневший от сырости бревенчатый пол.
- Ну вот, это твоя комната, - сказала Ману, открывая дверь перед парнем и пропуская его вперед.
- Спасибо, - сказал Риесс и вошел туда.
Это была почти крошечная комнатка, в которой стояли массивная и тяжелая двуспальная кровать и такие же по своему виду комод, три стула и тумбочка. Небольшое окно с деревянными рамами, на котором не было занавесок, пропускало сквозь себя тусклый серый свет, делая комнату похожей на большую серую унылую коробку.
- Это наша лучшая комната, - гордо заметила Ману.
- Мда,- задумчиво пробормотал Риесс, - боюсь даже представить, как тогда выглядят остальные! – улыбаясь, добавил он. Ману шутки не оценила.
- Отдыхайте, господин Риесс, - поклонилась девочка и незамедлительно вышла.
«Кажется», - подумал парень, «она обиделась».
Но Риесс слишком устал, чтобы начать раздумывать о своей ошибке, да, и к тому же, сытный ужин подействовал на его организм усыпляюще. Так и не раздевшись, он упал на кровать и тут же уснул.
За окном начало смеркаться.
Лес Душ начал оживать.
Посреди ночи Риесс проснулся – он уже достаточно отдохнул, и энергия, накопившаяся за время, проведенное во сне, требовала выхода наружу. Его глаза не сразу привыкли к непроглядной темноте, и Риессу пришлось несколько минут полежать, чтобы в потемках больно не наткнуться на один из предметов массивной и тяжелой мебели. Когда его глаза адаптировались, он аккуратно сел на кровати и, нащупав спички, зажег свечу, которая стояла на тумбочке рядом с кроватью.
Желтый свет свечи пробудил комнатку; из-за недостаточного освещения она показалась парню еще более маленькой. От этого Риессу стало жутко неуютно, и, вспомнив свой план, он поспешил уйти отсюда.
Предусмотрительно плотно застегнув свой бархатный пиджак, который на самом деле был очень теплым, он на цыпочках спустился по лестнице и оказался на первом этаже. Здесь никого не было, и он, твердой походкой пересеча зал, оказался у двери; та быстро и без лишнего шума поддалась, и Риесс оказался на улице.
Темно-синее покрывало неба дышало холодным бархатом; по земле гуляла свежесть морозной ночи; изо рта Риесса вырывались туманные облака пара. Он перемялся с ноги на ногу, сунул руки в карманы и направился по мощенной красным кирпичом дороге, которая должна была вывести его к Лесу Душ.
Риесс шел торопливо, он побаивался, что может кого-то встретить, ведь в этот лес никто не осмеливался пойти после заката. Во всех домах уже давно был погашен свет; эхо его шагов рикошетило от темных стен. Монотонность низких домов начинала надоедать Риессу, и ему казалось, что он и вовсе не двигается. Но вдруг его скучное окружение нарушил чей-то спокойный и вкрадчивый голос.
- Молодой человек, почему вы бродите один по деревне, когда все остальные ее жители уже заперлись в своих домах и мирно спят?
Из-за угла одного из домов вышел невысокий коренастый мужчина с длинной густой бородой, он был одет в какое-то тряпье и прихрамывал на правую ногу. Этот мужчина сначала показался Риессу обычным бродягой, но потом он отказался от догадки, что он простой бродяга.
- Погодите, - сказал мужчина, - Вы ведь не местный?
- Да, сэр, Вы правы, я – приезжий.
- Я так и подумал, - мужчина потер бороду. – И что вы забыли на улице так поздно, да еще и по дороге к Лесу Душ?
- Эм. Я. Понимаете. – Риесс запинался, как не выучивший уроки школьник у доски, хотя сам не понимал, почему так разволновался от вопроса этого бродяги.
- Можешь мне ничего не объяснять, - мужчина улыбнулся, от этого его борода и усы забавно дернулись.
- Хорошо, - согласился Риесс.
- Знаешь, что я тебе посоветую?
- И что же?
- Возьми это с собой, - бродяга протянул Риессу коробок спичек и несколько листов бумаги, - чтобы разжечь в лесу костер.
Риесс взял их из рук мужчины.
- Спасибо, - он искренне поблагодарил своего нового любезного знакомого и пошел прочь.
Этот непростой бродяга улыбнулся ему вслед и шагнул обратно в темноту переулков.
Риесс подошел к кромке Леса Душ. Из его чащи подул ледяной ветер, пробрав парня до самых костей; тот лишь поднял бархатный воротник, глубже засунул руки в карманы и сделал шаг.
Он ступил под сень мрачных деревьев Леса Душ после заката.
В лесу было холодно, но до безумия спокойно. В нем не носились птицы, не шуршали хвоей звери, даже ветер не шумел высоко в густых ветвях.
Риесс зябко повел плечами и пошел куда-то вперед. Он не преследовал цели дойти именно до какого-то определенного места, он просто брел, куда глаза глядели. Вскоре Риесс вышел на крошечную полянку, которая была окружена плотным кольцом деревьев. В ее центре было кострище, которое, наверняка, оставили странники, побывавшие здесь днем; справа от него лежало гладкое бревно, которое идеально подходило для того, чтобы на нем сидеть и отдыхать.
Парень решил разжечь костер. Он нашел под ногами несколько сухих веток, наломал еще немного у увядающих деревьев, которых подточили черви и всякие паразиты, сложил их на месте старого кострища и развел огонь. Спички и бумага, которые дал ему бродяга, на самом деле понадобились Риессу. Костер занялся быстро, и парень, сидя на оставленном кем-то бревне, грел озябшие руки. Оранжевый свет костра плясал странный танец на черных стволах деревьев; от этого Риессу постоянно казалось, что лес вокруг него вдруг стал слишком темным.
Вспомнив, что у него во внутреннем кармане пиджака остался кусочек бумаги, Риесс вытащил его и решил использовать в качестве чернил уголек, который парню удалось достать палочкой из костра. Ссутулившись над листочком, Риесс хотел написать о том, что он здесь ничего не увидел, и никто не попытался украсть его душу, но он поторопился с выводами...
За его спиной громко хрустнула ветка. Риесс быстро обернулся и замер. На него в упор смотрели два огромных серебристых глаза с темно-серыми вертикально расположенными зрачками. Будто гипнотизируя, они сверлили Риесса, притягивая его к себе все ближе и ближе...
Не понимая, что делает, Риесс молниеносно, почти не надавливая на уголек, что-то написал на кусочке бумаги, и...
Утром Ману обнаружила, что Риесса нет в комнате – она стучала к нему, чтобы сказать, что завтрак уже приготовлен, но никто не отзывался. Дверь открылась легко, даже без ключа, легким поворотом ручки. Комната, как и предполагала Ману, действительно была пуста.
Девочка сообщила об этом хозяйке; та сразу поняла, что он ушел в Лес Душ.
На улице, прямо перед гостиницей, жители деревни быстро собрали поисковую группу, и та отправилась в лес. Солнце уже давно поднялось из-за горизонта и залило деревню своим светом. В тот день выдалась хорошая безветренная погода. Мужчины быстро прочесали чащу, но безлицего тела странного приезжего парня они так и не нашли, он будто испарился. Это было очень странным. Они смогли обнаружить только место его стоянки – потухший костер, удобное бревно, следы его сапог и еще кое-что...
Обрывок бумаги, на котором угольком было торопливо написано: «Совы смотрят только в глаза»...
10.43 p.m. 27.03.2011.