Мужские разговоры. ч. 9 Разговор о главном

                Б О Л Ь Ш О Й    Р А З Г О В О Р   О   Г Л А В Н О М
                И  Л  И
                Ч Е Г О   М У Ж Ч И Н Ы   Т Е Р П Е Т Ь   Н Е    М О Г У Т

  -  Мужчины  терпеть могут всё, - безапелляционно заявил Федор, - за исключением того, чего  не могут терпеть…По правде говоря, женщины терпеливее мужиков. В смысле выносливее.  Взять, хотя бы. рожание детей. Это же просто жуть какая-то, а они покричат, покричат… А потом опять рожают. Больно же, а терпят.
   -  Пример объявляется неудачным, - не согласился Вячеслав. – Роды – это естественный природный акт размножения. Обратная, так сказать, сторона медали под названием секс. Или, если хотите, любовь. Старая песня такая была о любви и жизни, а в ней слова о том, что дети – есть вершина любви и чудо великое. Ради чуда можно и потерпеть. Есть и другой вывод: всякое действие, последствием коего могут быть дети, и есть любовь. В ней никакого терпения не нужно – только удовольствие… Впрочем, мы об этом уже говорили.
    -  Ну да, а за это удовольствие расплачивается женщина. Тоже, как в песне, только в другой: «Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду – я одна», - прикурив сигарету отозвался  Костя.
    -  Я об этом и говорю, - согласился Вячеслав, – но вернёмся к теме. Терпеть при родах женщине Бог велел – это её святой долг. Один, но есть и другой… Впрочем, там и третий, и четвёртый – много всяких. Но главные – первые два. Второй – терпеть нас, мужиков. Со всеми нашими закидонами и прибамбасами.
     -  Ладно, убедил:  страдалицы - женщины, - сказал Витя, тужась  угодить толстенной ниткой в  узенькое ушко иголки. – А я вот за что страдаю с этой чёртовой иголкой? Если женщина, как ты говоришь, долг свой исполняет, значит – она кому-то должна. А мы, мужики: какие такие особые священные долги имеем?
    -  Тебе, Витя, положен приз. За странный вопрос. Ты не знаешь какие у нас священные долги? 
     -  Только не надо про защиту отечества – банально. Мы с тобой этот долг отдали…Я спрашиваю об особых долгах, а всех  других у нас полно и множество.
     -  Основной – удовлетворять желания женщин, - ответил Вячеслав, подмигнув неведомо кому.
     -  Какие желания?   Поточнее, если можно, пожалуйста.
     -  Не противоречащие, значит, нашим вожделениям, – мудро уточнил Федя.
     -  Браво, - легонько похлопал ладонью о ладонь Вячеслав. – Но тогда получается, что это ты исполняешь  свои желания, а не её.
     -  Ничего подобного, – заупрямился Федор. – Наши желания совпадают: следовательно – я выполняю и её желания.
     -  А если не совпадают? – поинтересовался Костя.
        Федор поколебался озадаченно, но, чтобы  не противоречить самому себе, твёрдо сказал:
       - Тогда я не стану  делать того, что хочет она. Ведь каждый мужик знает: женщина всегда может, но не всегда хочет, а мужчина всегда хочет, но не всегда может. Вот, если она – захотела, а я – не могу, что мне прикажете делать?
     -  Позвать нас на помощь – что ещё? Шутка. Мы тебе ничего приказать не хотим. Валяй – не моги в своё удовольствие.  Вопрос  другой:  а женщине в это время что делать?
    -  Как это – «чего»?  Хочешь хотеть – хоти.
    -  Вот она раз хочет  хотеть, а ты не можешь, два, три… «Сколько же можно не мочь?», - подумает женщина и – сделает выводы. Надо полагать, для тебя не очень-то лестные. Первый -  ты её не любишь. И она будет права. Второй – ты любишь кого-то другую и у тебя не хватает сил на двоих. Если ты исполняешь только свои желания – ты себя и любишь. Если её любишь – исполняй её желания.
    -  Логично, - согласился, подумав, Федор. – Но тогда логично и другое: если у неё появится желание переспать с другим мужиком – я и это её желание ублажить должен?
    -  Если логично, и чисто теоретически, то – да, получается так. Почему бы ей и нет. Если ты всё не можешь, да не можешь?
    -  Так ведь ещё и любовь же ещё  на свете есть! – возопил возмущённый Витя. – Они, бабы, что – только это самое и любят, а на человека им плевать?
    -  Мы уже и  эту тему проходили… А  сейчас о желаниях говорим. – уточнил Вячеслав. – Мне один ветеран рассказывал. Влюбился он в девушку аж на тридцать пять лет себя моложе. А она, по его словам, влюбилась в него… За человечность, должно быть, и по незнанию возраста – он моложавее смотрится…  Издали,  сзади и особенно в темноте...  Возраст свой он ей, в конце концов, рассекретил, но она не испугалась. Продолжала влюбляться. За что – этого я не знаю, но факт есть факт. Вот и представим себе: она, во цвете лет, сил и желаний далеко не платонических,  и он, у которого если не все ещё цветочки-лютики завяли, то один, самый главный, уже не во цвете, хоть и «на ветку похож». Но он хочет её желания исполнить. Хочет – и исполняет. Практически без помощи этого самого «цветка», то бишь, ветки.
      -  Каким же образом? – недоверчиво спросил Гена.
      -  Своим образом. Причём так, что она довольна…Удовольствия у них часами длится и де полного её изнеможения.
      -  Это тебе ветеран говорил? – для справки спросил Федор.
      -  Он сам лично.
      -  Вот ещё бы её спросить так же лично – что бы она сказала…А вообще они, наверное, извращенцы какие-то.
      -  Об этом у них спросить бы, если бы рассказали… Но получается, по-твоему, если ты не можешь – то это не извращение желания дамы, а если мужик хочет каким угодно способом ту даму ублажить – это извращение. Главное, человек свои, и её, важнейшие жизненные потребности реализовал доступным обоим способом. Способы могут быть разными…И нам, и женщинам, необходимо в жизни кого-то почитать. Так или иначе… Дружбой или любовью…
      -  Или способами, - добавил Гена.
      -  Так дружбой или любовью? – домогался Федор.
      -  Мой ветеран уверен, что и тем, и другим – то есть, почти гармония.
      -  Почему почти?
      - Да случай был один загадочный, для ветерана… Назначил он ей встречу в праздничный день в определённом месте… На две – три минуты опоздал, по вполне уважительной причине. И – не застал её на месте. Пятнадцать минут ходил вокруг да около, ждал – не допускал даже мысли, что она может не придти. Напрасно. Потом ещё пятнадцать минут  крутился вокруг назначенного места – у них договорённость была праздник  провести  вместе друг с другом  и с компанией друзей… Поскитался, не зная что и предположить, отправился туда, где предполагалось посидеть в обществе за рюмкой пива. И там никого не отыскал…
      -  Хоть выяснил потом, в чём дело-то было?.. Интересная история…Она что-нибудь твоему ветерану сказала?  Кстати, он какой войны ветеран? Надеюсь, не  отечественной двенадцатого года?
     -  Надейся. Не двенадцатого.  Хотя  иногда так себя и величает: лично, мол, тень Наполеона видел на Бородинском поле...  Конечно, сказала: это он, оказывается, не пришёл…Это она на том же месте очень долгое время ждала и, безнадежная и несчастная, не дождалась. А компания собралась совсем в другом месте. И – она вместе с ней. Нет – она встречала его, идучи по улице ему навстречу в то же самое время и по тому же самому пути, на котором невозможно разминуться. Но – разминулись.  И компания собралась в таком месте, о котором он не знал и знать не мог. Но все так скучали без него, так скучали, ах – словами не передать: пробовали не скучать – не получилось. Едва от рыданий удерживались. И она, естественно, больше всех, обездоленных и расстроенных его отсутствием…
      -  Ничего такого загадочного в случае с твоим ветераном нет. Так ему,  безутешному и наивному, можешь и  передать. Здесь однозначно: он на тот вечер в её планы не вписывался. Причём произойти это могло неожиданно для неё, значит, самой, предположительно. Следствие – она не хотела, чтобы он с ней в час свидания был, но зато, чтобы её не было с ним в той компании. И чтобы его не было в компании… Или, значит, ей не хотелось, чтобы её с ним кто-то в той компании видел… Или подумал бы, что у неё с ним что-то общее есть… И он ей своим опозданием подарок преподнёс – теперь можно стало его же и обвинить. Обычное женское,  значит,  коварство. Так или иначе – но так, - с неизменной точностью высказался Федя.
     -  Нельзя сказать, что она  «коварна». Никакого коварства здесь нет. И осуждать её тот пенсяр не должен: молодое стремится к молодому, - откликнулся Вячеслав. - И ещё выводок можно сотворить: та женщина, как  типичная женщина, способна на довольно не сложный, маленький такой, обманчик. Ему же остаётся только утереться и принять всё так, как она говорит – её всё равно не переубедить – по той простой причине, что она сама прекрасно знает свою перед ним не правоту и про то, что говорит не правду или, скажем так, не полную правду... Да и к чему убеждать её в чём-то том, что она, безусловно, знает лучше всех, но не хочет  сказать. У каждой женщины должна же быть какая-то тайна. Так же, как и втайне  пикантно иметь какую-нибудь женщину, чтобы  шерше, как говорят про французов, ля, как сами понимаете, фам.
     -  Ну, ты, Вяч, опять на своего любимого конька налез и в философию ударился, вместе с тавтологией: не правота неправды, - недовольно поморщился Виктор. – «Реализовал», «потребности». Может быть и они, как способы, могут разными быть. Что тогда?
     -  Тогда хреново, - ответил многоопытный в брачной жизни Федя. – Тогда представь себе: цветочек у тебя, значит, сникнул, а ей только давай. И принимается она тебя подначивать или, что хуже, высмеивать. Сначала стыдновато, а потом внутри закипаешь, как котелок на костре… И насмешки её в голову втемяшиваются надолго. Она, возможно, своими иголками хочет на подвиги вдохновить, а получается наоборот: не только на этот сеанс, но и на следующий может ничего не получиться – кровь не в ту сторону бросится. И Вячеслав прав – очень многое от психики зависит. У нас особенно… Между прочим, говорят, у психических в половом вопросе вопросов и проблем не бывает – они ни о чём не думают, сомнений у них нет – только действия. А у нас заморочки разные. Не всегда и не у всех. Но есть… Вообще, нравится, не нравится, - только от психики зависит. Нет женщин, которые нравились бы абсолютно всем. Даже те, которые мисс Европы, Азии, Австралии, Урюпинска, Васюкинска… Мне вот они совсем не нравятся. Баскетбольные жердины и все, как одна - шаблон. Можно головы переставить от одной к другой – фигуры у всех одинаковы…  Нет и тех, кто совсем никому, значит, не приглянется. У моего знакомого жена, на мой взгляд, – то самое, о  котором сказано:  «Пускай ваш взор зовёт и манит, поверьте мне – оно не встанет». А у него, значит, встаёт – двое детей в семье тому свидетельство… Было. 
      -  Почему было? Что случилось, куда подевались? – встревожился Костя, любивший все детей, независимо от их принадлежности.
     -  С детьми ничего не случилось, если не считать того, что практически без отца, значит, остались – ушёл он от семьи… От жены, точнее, ушёл. К другой. Внешне совсем не лучше, и даже ещё…Вот вкус у него, значит, такой. Ему в несимпатичности внешней видится нечто другое, более глубокое и глубинное. Песня у него любимая: «теплоту и нежность не заменит внешность».
    -  Он, выходит, от теплоты и нежности ушёл?
    -  Анекдот про раз на раз знаешь? Не знаешь? Тогда слушай сюда. Вылупился птенчик из яйца, обсох, околемался,  разобрался где верх где низ и из гнезда высунулся: р-раз – мошка. Скушал. Понравилось. Высунулся ещё: р-раз – кошка… Мораль: раз на раз не приходится.  Совсем не значит, что если у бабы внешность чем-то подкачала, то у неё непременно в душе только теплота и нежность. Это у каждой женщины есть. Только к разным мужчинам они по-разному проявляются. Есть и общее для всех них. Увы и ах… От многих женатиков слышать приходится то, что выражено в одной из великих мужских мудростей: «Если хочешь узнать, что ты: бездельник, лодырь, неудачник, невезунчик, дурак, идиот, неряха, жмот, жлоб и импотент – женись». Наш Юра, значит, женился и сполна это всё о себе и услышал. Оно и правда, в какой-то степени, со стороны его жены была – с её позиций. Двое детей. Их кормить, поить, одевать. А Юра – книгочей, теоретик, спортсмен – каратист. И ещё то ли дворник, то ли какой-то наблюдатель на метеостанции. Короче, заработок – мизер. Вот, значит, и получил… Но и она сполна получила – осталась вовсе, значит, без мужика. С её внешностью и двумя детьми – навсегда. Она, скорее всего, просто досаду свою на Юру выплёскивала: на кого же ещё, как не на мужа. Хотела его подтолкнуть к делу какому-нибудь более денежному. Но он ещё и честным оказался – не способен красть и врать…Результат: только разозлила мужика. Ушёл. Другая… Подобрала, напрашивается сказать, но не его бросили – он бросил. И вот такой «дурак, идиот, бездельник» и так далее понравился другой…Между прочим, профессиональной художнице, едва ли не заслуженной. У неё персональные выставки бывают. Юра и сам, в какой-то степени, художник. Авангардист слова. Стихи пишет… Две художественные натуры друг друга обрели. «Кто-то теряет, кто-то находит»… Да… Но, всё же, всё же…Если вдуматься… Костя, я, с твоего  разрешения, опять в философию «вдарюсь». На Юрино счастье ему встретилась женщина, оценившая  его натуру по её достоинствам и это удовлетворило его самолюбие. Понимаете: само любие – то есть, он любит прежде всего самого себя и обижается, если партнёр  указывает ему на качества, каковые он сам себе не только не приписывает, но и отрицает их… Однако, если бы он  любил, по-настоящему любил, свою первую жену, он постарался бы проявить себя перед ней в лучших своих качествах. Но для этого необходимо было затратить свою энергию. Он выбрал путь пассивный – ушёл – облегчил себе задачу и очень усложнил жизнь матери своих детей: им – само собой. Другая женщина, детей не имевшая, восприняла его  таким, каков он есть. Ей-то иного и не нужно: пока – не нужно…Пока она в роли любовницы. А если сама станет матерью – жизнь нашего Юры опять усложнится. Сейчас он, честно говоря, живёт на её доходы от продажи картин. Творчество его самого спросом не пользуется и он своим трудом, удовольствием для него лично, семью содержать не может…
     -  Зато он, может быть, имя своё в будущем обессмертит, - попытался предвосхитить Юрино грядущее Володя.
     -  Мы о женщинах говорим, а они, как правило с очень редким исключением, прагматики. Им настоящее подавай. Её дети нуждаются в заботе о них сегодня, а не когда-то там в «прекрасном далёко».
     -  Эт точно и уж да, - согласился Федор. – Только нынче они и о себе не забывают. Им сегодня и себя хочется принарядить, не только детей.
     -  И это верно. И, опять же, всё это им сегодня нужно, а не завтра. И им хочется, чтобы мужики об этом позаботились. Естественно желание помощи слабейшего ожидать помощи от сильнейшего, а наш Юра поступил, как ни крути, самым слабейшим образом, - без колебаний припечатал Вова.
      -  Положим, Юрий – случай не типичный, - возразил Вяч. – Поэты – авангардисты не на каждом шагу попадаются. Они вообще все, пожалуй, с закидонами на уровне шизоидов. Считают  себя гениями, временно не понятыми. Зато вот ужо, как только поймут…  Как Бродского, к примеру. Он им, примером  своим, то есть, здорово подначил поэтов. Но он – исключение, а женщинам подавай правила... Или исключения, если сможешь... А  насчёт слабости женской – это ещё вопрос. Они физически слабее. Да и то не все.  А  во всём остальном сильному полу могут и не уступить… Особенно после эмансипации.
       -  Ну вот, - опять эмансипация…Это сколько же о ней болтать можно? Ну, освободились они от всего устаревшего, и что им теперь – разъеман…разэманписи  разэмансиписипироваться в обратную сторону? -  почти жалобно сказал Витя.
      -  Так… Тогда получается, что первая Юрина жена, оставшись без мужа, эмансипировалась – освободилась от зависимости, подчинённости и угнетения, - глубокомысленно констатировал Константин.
      -  Выходит, что так, - не без ехидного  злорадства  поддакнул закоренелый холостяк Виктор, с хрустом костей потянувшись.
      -  Не хорошо. Очень не хорошо радоваться чужому горю, - вздохнул Степан, доставая из пачки очередную сигарету и разминая её.
      -  Да уж – женщины своей эмансипе дров накрутили преизрядно. Хотя многие из них так не думают. Считают, наоборот – достигли высокой самостоятельности. Но в то же время угораздились заиметь противоречия с самими собой. С одной стороны им позарез нужно доказать и продемонстрировать мужикам… Пожалуй, больше самим себе… Свою независимость и в то же время требуют от них, от нас то есть, всяческой о себе заботы и внимания. Взаимоисключено. Для  меня, к примеру, наиболее ценна в женщине её слабость. Сила обаяния женщины – в её слабости. Она вызывает  нежность к себе, желание защищать её, даже опекать её в чём-то, на руках, в конце концов, носить – это же очень приятно – ощущать беспомощность женщины в своих руках…Особенно сильно такое настроение у меня возникает, когда я вижу девушек небольшого росточка…Они вообще как-то компактнее сложены и сбиты…Да… - Вячеслав вынул из кармана пачку «Опала», щёлкнул по донышку ногтем. Из пачки, как бы сама собой, выскочила одна сигарета. Чиркнул спичкой, затянулся. Задумался, глядя в крышку стола. 
      -  Чего  замолчал? Давай дальше про этих, как их, эмансиписьках рассказывай. Интересно же, - затормошил его Гена – крокодил.
     -   Не эмансиписьках, а… Тьфу, чёрт, а как правильно-то?.. Наверное, эмансипанках… Нет. Эмпнсипушках… Попки, пушки, пи… Эмансипистки… Эмансипе, короче. Всё равно плохо. Для всех: и мужиков, и баб. Именно баб. Даже звучит иначе: баба – эмансипе. Они к этому занятию по-бабски отнеслись.
     -  Так не по-мужицки же, в самом деле, – на то они бабы и есть, - развёл руками Витя. – А чего плохого? Был же когда-то матриархат у неандертальцев или у австралопитеков, или у каких-то  других питеков.  Полная, то есть, свобода для первобытных дам… А откуда, кстати, стало известно, что в доисторические времена был матриархат? Документы, что ли, с тех времён, динозаврих, сохранились?. Протоколы питекантропских мудрецов? Письмена? Былины? 
     -  Не было, конечно, никаких документов. Вывод такой сделали по той простой причине, что при раскопках, археологических, находили много примитивных статуэток, изображавших женщин… Только и всего. Отсюда глубокомысленный вывод и вывели: питекантропы или синантропы, пополам с неандертальцами, почитали своих женщин и подчинялись им. Будто бы… Между прочим, эти статуэтки такие безобразные, что лично я сделал бы совсем другой вывод: мужики в те времена терпеть не могли женщин и пугали их изображениями детей., - сказал Вячеслав. – Но если следовать такой логике, то скажем, давайте, что матриархат и в античные времена был, и в эпоху возрождения – вон сколько картин с изображениями женщин осталось с тех пор. Допустим, и был матриархат. Нам-то, современным, что до него? Эмансипе – его отрыжка? Мало того, что они себе носы и щёки пудрят, так им ещё и мозги  запудрили. Освободились и возгордились. Которые умеренно – пусть себе их. Но есть, ведь, настоящие ортодоксы! Они буквально гордятся своей  самостоятельностью. Во всём. Даже в тех делах, которые мужики делать просто обязаны. Обойдёмся, мол, - сами с усами. Но таким образом они и от женственности своей освобождаются. Многие из них об этом и не жалеют. Но какая же
это свобода? Освобождаясь от женственности, им природой даренной, они приобретают свойства мужчин, противоестественных для них, и оказываются зависимыми от них…Опять несвобода, только уже противоестественная…Коллега по работе рассказывал. В каком-то журнале  тест  нашёл. Там предлагалось определить: какими чертами  женского характера обладает мужчина, и какими мужскими – женщина. Разные там были вопросы. Казалось бы, странные…Один такой, своеобразный, для мужиков: как вы снимаете футболку или свитер? Не обращали внимания?.. Я, к примеру, хватаю себя за шиворот сзади, в смысле за воротник, и тащу одежду через голову. А женщины снимают с себя нижнее бельё  совсем иначе. Грациозно. Перекрещивают руки на подоле и красиво поднимают его вдоль тела над головой…Очень сексуально…Так вот, если и мужик снимает свои рубахи-майки таким же манером, как женщина, - это женская в нём черта. Кстати, актёр, игравший в «Максиме Перепелице» главную роль… Да – Быков. Он именно по-женски там снимает  майку. И движения у него такие пластичные…После ответов на все вопросы  оказалось:  у жены моего коллеги  мужских черт характера больше, чем женских…Почти на половину  вопросов о мужском она ответила утвердительно…При очень женственной внешности она, по существу, оказалась наполовину мужиком…И это – не только по теоретическим вопросам – у неё и поведение такое же… Хорошо, хоть, не курит, не пьёт, футболом не увлекается и по бабам не бегает…
     -  Штагу выжимает, карате пинает? – с серьёзным лицом спросил Костя.
     -  Не знаю. Коллега ничего об этом не говорил. Возможно, скрывает. Эмансипушки сами себя лишают женственности. А потом обижаются на мужиков за недостаточно джентльменское к ним отношение. Впрочем, что сами себя – не вполне точно и верно. Многое зависит от традиций, общепринятых норм и мнений – мы уже говорили об этом…
     -  Да мы уже про всё говорили – пора к телам приступать, - высказал пожелание Витя, вздохнув.
      -  Как сказал крокодил, беря  вилку и подвязывая салфетку, - счёл нужным добавить Гена, поёрзав на стуле.
     -  Пока тел нет – ещё поговорим. В разных группах людей, сообществах, скажем, свои особенности. Доморощенные вам известны. О них мы и говорим. Но мужчины и женщины, с теми же физиологическими спецификами, относятся друг к другу в разных племенах  по-разному. Эрих Фромм… Кто такой? Учёный психо-аналитик, наш современник – недавно только умер… Он написал в одной из своих работ о трёх племенах, тоже наших, можно сказать, современниках. Одно племя… Нет, Витя, это не из «Последнего героя» и не из «Сердца Африки»… Это реально существовавшие племена. Одно – индейцы Зуни. Другое – Макус. Третье живёт на острове Дабу… Это – совсем рядышком с Тробрианскими островами… Как поплывёшь, Витя, то там направо за экватором… Не были там? Не беда. Ничего страшного и не велика потеря. Индейцы Зуни жили когда-то в городах – в своих городах, зунийских, в Америке. Имели каменные дома, без ЖКХ, правда, и без тарифов. Дом состоял из одного помещения и подземелья, вроде погреба, но не для хранения продуктов, а для своих церемоний. Жили, по нашим меркам, не богато, а по своим – вполне прилично – материальные ценности для них ничего не значили. Территория обитания племени была не велика. Земли, благоприятной для земледелия, и того меньше. Но  у них никогда не было между собой  никакого соперничества. Ни в чём. Персональным достижениям особого внимания никто не уделял. К тем, кто так или иначе проявлял злобу, недружелюбие, агрессивность, относились, как к психам ненормальным с  крышей съехавшей. Все работы делали совместно, и мужчины, и женщины. Только овцеводство считалось сугубо мужским занятием. Там, ведь, приходится овец резать, а это занятие  не для женских рук. Так же, как и стрижка, а то привыкнут и мужиков стричь. Шутка. Ссоры у них – такая же редкая редкость, как у нас – свадьба без драки. Если и бывают, то исключительно лишь из-за любовных интрижек и из ревности. Но, в то же время, если жена мужу рожки наставит, то с его стороны никакого насилия быть не могло  - не так воспитаны. Желание есть? Наставляй. Хорошим человеком считался индивид мягкий, дружелюбный, уступчивый – с таких брала пример их надежда на будущее – молодёжь.  Их легенды, мифы и  прочий фольклор никогда не говорил ни об ужасах, ни о битвах, ни об опасностях. Главной  ценностью в их обществе считалось всё живое и сама жизнь, а совсем не вещи и не  то, что мы называем богатством – множество вещей. Самые важные для них занятия – песни, танцы, ритуалы, молитвы… Да, безусловно, - секс: куда же без него в жизни.   Целомудрие у них,  Зуни, не в цене, и не в чести.  И с сексом – никаких неприятностей и проблем. Наоборот – только наслаждение. Секс – часть, неотъемлемая, счастливой жизни. Но только часть, а не единственное удовольствие.    Мужики, всё же, некоторые страхи перед своим прекрасным полом, и перед связями с ним, половыми, испытывают. Страх того, что не сможет даму ублажить в достаточной для неё степени… В том  племени так называемая матрицентричность. Это не то, чтобы матриархат, но – почитание руководящих, вроде подхалимажа. Однако священники у них – мужики, и светские служащие – тоже. Гармония, одним словом. И благоволение в человецех.
      -  Что же, у них и драк совсем не бывает, и ссор? – недоверчиво спросил Виктор. – Вот скучища. Не может быть.
      -   Филиал райских кущ, - добавил Сергей. – Туда, случайно, не парторгов ли ссылали, коммунистические заповеди воплощать в жизнь?
     -  Вот уж чего нет, того нет. Если бы ссылали – там бы не только ссоры и драки начались, но и война гражданская, – ответил Вячеслав, - и секса, как в Советском Союзе, не стало бы… Витя верно сказал, что не могло там не быть драк. Бывали. Но не так, как у нас, за кружку пива или деньги отнять,  или за не так посмотрел, или за не то сказал, или вообще из-за ничего. Не в зунийском это характере. Они лучше себя побьют, чем соплеменника. Конечно, даже самые  добродушные способны разозлиться, если их до этого довести. Но у Зуни  это исключительное исключение, ибо у них просто нет понятия злость. Так – психанут, временно из себя выйдут, потом опять в себя войдут и успокоятся. Ни мести, ни камня за пазухой. У них это место совсем для другого предназначено: у зуниек для  сексуальных грудей, у зуников – для амулетов, стимулирующих секс… Крокодилу по этому поводу есть что сказать?
      -  Нет. Крокодил переваривает услышанное, - сообщил Генка, –  и думает, что попади он в это племя –  стал бы, наверное, вегетарианцем.
      -  Ничего – пусть взбодрится: сейчас речь пойдёт о другом племени – Манус… Не минус, Витя, а Манус… Хотя их, пожалуй, можно было бы и минусом обозвать – по сравнению с зунями… У манусов главная цель и радость – личный успех в хозяйственной деятельности и, как при социализме говорили, повышение производительности труда. Дома свои подпирают сваями и так в них живут целыми деревнями. Сваи – для того, чтобы возвыситься над водой, которой они и живут – рыбу в ней ловят. Поймают – продадут или обменяют на что-нибудь, в хозяйстве нужное. Чтобы добыть побольше рыбы, а потом за неё и денег,  манусы вкалывают, что называется, до потери пульсов. И – многие мужики от жизни такой доходят до минуса – теряют пульс, не доживши до нормальных средних лет…Упираться вусмерть на работе их заставляет ещё и страх за то, что их могут застыдить за их неудачи. Для них нет горше позорища, если они не накопят капитала хоть какого-нибудь. Таких минусовое… то бишь, манусовое, общество, уважающее себя, уважать не может.  Светлое своё будущее, молодёжь то есть, воспитывают в том же духе: будь физически здоров, совестлив и непременно богат. Самыми страшными преступлениями считаются скабрезность, сексуальные проступки, ложь и неуплата долгов… Холостяки объединяются во что-то вроде братства, живут все в одном  доме, делятся пищей и имеют общую, одну,  на всех, несчастную женщину… Но, возможно, и наоборот – довольную…Эта идиллия длится у холостяков только до женитьбы. По манусовскому обычаю жених должен одолжить крупную сумму денег на свадьбу, а затем в течение нескольких лет отдавать её, работая, как одержимый. Ему часто и не до жены, пока не расплатится – сил нет для подвигов в постели. Те, кто хочет добиться самого большого уважения соплеменников, изо всех силушек вкалывают для того, чтобы, расплатившись со своими долгами,  скопить  денег достаточно для того, чтобы в свою очередь дать их в долг. Насчёт процентов, Володя, Фромм не говорил… Интересно живут манусы. Для них наипервейшая цель – социальный статус даже при женитьбе. Это дело не столько любовное, сколько экономическое. Сама любовь и тому подобный секс  для манусов - второстепенное, и даже последнее дело. Соответственно, манусихи – в претензиях. И между так называемыми супругами лет эдак пятнадцать идёт чуть ли не война. Баба бы, может, и к другому ушла, но не уходит: какой смысл? Там все мужики такие – начхать им на секс. У них дела поважнее есть. Между делами они нет – нет, да и повоюют с кем-нибудь из соседних племён – чтобы далеко не ходить на эту войну – от дел не отрываться слишком надолго. Сражаются ради  благородной цели – ради завоевания… Кого?.. Не правильно – женщин. Женщин добывают…
     -  Как сказал крокодил, разбрасывая крючки на пляже, -  не очень уверенно проговорил Гена. – Для чего им женщины, если манусовские мужики до них не охочи и на секс им начхать?
     -  Это женатикам в первые пятнадцать, каких-то, лет на своих жён нечего положить, кроме зарплаты… А женщин, которых  завоюют, приводят к себе в племя и превращают в…проституток… О том, сколько они им платят «за наскок» история умалчивает, но есть основания предположить, что ничего - на общественных, так сказать, началах. У манусов нет особой любви и дружбы, но и ненависти и жестокостей тоже не бывает. Им, видите ли, недосуг такими пустяками увлекаться…
     Третье племя, как я уже говорил, обитает на острове Добу… Не на дубу, Витюнчик ты наш, а на Добу, усёк?.. Обитают они там без соседей, но отличаются чрезвычайной воинственностью. Поскольку воевать с соседями не с кем – так они воюют сами с собой. Так уж они устроены: их главный жизненный принцип – вражда всех ко всем и война со всеми всех, кроме  родственников по матери. У них даже предусмотрены специальные, традиционные,  формы вражды. Даже родственники жениха и невесты остаются лютыми врагами взаимно и навсегда, и без каких бы то ни было примирений ни в коем случае. Куда там Монтекки с Капулетями у Ромео с Джульеттой – те просто ангелами были по сравнению с добуанцами. В какой-то степени вражду удаётся смягчить на некоторое время тем, что молодое семейство один год живёт в деревне жены, а другой – мужа.  Основа основ отношений милых супругов, без чего они оба два жить не могут ни дня, - враждебность и злость, взаимные, как уважающих себя людей…Понятия верности нет вовсе. Они твёрдо натвердо уверены: не может быть в природе такой нелепой дикости, как какая-то там верность. Добуанцы  железно и навеки убеждены: женщина и мужчина могут находиться рядом, даже очень малое время, исключительно только по одной единственной уважительной причине – заниматься сексом.  И только им. Как только встретились, неважно где, - так сразу же и к делу, то есть к телу... Идеал мужика того племени – богатей, добившийся жизненного успеха подлостью, подсиживанием, хитростью, - чем угодно ему. Коварством тоже. Они, добуанцы, прирождённые актёры…Систему Станиславского придумали задолго до самого Станиславского… Они, я думаю, и самого Станиславского изобрели… Внешне они – идеал вежливости и воплощение всех добродетелей мира. Но. Если кто-то из них захочет не только захотеть, они этого всегда хотят, но и на самом деле кого-то убить досмерти. – все усилия приложат, чтобы добиться абсолютного доверия будущей жертвы.  Она будет иметь у будущего  убивца высший титул наилучшего друга. Это может длиться много месяцев – убивец удовольствие растягивает, обычай у них таков и добрые традиции… Поэтому когда кто-то кого-то, наконец, укокошил - подозревается  прежде всего тот, кто стал лучшим другом, в последние месяцы, убитого наивца: знать добрые традиции своего милого племени и попасться на крючок, как старый глупый премудрый пескарь… А вот ещё одна душевная традиция  добуанцев: им запрещено смеяться… Не только, «как дети, среди упорной борьбы и труда», а вообще смеяться. Быть вечно угрюмым – величайшая добуанская добродетель. У них способность радоваться развита менее, чем у рыб – красноречие - атрофирована. Одно из последствий – некоторые проблемы в сексе. Он, как сами понимаете, удовольствие без радости… Представляете: мужик со злобной рожей занимается любовью с угрюмой и мрачной дамой…Но, как ни странно, к технике секса у них самое что ни на есть серьёзное отношение. Здесь они, говорят, - мастера своего дела…
        -  И тела, - как сказал крокодил, облизывая откушенную женскую ножку, - сообразил Геннадий.
     -  Вот именно…Особенно женщины у них мастерицы. Там невесте  перед первой брачной ночью внушают: самый верный способ привязать к себе мужа – доводить его до полного сексуального изнеможения и в таком состоянии держать его всегда. И…
      -  Постой, постой… Какая такая первая брачная ночь, если у них там, как ты говоришь, этих первых ночей, а так же и дней с вечерами хоть отбавляй и с первым попавшимся  мужиком? – решил докопаться до истины Генка. – Как его, дебиланина, доводить до полового изнеможения, если он после работы своей и так весь изнеможенный?  И вообще для чего им жениться при их полной  свободе секса, если каждый каждого жену может при полном её удовольствии и готовности в любой подходящий момент?
     -   Ты, Гена, бери своего крокодила и поезжай на тот островок изучать на практике все нюансы половых отношений тамошних «дебиланцев»…Я же всего лишь пересказываю…   И вот, ясное дело, после  всех своих изнеможений мужик на других баб уже не взглянет – наелся.  Но таким образом его раньше времени в землю и вгоняют. Возможно, - для замены свежими силами… Что-то подобное, это насчёт секса, сейчас на Западе. Там есть некие «свингеры» – что-то вроде секты. Весёлые ребята говоруны – слова из них не вытащишь. В тоске и скуке пребывают круглосуточно. Но очень общительны, опять же, в сексе: групповуха у них – единственное разнообразие и утеха тел.
     -  Ты, Вячеслав, во-первых противопоказан несовершеннолетним, во-вторых – всем остальным девушкам, в-третьих – женщинам вообще, в-четвёртых - если тебя послушать, то в природе ни любви, ни романтики нет, - мрачно сделал вывод Константин.
      -  «Тебя  послушать»… Повторяю: я лишь пересказываю то, что читал. И это «то» не художественная литература, а материалы исследований  профессионала специалиста, толк в том, о чём пишет, знающего, - не согласился Вячеслав. – А потом: это ведь с нашей точки зрения у них что-то не так, а с их – всё вполне нормально – у них обычаи такие. Если бы они приехали жить к нам – им бы наша жизнь показалась дикой и противоестественной. Ну посуди сам: в автобусе, скажем, самое место, с их традиций, сексом заняться всем, кто в нём едет: мужчины есть и женщины к ним, а они вместо этого в окно бессмысленно таращатся или спят, развратники и извращенцы… Не нужно ни на какие острова или Америки  ездить за примерами. Есть и поближе на что посмотреть: в Грузии одно отношение к женщинам, традиционное, в Армении – другое, у нас – своё. В Грузии, по старым традициям, женщина никогда не  должна принимать пищу за одним столом с мужчинами. Всегда – только отдельно. У них там есть такие «Хашные», это вроде столовой где хаш едят, - в них женщин не пускают и сегодня.
     -  За что же такая немилость? – спросил Степан. -  Это же, как у нас говорили о неграх в Америке: сегрегация и дискриминация, и унижение женщинов. Даёшь равноправие!
     -  Никакой немилости нет. Сегрегации тоже… Вместе с дискриминацией. Просто мы не знаем традиций тех, кого провозглашали своими друзьями. Я, когда в Грузии  был, после гор, спросил однажды стариков, почему они женщин не допускают к столу мужчин. Ответ был самый неожиданный:  «Вах! Это не мы не пускаем женщин к мужскому столу – мы мужчинам не дозволяем видеть женщин за столом. Жэнщина – это такое прекрасное, такое возвышенное существо, что настоящему мужчине не  дозволено видеть, как она оскверняет свой красивый рот, суя в него куски мяса, рыбы и прочей пищи, жуёт, глотает… Мы же целуем эти губы!»
      Романтика, по существу, - выдумка человечества. даже не всего, а только тех, кто поэт душой. Не обязательно даже стихи пишущий. Кроме неё существует природа человека. Она  чаще, чем мы можем думать, действует на нас. Не  только женщины считают себя самыми прекрасными. Среди нас тоже самомнение не редкость. Недаром же греки Нарцисса придумали. Собственно, придумана только легенда, а основания для неё – реальность – с натуры взяты. И вот у этого мужичка – нарциссика – цветочка самовозлюбленного,  аппетит на секс при виде женщины разгорается  только потому, что у него появляется шанс доказать ей, и себе в очередной раз, свою собственную неотразимую привлекательность… Есть ещё и садисты. Не маньяки – душегубцы, а, так сказать, умеренно сексуальные. Этих прельщает возможность покорить себе душу женщины – завоевать её… Тело, Витя, само собой…  На их счастье имеются и мазохисты – это те, которым даже больше самого секса нравится покоряться – перчик в этом чувствуют, чёрный молотый  или красный. Чтобы им тем перчиком посыпали их наиболее чувствительные места…Да – соль на рану – всегда пожалуйста, а не то, что «не сыпь...» И вот, если садисту, или садистке – их среди женщин ещё больше, встречается мазохист, то две половинки этих извращенцев могут к взаимному удовольствию соединиться на многие годы…  Один наслаждается тем, что мучает другого, а тот другой радуется, что его мучают.
     -  Это что же: семья  вроде камеры пыток получается? – содрогнулся Витя, поперхнувшись дымом сигареты.    
     -  Я же говорил, храбрец ты наш эротический, что эти их упражнения друг с другом пытки только по-нашему мнению, а по их – только блаженство…
     -  Как сказал крокодил, разжёвывая парочку влюблённых…
     -  Блаженство, стало быть…Для крокодила с Геной…Конечно, если  садисту достанется нормальный партнёр – ничего хорошего для нормального… Впрочем, есть  истязания и покруче. Для них ни плетей, ни цепей не требуется – только язычок – им настоящие раны наносят, болезненнее и глубже, чем другими орудиями пыток… Для женщин ещё привлекательны не столько сами мужики, по внешним, там, данным, характеру, уму…Их часто притягивает положение мужчины в обществе, власть, богатство, звания. В этом они видят силу и очарование, так сказать. Чин высок, карман глубок и полон – вот и идеал готов… Вот вам и романтика, мужики…
     -  Угу, угу, - кивнул головой Федя. – Она  за тебя замуж выйдет, считая, что засиделась в холостячках…А сама, потом, будет искренне считать, что ей, несчастной, дико не повезло с мужем… Чужая душа, как говорят, в котомке.
     -  В потёмках, - поправил Костя.
     -  Нет – в котомке, - упёрся Федор. Чем котомка толще и денежнее – тем душе бабьей там уютнее, с её грудями силиконовыми…
     -  Не нужно обобщать, синтепоновый ты наш, не нужно. Есть и вполне приличные женщины, - возразил Степан.
     -  А кто сказал, что ежели женщина замужем за богачом, то она непременно неприличная? – отметился в теме Сергей. – Эдак мы до классовой борьбы дозреем. Может быть, и богатых можно любить, как человеков?.. Да их на всех женщин и не хватит. Так что, и на нашу долю останется. Толстопуз и толстосум тоже влюбиться может – он тоже человек. не отказывать же ему женщине только потому, что он богат?  Это для неё, скорее, стимул, чем наши койко – места.  Но зато если женщина захочет и на наши ложа взойти – значит ей человек нужен, а не кошелёк. 
      -  Эт точно, - согласился Виктор. – Только вопрос: от безысходности она за тебя замуж вышла или действительно по любви?
      -  И у богатого вопрос похож: за деньги  его  «полюбили» или  как? – громыхнул по столу ладонью Володя.
      -  Нет, мужики, так нельзя - сплошные подозрения и осуждения прекрасных дам. Нельзя обобщать всех огульно. Подозрительность – тоже признак неустойчивой крыши, - предостерёг Константин. – Большинство женщин мечтает о настоящей любви и далеко не для всех них деньги – мечта.
     -  Верно, для некоторых – реальность…А о чём мечтает женщина в душе своей – это её большой секрет от мужа, - авторитетно сказал Владимир. – Где-то, не помню уж, читал про опрос женщин в той же Англии. Их спросили, о чем они мечтают и какие у них бывают сексуальные фантазии. Некоторые признались: во время любовных забав с мужем думают о групповом сексе и представляют себе в воображении разные порнографические картины с собственным в них участием одновременно с несколькими мужиками…Вполне интеллектуальные дамы с высшими образованиями… Фантазии у них такие, заветные, у родимых… При этом к трудящемуся в поте лица и тела мужу, по их же словам, никаких физиологических претензий не имеется. Но – поднадоел – разнообразия хоцца. Ветка – хорошо, но рощица – лучше...
      -  Вот! Я же говорил! – торжествующе  воскликнул Федор. – Чужая душа в котомке, да ещё и в потёмках. Поди узнай, о чём жена твоя думает на самом деле, а не на словах. Правды ни за что не скажет.
     -  Не уверен. Если это «что» достаточно крупных размеров – может и сказать…Да ведь и ты ей тоже не во всём  исповедаешься. Скажем,  сходил к проститутке  для стимулирующего разнообразия, - так и доложишь жене: я, мол,  позабавился, тут, немножко, но это – только для тебя – любимой?
     -  Правильно – обе стороны имеют право на свободу умолчания своих тайн, - резюмировал Костя. – Но вон у этих, как их там, дубаданцев… Ах, да – добуанцев, нет никаких тайн. Они – люди мудрые и знают, что любого мужика тянет к женщинам кем бы и где бы он ни был, и они себя насильно не ограничивают. И бабов своих – тоже… Послушай, Вячик, а товарищ Коллонтай, случайно, родом не с того острова происходила?
     -  Не знаю. Вряд ли, – отмахнулся Вячеслав. – По-моему бОльшие чудаки – те, которые манусы.  Не видно никакой логики: заплатить бешеные деньги, чтобы жениться, а женившись, не иметь времени досыта позаниматься с женой… Хотя, мне уже кажется, в этой истории с манусами какие-то неувязки есть. То они так изнемогают на работе, что им не до жён, то жёнам их дают совет держать мужей в состоянии постоянного полового истощения…
     -  Вот что, ребята, от всех этих дамских заморочек у современных мужиков выход один – купить машину и ею заниматься «в минуту жизни трудную», как сказал…Нет, не крокодил Гена, а настоящий поэт какой-то, - поделился плодом своих размышлений Сергей.
      -  Этот какой-то поэт звался Пушкиным  и говорил он о минутах, а у женатых мужиков проблемы с жёнами часами длятся, а то и больше. У мужиков в это время на душе не только кошки, а и другие твари скребутся… Машина, конечно, отвлекает. Но тут скрыта другая опасность, - многозначительно, и даже с оттенком угрозы, сказал Вячеслав.
      -  Понятно – расшибиться вдребезги при аварии на дороге, - фыркнул Костя.
      -  Это – другой вопрос. Побочный, скажем. Следствие причины: человек увлёкся и – результат. Дело в ином. Я имею ввиду отношение мужчины к женщине и к машине, как к её, так сказать, заменителю…Сопоставление из того складывается, что мужик, поссорившись с женщиной, уходит к другой своей возлюбленной – машине. И, в своём роде, начинает ласкать, в переносном смысле, механизм неживой, а не живую женщину… Он изучает его, перебирает детали, моет, чистит, смазывает, поит водой и бензином. Увлекается машиной настолько, что ему с ней интереснее, чем с живой женщиной… Тем более, что машина его никогда не оскорбит, не обидит, не унизит…
      -  Рога не наставит, заначку не отнимет, истерику не закатит, - добавил Гена. – Молчаливее подруги не найти. Только вот в безотказности, того – подвести может в самый не подходящий момент.
      -  Но и это от мужа машины зависит: чем лучше он к ней относится – тем вернее она, родимая, ему служит. Но ведь она – неодушевлённый предмет – механизм мёртвый. Увлечение им попахивает очень дурно – некрофилией…
      -  Некро  кем? – не понял Витя. – Что за имя такое, почему не знаю? Итальянка, француженка?
      -  Филией, Витя, некрофилией.  Филия – любовь, а некро – труп. В сумме – любовь к трупу…
      -  Мы таких не едим, как сказал медведь, глядя на поле боя, а нам в самый раз, возразил крокодил…
      - Некрофилы тоже не едят: они их любят. Любят и механизмы, и прочую неодушевлённость. Извращение у них такое. Тот, кто сверх всякой меры сидит перед компьютером, или одержим страстью к чему-нибудь  другому не живому – тоже некрофил.
      -  Любить трупы – это в каком смысле: в морг, что ли, часто ходить смотреть на них? – передёрнувшись, спросил Гена.
     -  Не только смотреть, но и заниматься с ними самой настоящей «любовью»… Правда, безответной. Да ответ и не нужен, в этом случае, - полная покорность. 
     -  Не может быть такого. Не может! Ты уж тут перегнул, Вячеслав, и приврал. Это же кошмар же, значит, какой-то, - в ужасе воскликнул Федор, - У меня от страха даже подмышкой волосы дыбом встали. Скажи, что пошутил – я тебя, значит, может быть, прощу когда-нибудь потом.
          После этих слов Федя погрузился в оторопь и мрачность.
     -  Никаких шуток. Не я это придумал, а те самые некрофилы. То, что они творят, ужас для нормальных людей, а для них – самый смак и кайф. Некрофилами, впрочем, считаются не только те, кто от жмуриков секса домогается. Гитлер  тоже был самым настоящим некрофилом, хотя вполне нормально любил живых тёплых красивых женщин. В то же время он был несомненным садистом. Лично, при этом, никого не истязал, не мучил, не убивал. Даже вегетарианцем был – не мог есть мясо безвинно убиенных животных – жалел их…В то же время по его приказам истязали и умерщвляли миллионы людей, превращали в мёртвые развалины города, сжигали заживо деревни вместе с их жителями…На это же он обрёк и своих  - немцев. Он не жалел даже столицу свою – Берлин. В одной из своих милых бесед, после обеда вегетарианского, он прямо так и сказал: если и Берлин погибнет – не жалко…
      В комнате насупилось тяжёлое молчание… Дым, похожий на растворённые в воздухе призраки, медленно выплывал в форточку. На экране телевизора беззвучно шлёпала губами чья-то голова, провожая глазами сгустки дыма, – опять самопроизвольно отключился звук.
      -  Вот до чего бабы мужиков доводят, - сокрушённо изрёк Володя, не поднимая понурой головы. – У фюрера, небось, и мать имелась… Хороша, должно быть, особа была, если такое «яблочко» от своей яблони отвалила. У него общего с человеком меньше, чем у гвоздя с Эйфелевой башней.
     -  Э-э, брат, нет. Ты не прав. Потому что не знаешь. Мать у Гитлера, естественно, была – такие от духа святого не рождаются. И точно известно – её очень любили и её собственные дети, и те, кому она приходилась мачехой. Она их всех любила до самозабвения и вообще была очень доброй и покладистой тётенькой и домохозяйкой. Просто – идеал женщины.
      -  Что же тогда получается: идеальная женщина способна породить и воспитать идеального злодея? – осторожно осведомился Костя.
     -  Получается, что  в известном смысле – да. Ведь, кроме неё есть и тот, кого она воспитывает – его собственный, природой и генами… Не тобой, Гена, не тобой, родной… Его собственный характер – конституцию, как психологи говорят. Недаром же говорится: «благими намерениями выстлана дорога в ад». Мать Адольфа его буквально обожала и никогда   не  ругала, не наказывала за проступки. И у будущего фюрера естественным образом появилось чувство собственной исключительности с самого малого малолетства.
     -  Ага, тогда выходит и другое: если женщина критикует без устали, значит, и постоянно мужика – это для его же, несчастного, блага? – подхватил вдруг оживившийся Федя.
     -  Во всяком случае, сама женщина в этом, должно быть, твёрдо, как легированная сталь, убеждена…
      -  Как сказал крокодил, разжёвывая залежалого мужичонка, - печально добавил Гена.
      -  В ней, ведь, материнский инстинкт заложен. В силу его она и мужика пытается воспитать, считая его, в известной степени, своим ребёнком… Правда, чаще всего это происходит уже после замужества. До него у неё другой инстинкт преобладает.
      -  Не иначе, как половой, - снисходительно предположил Костя.   
      -  Он тоже. Но главный, всё же, другой – замуж выйти. В предбрачный, скажем, период у женщины сложности с мужчинами. Как быть? Удовлетворять половой – а вдруг парень заподозрит слишком вольную распущенность?  Отказывать – не любишь, сказать может:  мы народ сами хитрый…Поженились – наступает узаконенная стабильность – по представлению одной из заинтересованных сторон или обеих вместе…Жизнь вдвоём – дело сложное и взрывоопасное. Но всё же лучше одиночества. Одиночество ещё более опасно, пусть ты и находишься в состоянии постоянной устойчивости, в «творческом содружестве с самим собой»… Хотя какая может быть устойчивость без опоры плеча близкого человека…Так вот, некоторые женщины эту брачную стабильность переоценивают и расплачиваются разводом по инициативе мужей… Сложностей и заморочек тут много, - задумчиво вздохнул Вячеслав.
       -  Вовсе и нет тут никаких  таких, значит, заморочков. Всё предельно просто, - печально, но твёрдо заявил Федор. – Это для вас, бабострадальцев холостяцких, сложно – у вас опыта нет и понятий никаких. Два моих друга поженились – две семьи появилось. Года не прошло – уже разница. И – не по вине мужиков. В одной семье, у Бориса, ты его знаешь, Костя… Вот у него. Полной гармонией не назовёшь, её просто не бывает в природе брачной, но близко к ней.  Всё, что возможно для женщины, делают вместе и всё у них ладится быстро и весело. А у Саньки, Генка, он с тобой из одного цеха, ни тпру, ни ну, ни кукареку. Если вместе за что берутся – непременно ссора. Если порознь – тоже, но пореже…  Борькина жена  помогает ему, как та слониха…
     -  У них в семье и слониха есть? Тёща, должно быть, - с деланной серьёзностью предположил Константин.
     -  Слониха в притче. А притча о том, как шли слон со слонихой по пустыне. Жарко, потно, трудно – особенно слону, от хобота и до хвоста под грузом. Слониха налегке. Слон, наконец, устал. Но идти нужно. Слониха подошла к нему и, ласково так, сдунула с его плеча песчинку. Мужику, то бишь, слону, сразу полегчало и усталость прошла…Вот и жена Бориса  так же делает. Воодушевляет. Может и посоветовать и подсказать, но тоже ласково и приветливо, и так, будто он сам это знает, да только немножко подзабыл… У Саньки – всё наоборот. Он делает что-нибудь, а она в это же время шпыняет его вкривь и вкось: не то делаешь, не так и не вовремя, и  не теми концами рук, и неумехой был, есть и будет, без сомнений, всегда. И вообще, значит, у неё полно знакомых мужиков, которые всё знают и умеют делать гораздо лучше, чем он. А Санька – на все руки: и плотничать, и столярничать, немножко, правда, и помалярить может, и разные прочие дела не хуже, а лучше многих других мужиков делать мастак. И она знает, что он это всё умеет, но, по её мнению, не делает, потому что, значит, лодырь и бездельник…Рассказывал: решили   дверь деревянную на стальную поменять – от ворья, значит.  Как-то  договориться сумели, что он подберёт в магазине подходящую, красивую, надёжную и ценой терпимую. Санька вдохновился, обошёл несколько магазинов, отыскал. Домой пришёл довольный: вот сейчас, значит, угодит жёнушке своей. А она ему: «Вот ещё: он дверь, видите ли, «нашёл». Да я уже своим мужикам  .давно  дверь заказала и они её уже почти сварили». И так далее и тому…Саня, конечно, обижается, злится и всё наперекосяк у него, действительно, идёт.
      -  Так она же явно добивается, чтобы он от неё ушёл!  Каждый нормальный мужик давно так бы и сделал. Оставайся, мол, со своими мужиками. Или он – мазохист? – возмутился Степан.
     -  Не похож. Будь мазохистом – не обижался бы. Но вот она на садистку очень даже… Обижается, но не уходит – сын у него с ней.  И вид у неё на стерву не похож – очень даже ангельский вид. На работе её такой и считают: доброй, внимательной и ласковой. Завидуют Саньке…А она ему ещё и не такое делала… В один распрекрасный вечер ему позвонили, домой, по телефону и…пригрозили убить, если он ещё раз сунется…Саня, естественно, оторопел: за что убить, куда сунется?.. Трубку бросил, принялся, значит, размышлять, версии разные придумывать. Придумал, что просто номером какой-нибудь идиот ошибся… Через неделю опять звонок. Тот же голос… Намеренно низкий, грубый и угрожающий. Говорит, что не ушёл бы Санька живым, если бы его в саду вчера не застали…А он действительно в сад ходил… Откуда сволочам известно про это могло быть?.. Следят, значит…Главное, не понятно ему было: кто и за что на него взъелся? За что мстить собрались?  Саня  не бизнесмен, не предприниматель, не большой начальник – не и не…А звонки идут регулярно и на нервы, что ни говори, действуют. Наконец, решил в милицию  обратиться.  Обратился: так и так, рассказал. Там посоветовали номер телефона засечь, с которого звонят. Не засекаются – звонят из будок на улицах.. В те времена ещё не было ни определителей номеров, ни мобил… Помогли и с автоматов засекать. Интересное, оказалось, дело. Саня даже увлёкся – скучал, если звонков долго не было. Охоту начал на звонаря. С его же помощью. Притворился безмерно напуганным, когда по телефону разговаривал, а сам, значит, засекал и записывал. План города нарисовал и на нём отмечал точки, откуда звонят. Таким образом очертил квадрат, в котором, предположительно, живут «звонилы», как он их называл. Двое их было, по голосам. Затем методом исключения начал  вычислять знакомых, своих и жены, кто из них может быть «звонилом». Сопоставлял факты, случайности… Шутку придумал: когда «звонило» ему звонит, а он ему, что бы тот ни говорил, отвечал всегда одно и то же: «Прежде чем звонить мой свои грязные руки». И так – каждый раз. На психику расчет. Фраза совершенно нелепая – поэтому в башке непременно застрянет. Думать вынудит: при чём тут грязные руки и почему грязные?.. Невольно начинает думать, когда за трубку берётся. И  сработало!  Однажды Санькин товарищ ему и говорит: «С чего это на тебя Грищин разобиделся? Будто ты ему говоришь, что у него руки всегда грязные? Вчера выпили мы с ним в компании – вот он мне и сказал. А почему, в самом деле, они у него грязные?»  «Потому, что не чистые». – ответил Санька. Тот Грищин жил как раз в том квадрате, из которого чаще звонили! Вскоре и второй определился – тоже из того же квадрата. Санька даже их маршруты на своей схеме нарисовал.  Вычислил, что у одного из них машина есть и в каких гаражах стоит. Тоже совпало!  Милиция наведалась прямо к ним на дом. Они, конечно, всё отрицали. Но звонки прекратились сразу же после визита ментов. Дураки – если уж отрицали, то позвонили бы ещё раза два, чтобы подтвердить  своё, значит, алиби…
       -  Здорово, - восхитился Вовка. – А жена Сенькина при чём тут?
       -  А при том… Главный звонило с перепугу начал капитану милиции про Саньку говорить те же пакости, которые и жена ему говорила, дословно! Значит  – со слов жены; значит – знакомы; значит – близко знакомы. Вот откуда он знал, где Санька был и куда когда ходил.
      -  А на кой чёрт ему эти звонки понадобились? Не пацан же, чтобы так забавляться, - подивился Костя.
      -  На той понадобился, на кой и Саня про грязные руки говорил – на психику давил – потенцию санькину сбивал. Санька волновался, думал, гадал, по мнению звонилы, и меньше сексом с его любовницей, женой, значит, сенькиной, занимался.
     -  Удалось снизить-то? – поинтересовался Витя.
     -  Сам Санька не жаловался. Вроде бы даже больше стал, для утешения. До той поры, пока не догадался об истинной причине звонков. 
     -  Вот так история. Просто «дюдюктив» какой-то. Ну, а когда догадался Сенька, когда всё раскрылось – что дальше-то было? Я бы от такой стервозы быстренько пятки смазал, а тем звонилам морды бы наколотил, - не моргнув мужественным глазом, сурово сказал Сергей.
      -  И правильно бы сделал. Но Саня сделал не правильно: не ушёл и морды не набил. И тоже верно сделал, заметил Вячеслав.
     -  Как это: и так, и так верно? И дважды два четыре правильно, и дважды четыре  - четыре тоже верно?
     -  На этот  счёт тоже притча есть. Некий мудрец вершил суд в своём премудром, скажем, микрорайоне столицы некоего древнего несоциалистического государства. Стояли перед ним два спорящих между собой гражданина. Мудрец выслушал первого и сказал: «Ты безусловно прав». Начал говорить другой спорщик. Мудрец и его внимательно выслушал. Подумал и молвил: «Согласен с тобой. Ты тоже прав». Жена мудреца, сидевшая рядом с ним, удивилась:  «Что ты говоришь?  Как это может  быть, чтобы  двое, говорящие разные доводы, оба были правы?» Мудрец ещё подумал и ответил жене: «Знаешь – ты тоже права»… Мы часто судим о посторонних нам людях  по своим меркам и правыми считаем тех, кто им соответствует. Если бы те три племени, добу, манус и зуни, принялись судить одно другого по своим законам, то прав мог бы быть только сам судья, если бы был  один. А если бы их было трое – каждый от своего племени, то дело окончилось бы, скорее всего, войной на три фронта. В сумме каждый был бы и прав, и не прав. Женщины со своих позиций тоже считают себя правыми. А может быть, и нет. Может быть, сами себя считают грешницами, а всё равно грешат. Натура бывает сильнее сознания…Кстати, жена санькина, по некоторым его намёкам, была фригидновата… А потом можно и покаяться: «не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не согрешишь». Только повторюсь: это относится не ко всем женщинам. Здесь и правила, и исключения из них – всё перемешано. Иной раз можно, пожалуй, сказать, что нет исключений без правил – это когда исключения становятся правилами. Для православных христиан неверность жён – всё же исключение. А для тех же добуанцев правило в том, что верности вовсе нет. Для них она если и исключение, то совершенно немыслимое… Среди добуанок наверное есть  очень красивые особы. Предположим, что европеец влюбился в такую симпу, привёз её в Европу и женился на ней…Что бы получилось, с её представлениями о естественных правилах? И она ни за что не смогла бы понять, в чём её вина, если бы она принялась заниматься сексом с каждым гостем своего мужа…В отдельности или одновременно. В её обществе такое занятие – хороший тон и священный долг каждой уважающей себя, и мужиков, дамы.
      -  Нам до ихних правилов, как до фени, до фонаря и до лампочки, и до моржового клыка - без запинки перечислил Витя. – А ваш Сенька – дубина добуановская и дурак, что от лахудры своей не ушёл.
     -  Но ведь и она, жена то есть, не ушла от Саньки, не развелась с ним. Значит  – не хотела. Находила, значит, для себя в нём что-то ценное, - покивал головой после сказанного Володя.
    -  Ну, да, конечно. – весьма ценный муж рогоноситель: знает о своём украшении, щупает его и – ничего – не возражает, - ехидно усмехнулся Костя.
    -  Она, жена, его за это впоследствии и упрекнула. Практически обвинила – он же и виноват оказался, что она его рогами наградила, деревянными.
    -  А что – ещё и из других веществ бывают? – поразился Степан.
    -  Опытные рогоносители утверждают: бывают деревянные, серебряные и золотые. Это я не помню у кого читал. Разницу тоже не запомнил досконально. Но что-то вроде того, что золотые носит тот, кто от любовника жены имеет какие-то за жену  вознаграждения, весьма существенные. А деревянные – абсолютно бескорыстный и великодушный даритель во временное пользование своей жены. Вот таким образом, - чуть ли не с торжеством сказал Вячеслав. – Давайте себя поставим на место Сеньки… Ладно, Витя, тебя ставить не будем…У него одного, что ли, жена такая? Мы же сами видим «верность» некоторых на наших койках. Но они, мужья, этого не знают. И живут со своими благоверными тихо и мирно… Вот как опять  не вспомнить, из числа мужской мудрости: «Вернувшись домой из командировки, дай жене пощёчину – она знает за что». Да и некоторые из них сами очень даже не прочь моментом воспользоваться и под подходящую юбку запендрючиться с удовольствием. Правда, Саня наш не из таких: он верен от хобота и до хвоста, от ушей и до копыт…
      -  И до рогов, - дополнил Костя.
      -  Пусть будет и до них… То есть, что они, женатики, имеют? Они имеют то, что имеют, зная об этом или не зная. Некоторые разводятся, а некоторые нет – продолжают жить, как ни в чём ни бывало. И это – их личное дело. Не известно, как мы сами себя поведём, когда, если женимся, и очутимся в схожем положении. Это мы сейчас такие непримиримые и решительные. Саня, судя по его поведению, - человек мудрый. Если жена его действительно фригидна, то не исключено, что она решила сама себя исследовать: почему она фригидна – от природы или  по вине мужниной… С другой стороны, если Саня не половой гигант, то… Фригидной женщине секс не очень-то потребен. Ей без него, возможно, даже лучше, а Саня, допустим, ушёл от неё, женился на другой, а она такой страстной может оказаться, что Сене с его ограниченными способностями, ежели он не гигант, не справиться с долгом. И Саня впадает в сложность… Не исключено, что он жену чем-то не устраивал, если она подалась насторону.
     -  Но потом вернулась. Это значит, что её и тот, «звонило», ещё больше чем-то не устраивал, - сделал логический вывод  премудрый Константин.
     -  А может быть – она его, «звонилу». Поразвлекался холостяк, но не жениться же на ней – ей уже за сорок было.  Пускай и симпатичная, для своего возраста, но для него, молодого, запредельно «бальзаковский», да ещё и ребёнок… Вообще-то она сильно рисковала остаться совсем одной. Любовник на ней не женился бы однозначно и муж бы ушёл, - сделал мрачный прогноз Федор.
      Парни замолкли, переживая и переваривая историю «звонил». Володя принялся щекотать телевизор, пытаясь вернуть его к активной и полноценной жизни.
      -  Федя, а санькина жена – баба деревенского происхождения или городского? – поразмыслив, спросил Костя.
      -  Знаю, что не царского, значит, рода и не дворянского. А какое это имеет значение? – недоумевающее уставился на Костю Федя, приканчивая киличий хвост.
      -  А такое… У меня друг женился на очень образованной, очень умной, очень фигуристой даме. Бюст – не менее четвёртого и без силикона. Из деревни, тем не менее, родом. И корнями. Потомственная и чистокровная крестьянка. Квартиру они получили с удобствами не во дворе, а в ней: ванная, туалет не совмещённый, газ, отопление – всё чин чинарём. Привезла жена тёщу, из деревни отродясь не выезжавшую, погостить. Зимой дело было. Та вошла, осмотрелась, пригрелась, в ванне прополоскалась, «чайкю» попила и сказала: «Гоже тутока, в фатере – и мужика незачем держать. не понадобен  тутока мужик».
     -  В каком таком смысле мужика «держать» не надо? – раскрыло глаза пошире общество.
     -  В таком, бездельники вы черёзвые, тунеядцы хреновые. В деревне зачем мужик нужен? Дрова привезти, распилить - наколоть, в избу занести, печку растопить, доску где прибить, крыльцо подправить, воды натаскать, баню истопить, траву косить, копны метать и много ещё чего. В деревне мужику дел невпроворот. Там он – необходимое в хозяйстве животное. В городе ничего такого делать не требуется. Стало быть – и мужик здесь совсем некстати. Даром ед, да и только. Вот крестьянка и выдала то, что ей первое в голову пришло при виде городских удобств.
     -  Ну, знаете, в таком разе и женщина в городе не нужна. Постирать можно самому, особенно если машина стиральная есть. Попить, пожрать – столовая имеется или кафе или сублиматов сварганить. Убраться – тоже дело не хитрое. Сексу захотелось – завсегда сыщется. И стараться особенно не нужно – хоть с доставкой на дом, - гордо встрепенулся Витя,  пытаясь разглядеть собеседников сквозь задымленное пространство комнаты.
     -  А общение? А теплота? А ласка и живая душа? А любовь, в конце концов? – донёсся от раскрытой форточки голос Володи, пытавшегося возле неё глотнуть свежего воздуха.
     -  Во первЫх  строках моего ответа, - парировал Витя, - я скажу, что кто бы был бы и против, так я таки  за. Во-вторых строках я просто  отвечаю, заочно, той деревенской бабульке. Во-третьих, послушаешь тут ваших ужастиков да страшилок, да кошмариков – разуверишься и в ласке, и в любвях, в особенности. Какая, на хер, тут любовь? Одни любовники да любовницы!  Нетушки, ребятушки, лучше холостяком помереть, чем всю жизнь покойником жить, - раскипятился Виктор, завершив свою речь энергическим стуком объёмистого кулака по крышке стола. Жалобно звякнув, упал на пол и покончил своё существование мелкими дребезгами разбившийся стакан.
      -  Вот так и наши сердца разбиваются, - проследив за ним взглядом, произнёс Сергей.
      -  Вот, ёлки – палки и бляха-муха, дон Жуан тоже был великим холостяком, но зачем же стаканы бить, тем более последний – гранёный.  Впрочем, это к счастью, - поглядел на осколки Вяч.
     -  К какому? – решил уточнить Федор.
     -  К счастливому. Будем  оптимистами…
     -  Как сказал пловец  на реке Амазонке,  оказываясь в пасти беззубого  аллигатора, - с довольным видом  объявил Генка.
     -  А чем отличается оптимист от пессимиста? – полюбопытствовал отдышавшийся возле форточки Володя.
     -  Многим. Если с политической  колокольни, то пессимист – это хорошо проинформированный оптимист, а оптимист – строго проинструктированный пессимист. А ещё говорят, что оптимист всегда даёт дуба или отбрасывает копыта в один прекрасный день. Это – шутки юмора. А если серьёзно, то всё тот же Эрих Фромм  считал, что и пессимист, и оптимист – лентяи царя небесного и лодыри его же.  Пессимист  уверен: всё плохо было, есть и будет  и поэтому делать что-либо для улучшения просто невозможно и, стало быть, и не нужно ничего делать. Оптимисту всё видится в наилучшем виде и он тешит себя тем же выводом, что и пессимист: если всё хорошо, то и делать ничего не нужно -  как бы хуже не стало.  И то, и другое – глюки, иллюзии и фантазии. Они людей держат за шиворот и в плену. Люди сами себя загоняют в неволю. Освободиться от неё способен только тот, кто не пессимист и не оптимист, а радикал - реалист: он верит в возможности человеков изменить свою судьбу к лучшему, - с пафосом закончил свой монолог Вячеслав.
      -  Это всё очень уж высоко. Так же, как у Горького, который Пешков и великий пролетарский: «Человек – это звучит гордо». Может быть, оно и звучит, как  выстрел – бабахнуло и нет ничего, - сказал Костя.
      -  Я бы не сказал, что так уж и ничего. Если выстрел, то либо промазал,  либо труп, либо холостой. У нас в России больше трупов получается, - пессимистически заметил Володя. – Где-нибудь там, наверху, возможности у твоего «радикала» и есть. А вот пониже пояса попробуй стать им, если оно там на пол-шестого как раз в тот момент, когда ему срочно нужно быть на двенадцать?.. А всё потому это происходит, что жена отбила тебе всякий радикализм и оптимизм стойким писсимизьмом… Кстати, слово писсимизьм не от  слова соответствующего происходит? – с невинным видом  осведомился Федя.
      -  Не пись, а пес, в смысле, симизм. Если, пессимист ты наш радикальный, всё время ниже пояса смотреть, то ничего выше него уже не поймёшь и не разглядишь. Это тебе и женщины скажут. Им, знаешь ли, не очень нравится, если мы им только на ноги, на нижние бюсты да на то, что…около и смотрим.  У  них есть ещё и лица, и причёски. И, самое главное, несмотря ни на что – души и сердца… Женятся на красавицах, живут с человеком, разводятся с мегерой…
     -  А каков, по мнению женщин, идеал мужа? – загадочно оглядел  товарищей Сергей, потянувшись, как после сна.
    -  Этот бы вопросец им и преподнести. Бы. Да всё равно не ответили бы откровенно. Только что-нибудь вроде «чтоб не пил, не курил и зарплату приносил», - насмешливо ответил Костя.
     -  Кроме этих достойнейших качеств есть ещё три. Идеальный муж – это глухонемой капитан дальнего плавания, - добавил оптимизма Фёдор.
     -  Не понял. Разъясни. – потребовал Сергей.
     -  Чего тут не понять. Глухой не слышит жениных глупостей и, главное, что говорят соседи после его возвращения; немой – сам ничего не говорит; дальнего – очень подолгу не бывает дома, а капитан – большая зарплата…Немота, я бы сказал, - вот чего многим бабам недостаёт, как тем – из анекдота.
    -  Который про тюрьму?
    -  Он самый. Сидели некие две бабы в одной камере все десять лет, не меняясь. Освободились в один день и час. Вышли за ворота и возле них – ещё три часа: тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та…Придёшь, иной раз, с работы. Усталый, как кочегар в аду. Упадёшь на диван и лежишь в отпаде. А жена в это время и давай над тобой нотации толдычить, безумолку и без пауз на тему какой ты исключительно нехороший бездельник, злодей, жисть её младую загубивший на корню окончательно и бесповоротно. А вот у подруги Маньки муж Ванька – умник, красавик, работящий да заботливый… А то ещё бубнить себе под нос примется, как старуха престарелая во мху. Ходит и бубнит: бу-бу-бу, бу-бу-бу… Недовольна чем – прямо скажи. Спросишь, «отстань» скажет и опять за своё бу-бу-бу…Или к матери своей побежит, к тёще, и ей всё про всё расскажет про вас… И и дёт мужик домой, как не домой, а в агрегат головомоечный. Причём не мылом её моют, голову-то, а щебёнкой пополам с крапивой. Чем это может кончится? Только двумя вариантами: фантастическим – жена поумнеет, или реальным – разводом…
       Федя нервно достал сигарету, сунул в рот табаком, поджог фильтр, затянулся, поперхнулся, сплюнул всердцах, сигарету отбросил, закурил другую, продолжил:
      -  Немоты от неё не дождёшься, а вот глухоты – вполне. Как пустая кастрюля с двумя днами. Или пень корнями вверх. Или вобла безглазая, жареная в солидоле… И не смейся, Витька, не смешно вовсе. Говоришь ей что-либо или рассказываешь, а она молчит, будто тебя и нет вокруг неё и ближе. Как не слышит. Глуха, как ноготь на левом большом пальце задней правой ноги. Как похмельная ворона в духовке и в перьях наизнанку. Пощупаешь сам себя: вроде бы здесь – существуешь ещё всамделишно. Чувствуешь себя мебелью: вот – шкаф, вот – холодило, вот – стул и ты на нём вместе с ним.  Кем угодно себя чувствуешь – только не человеком.
       Компания разделилась. Кто изображал смех, более похожий на ржание лошади Пржевальского, сошедшей с ума, кто пытался представить себе похмельную ворону в перьях наизнанку, томящуюся в духовке под крапивным соусом…
     -  Крепко ты осерчал на бабцов, - вытерев слёзы и пытаясь вернуть щекам нормальную позицию, выговорил Владимир. – Но не все же такие глухие жареные пни. Нормальных баб всё же таки гораздо больше.
    -  Ты их видел? – не унимался Федор. – Они просто притворяются нормальными.
    -  Видел и даже, можно сказать, ощущал, осязал и обонял.
    -  Вот женись, пощупай жену свою, а потом и это самое, значит, кукарекай, «попугай ты наш кривоклювый».
    -  Почему же попугай, да ещё и кукарекающий?
    -  Потому, что ты всё чужие слова говоришь, а попугай,значит, чего хошь изобразит: что кукареку, что крокодила, что Хрома твоего Ерихонского, - остывая, сыпал искрами Федя.
    -  Не Хром, а Фром и не Ерихонский, а Эрих.
    -  Мне всё, понимаешь, один хрен, что хром, что бром – мне бы ту нормальную и хорошую подругу сыскать, - подозрительно дрогнувшим голосом сказал  Федор.
     - Найдёшь, Федя, найдёшь, – утешил товарища Костя. – Мужик ты видный, симпатичный, добрый в душе.
     -  В душе – это мало, - подхватил тему Володя. – В нашем отделе мужик недавно появился, Вася  Просвирнов, лётчик бывший.  Списали из гражданской авиации за лихачество и воздушное хулиганство. Но оно у него не столько от лихости, сколько от мастерства. В душе – добрейшее существо. Спокойный и даже застенчивый. Сам всё умеет по дому делать от тонких кулинарных изысков до мытья полов – в училище из нарядов вне очереди не вылезал, почти штатным поломоем был. Так что ему надраить пол в квартире – сущий пустяк – даже не заметит. Короче – клад для любой женщины – будущей жены. И хочет её иметь. И – не имеет: бабы шарахаются от него, как от призрака вампира – рецидивиста.
     -  Почему? Грубиян? Хамит? – прокурорским тоном  обратился к рассказчику Степан.
     -  Ничего подобного. С дамами – само джентльменство. Потому шарахаются, что внешность у него действительно  жутковатая: не призрак даже, а настоящий вампир. И даже два клыка здоровенных.
     -  Может, он и есть вампир.
     -  Ни за что. Он вообще ничего мясного не ест. По убеждению.
     -  Это не довод, что мяса не ест.  Вампиры днём  тоже на солнце не выходят, а ночью некрофильствуют.
     -  Вампиры некрофилами не бывают – они кровь только из живых пьют, как…Да ну их к чёрту, вампиров. Они, если кино верить, бывают даже симпатичными – прикидываются. А вампиро – некрофил Гитлер внешне был тоже джентьлменом и от него женщины не шарахались, и даже наоборот. А вот наш добрейший Вася одним своим лицом распугивает. Оно у него, по правде сказать, такое, что ему на самолёте не надо ни пушек,  ни пулемётов: от одного только его вида противник сбежит или упадёт, вместе с самолётом.
     -  Шарахаться от мужественного взгляда и воинственного лица могут только, пожалуй, заурядные мещаночки. Для них в мужиках ангелоподобие требуется. Или овцеподобие. Чтобы самим выступать в роли баранов – вожаков в стаде семьи.  Мужественный, пусть и добрый, мужик плести из себя ленточки не позволит – кому такое для тех, кто в горящих избах коней на скаку беспрестанно останавливает, может понравиться. Вот, наверное, что их отпугивает. Им подавай таких, кто мужик только под ширинкой в штанах, а не в голове на плечах. Тому, что в штанах, они, так и быть, подчиняются – для того и созданы, а той, что на плечах, хочется  страсть, как покомандовать. Во всём. До мелочей. Они же во всём, абсолютно, разбираются. У нашего начальника механического цеха жена, когда окончила высшую пэ ша…
       -  Пэ – чего? – переспросил Виктор.
       -  Ша, Витя. Ве пе ша – высшая партийная школа это значит… В Нижнем она через дорогу от дворца спорта торчала…Окончила она эту школу и немедленно принялась учить его как делать детали самолётов, его сестру – врача – как людей от всех болезней лечить, включая рак; её сына – на фортепьяно играть, а друга – альпиниста по горам лазить. При всём при том, что на заводе была только в экскурсиях, в медицине, как известное животное в известных фруктах, имеет абсолютный музыкальный неслух, а горы и альпинистов видела только в кино «Скалолазник», - продолжил свою тему Владимир.
      -  «Скалолаз» - поправил Степан, – фильм называется.
      -  Для неё это не важно – она его «Скалолазником» называла.
      -  Эк, сравнил. Она же, сам сказал, в вепеше училась – чего с неё взять, кроме членских взносов. Другие же, и их, как мне иногда кажется, всё-таки побольше, мозги сохранили здоровыми, относительно, - не согласился Костя.
     -  Так вот они и считают, что командовать мужиками, опекать их, глупых неразумнышей, как детёнышей и выращивать из них цвет своей жизни – вполне нормальное и естественное, как деторождение, занятие. И – начинается борьба за власть в семье – кто самее.  В семье –то… Если мужик  окажется мудрее одного из тех баранов, которые на мосточке над речкой бодались, и уступил женщине, как более сильный, - того сами же бабы подкаблучником обзовут и презирать станут… Глупейшая нелепость, - вздохнул Володя.
      -  Женщины – цветы жизни на могилах мужиков, - торжественно изрёк Федор. – Недаром  сильный пол и живёт короче слабого, недаром…
      -  Не джентльмены вы, ребятушки, не джентльмены. Нехорошо, как то, о дамах говорить заглаза. Они – существа, всё же, нежные и нам даны для разнообразия жизни и украшения её для, - тоном проповедника провозгласил Денис, только что присоединившийся к компании с большой бутылкой пива  «Арсенал». – О женщинах столько прекрасных стихов написано, поэм, романсов и романов. «Я помню чудное…», «Средь шумного бала…» - не перечислишь.
      -     И  «Я не унижусь пред тобою» тоже, - улыбнулся Вячеслав.
      -  Ну и что же? Если женщина приносит мужчине страдания, то не всегда же намеренно. Она отвергает того, кто ей не нравится, в ком ошиблась, вообразив себе образ, не совпавший с реальным, - это и её беда. И она мучается… Не всех же ей любить, в конце концов, а отвергнутый страдает тоже… Или ей нравятся несколько  и она не знает, кого из них выбрать окончательно. На эту тему тоже преизрядно написано… Дарит приветливость свою поровну. Потом останавливается на ком-то из них одном, а другие говорят: лицемерила, обманывала… Она и сама обманывалась. Будьте уж снисходительны к слабому полу, как сильные мира сего. Как великие поэты, наконец, Пушкин, Лермонтов – это ли не пример для настоящих мужчин? – с огнём в глазах, особенно в левом, пафосно вознёс Денис.
     -  Браво, браво – молодец. Утёр нам наши пошлые физии, - иронично сделал полупоклон Вячеслав. – А не позволите ли мне несколько поподробнее остановится на джентльмене Пушкине, который а эс?.. Благодарю покорнейше, - Вяч изобразил под столом шарканье ножкой. – Вы, смею предположить, о «нашем всём» судить изволите в рамках школьной программы-с?.. Я так и думал, сударь. Не станете, надеюсь, возражать против моих скромных попыток рамки сии несколько расширить?.. Рад слышать. Итак, извольте послушать. Начну-с с того-с, что АС Пушкин и слыл, и был в молодости денди… Ну, помните:  «Как денди лондонский одет…»Почему именно лондонский? В России же мода была французская. И на одежду, и на язык. И вдруг – лондонский. А потому, сударь ты наш среднешкольный, что  обычаи и нравы денди предписывали бунт против французской изысканности и утончённости. В те времена именно денди ввели в обиход фраки. И это было чрезвычайно дерзким шагом с их стороны. Это потом, и сейчас даже, фрак воспринимается, как верх элегантности. А в начале девятнадцатого века он считался грубой и безвкусной национальной английской спортивной одеждой. Спортивной, подчеркну, и только – для верховой езды. Именно поэтому спереди у фрака нет никаких пол – всё обрезано до пояса. Кроме этой возмутительной для спокойствия франкоманов одежды истинный денди обязан был шокировать почтеннейшую публику оскорбительной манерой  вести себя в свете, экстравагантностью и развязностью жестов. Для поэтов считалось романтичным разбивать вдрызг все светские  запреты и приличия…Кстати, в поведении  футуристов и лично великого пролетарского Маяковского не было ничего нового – у денди спёрли свои замашки… В книге Лотмана о русской культуре красуется карикатура конца 1820 года. На кого бы вы думали? На Пушкина. На ней изображён великий Александр Сергеич, волочащий за собой даму, как собачонку на поводке – это он её так на танец пригласил «средь шумного бала случайно». Он и в разговорах с дамами не стеснялся в их адрес насмешничать – сам об этом с удовольствием рассказывал… Интересно ещё…Слова у Пушкина  есть – «гвардейцы затяжные», в поэме «Домик в Коломне». Что они означают? Мода  такая была – на узкие талии у гвардейцев. И не только у них. Затягивались ремнями во всю мочь, чтобы талия тоньше выглядела. Пушкин своей талией, натуральной, не затянутой, гордился. Хвастался, что она у него, как у пятнадцатилетней девочки… Ну да ладно: талия – личное дело талиеносца, как и ногти длины непомерной. Нравится – таскай талию какую хочется. О женщинах речь. Джентльмен – это тот, кто не треплется о своих интимных упражнениях с конкретными леди или не с леди.  Дама, пусть она… Кстати, леди – единственное число, а множественное как?.. Неприлично звучит… Да, так о джентльменстве. Стихи  о них, о дамах и лядях… Ледях, то есть… О леди, короче, писал Пушкин изумительно и весьма романтично. И в то же время на каждом углу, а если углов не было, то находил их, разбалтывал о том, в деталях и подробностях, что с ними вытворял ночью или в иное время суток и где, и как. Конкретно с кем, по именам… Те же слова о «чудном мгновении». Считается, что они посвящены Анне Керн. О ней же приятелю своему в прозе писал:  «Вчера в стогу сена с божьей помощью у…. Аннушку  Керн». В каком стогу, как иголку, искать джентльмена Пушкина прикажете?.. Ах, не приказываете? Покорнейше благодарю, а то я боялся, что не найду… Впрочем, это же его письмо  - не в пользу того, что те слова относятся к Анне Керн. О ней молва шла,  не очень-то… Мужики светские во фраках знали: её можно и в стогу сена, и под кустом… Наверное, в те времена нравы посвободнее были, чем нам пытались в школе внушить.  Даже  портреты есть  русских дам великосветских с полностью обнажёнными бюстами. Ноги закрывали наглухо, а груди – как на подносе… Вообще напрасно нам преподносили Пушкина эдаким аморфным существом, сплошь из стихов состоящим. Вполне нормальный был мужик. Двадцать восемь раз на дуэлях дрался… Впрочем, это уже не вполне нормально – многовато будет…  Пистолетами и шпагами. Двадцать восемь раз готов был убить своих противников. Может быть, и ухайдакал кого… Заправским бретером был. Ему и гибель от дуэли предсказывали… Между прочим, Пушкин  твёрдо настаивал на дуэлях «до результата».  Так называли дуэли, непременным условием которых были ранения или убийство противника – самые жестокие дуэли. Он и с Дантесом дрался на таком условии – сам же его и поставил – сам же и поплатился… А ещё его грозой мужей называли и сам он про рогатых мужей в стихах писал не раз. Выходит, точно знал об их рогах. Откуда? Да сам, должно быть, и наставлял.
     -  А Лермонтов как по женской части был? – решил пополнить свои познания в литературе  Геннадий.
     -  Какую именно женскую часть вы имеете в виду, сударь? – потребовал уточнения Витя.
     -  Эту… Общую, скажем, - смутился Гена.
     -   Интересно бы знать, где эта часть находится… У Михаила Юрьевича, государи мои любезные, стихи есть такие… Подозрительные стихи, я бы сказал…
     -  Почему «бы»?  Так и говори, что подозрительные. А чем? – продолжал любопытствовать Витя.
     -   Смыслом… Он ведь юнкером был, поэт наш, в Николаевском военном училище. И кое-что писал о его нравах. «Юнкерскую молитву» и оду кому-то, не помню – фамилия с многоточиями. И ода с ними. В оде той такие слова есть:  «И  …. скромная красавца молодова  является тебе отважно без покрова».  А?.. Вот именно. На место четырёх точек другого слова, как…попа не вставишь. И дальше:
                «Вдруг шорох!  Слабый звук! и лёгкие две тени
                Скользят по каморе к твоей знакомой сени.
                Вошли… И в тишине раздался поцелуй…
                Краснея, ……..  как тигр голодный …
                Хватает .. …. Нескромною рукою,
                Прижав к устам  уста … и слышно: «будь со мною»,
                Я твой…О милый друг … прижмись ко мне сильнее»…
        Как уж там дальше…
                «… Но вот подняв подол рубашки
                Один из них открыл две бархатные ляшки.
                Уж сблизились они…ещё лишь миг единой…
                Но занавес пора задвинуть над картиной»…

     -  Так это же про голубых гомосеков, ты хочешь сказать?! – озадаченно захлопал глазами Костя.
     -    Я ничего не хочу сказать. Я стихи Лермонтова прочитал.
     -    И где же ты такие раскопал?
     -  У меня мама была  учительницей русского языка и литературы. У неё книги, естественно, были. Несколько томов полных собраний сочинений Пушкина, Некрасова, Лермонтова… Вот, в одном из них. В этом же томе его письма. Женщинам, друзьям. Много писем к Раевскому… Из Тархан он ему такое, к примеру, сочинил: «Здесь всё время ужасное, снег в сажень глубины, лошади вязнут и пер... Ем за десятерых, ….. не могу, потому что девки воняют… Надо тебе объяснить для начала, что я влюблён. И что же я этим выиграл? Одни поллюции. Правда, сердце моё остаётся верным рассудку, но в другом, не менее важном члене  тела, происходит гибельное восстание»… Так что вот: стихи мужики писали разные, «которые романтические, а которые сексуальные»,  и чувствовали по-разному и мужиками были очень натуральными.
     -  Как сказал крокодил, переваривая обед, - вспомнил про своего любимца Геннадий.
     -  А что – ещё и не натуральные бывают? – осведомился Витя, взбалтывая остатки пива в кружке.
     -  Конечно, бывают. Те же гомосеки отвратные и несусветные, и прочие извращенцы, отщепенцы  от педофилов до некрофилов и маньяков с ними.
        Тут Вячеслав сделал паузу, подумав, что и сам Витя, пожалуй, не вполне естественный мужик… Не маньяк, не извращенец, но всё же странноватый товарищ. Именно товарищ – Виктор был единственным  из компании членом компартии…Феноменальным его свойством была способность засыпать при каждом случае, где не имелось особой необходимости бодрствовать. Он спал перед телевизором, дремал в театре и похрапывал во время киносеанса. Однажды заснул в общежитии на своём койко-месте с шарфом на шее и с сигаретой во рту . Горящая сигарета выпала на шарф, тот задымил Вите в нос, а потом и загорелся. Народ  выскочил из кухни на тряпичную горелую вонь,  потушил изрыгающего дым и храп Витеньку. Он так и не проснулся до утра. Утром очень удивился прогоревшей на любимом шарфе дыре… Потребовал от людей объяснения…
     В одном из туристических походов… Витя не был заядлым туристом, но за компанию как-то раз сходил. И ему повезло: на него положила глаз самая симпатичная девушка. От её фигуры  кружилась голова и разгуливалось воображение у всех, кто её видел. Виктор казался ей подстать: внешность положительного киногероя типа Урбанского. Вечером, вернее уже ночью, когда все песни у костра были перепеты и вино, в основном, выпито, Витя и Галя, так звали красавицу,  очень лирично удалились к палаткам…Девушки посмотрели им вслед с облегчением – соперница ушла, парни с завистью, а те,  кто Витю хорошо знал, с иронией: то, что последует дальше, можно было предсказать с очень большой долей вероятности… Дальше произошло то, что и должно было произойти. С поправкой на походные условия. И десятка минут не прошло, как темнота между кустами сгустилась и  материализовала нашего Витю… Он сомнамбулически плыл к костру, волоча за собой спальный мешок, угол коего был зажат в его вяло опущенной руке. Приблизившись к огню на безопасное расстояние, Витя уронил спальник на траву, уронился на него сам, приподнял было руку, чтобы прихлопнуть на лбу своём здоровенного комарищу, но рука бессильно упала и Витя заснул. Комар спокойно продолжил своё ужин.
        Через несколько минут показалась и Галя…Она подходила к костру походкой пантеры Багиры, готовой немедленно броситься на жертву. Даже глаза её горели красным пламенем, отражая  огонь.
      -  Он у вас что – мухой Це-це  укушенный? – пренебрежительно бросила в сторону Витеньки презрительный взгляд.
      -  Не-а, - ответил Витамин-У, он же Веник, он же Вениамин. – Это он муху Це-це укусил – с тех пор она всех и заражает сонной болезнью. 
      -  Оно и заметно. – Галя сплюнула в сторону спящего красавца.
      Комар вздрогнул и с низким гулом на бреющем тяжёлом полёте удалился, сытый и толстый…
      Другой подвиг Витя совершил уже в общежитии во время развесёлого застолья. В тот вечер для того, чтобы заинтриговать собравшееся общество, он предстал перед ним с другой красавицей – везло человеку на них, ничего не скажешь…Она была не менее эффектна, чем та – «туристическая». Виктор  строго предупредил: она – кандидатка на должность его невесты. И принялся за ней ухаживать. Компания развлекалась обычным чередом. От умеренной выпивки плавно перешли к неумеренным танцам – обжиманцам.  Через некоторое время Витина дама, танцевавшая с другим, изо всех сил старавшемся её не обжимать, помня о её будущей должности, обнаружила своего будущего жениха, а возможно и мужа, мирно почивающем на своей родной койке и храпящим в такт музыке. Витя спал во всём своём праздничном великолепии с галстуком на элегантной шее и с обычной сигаретой, зажатой между указательным и безымянным пальцами. (Сигарету народ заранее потушил стаканом лимонада). Красавица – кандидатка попыталась спящего красавца разбудить. Тщетно и бесполезно. Потанцевала ещё немножко с тем же  верным дружескому долгу парнем, но уже сама к нему очень  недвусмысленно прижимаясь. Но это было из мести, скорее всего. А вскоре засобиралась и уходить.  За дело взялись Витины друзья. После нескольких мощных встряхиваний за грудки, за шиворот и вспрыскивания водичкой холодненькой, Витя  раскрыл бессмысленный взор свой, не очень врубаясь в действительность. «Витька, соня хренов! Валентина уходит домой, говорит!»  «Какая? Куда?!»  «Твоя! Уходит – ты же дрыхнешь!» «А-а-а!!» - раздался Витин вопль, - «Не пускайте её!! Не её пускайте!.. Не пускайте… Не пус…» И Витя снова  обрушился на подушку. Теперь уже до утра. Валю он больше не видел никогда…
       Пока Вячеслав размышлял о странностях своего товарища, разговор продолжался. Теперь с новой точкой зрения, принесённой Денисом, безоговорочном поклонником всей прекрасной половины…
      -  А почему, собственно, половины, когда известно давно, что женщин гораздо больше?  Мужики теперь – половое, значит, меньшинство. Нас  беречь нужно, лелеять и холить, а женщины и так проживут, -  не вполне серьёзно промолвил Федя.
     -  Слишком пристрастно,  думаю, вы к женщинам относитесь, - осуждающе сказал Денис, расстёгивая воротник на полной своей шее – Они достойны лучшего мнения.
     -  Так никто с этим и не спорит. Но слишком пристрастными мы к женщинам быть не можем. Пристрастны – да. Слишком – нет. Пристрастны потому, что вблизи от женщин находиться – значит быть при страсти к ним. Остальное от них самих зависит. Для одних – слишком, для других – недостаточно, для  третьих – в самый аккурат. Беспристрастен только равнодушный. Тот, кто видит в женщине только превосходное – тоже пристрастен – ничего другого в ней не замечает и не хочет замечать. Когда же начинает замечать нечто, противоречащее прежнему его мнению, ему становится больно – не хочется разочаровываться – хочется обманываться… Как у Пушкина:  «Ах, обмануть меня не трудно – я сам обманываться рад»… До поры до времени. Но рано или поздно обман или самообман становятся очевидны… Вот тогда-то и появляются стихи «Я не унижусь пред тобою и ни твой взгляд, ни твой укор уже не властны надо мною. Знай: мы – чужие с этих пор...» Не всегда со стороны женщин есть что-то намеренно плохое, какая-то нарочитая пакость по отношению к нам. Просто проявляется что-нибудь, не нравящееся именно ему… Мы опять по кругу уже пошли, ребяты – про одно и то же говорим, - отметил Вячеслав.
      -  А ты что-нибудь новенькое о женщинах можешь изобрести? – поинтересовался Денис.
     -  Я?  Навряд ли. Они сами – величайшие сами себя изобретатели. Иной раз такое придумают…
      -  Точно! - подхватил Володя. – Вот у меня случай был. Познакомился с девушкой. Контакт, вроде бы, наметился и взаимопонимание. Проводил до дома, на последнюю электричку не опоздал и счёл это очень хорошей приметой того, что не придётся пешком по шпалам добираться до общаги. Пошёл на первое свидание. Прихожу. Она уже на месте – на второй слева скамеечке на площади Горького. Сидит, гляжу, с какой-то книгой, читает… Умеет, стало быть, читать… Из под книги такие коленки на меня смотрят… Подхожу. «Здравствуй», - говорю, - «Светик!»  «Здрасьте», – отвечает Светик,  глаз от книги не отрываючи. Здоровенная, доложу я вам, книга.  Сажусь рядом. Не знаю что и делать дальше… А она всё читает и читает. Догадываюсь спросить: «Что читаешь?»  «Философию», - отвечает, - «Декамерона»… «И интересно?»  «Очень».  «Это что же:  философ такой?»  «Да» - отвечает… «А что вы ещё читать любите?»  Тут она на меня глаза свои от философа оторвала.  «Дарью Донцову очень люблю…Вчера у неё прочитала…Там, вот она думала, что он – это он, а он вовсе и не он, как бы, а совсем другой, а она его за него приняла, он им и притворился, короче, и она как бы ошиблась, ваще, и он её кинул и она как бы ушла к нему»… Если вы думаете, что я хоть что-нибудь понял из её слов – вы слишком хорошего обо мне мнения. Я ничего не понял…Вечер  тот, первый, я с ней, так и быть, провёл, но он стал последним.
       -  И не жалко было девчонку? Она тебе понравиться хотела. С книжкой пришла. Разбираться в философии для женщины ещё не самое главное, – упрекнул Денис.
       -  Я эту Донову, в смысле её книжечки – книжоночки, на дух не переношу. Пробовал одну прочитать – до половины не добрался – глупая скука. Да чёрт с ней, с той Донцовой халтурщицей.  Один «философ» «Декамерон» чего стоит…Эта Светик, надо же, - на рандеву с книгой пришла, да ещё при мне её и читала, дура.
      -  Эх ты, недотёпа. Не сообразил. Она же лучше поступила, чем та, которая в песне. Та  на свидание совсем не пришла:  «Свиданье забыто – над книгой раскрытой склонилась подруга…». Вот. Правда, случилось это в советские времена и девушка в окне не «Декамерон» читала и не Донцову, а, скорее всего, «Как закалялась сталь». Но суть-то в чём? В том, что она читала, а не на какую-то там свиданку легкомысленно бегала. Кругозор свой расширяла и ум. И «ваще» была очень начитанной девицей, даже любовь в книгах искавшая, и не нашедшая про ту, которая у неё была с парнем, напрасно её прождавшем. Она с ним, наверное, и встречаться не стала, если «нет ещё книжки про нашу любовь». Отвянь, мол, парниша, мне книжки интереснее, чем ты. А твоя Света к тебе пришла вместе с книгой… Не то, что та, песенная, дура… Сочетать приятное с полезным хотела.  И вот ты полезное с ней оставил, а приятного лишил, - объяснил ситуацию Денис. –  Тебе, строго говоря, кто нужен: доктор философских наук или любящая женщина?
     -  Мне бы, понимаешь, любящую женщину и не глупую при этом.
     -  А разве степень разумности определяется только содержанием книг?
     -  Нет, конечно, не только…Может быть, я и зря ушёл…
     -  Скорее всего, что зря. Это ты прав задним числом. Главное, ведь, что? Главное то, что она тебе понравиться очень хотела. Это значит, что ты ей очень понравился. Пусть она не самый лучший способ нашла тебя обольстить:  главное – хотела это сделать. Не фифочка, мол, какая-нибудь, - книжки люблю…
     -  Читать умею, - продолжил насмешливо Генка.
     -  Не глумись, крокодил толстокожий, над несчастной наивностью. Плакала, небось, потом.
      Володя сокрушённо помолчал, потом сказал:
     -   А знаете, она мне почему-то стала сниться… Будто бы я приезжаю туда, где она жила, это в Сормове, там улочки запутанные, дома деревянные, палисадники… И вот я будто бы брожу между ними, ищу и найти никак не могу… И так хочется её увидеть, и такая щемящая тоска на спящей душе, что никак найти не могу... Нахожу, наконец, вхожу в дом, но её там нет… А я уверен уже, что я в этом доме бывал раньше и всё в нём мне знакомо и близко… Но её нет… Уезжаю, будто бы, и она мне вдруг звонит по телефону и у неё невероятно приятный и родной голос, и мы договариваемся о встрече, и встречаемся, и всё у нас так здорово получается. Мне так приятно на душе, такое доброе чувство… Но она исчезает… Будто растворяется. Я стараюсь её удержать – безуспешно… Просыпаюсь в прескверном настроении...
       -  Ну, так поискал бы, как во сне искал. Глядишь, значит, и нашёл бы, - посоветовал Федя.
       -  Это во сне просто бывает. А я не знал где она живёт и телефона у неё не было, и адреса не спросил…   
       -  Коленки, говоришь, у неё красивые были?  – поинтересовался Сергей. – А глаза?
      -   Какое теперь это имеет значение? – махнул рукой Владимир, уходя  в прострацию.
      -  У нас в отделе  новая модель появилась…Очень эффектная, - после долгой паузы, заполненной вдумчивым отхлёбыванием пива и затяжками сигаретным дымом, сказал Фёдор. – Амортстойки основного шасси – совершенство. Лучше не бывает.
      -  А само шасси? – уточнил очнувшийся Вова.
      - Безупречно. Особенно амортизатор. Подвесная система – впечатляет в самую точку.   Такая, знаете, полновесная и объёмная. Конструкция люкс.  Левая и правая полувилки – классический образец. Верх инженерной мысли.
    -    Проушина тоже в порядке? – серьёзно взглянул технолог Стёпа.
    -  Проушина по конструкции совершенна, но по насыщенности ещё не определена – осваиваем визуально.
    -  Фюзеляж в стапель вписывается? Зазоры щупами замеряли? Диаметры в допуске? А как насчёт посадок?
     -  Стапель для фюзеляжа ещё не готов. Я  же сказал: модель новая, требует освоения…
     -  Сама требует?
     -  Технологи стараются…Процесс продумывают. Но для её фюзеляжа широкий стапель не потребуется. Для конструкции амортизатора – вопрос особый.  Насчёт щупов и посадок сказать пока ещё нельзя ничего. Если стапеля нет – о чём говорить? А допуски, думаю, в порядке и в норме. Чистота обработки – даже блестит, зеркальная.
       -  Ребята, это вы о чём? - спросил Денис, недоумённо переводивший взгляд с одного на другого во время всего разговора о стапелях и фюзеляжах. – Новый самолёт осваиваете?      
     -  Ага, - улыбнулся Фёдор. – Конструкция новая, но не самолёт. Сотрудницу  приняли на работу.
     -  К чему и при чём тогда какие-то стапеля, шасси, полувилки? Она их конструирует?
     -  Они уже сконструированы. Она их носит.
     -  Техничка, что ли? – продолжал недоумевать Денис.
     -  Мужики, нужно объяснить человеку суть явления, - вмешался Вячеслав. – Слушай сюда:  амортстойки основного шасси – это ноги; амортизатор – то, на чём сидят или чем сидят – попа, короче; полувилки – руки, подвесная система – бюст, он же грудь; проушина – голова. Усёк?
      -  Ну, молодцы, - отсмеялся Денис.  – Здорово придумали. А зачем?
      -  Да так – юмора для, развлечения и удобства.  Неловко, как-то, при девушке вслух обсуждать её достоинства, когда очень хочется, а так, как придумали – всегда пожалуйста. Она думает, что мы самолёт обсуждаем и не обращает внимания. А для нас – хохма, так сказать… Мы её по деталям разбираем.
     -  Вот именно – «так сказать». Прекрасную ногу женщины, бюст её назвать «амортстойкой» и «подвеской», и вслух при ней это говорить… Пошлость и хамство. – отрезал вдруг посерьёзневший Денис. – Что это мы всё говорим о женщине, как о предмете для сексуальных утех? Она – глубже и тоньше. Женщина – наша жизнь, в конце концов, её начало и течение её до самого конца.
     -  До чьего конца? – попробовал пошутить Витя. – У женщин его нет.
     -  Без  пошлостей  можно? – не принял шутки Денис. – Есть тут хоть один серьёзный человек?   
     -  А себя ты серьёзным не считаешь? – осведомился Вячеслав. – Давай, я попробую быть серьёзным, по мере сил и возможностей. Только для чего?
     -  Давайте поговорим о любви, - предложил Денис, слегка затуманившись взором и подперев нижнюю челюсть ладонью правой руки. В левой дымилась сигарета. – Всерьёз давайте поговорим о чувствах, возвышающих нас над животными инстинктами и прозой жизни…
     -  Ты стихи не сочиняешь? – с подозрением взглянул на него Фёдор.
     -  А что – заметно?
     -  Угу… Особенно по левому глазу, – с серьёзнейшим видом подтвердил Вяч. – О любви так о любви.  Только о какой любви, давайте уточним.
     -  Как это, «о какой»? – поднял правую бровь и опустил уголки губ Денис. – О любовной любви. Любовь – есть любовь. Чего тут уточнять?
      -  Тут уточнять есть того, что есть любовь родительская, есть детская, братская, христианская, общечеловеческая, сексуальная и…
      -  Остановись! – изобразил панический испуг Гена. – Нельзя объять необъятное. Давайте о чём-нибудь одном.  Мне  какжется, издалека, что детская любовь Дениса не интересует так же, как Генкиного крокодила старая гусеница от сгоревшего танка. О братской как-нибудь потом, христианскую трогать не будем, общечеловеческая это неведомо что, а о междуполовой – с удовольствием…Хотя, мне почему-то думается, что мы о ней  только и говорим вот уже часа два, если не больше.
       -  То, о чём мы говорили, - это лишь элементы того, что большинство считает любовью, а сама любовь – вещь посложнее, чем просто секс, -  сказал Вячеслав, невидящим взглядом уставясь в окно.
      -  Но сложность эта, надеюсь, для простых смертных понимания доступна? А то, возможно, некоторые и не знают, как и кого надо любить. Они, может быть, думают, что   любят, а на самом деле  люто ненавидят, или наоборот: терпеть не могут, кого-то, а в действительности  влюблены до омерзения. Ты уж, Вячик, объясни нам, бестолочам, - не скрыл  насмешки  Константин.
     -  Ты почему, Константин батькович, ехидничаешь? Не я тему предложил, а Денис – он пусть и развивает её.
     -  Нет уж, давай лучше ты. У тебя и глаз верней, и клюв острей, и вообще ты у нас самый лучший ерундит, он же, то есть, ты же, эрудит. Ты где-нибудь, у кого-нибудь что-нибудь, да читал.
     -  Именно о любви?
     -  Именно о ней.
     -  А тебе нужна любовь?
     -  Слушай, Вячеслав, ты, наверное, чего-нибудь перечитал, всё равно что перепил. Разве есть люди, которым не нужна любовь? Не может быть таких, если они не сбесились с ума. Я – нормальный гомо и ещё вполне сапиенс – поэтому мне нужна любовь и чем больше – тем лучше, - утверждающе сказал Костя.
      -  Тогда вопрос: что ты считаешь любовью, которой чем больше – тем лучше? Это – много женщин, легко доступных, или одна, но ненасытная и неутомимая?
     -  Ну… Я не только в этом смысле «больше», а в смысле чувства: чем больше, то есть сильнее, любишь и тебя любят – тем лучше.  Я, как все хочу любить.
     -  «Как все хочу»… Чего: чтобы ты любил или чтобы тебя любили?
     -  Ты меня достаёшь… Я же только что сказал, что хочу и того, и другого. И какая, чёрт побери, разница? Я люблю, значит, - и меня любить должны.
     -  Вроде товарообмена, рыночная экономика: я даю тебе свою любовь, а ты мне – свою.
     -  Естественно, что за любовь без взаимности?
     -  Чтобы получить взаимность, нужно, наверное, и какие-то усилия со своей стороны приложить. Надо самому уметь любить и показать другому, что ты достоин любви…
     -  Эта сверхъестественная сложность только в идеале возможна. Каждый человек достоин любви, и пусть не каждый любим, но каждый кого-то да любит.
     -  Мы в замкнутом кругу… Каждый  любит, но как? Вот ты любишь, как мы говорим, бифштекс. Он тебя любить не может, но он для тебя должен быть съедобен – то есть, подчиниться твоей к нему любви. Временной – пока ты аппетит свой не ублажишь. Наелся – и вся любовь. Многие и к женщинам так же относятся. Понравилась она своими ножками, «амортизатором» и «подвесной системой», – должна удовлетворить твой аппетит. Удовлетворила раз, другой, сотый, а там – надоела. Другую ищем. Разве это – любовь?
     -  Так они же сами себя рекламируют, уж сколько раз  говорить!  И ножки, и оба бюста напоказ выставляют. Да ещё так, бывает, сядут, что снизу вид до  самой развилки. Они же сами такой именно любви хотят. Сами нас на неё провоцируют, – загорячился Костя.
     -  Не все. Есть  такие, что закрывают себя чуть ли не наглухо от пят до горла, хотя и очень симпатичные. Это – те, кто свои проблемы с мужиками решил – в пользу одного из них. Остальных просят не беспокоиться. А те, кто не решил, но хочет решить, делает это в силу своих достоинств и умения. Не хочешь – закройся, хочешь – откройся.  Нужно же к себе внимание привлечь и товар показать в лучшем его виде… Пошло, конечно, звучит – «товар», но понятно…И каждой. Каждой хочется  любви  настоящей, прочной и долгой. Потому что каждый из нас,  если не стремится в отшельники, обоих полов, даже средних и не разбери поймёшь каких, боится своего самого страшного своего врага – одиночества на  веки вечные… По существу – самого себя боится -  опасается  остаться с собой наедине. Боится отчуждения от других людей.  Эта боязнь и сколачивает людей в группы – «на миру и смерть красна». Так или иначе, тем или иным способом, но всех нас, взятых в отдельности и, можно сказать, персонально,  время от времени изнутри нашей охватывает ощущение беспричинной, кажется, тревоги. Эта  тревога – болезненное ощущение одиночества или угроза его. Именно угроза, хотя в одиночестве мы сами себе, казалось бы, не опасны. Наоборот: опасность, по здравому рассуждению, может грозить нам только со стороны. Нет – нам жизненно необходимо общение, чтобы растворить в нём ту тревожность, которая исходит от нас самих, чтобы уйти от неё. И мы ищем способы так или иначе приобщить себя к людям и людей – к себе.
      Казалось бы, в современном обществе сделать это довольно просто. Во всяком случае можно преподнести себе  иллюзию слитности с обществом… Или с отдельными его индивидами, или индивидками. И таким образом одиночества избежать. Заглушить его пытаются мыслимыми и немыслимыми способами… Правильно: водкой с пивом и наркотой тоже. Но это – после того, как общество достигло такого высокого уровня цивилизации, когда изобрело алкоголь и наркотики... А в первобытном  придумали нечто поздоровее и поприятнее – групповой секс. Настоящие оргии. Они у них были обязательной и непременной частью обрядов. Чуть ли не религиозных, можно сказать. Секс – религия… Это звучит…  не гордо, конечно, но многозначительно… Впрочем, в индийской цивилизации целые храмы эротике посвящены, со скульптурами гигантских фаллосов, – им там поклоняются и поныне. А уж барельефы на стенах храмов…Каких только поз и способов нет – наглядная энциклопедия и инструкция, да и только… А те же «свингеры»: у них и теперь групповуха – необходимый и обычный ритуал…Они им сбивают, на время, своё напряжение от постоянного стресса одиночества. Они иначе ни друг с другом, ни с миром не общаются. Но им от своих «ритуалов» не легче. Время крадётся на невидимых лапах, тянет людей за собой, прессует ситуации – напряжение снова возрастает. Они опять уходят от него в групповой оргазм. Он для них – вроде алкоголя или героина пополам с гашишем… Но всё это безобразие любовью не назовёшь, даже с натяжкой. Люди и в групповом, как говорили, свальном грехе остаются одинокими. Они не способны соединить узами свои разобщённые души так же, как тела. Потому что секс без любви – только иллюзия слияния, да и то на слишком короткое, как спичечный огонёк, время.
      -  Ты, Вячеслав, всё это сам придумал или как? – спросил Федор, всё внимательнейшим образом выслушав.
      -  Или как, Федя, или как. Тут меня уже попугаем кривоклювым обозвали… Я и не отрицаю: то, что рассказываю о любви – из прочитанного с некоторой долей интерпретации в силу собственных  потуг на соображение, скажем так, и «преломление через призму своего воображения». Тема-то очень уж затасканная, изжёванная, как жвачка, и древняя, как хвост динозавра. Даже в Библии про извращения сказано. В общих, правда, чертах. Выходит, они и тысячи лет назад были. Содом и этот, как его… Геморрой… Нет -  Гоморра из-за них погибли со всем населением своим, кроме… И никаких кроме…Прошли века и, уже известный нам, товарищ Зигмунд Фрейд все их исследовал, детально, на практике. Свойства человеческие, особенно в основном инстинкте, не изменяются. Ничего нового придумать невозможно…Как-то прочёл интервью с Наташей  Королёвой на постельные темы: она тоже сказала, что в постели ничего нового придумать нельзя – всё давно уже придумано… Психологию любви по винтикам Эрих Фромм разобрал, а потом снова собрал, и сказал, что так и было… Так вот, он говорил, что способов соединения человека с человеком есть множество… Исключим временно половой…Но все они, каковы бы они ни были, в обществе – только частичное решение проблем жизни человеческой. А полное её решение – соединение личностей, слияние с другим человеком – только в любви…
      -  Так половое слияние и есть соединение в любви, - не удержался от комментария Виктор.
      -  Да погоди не торопись ты со своими половыми гениталиями! Тебе сказано – потом… Продолжай, Вяч. – попросил Денис.
      -    Фромм и о «половых гениталиях» говорит. Но и они тоже – часть проблемы…
      -    Ещё какая часть, я бы сказал, - частища, - опять не удержался Витя.
      -    Это у кого как, - двусмысленно отметил Володя. – У некоторых – частичка.
       -  Ребята, или мы на гениталии сядем, или о чём-то более приличном поговорим? – возмутился Денис.
       -  Всё, всё – молчу…
       -  Как сказал крокодил, подавившись слоном…
       -  Витька, зашей свой рот иглой молчания, как говорят индейцы племени плитокрытов, - добавил Костя.
       -  Очень хорошее племя. Много о нём слышал, - сверкнул эрудицией Вяч. – Это они считают, что ежели индеец полюбил, скажем, индеянку, или индейку, не уверен, как правильно, то она непременно обязана полюбить его тоже и сложить свой скальп, вместе с головой, к его ногам в знак полного согласия с любым его словом и делом. Но вот Фромм с ними не согласен. Он считал иначе. По его мнению такое проявление «любви» со стороны мужчины – садизм, а со стороны женщины – мазохизм. А с моей, дилетантской, стороны – абсолютная покорность дамы может быть только внешней, а внутри у неё будет  естественный протест.  И выразится он, скорее всего, очень не в пользу месье. А он, в свою очередь, не вправе требовать от мадам полного отречения от своей сущности. Здесь мы, осмелюсь так сказать, с Фроммом заодно. Он утверждал категорически: любовь – это связь, сохраняющая все черты характера, мнения,  убеждения и поведение – всё, составляющее индивидуальность и целостность любой личности, как она есть. Любовь уничтожает преграды между людьми, объединяет их, преодолевает чувство одиночества и отчуждённости, но одновременно сохраняет неповторимость человека, которого любишь ты и который любит тебя…Впрочем, последнее в этом случае, кажется, уже не представляется обязательным… Два существа сливаются в одно и одновременно остаются двумя цельными личностями, свободными и независимыми. В рамках семьи, разумеется, если поженились…Не привычно, правда?.. Дальше – больше.
      Любить – значит отдавать – дарить себя другим. Дарить – значит безвозмездно. Отдавать и ничего не ждать и не требовать взамен. Давать – наивысшее проявление могущества. Радостное проявление. Мы привыкли к тому, что знак могущества – отнимать. Но это – знак ничтожества… Вот, Витя, добрались до половых отношений… В них дают, или отдают оба. Мужчина женщине – себя вместе со своим детородным органом, силу свою и усердие, и семя своё. Не отдать он не может, а если не может, он – импотент. Женщина, принимая отдаваемое, тоже отдаётся. Если не может отдаться, она – фригидна.   Но самое важное – человек отдаёт не что-нибудь материальное, в виде подарков или денег – он отдаёт себя – свою жизнь. Не в том смысле, что жертвует ею ради другого - делится ею. Делится своими мыслями, настроениями, знаниями, радостями и печалями, сомнениями – всем, составляющим его жизнь. Делясь своей жизнью, он обогащает жизнь другого – увеличивает  жизненную силу его, а взаимно – и свою. Любящему радостно отдавать себя само по себе. Он даже не думает о том, что  ему обязаны что-то отдать взамен. Напротив – его огорчит, если ему нечто станут вручать в качестве обмена. В то же время любящий побуждает и другого отдавать со своей стороны и оба получают сумму – новую  жизнь, появившуюся для них обоих вместе…
         А вот совершенно новое, для нас, понятие об импотенции: «Любовь – сила, порождающая любовь. Неспособность порождать любовь – импотенция», пусть у тебя даже твои гениталии беспрерывно торчат на все двенадцать часов… Нет, это не Фромм говорит, - это уже я  говорю… Но способность любить, отдавая, зависит от способностей любящего… Или думающего, что он любящий. Особенности – в том, чтобы выработать в себе способности преодолевать самолюбование, жажду накопительства, желание помыкать другими. Чем больше человек боится отдавать – тем меньше он способен любить. Он просто боится любить. Сам. Но хочет, чтобы любили, всё отдавая ему, его…
      Если любить по-настоящему, значит отдавать, то это всегда означает ещё и заботиться, отвечать за любимого. Помните, как у Сент Экзюпери в «Маленьком принце»: мы несём ответственность за тех, кого приручили. И ещё нужно уважать и знать… Уважать, уверен Фромм, - означает заботиться о том, чтобы человек, которого любишь, развивался по своему собственному пути. Уважение исключает саму возможность и цель использовать одного в целях другого. Любимая должна иметь все возможности оставаться сама собой и развиваться по-своему и для самой себя, но не для того, чтобы служить мне… Песня такая женская есть: «если я тебя придумала – стань таким, как я хочу»…Садистская песенка. Та, которая придумала, хочет изменить сущность придуманного по своим меркам – в прокрустово ложе втиснуть. В стапель, чтобы её стандарту соответствовал. Не соответствуешь, не становишься таким, как я хочу – пошёл на фиг, бляха-муха. Если уважаешь  человека за его неповторимую индивидуальность – значит не разочаруешься в нём. А если хочешь видеть в нём только то, что тебе хочется – с твоей неповторимой индивидуальностью, - непременно разочаруешься: он не стал таким, как ты хотел… Вот причина наших многих драм, «пополам с трагедиями», как Володя говорит.
       А ещё нужно человека любимого знать… Как человека знать, а не только по имени, месту работы и способностей в сексе. Но знание может иметь содержание только в том случае, если мы  озабочены и заинтересованы. А это, в свою очередь, возможно только тогда, когда любящий станет способен превысить заботу о своей собственной персоне посмотреть на любимого с его точки зрения, с позиции его собственных интересов… Я, к примеру, вижу, что она рассержена чем-то и злится, но старается не показывать этого внешне. Но я постараюсь узнать её глубже и тогда станет понятно: она обеспокоена и встревожена, она мучается от одиночества и чувства вины, и, таким образом, не столько сердится, сколько страдает сама… Всё становится на свои места и конфликт, казавшийся неизбежным, аннулируется – наступает гармония.
        В любви всё взаимосвязано: и ответственность, и забота, и уважение, и знание – целый комплекс. И неразрывность этого комплекса может, и должна, быть у того, кто отказался от самовлюблённых мечтаний о собственном всемогуществе и всеведении, у того, кто обладает скромностью, порождённой внутренней силой… Силой! У нас же принято считать так: скромный – это слабенькая  серенькая невзрачность, не способная продвинуться. На самом же деле по-настоящему сильный человек всегда скромен. Ему незачем пыжиться и тужиться, изображая собой гиганта. Он велик внутренней мужественностью…
     -  Сказал большой крокодил, прячась в нору от маленького охотника с гранатомётом, – сбил пафос сказанного Гена.
     -  Ну и пускай там отсиживается, а мы пока дальше поговорим…Замечательный, хотя, в общем-то дурацкий, фильм был – «Свадьба с приданным». В нём, замечательном, есть и фраза такая же замечательная: «Прекрасный пол от менее прекрасного – отделись». Оба пола прекрасны… «Отделившись», они стремятся соединиться вновь. На то и есть половое влечение… Я, когда совсем молодым был, непоколебимо уверен был: если девушка мне отдаётся – это высшее доказательство её наилучшего ко мне отношения – любви. Считал: если она меня таким образом любит – моя навсегда…Они же меня в этом и разуверили… Так что, мотив полового стремления – снять напряжение – только часть потребности. Основное же – соединиться с противоположным полюсом и эротическое влечение – не только секс влечение. Мужские и женские черты имеются и в характере. И в сексуальных функциях… Я понятно выражаюсь?.. Нет, выражаться конкретно- фольклорно не буду – не так воспитан-с. У меня через час рандеву, романтическое. С весьма интеллектуальной дамой… Да, так вот.  Мужской  характер, наш то есть, - это способность руководить, дисциплина,  активность, предприимчивость, преодоление препятствий. Женский характер состоит из… Нет, не из бигуди и помады, Витя… Состоит он из способностей плодотворно воспринимать, покровительствовать… Да, командовать тоже… Быть реалистичной, выносливой, по-матерински относиться к людям… Впрочем, мы уже говорили: мужские черты характера есть и у женщин, и бабьи – у мужиков, но преобладание – на стороне каждого пола отдельно… А вот когда мужские качества в характере мужиков развиты слабо и он психически и эмоционально пребывает на уровне ребёнка, то он старается этот недостаток восполнить, сосредотачиваясь на своей мужской роли в половых подвигах. Пример – дон Жуан. У него почти маниакальная потребность блеснуть своими мужскими достоинствами именно в сексе… Нет, Витя, у нашего друга дон Жуана мужских достоинств было, как у всех нас, всё же одно, а не два и не три… Жаль, конечно, но что поделаешь… В сексе, потому что он не уверен был в мужественности своего характера – его с женщинами в постели легче проявить. Проявил, штаны надел, одну шпагу спрятал, другую подвесил – привет, пока, сеньора…
       Витя, воспрянь: добрались, наконец, до половой, то бишь эротической,  любви. По мнению Фромма, эта любовь – самая  обманчивая из всех форм любви. Он, путём длительных наблюдений и, можно сказать, научных экспериментов, добрался до вывода: кроме любви, так сказать, большой есть ещё и влюблённость. Она возникает почти взрывообразно. При этом взрыве мужик, если не успевает спрятаться в укрытие, способен впасть в  любовь. Взрывчатка бывает, например, в виде эротических ножек в эротической позе: сидят в мини-юбке ножка на ножку, и готово – влюбился, не сходя с места. Если их, эти ножки, в нынешнем сезоне носит не очень устойчивая на них хозяйка, то барьеры препятствий быстренько преодолеваются, если вообще существуют. Взгляд, улыбка – мы воспринимаем их, как поощрение и – в атаку. Главное, как говорил, кажется, товарищ Наполеон, ввязаться, а там посмотрим… И вот она, вожделенная, перед «впавшим» впадает вместе со своим достоинством.  Но мы уже это проходили, тили-тили-трали-вали. Впадения такие и сближения – кратковременны. Они и не могут быть долгосрочны. Ведь в этих случаях не нужно ни узнавать партнёра, ни понимать его, ни чувствовать всю безбрежность его личности, которую можно узнавать вновь и вновь очень долгое время. Сближаются здесь только через половую связь – это и принимается за близость во всех отношениях: чего, казалось бы, может быть ближе?.. Однако, эта близость, со временем, становится всё слабее и слабее, и неинтереснее. И человеку уже необходимо найти новую, так сказать, любовь – с новым партнёром. Находит, почему бы и нет, - улыбчивых ножек и располагающих бюстов вокруг более чем - и всё повторяется сначала… «Всё опять повторится сначала»…До очередного ослабления и очередных поисков новых «побед» в новой «любви»… И опять песенка:  «Первая  любовь – ещё не любовь»… А какая по счёту: третья, пятая, сотая?..И каждый раз думается и кажется: эта – новейшая очередная любовь, непременно будет лучше прежней…
         Лица слушателей если не окаменели, то были очень к такому состоянию близки. Костя ритмично кивал головой, словно в такт речи Вячеслава; Володя не сводил немигающих глаз с чего-то одному ему видимого в пространстве комнаты, заполненной дымом; Сергей смотрел в пол, опершись локтями о колени; Степан, подперев щёку ладонью, кажется, дремал; Гена, вероятно, о чём-то мысленно советовался со своим крокодилом; Витя глядел прямо в глаза оратору; Федор чертил что-то указательным пальцем на крышке стола; Денис, подняв брови, о чём-то размышлял…Вячеслав замолчал. Молчали все. И потом Денис сказал:
          -  Правильно вы всё с Фроммом излагаете, верно…Наверное  если не каждый. то многие из нас  способны на эти замечательные великодушные поступки, если полюбят… Но это всё в теории. В идеале и в идеальной теории…Вот тот, кому пришлось выдержать телефонный террор любовников своей жены в чём-то к этой теории приблизился. Но был ли он счастлив?.. По-вашему выходит, что можно, и даже нужно, быть счастливым и не получая взаимности, а только от сознания своей любви. Очень благородно – по-тургеневски – как он любил Полину Виардо…Но если любить так, то следует отказаться от   «иных видов» любви – и от секса прежде всего… Ну, если не совсем отказаться, то считать его делом совсем не обязательным – разумом считать. Но природа всё равно возьмёт своё и тогда получится, что любви, в её «чистом» виде, по теории Фромма, нет совсем ибо то, что есть – не любовь… Вспомним весь наш разговор с самого начала: всё, о чём мы говорили – сама жизнь.  Ею живут многие и многие. Все женщины, выходя замуж, искренне счастливы: они уверены, что нашли свои «половинки» и надеются., что счастье их будет длится вечно.  Скажи им кто-нибудь в тот счастливый момент, что они будут  ходить «за хлебом» в кровать любовника или «обедать» туда же – они были бы искренне возмущены и оскорблены. Но – пошли же. Сами и с удовольствием… А мужья, стремясь к их развитию собственным путём цельных индивидуальностей, не должны препятствовать этому… Или, любя фригидную женщину, - она же не виновата, что природа создала её такой, - заниматься мастурбацией или топать к проституткам? Но тогда и это – не любовь…Чтобы достичь осуществления всех условий «настоящей любви» нужно время, но как оно может развиваться, если ему помешал тот же палец, торчащий не под тем углом, который нравится мужчине? Или для «настоящей любви» не имеют значения  такие понятия, как нравится или не нравится? Мало ли что мне, допустим, не симпатично – я должен во имя любви отринуть свои эгоистические чувства и считать достоинством то, что представляется мне недостатком?.. Или терпеть этот недостаток, потому что должен уважать любое качество партнёра, даже если я его терпеть не могу?.. Ах, да: если я люблю, то у партнёра недостатков просто нет… А если они всё же есть и вредят самому партнёру в жизни – я не должен их замечать, чтобы не нарушить свободы его?.. Ну да, конечно, преступников тоже кто-то по-настоящему любит…Сомневаюсь, что найдётся образчик мужской, да и женской, натуры, способный на искренний подвиг такой – не обращать внимания на собственные симпатии. Всё и начинается именно с того, что нравится в человеке или не нравится. «Лицом к лицу лица не увидать» - всего лишь красивая фраза, родившаяся в одной из извилин поэта, измученного поисками оригинального в хаосе собственных мыслей, да, небось, ещё и водкой подогретых. Как раз на расстоянии лица и не видны. Чтобы познать лицо – его необходимо изучить вплотную. Воздушными  поцелуями «на расстоянии» в адрес «большого» может удовлетвориться разве что очень уж извращённый извращенец. Но до этого изучения дело не дойдёт никогда, если лицо не понравится изначально…Но и понравившемуся лицу может не понравиться твоё лицо – вот и опять несостык – не сложится костёр любви – его просто не разожгут… Как в очень печальной песне: «А костру разгораться не хочется – вот и весь разговор»…
        Или разгорелся и горит – у кого как: у одних ярко, у других так себе – то вспыхнет, то погаснет, у других тлеет. Но всё же у огня всегда теплее, чем без него… Нет, никто не спорит: идеал – это хорошо и к нему нужно стремиться. Но не каждому дано блюсти все его заповеди, как и те, что в Библии начертаны… Или как в советские времена на стендах развешены были… Как уж они назывались… Не заповеди, а заветы, что ли, или принципы… Кажется, кодекс строителей коммунизма. Очень, кстати, на библейские заповеди похожий. Ну, вот – не развесишь же в каждой семье заповеди строителей любви по Фромму. А если не развесить – их никто знать не будет. А если и будут, то не станут по каждому поводу сверяться с ними: правильно сделано или нет. Каждый идёт по пути любви самостоятельно и каждый по-своему счастлив или не счастлив. Но и несчастье вдвоём всё же лучше, чем счастье в одиночку, если такое вообще возможно. Впрочем, каждому – своё…
         -  Сказал крокодил, изловив за хвост льва, только что сожравшего антилопу гну, - продолжил свои кровожадные изыски Генка.
          -  Ладно – Бог с ними, со львами и крокодилами… Продолжай свой разговор, Вячеслав, интересно, всё же…
         -  Нет - всё, мужики. Лекция окончена. Мне пора бежать не  рандеву…
         -  Впадать в любовь или как? – улыбнулся Денис.
         -  Да я, пожалуй, уже впал – иначе не пошёл бы... А о будущем трудно пока сказать: первое свидание. Аппетит пока ещё хороший…
       -  Как сказал аллигатор, утирая скупую крокодилову слезу, - сказал в напутствие Гена.
       Хлопнула входная дверь. Каблуки ботинок простучали, затихая, по лестнице…