Се ля ви...

 


         ...Деревенская дорога едва просматривалась сквозь клубы пыли. Старый «жигуленок» поскрипывал и подрагивал. Машина была без номеров, но это нисколько не смущало водителя и пассажира. В этом захолустье вероятность встречи с милицией уверенно приближалась к нулю с каждым километром в сторону от редких населенных пунктов.
         
     За рулем легковушки сидел густо поросший щетиной поджарый и вертлявый мужичок лет тридцати пяти - сорока. Его руки были синими от огромного числа наколок и татуировок. Еще в детстве к мужику прилипла кличка «Псих». Со временем она все более и более соответствовала поведению хозяина,  и поэтому его настоящее имя затерлось, выветрилось и забылось.
          Рядом с Психом на старом, рваном сидении развалился верзила с прямоугольным и туповатым лицом. Грязный воротник рубашки был расстегнут, так же как и две следующие пуговицы, обнажая неестественно белое тело. Обычно верзила отзывался на слово «Лопата». Его настоящее имя также поглотила суета бесцельно прожитых лет.
Сам Лопата уже давно забыл, за что и почему был награжден такой кличкой. Скорее всего, за огромные грубые ладони, грозившие превратиться в объемные кулаки с соответствующими последствиями для обидчика. В отличие от Психа, движения Лопаты были замедленные, а взгляд бесцветных глаз ленив и туманен. Лопата постоянно курил, и дым дешевых сигарет «Прима» застилал тесный салон так, что со стороны было непонятно: то ли пыль набилась в машину, то ли сигаретный дым клубится над дорогой. Дым превращался в пыль, а пыль в дым....
       Ехавших в машине нельзя было назвать друзьями. Да и где они, сегодняшние друзья?! Приятелями они также не были. Так, связала на какое-то время судьба. Таких иногда называют корешами. Десять дней назад они вышли из тюрьмы и теперь вкушали дух свободы. Для начала на вторые сутки они угнали эту старенькую машину у какого-то старичка, замешкавшегося на рынке. Завелась она, правда с третьего раза, но ездить вполне было можно, тем более что бензина оказалось почти целый бак.
Сегодня Псих и Лопата решили, что пора пополнить запас денежных знаков. Короче, решили кого-нибудь ограбить. После небольшого совещания вариант выбрали самый простой и довольно распространенный. В эти дни в районе выдавали пенсии старикам. Кореши решили срочно искать отдаленное селение, и поэтому время терять им было явно не с руки.
         
      В пути были уже более двух часов. Говорить особо было не о чем. Слушали музыку какой-то радиостанции, благо приемник в машине работал исправно. Какой-то ансамбль пел о чем-то душещипательном. Псих покосился на кореша и спросил с хитринкой:
- Ну, а вот эта песня, к примеру, о чем, ты знаешь?
- Она же не на нашем, мне по барабану.
- Эх, деревня, - Псих ухмыльнулся, - они поют «селяви». О жизни, значит. По-английски, темнота!
- Ну и на кой хрен?
- Ну, мол, никто не знает, что будет завтра...
- Завтра снимем хату, примем на грудь по литру водки и как загу-дим! - Лопата довольно засмеялся и начал прикуривать очередную сигарету.
      
    Солнце близилось к закату, когда впереди показались полуразвалившиеся домики очередной деревни. «Михеево» - возвещала табличка на покосившимся столбе справа от дороги.
- Давай-ка не гони, - Лопата начал оглядываться по сторонам, - надо выбрать хату посолиднее...
       Оба давно уже усвоили простую воровскую истину - один хороший шмон стоит десяти мелких недоразумений.
       Впереди показался свежевыкрашенный крепкий дом с красной, под черепицу, металлической крышей и невысоким забором вокруг.
- Во, кажись, то, что надо. - Псих подкатил машину  почти к самому дому, остановился, но выходить не стал. - Слышь, Лопата, надо бы справиться насчет хозяев...
Лопата крякнул, бросил окурок и вылез из машины.
Почти тут же из переулка вышла невысокая бабулька в зеленом платке с пустым ведром в руке. Лопата смачно выругался и пошел за ней вдогонку.
- Постой, мамаша!  Извиняюсь, мы тут с другом ищем дом Князевых, - соврал он, - вот этот с красной крышей, случаем не их будет?
Старушка остановилась, внимательно сверху вниз осмотрела Лопату и неожиданно резко ответила:
- Нету у нас никаких Князевых! А в этом дому один Палыч живет. Так что, ступай,
не дури мне голову!
- Ну, мать, извиняй - видно, мы не туда заехали, - Лопата удовлетворенно вернулся к машине:
- Давай, Псих, теперь твой черед. В доме один старик. Я побуду в машине на
шухере. Да не трусь, собак, кажись, нету...
- Сам  уж точно в штаны наложил... А еще «я, я с мамкой в бане мылся...» -
Псих оскалился и вылез из кабины. Чуть постоял и, озираясь, быстрыми шагами
направился к дому.
      
     Дверь оказалась незапертой, и, войдя,  Псих ощутил запах жареной картошки с луком вперемешку с чем-то медицинским. Везде было чисто и аккуратно. Видно, что хозяева жили в достатке. Псих не любил таких ухоженных домов. Может быть потому, что сам всю жизнь прожил на казенных харчах: то в детском приюте, то в тюрьме. Уютный и чистый дом  - это из какого-то другого незнакомого и непонятного мира. Псих чувствовал, что это не его мир  и его уже никогда не будет.
- Эй, есть  кто живой? - крикнул он.
Никто не ответил. Пройдя дальше, в самой дальней комнате он увидел кровать, на которой лежал совсем седой старик. Он мирно посапывал. Напротив почти без звука работал телевизор.
- Эй,  слышишь меня? - Псих дернул спящего за плечо, - подъем!
Старик открыл глаза и непонимающе заморгал ресницами.
- Дед, слушай меня внимательно - мне нужны деньги. Рыпаться не советую - я
только что из зоны. Давай все, что есть и я быстро отчалю. – выпалил Псих скороговоркой дежурную фразу.
      Обычно после такого «приветствия» бедные жители глухой провинции, не желая себе неприятностей, сразу доставали все свои сбережения и отдавали незваным гостям. Но этот дед продолжал лежать и только как-то равнодушно кивнул в сторону комода:
- Бери там, что есть и уходи подобру - поздорову.
Псих подошел к комоду и увидел на полке 100 рублей.
- Дед, ты что, издеваешься? Мы что, двести километров отмахали ради твоей сотни?
Гони всю пенсию! Не буди во мне зверя!...
- Ишь ты, пришел к больному старику и угрожаешь? Нехорошо это, -  дед, казалось, ничуть не испугался. В его голосе  даже послышалась скрытая угроза.
Чего-чего, а этого Псих стерпеть никак не мог. Он подскочил к кровати и сильно ударил старика в лицо. Тот охнул и замолчал. Псих начал открывать дверки шкафов и выбрасывать все содержимое. Вскоре весь пол оказался завален стариковскими пожитками.
- А, вот и денежки! - Псих открыл железную коробочку и вынул из неё пять купюр.
- Смотри , 500 долларов!  Э, дедуля, так ты у нас богатенький?! Что же ты мне голову морочишь? -  Он все более и более возбуждался и злился. - Чую, дед, что денег у тебя много. Но долго уговаривать времени нет. Сейчас я тебя утюжком пригрею, и ты сам мне
все выложишь... - Псих взял стоявший на подоконнике утюг и воткнул вилку в розетку.
 Старик молчал, держа ладонь на разбитой щеке. Кровь капала сквозь пальцы на белую простыню...
         
      Через десять минут Лопата увидел, как  чем-то взволнованный кореш выскочил из дома и стремительно побежал к машине. Прыгнув за руль, Псих бросил стопку денег на колени Лопате.
- Ничего себе, - доллары! - присвистнул тот.
- Надо сматываться! Сдается мне, старик отбросил коньки. Нас никто не видел? -
Псих повернул ключ зажигания.
- Не-а… По телеку, наверное, опять какой-то сериал гоняют, вот все глаза и мозолят... А ты, что, опять утюгом что ли?
- Да самую малость. Думал, сейчас еще доллары выложит. Дурной какой-то...
      
     Машина разогналась и стала выезжать из деревни. Начало темнеть. Псих включил фары. Вновь показалась табличка «Михеево» и быстро исчезла,  утопая в пыли. В салоне было тихо и напряженно. Кореши  понимали, что «мокрое дело» им совсем ни к чему.
        Вдруг Лопата изменился в лице словно вспомнив что-то, резко развернулся в сторону Психа и схватился за руль:
- Стой ! Чую, мы крепко влипли!
Скрипнули тормоза, машина юзом прошла метров десять и остановилась.
- Ты что, совсем ох..л! - заорал Псих, -  Куда за руль? Жить надоело?!
Лицо Лопаты приблизилось к лицу Психа, сделалось страшным и таинственным:
- Слушай, что я тебе скажу. Со мной в тюрьме сидел один хмырь. Так он
хвалился, что у них в поселке «полный коммунизм». Тишь да гладь.. А все потому, что
живет у них в деревне отец Грачей. И деревня эта называется ... Михеево!
        Псих мгновенно побледнел, а затем побелел. Ему не надо было объяснять, кто такие братья Грачи. Да и кто их не знает?! Вся область под ними. Младший «сидит» на спирте, средний - на нефти, а старший, Николай - депутат. Говорят, что сам губернатор - их человек, и потому возможности Грачей безграничны. С конкурентами они жестоки и беспощадны. Их фирменная расправа - «крест». Жертва привязывается за руки к одной машине, за ноги - к другой. Затем машины разъезжаются в разные стороны. Сколько их безруких и безногих находили в лесу за эти годы... Такие, как Псих и Лопата, для Грачей всё равно, что муравьи для слона. Пошевелят ножкой - и всё. Небытиё.
Часто моргая, Псих пересохшими губами прошептал:
- Что... что же нам делать, Лопата? Ну откуда я знал?
- Дурак, соображать надо было - откуда в этой глухомани доллары?
- Что же теперь с нами будет? - Псих положил голову на руль.
- Ну вот, запричитал...  А то « с мамкой в бане мылся», «селяви»... Умник! - проворчал Лопата, глядя вдаль и что-то соображая. - Ладно, помереть всегда успеем. У нас еще целая ночь впереди. До утра старика не хватятся. Будем делать ноги.
Машина резко тронулась и начала быстро набирать скорость.
       
    Кореши не знали, что уже обречены. Они не знали, что буквально за день до этого в деревню приезжал старший из Грачей - Николай. Узнав о болезни отца, он зашел к соседке напротив - тете Клаве и попросил поухаживать за стариком. Николай дал ей сотовый телефон, деньги и строго-настрого наказал звонить в любое время суток, ежели что случится. Едва машина с Психом и Лопатой отъехала, смотревшая в окно женщина, почувствовав что-то неладное, перебежала дорогу , увидела разгромленную комнату и умирающего Павловича - отца Грачей. Дрожащими руками она тут же набрала номер Николая и сообщила о несчастье, не забыв описать машину и двоих незнакомцев.
Через десять минут из города в сторону Михеево выехали восемь  машин бойцов банды Грачей. Приказ был ясен и строг - во что бы то ни стало догнать убийц и привезти в Михеево...
       
     Когда через полчаса, уже почти выехав на магистраль, Псих увидел впереди стоявшие поперек дороги черные джипы БМВ, он понял, что родители совершили роковую ошибку, дав ему возможность жить на этом свете. Приблизительно эти же мысли бродили
в голове Лопаты. Сопротивляться было явно себе дороже. Кореши  молча вышли из машины, подняли руки и встали на колени посреди дороги...
       
    Отец Грачей лежал в кровати в расстегнутой рубашке с большим красным пятном на груди. Его левый глаз  заплыл, а подушка была залита кровью. Лицо было спокойным, как будто он только что заснул. Братья стояли рядом и не верили в реальность случившегося. Часто встречаясь со смертью своих друзей и врагов, они не могли себе представить, что кто-то посмеет вот таким образом поступить с их родным отцом. Это был шок. Единственный человек на этой грешной земле, мнением которого все трое дорожили и который до конца своих дней не смирился с их криминальной жизнью, теперь был мертв.
 Пока живы родители, все мы - дети. Уходят родители - уходит детство...
- О, господи, - только и смогла прошептать тетя Клава, когда в комнату втащили двоих зверски избитых людей.
- Это они, тетя Клава? - грозно спросил старший Грач.
- Они, - тихо ответила женщина, сразу узнав тех двоих, подъезжавших на машине.
- Подождите нас в соседней комнате, нам надо тут кое-что решить, - попросил
Николай и, подождав пока женщина вышла, обратился к братьям:
- Что будем делать с этими? - он кивнул в сторону Психа и Лопаты, стоящих в центре комнаты на коленях  с опущенными на пол головами.
        Смерть отца застала старшего из братьев на дне рождения заместителя губернатора, поэтому он был в строгом черном костюме и темно-синей бабочке на белоснежной рубашке.
- Ну? - повторил Николай.
Василий, стоявший у окна и, казалось, безучастно смотревший в темноту, плюнул на пол и громко, чеканя каждое слово предложил:
- Зарыть их живыми где-нибудь поблизости - и делу конец. Зверям - звериная смерть! Сам буду закапывать!
Псих и Лопата молчали. Они понимали, что жить им осталось недолго.
- А ты что молчишь, Вовка? - Николай взглянул на младшего из братьев, сидевшего за столом и закрывшего лицо руками.
- Колян, может пришить всю их родню? Должны же знать, на кого руку подняли? - Владимир вскинул свою кудрявую голову с заплаканными красными глазами и вопросительно посмотрел на брата.
- Да посмотри на них - это ж  урки ! Какая у них родня? По тюрьмам, собаки, всю жизнь мотаются. - Николай подумал немного и, потушив дорогую сигарету, решительно подытожил:
- Сделаем как всегда. На крест их! Эй, Хрящ, готовь тросы и машины! - крикнул он в соседнюю комнату. Вышел его подручный - здоровый детина с золотой цепью на бычьей шее.
- Бери эту падаль и крест им... Потом закопайте где-нибудь за деревней, чтобы ни
одна тварь не нашла. А мы повезем батю в город - хоронить будем у себя. - Николай
ударил ладонью по ноге. - Давайте собираться.

Неожиданно в дверь постучали, и осторожно вошла тетя Клава:
- Коля, я все слышала. Я должна сказать...
Братья вопросительно посмотрели на женщину. Та замялась и, глядя под ноги, тихо продолжила:
- Я уже и не знаю, надо ли мне... Перед смертью Палыч.. . В общем, он просил вам
передать, чтобы... вы... простили этих. - Она кивнула на Психа и Лопату.
- Что? - Николай вздрогнул.
- Он сказал, чтобы вы их простили, - громче повторила тетя Клава, поднесла платок к лицу, заплакала и, не выдержав, вышла.
В комнате повисла тишина. Через открытое окно слышно было, как громко
стрекотали в ночи неугомонные кузнечики... Братья переглянулись и опустили глаза.
Старший Грач стал нервно шарить по карманам пиджака. Неожиданно раздался бас Хряща:
- Николай, да брось ты, мало ли что больной старик...
Он не успел договорить. Страшный удар в челюсть отбросил его в дальний угол комнаты. Раскрасневшийся Николай с трудом переводил дыхание:
- Запомни Хрящ, слово отца - закон! Закон! Слышишь,падла?
Владимир и Василий, наблюдавшие за этой сценой, как-то съежились, боясь смотреть в сторону старшего брата.
- Раз батя сказал, - крикнул Николай, продолжая задыхаться,  - значит так и будем делать! Хотя бы раз в жизни...
    
      Через пять минут Психа и Лопату вывезли за деревню и выкинули на дорогу как бросают мешки с картошкой. Они долго лежали на теплой земле, глядя в черный шатер неба с проколотыми дырками ярких звезд. Радости от того, что остались живы не ощущалось. Все тело жгло и крутило, а на душе было горько и противно.
«Се ля ви» - почему-то вдруг пронеслось в голове Психа, и он потерял сознание...

               

                *                *                *



       Позже ходили слухи о том, что Псих повесился, а Лопата ушел работать дворником в церковь. Говорили, будто вскоре после потери отца в перестрелке с московскими бандитами в центре города, среди белого дня, были убиты Владимир и Василий. Николай же, похоронив братьев, сразу уехал с семьей за границу...



 

Аудио-версия рассказа -   http:///www.tektonika.ru/mp3_10.html

музыкальное оформление -   http:///www.tektonika.ru/mp3_09.html   






Март  2006