В соседнем дворе у нас жил клоун. Вернее сказать – доживал, потому, как был он стар, в цирке давно не выступал, а семьи из-за постоянных разъездов и репетиций, так и не приобрёл. Единственным развлечением была для него прогулка. Модно и чистенько одетый, с гордо поднятой головой, неизменным элегантным шарфиком на шее и зонтом-тростью в руках, каждый день выходил он из дома и направлялся в близлежащий сквер. Увидев его в первый раз, я сразу поняла, что передо мной клоун. Немолодое, уставшее лицо с небесно-голубыми глазами, которые улыбались профессионально всегда, независимо от состояния души своего хозяина, прогноза погоды и серости будней. А еще на нём навсегда осталась легко угадываемая маска от въевшегося за долгие годы грима. Клоун был приветлив, но всегда держал дистанцию, близко к себе никого не подпуская. Это был очень достойный человек, вызывавший у меня чувство глубокого уважения. Иногда я с ним беседовала, но наши разговоры не касались личного. Так, о природе и на общие темы.
Его антипода мне пришлось встретить чуть позже. Приятелю старшего сына исполнялось восемь лет, и мы были приглашены на грандиозную вечеринку, посвященную этому событию. Мама этого приятеля была известной в Москве художницей, и компания, собравшаяся в одной из её галерей, была достаточно разношерстная. Детей я насчитала человек пятнадцать. Для их развлечения были задействованы популярные клоуны Плюхер и Шухер. Первый являлся милейшим профессионалом, ни на минуту не отходившим от ребятишек. Он читал им стихи, загадывал загадки, делал из шариков забавных животных. Второй же полностью оправдывал свой псевдоним. Воистину, как корабль назовешь, так он и поплывёт. Шухер он наводил в основном среди мамашек. Весело отхлёбывая из очередного бокала с шампанским, клоун отпускал скабрезные шутки, сам же над ними громко смеялся, позволяя себе приобнять стоящую рядом даму. Тут надо сказать, что Шухер вышел не ростом, а харизмой. Едва доставая им до плеча, общался он с женщинами уверенно, можно даже сказать нагло. Только изредка клоун неохотно прерывал разговор и приходил на помощь своему товарищу . Дамы же, в свою очередь , были несказанно счастливы отделаться от назойливого ухажера хоть на пять минут.
Сыну моему в ту пору было семь с половиной. Мальчик он был очень стеснительный и легкоранимый, в Деда Мороза еще верил, а на ночь с удовольствием слушал сказки. В предлагаемых Плюхером играх участвовал активно, заразительно смеялся, и выглядел совершенно счастливым и довольным. А в перерыве попросился в туалет. Объяснив ему, где чего, я отвлеклась на разговор с подружкой и не сразу заметила, что буквально через пять минут ребенок вернулся, прижался ко мне и начал тихонько всхлипывать. Естественно мы стали теребить его, расспрашивать, что случилось. После продолжительного молчания сын, совершенно убитым голосом, изрёк: «Мама, представляешь, там, в туалете на унитазе сидит клоун Шухер и доллары считает». И опять зарыдал. В этот момент я поняла, что детство у моего сына закончилось, потому как клоун, считающий деньги, сидя на унитазе, это что-то уж из совсем взрослой жизни.