Всё проходит

               
                Посвящается М. П.
               
                Когда в душе утихнет буря?
                Ты экс-любимый, отцепись!
                Ты мне не нужен! Балагуря
                все чувства снегом улеглись,
                на душу в ранах от измен.
                Жду перемен, жду перемен.
               
                07.10.08г.

    Я вышла из свадебного салона «Невеста». Ноги налились свинцовой тяжестью и гудели от высоких каблуков. В спине ломило от расшитых бисером и паетками корсетов, которые потуже затягивала услужливая хозяйка салона, любуясь моей талией в её платьях. В виске сверлил раскалённый гвоздик, напоминающий мне о суматошном утре и пропущенной дозе кофе. Я – кофеманка, голодная, уставшая и злая! Радовало одно, что с платьем я определилась! Оставались мелочи – фата, бижутерия, что-то голубое, украденное и новое, – короче «бабский тюнинг», как называл всё это мой жених Гена.
На остановке я увидела ларёк, и мне так захотелось пива с желтыми полосатиками. Пиво всегда прогоняло мою головную боль и плохое настроение. Щелкнула с характерным вздохам пробка «Tuborg» и я с наслаждением сделала глоток горьковатой пенной жидкости. Взяла за хвостик рыбку, и медленно разжевывая, я принялась смаковать, запивая её соленый вкус колющими язык пузырьками. Пиво – как мало человеку для счастья нужно. Люди менялись, приходили и уезжали, приезжали и уходили, а я никуда не спешила.
Начался мелкий дождь, он шуршал упаковкой от чипсов, валявшейся возле остановки, она была помята и одинока. Похожа на меня, - подумала я.
Затем её подхватил ветер и понес на проезжую часть, по ней несколько раз проехались грязные шины, и она исчезла из поля моего зрения. Я тоже не сопротивляюсь ветру перемен, плыву по течению, опустив руки. Стоп, стоп, стоп! Почему это я помята и одинока? У меня через месяц свадьба! Я должна быть счастливей всех! Должна смеяться и радоваться! Три ха-ха! Сардонических три ха-ха! Что ж получается…, в реалии я использованная и ненужная упаковка? Б/У?
…Ко мне до сих пор во снах приходишь ты. Судьба-злодейка отняла тебя, но я справилась с поставленной задачей и попыталась быть счастливой! БЕЗ ТЕБЯ. Думала, клин клином выбивают. А я не могу его любить так, как тебя. Мне мучительно вспоминать, как счастлива я была с тобой. Ты был первым и самым…, самым…, лучшим, пока не...
…Почему я вообще думаю о тебе? Расстались мы давно и не очень-то красиво. Прошло пять лет, а только закрою глаза – мне улыбаешься ты. Я невольно выглядываю в окно и жду тебя в гости, что придешь и скажешь: «Прости!» И я ПРОЩУ! Перечеркну эти годы без тебя, как и не было их. Я заглядываю в лица прохожим, ловлю в мужчинах твою походку, поворот головы, прическу, жесты, но каждый раз - не ты. Я очень странно себя веду. Почему?
Я дожевала рыбку и отхлебнула ещё пива. Тепло разливалось по желудку, боль в голове стала тупой. Когда мы были вместе, то нам не нужно было никакого «допинга». Мы были пьяны друг от друга, для меня ты стал наркотиком, без которого я не могла. Это было абсолютным счастьем или счастьем в Абсолюте!
…Но твоя мама не разделяла нашего счастья. Она - вообще отдельный разговор! Я даже сейчас представляю, как бы она скривила губы и обозвала меня плебейкой, если бы увидела меня на остановке с бутылкой пива в руках. Ревеке Моисеевне хотелось для тебя только аристократическую жену, чтоб белая кость и голубая кровь. Леди! А я вот…не то пальто, как говорится!
Теперь же в компании жениха Гены, мне предлагают ненавистное «Мартини» с оливкой на шпажке. Видите ли, сейчас так модно! Кушаю я неспелый, заморский маракуй, манго, пахнущее ёловой шишкой, зелёное вяжущее во рту авокадо с крабовым салатом и прочую африканскую дребедень! А я люблю пиво и рыбу, и ненавижу вермуты и экзотические фрукты! Гена мягко навязывает мне непонятную китайскую кухню. Я, молча, пережевываю и улыбаюсь, хотя всё моё нутро бунтует против такого насилия. Я сейчас какая-то ненастоящая, наигранная. Чувствую, что во мне заведена пружина, и скоро терпение преодолеет запас прочности и выстрелит с небывалой силой. Я как бомба с часовым механизмом! Моя потенциальная энергия перерастет в энергию кинетическую - и будет взрыв, скандал! Хоть бы не на свадьбе!
…Нет, ты не подумай! Мой Гена отличный человек, будущий хороший муж, устойчивый и нравственный. Он заботиться обо мне с самой первой нашей встречи, когда я была убита разрывом с тобой, растерзанна и раздавлена, с расхристанной рвущейся к тебе душой я металась из в крайности в крайность. Глубочайшее уныние сменялось буйным пьяным весельем, кокетливый смех перерастал в надрывные рыдания, когда моя мысль, чуть зацепившаяся о твой образ, хранящийся где-то глубоко в душе, услужливо предлагала на обозрение моему внутреннему взору твой портрет. Ноя выздоровела, я воскресла! Гена приласкал и поддержал меня, выслушал и понял. Зализал мои сочащиеся душевные раны и успокоил моё сердце. Я ему очень благодарна! Я его почти люблю!
Допивая пиво, мне захотелось перебрать в памяти короткие моменты счастья с тобой, как мазохист – больно, но приятно. Я вспомнила, как я к тебе спешила почти в такой же промозглый день, но сейчас весна и есть хотя бы надежда на знойное, счастливое лето с будущим мужем, а тогда была поздняя осень и надежды на счастливую морозную зиму с тобой, у меня не было.
…Только с тобой я была настоящая. Я сбрасывала с себя маску со всеми девичьими понтами, гламурами, наворотами, и была для тебя просто Пантерка. Мы гуляли по летнему ночному парку, целовались на лавочке и любовались звездами. Ты хорошо знал астрономию и рассказывал мне много интересного. Нашим любимым созвездием было «хвост Кассиопеи», напоминающее латинскую букву W. Как-то я спросила, почему это только хвост Кассиопеи? Где же она вся? А ты каламбурил что-то типа - «Кассиопея окосела от пива и лежит под Большой Медведицей». Мы с тобой такие разные, но в тоже время сердца и чувства пели в унисон. У меня тогда был последний курс института и диплом, а у тебя больная диабетом мама, которая переживала, где её ненаглядный сынок, а главное с кем «шляется по ночам». Ревеке Моисеевне хотелось провести время твоего отпуска с тобой, а не в ожидании тебя. Она всегда по телефону высказывала тебе, что ей расстраиваться нельзя, у неё поднимется сахар. Наш счастливый вечер заканчивался её звонком и тирадой обвинений.
Буквально за неделю до твоего отъезда я узнала, что ты здесь в гостях у матери, а работаешь и живешь далеко от меня! Я очень расстроилась. Тогда и поняла, как я сильно к тебе привязалась и уже полюбила. Почему я не спросила тебя об этом раньше? Да, как-то не было повода, вечная нехватка времени. Долго потом бичевала себя за это. Зная правду, я бы не кидалась в омут твоих карих глаз, не кружил бы мне голову запах одеколона с горькими нотками полыни. Но до сих пор руки помнят гриву твоих непокорных кудряшек на голове, тело просит влажности мягких губ на плечах и шее. Боюсь, что больше никто меня не поцелует, так как ты! Я часто думаю об этом, но тогда гуляя с тобой, я боялась другого. Боялась, в самый неподходящий момент услышать из твоего кармана зловещий «танец с саблями» Хачатуряна и недовольный дребезжащий голос:
-Моня, сынок, ты опять со своей девицей? Тебя видел дядя Изя. Я стесняюсь сказать всем нашим, что это правда! Что ты в этой пигалице нашел? У нас в гостях Йося с внучкой Сусанночкой. Прелестное дитя! Будет тебе изумительной женой, она играла нам на скрипке, это божественно! Ты обязательно должен это слышать. Бросай свою… пассию и живо домой. Мы все тебя ждем.
И ты после этих слов, ТЫ мой Соломон, мой Царь и Бог, моя Любовь… менялся в лице.
- Ну что? Сматываем удочки? – всегда спрашивала я, чуть сдерживая презрение, рвущееся из меня.
Ты, жутко извиняясь, наспех целовал меня и запихивал в первопопавшееся такси, а сам мчался домой к маме. Я наматывала круги по Объездной. Выплакивалась участливому, поддакивающему таксисту, и только потом ехала домой.

Сейчас, сидя на остановке и вспоминая всё это, мне уже не было так грустно, а тогда…

В день твоего отъезда я дома смотрела из окна на спешащих меня же на этот день не было никаких планов… вернее был один…, я приказывая себе не раскисать и не плакать. Всё затянуло серыми вязкими тучами, с неба срывались крупные капли, но дождь не осмеливался замарать твои любимые белые, как всегда, наглаженные льняные брюки. Ты был «аккуратист в квадрате» и это, безусловно, заслуга Ревеки Моисеевны! Я не смогла тебя проводить, потому что ОНА не пожелала со мной знакомиться, и тем более знакомить всю вашу огромную еврейскую семью, которая по традиции пришла на автовокзал. Я не антисемитка… я с уважением отношусь к евреям, но… просто обстоятельства…
Честно говоря, твоя мать меня достала! Она неоднократно звонила и сначала умоляла меня бросить тебя, потом рассказывала, что ты нашел себе в жены достойнейшую из достойных. Девушку Вашего круга и Вашего воспитания. Я не реагировала на эти заявления, потому что знала, что ты любишь только меня. Тогда на меня сыпались, как из ящика Пандоры её угрозы и проклятия.
…Первые дни без тебя была ломка, вечерами я металась по квартире, но твердо решила не звонить тебе больше. НИКОГДА! В те дни я много думала о нас, о твоей маме, о будущем без тебя. И как-то само собой пришло прощение, я даже попыталась понять её. Ты поздний и очень желанный, а главное единственный ребенок. Твой отец умер, когда тебе было десять лет, сказались расовые репрессии и пережитая им в раннем детстве война. Мать, борющаяся всю жизнь с диабетом, одна старалась успеть обеспечить тебе будущее, наставить на путь Истинный. И тут в её планы нагло врываюсь я со своими видами на тебя. Естественно она делает всё возможное, и порой невозможное, чтобы нас растащить, рассорить, разорвать. Именно разорвать, потому что мы уже были с тобой на тот момент одним целым, хотя и знали друг друга всего месяц с хвостиком! Нужно ли какое-то другое оправдание её поведения?
Через две недели (дольше без твоего голоса я жить не смогла) я позвонила тебе первая. И закрутился наш уже телефонный роман в новую спираль отношений. Мы ночами выговаривали счета на телефонах до нуля, а в ловкости и скорости набирания СМСок били олимпийские рекорды. И это был новый этап! Теперь уже нам не могла помешать Ревека Моисеевна.
…Я НИКОГДА не встречала утро в твоих объятиях, а так хотелось! Мучительными бессонными ночами я вспоминала, как мы были счастливы до рассвета и с первыми лучами разбегались, испуганно проверяя, не осталось ли следов от нашего пребывания в чужой квартире или в общаге у моих друзей. Ты, в те редкие ночи, нагло отключал телефон и на следующий день выслушивал от матери стенания и угрозы её преждевременной кончины. Я не готовила тебе на завтрак яичницу, не ждала тебя к ужину. Именно этого мне так хотелось, когда я ехала к тебе той осенью. Поиграть с тобой «в семью», ведь больше года длился наш непонятный роман-война. Ты приезжал к маме два раза в месяц, и у нас был всего лишь один короткий вечер тайком от неё. При встрече - я растворялась в тебе, а в разлуке - жила мыслями о тебе. С трепетом ждала момента близости. Мои родители и даже бабушка безмолвно под всевозможными предлогами оставляли нас наедине в эти короткие часы.
…Я так долго выкраивала эти дни для нас, придумывала легенду и копила выходные, чтобы эта неделя, которую я проведу у тебя, была только наша. Конспирация была на высшем уровне. Никто не знал, что я еду к тебе. В мыслях я себе рисовала, как это будет. Долгие разговоры на кухне за чашкой вечернего чая, а потом ласковые и нежные ночи. Я помню, как въехала в твой город и считала последние минутки до встречи с тобой. То и дело заглядывала в пудреницу и поправляла макияж, в кармане плаща был наготове флакончик с духами, от которых ты терял голову. Мы не виделись два месяца, я изменила прическу, купила ультрамодные вещички, и всё ради того, чтобы покорить тебя, и наконец, заставить тебя впустить меня в свою жизнь. Я хотела быть твоей официально, не смотря ни на что!
Ты стоял на перроне такой встревоженный, и даже, мне показалось, испуганный. Я вышла из автобуса, и ты не кинулся ко мне, как я себе воображала.
- Привет, Соля! – я не могла называть тебя Моней и придумала что-то среднее между пафосным – Соломон, и маменькиным сынком - Моня.
- Привет, Ленка! – обыденно сказал ты, – Ого! Ты что туда кирпичей наложила? – возмущённый тяжестью моей сумки, взвалил её себе на плечо.
- Нет, мне же нужно неделю в чем-то ходить.
- Лен, забыл предупредить, – поменялся ты в лице. – У нас времени до завтра.
- Как? – опешила я. – Все мои старания коту под хвост?
- Понимаешь, - замялся ты, – звонила мама, ей опять плохо. Она узнала, что у меня длинные выходные…
- Ничего не говори! – оборвала я. – Опять она за своё! – чертыхнулась я себе под нос.
- Нет, ты же не думаешь, что она специально выдумала себе приступ? – кинулся ты в защиту.
- Я уже ничему не удивлюсь, – обреченно сказала я. – Она боец, а на войне все методы хороши!
- Не говори так! – недовольно сказал ты.
- ?
- Ты обиделась? – смягчив интонацию, ты заглянул мне в глаза.
- Лучше б сказал: «Ты, любимая, покрасилась, подстриглась?»
- Правда! Ленуся, а где же твои темные длинные локоны? Я так любил наматывать их на палец. Ты осветлилась? Ну, ничего это не зубы – отрастёт!
- Вам Либерманам не угодишь! – фыркнула я.
- Не злись. У нас и так мало времени! Зато домой поедем завтра утром вместе. Во всём нужно искать только хорошее, - ты «завиляв хвостом», обнял меня покрепче и повел к остановке.
…Почему мои мечты расходятся с реальностью? Неужели все книжки и фильмы о любви – просто врут?! Где романтика, цветы, серенады, романтические свидания, приключения? Где «ромеовская любовь» до гроба и «джульеттовская преданность» и верность до последнего вздоха? Где вы настоящие мужчины? АУ! Я проделала путь в 300 километров, чтобы получить взамен сухое «привет, Ленка»? На практике… Я люблю тебя больше! Я иду на геройства. Не ты «задвинул» свою работу и маму в придачу и не ушел в отпуск за свой счет ради меня. Не ты забрал меня куда-нибудь на острова…, хотя какие там острова! хотя бы снял номер в приличной гостинице, отключил телефон, чтобы не доставали и просто любил бы меня так, как я этого хотела! А в итоге? Я выкроила выходные на новой работе, подгадала, осенние праздники и приехала. Это всё - Я, Я, Я!!!
Осознание пришло внезапно! Я начинала злиться, но сдерживала себя. Чего я собственно хочу? Наш роман нельзя было считать правильным и классическим с самого начала. У нас всё было, наоборот. Это была ВОЙНА! Моя война с твоей матерью, а Ты был призом победителю! Ты - территория, за которую шли непрекращающиеся бои. Ты - нефтяная вышка в Ираке, Ты – Афганистан, Чечня, Цхинвал. Ты  - бессмысленная, обреченная война! Твоя мать тоже понимала это и не уступала мне ни на йоту. Бывает, матери просто воюют с невестками за сыновей, бессознательно, просто чтоб те не расслаблялись. Мол, у меня свекруха зверь была, а я что ж хуже? Но Ревека Моисеевна, ясно видевшая свою цель, пакостила, а иногда и «наступала мне на горло» абсолютно сознательно.
Зачем я здесь, - вдруг подумала я, - Ведь эту битву я проиграла, можно сказать в сухую. ОДИН – НУЛЬ! Хочу домой, к маме под крылышко! – плакало моё сердце.
Ты, как будто прочитал мои мысли, остановился посреди улицы и поцеловал меня так, что все мои сомнения и обиды временно отступили.
– Ты всегда знаешь, что нужно мне именно сейчас, – приходя в себя после поцелуя, прошептала я.
- У меня, как и у всех евреев, развита интуиция, – не упустил случая похвалить себя ты. - Потому что я люблю тебя, моя пантерка! Мы «инь» и «янь», мы бесконечность! Я чувствую тебя даже на расстоянии, ты моя половинка. Чтобы там кто не говорил, – добавил ты очень серьёзно.
Я тебе почти поверила.
…Однажды мы с тобой играли в одни интереснейшую игру. Нужно было представить себя каким-либо животным. Я не думая назвалась Черной Пантерой, а ты, задумавшись, ничего не смог придумать более оригинального, чем Серый Ленивец! Мы не стали делать расшифровку и психологические портреты, предлагаемые в журнале, и так всё было ясно. С того дня ты ласково дразнил меня пантеркой, (в СМСках, и по телефону ты называл меня именно так), а я никогда не называла тебя ленивцем! Подумав о предстоящей ночи с тобой, когда никто нам не помешает, и я смогу выпустить на волю свою засидевшуюся в клетке пантеру, я успокоилась. Я же всё-таки здесь, так что битва ещё не закончена. Оружие к бою!

Пока я принимала ванну, ты накрыл на стол.
Вот об этом я мечтала - нормальный семейный обед. И неважно, что всё это приготовила не я. Так даже приятней, - думала я, нежась в ванне.

- Ну вот, ты обиделась! – убирая со стола, нервно произнёс ты.
- Вовсе нет, – выдавила я из себя. – Действительно, чего обижаться? Пора бы к этому привыкнуть.
Размолвка между нами произошла тогда, когда за едой мы вскользь коснулись темы наших взаимоотношений, а конкретно узаконивания их. Ты почему-то «съехал» с темы, затем упомянул о маме, о её сахаре, о треволнениях, которые будут неизбежны и категорически противопоказаны ей. Я же, была раздражена, нет, разъерина активным участием в нашей жизни Ревеки Моисеевны.
- Я вижу, что обиделась, ну нельзя же ревновать меня к маме, – ты решил заняться нравоучениями, - Она всегда была, есть и будет моей мамой. Я же к твоим родственникам не ревную? – наседал ты.
- Я не буду ничего тебе объяснять и доказывать, само за себя говорит уже то, что при малейшей возможности я бросаю всё и лечу к тебе, а ты…
- Ну, пантерка! – сложил ты молитвенно ладони.
- Нет! – отрезала я. - А ты, только завибрирует телефон в штанах, пулей мчишься к ней! – выпалила я, глотая жгучий ком в горле.
- Она больная женщина!
- «На голову», - хотелось крикнуть мне, но я сдержалась и отпела:
- Мои родители никогда не станут между мной и моим избранником. Моя мама говорит, что если я даже приведу домой крокодила, она его полюбит и скажет, что ей всегда нравились зелёненькие, или что пупырышки на шкуре сейчас в моде.
- Любимая, не заводись, у нас нет на это времени, - умолял ты, стоя на коленях.
Обхватил мои ноги, погладил под коленкой, зная, что это моя самая эрогенная зона.
- Я так соскучился… по ним, – прошептал ты, поднимаясь поцелуями всё выше и выше. – Два месяца. Два долгих месяца без тебя – мурлыкал ты, обцеловывая меня.
…Я гладила твои жесткие, непокорные, вьющиеся волосы, царапала в экстазе широкие мускулистые плечи, кусалась и извивалась. Сто раз я себя спрашивала почему я не брошу тебя и не найду другого, и сто раз себе отвечала, что лучшего секса чем у нас с тобой у меня не будет. Горячая и уставшая, я откинулась на прохладную простынь. Ты сел на кровати, и я увидела твою исцарапанную спину. Я ухмыльнулась и мысленно показала язык Ревеке Моисеевне. Эту битву ты точно проиграла, старая грымза! ОДИН - ОДИН! Я представила, что будет, когда завтра она увидит спину ненаглядного Соломона, когда тот, ничего не подозревая, будет выходить из душевой, или неуклюжим медвежонком, разбуженным из спячки, будет разгуливать топлес. Война продолжается, Ревека Моисеевна, оружие к бою!
…Вечером я сидела в кресле в твоей длинной потертой футболке, которую ты мне дал после любовных утех. На улице пряный после дождя ноябрь утопал в золотистой и багряной листве парка, а в комнате было тепло и уютно. Футболка пахла тобой и твоим одеколоном, который мне безумно навился. Я даже втайне от домашних раскошелилась и купила себе такой же. Когда днем мне было особенно грустно, я доставала его из своего тайника и брызгала воздух в комнате, и… О, чудо! Мне становилось спокойно, будто бы ты только что ушел. Не навсегда, и не к маме, а просто на работу или в другую комнату, в магазин, в аптеку, куда угодно, лишь бы ты вернулся! сюда, пока твой запах не выветрился… Я вдыхала твой аромат, впадала в нирвану. Подружки на работе меня по-доброму дразнили фетишистской, когда я доставала новый мужской носовой платок, свежевзбрызнутый твоим одеколоном, якобы забытый тобой прошлой ночью. Я украдкой задыхалась, уткнувшись в этот платок лицом и боль, щемящая под сердцем, отступала… ненадолго…
- У меня в сумке кружевной, воздушный пеньюар с атласным халатиком и домашний длинный махровый халат, но как-то доставать это всё и переодеваться, наверное, неуместно, ведь завтра всё равно домой.
- Побудь в моей футболке, пусть она напитается тобой.
- О, ещё один фетишист! – усмехнулась я. – Это что, заразное?
…Мы о чем-то шутили, потом ты рассказывал о работе. Мне хотелось впитать каждое слово, каждый взгляд, каждую деталь интерьера, чтобы потом долгими одинокими ночами без тебя я могла перебирать, смаковать, анализировать эти воспоминания. Я восхищалась и приходила в восторг от того, что наконец-то моя мечта сбылась! Нас никто не перебил, не потревожил, не постучал, не позвонил! Я сидела, как кошка: смотрела на хозяина прищуренными глазами и мурчала только от одного удовольствия, что Хозяин пустил посидеть в кресле. Мы просто любили друг друга, как будто мы одни во Вселенной.
-Чего ты молчишь, пантерка?
- Любуюсь тобой.
- Тебе совсем не интересно, что я рассказываю? Ты не слушаешь?
- Что ты, Соля! Я просто очень за тобой соскучилась.
Ты подошел к креслу, чтобы поцеловать, но раздался телефонный звонок.
- Не бери, поцелуй меня, – попросила я, хватаясь за тебя, как утопающий за соломинку.
…Ты наклонился и стал жадно целовать моё лицо, поняв меня без лишних слов, как будто прощаясь. Через несколько секунд мы естественно услышали из автоответчика голос твоей матери. Я вздрогнула и ещё крепче схватилась за тебя, но поцелуй оказался чужим. Я старалась вернуть того тебя, в которого я так безнадежно влюбилась. Но, увы! Не долго музыка играла! Эту битву выиграла она. ДВА – ОДИН!
- Сынок, где тебя носит? Почему мобильный отключен? Бросай всё и всех. Я жду, – дребезжащим старческим тоном, не терпящим возражений, закончила разговор с автоответчиком Ревека Моисеевна.
Я разжала руки…
- Черт! Она что следит за мной со спутника! Чуть только я прикасаюсь к тебе, как она достаёт нас даже за 300 километров! – взорвалась я гневной тирадой.
Ты, тихо матерясь, заходил взад-вперед по комнате. Я ждала от тебя какого-либо решения.
- Наверное, батарейка в телефоне села, поставлю на зарядку, - тут же включил ты «маменькиного сынка».
Мне стало понятно, что прошлый бой я выиграла благодаря твоему севшему телефону.

Тихо и где-то далеко моя интуиция мне кричала: «БЕДА! Это начало конца!» Но я не слышала, не хотела слышать! Мне было обидно, что и тут Ревека Моисеевна смогла меня достать! Не успела я насладиться победой, как мне дали по носу. Просто всё пошло не так, как я мечтала. Всё с самого начала НЕ ТАК! После того звонка «из преисподней», так я его обозвала, у нас с тобой получился какой-то печально-прощальный секс. Это не было нашим фирменным и страстным «Fast Love» на чужих квартирах, и это не было потрясающе, когда нам удавалось отгородиться от всего, как сегодня до звонка, а это было что-то странное. Ты был расстроен и, как мне показалось, не очень-то хотел, даже злился и от этого делал мне больно. Скорее всего, просто неумело заглаживал мамину вину. Моё тело кричало тебе: «Не уходи, не бросай меня! Я не вынесу опять долгих разлук. Я сделаю всё, как ты захочешь! Бей меня, режь меня, бери до конца, навсегда! Я смирюсь совсем!»
…Я любила тебя и плакала первый раз вот так. Между небом и землёй. Оргазма не было, что-то хлопнуло внутри, и образовалась вместо наслаждения пустота, как будто вакуумом высосали мою душу, а тело выбросили на помойку. Со мной приключился душевный аборт! Мы потом долго молчали и слушали музыку. Я понимала, что теряю тебя, но у меня не было сил сопротивляться и слез тоже не было. Ведь я пантера, а кошки не плачут!
…Разбудил звонок телефона. Мы лежали как-то несуразно поперёк и не заметили, что уснули. Ты подскочил, как ошпаренный взял трубку и вышел на кухню. Я оделась и посмотрела на не распакованную сумку, сиротливо стоявшую в коридоре. Тогда я приняла тяжелое, решение.
Пошарив у себя в сумочке, нашла начатую пачку сигарет, давно валявшуюся там, и вышла на балкон. Ты не курил, конечно, ведь это не нравится твоей мамане! Я при тебе тоже. Ещё в начале знакомства ты говорил, что целоваться с курящей женщиной - это как облизывать пепельницу. Эта метафора меня сильно впечатлила, и я могла позволить себе сигаретку только в компании подружек под бокал вина. Сейчас мне было всё равно, что ты скажешь, и что ты там будешь вылизывать. Горький дым обжигал мне нёбо, першило в горле, но я курила, что бы хоть чем-то себя отвлечь от истерики.
- Ты куришь? – скривился ты, отмахивая от себя дым.
- Как видишь.
- Ты опять сердишься. Ну, пойми меня, пантерка!
- Я понимаю.
- Ленусь, нет, ты меня не понимаешь, – опять пустился ты в пространные разглагольствования, – ведь моя мама…
- Я тебя прекрасно понимаю! Себя вот не пойму… Что я туту делаю?! А? – небрежно перебила я.
- Не заставляй меня делать выбор между тобой и ней! – крикнул ты с искажённым от боли лицом.
- Не кричи на меня, я тебя не заставляю. Езжай себе с Богом, я взрослая девочка, разберусь с этим как-нибудь, – спокойно и тихо сказала я.
Я всегда ругалась тихо, когда орешь, оппонент тебя не слышит, а вот когда специально говоришь тихо и заставляешь прислушиваться к твоим словам, эффект от слов выше и связки целы!
- Знаешь, как переводиться с еврейского Ревека? – немного помолчав, спросила я, выкидывая сигарету.
Желая заполучить тебя в мужья, я копалась в словарях, читала книги об иудаизме, просвещалась, что бы составить тебе достойную партию.
- Конечно, – удивился ты. – Овца.
- Так твоя мама не овца, а волк в овечьей шкуре! – сказала я вслух когда-то пришедшую мне в голову мысль.
- Ты вот всегда так. Прикинешься бедняжкой, опустишь глазки! – почти кричал, но всё-таки сдерживался ты, - «Пожалейте меня, я несчастная от любви»! – кривлялся ты, копируя мою интонацию. - Чем это моя мама тебе не угодила? Вы даже незнакомы!
- Это моя вина? – удивилась я, - она мне даже на порог перрона не пускает, не то, что знакомиться.
- А её между прочим скорая забрала! Соседка её звонила! – жаловался ты.
- Как об стенку горохом!
Я повела плечом и отвернулась. Назло всем: себе, своему организму и, конечно же, тебе подкурила следующую сигарету. Голова кружилась, а тело трясло мелкой дрожью то ли от нервов, то ли от холода. Мне казалось, что именно так умирает любовь. В муках и страданиях. Можно было бы ещё всё вернуть, но я не меняю принятых решений.
- Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь. Назови меня козлом, гадом, ударь меня! Но не молчи, – умолял ты.
Я взглянула тебе в глаза и поняла, что ты почти плачешь.
- Серый Ленивец, – еле слышно произнесла я.
И это было для тебя ударом под дых, атакой с тыла! Я поняла что воевала, оказывается, на два фронта. С ней и с тобой одновременно!!!
- Не называй меня так! Это всё чушь! Глупая игра! – сжав кулаки, кричал ты с отчаяньем в голосе.
- Я больше тебя НИКАК не буду называть! – тихо сказала я, глотая обиду.
- Да, да, да! Я подкаблучник! Тряпка! Но я не могу по-другому. Она моя мама! Я у неё один на всем свете! Ты сама выбрала меня такого. Ты во всем виновата. Ты!!!
Он хлопнул балконной дверью и зашел в комнату. Я стояла обалдевшая полностью. Мне или послышалось или это - правда? Он признал себя тряпкой, и Я в этом виновата!? Ничего себе! «Фигня война – главное манёвры!»

Мои мысли прервал грязно одетый мужчина, который подошел к остановке неровной походкой и спросил:
- Вы уже допили?
- Что? – с трудом вынырнула я в реальность из своих воспоминаний.
- Можно я заберу – он как-то неловко и смущенно показал на бутылку у моих ног.
- Да, конечно, – я отдала бутылку и направилась к магазину погреться.
…Сегодня я решительно напьюсь! И будь что будет! Не так уж часто это со мной происходит. Что бы ни говорила на это твоя мама. Подумать страшно, сколько лет прошло, а я до сих пор её вспоминаю «незлым тихим словом»! Ну, и женщина - наваждение какое-то! Прошлое нужно оставить в прошлом! Тогда зачем я о тебе вспоминаю? А тем более о твоей маме? Неужели до сих пор тебя люблю? Ничего себе «попили пивка»! Так можно договориться, точнее сказать, «довспоминаться» до ручки. Я начала вспоминать только хорошее, а у нас он таки было! А вся ненужная грязь как попёрла!
…Это просто способ начать новую СЕМЕЙНУЮ жизнь, - утешала я себя. Я устала от предсвадебной суеты, , у меня болят ноги от каблуков, а голова идет кругом от навалившихся проблем. Устала от пристального внимания Гены, от его очень правильных родителей. Всё так пафосно, слащаво классически. Леночка то, Леночка сё? А как ты думаешь? А может это или всё-таки то? Как в песне: «Они для нас и мелят и куют!» Вот Ревека Моисеевна, наверняка бы, не панькалась с невесткой. Может не стоит мне выходить сейчас замуж? Да, как-то неудобно теперь перед всеми. А с другой стороны потом всю жизнь мучиться? Ой! Что за бред у меня в голове! Развода ещё никто не отменял, а  венчаться мы с Геной не планировали. Помню, как мы на словах рисовали нашу с тобой свадьбу. Мы мечтали, что всё будет по-европейски. Загс, (в нашей стране без него никак!), венчание в синагоге, (я ради тебя приняла бы иудаизм!) затем полчаса в дорогом ресторане получаем от многочисленной еврейской общины ненужные, бесполезные подарки и поздравления. Гости продолжают пьянку без нас, а мы в самолет и на курорт. В отеле люкс «для молодоженов», только ты и я. Море или даже океан. (Мечтать, так хоть с размахом, - всегда говорил ты!) Секс, легкое вино и беззаботное, абсолютное счастье.
- Девушка, заказывайте, – нервно сказала продавщица.
- Ой, простите, задумалась. Разогрейте мне, пожалуйста, пиццу и кофе со сливками можно?
Я расплатилась, и продавщица небрежно шлёпнула пиццу в микроволновку. Клацнула тумблер чайника, разорвала пакетик «Нескафе» и высыпала содержимое в одноразовый стаканчик. Забрав заказ, я отошла к столику в углу. Вкуснятина! Это куда лучше суши и саке! Моё внимание привлек грузный большой мужчина, с трудом протиснувшийся в дверной проём. Кожаный плащ нараспашку, круглые очки на пухлом лице, черная шляпа, из-под которой выбиваются седеющие смешные завитушки. В руках толстенная барсетка. Он открыл холодильник и достал бутылку минеральной воды, тяжело кряхтя и устало отдуваясь, как загнанная лошадь. Пьяный бред! Этот толстопуз, ну совсем не похож на Солю. И вдруг мужчина поворачивается ко мне, а не к продавщице… на мгновение впивается в моё лицо взглядом… и спрашивает:
- Лена? Это ты?
- Да, – опешила я, чуть не подавившись пиццей.
- Леночка - Пантерка!
- Соломон!? – всё ещё не веря своим глазам, услышала я до боли знакомый и некогда так любимый мной голос. Только ты меня называл «пантерка», этот псевдоним был придуман только для тебя.
- О Боже, ты опять отрастила волосы? Сколько лет прошло, а ты совсем не изменилась! Я узнал тебя сразу! – громогласно вещал ты, быстро направляясь к моему столику.
Я уже начала бояться, что ты, по своему обыкновению, сгребешь меня в охапку, как делал это раньше и расцелуешь. Раньше я млела от этого, а сейчас было бы совсем не к месту. Но тут мне на помощь пришла продавщица.
- Мужчи-ина-а! Оплатите минералку, а потом обнимайтесь, – крикнула она тебе в спину.
- Ах да, конечно, – остановился ты в полуметре от меня.
Я облегченно выдохнула и одним большим глотком запила последний кусок пиццы. Кофе был ещё слишком горячим, и я поморщилась.
Ты неуклюже открыл барсетку, чуть не высыпав на пол всё её содержимое. Я смотрела тебе в спину и не могла поверить, что это ТЫ! Только что в моих мечтах ты был красивым, молодым и ещё любимым. А что теперь? Седеющие пейсы и огромный живот? Это всё, что осталось от моего Соли? Ужасная реальность!
- Я сильно изменился? – лукаво улыбнулся ты, похлопав себя по животу, как по ценному приобретению, а не досадному ожирению.
- Как тебе сказать… Скорее в тебе не изменился лишь голос. А остальное… изменилось до неузнаваемости.
- Ленуся, дорогая! Как я рад, что мы встретились! Поехали в наш любимый ресторанчик на набережной?
- «Петит флёр»? С тобой? – иронично расхохоталась я.
- А чего? Посидим, поговорим, – заглядывал ты мне в глаза.
- Что это? Неужели ты со мной флиртуешь? Ты забыл, как мы расстались?
- Ты ещё злишься? Брось! Ленуся! Дела давно минувших дней!
- Преданье старины глубокой! – закончила я за тебя фразу.
Ещё раз внимательно осмотрела тебя с ног до головы и то наваждение, которое меня мучило последние пару часов, та незаконченная, незавершенная любовь тоска по тебе – всё растаяло и прояснилось мгновенно. Алкоголь и сомнамбулическое состояние выветрилось из меня, кофе разлился бальзамом по моим нервам, нервам воспалённым, обожженным твоим (тем давним) невежеством и пренебрежением. Я даже удивилась своему недавнему желанию напиться с горя. Ты, со свойственным тебе запалом, начал рассказывать о своей работе, а я стояла и благодарила Бога, что «миновала меня чаша сия»! Как была права твоя мама! Мы с тобой не пара ОДНОЗНАЧНО!!! Годы тебя ничему не научили. Мне следовало бы напиться от радости, что мы НЕ ВМЕСТЕ, - мелькнуло у меня в голове.
- Как там мама? - прервала я твой скучный монолог. - Ты опять гостишь здесь? – с издевкой спросила я.
- Нет. Мама умерла полгода назад, я приехал продавать дом, – как-то очень просто, без тени грусти сказал ты.
- Мои соболезнования.
- Ленусь, нам ведь мешала только она? Её уже нет, давай попробуем всё сначала! А?
- Опять? На те же грабли? Увольте! Знаешь, что было написано на кольце Царя Соломона?
- Всё проходит… - недоумевающее вспомнил ты, - а к чему это?
- Вот именно! Всё проходит… Пройдет и это!
- Пантерка, ты только заикнись, и я брошу всё, и мы будем с тобой счастливы.
- О, нет, спасибо. Не нужно никого бросать! Мне теперь это уже совсем ни к чему.
- Леночка, подумай! – вцепился ты мне в руку.- Я до сих пор не женат, если ты об этом!
- И об этом тоже, Моня. Я выхожу замуж через месяц.
- Поздравляю, тогда давай сегодня проведем последний вечер, простимся по-человечески, – ты сделал примирительный шаг в перед, а я отступила на столько же, держа дистанцию.
- Я и так уже давно простила. Не нужно мне всё это! Тем более, что свадебный банкет в «Петит флёр», – не смогла сдержаться я, и похвасталась перед тобой.
- Ты думаешь, что я тебя скомпрометирую? – напрягся ты.
- Нет, я просто не хочу с тобой никуда ехать. Не стоит ворошить прошлое.
- Брось ты, пантерка! -  интимно-тихо сказал ты, - Я же вижу, что ты до сих пор меня любишь, – и улыбнулся мне той самой обаятельной улыбкой, от которой у меня раньше подкашивались ноги. - А? Черная пантерка?
Я резко смахнула твою руку, с плеча и твердо сказала:
- Запомни, Моня, пантера для тебя умерла ещё пять лет назад.

- Хоть не от бешенства? – укусил ты.
- Нет, кошки иногда умирают от тоски, – грустно сказала я.
В моём кармане зазвонил телефон.
- О? «Болеро» Равеля? Ты до сих пор любишь классику? – скривил ты пренебрежительно и обижено губы.
- Да, всё кроме Хачатуряна «танец с саблями», – холодно сказала я, - Привет любимый ты на колёсах? - заворковала я с Геной нарочно слащаво.
Я смотрела в твои глаза и читала в них не прикрытую ревность. Это был «Апофеоз этой феерии»! (как сказал недавно один из наших политиков, глупая фраза, но в моём случае точная). Получив свой катарсис, если можно так выразиться, я ликовала! Теперь Ты ревновал, Ты мучился, а я ухмылялась и торжествовала. Какая же я всё-таки злая!
- Я в магазине «О’кей». Забери меня, пожалуйста, Геночка. Я так устала! Да, платье почти готово и фату я присмотрела. Ген, а давай заглянем в наш любимый «Петит флёр», - я посмотрела на тебя с ухмылкой. – Мартини и фруктовый салат «Большая Медведица»? Конечно, буду! Знаешь, мой милый проказник, чем меня подкупить. С удовольствием, любимый, я обожаю мартини с экзотическими фруктами!
Положив телефон в сумку, я в последний раз взглянула на тебя и сказала:
- Прощай Моня, серый Ленивец!
Я вышла из магазина, оставив там прошлое.
Всё проходит, прошло и это…

                Ноябрь 2010 г.

фото из интернета

P.S.

М.П.,я простила тебя. Ничего личного, просто рассказ о нас! И помни, что на кольце была ещё и третья надпись. "Ничего не проходит"!!!! Я буду помнить о тебе всегда. Будь счастлив!!!!