Я хожу по Земле. Округлой и плоской.
Иногда падаю и трудно встаю. И иду дальше.
И мне безразлично, какой идет век!
Хотя больше всего я люблю Средневековье. Ренессанс.
И сразу возникает - Росинант и высокий всадник.
Великий рыцарь, что с тобой сделали люди?
Рембрандт, Рафаэль, Рубенс, Микеланджело, Да Винчи.
Тысячи лучших образцов - творений Бога.
И костры инквизиции. Они были и будут всегда.
Но пророки бессмертны. Раньше их держали в темницах,
Потом их закрыли в храмы и не выпускают оттуда.
В центральных отделах милиции мне ломали ребра.
В районных отделах милиции мне ломали ребра.
Подвешивали на наручниках. Был я привязан к каким-то
трубам. Пинали меня огромными сапогами.
Смотрел я сквозь решетки и к ним же был прикован.
А люди писали бумаги тут же, за столами,
а другие метались в клетках.
«Служи!» - приказывают человеку, и он служит. И перестает
ходить, видеть Землю и небо, но только передвигается.
О, как бы они ходили, если бы не цепи, поводки,
которые немыслимы без конуры и пайков.
Они выходили из своих конур,
Отрыгивали свои пайки,
И, гремя цепями,
Набрасывались на меня,
Потому что я ходил по Земле без ошейника.
Ноги мои подтягивали к голове ремнями и били меня ненасытно.
Я валялся, выгнувшись на грязном полу, как раздавленная лягушка
и жалел всех лягушек, которых замучил в детстве.
Почему мне тогда никто не запрещал этого?
Ноги должны ходить! Зубы должны кусать...
Зубы мне выбивали год за годом. Свистели дубинки.
И гнали меня отовсюду, если я не служил им.
А я никогда не служил и не служу. Я хожу по Земле.
О, как я желал строить дома, выращивать хлеб и петь песни.
Но меня били: ведь я делал все это лучше их!
Говорят, что заканчивается двадцатый век.
Но и в первом веке человек убивал человека.
Как они могут есть хлеб, выращенный чужими руками?
Как они могут жить в домах, построенных чужими руками?
Как они могут существовать за счет других?
Мне никогда не понять этого!
Потому я хожу по Земле. И пишу стихи.
И никому не говорю: «Спасибо». Только - Богу.
Хлеб, который я выращиваю, вкуснее мякины рабов.
Дома, которые я воздвигаю лучше жилищ рабов.
Я живу за счет себя и вдохновения. И пью воду, которую добыл сам.
И не испытываю уже мук от того, что меня мучают.
Камни, брошенные в меня, превращаются в пух.
Блаженны и потому нищие духом метатели камней.
Это хорошие люди. Они не убили меня, хотя могли.
Они не посадили меня на кол и не сожгли на костре.
Они не отрубили мне руки и ноги, хотя я не вор и никогда
им не стану, а они воровали всегда. Что еще?
А еще они не подводили меня к виселице и не повесили,
они не отрубили мне голову топором или гильотиной,
Они не дробили мне кости в испанских сапогах,
не кидали в печь крематория, не травили собаками и
тиграми, не вырывали ногти и не отрезали половые органы.
Иногда они сыпали соль на раны, но это не беда.
Они не сделали того, что могли сделать.
Это хорошие люди, хотя я не говорю им: «Спасибо».
У них много учителей – президенты, политики, писатели,
журналисты, художники, музыканты, скульпторы…
Эти страшнее.
Говорят, что скоро заканчивается двадцатый век.
Я хожу по Земле и живу на Небе.
Август 1997 года.