Тот ноябрь в Москве был похож на темный сырой студень, приготовленный неумелой хозяйкой, когда, не успев как следует схватиться и выложенный на тарелку, он расползается и тает, стекая с вилки. Вездесущая морось покрывала тонкой пеленой глаза прохожих, поэтому рано зажигающиеся фонари казались им манящими и неверными, как лица полузабытых любовниц. Деревья молча тонули ветвями в небесной мути большого города, где никогда не бывает ни ночи, ни звезд, лишь изношенные от безвременья сиреневые сумерки.
Из закрытого окна машины призрачные фигуры пешеходов, согнутые навстречу ветру казались немного надуманными. Виталик, не отрываясь от руля, обмахнул по углам тряпкой запотевшее лобовое стекло. Щетки с натужным скрипом оттирали невесомые редкие капли. Из радиоприемника шуршала едва различимая музыка. По крайней мере, здесь было сухо и тепло.
Капель с каждой минутой прибавлялось. Включенные дворники монотонно размазывали их по стеклу. В глянцево блестевших полукружьях было видно нескончаемую красную реку тормозных огней. Машины, беспорядочные и унылые, как овечья отара, теряли и без того условную скорость, и, подавшись вперед, вставали, утыкаясь друг другу в хвост. Кутузовский перекрыли, ожидая проезда чиновников.
Виталик поднял ручник и откинулся на жесткое, полустертое в местах частой эксплуатации велюровое сиденье своей девятки. Справа от него, экономя бензин, заглушил двигатель водитель «Газели». Виталик видел, как он, приоткрыв окно, злобно плюнул в образовавшийся просвет. С губ его, как с печатного станка отливались в мокрый воздух ругательства, которые Виталик, хоть и не слышал, но безошибочно читал.
Виталик согласно покивал и тоже достал сигарету. Несколько раз приподнявшись над сиденьем при помощи собственного затылка, он указательным пальцем выудил из переднего кармана зажигалку и закурил, не сводя глаз с лобового стекла.
Он смотрел перед собой на возникающие из ниоткуда водяные брызги, поднося ко рту крапчатый фильтр сигареты. Изредка в его голове звучала фраза, которую он в последнее время думал так часто, что она стерлась и потеряла смысл:
- Кто знает, где ты…
Он приоткрыл окно и стряхнул пепел. На сигарету попала капля, уголек на ее конце зашипел, но не погас.
Внезапно из глубин Кутузовского вынырнул милицейский автомобиль с мигалкой, и, озаряя все вокруг мертвенным синим светом, понесся по резервной полосе. Следом за ней, истошно воя сиреной, шла вторая машина и только потом, молча и равнодушно полетели черные мерседесы, эскорт с ног до головы покрытого матом чиновника.
Виталик, стоя в крайнем левом ряду, наблюдал, как с пневматическим взрывом, едва не опрокидывая его девятку воздушной волной, проносятся один за другим автомобили.
Наконец, последняя машина, метнув в него поток грязного московского воздуха, скрылась впереди. Гаишник, не глядя, крутнул палку, Кутузовский поехал.
Припарковав машину у подъезда 14-этажного дома на Можайском шоссе, где он снимал квартиру, Виталик поднялся на четвертый этаж.
В темной прихожей, кисловато пахнущей сигаретами, он быстро скинул одежду и ботинки, и, не переодеваясь, прошел на кухню. Там, возле окна, стоял небольшой компьютерный стол, на котором, кроме самого компьютера находилось еще неучтенное количество дисков и бумаг, а так же другие следы жизнедеятельности Виталика: пустой стакан, чашка с коричневыми чайными кругами на дне, вытряхнутая, но не вымытая пепельница, зажигалка, ручки, клейкие желтые бумажки, исписанные телефонами и тому подобный мусор. Кабинет на кухне Виталик устроил себе намерено, чтобы можно было курить, не отвлекаясь от пасьянса «Солитер». Была у него такая дурацкая привычка. Целыми часами – мышь в одной руке, сигарета в другой – он мог раскладывать пасьянсы, не замечая сочащегося времени, а может, и радуясь его незаметному течению.
В тот вечер Виталик стоял перед компьютером, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Он смотрел в серый, неживой экран, тускло отражающий верхний свет, и слегка щурил глаз. Так, наверное, смотрят победители на поверженного врага, размышляя, казнить, или помиловать. Эта мужественную поза, которую тело Виталика приняло как-то само по себе, совершенно не соответствовала его внутреннему состоянию. Сказать по правде, внутренности Виталика сейчас вымерзали от страха. От звенящего холода вместе с его желудком и селезенкой, уже покрытыми густым игольчатым инеем, онемели даже мысли, и единственной фразой, которая сквозняком металась в голове (потому что эта фраза была последней, которая успела возникнуть до великого оледенения) было: сегодня пора.
Он вжал кнопку в корпус, подождал, пока на десктопе одна за другой вылупятся знакомые иконки, и два раза щелкнул на той, что отвечала за соединение с интернетом. Когда компьютер сообщил, что связь установлена, Виталик, наконец, сел за стол и набрал адрес сайта, регулярным посетителем которого являлся вот уже несколько месяцев.
На сайте, войдя в нужное поле, он начал быстро печатать. В конце своего послания он оставил электронный адрес, который зарезервировал для этих целей на почтовом сервере месяц назад.
Бегло перечитав написанное и не найдя в нем орфографических ошибок, Виталик нажал на сделавшуюся выпуклой кнопку «отправить». Глядя, как переворачиваются на экране песочные часы, Виталик отрешенно, как будто бы и не о себе, думал, что наконец-то, после полутора месяцев раздумий и сомнений он все же повесил свое объявление на сайте знакомств. И теперь его судьба уж точно должна будет измениться, потому что он действительно не мог больше ждать и смотреть, как оголенное, не выносимое более одиночество наполняет его душу ядом несбывшихся желаний, что неизбежно ведет к смерти его души, близкой ли, далекой - не известно, но что совершенно определенно - безвременной.
Он посидел несколько минут, дожидаясь подтверждения о размещении объявления, потом неприятно влажными и потеплевшими руками налил себе стакан вина из початой в выходные бутылки и выпил.
Несколько месяцев назад, бездельничая на работе и разрезая бесконечные, как Вселенная, волны Интернета, Виталик случайно наткнулся на сайт знакомств. Непонятно, почему, но его сердце застучало, как будто оно было наковальней, по которой били шесть отборных молотобойцев.
Знакомство Виталика с этим интернет-ресурсом больше всего напоминало знакомство кота с ежом.
Сначала он закрыл страницу и подумал, что это какой-то недостойный и неправильный способ знакомства, и целый день ощущал в душе неприятный, царапающий осадок, как будто кто-то, далекий и ненужный наговорил ему несправедливостей.
На следующий день, когда основная работа была более или менее выполнена, он, удивленно следя за своей рукой, которая действовала как бы помимо него, опять открыл сайт знакомств и прочитал наугад несколько объявлений. Вопреки убеждению, что объявления о знакомстве дают исключительно ущербные люди, прочтенное говорило об обратном – люди были нормальные. Виталик закрыл страницу, и остаток дня пребывал в размышлениях и некоторой переоценке собственных суждений.
Третий день был нерабочий, субботний, и он провел его дома вплотную с компьютером и сигаретами, отдавшись своему любопытству, которое не сдерживалось более ни предрассудками, ни страхом быть застуканным не в меру любопытными соседками.
Виталик перечитал сотни объявлений от девочек и столько же от мальчиков, пытаясь понять, что за люди хотят вручить свою судьбу всеведущему, но безразличному интернету. Оказалось, действительно – ничего особенного. Люди, как люди: обыкновенные, умные, талантливые, всякие.
Некоторые объявления нравились ему настолько, что даже хотелось на них ответить, но про себя он знал, что не сделает этого никогда. Трудно объяснить, но написать письмо незнакомому человеку было для Виталика делом немыслимым. Под страхом смерти, лишений и испытаний из него нельзя было выдавить ни строчки в адрес понравившегося ему по расстановке слов корреспондента, поскольку он заранее знал, что его не выберут.
В воскресенье он ездил к маме, сестре Валерке и тете Саше в соседний Филевский Парк, а по приезде, с чашкой чая и ритуальной сигаретой, привычно засел за компьютер, и - не смог удержаться – залез опять на сайт, посмотреть, висят ли старые объявления, прочитать свежие.
С тех пор пошло: Виталик дня не мог прожить, чтобы не проверить, что нового на сайте. Дотерпеть до вечера не получалось, и он украдкой лазил туда на работе, обливаясь потом при мысли о том, что кто-нибудь из офисных девчонок накроет его за этим занятием и разнесет по всему отделу, пересыпая, словно солью и перцем, собственными едкими комментариями.
Спустя месяц ежедневных читок Виталику пришло в голову, что он тоже мог бы написать объявление. Это было совсем не то, что отвечать на чьи-то, тогда он сам получил бы возможность выбирать. При условии, конечно, что кто-нибудь вообще ответит. Мысль эта показалась Виталику заманчивой.
На обдумывание текста объявления ушел приблизительно месяц.
И вот, наконец, настал тот сырой беспросветный ноябрьский вечер, когда Виталик нажал на кнопку «отправить», ужасаясь в сердце своем, как если бы дал клятву выйти завтра голым во двор: а посмотрите-ка? посмотрите на меня, люди добрые!
С другой стороны, за место в сердце Виталика наряду с ужасом боролось, и успешно теснило его радостное волнение. С третьей стороны подпирало ощущение безнадежности затеи и страха, что на это объявление не ответит никто. Вообще никто. В-четвертых, глубоко в душе он был спокоен, потому что знал, что письмо написано правильно и искренне. В-пятых, его снедало любопытство.
А было еще в-шестых, седьмых, восьмых…
Выпив вина, Виталик принял душ и лег в постель. Как ни странно, он заснул почти сразу, утомленный своими переживаниями, и спал крепко, до самого утра. Перед сном он все же не удержался и медленно, вдумчиво, словно круглые шарики перебирая слова, повторил про себя текст объявления:
Мне 27 лет, живу в Москве. Долгое время одиночество было моим выбором. Мне нравилось время, проведенное наедине с собой. Но, наверное, это был лишь период, который закончился. Сейчас мне хочется тепла. Хочется, чтобы было, ради кого спешить домой. Гулять по улицам, пить пиво и разговаривать. Или молчать, ощущая радость, оттого, что ты рядом. Сидеть в кафе, путешествовать. Стариться вместе… Мне не очень важно, как ты выглядишь, главное, чтобы ты была настоящая..
Честно скажу, я очень мало верю в такой способ знакомства, и я устал искать, но я ищу и жду тебя.