Проснулся Виталик до будильника, от ощутимого и тревожного толчка в сердце. За окном было темно, только в свете фонаря неустанно качал ветвями клен, отбрасывая на стену огромную, словно поклоны бьющую тень. В застекленную лоджию неровно стучали капли дождя, относимые порывами ветра.
Чуть слышно щелкнул, будто преодолев какую-то преграду, и запикал будильник. Виталик прижал кнопку ладонью. Было неуютно и как-то горько, будто он предал кого-то. Он знал кого – неуловимую, изменчивую Машу, ненужную верность которой хранил все это время.
Виталик поднял руку и потянул за шнурок, зажигая над головой бра, которое осветило комнату тусклым интимным светом, неуместным и тоскливым в такую промозглую рань.
Он добрел до душа и под его горячими, режущими кожу струями ему стало немного легче. Оттерев в запотевшем зеркале небольшую полынью, Виталик медленно побрился, щедро обрызгал себя одеколоном и пошел готовить завтрак, состоящий, как обычно, из чашки кофе с сигаретой.
После кофе он не спеша оделся, уже в прихожей подтянул к горлу узел галстука, накинул, не застегивая, короткое пальто и вышел из квартиры.
Машина блестела, покрытая пупырышками дождевых капель. Стараясь не испачкать одежду, Виталик протиснулся в салон, включил двигатель и несколько минут сидел, ожидая, пока машина прогреется.
На душе по-прежнему было скверно. И лучше бы он ничего не затевал, честное слово, даже думать не хотелось об этом.
Однако пока он ехал до работы, размазывая дворниками дождь, мыкался в пробках, слушал Максимову, заразительно хохочущую в радиоэфире, настроение постепенно менялось. Тяжесть в душе рассеялась и одна, самая высокая струна вдруг запела, да так чисто, что дождь стал редеть, и, когда Виталик подъехал к японскому дому на Бережковской набережной, все стихло, и даже ветер унялся, перестав устрашающе свистеть в уши прохожих.
Виталик поднялся к себе на этаж. Там, изо всех сил борясь с обложившей город серостью, ярко горело электричество и пахло свежесваренным кофе. Темнота за окном постепенно серела. Девочки собрались на кухне, и, перебивая друг друга дружными, будто сдирижированными взрывами хохота, грели в микроволновке купленные по соседству слойки. Пока Виталик, протиснувшись к кофеварке, наполнял свою кружку, кто-то сунул ему тарелку с горячей сдобой. Состроив озабоченное лицо, делая отчаянные усилия, чтобы не кого-нибудь облить, Виталик пробрался к выходу, как обычно, предпочитая обществу коллег утреннюю тишину своего рабочего места. Пока грузился компьютер, издавая рыкающие звуки, Виталик с наслаждением, в три укуса, уничтожил перегретую, обжигающую вязким джемом слойку.
Ему уже нестерпимо хотелось заглянуть в свой почтовый ящик, но он решил, что сделает это после обеда и, не смотря на сосущее желание все бросить, честно занялся работой.
За утро он несколько раз успел забыть и вспомнить об объявлении. Однако, к полудню, к часу Х, назначенному им самим, его нетерпение достигло апогея и перестало поддаваться управлению. Не думая больше ни о чем, он набрал адрес почтового сервера, пароль, и – о чудо! – в ящике лежало 10 непрочитанных сообщений.
Щеки его стали багровыми. 10 сообщений!
Виталик стал торопливо открывать одно письмо за другим, читая через предложения, проглатывая буквы, как оголодавшая собака глотает куски.
В письмах были длинные исповеди, просто телефоны, с ним отчаянно заигрывали и просто предлагали встретиться.
Виталик читал, сердце его стучало.
В Виталиковой жизни, пожалуй, не случалось еще такого признания. Втайне от всех он писал рассказы, которые показывал только одному человеку, Маше, чья жизнь до некоторых пор была для Виталика ценнее всего мира. Но эпоха Маши закончилась, рассказы копились в компьютере, и словесный дар его никак не проявлял себя во внешней жизни. Это объявление было единственным, увидевшим свет, его произведением.
Наверное, если бы кто-нибудь решил издать его книжку, или более того, она была бы номинирована на Букер, Виталик вряд ли смог радоваться больше, потому что для большей радости в его сердце уже не оставалось места. Он был наполнен ею, как тугой воздушный шар гелием и, запущенный со звоном чьей-то ладошкой, плясал теперь в небесах.
Вернувшись вечером домой, Виталик снова открыл ящик, чтобы перечитать в спокойной обстановке те 10 писем, но увидел, что в нем висят еще 13 новых.
Виталику даже в голову не приходило, как много на свете одиноких женщин.
Он старательно ответил на каждое письмо и лег спать, гадая, есть ли среди этих 23 трех писем то самое, судьбоносное.
Но то самое письмо пришло только на следующий день вместе с другими, продолжающими поступать письмами. В нем пока еще трудно было угадать поступь Судьбы.
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: November 29 2001 9:01
Subject: Privet
Privet, eto moje pervoe pis'mo. Mne pokazalos' chto my pohoji. Ja seichas jivu vo Frantsii, no skoro budu v Moskve. Pishite mne, ja vam onvechu.
Виталик, как и просили, написал, не слишком задумываясь. Скорее, впрочем, из вежливости:
From: cyrin@mail.ru
To: 2mona@yandex.ru
Date: November 29 2001 12:40
Subject: Re: Privet
А сколько Вам лет? Давно Вы во Франции, когда в Москву? надеюсь, русский шрифт читается?
Ответ пришел тут же:
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: November 29 2001 13:05
Subject: Re: Privet
Я легко прочитала Ваше письмо. Извините, если пишу как-то не так. Я не сильна пока в этом, почта у меня совсем недавно. Мне 30 лет, во Франции я давным-давно, работаю и пишу диссертацию. А Вы чем занимаетесь?
From: cyrin@mail.ru
To: 2mona@yandex.ru
Date: November 30 2001 10:49
Subject: Re: Privet
давно, это сколько? и зачем же тогда возвращаться? тут у нас сейчас не слишком весело, человек неадаптированный может получить сильнейший стресс. А что за диссертация? напишите, что Вам интересно, чем, вообще, живете?
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: November 30 2001 13:10
Subject: Re: Privet
около семи лет в общем, но всегда возвращаюсь в Россию, и прекрасно знаю как там и как здесь. Диссертация по философии искусства (эстетика), этим и живу, искусством и литературой, все остальное меня волнует мало. Это не снобизм, это образ мышления. Но жизнь здесь дается нелегко, можете мне поверить. Париж - суровый город, вопреки своей внешней легкости. Он закаменел как морское дно. И люди такие же - здесь я общаюсь почти только с французами. Каждый как крепость - а внутри сомнительные сокровища. В России есть жизнь, но нет культуры. Так что же, Вы не хотите говорить о себе?
Виталик сидел перед компьютером, барабаня пальцами по столу, и внимательно вчитывался в строчки. На секунду в воздухе соткался, едва уловленный им, образ молодой женщины, парижанки. Какой-то в этом письме был вкус. Пряный вкус слов. Виталик писал рассказы. Она изучала искусство.
Они не могли пройти мимо друг друга.
From: cyrin@mail.ru
To: 2mona@yandex.ru
Date: November 30 2001 15:36
Subject: Re: Privet
почему же. просто как-то сложно так начать говорить о себе, все равно, как об устройстве мира: где то начало клубка, от которого легко бы было вести повествование? вы спрашивайте, я постараюсь ответить максимально искренне. я очень рад, что вы мне написали. искусство и литература - это то, чем я жил несколько лет назад. интерес (вполне живой) остался до сих пор. хоть это все и по-дилетантски. а конкретизировать можно? какой именно слой у вас под микроскопом?
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: November 30 2001 18:06
Subject: Re: Privet
не думала, что электронная почта - это так интересно, я и в самом деле только учусь пользоваться, при полной технической бездарности. Вы правы, о себе говорить трудно, тем более при щекотливом способе знакомства, согласитесь - но почему бы нет? Таковы условия игры, китайская рулетка - знаете такой фильм Фассбиндера? Тем более, что мы всегда и сразу говорим друг другу все в первые же десять минут знакомства, нужно только уметь услышать и увидеть. У меня не микроскоп, а скорее телескоп - я смотрю на звезды первой величины (сейчас, например, на Франческо Петрарку и вообще на итальянцев); но когда я сказала, что одно лишь искусство меня интересует, то это означает большее - все, целостность, связь всего со всем. Поэтому, за какую нить клубка ни потяни, все равно вытащишь весь мир. Поэтому, любя, скажем, современную французскую философию или кино, или русский авангард, я ни в чем другом себе не отказываю - ни в детских сказках, ни в какой-нибудь легкой музыке. Я не педант, изъясняющийся исключительно на латыни. ....я люблю многое, в том числе и просто жизнь (пиво тоже люблю). Интересно ведь отвечать на первоначальные анкеты, правда? Помните, в нашем застойном детстве такие анкеты ходили по рукам: что вы цените в людях, какой цвет предпочитаете и как хотите умереть?
From: cyrin@mail.ru
To: 2mona@yandex.ru
Date: December 1 2001 9:56
Subject: Re: Privet
Да уж, почта - это наркотик. Особенно, если вдруг заинтересовал собеседник.
хорошо, что вы любите жизнь. люди, в основном какие-то полумертвые. я и сам иногда такой. работа в офисе, знаете ли, не располагает к ощущению полноты жизни, но пока я жив. да. интересно. детские сказки я тоже люблю. как и современных французских философов. но последнее время (может быть от привычки к молчанию) развилась способность воспринимать, не интерпретируя. как живопись. может быть, вы опять научите меня говорить. хотя иногда мне кажется, что слова совершенно бесполезны…
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: December 1 2001 12:42
Subject: Re: Privet
На мой взгляд, Вы правы, когда говорите о людях в категориях жизни и полумертвости. для меня главный критерий в оценке другого -- это его жизненное начало (что не всегда совпадает с витальным) и способность к счастью, то есть даже долг, мы обязаны быть счастливыми. Мой любимый фильм сейчас - "Жизнь прекрасна", итальянского режиссера Бенини, Вы видели? Про концлагерь и прочее, но на самом деле как раз про это - про то, что истинная реальность в любви, в восторге бытия, а зло - это фантасмагория, его просто нет. Я Вас понимаю, офис - это довольно ужасно, но бывают места и похуже. Как человек неопытный, я, наверное, слишком много пишу? Скажите, какие нормы? Сколько знаков нужно писать?
From: cyrin@mail.ru
To: 2mona@yandex.ru
Date: December 2 2001 10:34
Subject: Re: Privet
с вопросом о количестве знаков вы ранили меня в самое сердце. ad libitum. хоть роман посылайте. пишите столько, сколько пишется (хорошо бы побольше). да, а "прекрасную жизнь" я смотрел. очень необычный и яркий фильм (хотя, на мой взгляд, эксцентрики слишком много). правда, мне казалось, что он о высшей сущности любви - отречении, но ваша трактовка глубже и интереснее. пожалуй, я неосознанно всегда так к жизни и относился. мне кажется, при рождении мне была дана супер крепкая оболочка, не пропускавшая и даже отталкивающая зло. с течением жизни она изнашивается. наверное, это происходит от усталости.
From: 2mona@yandex.ru
To: cyrin@mail.ru
Date: December 2 2001 15:58
Subject: Re: Privet
Спасибо за информацию, она дала какое-то внутреннее пространство. Скажите, как мне к Вам обращаться? Если вы не хотите говорить Ваше настоящее имя, то дайте хотя бы какой-нибудь русский вариант - имя все-таки важно в общении, согласитесь. На мою деликатность можете вполне рассчитывать (как и я рассчитываю на Вашу). Меня можете называть Моной. Напрасно Вы утверждаете, что разучились говорить - на мой взгляд, у Вас прекрасный слог, Вы интересно мыслите, чувствуется, что Вы - человек глубокий. Но отчего у Вас эта усталость? Вам же не много лет. Вы знаете, некоторые христианские философы утверждают, что усталость - грех, сродни унынию. Все идет изнутри, мы сами должны создавать свою судьбу. Конечно, каждому даны свои пределы. У меня впечатление, что Вы пережили какой-то надлом, но не падайте духом! Продолжайте сопротивляться злу всеми силами - от этого в мире его становится меньше, я уверена. У меня сегодня был тяжелый день, я очень устала (ага! сама тут же жалуюсь!), завтра я напишу Вам больше и интереснее. Но и Вы не бойтесь говорить о себе. Вы же хотите общаться? P.S. Вы абсолютно правы насчет фильма, он и об этом тоже, о любви как самоотречении, самопожертвовании - как всякий шедевр, он имеет практически бесконечное множество интерпретаций. Я хотела сказать только, что Бенини дает воочию увидеть, что зло - это не настоящая реальность, а ложь, отклонение от истинной жизни - помните, когда Гвидо с уснувшим мальчиком заблудился в тумане и вышел к горе трупов - этот реальный кошмар показан именно как кошмарное сновидение, абсурд перед лицом подлинного человеческого чувства.