- Я думаю, вы уже в курсе того, к каким катастрофическим последствиям привели ваши, мягко говоря, безответственные эксперименты? – спросил дознаватель, и холодно посмотрел на Панкратова.
- Какие эксперименты? О чем вы?
- Только не надо делать вид, что к творящемуся сегодня в нашем мире хаосу вы не имеете никакого отношения! Ваша жена нам все рассказала!
- Кто? Татьяна? Да она же ничего не помнит! Что она могла вам рассказать?
- К счастью, мы успели допросить вашу жену до того, как вирусы повредили ее память!
- Ну и что она вам рассказала? То, что я пропустил ток через Черный Куб? И что? Она же сама меня об этом попросила, можно даже сказать принудила! Кстати изменения основных свойств нашего мира начались еще до того, как я подверг артефакт воздействию высокого напряжения!
- Какие изменения?
- Ну, к примеру, вода в моем бассейне вдруг сделалась твердой! Такой твердой, что по ней можно было ходить! У меня и свидетели есть, Маша и Даша!
- Ну о том что вы господин Панкратов можете ходить по воде «аки по суху», мы наслышаны. Нас такими чудесами не удивишь! Заморозили воду в бассейне и морочили голову легковерным девчонкам! Но что вы скажете вот на это?
Дознаватель положил на стол книгу в сафьяновом переплете. Это была та самая книга, за семью печатями.
- Как эта книга оказалось в вашем доме?
- Мне дал ее Магистр! – ответил Лешка.
- Для чего?
- Для того чтобы я снял печати и открыл книгу.
- И вы это сделали?
- Нет, конечно! Да вы и сами видите, печати же на месте!
- Не все! Не хватает одной! Вы ее сорвали?
- Да не срывал я ее! Просто она слабо держалась, я хотел ее поправить, а она отвалилась.
- И после этого вы говорите, что не имеете никакого отношения к тому, что сейчас творится?
- Я не знаю… а что собственно творится?
- Вы сейчас, если не ошибаюсь, на рынке были?
- Был…
- Заметили что-нибудь необычное?
- Заметил, конечно! Цены бешеные, а картошки ни у кого нет!
- А еще?
- Нет, вроде ничего! Хотя постойте! У продавщицы на руке номер заметил!
- Какой номер?
- Обычный такой номер, синий трехзначный!
- Нет, я хочу спросить, какой именно номер? Вы не обратили внимание?
- Кажется три шестерки. А это что так важно?
- Вот видите! А вы говорите «что творится?»
- Да ничего я не вижу! И при чем здесь номер?
- Так вы по-прежнему делаете вид, что ничего не понимаете? Ну, хорошо, я вам скажу! Полный распад файловой структуры! Нарушение причинно следственных связей! Вам это о чем-нибудь говорит? Нет? Скажу проще - конец света! Нашему миру осталось существовать считанные дни! И все из-за вашего легкомыслия! Как вам только такое в голову могло придти – сорвать печать?! Вы же не профессионал, вы ничего в этом не смыслите! Да как вы вообще могли ее сорвать? Эти печати так держится, их и клещами не отдерешь!
Дознаватель ухватился за одну из печатей и принялся яростно ее теребить.
- Вот видите! – обратился он к Лешке, - Стоят на смерть!
- Да я же говорю, я и не думал ее срывать! – попытался объяснить Лешка, - Я только дотронулся и все!
- Но как? Я не понимаю!
- Как, как! Вот так! – с этими словами Панкратов подошел к дознавателю, и протянул руку, чтобы забрать у него книгу, но едва он до нее дотронулся, как все печати с глухим стуком посыпались на пол.
- Что вы наделали, Панкратов? – тихим голосом проговорил дознаватель и посмотрел на Лешку глазами полными неподдельного ужаса, - Вы знаете, что теперь будет?
Лешка хотел спросить «Что?» но в этот момент открылась дверь и охранник, почему-то уже без автомата быстрыми шагами подошел к дознавателю и прошептал ему на ухо несколько слов. Дознаватель побледнел, и медленно повернув голову, вопросительно посмотрел на охранника. Тот очевидно в подтверждение своих слов нервно кивнул.
- Так, Панкратов, - сказал дознаватель, - Я сейчас вернусь, а вы никуда не уходите, и ради бога больше ничего здесь не трогайте! Помните, это в ваших же интересах! Впрочем, книгу я на всякий случай забираю с собой!
Дознаватель с охранником ушли, и Лешка остался один. Вначале он терпеливо сидел на стуле, потом ему надоело, он встал и прошелся по комнате, чтобы размять ноги. Подошел к столу дознавателя и увидел на нем бумагу с красным квадратным штемпелем в правом верхнем углу. На штемпеле было написано: «Совершенно секретно». Лешка не удержался и начал читать, понимая, что совершает государственное преступление.
…В ходе эксперимента была реализована виртуальная модель мира на суперкомпьютере последнего поколения «Армагеддон-3000». Главной задачей эксперимента было ответить на вопрос: до какой степени наблюдатель из виртуальной вселенной способен понять свой мир? Где граница, до которой он способен дойти? Лежит ли эта граница где-то в его мире, или же простирается в нашем мире? В своих рассуждениях мы исходили из предположения, что существа модельного мира обладают достаточным уровнем интеллекта, требуемым для решения такой непростой задачи: здесь нас интересовал не столько требуемый уровень интеллекта, сколько сама возможность познания мира.
Очевидно, что всю задачу познавания мира можно разбить на три большие подзадачи:
Познание окружающей среды, ее законов и взаимосвязей;
Познание своей собственной структуры;
Познание основных идей, заложенных в основу модельного мира.
Очевидно, так же что эти подзадачи сильно различаются по сложности. Если с первой подзадачей – анализом окружающей среды и ее законов – в той или иной мере справляются даже сравнительно просто устроенные модели (для этого им необходимо уметь разбивать видимые явления на классы с обратной возможностью по заданному явлению определять его класс, умение выявлять связи между классами, на основании этих данных строить модель развития окружающего мира на определенном промежутке времени, и, наконец, оптимизировать с учетом полученной модели свое поведение для максимизации функционала выживаемости – в принципе, уже решенные, хотя и довольно сложные задачи), то в возможности решения остальных задач можно сильно усомниться.
Задача анализа своей собственной структуры близка, с нашей точки зрения, к задаче построения искусственного интеллекта, адекватного нашему. Люди, как известно, на данный момент не смогли решить эту задачу, и трудно требовать ее решения от существ модельного мира. Если же говорить о теоретической возможности решения этой задачи, то она, безусловно, существует: по крайней мере, достаточно интеллектуальная система сможет понять свою структуру и принцип работы, получив информацию от своего создателя.
Конечно же этим проблема не исчерпывается – одного знания структуры недостаточно (многие знают, как устроен Кубик Рубика, но не многие могут его собрать), а для коннекционных систем, которые меняют свою структуру в зависимости от решаемой задачи, информации о структуре нет и у их создателя. Тем не менее, непреодолимых препятствий для самопознания у систем рассматриваемого класса, по-видимому, нет.
Проблема познания внешнего (по отношению к модельному) мира встретит ряд серьезных проблем. Внешний мир недоступен чувственному восприятию наблюдателей внутреннего мира – у них нет органов чувств, адекватных нашим. Может ли обитатель модельного мира до конца познать законы, царящие в его мире? Здесь следует отметить два момента, в зависимости от того, что мы понимаем под процессом познания: построение непротиворечивой модели наблюдаемого мира и построение полной модели, позволяющей выявить все закономерности.
Конечно же, невозможно построить описание всех наблюдаемых функций – поскольку информативность модельного мира заведомо превышает информативность его обитателей (уже потому, что они сами являются частью модельного мира). Здесь речь идет именно о принципиальной возможности построить непротиворечивую картину наблюдаемого явления. Тем не менее, непротиворечивость не всегда означает истинность. Здесь мы можем говорить об истинности, поскольку можем взять за истину знания о модельном мире его разработчика.
Существует ряд задач, которые обитатель модельного мира не может решить в принципе. Перечислим некоторые из них.
В какой момент возник модельный мир? Если мы не снабдили модельный мир соответствующим календарем, а точка старта корректна с точки зрения причинно-следственных отношений (то есть допускает достаточно глубокий ретроанализ), то внутренний наблюдатель ни за что не отличит такую точку от бесконечного множества других. Возможный момент старта убегает далеко в прошлое, к большому взрыву – то есть к моменту первого сбоя причинно-следственных отношений, чем немало удивляет и заставляет призадуматься обитателей модельного мира.
Где границы модельного мира? Если мы особенно не акцентируем внимание на работу модели вблизи ее пространственных границ, то будет логичным сделать безграничную модель. (Это гораздо проще, нежели обрабатывать граничные ситуации). Из методов, получивших широкое применение в инженерной практике, отметим следующие:
Сворачивание пространства в тор. Объекты, перешедшие через верхнюю границу, появляются из-за нижней, и так далее.
Проецирующий метод. Объект, попавший за границу, возвращается на границу.
Метод штрафных функций. Чем ближе объект к границе, тем сложнее ему продвигаться вперед. Штрафная функция на границе асимптотически стремиться к бесконечности.
Все три метода дают для внутреннего наблюдателя полное ощущение безграничной вселенной в ограниченном объеме оперативной памяти, причем последний метод не позволяет в принципе обнаружить эту конечность.
Из чего состоит модельный мир? Казалось бы, копая в глубину, внутренний наблюдатель довольно скоро откроет для себя зернистую основу своего мира – коды команд, память, процессор и прочие внутренности. Но не тут-то было. Для устранения зернистости объекты модельного мира можно коварно сделать из фрактальных структур. Обнаружится забавная вещь: чем ближе внутренний наблюдатель изучает объекты своего мира, тем более сложной оказывается их структура. И так до бесконечности. Как будто в каждой новой матрешке скрыто еще по две. Таким образом, обитатели модельного мира имеют принципиальную возможность полного познания своего мира, и вместе с тем, найденные ими закономерности никогда не будут полными.
Каков смысл существования обитателей модельного мира? Очевидно, что в этом вопросе можно выделить две стороны.
Во-первых, их можно рассматривать лишь как инструмент в наших руках, как средство познания и улучшения нашего собственного мира – средство создания системы с искусственным интеллектом, обеспечивающее решение определенных практических задач. Однако эта цель не может быть понята наблюдателями модельного мира (если наши рассуждения в предыдущем разделе верны) – ни самостоятельно, ни с нашей помощью. Наблюдатель модельного мира может знать, что цель его существования есть, но не может знать ее содержания.
С другой стороны, внутренняя задача обитателей модельного мира – оптимизация своего показателя качества; в нашей постановке вопроса их задача – выживание и самосовершенствование. Цель, сформулированная в таком виде, может быть понята особями модельного мира, так как эта идея проходит красной нитью через весь их мир, служит его основой и движущей силой. И вместе с тем, выживание будет являться лишь вспомогательной целью, скорее, даже средством.
Таким образом, наблюдатель может видеть основной движущий мотив развития своего мира, но он не является целью существования, смыслом жизни; может догадываться, что есть цель существования как идея более высокого порядка, но не сможет понять ее: высшая идея не может выразиться в доступных наблюдателю терминах и понятиях.
Рассмотрим, что же такое свобода выбора с точки зрения наблюдателя модельного мира. С одной стороны, модельный мир – жестко детерминированная система: запуская систему из одного и того же состояния, мы получим абсолютно идентичную картину развития. С этой точки зрения, население модельного мира свободой не обладает вообще, и все многообразие ее форм развития зависит лишь от начальных условий и параметров модели.
С другой стороны, обитатели мира всегда поступают так, чтобы своим поведением оптимизировать некий критерий качества: они анализируют наблюдаемое состояние мира, строят прогноз его развития, и на основании этого прогноза строят свое поведение.
Интересно, что сам критерий качества – как правило, очень сложная, нелинейная, неявная и нестационарная функция от стратегии поведения и состояния особи. Особи не видна эта функция, она не поддается непосредственному измерению (ибо тогда бы вопрос о необходимости интеллекта отпал бы сам собой). Особь должна самостоятельно выразить функцию качества через свое состояние, и оптимизировать свое состояние – положение в пространстве, сытость, богатство, характер поведение и еще бог знает чего – и выработать способ перехода от состояний с предполагаемо низшей функцией оценки к состоянию с предполагаемо более высокой оценкой – то есть выработать стратегию поведения.
Возможность перехода от состояния к состоянию определяется совокупностью законов и ограничений – физических, социальных, и т.д., и не может происходить случайным образом: они происходят по фазовым траекториям. Чем шире возможности перехода между типовыми состояниями, чем больше фазовых траекторий приводят объект из одного состояния в другое, тем большей свободой обладает объект.
Таким образом, свобода для наблюдателя модельного мира будет тесно связана с возможностью перехода между состояниями, возможностью выбора наилучшего с точки зрения оптимизации функции оценки состояния и пути к этому состоянию.
Очевидно, что наша модель мира не будет работать бесконечно: она, будучи несовершенной, либо достигнет какого-либо установившегося состояния и перестанет развиваться, либо выполнит возложенные на нее задачи и перестанет нас интересовать, либо, имея возможность к бесконечному развитию, просто выйдет за разумные временные рамки. Эти причины обуславливают остановку модели с нашей стороны.
Другой причиной остановки модели будет действие изнутри (например, если существа моделируемого мира, обладая достаточным интеллектом, получат доступ непосредственно к ресурсам и аппаратному обеспечению моделирующей ЭВМ). На самом деле, эту возможность легко преодолеть: достаточно загрузить последнее сохраненное состояние модели, а саму модель модифицировать так, чтобы сделать невозможным ее падение.
Что же будет представлять собой остановка модели для ее наблюдателя? Очевидно, что в момент выключения он ровным счетом ничего не заметит. И если мы не ставили задачи выведения интеллекта, наиболее приспособленного для решения некоторых других, внешних по отношению к модели задач, то наблюдатель будет пребывать в небытии в виде последнего сохраненного состояния модели, неспособный в таком виде к функционированию, однако всегда готовый начать свою работу при повторном восстановлении состояния модели. Он существует, но не может мыслить.
Сможет ли наблюдатель самостоятельно определить момент наступления конца света? Для этого ему, по крайней мере, необходимо располагать полной информацией о человеке-планировщике эксперимента и иметь возможность соответствующим образом обрабатывать эту информацию. Поскольку выполнение этих условий весьма сомнительно, то вряд ли наблюдатель сможет определить момент останова.
Маловероятным представляется и то, что планировщик эксперимента будет каким либо образом увязывать выделенное на эксперимент время с летоисчислением особей, населяющих модельный мир. Это позволяет уверенно говорить о невозможности заранее предсказать момент останова модели – ибо никто не знает сроков, кроме отца моего – сказано в Священном Писании…
Панкратову показалось, что за спиной у него кто-то стоит и тяжело дышит ему в затылок. Он резко обернулся и увидел, перед собой молодую девушку в короткой черной юбке и белой кофточке.
- Ой! – вскрикнула она, - А где Валерий Спиридонович?
- Он куда-то ушел, с охранником, - ответил Лешка, - Сказал, что скоро вернется. А вы кто?
- Я его секретарша, Вера. А что это вы делали?
- Я? Когда?
- Вот только что!
- Ничего! – ответил Панкратов, пряча за спину бумагу с красным штемпелем.
- Нет, врете! Вы читали секретные документы! Я все видела!
- А зачем же вы спрашиваете, если итак все видели!
- Да как вы посмели? Даже я и то… И как вам такое вообще могло придти в голову? Да знаете ли вы, что с вами сделает Валерий Спиридонович, когда вернется? Я даже представить себе не могу, что он с вами сделает! Что у вас за спиной?
- Ничего! – ответил Лешка и попытался незаметно положить бумагу на стол. Но девушка ловко выхватила улику у него из рук.
- Он вас убьет! – тихо прошептала девушка, разглядывая документ.
- Нет! – возразил Лешка.
- Почему?
- Потому что он ничего не узнает! Вы же ему не скажете Верочка?
- Я? Не скажу? – девушка с удивлением посмотрела на Панкратова, затем вдруг смутилась и даже покраснела.
- Здесь так жарко! – пробормотала она и расстегнула верхнюю пуговицу на кофточке, - Я буквально вся горю! Наверное, у меня температура! Может быть, я подцепила вирус? Или Троян? Например, когда спускалась в архив! Мне кто-то говорил, что самые хитрые и вредные вирусы всегда прячутся в архиве! Потрогайте мой лоб!
Лешка положил руку девушке на лоб. Кожа на лбу была нежной и теплой.
- Да кто же так температуру проверяет? – удивилась секретарша, - Надо губами!
Лешка молча повиновался, а девушка между тем обхватила его руками и прижалась к нему.
- Ну, как? – спросила она шепотом, - Горячий?
- Теплый! – ответил Лешка так же тихо.
- А губы! У меня такие горячие сухие губы! – прошептала она и прижала свои губы к Лешкиным.
И в этот момент Панкратов почувствовал, как пол качнулся у него под ногами. Откуда-то издалека донесся низкий протяжный гул. Девушка посмотрела на Лешку большими серьезными карими глазами и тихо проговорила:
- Это он!
- Кто он? – не понял Лешка, - Валерий Спиридонович?
- Да нет! Серебряный Червь! – ответила девушка, - Надо бежать!
Она выскочила в коридор, и Лешка бросился вслед за ней. По коридору со стороны Центральной галереи двигалось нечто вроде волны. Более всего это походило на расплавленный свинец, а может быть и серебро. Волна двигалась медленно, но неотвратимо, и все к чему она прикасалось, тут же становилось серебряным, затем постепенно теряло форму, ломалось и, наконец, рушилось в жидкий металл.
Лешка увидел, что Вера уже несется прочь от этой волны, и побежал за ней. Он очень скоро догнал ее, девушке мешали бежать туфли на высоких каблуках, почему-то она не догадалась их снять.
- Снимите туфли! – посоветовал Лешка.
- Что? – не поняла девушка.
- Туфли снимите, будет легче бежать!
Верочка на секунду остановилась, сбросила туфли и побежала дальше.
- Куда мы бежим? – поинтересовался Лешка.
- Туда! – ответила девушка и махнула рукой вперед.
Такой ответ Панкратова почему-то не удовлетворил.
- А зачем? – спросил он. Но на этот раз Верочка ничего не ответила, а просто продолжала бежать.
Они свернули в какой-то боковой коридор, затем еще в один и по инерции пробежав несколько метров, остановились.
- Это же тупик! – сказал Лешка.
- Вижу! – отозвалась девушка, - Но, раньше, мне кажется, где-то здесь был лифт!
Лифт и в самом деле нашелся в самом конце коридора, они заскочили в него, но он оказался сломан. Сколько Лешка не нажимал на все кнопки подряд, двери не закрывались.
- Что за Серебряный червь? – спросил Лешка, продолжая мучить лифт, - Откуда он взялся?
- Я точно не знаю, - ответила девушка, - Да и никто, наверное, не знает! Но, скорее всего это тот самый, который по легенде должен сожрать нашу вселенную! Очевидно, Безумный хакер все-таки выпустил его!
- Но если червь должен сожрать вселенную, то нам все равно от него убежать, даже если бы лифт и работал! Ведь так?
- Конечно! – согласилась Верочка, - Но вы все равно попробуйте еще!
Но пробовать было поздно, первые струйки серебра уже начали затекать в кабину.
- Все, это конец! – прошептала Верочка и посмотрела на Лешку беспомощными глазами.
Панкратов ничего не почувствовал когда жидкий металл коснулся его ботинок. С удивлением наблюдал он как его ноги, а затем и все его тело становятся серебряными. Стоявшая рядом Верочка, тихо вскрикнув, рухнула в жидкое серебро, и в этот момент он потерял сознание.