Военные сны в мирное время. Продлжение

\

  Мы с братом решили порыбачить в лиманах Азовского моря. Нам недолго собираться. Мы приехали, сняли комнату у рыбака, мужчина  лет ему за 60, потомственный казак. Лодка у него – плоскодоночка, деревянная, сам  чувствуется, сделал, видно, что с любовью делал, остойчивая, по всем правилам. Я когда-то занимался изучением лодок вот  и прикинул,  что да, соблюдены все параметры: и для быстроходности, и для остойчивости лодки.  Весла очень удобные, особенно мне понравились скамеечки очень удобно сделаны. Весла сделаны составные, не составные, сделаны с зубчатой передачей. Обычно как на лодке – простое весло с уключинами, садишься и гребешь спиной по направлению движения, не видишь куда движется лодка, поэтому приходится все время оборачиваться, смотреть. А здесь  сделано так, что  сидишь, смотришь по направлению движения, гребешь как обычно и за счет вот этой передачи обратной, получается, что  не  надо  оборачиваться корректировать движение.
       Он нам предоставил эту лодку, к тому же объяснил где, как что, ловят здесь. Но, говорит, сейчас не надо объяснять, сейчас идет тарань, ее можно выловить в любом месте практически. Тарань – это рыба распространена практически по всем водоемам России. У нас, в Ленинградской области называют – плотва, а  воблой – на Волге.  Я ее  с удовольствием ловлю, причем стараюсь  ловить на  реке Нарве \Норове\. Можно и на Чудском озере, но в озере и в водохранилище иногда попадается рыба, зараженная солитером. А на течении  зараженная рыба не держится, поэтому в реке всегда чистая  рыба. Мой рыжий кот с удовольствием кушает только эту рыбу, которую я ловлю в реке Нарве. Пойманную рыбу в Неве, или в заливе, или  в реке Луге, он никогда не кушал.  Пойманную в Неве, совершенно свежую, под окнами своей квартиры, принесу ему, он с таким пренебрежением посмотрит на эту рыбу, потом на меня. Был бы он говорящий, обязательно бы сказал: «Ешь сам такую», отворачивается с таким презрением, выходит и поворачивается спиной ко мне – это   его поза обиженного:  выйти из кухни за порог, повернуться спиной. Вот так он каждый раз показывал свое недовольство, когда я пытался дать ему рыбу с других водоёмов.
На второй день мы рыбачили с утра. После обеда я решил поехать – брат не поехал, он остался:»насытился таранью». Поехал один, может не только тарань, еще что поймаю. Но не повезло мне, только  выехал, заякорился, якорятся они не якорем, а шестами. Специально на лодке приспособления  сделаны - полудуги, через них в дно втыкаешь шест в носовой части,  и также с кормы,  лодка стоит устойчиво. Здесь течения нет, поэтому фиксируется лодка только против ветра.  И вот я только расположился, зашла туча и такой дождь пошел. А я не захватил ни плаща, ни зонта. Я промок «до нитки». До дождя успел забросить удочки, и мне попался приличный лещ. Мне так не хотелось уходить, думаю, попал на лещовое место. Дождь не долгий был, но промок я сильно, к тому же поднялся ветер. Я порыбачил,  пока не замёрз. Меня начало даже знобить.
Я собрался, приехал. К вечеру у меня поднялась температура. Чувствовалось, что я простыл. Хозяин  зашел к нам, видя такое состояние мое болезненное, попытался своими методами вылечить. Заварил липовый чай с малиной к этому добавил самогонки. У нас был коньяк, но он сказал: «Нет, коньяк не пойдет. Надо стакан самогонки».  Стакан  самогонки мне, конечно, не осилить. Из уважения к нему я выпил стопку самогонки, липовый отвар, потом чай с малиной. Не знаю, как это мне помогло, не помогло. Утром температура  поменьше была, но, тем не менее, брат говорит:
; Поехали в станицу, к врачу.
Поехали в станицу, нашли поликлинику, я обратился в регистратуру говорю:
;  У меня температура.
;  Вот, пожалуйста, пройдите в этот кабинет. – Она  что-то написала на бумажке и подала мне
Я пошел к  кабинету, на встречу шла женщина-врач. Я посмотрел, на щеке у нее  шрам. Правда, он не очень выявляется, видно, что его косметически подделывали, как говорят, зашлифовали. Но, тем не менее, это шрам. И мне что-то припомнилось, как мне Николай говорил о шраме, когда он в таком своем состоянии поранил жену. Почему-то мне показалось, что это именно она, эта женщина, эта Валя, как он ее называл, его любовь. По описанию все совпадало.  Она зашла в кабинет главного врача. Я спросил здесь же у больных, которые стояли:
; Кто это?
; Это наш главврач.
Я решил зайти. Зашел, все как положено, в приемной секретарь:
; Что вы хотели?
; Я по личному.
Она посмотрела на меня: ; Как доложить?
; Да не надо докладывать. Я сам скажу.
Она пропустила меня. Я зашел. Женщина красивая, меня поразили, конечно,  ее глаза: большие голубые глаза - всё как Николай описывал. Она  стояла у стола и разговаривала по телефону,  затем подняла  свои красивые глаза на меня и выжидательно смотрела:

 Я спросил: - Вашего мужа звать Николай?
- Мой муж погиб в автокатастрофе. Если у Вас других  вопросов  нет, извините, меня ждут на отделении.
. –  Шрам на лице – это..?
Она: ;  Кто Вы? Что Вы хотите ?
; Да вот, я  встретил человека, и мне кажется, он рассказывал о вас.
Она побледнела, опустила руки, ухватилась за крышку стола: ; Где? Когда? Когда, где вы его встречали?
; Да вот, совсем недавно, две недели назад. Его звать  Николай.
Она побледнела: ; Скажите, скажите где?  Как он выглядит? – Я сказал, что  высокий большой человек.
У нее из глаз полились слезы: ; Это он? Это он? ОН жив…… ОН жив….  Скажите, это Николай?
Я говорю: ; Да, это Николай. И он рассказывал, что война не давала ему покоя.
Она закрыла глаза и начала падать. Я подхватил ее,  посадил на диван. Не знаю, что делать. Она посидела так с закрытыми глазами, потом открыла: ; Он.. Он жив….  Он жив…. .
; Да, жив  мы с ним беседовали.
; Что он рассказал вам?
; Он рассказал, как воевал, как полюбил одну девушку, полюбил на всю жизнь, но проклятая война не давала ему жить, преследовала. И вот он был вынужден уйти. Ушел  в горы, ушел в пещеры, там жил.
Он закрыла глаза: ; Это он, это он. А что еще он рассказал?
; Он рассказал, что в первую брачную ночь, как он выбрасывал фашиста со второго этажа, а в руках оказалась его жена, и он ее головой разбил стекло, и стекло ранило щеку.
Она схватилась за щеку, потом на меня посмотрела:
; Всё….  Всё… Молчите, больше ничего не говорите.
 Она подошла к столу, из кармана вытащила платочек, вытерла глаза, потом взяла стакан воды, отпила, нажала на кнопку, ответа нет, потом на вторую кнопку:
; Срочно ко мне Николай Николаевича, срочно, найдите его, чтобы он ко мне зашел.
 Прошло минуты две-три, и вдруг в дверь без стука входит – я посмотрел:  входит тот Николай, только, конечно, молодой, но такой же два метра рост, только не сутулый, тот Николай немножко сутулился, а этот совершенно прямой. Чувствуется и спорт, и  тренажёры, и правильное питание, и  все  вместе. В белом халате, врач.
; Коля, сейчас возьми этого человека, никуда не отпускай.
Она подошла ко мне,  потрогала пульс:
; У вас температура. Так, сейчас, Коля, сейчас, одну минутку. – Она подошла, что-то взяла: ; Коля, вот это вот, ты сам разберешься. Сейчас же его возьми, отведи домой, там сделаешь инъекцию, все сам сделаешь. Не отпускай, никуда его не отпускай. Отведи его домой, я через 15 минут буду дома.
Он на нее так смотрел.
; Коля, пожалуйста, отведи его домой, никуда его, ни на шаг не отпускай, ни в коем случае.
Он смотрит на меня, потом, как я понял, на мать. Она ему дала какие-то медикаменты: ; Идите, идите домой, я через 15 минут буду дома.
Мы вышли, пошли. Только вышли из поликлиники, подошел брат: ; Ну что?
; Да вот, арестован, ведут меня.
; Куда?
; Не знаю.
; Ты что, шутишь, в самом деле?
; Да нет, в самом деле. То ли в гости пригласили, то ли арестовали, не знаю.
Он обратился к молодому человеку: ; Скажите, куда?
; Да вот, здесь через два дома наш дом.
;  Хорошо, я подъеду.
Мы пошли пешком. Брат за нами едет, остановился у  дома. Мы зашли в прекраснейший дом: забор штакетный, калитка и ворота железные, причем кованые, с узором, красивые. К дому идет дорожка выложенная плиточкой, около дома тротуар тоже выложен плиточкой. Над дорожкой сделаны под виноград из арматуры опоры, на них висит виноград. Все это чистенько, ухожено, цветы кругом. У дома,  с левой стороны большая веранда застекленная, а впереди – крыльцо. Мы зашли, он посмотрел мне горло, померил давление, температуру, сделал инъекцию, и потом еще дал таблетки какие-то, ударную дозу. Я это выпил. Он поставил чайник, поставил варенье, печенье на стол. Не прошло и пятнадцати минут, как пришла Валя. Она пришла и говорит:
; Коля, вот послушай, что  сейчас скажет этот человек.
; Да я не знаю, что рассказывать.
; Расскажите подробно, как, где встретили.
Я сказал, что мы с братом, к его приятелю приехали на рыбалку. Я рыбачил, подошел ко мне высокий человек, объяснил, как рыбачить. Я очень благодарен был ему, я научился ловить форель. На следующий день я его встретил, он сказал, чтобы я шел домой, что рыбалки не будет, поскольку будет землетрясение. Мы с ним разговорились. И он мне рассказал историю. Историю, какую и я стал рассказывать. Они смотрели на меня, этот молодой человек с недоумением, а она  с жадностью ловила каждое слово, которое я говорил о Николае. Я очень кратко, не рассказывал в подробностях. Когда я закончил говорить, она сказала:
; Коля, это  был твой отец. Он жив.
Он смотрел на меня.
; Да, Коль, не в катастрофе я этот шрам получила, а получила я от рук моего  любимого, твоего отца. Да, его война искалечила, поэтому я и просила тебя, чтобы ты занялся нейрохирургией. Я надеялась, что когда-нибудь мы найдем твоего отца. И вот теперь, вот этот человек... Кстати, как Вас звать? – спросила она меня.
Я сказал:- Леонид Петрович,
;  Вот Леонид Петрович всего две недели назад встречался с ним, разговаривал. Леонид Петрович, прошу Вас, умоляю, поедемте с нами, покажите, где это, как. Я очень-очень хочу, я умоляю Вас, я на колени перед Вами встану, поедемте с нами.
Я смотрел на нее, смотрел на сына. Сын тоже так в недоумении, что она так просит, умоляет. Я:
; Да-да,  конечно-конечно, я согласен.
; Коля, Коля, быстро собирайся. Собирайся ... Нет-нет-нет – она взяла телефон, позвонила: ; Пусть сейчас же шофер Иван Петрович ко мне зайдет.
Николай спрашивает: ; Зачем он?
; Нет, он поведет машину, он поведет машину, мы поедем. А что за машина стоит около дома?
; Да это машина брата моего.
; Он с нами поедет?
; Не знаю, наверно. Почему бы не поехать ему с нами.
; Хорошо-хорошо.
 Пришел шофер, она ему: ; Возьмите вот ключи, посмотрите, что там в машине, надо ли заправиться, как заправиться, мы сейчас поедем. Далеко это?
;  Если отсюда считать, то километров двести двадцать –двести пятьдесят.
; Коля, возьми все необходимое. Ты знаешь, что необходимое. Над чем мы работали с тобой долгие годы, хотя ты и не знал об этом, но я думаю, нам пригодится.
Он, молча, пошел, взял какой-то ящик, чемодан – я даже не знаю – какое-то устройство. Она быстро стала собирать какие-то свои вещи. Я сидел, смотрел, думал как себя вести непонятно.
Когда эти сумбурные сборы были закончены, шофер уже проверил машину, прогрел ее, Николай туда отнес что-то. Вышли, я позвал брата, говорю:
; Слушай вот так и так, мы хотим срочно ехать в Соленый.
Брат так на меня посмотрел, даже кончики усов его поднялись: ; Что так?
 ; Да вот, понимаешь. – Я посмотрел на Валентину . – Да-да, скажите ему.
; Это вот Валентина, жена Николая.
; Да?
; Да.
; А я что-то посмотрел, молодой человек – это сын?
Я говорю: ; Да.
; Да, он здорово похож на Николая, это копия.
Валентина: ; Да? Правда?
Я говорю: ; Я когда первый раз увидел, то подумал, что Николай зашел в кабинет.
; Вы поедите с нами. – Она обратилась к брату.
; Да я не знаю.
; Поедемте-поедемте с нами.
Как-то было неудобно отказать  и брат согласился.
; Тогда так, - она обратилась к сыну: ; Коля, садись к . Как Вас звать? – она обратилась к брату.
; Юрий.
; Да-да, Юрий Петрович, значит. Садись к Юрию Петровичу в машину, а мы с Леонидом Петровичем в нашу. Юрий Петрович, вы впереди  поедите, мы за вами.
; Хорошо.
Она командует, чувствуется, что главный врач, очевидно уже не один год привыкла руководить, и, надо сказать, у нее это получалось, получилось даже командовать нами, на что я не всегда адекватно реагирую, но тут как бы подчинился.
 Брат на машине ехал впереди, мы сзади. Выехали на трассу. Брат четко выполнял правила движения. Валентина: ; Почему он едет так медленно?
Я говорю: ; Он едет строго по правилам, он никогда не нарушает правил, и поэтому  он считает, что он никому ничего не должен и никогда не унижается перед гаишниками. И мне он советовал, не надо, говорит, нарушать, правила – это закон, правила дорожного движения введены в ранг закона, а закон нарушать - преступление.  Все знают, насколько гаишники свои интересы всегда блюдут. Останавливают брата  только в исключительных случаях для проверки документов, а так  практически гаишники не останавливают. Поэтому ездить по правилам есть своя прелесть и шарм, поэтому никогда  он не нарушает правил движения.
И сейчас ехали, четко выполняя все указания дорожных знаков. Когда отъехали километров двадцать, она обратилась ко мне:
; Расскажите еще раз. Расскажите подробно-подробно, как вы его встретили, как он выглядит, что говорил.
 Я стал ей рассказывать. Рассказывал все подробно, рассказывал, как он мне говорил, как жил в пещерах, как, как он выразился, голову лечил. Когда я закончил, она все время сидела, вытирала платочком глаза. Потом молча, проехали какое-то время, я спросил:
; А как ваша жизнь складывалась?
Она сказала: ; Так и складывалась моя жизнь. Пропал он, исчез, получила письмо, штамп стоял Соленый, село. Я поехала туда. Искала. Никто не видел, не слышал о таком человеке. На почте я расспросила всех, девушка одна сказала, что да, заходил такой большой высокий мужчина, купил конверт, бумагу, и все ; и больше его никто не видел. Я обратилась в милицию с заявлением, в начале не принимали, потом приняли заявление.  Я  почти каждый день приходила в милицию, но нигде никакого ответа не было. Нет, пропал человек, нигде его не нашли. Так я и жила, а когда он ушел, я на втором месяце была беременна. Родился мальчик, институт закончила, меня распределили в эту станицу. Я попросила мать Николая, она с удовольствием конечно со мной поехала тоже, потому что она очень полюбила, да и не могла не полюбить бабушка своего родного внучка. Они все время вместе были, когда я училась.  И здесь тоже, когда приехала. Пожили где-то с полгода, и она говорит: «А что мы тут живем, на чужой квартире, давай продадим мой дом в Старой станице и обоснуемся здесь». Она тоже переживала очень, что пропал ее сын. Она говорила, что с войны вернулся, а в мирное время пропал. Поэтому она и предложила сама. Мы продали там дом, купили здесь дом, сначала небольшой. Когда  я защитилась, меня здесь быстро полюбили, надо сказать, ко мне всегда очередь больных стояла. Я никогда никому не отказывала в помощи, ни днем, ни ночью. Люди могли, если меня не застали в поликлинике, они меня находили дома.







Я  организовала дома кабинет, и люди знали, что  ко мне можно было в любое время зайти с любой болячкой. Вот так вот и жили. Я обращалась здесь все время в милицию. Начальник милиции был знаком, пытались искать, но нигде  его не было. Так мы и сошлись на «без вести пропавший». Так и протекала  наша жизнь. Мальчик рос, я ему сказала, что отец погиб, погиб в автокатастрофе. Вот у меня шрам от автокатастрофы, стеклом разрезало.  Я всем также говорила здесь, в станице. Но ты  знаешь, что это у меня шрам не  от автокатастрофы. Конечно, там, в старой станице знали, что это не от автокатастрофы, что это брачной ночью было, случилось.  Я здесь не хотела, чтоб люди знали, поэтому все так и считали, что мы попали в автокатастрофу, отец погиб, а я осталась с сыном. Он рос, уже начал в школе интересоваться медициной. Чему я, конечно, способствовала. Мне хотелось, чтобы он стал нейрохирургом. Он с удовольствие это изучал.  Вот сейчас он  кандидат наук, я с ним работаю вместе. У меня в аспирантуре уже специализация была, так и осталась хирургом. Ну и все изучала и невроологию, и все, что связано с головой. Если найду свою любовь, то обязательно вылечу его. Мой сын не знал, почему я так настаиваю, чтобы он все это изучал, чтобы вместе изучали. Мы приспособили прибор, изучали на больных. У нас очень хорошие результаты, о чем мы книжку писали???, и сын защитил диссертацию на эту тему. Я знаю, мы вылечим его, обязательно вылечим. Так мы ехали. Но перед тем как выезжать, я не сказал, что позвонил товарищу брата. Дозвонился к нему и сказал:
  ; Слушай, вот такой вопрос. Ты не видел там Николая?
  ; Да, я его сегодня видел. Он здесь, в Соленом.
  ; У меня просьба будет к тебе. Найди его и скажи, что  я еду с Ленинграда и ему везу подарок, подарок, который ему понравится.  Пожалуйста.
  ; Да вот он идет. Я его вижу.
  ; Слушай, задержи его и позвони мне, пожалуйста.
  Он так и сделал, сказав «привет брату». Минут через десять он мне позвонил и сказал: «Ну хорошо, он будет здесь, Николай у меня тебя ждать». Я передал это Валентине. Какая у нее была радость! Ее глаза сверкали, она не знала, что делать.
  И вот мы сейчас приближаемся к Соленому. Я вижу как она нервничает, как она переживает, она все время вытирает платком глаза, теребит этот платочек. Я говорю: «Мы сейчас подъезжаем к дому». Уже въехали в Соленые, проехали центр, свернули направо. Улица, как она называлась, Промышленная. Мы сейчас проезжаем дальше, уже проехали конец Промышленной улицы. Я ей говорю: « Видите, там дом, около дома еще дом в виде бочки». ; «Да-да». ; «Вот там сейчас и ждет Николай, Александр Иванович».  Я видел, как она волнуется. Подъехали, вышли из машины. Вышел брат с сыном. Я взял ее под руку. Мы пошли. Я постучал, слышу: «Заходите, открыто». Я открыл дверь и пропустил Валентину вперед. Сам остался стоять в проеме двери. Она только переступила порог, я смотрю – Николай подскочил, стул отлетел в сторону, и стол чуть не перевернулся, его поддержал Александр Иванович. Я смотрю, Валентина стала падать. Николай подскочил, схватил ее на руки, потом посмотрел на меня, на нее. Он ее держал на руках, его глаза были настолько расширены. В это время подошли брат, Николай Николаевич, будем так говорить,  и шофер. Они стояли, смотрели, как и я, на эту сцену, как этот громадный, большой человек держал эту женщину. Я знал что делать, говорю: «Положите на диван». Александр Иванович принес воды, ближе подошел Николай Николаевич. Я смотрю, у него было все подготовлено, он сделал матери укол. Она открыла глаза: «Коля, Коленька, ты жив». Опять закрыла глаза.  Он обнял ее, прижал к себе, и опять слышу слова: «Ты жив.. Я нашла тебя.. Я нашла. Как долго я ждала, чтобы ты вернулся». Я смотрю – у этого большого человека льются слезы из глаз, он прижимает ее, прижимает к себе. Я смотрю, ей так хочется сказать: «Ты не очень. Ты поломаешь». А у него слезы капают. И они так сидят.
Мы переглянулись, брат, Александр Иванович, шофер, молча вышли на веранду. И оставили их втроем. Прикрыли дверь. ??? На веранде стоял стол, как я уже говорил, когда вечерами мы пили здесь чай. Александр Иванович пошел в тот домик второй, бочку, как он называет, принес оттуда чайник, заварной чайник, чашки. Мы сели, стали пить чай. Шофер на меня посмотрел и спросил:
; Что случилось?
Ну я ему вкратце сказал, что вот, ваш главный врач нашла мужа, с которым их разлучила война.
; Как война?
; Вот так война. Видите какой этот человек, вы видели его жену, главврача. Так вот, война их разлучила. Сейчас вот она и ее сын я думаю вылечат его, и не будет у них больше разлуки, они будут счастливы.
Так мы сидели и пили чай. Уже столько времени прошло, потом открылась дверь, вышел Николай, подошел ко мне со своей лапой, взял меня и сказал: «Спасибо. Спасибо тебе». Протянул я ему руку для пожатия, выдержал его пожатие. Оно было настолько крепким, что мне казалось, придется сейчас просить у помощи у сына, чтоб мне там кости вправить. Но он этого не заметил. Потом он схватил, обнял меня и еще раз сказал: «Спасибо. Спасибо». Все стояли, смотрели. Он повернулся, опять ушел туда в комнату. Через некоторое время они вышли втроем. Валентина обратилась к Александру Ивановичу:
; Александр Иванович, скажите, а здесь можно снять домик на какое-то время?
; Зачем снимать? Вот пожалуйста два, выбирайте любой. Хотите этот, хотите – вот бочка, как времянка. Мы вас не стесним нисколько. Мне даже будет приятно здесь с вами быть.
; Мы останемся на несколько дней. – Она обратилась ко мне: - Леонид Петрович, спасибо вам, большое спасибо. Чем можем вас отблагодарить?
; Ну если вы нас отпустите с братом, то мы будем очень благодарны.
; Нет, нет, нет, я не об этом.
; У нас остались снасти, нам бы хотелось порыбачить. – начал я. Брат на меня посмотрел:
; Ладно, помолчи.  Мы оставляем вас. Мы можем вашего шофера забрать. Надеюсь, вы сами тут справитесь.
; Да, да, да. Вы оставьте ваши телефоны. Оставьте адреса.
;Да это не проблема. Вот у Александра Ивановича есть.  На всякий случай, вот, пожалуйста.
Брат сел, написал мой адрес, телефон, а также свой адрес и телефон.
; Всегда буду рад видеть, встретиться с вами. А сейчас разрешите откланяться. Мы думаем, мы еще до захода вернемся.
; Нет, нет. Подождите, сейчас. – Она подошла ко мне, потрогала лоб, пощупала пульс. – Да, у вас уже нормальное???. Но тем не менее.
Она обратилась к Коле: ; Две таблетки. Тот достал таблетки.
; Надо еще одну инъекцию сделать.
Он молча достал шприц, сделал мне еще один укол, дали мне таблетки.
; Я думаю, завтра вы будете уже в порядке. Но я бы не советовала вам простывать, быть на воде. Воздержитесь хотя бы один день.
Я: ; Хорошо доктор, я выполню ваши приказания.
Мы собрались с братом уходить. Я посмотрел на них. Это два больших человека и эта женщина казалась хрупкой, тоненькой. И вот оно, после долгих несчастий ;  любовь. Они будут счастливы. И я был очень счастлив, что помог вернуть счастье этим людям, преданным друг другу, любящих друг друга. Мы уехали с братом. Уехали на лиманы Азовского моря ловить тарань.