Пламя слабело, обессилено опускаясь всё ниже и ниже. Костёр почти догорел и только изредка с громким треском выстреливал снопом серебристых искр в тёмное небо. Со всех сторон, то ли желая согреться, то ли просто из любопытства, подступала дремучая тайга, вытягивая вперёд мохнатые лапы. Казалось, это слепой наощупь ищет дорогу в неизведанное.
Меж толстых стволов столетних сосен, меж редких чахлых кустиков багульника к умирающему костру из лесных дебрей осторожно подкрадывалась темнота, густая, тягучая. Так шакал крадётся к издыхающему зверю: тот ещё сопротивляется, иногда пытается поднять голову или ударить копытом. Но он знает, что обречён. Знает об этом и хищник. И терпеливо ждёт своего часа, не спуская глаз с добычи и исходя слюной, которая тоненькими струйками стекает из оскаленной пасти. При каждом движении жертвы хищник чуть отскакивает назад, но уже через минуту снова начинает приближаться, почти ползёт, припадая на брюхо. Он ждёт. Он дождётся…
Так и темень, избрав своей жертвой умирающий костёр, ползёт, ползёт всё ближе и ближе. Но вот по кучке углей, уже подёрнутых серым пеплом, судорожно забегали, засуетились голубые змейки, раздался очередной треск, и пучок искр взметнулся вверх. Темнота испуганно отпрянула, прижалась к земле, распласталась по беломошнику и затаилась. Она ждала своего часа.
Дремлющий рядом с костром бородатый человек пробормотал что-то неразборчиво, пошевелился и открыл глаза. Потом чуть приподнялся на своей постели, которую с вечера соорудил из мягких пихтовых лап, прислушался и, протянув руку в темноту, вытащил оттуда несколько сухих сосновых веток. Расшевелив потухающий костёр, бородач бросил в самую его середину приготовленный сушняк.
Наверное, целую минуту костёр раздумывал: оживать ему или сдаться темноте без сопротивления. Но желание жить пересилило природную лень, и вот уже, пока что слабенькие, почти незаметные, жёлтые язычки пламени поползли сначала по тонкому хворосту, а потом стали облизывать и толстые сучья, словно пробуя на вкус. Видимо, понравилась пища, и вот уже через несколько минут весёлый огонёк радостно заплясал, извещая всему миру, что он не умер, что он жив.
Глухо простонав, темнота нехотя отползла в чащу.
Бородач перевернулся на другой бок, подложил мозолистую ладонь под голову. Слабая улыбка блуждала по обветренным губам.