Егор Иванов простыл, зачихал, засопливел. Во всём виноват кондиционер в банковском офисе. В его голове, будто наполненной чугуном, возникали мысли: «Что я здесь делаю? Помощников у меня, что ли нет? Надо срочно выбираться на природу. Или вообще рвануть, в родную Малиновку, на любимую в детстве речную косу… Всё, звоню Климову»
«Чем я пою людей? – сокрушался директор вино-водочного завода «На здоровье» Василий Климов, - Ну и нервная же у меня работа!» Он проглотил остатки коньяка и решил: «Надо позвонить Петрову, плюнуть на всё и махнуть на реку, к чистой воде…»
Иван Петров приехал на одну из своих заправочных станций. Он вышел из машины, сморщил большой, как модифицированная картофелина нос и шумно втянул в лёгкие тяжёлый бензиновый смрад: «Ё-моё! Чем я дышу? Надо позвонить Иванову и – на свежий воздух!..»
Над берёзовой рощей взошло солнце. Оно одарило весенним теплом хлебные пашни, позолотило реку Малиновку и заглянуло в окна добротных сельских домов.
Житель села Малиновка Клим Егоров захотел на рыбалку. Ещё с вечера его достала своим ворчанием баба. «И чё дуре надо? Картоха в земле, животина накормлена, забор починил. А у берега вода журчит, птички поют... Ну а рыбы, как известно, молчат…»
Егоров завёл «Оку» и, проявив незаурядное мастерство, преодолел все лужи на пути к дому Петра Васильева.
Передовой тракторист местной сельхозартели «Хлебные зори» гнал самогон.
- Здорово, Климка, посидим в обнимку! Садися здеся на тубаретку. Вот, заряживаю новый баллон. А ты пока в холодильнику чё возьми, резай сыру, сало жуй! Да не держи в распашку дверю, отморозишь-то мороз в холодильнику!
- Слышь, Петро, мож на рыбалку? Сил нет, дома сидеть…
- Рыбалка, это дело! Но горючку тожа надо, как без горючки-то? Вишь, всё кипить и дым из трактора дымить! Тока тиха утекём, а то моя опять закудахчить: не пустю!
Из распахнутого окна потянуло свежим запахом цветущих яблонь, послышался смех соседки Глашки. Клим засуетился:
- Ну, я, Петро, пока поисть да снасти соберу. Ты тож, это, долго не чухайся…
- А чё мне, кохтов и брюков не гладить, собируся и прошчай, Маруся…
Через два часа «Ока» пофыркивала на просёлочной дороге. Сначала между полями на косогор, а там и лесом. Сразу стало прохладней. Деревья так близко подступали к узкой лесной дороге, что казалось, будто машина едет в длинном зелёном туннеле. Лес кончился неожиданно, и машина выскочила на луг светло-зелёной весенней травы. Дорожка потянулась прямо над берегом реки Малиновка. Скоро у излучины друзья увидели свою любимую песчаную косу.
- Привет, коса, девичья краса! - запел Пётр.
Клим заглушил мотор, друзья вылезли из машины и достали рюкзаки. Они спрыгнули с небольшой кручи на мягкий песок и стали готовиться к большой рыбалке.
Иванов, Петров и Климов собирались недолго. Три импортных удочки, наживка из фирменного магазина, палатка, пара мешков угля вместо дров. В рюкзаке еда из ресторана и выпивка. Всё легко уместилось в просторном «Мерседесе». Егор повеселел, перестала болеть голова. Он, сидя за рулём, даже подпевал магнитофону: «Ля ля ля Прасковья, из Подмосковья…» Иван с Василием на заднем сидении резались в карты и хохотали.
- С чего начинается Родина?.. Слышь, Егор, ты хоть дорогу помнишь? Сколь лет прошло?
- Да уж лет двадцать с лишком будет, как перебрались в город. Но, думаю, найду. Память, как говорится, детства…
Сто километров по трассе преодолели легко, потом пропылили ещё двадцать по грунтовке и въехали в село. Егору показалось, что он из этих мест и не уезжал. Все дома на местах, два магазина те же. Клуб, правда, новый. Взглянуть на дом, в котором жили, почему-то не захотелось, и он не стал сворачивать на окраину. «Интересно, а Клим Егоров не уехал? Ладно, может на обратном…»
Дорога к реке изменилась. Раньше вдоль дороги росли грибные леса, теперь голые пашни. У Егора стало беспокойно на душе: «Неужели до самой реки?» Он облегчённо вздохнул, когда выехав на вершину косогора, увидел лес.
- О! Лес! За это надо выпить! - Климов откупорил бутылку с коньяком.
Егор остановил машину.
С вершины их взорам открылась вся его малая родина.
Змейка дороги исчезала в лесу. «Ну, теперь точно не заблудимся. Река за лесом»
- Лепота… - Петров восхищённо огляделся и защёлкал фотоаппаратом.
Друзья звякнули рюмками:
- За Родину! Ура! - и через минуту уже катили с косогора к лесу.
Деревья аркой нависали над дорогой. Лес был сказочным и таинственным. От необычного лесного тоннеля все потеряли дар речи.
- Ну, ваще… - выдохнул Иван и снова включил фотоаппарат.
Выехали к реке. Среди высокой травы «Оку» они заметили не сразу.
- О! Васька, не твой сынишка машинку потерял? - увидел и захохотал Иван.
Друзья вышли из машины. Здесь же, на берегу, над косой, был сооружён небольшой, укрытый папоротником и лопухами, шалаш.
Сверху коса представляла собой золотой полумесяц. Малиновка-река не широкая, метров пятнадцати, с неторопливым течением. Внизу сосредоточенно копошились два мужика.
- Эй, братцы, к вам можно? - рыбаки спрыгнули с берега на жёлтый песок.
- А чё не можно, место не куплено!
Вблизи мужики оказались двумя героями картины «Три Богатыря». Большие и бородатые.
У кромки воды из песка торчали рогатки, от них свисали и исчезали в тёмной воде жёлтые лески. На лесках - старенькие колокольчики. Тут же, воткнутые в песок две свежесрубленные ивовые удилища. На воде покачивались поплавки из пробок от винных бутылок.
Василий скептически усмехнулся и с уважением взглянул на свою лёгкую телескопическую удочку: «Шестиметровка. Вся рыба моя…»
- Ну, чё, славяне, поздаровкаемся чё ли, ознакомимся! - Пётр шагнул вперёд.
Пятеро мужчин встали кружком. Двое в стареньких ватниках и в, протопавших не одну сотню километров, кирзухах. Другие в добротных охотничьих костюмах. Вот и всё отличие. Мужики, как мужики. Над рекой, в безветренном воздухе, эхом поплыли слова:
- Пётр Васильев… Иван Петров… Егор Иванов... Клим Егоров… Василий Климов…
В тишине плеснулась рыба. Звякнул колокольчик.
- Клим Егоров? - Егор взглянул Клима, - Вот так встреча! А я тебя в бороде не узнал!
- Вот, блин! За это надо выпить, - Василий пошёл за бутылкой.
Клим Егора тоже не узнал. Прошло более двадцати лет с тех пор, когда они рыбалили на этой косе, воровали в совхозном саду груши, бились насмерть из-за вертихвостки Тоськи. Но перед армией, на зависть Егору, она вовсю целовалась в сеновале с Климом. Егор вернулся из армии раньше на полгода и уехал в город, прихватив его девицу с собой. - Раскупоривай, славяне, авоськи, щас клювать начнёт! - Пётр метнулся к закидушке.
Все засуетились. Стали доставать баночки, коробочки, мешочки.
- Иди ко мне любимая, иди ко мне хорошая, - глаза у Петра загорелись, как два светлячка. Леска пошла в натяг, у берега неожиданно ослабла и, вот она, красавица
щука, оказалась на берегу: - По щучьему велению, по моему хотению, чего Петро хочишь? - опять запел рыбак.
- Ух, ты! На первую рыбу надо побрызгать, - Иван достал бутылку и налил.
Пётр выпил, сморщился и выпучил глаза:
- Ты чем меня отравил?
- Виски.
- Виски, блин, из писки! Ладно, как вот сядем вечером угостю своим ромом. Настояшший напиток богов. Эть! Опять клювает! - и у Пётра выгнулся ивовый прут, - Ща я тебя! Ходи сюды! Опля! Гля, Вась, карась!
Василий и Иван с трудом скрывали раздражение. Рыба у них, почему то, не клевала. Фирменные поплавки лениво покачивались на воде. Мужики то и дело звякали рюмками.
Через час в садке у Петра рыбе стало тесно.
У Клима с Егором разговор не клеился. Климу без слов было ясно, что Егор теперь человек не бедный. Он взглянул на берег и пожалел, что не загнал «Оку» в шалаш. Чёрный «Мерседес» возвышался над ней, как коршун над воробьём.
А Егору тоже было неловко. Пока он перекладывал из руки в руку снасти и никак не мог привести их в готовность, Клим вытянул трёх карасей и сомика.
- Ты кем трудишься, Клим? - наконец решился Иванов, - Семья большая?
- В хлебах тружусь. Два парня и девка, взрослые уже, в городе, студенты. А как у вас с Антониной?
- Знаешь, Клим, прожили мы с Тоськой полгода, и она сбежала с молодым капитаном к Чёрному морю. Вот так. Живу с женой и дочерью, - и соврал, - работаю бухгалтером.
- Заметно… Ладно, надо дров собрать, ночью холодно. Петька, айда за дровами!
- Ну, братцы, вы тута слухайте как следовает! Как колоколец забрякает - тяните! А я за дровишками. – Пётр поспешил за Климом.
Они взобрались на берег. Пётр забегал вокруг «Мерседеса»
- Гля какой гладкий! Его, слышь, поди мильтоны штраховать боятся! Вот ето трахтар! Скоко ж в нём силов конячьх-то? Ну и креслы, как у царя! Гляди-кася, и граммофон прям в машине! Клёвый! И в разетку втыкивать не надоть, сам музыки поёт! - Пётр нехотя оторвался от машины, побежал за Климом, снова обернулся и восхищённо подытожил, - Такой не забускует!
Егор подошёл к Василию и Ивану. Друзья, изрядно подзаправившись, лежали на песке животами кверху. Они устали глядеть на неподвижные поплавки и теперь просто наслаждались отдыхом.
- Скажи, Егор, почему у этих крестьян рыба клюёт, а у нас нет? Чем моя удочка хуже его? Вот, блин! - Иван вытряхнул содержимое Петрова рюкзака на песок. - Что это за дерьмо он на крючок наживляет?
- Собери, Иван. Спросишь у него сам. Темнеет, пойдем, поставим палатку и приготовим ужин. Пьёте, барбосы, не закусывая…
Клим и Пётр принесли из леса две толстые берёзовые сухостоины и насобирали по берегу приличную кучу высохшего топляка. Их соседи закончили ставить на косе большую синюю палатку и включили в ней фонарь. Рядом решили разжечь привезённый с собой уголь. Разгорался он очень даже нехотя.
Клим запалил костёр прямо на косе под берегом. Шалаш оказался в метре над костром. Пётр принёс котелок, ловко приспособил его над огнём и быстро почистил рыбу. Забулькала уха.
- Ну, чё, славяне, давай сюды, к нашему столу!
Василий посмотрел на разложенную в палатке клеёнку с ресторанными деликатесами, затем презрительно взглянул на котелок с ухой. Егор с Иваном переглянулись, и приготовились было сесть. Но ветер… Ветер от котелка дул в их сторону. Василий решительно скомандовал: - Давай, - и ухватился за углы клеёнки. Егор подхватил с другой стороны, и они понесли своё добро к соседскому костру, который и светил ярче и грел жарче.
Клим Егоров с недоверием посмотрел на то, что они принесли, развязал свой рюкзак со снедью и стал осторожно извлекать на свет сначала вареные яйца, потом пучки зелёного лука и чеснока, а затем и шмат сала.
- У нас кажный молодец имеет крепкий огурец! - и Пётр Васильев достал кастрюльку с солёными огурцами, - а уха без стопки, как жена без попки! - и появился термос. Видя, что все смотрят на термос, Пётр пояснил: «Маскировка»
Василий взялся за бутылку с виски.
- Не, не! Выпьем моё горючее, - Пётр плеснул в солдатскую кружку, - держи.
Клим подвинул котелок с ухой, Иван протянул ложку. Василий выпил.
- Ну? Дыхать есь чем?
Василий ответить не смог. Дыхание перехватило.
- Нюхни как следоват! - Пётр сунул в руку Василия огурец, - Вот так! А ты говоришь виски. Моя горючка семьдесят конячьих сил! Аж дым из рота идёть!
Все выпили и налегли на уху.
Василий ел вприкуску со свежим луком, и в нём росло раздражение: «Как так? Этот пахарь игнорирует виски, которое стоит три его нищенские зарплаты?»
«Что же это такое? - уплетая сало с чесноком и быстро хмелея, думал Иван, - мы оставили в ресторане пять косарей, а жрём их деревенскую хавку. И рыба у них ловится» Он тоже начинал злиться.
Егор вспоминал, когда же он в последний раз ел сало? Он с отвращением смотрел на рассыпанных креветок, на нарезку из ветчины и ещё какую-то разноцветную еду. Рука опять потянулась за огурцом.
Василий налил в кружку виски и протянул Климу: - Пей!
- Я не хочу.
- Брезгуешь, гад? Ты пей! - поставил кружку перед Петром.
Иван проявил солидарность. Открыл шпроты и подвинул к кружке.
- Да вы чё? Я из коробочек не ем! Скоко разов пробовал, стоко и бегал под кусты брызгал. Аллергия. Язык засыхает, кхыкаю и плакаю. Не буду!
- Всё, парни, перестаньте. Пойдёмте спать, утром в дорогу. - Егор начал беспокоится.
- Нет, пусть скажет, почему у него рыба ловится? - Иван шмыгнул красным носом и угрожающе уставился на Петра.
- Так это, семечков с перловкой намял, вот и жрут они, рыбы-то. Ничё вы там, в городе не знаете, селёдку на базаре ловите.
- Ну, я тебе сейчас, деревня чумазая! - Василий начал подниматься. Клим закрыл собой Петра. Но, после выпитой горючки, тот тоже завёлся:
- Давай, давай! Поглядю я, как у тя получится! Я, между прочим, зараз быка валю! И три раза в бане парюся, аж ухи свариваются! А кады снег капает, я и в снег заныриваю! А те слабо!
Вдруг резко подул ветер, оглушительно грянул гром, и почти над головой сверкнула молния. Со стороны леса послышался треск и всё сразу стихло. Наступила тишина.
- Енто неспроста. Небо на нас серчает. - Пётр перекрестился.
- Вот, блин, за это надо выпить. - Иван потянулся термосом.
Пётр вздохнул:
- Климка, почапали отседова, нету у нас с ними ничё обчего…
- Как же так? - Клим растерянно посмотрел на рыбаков. - А фамилии, имена, земля…
- Пошли. - Пётр потянул за рукав, и они стали взбираться на берег.
Егор Иванов лежал на песке и смотрел в тёмное небо. В палатке в два голоса храпели Иван и Василий. Стало холодно. Егор увидел, как из шалаша выполз Клим. Он достал из машины почти метровую железную трубу-дюймовку и с одного конца натянул на неё какой-то шланг, похожий на пылесосный. Егор, не понимая, с интересом наблюдал. Клим подкинул в огонь поленья потолще и положил трубу поперёк костра. Подтянулся, засунул конец шланга в шалаш и влез туда сам.
Егор встал и подошёл к костру. Через минуту труба раскалилась и Егору показалось что шланг зашевелился. Горячий воздух по шлангу со свистом стал подниматься вверх, прямо в шалаш. «Вот даёт, физик!»
Над рекой поплыл туман. Одежда отсырела. Пропали звёзды. Егор поёжился и влез в холодную палатку.
Иванов разбудил товарищей рано. Они погрузили снасти и двинулись в обратный путь. В лесу их ждала большая неприятность. Прямо поперёк дороги лежало огромное дерево. Молния срубила ствол под самый корень. Парни попробовали его сдвинуть, но сразу стало ясно: нужен трактор или лебёдка. Лебёдки не было, домкрата не было, трактора - тем более. Они простояли полчаса и ничего не придумали. От реки послышался звук мотора, показалась «Ока». Из неё вылезли два больших мужика и озабоченно почесали затылки. Пётр взглянул на «Мерседес» и проронил:
- Всё-таки забусковал… Данкрат не поможет.
Василий с Иваном отвернулись.
Клим с Пётром о чём-то тихо посовещались. Егоров сел в машину и подъехал в плотную к упавшему дереву. Они дружно взяли «Оку» под передок и, втянув её на ствол, как качель перевалили на другую сторону. Затем, взявшись сзади, поднатужились, подпихнули и аккуратно поставили машину на землю.
- Ехаем отседова. - Мужики сели и укатили в зелёный туннель.
- Я пойду в деревню, - через час сказал Егор Иванов, - дорогу знаю, где сельхозмашины стоят, знаю. Ждите.
Егор шагал по дороге и думал: «Я всё же заеду в село, найду свою первую учительницу Светлану Михайловну. А может и физрук жив? И на кладбище заеду, к бабушке» После принятия этого решения Иванову стало легче.
Справа, у кромки леса, Егор увидел огромный муравейник. Он подошёл и стал заворожено следить за работой крохотных тружеников. «Это надо же, как дружно живут и работают! Ведь эта куча для них, как пирамида Хеопса! А мы? А мы всё рушим и, как звери в лесу, жрём друг друга. Нам, властителям мира, надо учиться у муравьёв» Сделав такой вывод, Егор безнадёжно взмахнул рукой и зашагал по дороге.
Сумрачный лес был наполнен вполне весёлыми гаммами: птицы, сверчки и кузнечики пели свои разноголосые песни.
Вдруг Егору послышался, какой-то посторонний, похожий на рёв, звук. «Не хватает только медведя, - и тут Иванов увидел далеко впереди свет, - не пойму толи небо, то ли солнце?»
«Свет в конце туннеля. Значит не всё потеряно. Это хорошо»
Минуты через три, сквозь стекло голубого тракторёнка «Беларусь» Егор с удивлением увидел улыбающиеся физиономии знатного хлебороба Клима Егорова и передового тракториста Петра Васильева.
«Славяне…» - по телу прокатилась тёплая волна, и сердце забилось чаще. Егор Иванов тоже улыбнулся и протянул мужикам руку.
29 марта – 1 апреля 2010г