Эта поэма была написана в мае 1832 или 1833 года, как мы узнаем из заметок Фицджеральда - в более точной дате он не был уверен ("Жизнь Тённисона", с. 147). Стихотворение было изменено и вышло в окончательном издании в 1842 году. Судя по всему, сюжет не заимствован Тёниссоном из каких-либо народных источников (может быть есть некоторые переклички с французскими новеллами, история Элейн). Лэди Шаллот -- бессмертный образ английской литературы, созданный Альфредом Тённисоном.
"Лорд Альфред Тённисон закончил первый вариант поэмы "Лэди Шаллот" в 1832 году, основываясь на средневековых итальянских текстах, называемых Донна ди Шаллот. Позднее он писал, что, на время создания поэмы, не знал об истории Элэйн (Томас Мэлори, трилогия "Смерть Артура"). Историю Элейн и Ланселота Тённисон изложил позже, в "Королевских идилиях". Образ Элейн и леди Шаллот объединяет история их несчастной любви к сэру Ланселоту.
Прекрасный образ лэди Шаллот был запечатлен на многих картинах -- чаще всего именно тот момент, когда ладья с мёртвой девушкой плывёт к Камелоту." (*англоязычный сайт о Тённисоне)
Традиционно, леди Шалот изображают в белом платье, в окружении белых лилий.
Снова и снова слушаю Лоренну, "Лэди Шаллот"...
Кого описал в этом образе Тённисон? )) Без сомненья, в этом, вроде бы женском персонаже, отразились черты вообще Поэта, и его, Тённисона, понимание поэтического творения. Писатель -- он ВСЕГДА в Башне, он видит мир сквозь призму своего Волшебного Зеркала... И, уж точно!, любой хороший писатель может сказать о себе -- "Я болен от призраков, которые меня окружают". Призраки -- или созданные, ПРИДУМАННЫЕ им образы -- НЕ живые.И -- он проклят, и... он обладает могуществом. И если он захочет покинуть свою Башню -- то его ждёт смерть.
А самое сильное проявление Жизни, конечно, любовь. То, ради чего соблазнительнее всего другого отказаться от ПОЧТИ живого (но всё-таки не живого) Мира Призраков.
Примечательно то, что сэр Ланселот, воплощение мужской энергии и куртуазной любви, полюбил МЁРТВУЮ девушку.
Но для прерафаэлитов, к которым относился Тённисон, вообще характерна такая... странная любовь.)) Полюбить, увидев девушку уже мёртвой... Любоваться плывущей по воде мёртвой Офелией... И здесь, конечно, нельзя говорить о смерти буквально. Любование человеком в момент его ПЕРЕРОЖДЕНИЯ, неизбежно проходящего этап смерти... Скорее вот так...
Я не согласна с тем, что говорится даже в англ. источниках, что Тённисон, якобы, ориентировался на историю Элейны из "Смерти Артура". Элейна -- совершенно другой образ, по своей философии. И объединяет образ Элейны -- и образ Шаллот только несчастливая любовь к Ланселоту.
Если мне не изменяет память, история с Элейной имела такое развитие (по Томасу Мэлори "Смерть Артура") -- девушка была заколдована неизвестно кем, и принуждена проводить все дни в Башне, да ещё и... гхм.. в кадке с водой, в купальне, то бишь. И вот Ланселот, он к тому времени уж был влюблён в королеву Гвенивер, но оставался девственником, пришёл и спас эту девушку, то есть сумел разрушить заклятье. Девушка, ясно дело, в него влюбилась... Но Ланселот был непокобелим... непоколебим... и тогда она употребила колдовство,приняла облик Гвенивер, и... лишала сэра Ланселота девственности... )) Узнав наутро вместо Гвенивер -- Элейн несчастный рыцарь был так удручён, что выпрыгнул в окно, сбежал от неё то есть. И потом вообще "сошёл с ума от раны" (душевной). Да к тому же в средние века считалось,что девственность -- придаёт особые мистические силы (почему Ланселот и сумел освободить Элейн от заклятья). Так что дело было не только в том, что его обманом заставили разделить с собой ложе... Ну вот, от этого союза появился потом (кажется) Галахад...
И в чём же здесь схожесть с Шалот?... Только в том, что обе девушки любили одного человека, и всё. Там, ещё потом Элейн умерла тоже из-за своей несчастной любви. А во всём остальном -- совершенно разные образы.Это какие-то внешние мотивы. Внутренняя же наполненность образа Шаллот совершенно другая.
Есть два очень важных момента в её образе -- это само ткачество, а так же зеркало -- то есть совершенно ОСОБЫЙ ВЗГЛЯД на мир. И, кроме того, если Элейн -- простая земная девушка, то Шаллот -- ВОЛШЕБНИЦА. В этом сходятся все интерпретаторы (англичане, американцы, т.е. носители языка)-- в мультиках, в картинах, в подборке видеорядов.
Любовь Шаллот похожа на любовь Древней Богини к земному человеку, к тому, что ей никогда не было доступно, и доступно не будет. Всей своей сущностью Шаллот отделена от ЭТОГО мира, она не в нём, этот мир совершенно чужд ей -- но желанен.
Я вспоминаю фильм "Троя", слова, которые режиссёр вложил в уста Ахиллеса (сына речной богини )) )-- обращённые к Брисеиде (земной и прекрасной девушке) -- "Я знаю Богов... Боги ЗАВИДУЮТ НАМ.(...)" А режиссёр фильма в подлиннике читал "Илиаду", прежде чем приступить к созданию фильма.
В итоге поэмы (что тоже как-то не отразилось в наших переводах,и, в этом нет, конечно, ничего страшного. Переводчик вынужден выбирать, что отразить), -- на мой взгляд, Ланселот не с любовью, но с ХРИСТИАНСКИМ состраданием смотрит на мёртвую девушку. Кроме того, Тённисон сделал сэра Ланселота тамплиером )), то есть на его плаще Шаллот видит крест. Этой детали тоже нет в русских переводах. Конечно, Ланселот времёни Артура не мог быть тамплиером! Но Ланселот Тённисона -- мог...)))
Ведь это художественное переосмысление легенд об Артуре, и переосмысление викторианской эпохи... Шаллот, по сути, влюбилась в ОТРАЖЕНИЕ, в фантазию. Она так и не увидела самого Ланселота. В поэме указано, что из окна башни ей удалось увидеть только шлем и плюмаж.
И сострадание Ланселота -- это словно бы его молитва о том, чтобы девушке этой, за её страдания, дарована была человеческая участь. То есть... возможность уйти к Единому Богу...
Таков мой взгляд на эту поэму.
Текст старинный, поэтому, в некоторых деталях, конечно, непростой.
By Alfred Lord Tennyson (1843)
Lady of Shalott
On either side the river lie
Long fields of barley and of rye,
That clothe the wold and meet the sky;
And thro' the field the road run by
To many-towered Camelot;
And up and down the people go,
Gazing where the lilies blow
Round an island there below,
The island of Shalott.
Willows whiten, aspens quiver,
Little breezes dusk and shiver
Thro' the wave that runs for ever
By the island in the river
Flowing down to Camelot.
Four grey walls, and four grey towers,
Overlook a space of flowers,
And the silent isle imbowers
The Lady of Shalott.
Only reapers, reaping early,
In among the beared barley
Hear a song that echoes cheerly
From the river winding clearly;
Down to tower'd Camelot;
And by the moon the reaper weary,
Piling sheaves in uplands airy,
Listening, whispers ''tis the fairy
The Lady of Shalott.
There she weaves by night and day
A magic web with colours gay.
She has heard a whisper say,
A curse is on her if she stay
To look down to Camelot.
She knows not what the curse may be,
And so she weaveth steadily,
And little other care heat she,
The Lady of Shalott.
And moving through a mirror clear
That hangs before her all the year,
Shadows of the world appear.
There she sees the highway near
Winding down to Camelot;
And sometimes thro' the mirror blue
The knights come riding two and two.
She hath no loyal Knight and true,
The Lady of Shalott.
But in her web she still delights
To weave the mirror's magic sights,
For often thro' the silent nights
A funeral, with plumes and lights
And music, went to Camelot;
Or when the Moon was overhead,
Came two young lovers lately wed.
'I am half sick of shadows,' said
The Lady of Shalott.
A bow-shot from her bower-eaves,
He rode between the barley sheaves,
The sun came dazzling thro' the leaves,
And flamed upon the brazen greaves
Of bold Sir Lancelot.
A red-cross knight for ever kneel'd
To a lady in his shield,
That sparkled on the yellow field,
Beside remote Shalott.
His broad clear brow in sunlight glow'd;
On burnish'd hooves his war-horse trode;
From underneath his helmet flow'd
His coal-black curls as on he rode,
As he rode down to Camelot.
From the bank and from the river
He flashed into the crystal mirror,
'Tirra lirra,' by the river
Sang Sir Lancelot.
She left the web, she left the loom,
She made three paces thro' the room,
She saw the helmet and the plume,
She look'd down to Camelot.
Out flew the web and floated wide;
The mirror crack'd from side to side;
'The curse is come upon me,' cried
The Lady of Shalott.
In the stormy east-wind straining,
The pale yellow woods were waning,
The broad stream in his banks complaining.
Heavily the low sky raining
Over tower'd Camelot;
Down she came and found a boat
Beneath a willow left afloat,
And around about the prow she wrote
The Lady of Shalott.
And down the river's dim expanse
Like some bold seer in a trance,
Seeing all his own mischance -
With a glassy countenance
Did she look to Camelot.
And at the closing of the day
She loosed the chain, and down she lay;
The broad stream bore her far away,
The Lady of Shalott.
Heard a carol, mournful, holy,
Chanted loudly, chanted lowly,
Till her blood was frozen slowly,
And her eyes were darkened wholly,
Turn'd to tower'd Camelot.
For ere she reach'd upon the tide
The first house by the water-side,
Singing in her song she died,
The Lady of Shalott.
Under tower and balcony,
By garden-wall and gallery,
A gleaming shape she floated by,
Dead-pale between the houses high,
Silent into Camelot.
Out upon the wharfs they came,
Knight and Burgher, Lord and Dame,
And around the prow they read her name,
The Lady of Shalott.
Who is this? And what is here?
And in the lighted palace near
Died the sound of royal cheer;
And they crossed themselves for fear,
All the Knights at Camelot;
But Lancelot mused a little space
He said, "she has a lovely face;
God in his mercy lend her grace,
The Lady of Shalott."
сэр Альфред Тённисон
Лэди из Шаллот
С обеих сторон реки простираются
Длинные поля ячменя и ржи,
Что покрывают пустошь и встречаются с небом,
И вьётся дорога
К высоким стенам Кмелота в конце своём.
Спускаются и поднимаются по ней люди,
Вглядываясь в ту сторону, где цветут лилии,
Вокруг
Острова Шаллот.
Белеют ивы, подрагивают осины,
Сумрачно трепещут под лёгким ветерком
Словно волны, беспрестанно,
Как река вокруг острова,
Бегущая вниз, в Камелот.
Серые стены, и четыре серых башни
Смотрят сверху на цветы,
И тихий остров служит убежищем (укрывает)
Леди Шаллот.
Только жнецы, срезая скороспелый
Ячмень,
Слышат песню, которая разносится эхом
По ясно вьющейся реке,
Вниз, к стенам Камелота,
И утомлённый луной жнец,
Укладывая снопы в стога,
Слушая песню, шепчет: "Это фея,
Лэди из Шаллот"
Там ткёт она, день и ночь,
Волшебную ткань-паутинку, яркую, нарядную, радостную,
Она слышала молву,
Проклятие коснётся её, если она станет
Смотреть вниз на Камелот.
Она не знает, каким будет это проклятье,
И потому она постоянно ткёт,
И других забот у неё нет,
Лэди из Шаллот.
В текучем, ясном зеркале,
Что висит перед нею весь год,
Она видит тени мира,
Там она видит дорогу, что бежит рядом
В сторону Камелота,
И иногда вглуби голубого зеркала
Проезжают рыцари, попарно,
Но нет верного и преданного рыцаря
У Лэди из Шаллот
Но в своей ткани она с наслаждением
Старается запечатлеть лучшие картины волшебного зеркала,
То тихие ночи,
То похоронные процессии, с плюмажами и огнями,
И музыку, идущую из Камелота,
Или, во время восхода луны,
Юнную влюблённую парочку...
"Я наполовину больна от этих теней" -- говорит
Лэди из Шаллот.
На расстоянии полёта стрелы от крыши над её будуаром
Он проехал меж снопами ячменя,
Выглянуло солнце, ослепительно играя на листьях,
И пылали медные ножные латы
Смелого сэра Ланцелота.
Рыцарь красного креста всегда преклонял колени
Перед дамой на своём щите.
Искрились жёлтые поля
Вокруг отдалённого острова Шаллот.
Брови его открыто разлетались, от солнца пылал румянец,
Блестел, вычещенный, его боевой конь,
Из под шлема струились обильно
Чёрные как смоль завитки волос, когда он ехал
Вниз, к Камелоту,
От насыпи и от реки,
Его образ вспыхнул в кристалле зеркала,
Проезжая у реки,
Пел сэр Ланселот.
Она оставила ткань, она оставила ткацкий станок, А
Она сделала три шага по комнате, A
Она увидела шлем и плюмаж, C
Она следила взглядом, взглянула в сторону Камелота, B
Никто не следил за ткачеством, A
Зеркало треснуло поперёк, A
"Проклятье коснулось меня!" -- воскликнула A
Лэди Шаллот. B
Под бурными порывами восточного ветра
Облетали бледно-жёлтые леса,
Река жалобно билась об отмель,
Низким стало льющее дождём небо
Возле башен Камелота.
Она спустилась вниз и нашла лодку,
Возле ивы, склонившейся к реке,
И вокруг её носа она написала
Леди Шаллот.
Простиралась туманная река.
Словно бы в экстазе,
Осознавая собственное несчастье,
Она обратила
Побледневшее лицо к Камелоту,
И на закате
Она отпустила цепь, скатившуюся на дно лодки,
Широкий поток понёс её,
Лэди из Шаллот.
Она слышала песнь, скорбную, безгрешную,
Звучащую громко и непритязательно,
В то время, когда кровь её холодела,
И взгляд затягивало тьмой,
На излучине реки, к стенам Камелота,
И прежде чем поток вынес её на плёс,
К первым домам,
Напевая эту песнь, она умерла,
Лэди из Шаллот.
Возле башни и балкона,
Стены сада и галлереи,
Мерцающим призраком проплыла она,
Мертвенно-бледная, меж высокими домами,
В затихшем Камелоте.
На причал пришли они,
Рыцарь и горожанин, лорд и дама,
И вокруг носа ладьи прочли её имя
Лэди Шаллот
Кто это? Что здесь?
В освещённом дворце затихло веселье,
Они перекрестились в страхе,
Все рыцари в Камелоте,
Но Ланселот, задумчиво взглянув,
Сказал: " У неё прекрасное лицо,
Господь в своём милосердии придал ей изящество (*даже мёртвой),
Лэди Шаллот"
Рыцари Красного Креста
Легенда
" В 326 году от Рождества Христова в Иерусалим шествовала благочестивая царица Елена, мать императора Римской империи Константина. Вот уже 326 лет как был распят Спаситель, и многие сомневались в реальности описанных Апостолами событий. Целью царицы Елены были поиск и обретение Животворящего Креста Господня, которое могло доказать правдивость событий описанных в Евангелие.
Царицу сопровождали элитные воины охраны. Они с большим скептицизмом относились к её затее. Ведь совсем недавно по приказу императора Ликиния, они уничтожали Христиан, как еретиков. Прибыв в Иерусалим, царица Елена с воодушевлением взялась за исполнение поручения. Языческие капища и идольские статуи, наполнявшие Иерусалим, царица повелела уничтожить. Разыскивая Животворящий Крест, она расспрашивала христиан и иудеев, но долгое время ее поиски оставались безуспешными. Наконец, ей указали на одного старого еврея по имени Иуда, который сообщил, что Крест зарыт там, где стоит капище Венеры. Капище разрушили и, совершив молитву, начали копать землю. Вскоре были обнаружены Гроб Господень и неподалеку от него три креста, дощечка с надписью, сделанной по приказанию Пилата, и четыре гвоздя, пронзившие Тело Господа. Чтобы узнать, на котором из трех крестов был распят Спаситель, Патриарх Макарий поочередно возложил кресты на покойника. Когда был возложен Крест Господень, мертвец ожил. Увидев воскресшего, все убедились, что найден Животворящий Крест. Христиане, в бесчисленном множестве шли поклониться Святому Кресту. Увидев такие чудеса, уверовали и элитные воины охраны. В глубоком раскаянии за соделанные зверства один из воинов выкрикнул клятву, в последствии ставшая девизом Рыцарей Красного креста, «Evil never die, but… it will never be strong!!!», «Зло никогда не умрет, но … оно никогда не будет сильным!!!». Воины охраны поклялись впредь соблюдать добродетели, завещанные Спасителем, и назвались «Рыцарями Красного Креста». Крест символизировал обретенный Животворящий Крест Господень, Красным он был из-за пролитой на него Спасителем крови. Часть рыцарей вернулись в Рим с царицей Еленой, а часть попросили ее остаться на Святой земле. В последствии Рыцарями было создано два ордена, которые являлись наследниками «Рыцарей Красного креста». Первый - это ГОСПИТАЛЬЕРЫ, последователи рыцарей оставшихся в Иерусалиме. Они прославились тем, что создали странноприимные дома - «госпитали» где лечили раненных и изможденных паломников, шедших в Святую Землю. Сейчас можно увидеть красный крест на машинах «Скорой помощи» - это наследие Госпитальеров. В Европе был создан Орден ТАМПЛИЕРОВ - это были последователи Рыцарей, уехавших с Царицей Еленой. Одним из первых подвигов рыцарей Красного Креста, является победа Святого Георгия Победоносца над драконом. Последним подвигом было сражение Госпитальеров на острове Родос, когда 15 000 рыцарей ордена победили 160 000 армию турков." ( сайт -- http://redcrossknights.at.ua/index/legenda_klana/0-4 )
...............................................
Волшебница Шалот
Часть 1
По обе стороны реки
Во ржи синеют васильки,
Поля безбрежно-далеки,
Ведут в зубчатый Камелот.
Мелькает тень и там и тут,
И вдаль прохожие идут,
Глядя, как лилии цветут
Вкруг острова Шалот.
Осина тонкая дрожит,
И ветер волны сторожит,
Река от острова бежит,
Идя по склону в Камелот.
Четыре серые стены,
И башни, память старины,
Вздымаясь, видят с вышины
Волшебницу Шалот.
Седеют ивы над водой,
Проходят баржи чередой,
Челнок, тропою золотой,
Скользя, промчится в Камелот.
Но с кем беседует она?
Быть может, грезит у окна?
Быть может, знает вся страна
Волшебницу Шалот?
Одни жнецы, с рассветом дня,
На поле жёлтом ячменя,
Внимая песне, что, звеня,
С рекой уходит в Камелот;
И жнец усталый, при луне,
Снопы вздымая к вышине,
Тихонько шепчет, как во сне: -
"Волшебница Шалот!"
Часть 2
Пред нею ткань горит, сквозя,
Она прядёт, рукой скользя,
Остановиться ей нельзя,
Чтоб глянуть вниз на Камелот.
Проклятье ждёт её тогда,
Грозит безвестная беда,
И вот она прядёт всегда,
Волшебница Шалот.
Лишь видит в зеркало она
Виденья мира, тени сна,
Всегда живая пелена
Уходит быстро в Камелот.
Светло вспенённая река,
И тёмный образ мужика,
И цвет мелькнувшего платка
Проходят пред Шалот.
И каждый миг живёт тропа,
Смеётся девушек толпа,
И ослик сельского попа
Бредёт в зубчатый Камелот.
Порой, в зеркально глубине,
Проскачет рыцарь на коне,
Её не видит он во сне,
Волшебницу Шалот.
Но всё растёт узор немой,
И часто, в тихий час ночной,
За колесницей гробовой
Толпа тянулась в Камелот.
Когда же, лунных снов полна,
Чета влюблённых шла, нежна,
"О, я от призраков - больна!" -
Печалилась Шалот.
Часть 3
На выстрел лука, в стороне,
Зарделись латы, как в огне,
Скакал в доспехах, на коне,
Бесстрашный рыцарь Ланчелот.
Служил он даме-красоте,
Чьё имя было на щите,
Горевшем пышно, как в мечте,
Вдали-вблизи Шалот.
Свободно бились повода,
Алмаз горел в них, как звезда,
Играла звонкая узда,
Пока он ехал в Камелот.
Блистала светлая броня,
Могучий рог висел, звеня,
И бился по бокам коня,
Вдали-вблизи Шалот.
Седло в огнях из серебра,
Герба лучистая игра,
И шлем, и яркий цвет пера,
Весь блеск уходит в Камелот.
Так бородатый метеор
Во тьме ночей плетёт узор,
Как в этот миг сверкал простор
Пред стихнувшей Шалот.
Как пышен был поток лучей.
Копыта били всё звончей,
Светились кудри горячей,
Пока он ехал в Камелот.
Внимала песне гладь реки,
Осин и бледных ив листки,
Внимали песне васильки,
Пел рыцарь Ланчелот.
Забыт станок, забыт узор,
В окно увидел жадный взор
Купавы, шлем, кона, простор,
Вдали зубчатый Камелот.
Порвалась ткань с игрой огня,
Разбилось зеркало, звеня,
"Беда! Проклятье ждёт меня!" -
Воскликнула Шалот.
Часть 4
Бледнели жёлтые леса,
В реке рыдали голоса,
Закрыла буря небеса,
Летя с востока в Камелот.
Она сошла, как в забытьи,
И начертала у струи
На светлом выступе ладьи: -
Волшебница Шалот.
Шумя, туманилась волна,
И, как провидец, в блеске сна,
Взирала пристально она,
Глядя на дальний Камелот.
И день померкнул вдалеке,
Она лежала в челноке,
И волны мчали по реке
Волшебницу Шалот.
Мерцало платье белизной,
Как хлопья снега под луной,
Она плыла во тьме ночной,
И уплывала в Камелот.
И песню слышала волна,
И песня та была грустна,
В последний пела раз она,
Волшебница Шалот.
И смолк напев её скорбей,
И вот уж кровь остыла в ней,
И вот затмился взор очей,
Глядя на сонный Камелот.
И прежде чем ладья, светла,
До дома первого дошла,
Со звуком песни умерла
Волшебница Шалот.
В виду альтанов и садов,
И древних башен и домов,
Она, как тень, у берегов,
Плыла безмолвно в Камелот.
И вот кругом, вблизи, вдали,
Толпами граждане пришли,
И на ладье они прочли -
"Волшебница Шалот".
В дворце весёлый смех погас,
"О, Господи, помилуй нас!" -
Молились все, греха страшась,
И только рыцарь Ланчелот,
Подумав, молвил, не спеша:
"Лицом, как ангел, хороша,
Да упокоится душа
Волшебницы Шалот!"
(Волшебница Шалот,А. Тённисон, перевод К. Бальмонта)
.................................................
Чей перевод -- неизвестно!!!! (взято отсюда -- http://dreamworlds.ru/chtivo/11552-ledi-iz-shalota.html )
В XIX веке под влиянием такого направления, как романтизм, возродился интерес к Средневековью, рыцарству и легендам артуровского цикла, а также – к монументальному труду сэра Томаса Мэлори «Смерть короля Артура», который можно назвать полнейшим собранием сюжетов о рыцарях Круглого стола.
У Мэлори есть сюжет о леди Элайне из Астолата, которая полюбила самого Ланселота, преданного и верного королеве Гвиневере, и не умерла из-за разлуки с ним, после того как прославленный герой уехал из замка ее отца.
Альфред Теннисон сумел «переработать» сюжет о Элайне, создав образ леди Шалот, который стал едва ли не популярнее оригинала и воспринимался как органичная часть единого цикла артуровских легенд.
На Леди Шалотт Альфреда Теннисона было наложено проклятие, из-за которого она была обречена смотреть на окружающий мир только через зеркало. Она всегда сидела в башне, расположенной неподалеку от Камелота, и ткала, иногда проглядывая на смутные и искаженные отражения внешнего мира в своем зеркале.
Но однажды леди Шалотт увидела в зеркале Ланселота. Она не выдержала и взглянула на него в окно, напрямую, после чего ее зеркало раскололось на части. . Проклятие вступило в силу. Тогда Леди из Шалотт, зная, что ее ждет смерть, села в лодку и поплыла по реке к Камелоту. Когда лодка причалила к берегу, женщина была уже мертва. Ланселот склонился над ней, заметил что она была прекрасна, и попросил для нее Божьего благословения.
Альфред Теннисон
Волшебница Шелот
I
Среди долин, среди холмов,
Полей ячменных и лугов,
Одетых россыпью цветов,
Течет река. Вдоль берегов
Лежит путь в Камелот.
Спешит тропою местный люд,
В затонах лилии цветут.
Стоит пустынный остров тут
Зовется он Шелот.
Порой в порывах ветерка
Стволы осин дрожат слегка,
И день за днем несет река
Листы с деревьев островка
В могучий Камелот.
Четыре серые стены
И башни с берега видны
Там, где живет средь тишины
Волшебница Шелот.
Весь остров магией объят.
И мимо молчаливых врат
То барку лошади влачат,
То лодки быстрые летят
В могучий Камелот.
Но кто, при солнце иль луне
Саму ее видал в окне
Или на башенной стене -
Волшебницу Шелот?
Лишь слышат пред началом дня,
Серпами острыми звеня,
Жнецы в колосьях ячменя,
Как песня, за собой маня,
Несется в Камелот.
Иль в час, когда луна взошла,
Селяне, завершив дела,
Вздохнут: "Знать, песню завела
Волшебница Шелот.
II
В высокой башне с давних пор
Она волшебный ткет узор,
Суровый зная приговор:
Что проклята, коль кинуть взор
Рискнет на Камелот.
Не ведая судьбы иной,
Чем шелком ткать узор цветной,
От мира скрылась за стеной
Волшебница Шелот.
Дана отрада ей в одном:
Склонясь над тонким полотном
В прозрачном зеркале стенном
Увидеть земли за окном,
Увидеть Камелот.
Там отражений череда
Сменяется: бредут стада
И тихо плещется вода
У острова Шелот.
На глади зеркала скользят
Малютка паж, гурьба ребят,
В седле гарцующий аббат,
Иль бравых рыцарей отряд,
Спешащих в Камелот.
Любой из них себе избрал
Прекрасной дамы идеал,
Но клятвы не один не дал
Волшебнице Шелот.
И отражений светлый рой
Она в узор вплетает свой,
Следя, как позднею порой
За гробом певчих юных строй
Шагает в Камелот;
Иль бродят ночью вдалеке
Влюбленные - рука в руке.
"Как одиноко мне!" - в тоске
Воскликнула Шелот.
III
На расстоянье, что стрела
Свободно пролететь могла,
От замка, где она жила,
По той дороге, что вела
В могучий Камелот,
Среди колосьев ячменя
Сверкала яркая броня -
То ехал, шпорами звеня
Отважный Ланселот.
Едва ль доселе видел свет
Подобный благородства цвет.
В доспехи ратные одет,
Овеян славою побед
Скакал он в Камелот.
И сбруя на его коне
Пылала в солнечном огне,
Как звезд плеяда в вышине
Над островом Шелот.
Седло под рыцарем лихим
Мерцало жемчугом морским;
Забрало и перо над ним
Сияли пламенем одним -
Так ехал Ланселот.
Он привлекал невольно взор,
Как ночью - яркий метеор,
Что звездный бороздит простор
Над островом Шелот.
Скакун резвился вороной,
Герб серебрился расписной,
И кудри черные волной
Струились по броне стальной -
Так ехал Ланселот.
Храбрейший рыцарь на земле,
Он песню распевал в седле
И отразился в хрустале
Волшебницы Шелот.
И, прекратив плести канву,
Она впервые наяву
Узрела неба синеву,
Блеск шлема, лилии во рву
И дальний Камелот.
Со звоном треснуло стекло
И ветром на пол ткань смело.
"Проклятье на меня легло!" -
Воскликнула Шелот.
IV
Покрылись мглою небеса,
Умолкли птичьи голоса,
Шумели хмурые леса,
Дождей холодных полоса
Объяла Камелот.
В заливе, где растет ветла,
Ладья печальная ждала.
И имя ей свое дала
Волшебница Шелот.
И, отрешившись от тревог,
Что ей сулит жестокий рок,
Как в час прозрения пророк,
Она взглянула на поток,
Бегущий в Камелот.
А в час, когда багрян и ал
Закат на небе догорал,
Поток речной ладью умчал
Волшебницы Шелот.
Струились белые шелка
В дыханье легком ветерка,
И листья падали, пока
Ладью ее несла река
Все дальше в Камелот.
И мир окрестный, замерев,
Внимал, как льется меж дерев
Прощальный горестный напев
Волшебницы Шелот.
Печальный гимн ушедших дней
Звучал то тише, то сильней,
А сердце билось все слабей
И становилось все трудней
Смотреть на Камелот.
И только в сумраке ночном
Встал над рекою первый дом,
В ладье уснула вечным сном
Волшебница Шелот.
И, в белый шелк облачена,
Как призрак мертвенно-бледна
Вдоль темных стен плыла она
Сквозь царство сумерек и сна -
Сквозь спящий Камелот.
Покинув лавки и дворцы,
Дворяне, дамы и купцы
Сошлись на брег; и мудрецы
Прочли: "Леди Шелот".
Но кто она? Никто не знал.
Весь город ужас обуял.
Любой себя - и стар, и мал -
Знаменьем крестным осенял.
Лишь рыцарь Ланселот
Сказал, шагнув за круг людей:
"Она была всех дам милей.
Господь, яви же милость ей,
Прекраснейшей Шелот!"
........................................
" (*из Вики, о картине "Лэди Шалот" ) (...) Позднее Уотерхаус нарисовал ещё две картины, посвященные «Леди из Шалот». Вариант 1894 года называется «Леди из Шалот смотрит на Ланселота» (англ. The Lady of Shallot Looking at Lancelot) и покомпозиции напоминает картину Холмена Ханта «The Lady of Shalott»: девушка находится в своей башне. Шалот изображена в момент «падения», она смотрит в зеркало, которое уже начало трескаться, а гобелензамотан вокруг колен. Как и в версии 1888 года, Уотерхаус не винит женщину, отдавшуюся эмоциям, а сочувствует ей. Как писал Теннисон, «на её лице написано рождение любви к чему-то, чего она была столь долго лишена, и эта любовь вырывает её из мира теней и ведет в мир реальный».[10]
Финальная версия картины (1911) носит название«„Меня преследуют тени“, — сказала Леди из Шалот» (англ. «I am Half-Sick of Shadows» said the Lady of Shalott). «Меня преследуют тени» — цитатаиз поэмы Теннисона. Вопреки сюжету поэмы, Леди из Шалот одета не в белое платье, а в ярко-красное, её фигура напоминает чувственную позу Марианы с картины Милле «Мариана» (1851). Комната освещена солнцем и нарисована в ярких тонах, в стиле ранних прерафаэлитов. Создается впечатление, что Элейн страдает от скуки, таким образом, очевидно, что рано или поздно она поддастся на искушение поглядеть на настоящий мир."