Утром (хотя какое это утро, если темно как в подземелье) заявился ко мне Кабан и устроил ревизию уже собранного рюкзака. «Я же просил, поменьше брать барахла» - возмущался он, вываливая на кровать одну вещь за другой. Вскоре я оказалась погребена под собственным хламом. Последней неуместной вещью ему показалась непочатая пачка тампонов, он вытащил её осторожно двумя пальцами и посмотрел с недоумением. Я выхватила пачку и запихнула в рюкзак, яростно сверкая глазами. Кажется, я даже зашипела на него.
- Выходим через 10 минут, - объявил он и слинял. Я, убрала вещи, оделась, проверила оружие. Спать хотелось смертельно. Когда мы встретились на улице, оказалось, что Миша идёт с нами. Я решила, что буду на него дуться за то молчание. И мы молча шли по чавкающей грязи и талому снегу, впереди Кабан, через 15 метров я, еще через 15 метров Миша, сверялись с детектором аномалий. Следили за подозрительными стаями чёрных птиц, что кружили над нами. Я быстро выдохлась, но нужно было идти. Рюкзак шлёпался о спину, и я подтянула лямки. Зевая во весь рот, я постепенно сбавляла шаг. Заметив, что я выбиваюсь из сил, Кабан стал делать коротенькие остановки по 2-3 минуты. Он объяснил, что планирует пройти сегодня внушительное расстояние, чтоб мы смогли заночевать под крышей. Да уж, плюс пять по Цельсию, это конечно не плохо, но спать на улице в такую погоду после комфортного житья на Медузе, было бы тяжелым испытанием.
Часа в три пополудни, щурясь от солнца мы продолжали движение к намеченной цели, и еще успевали её настигнуть до темноты. Но тут я вынудила спутников прекратить движение и спрятаться в укрытии. Я заметила блик среди тёмных ветвей лесополосы. Мы ползком по грязи добрались к тому месту, где мог прятаться запримеченный «снайпер». На дереве действительно что-то было, но это явно не был живой человек. Я сбросила рюкзак и полезла на дерево, на капроновой верёвке висело маленькое круглое зеркальце, покачиваясь на лёгком ветру. Рядом на более толстой верёвке висела деревянная планка, а на ней, как на вешалке застёгнутый темно-зеленый пиджак. Тут я заметила еще одного «обитателя» старого каштана, маленький серый паучок увлеченно плёл свою сеть. Странная для начала марта встреча. Внезапно меня пронзило невероятное предположение, что этот паук устроил ловушку на людей на дереве, пиджак - приманка, а сейчас ядовитое паучье жало вопьётся мне в кожу. Я так себя напугала, что упала с дерева. Оба мужчины в голос заржали надо мной, а я не могла подняться, копчик отдавал пульсирующей болью в спину. Не сгруппировалась я с перепугу. Отсмеявшись, Кабан проворно, не смотря на свою комплекцию, забрался на дерево, снял пиджак и кинул мне: «Лови трофей». Я с гордым видом поднялась, закуталась в зеленую ткань, и вдруг стало так тепло. И идти было легче, хотя боль ныла где-то в области спины, затрагивая и живот.
Добрались к домикам уже в темноте, спали на чердаке. Дежурили по два часа по очереди. Это издевательство какое-то, честное слово. Я едва опустила голову на свёрнутый пиджак, как меня уже будили, утверждая, что мой черёд таращится в чердачное окошко и прислушиваться к каждому шороху. Я порылась в рюкзаке и обнаружила, что сигареты остались на базе, вытащенные Кабаном, как ненужный груз. Захотелось выть.