Я очнулась от звука бьющегося стекла. Яркий свет заставил меня зажмуриться. Я лежу в теплом помещении. Я жива. Рядом кто-то кричит. Два голоса: мужской и женский. Мужской явно раздражен, женский напуган.
-Убери немедленно!
-Да, конечно, сейчас…
-Кто разрешил вообще это сюда приносить?
-Там родственники попросили…
-Да плевать, кто попросил! И осколки собери!
-Да, сейчас.
Оба голоса стихли. Кто-то хлопнул дверью. Я попыталась приподнять голову, но она словно весила полтонны, я застонала. Глаза привыкли к свету. Я снова попыталась приподняться. На этот раз получилось. Собрав все силы, я слегка приподнялась на локтях. Откуда такая слабость в мышцах? Сколько же я спала? Я осматривала комнату, в которой нахожусь. Похоже, я в больнице. Небольшая светлая палата, стены аккуратно покрашены, на потолке круглый светильник, около меня тумбочка с каким-то аппаратом. А провода от него, кстати, уходят под мое одеяло. Только сейчас я почувствовала, что в нос мне тоже вставлены какие-то штучки. Все было так плохо? Я осторожно вынула их из носа. Я, вроде, не настолько больна, уже, по крайней мере. Около двери подметала какая-то девушка в медицинском халате. Медсестра, стало быть. Из мусорного ведра, стоящего около ее ног, торчали цветы. На полу было мокро. Наверное, она разбила вазу. Я хотела обратиться к ней, но закашлялась и рухнула на подушку. В тот же миг раздался вопль:
-Роман Аркадич!!!
Через несколько секунд кто-то хлопнул дверью.
-Ты чего орешь? Сдурела совсем?!
-Она, кажется, очнулась…
Надо мной навис грозный лик мужчины лет сорока во врачебном халате. Я удивленно смотрела на него, а он на меня так, словно не верил, что я не сплю.
-Очнулась, значит?- пробормотал врач. Его лицо выражало целую гамму эмоций: страх, удивление, интерес, беспокойство, радость, еще много чего.
Он посмотрел на аппарат.
-Ничего не понятно, скажу я вам,- он задумчиво потер подбородок,- Но, поздравляю, вы живы.
Я улыбнулась, но губы почти не слушались. Наверное, все силы ушли на попытку подняться.
-Пойду обрадую ваших родственников, а вы готовьтесь к анализам.
Как интересно? Не пить спиртного? Ладно, не буду, уговорили. Доктор вышел из палаты. Что со мной случилось, я помнила плохо. Наверное, голова еще плохо соображает. Помню экспедицию, станцию, что на меня кидается чудовище… Боже мой! Я старательно пошевелила всеми конечностями, чтобы ощутить их наличие. Все на месте, ноги, руки, голова тоже, естественно. И все-таки голова еще плохо соображает. И очень хочется спать. Бороться со сном бесполезно, да и бессмысленно. Раз я лежу в больнице, значит, больна. А больным нужен сон. Я очень быстро заснула.
Разбудил меня голос все того же врача.
-Нет, нет, сейчас не до посещений. Она еще очень слаба. Посмотрели и хватит.
Слышу голос мамы. Бедная моя, сколько она пережила, наверно.
-О, проснулись?- доктор подошел ко мне,- Дайте-ка ручку.
Он развернул мою вялую руку тыльной стороной вверх и, постучав по шприцу, вколол что-то мне в вену. Я поморщилась.
-Ну, ну, не надо,- усмехнулся он,- Такое пережили, а уж от укола морщитесь.
Откуда он знает, что я пережила? Словно прочитав мои мысли, доктор продолжил:
-Покусали вас сильно. Волки в тундре сейчас очень голодные. Понесло ж вас туда зимой…
Волки? Знал бы ты, с кем я столкнулась на самом деле…
-Если честно, мы уж не ждали, что вы придете в себя. Надеялись, конечно, но кома ведь такая вещь… непредсказуемая.
Кома? Я была в коме?! Сколько я пролежала? Видимо, я выглядела настолько испуганно в этот момент, что он добавил:
-Ничего страшного, все позади. В коме вы были неделю. А некоторые ведь и месяцами из нее не выходят. Так что считайте, что заново родились. А шрамы можно убрать.
Теперь еще и шрамы. И много их? Жаль, я еще очень слаба, не могу нормально разговаривать. Врач проделал со мной еще какие-то манипуляции и ушел. Я снова заснула, а когда проснулась, ко мне завели маму. Она много плакала, говорила, как сильно любит меня, как переживала все это время. Ей позвонил Тарас Васильевич и сказал, что на меня напал волк, что вертолетом меня доставили до ближайшего города, затем на скорой в больницу и сразу на операционный стол. Мне зашили правую руку от локтя и до самой шеи. Представляю, какая я стала «красавица».
Маму вывели очень скоро, сказали, что мне нужен покой. Но успокоиться я уже не могла. Чудовище хотело меня убить, но не успело. Или подумало, что я уже умерла, и отпустило. Не знаю. Я впала в кому. Теперь я похожа на Франкенштейна. Кому будет нужна такая красота? Я больше не разденусь на пляже, не надену летом открытый топик, платье… Мне придется носить только закрытую одежду. Потому что у нас нет денег на косметическую операцию. А что скажет Андрей? Нужна ли я ему буду такая?
С Андреем мы познакомились полгода назад. Все было очень банально. Я шла вдоль дороги от института, он проезжал мимо и остановился. Я не люблю знакомиться вдоль дорог, какие-то ассоциации нехорошие приходят, но Андрей был так вежлив и мил, что у меня не возникло желание уйти. К тому же он был достаточно симпатичным, на мой вкус. Высокий, подтянутый, достаточно ухоженный, но не слащавый. Мы начали встречаться. Андрей оказался не только симпатичным, но и довольно умным. Он умел поговорить обо всем, даже если и не сильно интересовался темой. Я не знаю, любит ли он меня, люблю ли я его, но нам хорошо вместе. Было, по крайней мере. У меня всегда оставались какие-то сомнения, поддержит ли он меня в трудной ситуации или предпочтет уйти в сторону. Теперь я смогу это проверить. Наверное, я пойму его, если он уйдет. Он имеет право. Постараюсь понять. Но обижусь, потому что я тоже имею право.
Он сюда не приехал. Что ж, согласна, от Центральной части России до Камчатки ехать очень далеко и дорого. И все равно мне обидно. Я бы хотела, чтобы он был здесь.
Через два дня я смогла встать на ноги, чем повергла в шок весь медперсонал больницы. Странно, но я чувствовала себя относительно хорошо. Временами я испытывала сильную усталость, головные боли, ноги были еще слабыми, но я уже достаточно уверенно передвигалась по палате и до туалета напротив нее. Все-таки, утка – это ужасно. Еще я отважилась взглянуть на свои шрамы. Спустив рубашку на грудь, я встала перед зеркалом, висевшим в палате. Первое, что бросилось в глаза- моя бледная физиономия, лохматые волосы и огромные мешки под глазами. Затем, глубоко вдохнув, я перевела взгляд на плечо. Боже… Словно попала в мясорубку. Мои рука, плечо и шея были не просто зашиты, как сказала мама, они были исполосованы шрамами, словно их собрали по кускам. На глазах выступили слезы. Я прорыдала всю ночь.
Спустя неделю меня выписали. Врачи хотели подержать меня еще немного на всякий случай, но я категорически отказалась от этого. Мне осточертело бесцельно валяться целый день на кровати и смотреть в потолок. Уезжая, я смотрела на пейзажи из окна поезда и надеялась, что больше никогда не вернусь сюда. Я уже не буду такой, как раньше. Теперь я знаю, что про Амарока мне не врали. Это чудовище существует не только в больном воображении жителей маленькой эскимоской деревни или моем, оно действительно есть. Оно выбрало меня, пометив этими шрамами, чтобы я никогда не смогла забыть или со временем мне не показалось все случившееся просто кошмаром. Хотя это и был кошмар, только наяву.
Приехав в родной город, я почувствовала себя лучше, особенно морально. Первое, что я решила сделать, это найти Тараса Васильевича, Катю и все остальных. Кстати, я даже не знаю, нашли ли ее тогда. Но буду надеяться, что все обошлось.