Ноябрь подходил к концу. Марина не любила это время года – уже не осень, но еще и не зима. Дни заканчивались, не успев начаться, да и дневным то это время можно было назвать с очень большой натяжкой – какие-то вечные сумерки.
Вот и сейчас, хотя на часах еще было три часа, за окном, казалось, близился вечер. И настроение у Марины тоже было серым и пасмурным. Утром звонила мама и сказала, что в субботу они с папой ждут их на семейный обед. Их – это не только Марину с Антошкой, но и Глеба. А это означало, что, по окончании традиционного семейного обеда, а может уже где-то между горячим и десертом, помогая маме подать на стол, ей опять придется выслушивать осторожные и тактичные мамины намеки о том, что зря она, Марина, сомневается, что лучше Глеба ей не найти, и прочее, и прочее, и прочее. И как объяснить маме свои сомнения, Марина не знала. Все уже обсуждалось бессчетное количество раз. Глеб был «удачным вариантом», а Марине хотелось…
Она, наверное, и сама не знала, чего ей хотелось. Зато точно знала, чего изо всех сил хотела избежать. Она боялась вновь позволить кому-то занять место в ее душе, отдать кому-то свои доверие и любовь, чтобы потом этот, казалось бы, близкий человек вновь разменял их, как мелочь, при первом же удобном случае. Она боялась снова подпустить к себе кого-то так близко, чтобы это могло причинить ей боль.
И в этом отношении Глеб действительно казался удачным вариантом, потому что их отношения были очень ровными, и даже слегка отстраненными что-ли. Почему-то Марина никогда не боялась, что Глеб может ее предать… Возможно потому, что никогда особенно и не рассчитывала на него в своей жизни. И лишь недавно, в тот тоскливый вечер, неожиданно для себя отправила ему этот крик о помощи. И хотя Глеб так и не помог ей тогда, потом, позже, она была даже рада, что все так получилось. Дистанция сохранилась, и так Марине было даже легче.
В общем, все вроде бы складывалось так, что действительно нужно было соглашаться на предложение Глеба, которое к тому же уже давно было сделано, хотя Марина скрывала это не только от родителей, но даже и от Наташки. Не то, чтобы она боялась давления со стороны подруги, совсем наоборот. Она боялась внимательных и все понимающих глаз подруги, боялась, что та задаст ей вопросы, которые Марина избегала задавать самой себе, потому что не знала на них ответов.
В этот момент телефон, лежащий на столе, тихо завибрировал, и Марина слегка улыбнулась. «Если на улице пасмурно, это не значит, что в жизни тоже наступила осень..:-)». Марина снова улыбнулась. Переписка с ее «телефонным волшебником» за прошедший месяц стала постоянной, и Марина иногда ловила себя на мысли, что уже сама ждет забавных сообщений. Она никогда не писала первой, даже номер «волшебника» не был занесен в ее телефонную книжку, но отвечала она всегда. Оно было очень легким, это общение, ни к чему никого не обязывающим, потому что они так ничего и не узнали друг о друге. Вернее, они были в курсе многого друг о друге и одновременно ничего. Марина так и не знала, как зовут ее телефонного знакомого, кто он и где работает, да и он никогда не задавал ей подобных вопросов.
Зато они выяснили, что Принцесса любит мандарины и вечерние фонари, а Волшебник терпеть не может суши и обожает сгущенку. А еще они оба любили лес. Тихий шелест листьев на ветру, потрескивание веток под ногами… Волшебник умел передать эти ощущения несколькими словами эсэмэсок, и Марине часто казалось, что все, о чем он говорит, происходит с ней наяву. В последнее время он часто рассказывал о горах, и Марина, шутя, говорила, что он уже заразил ее своей «горной болезнью» и придется ей, видимо, взять отпуск, чтобы самой убедиться, так ли чудесно в горах, как он описывает.
Иногда их общение ограничивалось несколькими забавными посланиями, поднимавшими настроение среди обыденности рабочего дня. А иногда, чаще вечерами, это бывали долгие беседы, вроде бы ни о чем и обо всем на свете. Он уже знал, что у нее есть сын, что живут они вдвоем, но не задавал никаких вопросов. Иногда Марине казалось, что она придумала его сама, но, как только эта мысль приходила к ней в голову, телефон тут же заливался звонкой трелью, или тихо вибрировал (чтобы не вызывать ненужных вопросов на работе).
Наталья, которая, конечно же, знала об этой переписке, только качала головой. И, что сильнее всего удивляло Марину, больше не предлагала выяснить личность таинственного телефонного собеседника подруги. Они так и называли его между собой – Волшебником. Вот и сейчас она еле заметно приподняла брови, спрашивая, тот ли это, о ком она подумала. Увидев Маринин утвердительный кивок, слегка улыбнулась, но Марине показалось, что мысли подруги где-то очень далеко.
В этот момент телефон снова требовательно зажужжал, но на этот раз на линии был Михаил. После того вечера, когда они праздновали второе рождение Марининого пальто, Михаил время от времени приглашал их поужинать, причем эти приглашения всегда распространялись на них обеих.
Его отношение к подругам было таким же, как в вечер знакомства – сдержанно-восхищенным к Марине и безгранично-терпеливым по отношению к Наталье и ее язвительным шпилькам.
Сегодня его предложение было несколько иным – у Михаила были билеты на спектакль артистов «Табакерки», афиши которого были расклеены по всему городу. И конечно же они с Натальей не смогли отказаться от такого удовольствия.
До конца рабочего дня оставался час, когда Марину неожиданно вызвал к себе Сан Саныч, директор их фирмы. Особых грехов за их группой не водилось, так что, пожав недоуменно плечами в ответ на удивленный взгляд Натальи, Марина отправилась в кабинет директора. Когда она вошла в приемную, секретарша Милочка встретила ее нетерпеливо:
- «Ну наконец-то! Где ты ходишь?! Сам уже второй раз про тебя спрашивал, и Волохов уже там!».
- «Волохов? А он то тут при чем?», но Милочка уже махала руками, отправляя ее в кабинет.
Когда она вошла, Сан Саныч, как обычно, бегал по кабинету из угла в угол, вернее, исходя из его комплекции и маленького роста, тут больше бы подошло слово «катался». Волохов стоял у окна, и Марина снова, в который уже раз неприязненно отметила про себя «киношность» его позы.
За прошедший месяц Маринино отношение к начальнику отдела ИТО так и не изменилось. Он по-прежнему казался ей каким-то придуманным, а его манеры напоминали ей героев голливудских боевиков, легким движением руки справлявшихся с кучей врагов в перерывах между обольщением очередной знойной красотки.
Хотя, если бы Марину спросили, на основании чего она сделала такой вывод о Волохове, ей пришлось бы признать, что причин для такого отношения не было совсем. Его отношения с сотрудниками компании были ровно-дружелюбными, манеры – безупречными, и, судя по некоторым обмолвкам компьютерщиков отдела, он был действительно классным специалистом. Да и руководителем он, судя по всему, тоже был толковым, потому что порядка в отделе с его приходом стало намного больше, вернее он просто появился, порядок этот, так как заставить нормально работать всю их компьютерную братию до него еще не удавалось никому. Как справился с этой задачей Волохов, не знал никто, но результат, зато, заметили все, и к немому восхищению женской половины конторы добавилось сдержанное уважение мужской ее части. Сан Саныч же не мог нарадоваться тому, что ему посчастливилось приобрести такого ценного сотрудника и, по словам Милочки, директор все чаще и чаще советовался с Волоховым по разным вопросам.
Был и еще один интересный момент в поведении начальника отдела ИТО, который успели заметить подруги – он не спешил воспользоваться своей неотразимостью. Никто в офисе ничего не знал о личной жизни Волохова, и женская половина в курилке часто спорила о том, женат ли он. Благодаря его яркой внешности и манере общения, с каждым последующим днем количество поклонниц Волохова в конторе все увеличивалось, а некоторые девицы откровенно и недвусмысленно провоцировали его. Но, надо отдать ему должное, Волохов всегда выходил из этих ситуаций таким образом, что обижаться на него было не за что, причем повторять свои эксперименты юным нахалкам уже не хотелось.
В общем, придраться к поведению нового начальника отдела ИТО было невозможно при всем желании, и, возможно, именно это раздражало Марину. Не бывает людей без недостатков, и именно их маленькие и большие слабости и отличают их от роботов, да и друг от друга тоже. А это значит, что идеальный Волохов тоже хранил свои скелеты в шкафу, вот только шкаф этот был всегда надежно заперт…
- Так что, Марина, ты согласна? - голос Сан Саныча неожиданно вывел ее из задумчивости, и она, к своему стыду, поняла, что прослушала все, что говорил директор. Она уже открыла рот, чтобы с раскаянием признаться в этом, но в этот момент Волохов произнес, поворачиваясь от окна:
- Я понимаю, что мое предложение задержаться после работы, возможно, нарушает Ваши планы, Марина Сергеевна, но иначе установка и апробация новой программы займет намного больше времени. Кроме того, я уверен, что Александр Александрович конечно же возместит Вам сегодняшнее время.
Марина подняла глаза и, столкнувшись с взглядом Волохова, поняла, что он знает о том, что она все прослушала и таким образом просто выручает ее. Марине была так неудобно, что она поспешно сказала:
- Да, конечно, я согласна, Сан Саныч.
– Ну и славно, а о деталях, я думаю, вы и сами договоритесь.
В коридоре, подальше от ушей любопытной Милочки, Марина повернулась к Волохову, и тепло улыбнувшись, сказала:
- Спасибо Вам, Максим Александрович, вы меня очень выручили.
- Все это пустяки, но, тем не менее, мне бы очень хотелось, чтобы Вы вспомнили о своих словах, когда Вам придется остаться в офисе после окончания рабочего дня, - голос Волохова был серьезен, но Марине послышался в этой фразе легкий оттенок иронии. Не успела она найти подходящий ответ, (жаль, что рядом не было Наташки, она бы мигом поставила на место этого высокомерного красавчика!), как до нее дошло, что она наделала своим согласием, и она расстроенно охнула:
- А как же спектакль?!
- Вы идете в театр? - глаза Волохова были серьезными, ирония пропала, и где-то в глубине их промелькнуло раскаяние, но расстроенная Марина этого не заметила.
– Уже нет, так что не стоит об этом говорить. Всего доброго! - перед Волоховым вновь стояла Снежная Королева, хрупкая, но несгибаемая, и теплые слова, обращенные к нему минуту назад, казались такими же нереальными, как подснежник зимой.
Наталья наотрез отказалась идти на спектакль без Марины, сколько та ее не уговаривала. Более того, подруга предложила остаться вечером вместо Марины, чтобы та могла посмотреть пьесу. Тут уже категорически отказалась сама Марина, и в результате ей пришлось звонить Михаилу, чтобы сообщить ему о печальных переменах в их планах. Узнав новости, Токарев был тоже огорчен, но, слыша расстроенный голос Марины, принялся ее утешать, заверяя, что это не последний спектакль, и они обязательно все посмотрят позже, раз уж сегодня все так получилось.