(музыкально-поэтическая композиция, посвященная ветеранам ВОВ
9 мая
ПАМЯТИ ДЕДА И ТЕХ, КТО ОТСТАЛ ОТ ЖИВЫХ, ЗАЩИЩАЯ, ЛЮБЯ, СРАЖАЯСЬ.
КАРТИНА 1
На сцене в углу стол, на нем граненый стакан, штоф и пол буханки хлеба. В центре зала экран, на котором изображено окно. Выходит старик, садится за стол, наливает в стакан. В это время слышатся звуки залпов и на экране изображение салюта.
Герой:
Салюта залпы разрезают небо,
И рассыпаясь тысячью огней,
Волнуют память прошлого, где не был
Я очень много, очень долгих дней…
Года летят. Под звуки канонады,
Как прежде перехватит дух в груди.
И раны старые, как прошлые награды,
Терзают душу. Время, подожди.
Остановись хотя бы на мгновенье,
Дай оценить твой быстротечный бег,
Лишь возвращаясь в прошлые виденья,
Осознаю, что там я – Человек!
Песня 1 (все песни сопровождаются видеорядом)стихи могут накладываться на музыку.
Под нее на экране видео ряд.
На сцене солдаты на привале. Кто-то чистит оружие, кто-то играет в карты. На переднем плане три солдата, они пишут письма.
Первый солдат:
- «Здравствуйте, дорогие родители: папа, мама и Петина семья! Нахожусь жив и здоров, сейчас в Москве. 10 августа 1942 года, дорогие мои родители, уезжаю на фронт. От Петра писем не получаю, да и от вас тоже. Почему вы не пишете - не знаю. Мне ведь все-таки интересно, какой у нас урожай и вообще про колхозную жизнь. Ладно, теперь уже вы, дорогие мои родители, письма пишите. Скоро будет тот день и тот час, когда снова заживем свободной жизнью! Вот и все, дорогие родители, остаюсь жив и того вам желаю».
Герой:
- Иван! Иван Романов! Ваня… (осознав, что Иван его не слышит). – Ваня воевал в составе 17-го отдельного отряда нартовых упряжек собак- истребителей. Погиб летом сорок третьего.
Второй солдат, который чистил оружие:
- «Здравствуйте, премногоуважаемые родители! Получил от вас письмо, за которое очень благодарен. Спасибо за вашу отцовскую заботу, папа. А мы ведь в армии уже герои. Я дважды орденоносец. Звание майора имею, чин старший офицер. Сами знаете, война - другой раз и писем писать не хочется. Война пошла в нашу пользу. Враг бежит, но еще упорно сопротивляется. Победа будет нашей в недалеком будущем, как только на нашей земле ни одного фашиста не останется. Я был уже тут ранен, но пока здоров. До свиданья, мои дорогие родители! Целую вас много раз, сын Петя».
Герой:
- Старший брат Ивана – Петр. Погиб под Харьковым 15 сентября 1943 года. На несколько дней пережив своего младшего брата. Петр Сергеевич - единственный из братьев был кадровым военным. Участвовал еще в Финской кампании 1939 - 1940 годов. Награжден двумя орденами, в том числе орденом Красного Знамени. Похоронен в братской могиле на станции Лозовая Харьковской области.
Третий солдат:
- Я средний брат - Павел Сергеевич Романов. Я тоже не вернулся с войны. Вот только письма писал чаще: «На правах рядового я испытал в Монголии солдатскую жизнь, да я и не хотел пользоваться преимуществами, я себя подвергал физическим испытаниям, знал, что впереди война, а я воин и воином должен быть неплохим».
Перед самой отправкой на фронт я написал сестре:
«Я буду драться так, как подобает патриоту нашей Родины, и могу заверить: стыдно за меня не будет. В далекой Сибири осталась семья - жена и две дочки. Из дома я жду письма каждый день. Семья для меня - все. Сейчас еще больше питаю надежду сидеть за одним столом у родителей, и будет этот счастливый день. Ответ не пиши - я уже уеду. Крепко целую, Павел. Целую папу, маму, желаю здоровья. Ждите. Привет учителям».
Женщина:
- Павел Сергеевич Романов погиб в 1944 году, место захоронения неизвестно. Воевал на Северо-Западном фронте.
Песня 2
На сцене обыгрывается песня Окуджавы «До свидания, мальчики…» параллельно идет видео ряд.
КАРТИНА 2
Женщина:
- Я, Нина Владимировна Крутова, 1931 года рождения, уроженка Харьковской области, село… а, впрочем, таких сел были сотни тысяч, у каждого была своя, общая история боли и памяти о Второй мировой войне.
Осенью 1941 немцы заняли наше село. В нашем доме поселился майор, он всем своим видом демонстрировал нам, отправленным жить на кухню, что за людей нас даже не думает принимать.
Семья на тот момент состояла из шестерых: две бабушки, дед, которого из-за инвалидности по зрению не взяли на фронт, мама и я с младшим братом. Мне было десять лет.
Немец по утрам голый вваливался на кухню и брезгливо, ногой, отталкивал того, кто попадался ему на пути. Но бывало и у него хорошее настроение, и в те моменты, он рассказывал нам о том, что ожидает всех, когда «Великая Германия» разгромит русских:
«Германии нужны русская земля, леса, вода. Люди не нужны». Он указал на всех нас рукой, а затем на топившуюся плиту и произнес: «Все пш-ш!» И так несколько раз. Мама спросила, кто будет работать. Майор ответил: «Немцы – хозяева. Работают Англия, Франция, Италия. Славяне плохо работают. Пух-пух! Пш-ш!»
«В апреле 1943 г. в школе остановились эсэсовцы. К нам поселили двух унтер-офицеров, которые нас не замечали и не трогали. Как-то они праздновали день рождения Гитлера. Все собрались в школе, орали песни, пускали ракеты, было много пьяных. Мама ушла к знакомым, у них немцев не было. Я сидела дома на печке. Вечером сели ужинать. К нам пришел ефрейтор из соседнего дома. Он был трезвый, показал, что шнапс не пьет. Бабушки угостили его семечками, удивились, зачем он пришел. В окно мы увидели, что к нам идут два пьяных офицера. Наш гость встал и толкнул меня в угол, где была вешалка и висели пальто, сам снял шинель и повесил на вешалку, сел на стул так, что закрыл собой вешалку и меня. Офицеры вошли и закричали: «Паненка, ком! (иди сюда)». Ефрейтор встал, отдал честь и что-то сказал по-немецки. Офицеры заглянули в комнату, где жили постояльцы, увидев их вещи, ушли. Меня, чуть живую от страха, извлекли из-под одежды и отправили на печку. Я спросила, как зовут моего спасителя. Он ответил: «Арнольд». Сказал, что у него есть сестра, такая, как я. Значит, не все немцы были одинаковые? Я долго думала над тем, почему меня спрятал Арнольд. Ведь он служил в отборных войсках СС…» (с)
Герой:
- В то время уже был Сталинград, шли бои под Курском и Белгородом. Боевые «Катюши» громили захватчиков во всех направлениях. А в июле 1943 загудела земля в направлении Полтавы и Харькова.
Женщина: (с)
- Днем над головой шли бесконечные воздушные бои, на нас летели пули и осколки. Мы все сидели по хатам под кроватями – подушки защищали нас от пуль. По ночам наши «кукурузники» налетали тихо, внезапно с выключенным мотором и бомбили сады и огороды, не давая возможности немцам закрепиться в селе. Предварительно сбрасывали на парашютиках осветительные ракеты. Они горели долго, ярко освещая всё вокруг каким-то холодным голубоватым светом. Мы ложились спать одетыми, мама дежурила на крылечке и, услышав издалека тихий рокот мотора самолёта, поднимала нас. Мы бежали в блиндаж в саду. Одна бомба упала метрах в 30 от нашего убежища. Взрывной волной снесло земляное покрытие с убежища, осколки срезали деревья. Нас оглушило. Мы чуть не задохнулись от дыма. Вторая бомба попала в угол школы. Там совсем недавно стояли власовцы, которых мы боялись больше чем немцев, но они уехали. Бомбы падали совсем близко от нашей хаты. Народ стали этапировать на запад. Мама схитрила, сделав вид, что мы замешкались, как бы собирая вещи. Немцы пошли к соседям. Схватив приготовленные заранее котомки с вещами, побежали через огород и сад в сторону небольшой левады, подальше от дороги, в ту сторону села, что затерялось среди садов и огородов, надеясь на спасение. Мама несла в руках четырёхлетнего брата, который мужественно переносил все страхи. В одном месте пришлось бежать через кладбище, открытое со всех сторон. С нами бежали ещё люди с детьми. Нас стали обстреливать из орудий. Односельчане падали раненые или убитые выстрелами в спину. Мы залегли между могилами. Обстрел прекратился. Потом, поднялись и побежали дальше. Над головой что-то пролетело, издавая фыркающий звук, как летящая птица, и тут же раздался взрыв. Мы упали. Нас снова обстреливали. Снаряд упал совсем рядом, засыпав нас землей. Холмики могил спасли нас от осколков. Мы поползли дальше. Брат жалобно просил: «Мама, пошли домой», а бабушка шептала молитву. Под защитой мёртвых мы добрались до знакомых на краю села и пересидели у них несколько дней.
Кто победил? Что делается в селе? Бабушка Фрося решила сходить огородами домой и разведать. Рано утром ушла. Долго её не было. Назад пришла по дороге, весело улыбаясь. Село заняли наши войска. Хата цела. Старенькая бабушка Мария, которая не смогла с нами бежать, жива. Мы все пошли по домам. В нашем дворе дымила полевая кухня, а за огородом стояли пушки. От наших Солдатов и офицеров исходили уверенность и спокойствие. Мы обнимали их и плакали. Плакали от счастья, что нас освободили, от пережитого страха и горя за два года оккупации. Нас освободили сибиряки, - красивые люди. Некоторые были ранены, но остались в строю. Медсестра уговаривала их пойти в санчасть, но они снова возвращались. У нас жил командир батареи, тоже раненый в ногу. Он рассказал, что наша армия теперь хорошо вооружена, что «катюши» - это очень грозное оружие. А главное – у нашей армии есть стремление к победе и боевой дух. А мы заметили, что бойцы дисциплинированы, существует порядок. В народе говорили: «Эти не отступят».
Песня 3 (мне кажется, радостная)
КАРТИНА 3
На сцене привал, бойцы слушают солдата, который с гитарой (песня Кони Матвеенко С.), он играет под цыгана, кто-то встает и начинает подплясывать. На сцене появляется девушка с букетом полевых цветов. К ней подходит лейтенант, но исполнитель вклинивается между ними и, заканчивая песню, обращается к ней:
Цыган:
- Любезная сеньора. Сеньорита…
Для вас открыто у цыгана сердце.
Девушка:
Отстаньте, сударь, Вами не согреться.
Кто вас любил, того душа убита.
Цыган:
Зачем так строго, милая девица.
Нет жертв на мне. Любил я, может, многих,
Но искренне страдал, когда дорогу
Переходила муза. Что за детство,
Считать, что предан может быть мужчина
Одной лишь даме, и всегда покорен?..
В любви к одной он извлекает корень,
Ну, а другая больно ранит сердце.
Девушка:
Как можно так бесчестно, подло лгать?
И над чужими чувствами смеяться?
Меня теперь вы просите остаться,
Я не готова с вами погибать.
Цыган:
О гибели какой вы говорите.
Вокруг война, разрывы, канонады.
Враг в двух шагах. И я прошу пощады
У ваших глаз. Мне в сердце загляните.
Оно трепещет от любви безмерной.
Женой мне станьте искренней и верной.
А если нет, тогда в бою я буду
Искать покой забвения повсюду…
Цыган падает на колени. Девушка театрально отдает ему букет, все аплодируют.
К ним подходит лейтенант.
Лейтенант:
- Как это у вас так легко получается? И без настроя. Или этому в школе вашей театральной учат?..
Девушка (смеясь):
- Товарищ лейтенант, почему без настроя? Смотрите, вокруг весна! Солнце! Птицы утром поют. Ах, как поют птицы! А воздух! Какой воздух!
Лейтенант:
- Шурочка, мы подали заявление в штаб армии, чтобы тебя в Москву отправить, учиться. В театральную школу. Тебя и Гошку-цыгана. Доучивайтесь. Вот война закончится, будете радовать народ своим талантом…
Девушка:
- Как в Москву? В какую Москву? А тут кто будет? Гошка понятно, он талант. А я... а кто раненым помогать станет? Не поеду я никуда, товарищ лейтенант…
Лейтенант:
Ты погоди, не кипятись. Смотри, после ваших шуток оживают ребята. Станете по всем фронтам в составе агитбригад ездить. Радость и надежду, и силу другим дарить. А воевать кому, найдется и без вас. Тем более, что войны уже немного осталось… Изобрази к лучше еще чего…
Девушка:
- Гош! Гошка, Цыган?
Солдат:
- А, Гошка сбежал воздух есть с радисткой Светочкой.
(Солдаты смеются.)
Солдат:
- Ага, вот мне б так: спел песню, дефка твоя.
Солдат 2:
- Утром, он тоже пел видать вместа соловья, так пел, что пара петухов на кухню прибыла, правда с головами скрученными.
Солдат:
- Да што говорить, цыган же. А ну-ка, разойдись-ка братки. Што, тока цыган петь – плсать может? Дай развернуть мне мою широкую, балтийскую душу. Василий, давай нашу!
КАРТИНА 4
Герой:
Нет, наши близкие не умирают!
Они живут в душе у нас. Порой
Их яркий, светлый образ затихает,
И отступает от потери боль.
Но иногда тревожными ночами,
В бессоннице, когда вокруг печаль,
Мы вспомним тех, что были с нами,
И, что ушли - нам бесконечно жаль.
Нет, наши близкие не умирают!
На сцену выходят учитель и дети. На экране пролетающие самолеты, слышны раскаты разрыва бомб. Дети жмутся к учителю.
Учитель:
- Дети, зачем вы боитесь летящих мимо птиц? Да, вам страшно. Они бомбят город уже не первый день. Но они бомбят город. А где мы с вами?! Мы с вами там, где нет домов. Тут растут деревья…
Ученик:
- Учитель, неужели вам совсем не страшно?
Учитель:
- Как же не страшно? Я человек, значит ничто из чувств мне не чуждо. Только что с того? Вот вы боитесь, буду бояться я, будут бояться наши солдаты…
Ученик: (смеясь)
- Солдаты? Бояться?! Солдаты вообще ничего не бояться. Они у нас, знаете, какие смелые! Они… они… они этих фрицев во как гонят! Скоро вообще война кончится и тогда… Тогда…
Учитель:
- И что тогда? Давайте с вами помечтаем о том, что будет, когда война закончится…
Ученик 1
- У нас будет коммунизм!
Ученик 2:
- И мы все чай на балконе пить будем. С конфетами…
Ученик 3
- И баранками. И с сахаром. А еще в школу пойдем. Все вместе…
Ученик 2:
- Еще еды будет много. Я наемся. Хлеба наемся… с сыром. А еще, на рыбалку с отцом пойдем, его ведь оправдают. Он же уже даже медаль получил. И нас больше звать врагами народа не будут…
Ученик 3:
- И спать можно будет много. И не бояться никого. И…
Ученик 1:
- А еще, коммунизм будет; все равны, у всех все будет и весело… И в баню мы пойдем!..
Девочка:
- А ко мне вернется папа и братики… А еще. Мы все поедем к бабушке и там…
Ученик:
- Вечно ты все путаешь. Ну, как к тебе они вернуться? Они же погибли.
Девочка:
- Не погибли! Не погибли! Я не верю! Бабушку увезли куда-то, а братья… Ведь у нас самые хорошие доктора. Правда?! И ученые самые хорошие. Вот они обязательно сделают укол и все наши солдаты оживут. И никто не будет плакать, будут только смеяться и радоваться. Ведь правда?! Правда, учитель, скажите им... Ну скажите же им…
(девочка с надеждой посмотрела в глаза педагога, он подошел и, обняв ее):
Учитель
- что такое война? Стоит ли она слез детей и боли тех, кто остался ждать своих защитников?! Почему агрессор становится такой же жертвой своих действий, как и тот, на кого он напал? Почему история слагается из истории войн? И кому нужна вся эта кровь, которая ручьями стекает в океан скорби?.. Дети говорят, что солдату не ведам страх. Но страх знают все, даже те, кто начинает эту бессмысленную бойню. Как видно, жажда денег в них сильнее любого здравого смысла. «Ничто ни откуда не берется и никуда не девается…» - закон сохранения энергии. Другими словами, энергия не может возникнуть из ничего и не может исчезнуть в никуда, она может только переходить из одной формы в другую. Деньги… Вот основная движущая всеми энергиями на свете. Деньги и власть! Только то, что ты имеешь, очень скоро кажется ничтожным и хочется большего… Если кто-то завоюет земной шар, то как тогда он будет тешить свое стремление к расширению власти?..
Герой:
Откуда появляется война?
Где зарождается, и кто ее родитель?
Кто душ людских бесстрастный истребитель?
И для чего она в наш мир дана?
Война в незнании, и в страхе матерей,
В стенании детей, проклятьях женщин.
И тот, кто с этой памятью повенчан,
Не станет с кровью смешивать елей.
Распаханные нивы на ветру
Не будет засевать обычным горем,
И даже заблуждаясь или споря
Он мира лавр не предает костру.
Война не в знаниях, - в гордыне и в грехах.
Ее обрез закрыл от правды очи.
И бесконечен стыд её, бессрочен,
Там где она, повергнут разум в прах…
ПЕСНЯ
КАРТИНА 5
Оборванные судьбы поколенья.
Мальчишки, не пришедшие с войны,
И матери, что стоя не коленях,
Не сломлены остались и сильны.
Там за чертой вражды и Холокоста,
Глухие к плачу, вою материй
Смеясь, уничтожали очень просто
И отроков, и маленьких детей.
Не люди, даже может быть, не звери,
Поправ добро, достоинство и стыд,
Приумножали совести потерю
Телами тех, кто ими был убит.
Герой:
Я был обычным сельским мальчиком, родившимся в 1920 году и выросшим в небольшом селе центрально-черноземного района России. Мать – учитель в школе, отец – бухгалтер. В семье нас было двое; я и мой младший брат. Пока был жив отец, жили хоть бедно, но весело. В 1938 году отца арестовали. Это случилось в августе, а в феврале он умер в застенках от сердечного приступа… За ним пришли рано утром. Мы с братом от страха залезли в шкаф, мама до вечера не могла нас оттуда вынуть.
У нас в поселке много людей арестовывали. Никто не мог понять, за что, потому что, все это были очень скромные и спокойные люди, которых все хорошо знали. Это было первое мое знакомство с несправедливостью. Отец был прекрасный человек, и люди к нему всегда хорошо относились. На отношении в школе ко мне, арест отца никак не отразился. Я вступил в комсомол и получил неплохой аттестат. Только по вечерам, в том как расставались люди, чувствовалось, что нет уверенности в завтрашней встрече.
В 38 приехал в Ленинград. Что сказать, это была настоящая сказка. У нас в поселке было очень напряженно с продуктами, и когда привозили халву, которая еще в вагоне расплывалась, за ней выстраивались очереди. В нашем поселке за любым товаром в очереди выстраивались, а в Ленинграде было все! За короткое время я поправился и из осунувшегося подростка стал вполне упитанным юношей. И это не смотря на то, что только что шла Финская война.
Золотые дни студенчества. Золотыми они были еще и потому, что вокруг было очень много неравнодушных людей. Над зданием театра Комедии (что под одной крышей с Елисеевским), находилось наше общежитие. За пирожками мы ходили в Гостинку, а на Марсовом поле сдавали физкультуру. Домой хотелось, но это вполне понятная ностальгия по «трем березам». В конце 40 ввели плату за обучение, я, чтобы не бросать учебу, пошел работать на завод. Тем более, что в то время мы с Верочкой собирались уже пожениться. Свадьба была назначена на 19 июня 1941 года. А 22-го…
Песня «Вставай страна огромная»
Женщина:
После свадьбы мы поехали в Москву к моей родне. Потом мы собирались ехать, знакомиться к родне мужа. Это было необыкновенно-роскошное путешествие по тем временам. Любовь, природа, радость. Но…
Герой:
- В первый же день я пошел на призывной пункт. Меня не взяли в армию, сославшись на то, что доучиться мне осталось совсем немного, а стране нужны специалисты.
Женщина:
- О своей беременности я узнала в эвакуации. Нас увезли за Урал. С мужем тогда мы еще переписывались:
«Родной мой, скоро у нас появится сын. Думаю, что к его рождению война уже закончится и ты встретишь нас из роддома с победой и цветами…»
Герой:
- Это было последнее письмо от жены. Уже потом, после многих лет поисков я узнал, что моя Вера была русской только на половину. Ее отец, боец немецкого сопротивления, был расстрелян Гитлеровским режимом, а она с матерью (еврейкой) приехала в Москву как политический эмигрант. После родов, оставив нашу дочь на воспитание матери, она поступила в школу разведки и в 1944 не вернулась с задания. Была схвачена в тылу врага и после зверских пыток, расстреляна войсками Вермахта.
Песня
- Случить я начал в чине ефрейтора во вспомогательных войсках. В нашем подразделении были немцы и русские перебежчики. Мы возили боеприпасы, продовольствие.
Перебежчики были с обеих сторон и на протяжении всей войны. К нам перебегали русские солдаты и после Курска. И наши солдаты к русским перебегали. Помню, под Таганрогом два солдата стояли в карауле и ушли к русским, а через несколько дней мы услышали их обращение по радиоустановке с призывом сдаваться. Я думаю, что перебежчиками были солдаты, которые просто хотели остаться в живых. Перебегали перед большими боями, когда риск погибнуть в атаке пересиливал чувство страха перед противником. Мало кто перебегал по убеждениям и к нам, и от нас. Это была такая попытка выжить в этой огромной бойне. Надеялись, что после допросов и проверок тебя отправят куда-нибудь в тыл, подальше от фронта. А там уж жизнь как-нибудь образуется.
Женщина:
- Почему вы напали на Россию?
Немец:
- Пропаганда, которой мы верили, строилась на том, что Россия готовится нарушить договор и напасть на Германию первой. А мы просто должны оказаться быстрее. В это многие тогда верили и гордились, что опередили Сталина. Были специальные газеты фронтовые, в которых очень много об этом писали. Мы читали их, слушали офицеров и верили.
Потом, когда мы оказались в глубине России и увидели, что увязли в этой войне, возникло разочарование. К тому же мы уже много знали о Красной Армии, было очень много пленных и мы знали, что русские сами боялись нашего нападения и не хотели давать повод для войны. Тогда пропаганда стала говорить, что теперь мы уже не можем отступить, иначе русские на наших плечах ворвутся в Рейх. И мы должны сражаться здесь, чтобы обеспечить условия для достойного Германии мира. Многие ждали, что летом 42-го Сталин и Гитлер заключат мир. Это было наивно, но мы в это верили. Верили, что Сталин помирится с Гитлером, и они вместе начнут воевать против Англии и США. Это было наивно, но солдатам хотелось в это верить.
Женщина:
- Почему тогда вы так зверствовали? Зачем истребляли людей?
Немец:
- Не могу сказать о других, говорю о себе и тех, с кем приходилось воевать рука об руку.
Отношение к русским и белорусам, было сдержанное и недоверчивое, но без ненависти. Нам говорили, что наш враг это большевизм. Хотя, это было скорее «колониальным» отношением. Мы на них смотрели в 41-м, как на будущую рабочую силу, а на захваченные районы, как на территории, которые станут нашими колониями.
К украинцам относились лучше, потому что украинцы встретили нас очень радушно. Почти как освободителей. Украинские девушки легко заводили романы с немцами. В Белоруссии и России это было редкостью.
А в Литве и Латвии «Лесные братья» вообще были нам как дальняя родня. Хотя, партизан я не видел. Там, где пришлось воевать мне, их не было.
К концу войны отношение ко всем стало безразличным. Населения словно бы не было. Мы его не замечали. Нам было не до них. Мы приходили, занимали позицию. В лучшем случае командир мог сказать местным жителям, чтобы они убирались подальше, потому что здесь будет бой. Нам было уже не до них. Мы знали, что отступаем. Что всё это уже не наше. Никто о них не думал...
Женщина:
- На войне, оказавшись в одном окопе, люди срастались? Как вы относились к потере друзей? Было ли вам трудно? Предавали ли вас ваши командиры?..
Немец:
- В 42 я попал служить в 111-ю пехотную дивизию под Таганрог. Я был небольшим командиром. Большой военной карьеры не сделал. В русской армии моему званию соответствовало звание сержанта. Мы сдерживали наступление на Ростов. Потом нас перекинули на Северный Кавказ, позже я был ранен и после ранения на самолёте меня перебросили в Севастополь. И там нашу дивизию практически полностью уничтожили. Там я потерял брата. В 43-м под Таганрогом я был ранен. Меня отправили лечиться в Германию, и через пять месяцев я вернулся обратно в свою роту. В немецкой армии была традиция - раненых возвращать в своё подразделение и почти до самого конца войны это было так. Всю войну я отвоевал в одной дивизии. Думаю, это был один из главных секретов стойкости немецких частей. Мы в роте жили как одна семья. Все были на виду друг у друга, все хорошо друг друга знали и могли доверять друг другу, надеяться друг на друга.
Раз в год солдату полагался отпуск, но после осени 43-го года всё это стало фикцией. И покинуть своё подразделение можно было только по ранению или в гробу. Все мы входили в состав группы армий «Южная Украина».
Под Севастополем был самый трудный и последний в моей жизни бой. Это было в первых числах мая, когда оборона на Сапун-горе уже была прорвана и русские приближались к Севастополю.
Остатки нашей роты - примерно тридцать человек - послали через небольшую гору, чтобы мы вышли атакующему нас русскому подразделению во фланг. Посылая нас, Нам сказали, что на этой горе никого нет. Мы шли по каменному дну сухого ручья и неожиданно оказались в огненном мешке. По нам стреляли со всех сторон. Мы залегли среди камней и начали отстреливаться, но русские были среди зелени - их не было видно, а мы были, как на ладони, и нас одного за другим убивали. Я не помню, как, отстреливаясь из винтовки, я смог выползти из-под огня. В меня попало несколько осколков от гранат. Особенно досталось ногам. Потом я долго лежал между камней и слышал, как вокруг ходят русские. Когда они ушли, я осмотрел себя и понял, что скоро истеку кровью. В живых, судя по всему, я остался один. И тут я вспомнил, что в кармане френча лежат презервативы. Их нам выдали по прилёту вместе с другим имуществом. И тогда я из них сделал жгуты, потом разорвал рубаху и из неё сделал тампоны на раны и перетянул их жгутами, а потом, опираясь на винтовку и сломанный сук, стал выбираться.
Вечером я выполз к своим
В Севастополе уже полным ходом шла эвакуация из города, русские с одного края вошли в город, и власти в нём не было никакой. Каждый был сам за себя.
Я никогда не забуду картину, как нас на машине везли по городу, и машина сломалась. Шофёр взялся её чинить, а мы смотрели через борт вокруг себя. Прямо перед нами на площади несколько офицеров танцевали с какими-то женщинами, одетыми цыганками. У всех в руках были бутылки вина. Было какое-то нереальное чувство. Они танцевали, как сумасшедшие. Это был пир во время чумы.
Меня эвакуировали с Херсонеса вечером 10-го мая уже после того, как пал Севастополь. Я не могу вам передать, что творилось на этой узкой полоске земли. Это был ад! Люди плакали, молились, стрелялись, сходили с ума, насмерть дрались за место в шлюпках. Когда я прочитал мемуары какого-то генерала-болтуна, который рассказывал о том, что с Херсонеса мы уходили в полном порядке и дисциплине и что из Севастополя были эвакуированы почти все части 17-й армии, мне хотелось смеяться. Из всей моей роты в Констанце я оказался один! А из нашего полка оттуда вырвалось меньше ста человек!** Вся моя дивизия легла в Севастополе. Это факт!
Мне повезло потому, что мы, раненые, лежали на понтоне, прямо к которому подошла одна из последних самоходных барж, и нас первыми загрузили на неё.
Нас везли на барже в Констанцу. Всю дорогу нас бомбили и обстреливали русские самолёты. Это был ужас. Нашу баржу не потопили, но убитых и раненых было очень много. Вся баржа была в дырках. Чтобы не утонуть, мы выбросили за борт всё оружие, амуницию, потом всех убитых, и всё равно, когда мы пришли в Констанцу, то в трюмах мы стояли в воде по самое горло, а лежачие раненые все утонули. Если бы нам пришлось идти ещё километров 20, мы бы точно пошли ко дну! Я был очень плох. Раны воспались от морской воды. В госпитале врач мне сказал, что большинство барж было наполовину забито мертвецами. И что нам, живым, очень повезло.
Там, в Констанце, меня положили в госпиталь, и на войну я уже больше не попал.
Песня
КАРТИНА 6
На сцене все участники.
Женщина:
- Утром 9 мая проснулись от бешеной стрельбы. Взволновались, но оказалось все – Победа! Конечно, все ликовали, радовались, но все равно нам как-то не верилось, что война закончилась. Ходили и не верили…
Учитель:
При слове война, что самое первое вспоминается?
Женщина:
- Почему-то момент, когда дядя мне сказал, что началась война. Настолько ясно и четко до сих пор вижу перед глазами эту картинку, даже помню, во что он был одет. И помню, что никак не могла понять, о чем это он, не понимала всей глубины и трагизма ситуации…
(из воспоминаний Миклашевской Веры Николаевны)
Герой:
- 9 мая мы встретили втроем. Трое из 240 человек, отправленных в тот день на фронт вместе с нами. Выстрелы, пляски, радость подсвеченные весной и молодой зеленью Словакии. Казалось, теперь-то уж точно не будет конца счастью. Домой. Там ждут меня самые близкие и родные…
В Ленинграде я оказался только в сентябре. В нашей комнате жили чужие люди. Соседи, как мне рассказали, погибли во время блокады. Я собрался было в Москву, но не получил разрешения. Через два года я все же приехал в столицу. Периодически возникало впечатление, что город находится в стране, где не было этой ужасной, разрушающей войны. Это вселяло надежду. Мама моей жены тоже погибла, а о Верочке, мне выдали краткую информацию в военкомате, что не вернулась с задания осенью 44 года. Сейчас 2011 год, я уже немощный старик, все еще не теряю надежды найти свою дочь…
Солдат:
- Я был вторым из выживших. На фронте нам перед каждым боем давали спирт, чтобы страха было меньше. После войны мы пили за победу, а оказавшись дома, я никак не мог устроиться на работу. Кроме того, мою семью угнали немцы и меня затаскали по разным инстанциям, где мне постоянно приходилось доказывать, что ни я, ни мои близкие не враги народа. Мне повезло еще раз; 1948 жена и дочь вернулись из Германии, но их тут же, объявив врагами народа, отправили за Урал. Мне ехать с ними не разрешили. В 1952 году на 2 мая, я пьяны, но полуголодный заснул в саду городской больницы и больше уже не проснулся.
Солдат 2:
- я был третьим из оставшихся в живых. Я родился в 1900 году в Днепропетровске. В многодетной еврейской семье. В 1921 был призван в красную армию. Вез пакет, меня обокрали и избили. В больнице я числился как неизвестный, но, придя в сознание, я сразу понял, что назвать себя, значит подставить под удар всю семью, а кроме того, учитывая порядки того времени, меня тут же бы и расстреляли, объявив дезертиром. И я изменил фамилию с Гинзбург на Гончаров. Так я остался без родных. Летом 1941 добровольцем пошел на фронт. Был не единожды награжден. В Ленинграде у меня осталась жена с тремя маленькими дочками на руках. Я возвращался домой в радостном ожидании встречи с ними, но… НКВД работало хорошо. На подъезде к Ленинграду меня арестовали, и объявив врагом народа, выслали за Урал без права переписки с родными.
Через десятые руки я попытался узнать что-либо о своих. Информация была такой; моя жена получила на меня похоронку, что я погиб 14 августа 1943 года, защищая Ленинград.
Именно в этот день эшелон увозил меня от этого прекрасного города, который я любил и защищал. Больше мне не пришлось его увидеть.
Учитель:
- Судьбы солдатские, судьбы человеческие. Любой солдат прежде всего человек, у него есть мать, отец, брат или сестра. Он рос среди людей и как и все мы мечтал о любви, радости, семье и достатке в доме. Только кто-то его «вырезал» из жизни, и поставил на его судьбе крест, заставив защищать свои амбиции и жажду наживы. Война – зло, это прописная истина. Но почему тогда во все времена, начиная от сотворения мира, люди выходят с кулаками на своих братьев и бьются до крови, не желая просто услышать ближнего?! В войне нет правды!
Друзья уходят. Как-то невзначай,
Тогда тоска стучит тихонько в двери
Друзья уходят чаще по ночам.
И просыпаясь, мы не ждем потери.
О том, что близко друга нет с тобой
Нам сообщает голос телефонный,
Пускай родной, до боли нам знакомый,
С ним в прошлой жизни виделись. В другой.
И разумом нам не дано понять,
Что рядом друга верного не стало.
Гудит душа, одной ей места мало.
Зачем друзья уходят в облака?..
Сегодня 11.09.10 мы поехали с мамой искать могилу деда (маминого отца, ГИНЗБУРГ СЕМЕНА МОИСЕЕВИЧА, фамилия которого служит моим псевдонимом). Какое-то время назад нам сообщили, что он захоронен в братской могиле в г.Кировск Лен.обл. (погиб 14 августа 1943 г.). Информация оказалась не верной, но мы обошли не один мемориал.
Именно на одном из них пришли эти строки:
Братские могилы
Уходят мальчики в войну.
Уходят юноши в бессмертье,
На миг, сменяя долголетье,
И взрывов гул на тишину.
Слезами отмЫта земля
От крови алой и соленой,
То мать, сестра или жена
Ждала бойца с победой дома.
Идут к могилам старики,
Читают перечень фамилий…
То дети тех, кто не дошел,
Кого отцы не долюбили.
Уходят в вечность имена.
Земля телам периной стала.
И горькой памятью – стена.
Защитой жизни – звон металла.