Большое светлое просторное помещение, много столов, много шкафов. Люди сидят там и сям, кто чего делает. Кто что-то пишет, кто картинки ищет и приклеивает, кто музыку подбирает. Все при деле. Это наша мастерская.
И как то, когда и не вспомнить, залетела в мастерскую жирная навозная муха с большими голодными злыми глазами, по которым можно было угадать прескверный характер и неистребимый аппетит на гадости. И ну давай по мастерской летать, глазищами налево-направо зыркать, сканировать: а чагой то вы тут делаете?
Поначалу вела себя довольно тихо, ни на кого не садилась, не кусалась, помёт свой ни на кого не клала, в себе держала, копила. Культурной хотела казаться. Люди к ней попривыкли, даже иногда блюдце со сладкой водой в уголок ставили – а что, пусть подкормиться. А надо сказать в мастерской публика подобралась хоть и разношёрстная, но гуманная до нельзя. Табу было - живую тварь ни-ни, трогать не моги.
Муха пообжилась, заскучала, да и внутри пусто и гадко у ней было, ну и начала. Как она увидит кого за работой, то быстрей к нему, над головой кружится, кружится, и соколом вниз на самую плешь норовит примоститься – и: или укусить побольней, или накласть кучу побольше, повонючей. А, что бы знали кто здесь хозяин, что бы помнили по чьему соизволению они здесь сидят и воздухом дышат, блажь ей в её маленькую голову такая вот забралась, что великая и главная она здесь. Людей то вон как много, а муха навозная одна только. Пару раз она ошибалась: то мастеру наложила, то столько и сразу на всех, да так много, три дня люди чистились, отмывались, всё смыли, а запах ещё неделю стоял.
И пришлось её под банку в заключение поместить на несколько дней, чтобы попостилась и подумала о своём поведении. С тех пор муха значительно поумнела, но предпочтениям своим не изменила. На мастера и его заместителей кучи старается не класть, тем более не кусать. А остальным по-прежнему продолжает пакостить – то цапнет, то кучу накладёт. Правда, в ограниченных количествах, по большому боится, как бы опять в банку не засунули, а ещё хуже, если мухобойкой огреют. Тогда уж не до полётов. А прецеденты уже были с другими: один мух тут был особливо бойкий, бывало как разойдётся, только дустом и мухобойкой можно было остановить дебошира. И как то переборщили – и грохнули его, этого муха, одно мокрое место осталось, да и то уж высохло.
Кстати, эта муха у этого муха многому чему научилась, много у него замашек переняла и теперь ими козыряет. Да как, любо дорого посмотреть. Прямо, гудини, так завернёт свои экскременты – не сразу разберёшь. Вот так и живём мы теперь с этой мухой в мастерской. Мастер говорит: - да ладно, это чтобы вам жизнь мёдом не казалась, пусть поживёт, если уж бог её терпит, вы тем более можете потерпеть. А не нравится она вам, так отгоняйте её, зря я что ли на каждый стол по игрушечной мухобойке положил – убить не убьете, а отогнать сможете.
Вот так и живём, от своего стола отогнать ещё можем, а вот на открытом пространстве сложней, мухобойки то оказались приделанными цепочками к столам, с собой не возьмёшь.