Предыдущая главаhttp://www.proza.ru/2011/03/25/858
КИЕВСКИЙ ГЕОЛОГОРАЗВЕДОЧНЫЙ ТЕХНИКУМ(КГРТ)
Начало учёбы запомнилось первыми лекциями по высшей математике в «исполнении» преподавателя Георгия Васильевича Первака: по аналитической геометрии, а затем – основы математического анализа. Мне со школы была по душе геометрия, а отличное изложение аналитической геометрии Перваком, ещё больше привлекло к новому витку в изучении этого раздела математики.
А вот раздел математического анализа имел свои «тайны» особенно в основополагающих началах. Моё, развитое театром, литературой, изобразительным искусством образное восприятие мира «сопротивлялось» неочевидным, абстрактным допущениям в мат. анализе. Всё время хотелось найти какие-то содержательные образы, которые просматривались в аналитической и дифференциальной геометрии. Собственно техника дифференцирования и интегрирования была понятна, и при хорошем знании алгоритма расчётов, не вызывала трудностей. А вот, как это «функция стремится к нулю или бесконечности», и при этом с ней происходит что-то очень таинственное, я не «чувствовал» и только разумом допускал «это» и соглашался с такими «преобразованиями».
С удовольствием прослушал ещё раз курс физики, который читала куратор нашей группы
Г-37о, с повторением всего школьного курса. Специальным курсом читалась электротехника с практическими занятиями в лаборатории электротехники. Электротехника была основой для получения профессиональных знаний по методам электроразведки полезных ископаемых и практическому применению электротехнических устройств в полевых условиях (передвижные электроагрегаты, на буровых установках и т.п.)
Самый большой интерес был к «Общему курсу геофизики», в котором изучались основы всех видов геофизических исследований: гравиметрия, магнитометрия, электрометрия, сейсмика, радиационные методы, лабораторные исследования по каждому направлению.
И, конечно, привлекательными были курсы по предметам классической геологии: общая геология, минералогия с основами кристаллографии и петрография. Курс общей геологии читал, а затем вёл учебную практику Видоменко Константин Романович.
Минералогию с кристаллографией и петрографию вела Чайковская. Этот курс состоял из лекций и практических занятий. Учебная задача состояла в том, чтобы овладеть методикой определения и описания минералов, горных пород, знать кристаллическое строение минералов, состав пород, их классификацию, месторождения и применения в промышленности и других отраслях.
Все эти знания и умения проверялись на экзаменах. Техникум уже в те годы имел хорошую коллекцию пород и минералов, учебный материал. Обязательным было посещение геологического музея Академии наук Украины и ознакомление с коллекциями минералов, горных пород. Музей бессменно находиться до сих пор в здании академии на пересечении улиц Владимирской и Богдана Хмельницкого (тогда – ул. Ленина).
Учились мы на первой смене, и мне нужно было рано вставать, чтобы успеть к 9 часам на трамвае № 23 доехать от Третей просеки до пересечения улиц Красноармейской и Саксаганского. Там сделать пересадку на троллейбус, идущему в сторону Голосеевский площади, и выйти на остановке ул. Ульяновых. Затем, перейдя Красноармейскую, взобраться по довольно крутой ул. Ульяновых на самый верх горы до входа в учебное здание техникума.
Так закончилась вольготная школьная жизнь, когда я слышал школьный звонок, что доносился через улицу домой.http://www.proza.ru/2011/03/27/1544, http://www.proza.ru/2011/03/27/1573
Однажды в трамвае, в конце сентября я встретил Юру Рудника. Мы с ним доехали вместе до пл. Победы. Я увлечённо рассказывал о своей учёбе. Даже пытался Юре изложить основы геофизики. Юра – студент Киевского театрального института, который год назад агитировал меня вместе пойти учиться в театральный, понял, что я окончательно потерян для профессиональной сцены.
Рассказав мне про свои достижения в учёбе, пожелал успехов в геологии, простился со мной, вышел из трамвая. Это оказалось навсегда. Об успехах Юры я слышал по радио и видел по телевидению. Он стал великолепным диктором и ведущим официальных концертов. Больше мы с ним не встречались.
К сожалению, он рано ушёл из жизни, о чём я узнал из некролога по радио в восьмидесятые годы …
Наша учебная группа под кодом Г-37о, в количестве до 25 человек и состояла из киевлян, ребят и девушек из других городов и селений. Была создана «демократическая» руководящая тройка группы: староста, комсорг, а затем и профгрупорг. Не прошло и месяца учёбы, как мы стали членами профсоюза рабочих геологоразведочных работ, в котором я пребывал до 1992 года, пока не перешёл на госслужбу.
Жили и учились мы дружно, с интересом и желанием. Никогда не было конфликтов и недоразумений. Почти треть жила в общежитии, здание которого примыкает к учебному корпусу с северной стороны. С годами между ними был встроен корпус-«вставка». На широком дворе техникума, ограждённого со стороны верхнего стадиона и Лабораторной улицы забором, располагалось здание столовой, учебных мастерских, гараж и другие подсобные сооружения. В столовой я часто обедал. Самый дорогой обед стоил до 5 руб. Многие покупали месячные абонементы на питание. Стипендия на первом году учёбы у нас была до 300 руб., что считалось вполне приемлемо. Часть ребят жили в съёмных комнатах и углах, которых было достаточно в ближайшей округе.
У меня сложились хорошие приятельские отношения со всеми ребятами, но больше я подружился с Шурыгиным Делием (вот такое у него имя!). Он приехал к нам из Молдавии. На фотографии мы стоим рядышком: два «очкарика», греемся на весеннем солнышке у входа в техникум. Рядом с нами стоит парень из параллельной группы.
Часто занимались вместе в читальном зале техникума. Библиотека техникума всегда имела большой фонд учебной и художественной литературы. Выписывались все молодёжные журналы и газеты. Запомнился номер журнала «Знание-сила», с «сенсационным» материалом о подготовке к полёту на Луну. Был представлен экипаж, кажется, с фотографиями, описанием техники и т.п. Я с интересом прочёл этот «розыгрыш», вспомнил свои школьные космические «исследования» и увлечения. А до полёта Гагарина оставалось не так и много – 7 лет!
Был ещё один источник литературы: в вестибюле находился книжный ларёк, в котором был хороший выбор учебной и технической литературы по геологии, геофизике. Продавались издания художественной литературы. Я был завсегдатаем этой «часовенки знаний» и до сих пор у меня сохранились некоторые учебники по геологии и геофизике, купленные в этом ларёчке.
Но вернёмся к учёбе. Новыми были для курсы «Геодезия и картография» и «Черчение». Первый требовал филигранную работу на всех типах геодезических приборов "на оптике", точности расчётов и умения строить полигоны, привязываться к государственной геодезической сети пунктов различного класса, строить профиля, топокарты, вести топопривязку на местности различными методами.
Второй – требовал терпение, внутренней сдержанности, твёрдости руки, аккуратности, владению чертёжными инструментами, составлению красок нужного цвета, умению отмывки кисточкой, красками и тушью и ретушёвки карандашами топографических и геологических карт, разрезов, чертить детали машин, приборов. Листы с чертежами приходилось переделывать при малейших ошибках и неточностях: преподаватель мог перечеркнуть работу … чернилами или тушью. В результате накапливались долги, уходило много времени на эту «рабскую» работу: всё исполнялось руками и головой. Мы терпеливо осваивали эту ручную работу и основательно. Преодолели и это…
Сегодня это представляется далёкой средневековой архаикой (действительно, так работали несколько веков назад). Теперь работа проводится с использованием компьютерной техники, лазерной высокоточной геодезической аппаратуры, с цифровой системой запоминания исходных замеров, автоматизации расчётов, построения карт, разрезов, схем и т.п.
В сентябре получили первую стипендию. Небольшая кампания: я, Дели, Говорунов и ещё пара ребят из нашей группы, решили отметить это событие. Пешком прошлись до Пассажа на Крещатике, поднялись на второй этаж правого здания у входа в Пассаж, где находилось кафе, и заказали по 300 грамм... мороженного. С трудом одолели такое количество разноцветных «шариков». Сытые и довольные вышли на прогулку по Крещатику, разговаривая чуть охрипшими голосами.
Но иногда наш "досуг" проходил на полях колхозных. Это потом стало системой во все годы моей учёбы и работы. В школе, дальше школьного двора нас не вывозили, где мы занимались посадкой деревьев и кустов. До сих пор растёт дерево, посаженное мной у правого входа в здание бывшей школы в Святошино.
Теперь же, в один из воскресных тёплых дней осени (субботы тогда были рабочим днём) наш техникум выехал в Броварской район на совхозное поле, где шла уборка комбайном картофеля, и ликвидировал огрехи этого комбайна, раскапывая за ним горы «пропущенного» овоща. Другой раз это была уборка капусты, огромные кочаны которой нужно было срезать большим ножом и собирать в бурты. Освоили и эту «специальность», которую «применяли» ещё долгие годы, где бы ни учились или ни работали…
Учебный процесс набрал обороты, мы втянулись в его напряжённый ритм, где плавный цикл обучения «ожиданно» сменялся «катастрофой»: зимней и весенней сессией. Мы все дружно преодолевали эти катастрофические дни-недели.
Были "потери", но не связанные с недостатками в учёбе. Не все закончили учебный год с нами: только семестр проучился Володя Шкуренко – высокий, стройны блондин, "гроза" девчонок. Он отлично играл в волейбол на уровне мастера спорта.
Помнится на экзамене по минералогии и петрографии, когда мы «дрожали», стоя перед дверью аудитории, где в коробочках лежали «загадочные» минералы и породы, которые, нужно было определять: по нюху, по вкусу, по цвету, по реакции на кислоту, разглядывая в лупу, вспоминать названия и классы их принадлежности. Володя спокойно мне сказал, что он не будет сдавать экзамен, т. к. переходит в Киевский университет… играть в волейбол (пошутил). Так и случилось.
Я его встретил в 1960 году в химическом корпусе КГУ, где я слушал курс общей химии и проходил лабораторные работы. Володя был уже аспирантом химфака, и в пятиминутном разговоре мне дали понять «разницу» в моём и его "статусе": меня – первогодка геологического факультета, носившего ёще солдатскую форму, и его «Превосходительства Аспиранта», одетого в первоклассный костюм с галстуком. Больше я с ним не встечался.
А в те далёкие годы, я учащийся геологоразведочного техникума, очень гордился своей романтической профессией. И продолжал мечтать об… авиации и работать в аэроразведке, в надежде всё-таки освоить и лётную профессию. Это желание меня не оставляло и первый год работы после учебы в техникуме…
К тому же зимой 1954/55 года в гостях в техникуме побывал знаменитый Водопьянов, с которым мы встречались в школьные годы. Он рассказал о последних успехах в освоении Арктики. Его засыпали вопросами профессионального содержания, в том числе и о возможности работать на севере. Эта, для меня вторая, встреча с М.И. Водопьяновым укрепляла у нас романтический настрой работать на самых дальних далях необъятной территории огромной страны.
В техникуме я возобновил тренировки по "своим" видам лёгкой атлетики: «метания и толкания» … «всего, что попало». Летом тренировки проходили на верхнем стадионе. Кроме занятий по толканию ядра, метанию диска и копья, я начал осваивать метание молота. Не обошлось без комичных ситуаций и... травм. На первой тренировке при освоении техники метания молота, молот остался в круге для метания, а я … вылетел вместо него, совершая полёт с приземлением на «шипы» колодок для низкого старта. «Ему и больно и смешною…», а тренер погнал меня в санчасть делать укол от столбняка.
Не оставил я бег на короткие дистанции, особенно обращая внимание на стартовый «дриблинг». Это был и вспомогательный вид для отработки «резкости», «взрывности», необходимых толкателю-метателю.
Зимой занятия перемещались в спортивный зал техникума: игровые виды.
В баскетбол «затащил» меня Вадик Гладун, который учился в одной группе со мной. В будущем он стал известным в союзе и мире баскетболистом: капитан сборной СССР, чемпион Европы, бронзовый призёр чемпионата мира, Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер, игрок киевской команды «Будивельник».
Вспомнил я свои занятия греблей в школьные годы. В зимнее время начал ходить на тренировки в гребной зал на верхнем стадионе. Занимался классической «академической» греблей на «восьмёрке» и даже был на месте загребного. К сожалению, дальше гребного зала «проплыть» не удалось: летом у нас была практика. Сначала (после первого года обучения) – учебная, затем – преддипломная: на всё лето…
Весной 1955 года сделал ещё одну попытку заняться авиационным спортом: парашютом. Медкомиссию проходили в поликлинике на углу Красноармейской и Ульяновых, где меня вновь «остановили» «по зрению». В это время я уже надевал очки: в кино или на занятиях. Несколько ребят из нашей группы прошли наземную подготовку и прыгнули с парашютом на аэродроме аэроклуба, что был на Бузовой. В выпускном альбоме наш красавЕц Евгений Федченко позирует со значком парашютиста на лацкане пиджака.
Всё же, со временем, мне удалось свершить и этот «подвиг»…
Продолжение следует:http://www.proza.ru/2013/11/20/1551
Фото: Я, Делий Шурыгин и "бурсак" из параллельной группы у входа в техникум. Март 1955г.