Всякий ныне почивший гениальный художник ворочается теперь в гробу, взирая с небес заплаканными глазами души своей на вакханалии «Сотбис», «Кристис» или «Бохамс» (аукционы с суммарным оборотом три миллиарда в год), вспоминая, как при жизни ворочался он в холодной постели своего подвала или чердака (а где же еще рождаться истинному искусству, как, подобно Христу, не в хлеву). Не то, что вы подумали. Нет, не оттого плачет душа его, что уходят теперь за миллионы те его полотна, что при жизни не брали и за пять франков, а что за те же деньги рядом с его шедеврами висят нестиранные (что важно для цены) трусы Мерлин Монро или бирка с ноги трупа Харли Освальда. Характерный такой эпизод из какого-то голливудского кино: Музей, экскурсия для детей по залам раннего французского авангарда, экскурсовод вдохновенно рассказывает о выставленном там маленьком натюрморте, курносая публика скучает. «Ну, хорошо, - говорит он про себя, - попробуем так, - и уже громко, - этот этюд оценивается сегодня в сто миллионов долларов». Восторг, аплодисменты и даже свист…
Но я не об этом. Посмертная оценка (я об ассигнациях) столь же ошибочна, что и прижизненная. Доллар же так устроен, что уже сам по себе родит из себя другой доллар. Это как деление клетки. Какое-то количество клеток уходит на жизнеобеспечение организма, ими владеющего, излишек же превращается в жир (или раковую опухоль, тут как повезет). Если излишек есть. Основная масса индивидуумов, включая, конечно, и, в первую голову, гениев, проедает быстрее, чем размножает, оставляя, однако, по себе нечто, что потом и подбирают падальщики-некрофаги типа «Сотбис» и Кристис». Некрофагия термин здесь неслучайный. Они именно «трахают» (простите, не нашел в скудном словаре своем никакого более точного определения такому акту) труп гения, выдумывая о нем всевозможные мифы о жутких страданиях и отрезанных ушах, а после и поедают его останки, но с прибылью такой, что хватит на сотню их поколений. Мы же с вами, люди пускай и бесталанные, но честные, тоже нужны. Просто нас на одного Ван Гога нужно очень много. Разница между нами лишь в том, что где находится могила великого мастера ведомо всему миру, наши же с вами останки упокоятся в той же безвестной глуши, что и наша жизнь. Пусть нас несколько утешит хоть то, что никто не узнает и места захоронения владельца тех ста миллионов долларов, что отвалил он за «Ирисы» или «Подсолнухи» и поклоняться будут, по-прежнему, не купившему, а создавшему.
Печальный гений выстрелил себе в сердце. Отчего? Факты, в отличие от мифов, таковы: Он никогда не бедствовал, напротив – был весьма популярен и обласкан критиками. Уха он себе не резал, а просто повредил в пьяной драке с Гогеном. Абсент употреблял в количествах немереных, и жизнь вел разгульную…. Но откуда же? Откуда же тогда его посмертная картина «Поле зерновых с воронами»? В этой картине ответ на все вопросы.
Он был похоронен в Овере, где его провожали в последний путь лишь брат Тео, врач Поль Гаше, друг папаша Танги и художники Эмиль Бернар и Камиль Писсарро. По свидетельству брата, последними его словами были: La tristesse durera toujours (Печаль будет длиться вечно). Аминь.