На альпийские горы
Я смотрю с вышины.
Здесь когда-то Суворов
Продырявил штаны.
А поскольку в равнине
Задержался обоз,
То заштопать штанину
Денщику довелось.
На дворцовом приеме,
Где шуршали шелка,
Полководец припомнил
Мастерство денщика.
И, мундиром блистая,
Пить за русский народ
Он не в шутку заставил
Весь австрийский бомонд.
С той поры миновали
Не года, а века.
Помнят горы едва ли
Русака-чудака.
Где–то канули в Лету
Боевые полки,
Схоронив эполеты,
И штыки, и портки.
Нынче в крае гористом –
Муравейник людей:
Не солдат, а туристов,
Не врагов, а друзей.
В этой буче кипучей
Слышен чаще других
Наш великий, могучий
И свободный язык.
На заснеженном склоне
Строят рядом дворцы
Бизнесмены в законе
И законов творцы.
Всем тут сладко живется –
Просто праздник в судьбе,
Если место под солнцем
По карману тебе.
Позабыв, как страдают
На родимой Руси,
Наши пьют и гуляют –
Хоть святых выноси.
И, пьянея от денег,
Куролесить готов
Кто – в штанах от Кардена,
Кто – совсем без штанов.
А красавицы смело,
Будто честь – не к лицу,
Часто жертвуют телом
«золотому тельцу».
…Но недавно на горы
(тот, кто видел, исчез)
Дух Суворова гордый
Опустился с небес.
И, одет не по моде,
Наблюдал с высоты
Это пиршество плоти,
Торжество суеты.
Непростые вопросы
Сам себе задавал:
Он за то ли боролся?
Он за что воевал?
Для того ли о скалы
Истирал он до дыр
Свой красивый и славный
Государев мундир?
Невзирая на годы,
Слабость старческих сил,
Он бы снова походом
Мать-Европу сразил,
Он бы Альпы осилил
За здорово живешь –
Да ведь нынче в России
Мастеров не найдешь,
Чтоб с ружьем, как с иголкой,
По-солдатски – на «ты»,
Чтобы с верой сыновней
Шел на штурм высоты.
Чтоб Россию не мерил
Ни рублем, ни фунтом…
…Нам Суворов доверил
Помолиться о том.