5. Ассоциация молодых писателей

КРАСНОДАРСКИЕ ЛЕТА. Глава 5. АССОЦИАЦИЯ МОЛОДЫХ ПИСАТЕЛЕЙ.

Летом 1993 года Поэтическое Королевство СИАМ провело «поэзоконцерт» в здании Краснодарского института физкультуры. Выступали впятером: Валера Симанович, Марианна Панфилова, Вадим Яковлев, Егор Кизим и я. За неделю до выступления расклеили по городу десятка три самодельных афиш: лист формата А4 с отпечатанной на пишущей машинке программой и именами участников в нарисованной от руки рамке – орнамент, манерные завитушки. Этот шедевр оформительского искусства был размножен на ксероксе в Некрасовской библиотеке. Впрочем, «по городу» – сильно сказано: на досках объявлений в четырёх вузах: институте культуры, медицинском, политехническом на Красной, и в университете на Карла Либкнехта (сегодняшней Ставропольской); в Некрасовской, Игнатовской и Пушкинской библиотеках да в нескольких ДК. Остальное – где попало: на трамвайных остановках и стенах зданий на Красной. Сколько они там провисели, лучше не вспоминать... Но главными нашими шедеврами были три афиши на листе формата А3, расписанные вручную знакомой Вадика из художественного училища: тёмно-синий фон, золотые буквы. Их мы повесили на входе в институт физкультуры и на стенке под навесом «стекляшки». Директор «стекляшки» нашу самодеятельность тогда стерпел, скрипя зубами: нищая богемная тусовка брала только кофе, но было её много, как муравьёв, и курочка наклёвывала по зёрнышку неслабый жирок.
На выступление пришло три человека. Не скажу, что мы были сильно расстроены: во-первых, уже приучили себя к мысли, что живем в диком городе, где настоящее искусство (конечно наше, а чьё же ещё?) является уделом лишь немногих избранных (конечно, нас, а кого же ещё?) Во-вторых, решили воспользоваться возможностью обкатать нашу программу в большом актовом зале, с какой-никакой акустикой, предполагающей другую, сравнительно с тесной кухней, манеру чтения. Один слушатель ушёл сразу после начала нашего выступления. По нашей традиции первой мы «запускали» Панфилову, а она, по своей собственной традиции, первым читала «Ржавые груди акаций...» Поэтому уход слушателя нас не удивил, мы только заинтересовались, когда не вытерпят и сбегут оставшиеся двое.
Но двое упорно сидели и даже, казалось, внимательно слушали. Мы было обрадовались: наконец-то в нашей провинции отыскались настоящие ценители поэзии! Но радость наша оказалась преждевременной. После выступления слушатели подошли и представились: один оказался Валерой К., председателем недавно основанной им самим Ассоциации молодых писателей Краснодара, второй – Сергеем С., его приятелем и заместителем, а также майором КГБ в отставке.
Сергей С. с помощью Валеры К. (и не только) в этом году издал сборник стихотворений: тонкую брошюрку под названием «Ветка калины». Стихи были жутковатые, вроде:

«Ночь. Девушка. Караганда.
Вино. Дискотека.
Бьют. Убежал...»

На обложке была схематично изображена ветка упомянутого растения и лицо девушки – возможно, той самой, с карагандинской дискотеки. Лицо полностью на обложке не поместилось, поэтому за сборником сразу закрепилось название: «Полморды». Каким-то чудом (?..) брошюру удалось издать сумасшедшим тиражом: 20 000 (двадцать тысяч) экземпляров! Дома у автора пачки «шедевра» подпирали потолок. Автор метался по всему Краснодару и Краснодарскому краю, забрасывал свою «Полморду» десятками экземпляров во все библиотеки (где её не брали и не читали ни при какой погоде), в киоски «Печать», где её, разумеется, тоже не брали – за исключением киосков на железнодорожном вокзале, где всё бумажное и недорогое по понятным причинам всегда берут охотно.
Нас пригласили вступить в Ассоциацию. Время тогда было забавное, порядка не было нигде и ни в чем, любой желающий мог создать какой угодно фонд, организацию, ассоциацию. Единственным условием было – не просить у властей денег: их просто не было. Этим и воспользовался Валера К., сорокалетний учитель русского языка и литературы из Горячего Ключа. Валера кропал сентиментальные рассказы и повести, талантом обладал крошечным. Человек низкорослый, худой, очень неказистый, с проблемами в личной жизни, он обладал естественными при таких обстоятельствах комплексами. Его одноклассник оказался депутатом городской Думы и помог Валере зарегистрировать упомянутую Ассоциацию. Теперь Валера набирал членов в общественную организацию, учредителем и руководителем которой являлся. Какой-либо эстетической программы у него не было, просто у заурядного учителя появилась возможность оказаться на виду. Этим он попытался воспользоваться в полной мере. На пожертвования неизвестных доброхотов (не известных никому, кроме, пожалуй, Сергея С.), Ассоциация решила издавать собственный альманах со странным название «Благословение».
Мы в то время были уже «широко известны в узких кругах» и потребовали преференций: будем числиться членами Ассоциации, принимать участие в её мероприятиях, но оставляем за собой право называться независимой творческой группой Поэтическое Королевство СИАМ, выступать самостоятельно, издавать (если будет на что) журналы под своей «шапкой». В альманахе «Благословение» наши стихи будут публиковаться без сокращений, в авторской редакции. Валера К. легко согласился с нашими условиями. Причину такой уступчивости мы поняли позднее. Когда в Ассоциации набралось около тридцати человек (половина из которых состояла формально –  члены из станиц, записавшиеся в Ассоциацию, даже не приходили на её заседания, проводившиеся еженедельно), Валера раздал всем «живым душам» подписные листы и настоятельно попросил собрать подписи в его пользу – как кандидата в Краевое Законодательное собрание от общественной организации! Тут-то мы поняли его интересы –  деятельность литературной организации была лишь прикрытием амбициозных планов закомплексованного школьного учителя. Посмеялись. Собирать подписи отказались наотрез, дали понять Валере К., что даже мысль о таком занятии (и тем более о его выдвижении) считаем нелепой. Это вызвало напряжённое отношение к нам со стороны остальных членов Ассоциации, не имевших привилегий и полностью зависящих от Валеры, предоставлявшем  возможность выступать и публиковаться в альманахе.
Сказать, что Валера сильно на нас обиделся – значит не сказать ничего. Однако он был вынужден продолжать с нами общаться, приглашал нас участвовать в мероприятиях, проводимых Ассоциацией. Опубликовал наши стихотворения в ближайшем номере «Благословения», поскольку другие авторы на нашем фоне выглядели, мягко говоря, бледновато. Не обошлось, правда, без мелких гадостей: в моём стихотворении «Трамвай» Валера «потерял» две последние строфы, без которых стихотворение было незаконченным. Тем не менее, нас напечатали на одном развороте, с моим предисловием, под общим заголовком «Поэтическое Королевство СИАМ». Это была наша, СИАМовская, первая общая публикация – под одной обложкой и в альманахе типографского исполнения.
В мае 1994 г. Валера К. пригласил меня, Валеру Симановича и Егора Кизима выступить от лица Ассоциации в женской колонии. Также с нами выступали  Сергей С. и Валерий З. Последний вёз нас на своей машине – он числился в Ассоциации шофёром, из членских взносов ему оплачивали бензин. Впечатления от этого мероприятия у нас остались сильные. Помню растерянность Валеры К., когда на КПП прапорщик изъял у него подарки заключённым: маленькие флакончики туалетной воды, с кратким пояснением: «Душиться этим всё равно никто не будет, всё коблы выпьют». По территории колонии перед выступлением мы гуляли без сопровождения, но все вместе, вшестером. Заходить куда-нибудь поодиночке нам строго запретили, предупредив о возможных «неприятных последствиях». Сначала мы по-мужски шутили на эту тему, но администрация дала нам пояснения: нас могли не только изнасиловать (подобная возможность нас только забавляла), но банально ограбить и избить. Наше выступление было санкционировано краевым МВД, поэтому для «зечек» мы были почти что «ментами» и «мусорами» – в подробности они вдаваться не желали. Впрочем, выступление прошло успешно, если не считать того, что во время чтения своего стихотворения «Люди Ночи» со сцены клуба я от волнения забыл в середине текст и вспоминал его секунд десять, что в реальном времени очень много. Помню, что покраснел и ужасно вспотел, тем более что был в костюме и галстуке. Заключённые дружно аплодировали по команде воспитателей. За это выступление нам заплатили по 50 рублей, кроме того, Валера К. «накрыл поляну» у себя в общежитии за Институтом физкультуры.
Часов в одиннадцать вечера, разморенные от съеденного  и выпитого, довольные первым в жизни гонораром за выступление, мы с Валерой Симановичем шли к трамвайной остановке на ул. Будённого и Коммунаров. Тогда ещё Симанович жил в общаге мединститута на улице 40-летия Победы, в 912 комнате. Перешли Красноармейскую – и на углу слева увидели куст цветущего жасмина. Сорвали по веточке, вставили в лацканы пиджаков и долго вдыхали слабый, тонкий аромат белых цветов в ожидании трамвая – тёплой майской ночью, молодые и свободные.
Собственно, на этом и заканчиваются  приятные воспоминания. Наш отказ выдвигать Валеру К. в Законодательное собрание края поставил точку на нашем членстве в Ассоциации. В июне того же года, после очередного литературного выступления и последовавших за ним посиделок, Валера К. заявил, что я «роняю достоинство члена Ассоциации». Вызвано это было нашим с Валерой К. нетрезвым спором, во время которого я сказал, что его политические амбиции нелепы, а как руководитель литературного объединения он несостоятелен, т.к. принимает в Ассоциацию кого попало – лишь бы только новые члены помогли его избранию в Законодательное собрание. Мы с Валерой К. наговорили друг другу много грубостей. Протрезвев, он решил меня «наказать», и подписал приказ о моём отчислении из Ассоциации. На ближайшем общем собрании я оценил приказ Валеры К. как волюнтаристский, продиктованный личной неприязнью и творческой завистью. Собрание приняло мою сторону – у членов Ассоциации накопилось множество обид и претензий к Валере К., – после чего приказ был отменён. 
У руководителя не было выбора: как литератор я был на порядок известнее Валеры К., а его пьяные обиды не имели отношения ни к творчеству, ни к деятельности Ассоциации, что было очевидно для всех. Но Валера К. урок не усвоил и решил отомстить не только мне, но и моим друзьям, т.е. практически всему Литературному Королевству СИАМ. Не прошло и месяца после скандала на общем собрании, как был издан новый приказ: об отчислении всех членов СИАМа «за неуплату членских взносов». Следует заметить, что взносы в то время не платил никто, но устав Ассоциации предусматривал своевременные платежи и формально Валера К. был прав. Поскольку его формальная правота никак не была связана ни со здравым смыслом, ни с элементарной порядочностью, я посчитал нужным наказать наглеца. Что и осуществил в ближайшее время: постучал среди ночи в дверь квартиры Валеры К. и дал ему в глаз. Перетрусивший кандидат в члены Законодательного собрания спрятался за дверь, открывающуюся внутрь, и попытался выжать меня ею на лестничную площадку. Я особенно не сопротивлялся, считая, что сделал уже всё что нужно. Перед визитом к Валере К. я был в гостях у Алексея Гончарова, с ним и засиделся допоздна. Предложил Лёхе:
– Пойдём, Валерке К. рожу набьём!
– Что толку рожу набить! Этого урода вообще кончать надо! Пойдём лучше ему шею свернём!
– Это, по-моему, слишком сильно выйдет…
– А просто рожу бить я не хочу… Это паллиатив…
Но я и на паллиатив был согласен, потому пошёл сам. После написал в память об этом случае:

«Любовь, богатство, славы дальний брег…
Бывают в жизни вещи подороже.
К примеру: выпьет честный человек –
И трезвому ублюдку даст по роже!»

Через несколько дней около Дома книги на ул. Красной  ко мне подошёл незнакомец и осведомился,  имеет ли он честь говорить с господином Виговским, Олегом Игоревичем? Слегка растерявшись, я ответил незнакомцу, что да, имеет, что Олег Игоревич Виговский – это я. Незнакомец представился, оказавшись одним из членов Ассоциации, редко появляющимся в Краснодаре (мы встречались на общем собрании, но я его не запомнил), и пожелал пожать мне руку за то, что я «дал по морде этому уроду Валере К.»
Я не возражал. В последующие дни ко мне подошли еще несколько человек с такими же пожеланиями, которые были, разумеется, с радостью удовлетворены. Это явилось показателем отношений между руководителем и членами Ассоциации, которая через пару лет полностью утратила роль независимого творческого объединения и стала фактически литературной студией при Союзе российских писателей. А ещё через несколько лет, уже в начале нового тысячелетия, Валера К., полностью потерявший авторитет, оставил пост руководителя и уехал домой, в Горячий Ключ, после чего Ассоциация благополучно развалилась.
Перед развалом Ассоциации Валера К. успел провести краевой литературный конкурс, посвящённый некой знаменательной дате в истории страны. На этом конкурсе неожиданно для всех первое место занял какой-то Пупкин из станицы Зажопинской. До этого момента о такой станице и о таком поэте никто и слыхом не слыхивал, и вот, поди ж ты – сразу и вдруг первое место!
К диплому победителя прилагалось пятьсот долларов и телевизор. Члены Ассоциации и публика поморщились, но промолчали:  решение вынесло законное жюри в составе самого Валеры К. – председателя, и ещё двух членов – поэтов Икс и Игрек. Объяснилось всё неожиданно. Конкурс проводился в здании Кубанского Союза молодёжи, на улице Красной, 57. Поздно вечером после конкурса Валера К.  решил «на дорожку» зайти в туалет. Подойдя к заветной комнате, услышал доносящиеся из неё знакомые голоса. В туалете горячо спорили Пупкин, Икс и Игрек; судя по накалу, спор вот-вот должен был перейти в классический мордобой.
– А я говорю, что до х.. вам будет пятисот баксов! – гневно орал Пупкин.
– А сколько же нам не до х.. будет, козлина?! – зловеще спрашивал Икс.
– По сто баксов на каждого, это моё последнее слово!
– Последнее, говоришь? – возмутился Игрек. – Оно для тебя точно последним будет, курва ты ссучившаяся, я тебе сейчас метлу твою поганую с кишками вырву!
– Я в ментовку заявлю!
– Вот жучара, ты только погляди на него! – восхитился Икс. – Значит, так, слушай сюда, падла рваная! Я с тобой как договаривался? Мы с Иксом голосуем за тебя, Валерка К. пусть вякает что хочет. Нас в жюри трое, решение принимается большинством голосов. Тебе, навозному графоману – первое место, диплом, славу и телевизор. Нам с Иксом – пятьсот баксов. Ты, чмо немытое, получил, что хотел? Первое место? Получил! Теперь расчёт. Сейчас ты, раз – отдаёшь нам пятьсот баксов. Два – забираешь свой телевизор и чешешь в свою Зажопинку, и чтобы больше мы тебя в городе не видели. Не сделаешь, как сказал – ноги переломаем. Сроку тебе – десять секунд, время пошло!
– Будешь на нас балан катить – уточнил Игрек, – мы тебе твой ящик на тыкву наденем, а бабки у тебя по-любому возьмём – они наши, по всем понятиям...
В туалете настало тяжёлое молчание. Валера К. почувствовал, что «по-маленькому» ему уже не хочется. Хочется «по-большому». Наконец до оцепеневшего председателя жюри донёсся шорох купюр и рычание, перемежаемое всхлипыванием. Затем из туалета выскочил Пупкин с картонной коробкой на плече, и просквозил к выходу. Валеру К. он за коробкой не заметил. Следом усталой походкой вышли Иск с Игреком, рассовывая деньги по карманам.
– О, етическая сила! Вот это встреча! – удивился Иск. – А ты тут чего забыл?!..
– Я только пописать... – пролепетал Валера К.
– Это пожалуйста... – великодушно разрешил Игрек. – Иди давай, ссы!
– А можно мне тоже денег немножко, а?.. Я же всё-таки председатель...
Икс с Игреком переглянулись и посмотрели на него со значением.
– Понял! – испугано пискнул председатель и забежал в туалет. Совсем уже поджимало... Дезавуировать итоги конкурса он не осмелился. Но на следующий день Игрек с Иксом забухали по-чёрному и по-пьяни сами проболтались об этой истории своим друзьям.
Тусовка хохотала целую неделю; некоторые возмущались и требовали «принять меры», только сделать уже ничего нельзя было: диплом и телевизор Пупкин увёз в Зажопинскую, деньги были пропиты подчистую. Неуёмные правдолюбцы хотели выгнать из ассоциации Икса с Игреком, а заодно и самого Валеру К., допустившего, вольно или невольно, такой балаган. Но Валера К. отговорился тем, что ничего не знал, а Икс и Игрек были, как-никак, поэтами талантливыми, заменить их было трудно, почти невозможно. К тому же стихи Пупкина они основательно отредактировали, придав им вид более или менее читабельный.  «Шедевров» Пупкина не сохранилось – эту историю быстро замяли, сделав вид, что ничего вообще не было. Осталась только пародия, написанная Игреком на лучшее, по его словам, стихотворение лауреата:

«Зорька ясная, вишня красная!
Я девчоночка, ах, несчастная!
В полдень ласково светит солнышко,
И у реченьки видно донышко...

Встречу я тебя в поле ввечеру,
Опустив глаза, маменьке навру:
Мол, пошла, млада, я коров доить...
Нас с тобой в стогу не запалят ить?!

Без тебя, мил друг, жить я не могу,
Кутаясь в платок, прибежу к стогу.
Принесёшь ты лук, принесёшь "Агдам" –
Я тебе в стогу всю себя отдам...»

Игрек божился, что пародия очень похожа на оригинал и вполне соответствует среднему уровню членов Ассоциации. Иск это подтверждал. А раз так – то нечего было и волну гнать: не всё ли равно, кому досталось первое место?
Справедливости ради, следует сказать о моей встрече с Валерой К. в январе 1996 г. в Ярославле. Союз российских писателей провёл тогда Первое Всероссийское Совещание молодых писателей. Вдохновителем и главным организатором Совещания являлся Борис Черных, ярославский прозаик. Осенью 1995 г., до моего отъезда в Москву, мы, члены Поэтического Королевства СИАМ, отправили заявки для участия в Совещании. Приглашение пришло для шестерых: меня, Валентины Артюхиной, Егора Кизима, Валерия Симановича, Валерия К. и его любимца Романа Плюты, самого молодого члена Ассоциации. Для сравнения: из петербургских авторов приглашения получили только пятеро. Приглашение на моё имя пришло в Краснодар, откуда мои друзья переслали его в Москву. Из всего СИАМа приехать на Совещание смог только я. В Ярославле получил почётный диплом и приглашение вступить в Союз российских писателей. Ввиду разногласий между московской верхушкой Союза и ярославскими организаторами моё вступление в СРП отодвинулось на несколько лет – до 2003 года. Почётный диплом получил также Роман Плюта и Валерий К. – последний с формулировкой: «за организацию Ассоциации молодых писателей и творческие достижения в области прозы». Также Валеру К. приняли в СРП.
Из ситуационного контекста было ясно, что сомнительные «творческие достижения» Валеры К. не играли никакой роли в награждении и были упомянуты только по соображениям политкорректности; единственным основанием для награждения Валеры К. почётным дипломом послужила его общественная деятельность, подоплёка которой устроителям Совещания не была известна. В СРП его приняли только для того, чтобы придать веса Ассоциации. Это подтверждает  бесславная судьба прозаика Валеры К., который с 1996 г. полностью выпал из литературной жизни Краснодара, не говоря уже о всероссийском уровне.
Сегодня я признаю, что Валера К. делал нужное дело и сожалею о своей грубости в отношении этого несчастного человека, несмотря на его очевидную непорядочность, эгоцентризм и непомерно раздутое самолюбие. Но историю не перепишешь. Судьба основанной Валерой К. Ассоциации, несмотря на его подлинную любовь к литературе, оказалась плачевна, в отличие от судьбы СИАМа.
P.S.
Валера К., в сущности безобидный человек, мало кому известный за пределами Краснодара, устав о безденежья, безвестности и неудовлетворённых амбиций, эмигрировал во Францию  в конце 90-х (или начале 2000-х) годов. Для этого объявил себя диссидентом, якобы преследуемом "кровавой гебнёй". Жил в Страсбурге в общежитии для иммигрантов, получал пособие. Погиб в марте-апреле 2014 года там же - был зарезан обкуренными арабами...