Один маленький и очень милый котенок однажды игрался в траве среди разбросанных тут и там пылающих осенним огнем листьев. Он то перекатывался со спины на живот, вороша листву, то затаивался, высматривая противника; подбирал под себя задние лапки и внезапно делал стремительный прыжок, нападая на один из пошевелившихся под дуновением легкого ветерка листьев. Накрывал его пушистыми лапами, секунду глядел на него и когда тот снова пытался пошевелиться захватывал его одними передними лапками, поднимаясь на задние, падал под его атакой, молниеносно подпрыгивал, нападал снова, ретировался, подбирая момент для очередного наступления. Когда же котенок порядком наигрался, теплое осеннее солнышко решило уйти. Тогда он забрался на невысокий холм и принялся с искренним интересом наблюдать за золотым светилом, растворяющимся в кронах далеких лесов. «Почему же так происходит?», - подумал он, переминаясь на мягких лапках.
Когда котенок, свернувшись пушистым клубком, лишь на мгновение прикрыл большущие глаза, в парк незаметно пробралась зима. А может она просто ему снилась. Так или иначе, когда он вспомнил о том, что нужно смотреть вокруг, увидел сильно заметенную метелицей старую телефонную будку. В ней под приличным слоем горячего снега, свернувшись оледенелым клубком, лежал он и грустным немигающим взглядом расчерчивал тропинки в парке. Хотелось подвигаться, поваляться под теплыми лучами золотого солнца, но его не было. И не было сил даже мигать. Он вдруг почувствовал себя очень легким, почти невесомым и в то же время очень хрупким. Возможно, он бы поднялся от земли и обязательно, полетев, отыскал бы солнце, но мертвый снег тяжело прижимал его к дну старой будки. Котенок, разглядывая себя со стороны, вдруг почувствовал, что здесь находится еще кто-то. Он перевел взгляд левее от себя и различил среди ослепительного снега темнеющую фигуру, прислонившуюся к будке. Это был мужчина, довольно высокий. Он был одет в черное пальто и черную широкополую шляпу, брюки его были также черного цвета и… В общем, такой вот черный человек, который был здесь, кажется, всегда, просто был незаметен и таковым, наверное, и оставался бы, не посмотри котенок на себя со стороны.
Человек, смотревший до этого на котенка в будке, медленно повернул голову в сторону… котенка.
- Куда же ты смотришь? – безмолвно спросил человек.
- Туда, откуда исходит поток…
- Куда? – человек слегка склонил голову.
Котенок в нерешительности поперебирал подушечками передних лапок.
- Ну, знаете, когда Он светит – мне хорошо. А теперь Его нет и вот зима еще. Он же исходит оттуда, - котенок указал розовым носиком в восточную часть непроницаемого неба. – А теперь куда-то пропал.
- Откуда же ты знаешь все это? – человек в широкополой шляпе чуть прищурился.
Котенок еще больше засмущался. Потом, видимо, решившись, поднял свои огромные мерцающие различными оттенками осени глаза на него же в будке.
- Когда Он светил, грел и ласкал меня своими лучами, я играл с листьями. А они играли со мной. Загадывали мне загадки про все вокруг и про Него. Шептали ответы. А я будто и знал это все давно… только забыл.
- И что теперь? – человек смахнул с плеча несколько крупных белоснежных хлопьев.
- Теперь, - котенок снова опустил голову. – Теперь я должен найти Его. Были ведь и мои друзья, которым тоже, наверное, плохо без Его света. Только их нет и я совсем один.
- Может они уже отправились на поиски… а может и искать уже нечего…
Слова человека словно превратились в снежинки, повисли, покачиваясь, в морозном воздухе, а потом, закружившись в ветреном хороводе, унеслись неизвестно куда.
- Все равно Он есть, потому что Он не может не быть. Просто Его надо найти, – котенок помолчал немного. – Может Он просто играет со мной в прятки.
Человек в черном оторвался, наконец, от будки. Казалось, он уже примерз к ней. Он сделал несколько шагов в сторону. Котенок подумал, что он решил размять замерзающие ноги.
- В каком-то смысле я тоже играю с ним в прятки.
- Правда? – котенок повернул к нему голову и вдруг заметил за его спиной выход их парка. Калитка была открыта. «Наверное, я вожу», - подумал он.
За поворотом оказалась длинная аллея и перекресток. Котенок еще раз обернулся на свой парк. Грустно покидать его, но что делать? Озираясь по сторонам, он побежал по тротуару. Вскоре улочки, которые он пробегал одну за другой, перестали запоминаться ему какими-то особенностями и превратились в один чуждый ему лабиринт поворотов. Несмотря на подтаявший скользкий лед под маленькими лапками, котенок уверенно бежал вперед. Сколько так пробежал кварталов, улиц, проспектов он не знал, но когда остановился и попробовал отдышаться, в его большущих глазах сразу потемнело.
Когда глаза снова стали различать понемногу окружающее, с темного неба падали большие холодные капли. Котенок недовольно фыркнул и поспешил укрыться под козырьком какого-то огромного здания. «Как же грустно бродить здесь в одиночестве, - подумалось котенку. – Куда все подевались? Спрятались что ли тоже?» Когда в парке светило солнце и всего вокруг радовалось его теплу, этого всего было в изобилии. Теперь же все, будто сговорившись, куда-то исчезли.
Он поднял голову и посмотрел на кусочек неба, выглядывающий из-за черного козырька. Небо было совсем не таким, как тогда в парке. Его затянули огромные свинцовые тучи, по которым время от времени пробегали странные блики. Казалось, еще немного и оно точно свалится на город и раздавит его. Некоторое время котенок всматривался в эту все сгущающуюся мглу, силясь разглядеть хоть проблеск того родного Света.
Ничего не менялось, но теперь небо не было всепоглощающей стихией. Оно все до последней капли уместилось в огромных глазах котенка. Они вместили и всю тоску этих небес. Небо теперь стало лишь отражением печальных глаз, а дождь – одной крупной слезой, вдруг выкатившейся из уголка серых небес. Слеза медленно покатилась по мокрой мордочке котенка, добралась до усов, перекатилась на один, пробежала вниз, до кончика и, уже качнув его под своим весом, застыла так на мгновение. Так оно бывает, кто-то знает, что коты умеют плакать, знает, что у слезы, как и у каждой капли дождя, есть свое Мгновение и Приготовление к нему, кто-то этого не замечает. Так или иначе, в следующее мгновение, в следующий бесконечный миг она уже летела.