КРАСНОДАРСКИЕ ЛЕТА. Глава 15. КРАСНОДАРСКИЕ КАФЕ.
В разгар фарса, именуемого «перестройкой», едва ли не во всех населённых пунктах Советского Союза появились свои Арбаты. Не стал исключением и Краснодар. Длина московского Арбата составляет километр с четвертью на протяжении семи кварталов. Краснодарский Арбат был вдесятеро короче и занимал один-единственный квартал улицы Чапаева – между улицей Красной и Красноармейской. Посередине, с левой стороны (если идти от Красной), устроили летнее кафе – десяток пластиковых столиков со стульями и фанерный киоск. Там же, с левой стороны, в конце квартала была средняя школа. С правой стороны на весь квартал тянулся жилой дом. Его-то жители и офигели первыми. В стену дома художники понабивали гвоздей и развесили на них картины, под окнами в субботу и воскресенье расхаживали толпы досужего люда, в кафе гужбанили не по-детски; малолетние хиппи, панки, рокеры и шут знает кто ещё круглые сутки бренчали на гитарах и дурноматом орали песни Цоя. Отливать в светлое время суток все бегали в единственную подворотню упомянутого здания, а по темноте лили попросту на стенку, разве что отходили подальше от Красной и кафе в сторону Красноармейской. К школе.
В общем, ничего особенного – в Москве всё обстоит приблизительно так же. Со временем на противоположной стороне Красной тоже открыли кафе, чуть поприличнее и подороже. Там же сделали «Аллею спортивной славы Кубани»: два десятка столбов с плакатами и фотографиями. У кого не было денег на посиделки в кафешках, бегали в гастроном тут же, на углу. При всей смехотворной пародийности краснодарского Арбата, его открытие стало крупным событием городской жизни. Здесь действительно можно было иногда при большом желании и удаче найти достойные картины, любопытные сувениры, интересные редкие книги. Слева при входе на Арбат находился магазин подписных изданий, у входа толпились букинисты и перекупщики. Здесь же приторговывали антиквариатом и отчасти ювелирными изделиями. Всё это было в количествах микроскопических: пара-тройка лотков с иконами и медалями, штук пять столов с книгами, столько же с сувенирами и бижутерией, полтора десятка художников и фотографов с мольбертами и штативами. Но пройти мимо, особенно в выходные, было трудно. Никто и не проходил. Приблизительно в это же время центральный отрезок Красной стали по выходным перекрывать для транспорта, и толпы гуляющих в обязательном порядке заворачивали на Арбат, создавая людские водовороты на углу. Краснодарская молодёжь обычно гуляла по маршруту: «стекляшка» – гостиница «Интурист» – Арбат – «Дом книги» – Первомайский сквер. Та часть молодёжи, которая причисляла себя к богеме, шла сразу от «стекляшки» на Арбат: в этих двух местах всегда можно было повстречать «своих». Когда «стекляшку» закрыли, устроив на её месте какой-то шмоточный магазин, Арбат остался единственным общепринятым местом встреч. Но вскоре закрыли и его. Городская администрация приняла очередной план развития Краснодара, а пешеходная зона в центре, даже на протяжении одного квартала, существенно ограничивала движение транспорта.
К тому же окрестные жители не переставали жаловаться на творящийся беспредел и загаженность прилегающей территории. В первую очередь закрыли кафе – хотя вместо этого было достаточно поставить рядом мобильные туалетные кабинки. Вскоре закрыли и гастроном на углу Красной. Тут-то и выяснилось, что привлекало публику на Арбат в первую очередь: наполненность квартала мгновенно снизилась в несколько раз. Поэтому против последующего полного закрытия пешеходной зоны возражали вяло и немногие: в первую очередь краснодарские художники, подкармливающиеся с выставки-продажи своего творчества. Им выделили территорию в городском парке, где они пребывают и по сей день. Настоящий Арбат славен своими легендами, событиями, жившими там знаменитыми людьми. Всего этого краснодарский Арбат не имел по причине своей микроскопичности и короткой истории, но местные жители его помнят.
Пару раз СИАМ устраивал на Арбате поэтические выступления с продажей номеров «Манифеста» и «Литературного бюллетеня» – первого в новой, «перестроечной» истории города периодического литературного издания. Всего вышло несколько номеров «Бюллетеня», с 1992 по 1995 год, скромными тиражами от 100 до 200 экземпляров. («Манифест», тиражом 100 экземпляров, мы «подарили» городу и миру в 1990 году, хотя написан он был полутора годами ранее). Выполнены эти издания были на обычной бумаге формата А4. Листы складывались вдвое – так получалось четыре страницы, после чего множились на обычном ксероксе и скреплялись степлером. Объём составлял от 20 до 24 страниц. Тираж «Манифеста» и первого номера «Литературного бюллетеня» , тоже 100 экземпляров, я сшивал сам простой иголкой с ниткой (степлера у нас тогда ещё не было), после чего аккуратно делал корешок из полоски бумаги на обычном канцелярском клее. Брошюровать и переплетать «Манифест» пришлось ночью: внезапно у нас появилась возможность провести презентацию в КубГУ, времени совершенно не оставалось. На презентацию я пришёл с исколотыми иголкой пальцами, но успел переплести и обклеить все сто экземпляров.
Как известно, знаменитый дореволюционный журнал «Весы» выходил тиражом всего 300 экземпляров на полуторамиллионную Москву, на протяжении шести лет. «Гиперборей» Лозинского и Гумилёва имел тираж всего 200 экземпляров на двухмиллионный Петербург; за неполных два года существования издано было только десять номеров. Журнал «Дом искусства» выходил, правда, тиражом 500 экземпляров, но просуществовал всего три года.
Про издания футуристов вообще лучше промолчать. Да, с «Аполлоном», «Миром искусства» и «Золотым Руном» дело обстояло несколько иначе, но и средства в них вкладывались совсем другие. Тиражи сегодняшних наиболее известных литературных журналов редко превышают 3-5 тысяч экземпляров, несмотря на государственную поддержку многих из них.
Наша компания предпочитала «стекляшку» всем другим кафе, так исторически сложилось. Но иногда мы с Симановичем или Яковлевым тоже посиживали в первом кафе на Арбате, попивая кофе с коньяком. Однажды даже устроили «забег вширь»: в тот день я уговорил Валеру сходить со мною на шабашку. Мы загрузили в машину на Сенном рынке пятьдесят мешков цемента, потом выгрузили их на частной стройке под городом. Не помню точно, сколько мы заработали в рублях, да и цены тогда были совсем другие, но помню, что доля Валеры составила половину его зарплаты врача скорой помощи.
С Вадимом Яковлевым я шабашил несколько раз. Летом 1993 или 1994 года после разгрузки машины кирпича в Новой Адыгее мы с Вадиком постирали одежду прямо в Кубани, на адыгейской стороне, потом сушили джинсы и футболки на ветках кустов, сидя в одних трусах. Одевшись в чистое и высохшее, изволили явиться на «стекляшку», где в тот вечер было на редкость много безденежных тусовщиков. Окружив нас, попивающих всегдашний кофе и коньяк и курящих хорошие сигареты (помню, в тот вечер мы курили «Монте-Карло», слабенькие, но приятные), тусовщики стали клянчить у нас несколько рублей на кофе и просить «угостить сигареткой». Мы снисходительно советовали всем пойти и самим заработать... Нас даже собирались побить, но оценив наши габариты, решили, что самим выйдет дороже. Наиболее воспитанных, впрочем, мы действительно угостили, и не только кофе и сигаретами.
Вообще время в «стекляшке» чаще всего проводили бездумно, особенно летом. Сидели целый день за несколькими кружками пива или чашками кофе, курили, смотрели на прохожих, по глоточку смаковали коньяк, вели ничего не значащие разговоры. Делать ничего не хотелось, да и не надо было. Порой там встречались с друзьями, обсуждали важные дела, но это было как бы факультативно…
«Полдень. В тени – тридцать три.
Сигарета. Кофе. Навес.
Спрячься. Молчи. Замри.
Созерцай пустоту небес.
Не отвечай на вздор –
Пусть каждый верит, что прав,
Бессмысленный разговор
На кресте безделья распяв…»
Однажды напротив кафе встал троллейбус: с провода соскочила штанга. Водитель высадил пассажиров и стал заводить штангу на место. Не получалось: она зацепилась за провод, нужно было подать троллейбус вперёд на пару метров. Водитель упёрся в десятитонную махину и стал её раскачивать. Махина дергалась вперёд на десять сантиметров и откатывалась обратно. Водитель не сдавался, всё сильнее налегая плечом и раз за разом увеличивая амплитуду. Три десятка посетителей «стекляшки», до отказа забившие террасу, дружно скандировали:
– Да-вай, да-вай! Е-щё, е-щё!
Наконец троллейбус продвинулся на нужное расстояние. Водитель установил штангу на место. Терраса разразилась аплодисментами и одобрительным улюлюканием. Водитель повернулся к «помощникам» и издевательски поклонился.
С 1987 года уличные кафе в Краснодаре стали плодиться с неописуемой быстротой.
Я и Юра Вечерков летом 1988 года устроили променад по Красной, начиная от «Авроры». Цель была масштабна: выпить в каждом кафе по чашке кофе и пятьдесят грамм «Арарата».
Начали мы в кафе у «Авроры», продолжили в кафе на Гаврилова. Потом на Одесской посетили кафе «Платан», завернули к кафе у стадиона «Динамо», затем на противоположной стороне Красной остановились «под грибками» в кафе «Олимп» рядом с универсамом «Краснодар». Дальше было кафе у гостиницы «Кавказ», потом кафе «Березка» у политехнического института, кафе у старого «Доме быта», кафе посреди сквера напротив. В последнем, на пересечении сквера с улицей Хакурате, было ноу-хау: официантками работали две очень красивые девушки в белых блузках и красных в крупный белый горошек юбках, феноменально коротких. Там мы задержались подольше. Затем, через квартал, на углу Северной оказалось кафе «Прохлада», а рядом – пресловутая «стекляшка». В «Прохладе» почему-то не было армянского коньяка, но нашёлся неплохой «Новокубанский» и «Большой приз» – вместе они должны были заменить пятизвездочный «Арарат». Следующим пунктом программы стало кафе «Арго» на углу Северной и Рашпилевской (тогда ещё Шаумяна), хотя это было злостным отклонением от маршрута. Затем – кафе на террасе «Интуриста» (где потом открыли казино «Фламинго») и кафе напротив, в конце сквера, построенное в виде огромного заварочного чайника. Там с нами пофлиртовали интуристовские проститутки, но на них у нас не было ни сил, ни времени. А главное – денег, чего уж тут скрывать! Дальше были: кафе у кинотеатра «Кубань» (давно уже закрытого). Кафе на углу Пашковской, по чётной стороне Красной, у глухой стены здания, где размещалась редакция уж не помню какой газеты. Кафе на углу Горького, по нечётной стороне Красной, где сегодня находится торговый центр «Арбат». Это кафе, кстати, было большим: его длина совпадала с длиной ТЦ «Арбат», только ширина была вдвое меньшей. Между столиками и трамвайной линией по Горького пролегал обычный газон. Столики были вмурованы в асфальт, над ними возвышалась боковая стена здания, на которой постоянно размещали какие-то плакаты. Два кафе на улице Чапаева (Арбате), слева и справа. Кафетерий в здании с гастрономом, по чётной стороне Красной. Через полквартала, по нечётной – кафе «Фрегат». Потом до конца квартала и до середины следующего ничего не было, так что мы успели слегка отдохнуть. Потом была чебуречная по нечётной стороне (коньяка там не было вообще, пришлось пить водку, закусывая чебуреками – очень вкусными, с натуральным томатным соусом, а не полухимическим «кетчупом». Чебуречную эту давно закрыли). Потом кафе «Бриз» на углу Гоголя, кафе «Рубин» у начала Дома книги, ещё одно кафе у торца Дома книги, напротив подворотни к служебному ходу филармонии. Кафе в конце Дома книги, на втором этаже. В Первомайском сквере напротив краевой администрации (он же «сквер Жукова», или «сквер с Доской почёта») тогда не было ни черта, хоть удавись. Зато за театром оперетты снова было кафе (названия не помню), через дом кафе «Вечер», на противоположной стороне Красной – кафе у бывшей гостиницы «Центральная» (сегодня отель «Аккор»). Дальше было кисло: только кафе «Старая стена» по нечётной стороне Красной, немного дальше музфака КГИК, да кафе на углу Красной и Тельмана (сегодня Постовой), у стены Краевой больницы, где теперь возвели собор Александра Невского. Таким образом, если не считать «Арго», чебуречную и кафетерий, получится двадцать семь точек на всём протяжении Красной. Не могу ручаться, что коньяк мы пили в каждом кафе; что-то многовато выходит! Хотя… Здоровье у нас тогда было ломовое и спешить нам было некуда. Длина улицы Красной от «Авроры» до Постовой составляет около пяти километров. Легко подсчитать, что в Краснодаре конца 80-х начала 90-х годов приходилось одно кафе на каждые сто восемьдесят пять с небольшим метров улицы Красной. При этом я считаю только летние кафе, а из них только те, где продавался на разлив коньяк, и не считаю рестораны, бары и пивные. Заходить в рестораны и бары нам тогда было не по средствам, а в пивных была не та атмосфера – в прямом и переносном смысле. Все эти кафе были напрочь лишены пафоса и почти все радовали демократичными ценами. Если идти неспешной походкой, со скоростью пять километров в час, брать кофе сразу без очереди и выпивать за пять минут, то для того, чтобы обойти все точки, понадобится три с лишним часа. От маршрута мы в тот раз почти не отклонялись, а ведь могли! – особенно в районе Кооперативного и Сенного рынка. Там и сегодня не скучно, даже чересчур.
Мы с Вадимом Яковлевым однажды от души повеселились на Кооперативном. Вадик как раз купил ноутбук с wi-fi – это нужно было ему для работы. Как правило, хозяин только что купленного ноутбука таскает его с собой постоянно. Вадик не стал исключением. Мы встретились во второй половине дня в кафе «Старый город» – Вадик сидел там с утра, работая в интернете. Выпили коньяка. Вскоре пошли в кафе «Бриз», там пили пиво и шарили в интернете уже для развлечения. Потом пошли через «Народную пивную» в кафе «Mamma mia», там опять пили пиво и опять в интернете шарили. Потом пошли через «Копик» – там пили водку и ели шашлык – в пивнушку на углу Гоголя и Коммунаров (опять пиво), потом заглянули там же в закусочную «Оксана», где пиво отродясь не было, только вина и наливки. В интернете шарить уже забыли, а когда вышли из «Оксаны», поняли, что забыли где-то и сам ноутбук. Не теряя присутствия духа, отправились на поиски машинки по тому же маршруту в обратную сторону. Заходили в очередное кафе, спрашивали:
– Не у вас ли мы сумку с ноутбуком забыли?
– Нет, у нас вы ничего не забывали…
– Вот же бля… Ну, налейте тогда по сто грамм – чтобы не зря к вам заходили…
Надо ли говорить, что ноутбук отыскался только в «Бризе»?.. На радостях мы заглянули в магазинчик на углу Гоголя и Красноармейской, в пассаже. Там взяли две банки коктейля.
С ними-то нас прямо на выходе и приняли наши старые знакомые – сержанты из отделения на Кооперативном рынке. Продержали нас, правда, всего полчаса, и даже не оштрафовали. Едва выйдя из отделения и переведя дух, мы поймали такси и поехали подальше от пр;клятого места – на Гидрострой. Там зашли в ночной магазин, купили вина и сыра. Сели на травку и начали сибаритствовать. Сибаритствовали до часа ночи, потом я поехал на такси домой. Вадик пошёл к себе домой – он жил на улице Трудовой Славы. Ноутбук мы, конечно, оставили на травке… Вадик вспомнил об этом только наутро, но огорчился не сильно, так как всё равно собирался покупать другую машинку – поменьше и полегче. И вскоре действительно купил изящный и легкий «Самсунг» с диагональю 10,2 дюйма.
Мы, «сиамовцы», на рубеже 80-х и 90-х годов хотели организовать в каком-нибудь кафе регулярные литературные выступления – пример «Бродячей собаки» не давал нам покоя. Разумеется, ничего из нашей затеи не вышло. Тогда мы не понимали, что для того, чтобы кафе стало нашим клубом, оно должно быть нашим буквально: находится в собственности или долгосрочной аренде – как это, собственно, и было с легендарным питерским кафе. Да и вопрос окупаемости тоже немаловажен. В питерской «Собаке» много чего пили, кроме кофе, даже во время военного «сухого закона» – за что собачку и придушили… Для проведения литературных мероприятий мы несколько раз арендовали различные площадки, но всё-таки в краснодарских условиях основной формой творческой жизни были и остаются «квартирники».