Пространство вымышленных миров. «Больше всего на свете меня поражает необъятность пространства». Красивая фраза, и не более? С некоторых пор необъятность пространства поражает и меня тоже. Зачем столь необъятные расстояния между материальными телами Вселенной? И зачем нам, существам не способным их преодолеть, дано знание, пусть и однобокое, о величине глубин космоса? Я далёк от мысли, что в какой-нибудь капле, бегущей по оконному стеклу заключены миллионы Вселенных подобных нашей, что микромир смыкается с макромиром, что пространство замкнуто само на себя. Всё это лишь парадоксы, алогичные образы не требующие их осмысления в физическом аспекте.
Скорее можно предположить взаимосвязь материи и пространства со знакопеременным течением времени и локальностью отдельных зон мироздания. Но и это лишь бездоказательные предположения. Что же так подавляет в сознании необъятности Вселенной? Может, именно противоречие между неизмеримостью расстояний и ничтожностью наличия материальной массы? Для осознания безнадёжности было бы достаточно и расстояний в десять тысяч раз меньших, чем те, что мы наблюдаем у себя над головой. И по сравнению с этим безбрежным морем, каким убогим и мелким видится пространство вымышленных миров! Какой бедной кажется человеческая фантазия, какими набитыми все принципы построения несуществующих пространств!
Наш внутренний мир словно сфера, за которой бесконечная небесная твердь утыканная звёздными гвоздями вбитыми в неё изнутри. А как же может быть иначе, если наша биология неизменно сталкивает нас к центру этой сферы, где несложными и понятными объектами процветают отсутствие боли, сытость, покой и сладость физиологии? Всё наше воображение вертится в ограниченном мире, неизменно стягиваемое вниз нашими элементарными потребностями. Так для чего же эта неимоверность окружающей среды? Для осознания своей ничтожности? Для того чтобы постоянно ощущать тоску от неразрешимости этой проблемы? Или для того, чтобы напрашивался неизбежный выход, - заменить реальный мир суррогатным, воображаемым, где возможно всё?
Кому это надо от нас? О! Как стара мысль о неких суперсуществах питающихся нашим воображением! Кто-нибудь видел их? Кто-нибудь имеет хоть малейшие доказательства их существования? Зачем человеку тяга к познанию неизвестного? Не из боязни ли, что непознанное неизвестное может причинить неожиданную боль? Не затем ли придумывают богов и возносят им молитвы? Ведь, кто его знает, что там есть, за гранью знания? Не лучше ли на всякий случай задобрить это непознанное, чтобы потом хуже не было?
Значит, миром правит страх? Страх чего? Боли? А может, жадность? Если есть какая-то награда там, за гранью жизни, не лучше ли сейчас приложить все усилия, чтобы потом получить её по-максимуму? То есть, банальное стремление к светлому будущему, несмотря на крах всех предыдущих попыток его создания.
А чего боюсь я? В чём сущность тормозов, удерживающих в рамках человеческое поведение? Только ли в страхе будущего?
Необъятность пространства, вот что пугает меня. Бесконечность, это ведь слишком большая величина, а бессмертие, это довольно долго. И всё это страшно не само по себе, а как землетрясение, своими последствиями. Не логично ли предположить, что при реальном существовании бесконечности нужно признать и возможность существования всего остального? Всего что может и не может существовать. Вообще всего. И всё это останется за гранью восприятия вместе с распадом материального тела. Не так страшно потерять жизнь, её проявления, в конце концов, конечны, ограниченны и даже поддаются почти полному описанию, но потерять возможность восприятия бесконечности из за каких-то мелких норм поведения, - это пугает. Даже при полном отсутствии гарантий существования этих бесконечных глубин. Но ведь какая-то возможность существует? Само по себе, незнание этого уже несёт моральные страдания. Не потому ли в любой религии в таком почёте страдания и самоограничения, как в моральной, так и в физической области? Не говоря уже о необходимости такого подхода для обеспечения безбедного существования правящих верхушек. Но ведь и без этого религиозные индивидуумы стремятся к страданиям, из своих личных побуждений. Почему сытость, покой и богатство это всегда плохо в глазах общественного мнения? Почему люди делают всё, чтобы быть несчастными, голодными и угнетёнными? Может быть, им просто больше нечем заплатить мифическим высшим силам за своё туманное и проблематичное запредельное будущее? Смешная попытка навязаться Богам по принципу: - «Мы страдали, так подайте награду»?
*
-Ты Великая Литоника, - сказал девушке Страж пустоты.
-А что это значит, Господин? - спросила она.
-Я не знаю.
-И что же мне теперь делать?
-Пойдешь, узнаешь, что это значит. А потом вернёшься и расскажешь мне, - ответил Страж.
-А если не вернусь? - спросила девушка. - Зачем мне возвращаться?
-Чтобы удовлетворить моё любопытство.
-Твоё, Господин?
-И своё тоже.
И тогда девушка сказала:
-Если я узнаю, что значит быть Великой Литоникой, моё любопытство будет удовлетворено. И зачем же тогда я вернусь?
-За истиной, - сказал Страж. - Потому что ты женщина, и всё поймёшь неправильно.
( Сказка для маленьких детей.)
*
Почему темно? Прохладно. Что-то мягко стягивает мне шею. Пальцы возятся сзади, как будто что-то завязывают. Темнота странная. Да я же зажмурилась! Зачем? От удовольствия?
-Вот так, - говорит кто-то знакомым приятным голоском. - Какая ты миленькая в платочке, Мелани. Теперь не продует. Ты что это, спать собралась?
Я раскрываю глаза. Ярко! Где это я? Мери, Таня Сарра и Марго, - все смотрят на меня.
-Не туго? - интересуется Сарра.
Я машинально ощупываю пальцами горло. Тонкая мягкая ткань приятно обнимает шею и щёки. Слегка сжимает горло. Я наклоняюсь и гляжусь в зеркало заднего вида. Я повязана полупрозрачным платочком, так непривычно выгляжу.
-Спасибо, Сарра, - говорю я, - только на кого это я стала похожа?
-На мусульманочку, - смеётся Сарра, - такую, как я. У нас все так ходят. Вам идёт, мисс Мелани-ханум.
Смеётся. Сама тоже в платочке. Рядом Таня Кучинская, девушка из России. В толстой футболке, а грудь так и выпирает растягивая трикотаж. У неё на голове цветной платок, повязанный вокруг лба с узлом на затылке и свисающими на спину концами. Чуть позади Мери Норисман с её неповторимым умением всегда держаться на заднем плане. На ней ковбойская кепочка из под которой выбиваются чёрные завитушки.
-Ну что, едем? Эльза наверное, заждалась.
Это Маргарита Брайн. За рулём. Немка в тонком свитере, а вокруг лба тугой ремешок стягивающий откинутые назад волосы.
Меня вжимает в сидение, а Сарра даже негромко взвизгивает. Марго за несколько секунд разгоняет свой жуткий кабриолет. Мы несемся, рассекая воздух. Деревья вдоль обочины так и мелькают, улетая назад. Волосы Марго и концы Таниного платка стелются по ветру. Утренний воздух и вправду прохладен, а на такой скорости и простудиться недолго. Саррин платочек очень кстати. Солнце, встающее над горизонтом, мелькает сквозь деревья. Красный «Континентал» даже не ревёт, а еле слышно урчит сверхмощным мотором. Что ему сто миль в час? Равнина несётся навстречу, стелется нам под колёса. Мы хозяева жизни! Я, молодая женщина, я богата и здорова, я красавица! Я прекрасна, меня любят подруги, мной все любуются, все восхищаются. Я самая лучшая, самая прекрасная в самой лучшей стране на самой лучшей в мире планете! Я землянка, Гражданка Америки Мелани Спайк. У меня даже имя самое красивое, какое только можно придумать!
Я приподнимаюсь, раскидываю руки, ощущая бешеный напор воздуха, и визжу своим красивым голосом.
-Мелани, ты что? - таращится на меня Таня.
-Хорошо! - ору я. - Разве нет? А ну, все вместе!
И мы визжим во весь голос, сначала я и Марго, потом Сарра и Таня, а потом даже Мери присоединяется к нам, хохоча над собой во весь рот. А Марго включает клаксон, и мы несёмся по дороге издавая рёв и визг и, наконец, падаем на сидения и хохочем, хохочем не останавливаясь.
-Берегите носы, - говорит Маргарита и начинает тормозить.
Нас мягко швыряет вперёд, Мери повисает на спине у Тани, а Сарра на мне.
-Марго! - кричит Таня, - опять за своё? Прибью!
Но Маргарита только хохочет и сворачивает на боковую дорожку вдоль газона, окружающего симпатичный особнячок, аккуратный и чистый, как всё в Германии.
-Вон она, вон! - показывает она жестом на маленькую далёкую фигурку на краю газона. - Эльза!
«Континентал» быстро подкатывается ближе и мы видим, что девушка не одна. Их двое, да ещё огромная сумка на земле. Эльза прыгает на месте и машет нам рукой. На ней пухлый спортивный костюмчик и дутики на ногах. А подружка держится сзади, одетая в широкое тёмное платьице до колен и туго повязанную кожаную косынку. У неё ещё что-то блестит на груди.
Эльза прыгает в автомобиль рядом с Марго и повисает у неё на шее. Прелестное существо с блестящими глазками и круглой мордашкой, именно такая, какими я и представляла себе маленьких немочек. Уже не девочка, но ещё и не женщина. Просто жизнерадостная очаровашка. Они жарко целуются с Марго, которая, наконец, поворачивается к нам и говорит:
-Позвольте представить, моя любимая племянница Эльза, а проще, Изи. Эльза, позволь представить, мисс Мелани Спайк.
-Просто Мелани, - улыбаюсь я.
-Госпожа Таня Кучинская, - продолжает Марго.
-Просто Таня, - смеётся та, - а ещё лучше, Танечка.
-Мисс Мери Норисман.
-Очень рада познакомиться, Эльза, - мило улыбается Мери.
-Мисс Меллори Сарра-ханум, - указывает Марго на Марокканку.
Сарра краснеет, прижимая к лицу кончик платка, и кивает Эльзе:
-Рада познакомиться, мисс Эльза.
Та снова смеётся и обнимает Маргариту.
-А что это за крутая подружка с тобой? - спрашивает Марго, указывая на вторую девушку.
Эльза вдруг принимает важный вид и отвечает:
-Это Соня. Моя рабыня.
Перегибается через дверцу кабриолета и подбирает в руку цепочку, свешивающуюся с шеи девушки, и слегка дёргает её.
-Соня, поклонись Госпожам.
Девушка сгибается в глубоком поклоне, так, что цепочка провисает вниз. На шеё у неё что-то вроде металлического кольца. Я растерянно гляжу на неё.
-Рабыня? - удивляется Маргарита. - У тебя настоящая рабыня?
-Конечно настоящая! - гордо заявляет Эльза. - Смотрите.
Она подтягивает девушку цепочкой поближе, сгребает другой рукой её волосы, выбивающиеся из-под косынки, и оттягивает назад. Девушка слегка запрокидывает голову, и мы все видим кольцо на её горле, к которому пристёгнута цепочка. А на кольце надпись.
-Повернись, - приказывает Эльза.
Девушка медленно поворачивается, а Эльза читает надпись:
-«Я рабыня Госпожи Эльзы Херст. Частная собственность. 104-ГС-12».
-Но откуда же у тебя рабыня, девочка? - удивляется Маргарита.
-Родители подарили мне её на шестнадцатилетие, - хвастается Эльза. - Именно я её Госпожа.
-Щедрые у тебя родители, - качает головой Марго. - Ты хоть знаешь, сколько стоит настоящая рабыня?
-Примерно да, - кивает Эльза, - но Соня досталась маме по символической цене. За вклад в подготовку экспедиции на Инфру-12.
-А, - говорит Марго, - понятно. Госпожа Эльза, рабовладелица. Что же она у тебя стоит? Пора ехать.
-Соня, - говорит Эльза, - положи сумку назад, и садись позади меня.
-Да, Госпожа, - отвечает девушка с лёгким поклоном, и закидывает через дверцу тяжеленную сумку, а затем залезает в машину и садится у спинки сидения. А Эльза застёгивает кончик её цепочки вокруг своего левого запястья,
Маргарита трогает автомобиль, выруливает на шоссе и оглядывается на скорчившуюся за спинкой рабыню.
-Эльза, а она у тебя ездила в автомобиле?
-Да, тётя, - кивает Эльза, - но, конечно, не в таком крутом. Шикарная машина. Мне бы такую.
-Что же ты не попросила у папы с мамой?
-Ну! Такая телега кучу денег стоит. Откуда у них столько? Разве что, Соню продать? Но я не хочу. Подумаешь, машина! Машины у всех. А вот рабыня, это круто, правда?
-Вам бы, девушкам, лишь бы покруче, да? - улыбается Марго, осторожно разгоняя «Континентал».
Я с интересом разглядываю эту экзотическую диковинку. Впервые вижу живую девушку-рабыню с Инфры-12. Даже не верится. Настоящая рабыня-инопланетянка, с ума сойти. Столько разговоров было, столько споров. Как-то не вяжется всё это с полуиспуганной девчонкой в ошейнике, примостившейся почти на полу.
Симпатичная. Говорят, все они там симпатичные. Впрочем, не я одна разглядываю её. Вон, даже скромница Мери слегка наклонилась, чтобы взглянуть из за Таниной спины. Девушка, заметив её взгляд, старательно прячет глаза. И вдруг вскидывает взгляд на меня и начинает откровенно разглядывать. Переводит взгляд на Сарру, и снова на меня. Её что, сразила моя красота? Вовсе нет. В её взгляде что-то другое. Скорее, лёгкое удивление. Мне даже неуютно становится. Показать ей язык, что-ли?
Интересно, а у неё макушка не бритая под косыночкой? Чёрные завитушки выбиваются сзади из под туго затянутого узла. Вот уставилась! Невольно я сама отвожу глаза и гляжу на дорогу.
А мы уже подъезжаем. Вон и озеро замелькало между деревьями. Маргарита рулит по зелёной лужайке и загоняет автомобиль под густую крону дерева, подальше от начинающего припекать солнца. Мы выскакиваем и бежим на обрывистый берег, откуда раскрывается широкий вид. Бирюзовое озеро обрамлено зелёным кольцом рощи с несколькими песчаными пляжиками. Эльза уже спрыгнула с откоса и сунула руку в озеро.
-Тёплая! Здорово! - кричит она и машет нам рукой.
-Вон там расположимся, - показывает Марго рукой на густые кусты на самом краю обрыва. - Лужайка мягкая и насекомых ветерок сдувает. И тень.
-Идём за сумками, - кивает Таня, - и купаться.
Эльза снова опережает нас и лезет в машину. Соня стоит рядом, пристёгнутая к ручке передней дверцы. Она кланяется Эльзе и что-то начинает говорить. Эльза слушает, оглядываясь на нас, а потом начинает хихикать. Отстёгивает поводок от дверцы и снова надевает себе на руку. А рабыня тащит сумку и старательно прячет глаза, теперь уже от всех нас, а особенно, как мне кажется, от меня. Интересно. Но спрашивать Эльзу я не решаюсь, хотя меня и разбирает любопытство. Но выручает Таня.
-Чего это случилось такого смешного, а, Эльза? - спрашивает она девушку, вытаскивая вещи из багажника.
Эльза останавливается, а вместе с ней и рабыня, натянувшая цепочку.
-Потом скажу, мисс Таня, - говорит Эльза и снова смеётся.
-Ну, не жадничай, - говорю я, - дай и нам похохотать.
-Я скажу, - соглашается Эльза, - если только вы, мисс Мелани и вы, мисс Сарра не рассердитесь.
-Ну что ты? - смеюсь я. - С чего это нам сердиться? Вот, и Сарра скажет.
-Конечно, - кивает Сарра, - с чего?
-Это Соня, - отвечает Эльза. - Она меня спросила, почему рабыни Госпожи Маргариты и Госпожи Мери не в ошейниках?
-Какие рабыни? - удивляется Сарра, - где?
-Она имеет в виду вас, мисс Сара и вас, мисс Мелани. А насчёт мисс Тани она сомневается.
Я обалдело хлопаю глазами. Оглядываюсь на Соню, но та стоит опустив глаза и, кажется, ждёт, что на неё обрушится гнев.
-С чего это она решила, что мы рабыни?
-Ну, насколько я знаю, у них там рабыни всегда в платочках ходят.
-Ах, вот как? - возмущаюсь я. - Ну спасибо, Сарра, спасибо. А я-то думаю, на кого это я стала похожа?
-Вы не сердитесь на неё, мисс, - говорит Эльза, указывая на рабыню. - Она вообще-то скромная, но ей всегда надо знать, кто есть кто. Чтобы правильно кланяться и правильно говорить. Это для неё очень важно. Эй, Соня, - дёргает она рабыню за цепочку, - поздоровайся с Госпожой Спайк.
Девушка быстро поворачивается ко мне и сгибается в низком поклоне. Цепь, пристёгнутая к её горлу, провисает почти до земли.
-Здравствуйте, Госпожа Спайк. Госпожа.
-Здравствуй, Соня, - растерянно отвечаю я.
-Здравствуй, Соня, - повторяет за мной и Сарра.
Девушка неожиданно опускается на колени и низко кланяется, чуть ли не носом в землю.
-Здравствуйте, мисс Меллори Сарра-ханум. Госпожа.
Смущённая Сарра даже пятится и беспомощно глядит на рабовладелицу.
-Эльза, чего это она?
-Она всегда так делает, когда незнакомая Госпожа первая к ней обращается. А вы прикажите ей встать, мисс.
-Конечно, конечно, - суетится Сарра. - Вставай, Соня.
Рабыня послушно встаёт и выпрямляет спину.
-Хорошо, Соня, - хвалит её малолетняя хозяйка, а затем слегка встряхивает цепочку, - идём.
Я задумчиво гляжу вслед. Как красиво двигается рабыня! Даже когда кланяется. Словно плавает по воздуху. Даже я, сама я, королева подиума, так не умею!
-Сарра, - говорю я, развязывая узелок на своей шее, - забирай свой платок. А то, может, у тебя для меня и ошейник с цепочкой найдётся?
Сарра только хихикает, а сама и не думает оголять свою головку. Кто её знает, может ей нравиться походить на рабыню? Я с подозрением поглядываю на неё и вдруг представляю как я сама кланяюсь Сарре. Цепочка пристёгнутая к надетому на меня ошейнику полукругом провисает вниз и позванивает. Красивая цепочка, блестящая и лёгкая, но вес всё равно ощущается в такт покачиваниям и звону. Я рабыня на поводке в лёгком но прочном колечке на шее, с надписью, чтобы все знали, чья я собственность. Какое-то подсасывающее ощущение…
-Эй! - говорит Таня, - бездельницы! Мне что, одной всё это тащить? Мелани, ты чего?
-Размечталась, - говорит Сарра. – Наверное, хочет сама рабыню иметь.
-Кто, я? Вот ещё! - возмущаюсь я, - хотя… Если бы она научила меня вот так двигаться, вы заметили?
-Да, - говорит Таня, - грациозная девица. Но в манекенщицы не годится. У неё же рабская психология. Так понесли, что ли?
Мы оттащили вещи к берегу и начали раздеваться чтобы прыгнуть в озеро, где уже плескалась Эльза.
Рабыня же сидела недалеко от нас, прикованная цепочкой к самому толстому кусту. Выглядела она вполне довольной жизнью, только старательно опускала глаза.
Вскоре мы оказались в воде и весело визжали обдавая друг друга брызгами. Вода и вправду была прекрасная. Отведя душу, мы наплавались и, наконец, вылезли на берег выжимая волосы и отряхивая руки. Теперь можно было и немного позагорать. Мы разлеглись на подстилках и подставили солнцу спины. Волей-неволей, я периодически поглядывала на рабыню привязанную к кустику. И, как оказалось, не я одна. А Марго с Эльзой гоняли мяч.
-Таня, а что ты имела в виду под рабской психологией? - вдруг спросила Сарра.
-Да просто так сказала. Какая ещё может быть психология у девушки, если она рабыня?
-А вот, некоторые говорят, будто в России рабская психология.
-Кто это говорит? - возмутилась Таня. - Кто так говорит, пусть сначала на себя посмотрит.
-А разве у вас нет богатых и бедных?
-Есть. Даже больше чем надо. Но наши бедные почти все гордые, и в рабы богатым не годятся.
-А чем же они гордятся?
-Формой носа! - огрызнулась Таня. - Не знаю, чем они гордятся. Скорее всего, считают, что богатые все злодеи. Стало быть, бедные гордятся своими моральными качествами.
-Что, все бедные такие?
И чего это Сарра пристала к Тане? Она ей что, дипломатический представитель?
-Не все, - ответила Таня. - Некоторые не гордые. И сами хотят стать богатыми. Иногда получается.
-А богатые какие?
-Какие везде. Знают, что их не любят. Заборы строят. Собак покупают.
-Так-так, - сказала Сарра, - а сама ведь ты не бедная, мисс Таня. Значит, получается, что у тебя нет гордости?
Я подумала, что Сарра сейчас разозлит Таню не на шутку. Зачем она её дёргает? Это на Сарру совершенно не похоже. Но Таня только перевернулась на бок и улыбнулась, правда невесело.
-Я свою гордость, Сарра, отложила на потом. А кто так не сделал, до сих пор заботится о куске хлеба и будет заботиться всю жизнь.
-Значит, тебе тоже пришлось унижаться? Как ей? - кивнула Сарра на рабыню. - Тоже вот так кланялась?
-Кланяться не кланялась, - всё так же спокойно сказала Таня, - а на спину по приказу ложилась. На спинку, и лапки вверх. Что было, то было.
-Сарра! - сказала я, - замолчи, наконец. Чего ты её допрашиваешь?
-А чего, Мелани, она так на Соню смотрит? Рабская психология, видите ли! А вот у нас, в Марокко, не принято по приказу на спину ложиться. До свадьбы, я хочу сказать.
-Вот именно, - снова улыбнулась Таня, - пока вас, таких высоко моральных, не продадут, в смысле, выдадут какому-нибудь спесивому козлику. Как рабынь.
-Ну и что? - неуверенно возразила Сарра. - Зато никаких забот. А козлики, по большому счёту, все одинаковые. Стоит ли выбирать?
-А ты, Сарра, оставайся у нас, - посоветовала я. - Тогда и выбирать сможешь. Да и ты, Таня.
-Мелани Спайк, - агент мирового империализма, - сказала Таня.
-Вот именно, - подтвердила Сарра. - Нас голыми руками не возьмёшь.
-Тогда и я, агент международного Сионизма, - вдруг вставила реплику Мери Норисман.
-А ты что, хочешь пригласить нас в Израиль?
-Почему бы нет? Маргарита же привезла нас в Германию.
-Я мусульманка, - сказала Сарра, - меня злые евреи убьют.
-А у меня и дома всё правительство еврейское, - усмехнулась Таня. - Чего я в Израиле не видала?
-А ты, Мелани?
-А я, если захочу еврейского общества, так лучше пообщаюсь с тобой, Мери. Ты такая милая евреечка.
Наконец-то все рассмеялись. Всё-таки хорошие девушки, не скандальные. Не то что какая-нибудь Элоиза Скиннер.
-Извините, что я встреваю, - сказала Мери, - но дело в том, что я изучала психологию девушек с Инфры-12.
-Ты, Мери? - удивилась я, - каким образом?
-А что тут странного? Наша работа ненадолго. Нужно о будущем думать. Я учусь. А тема психологии обитателей Инфры-12 очень перспективна для того, кто вовремя начнёт её разрабатывать, разве это не очевидно?
-Наверное, - согласилась я. Сама-то я в будущем работать не собиралась. - И что, ты большой специалист?
-Ну что ты? Только начинающий. Но кое-что знаю.
-Например?
-Например, понимаю, почему эта Соня приняла тебя и Сарру за рабынь.
-Интересно, Мери, ну, ну?
-Девушка с Инфры, воспитанная рабыней, имеет очень прочные взгляды на общественное устройство. Потому что, кроме всего прочего, такое воспитание обусловлено её физиологией. Поэтому и было решено использовать Инфреянок в качестве рабынь, не пытаясь их перевоспитывать. Чтобы не нанести вред их здоровью.
-У них разве другая физиология? Разве они не люди?
-Напротив. Самые настоящие люди. Тот же геном, что и у нас. Да и всё остальное. Кроме внешнего метаболизма.
-Чего, чего? - не поняла Таня.
-Стабильность их физиологии поддерживается каким-то странным воздействием извне. Их физиологией управляет ламиолия. Наличие рабства для ламиол не угнетение, а способ выживания. Заставьте Соню нарушить поведение, внушённое ей воспитанием, и она, скорее всего, умрёт.
-По-правде говоря, я ничего не поняла. Она что, рада быть рабыней?
-Конечно. Также как мы радуемся жизни. Иногда жить тяжело, но мы ведь не хотим умирать. Так и Инфреянки. Бывает, что рабыней быть очень нелегко, но они по-другому не могут.
-Допустим, - сказала я, - но почему она меня приняла за рабыню?
-Да, - сказала Сарра, - и меня тоже.
-А насчёт меня засомневалась, - уточнила Таня. - Почему вот она тебя, Мери, или Маргариту не посчитала за рабынь?
-Дело в том, - сказала Мери, - что на Инфре-12 никакая Госпожа обычно не выходит из дома без рабыни-ламиолы на поводке. А то и двух. Но, как правило, берут одну, чтобы сильно себя не обременять. Соня и нашу компанию приняла за несколько пар Госпожа-рабыня. Маргарита, естественно, Госпожа, потому что Эльза, её хозяйка, здоровалась с ней как с равной. Остаёмся мы четверо. Вряд-ли Маргарита взяла четверых рабынь, даже для Инфреянки это перебор. Значит, кто-то из нас тоже Госпожа. Или две. Но тогда одна Госпожа без рабыни, а это неприлично. Скорее уж здесь, кроме Марго, всего одна Госпожа, но у кого-то две рабыни.
-И эта Госпожа ты?
-Конечно я. А Таня, то ли Госпожа, то ли нет. Так кто есть кто? Ошибиться опасно, а не додуматься самой стыдно. Это значит, показать глупость. Инфреянки очень боятся показаться глупыми. Это, по их понятиям, крайне унизительно. Глупым достаётся самая неприятная и непрестижная работа. На Инфре вопрос бы не возник, там любая рабыня носит ошейник на котором написано всё что требуется. Чья она собственность, какой у неё номер и другие необходимые сведения. Имя, например. Но здесь-то другая планета, с другими обычаями, и она это понимает. Остаётся вторичный признак, менее надёжный, чем ошейник, но всё-таки…
-Ага! - догадалась я, - не иначе, платок?
-Платок, - подтвердила Мери. – Правда, на Инфре-12 и Госпожа часто носит платок, но для неё это символ женственности, а вот для рабыни это обязанность, и знаете почему?
-Могу себе представить, - сказала я. - Чтобы рабыня походила на провинциальное пугало.
-Я что, по-твоему, на пугало похожу? - обиделась Сарра.
-Ты нет, а вот я в твоём платочке, точно. Она, между прочим, в основном на меня и пялилась, а не на тебя.
-Дело не в этом, - мягко перебила Мери. - На мой взгляд, Сарра в платочке прелестно выглядит, да и ты, Мелани, тоже. Между прочим, рабынь одевают вовсе не так, чтобы они пугали окружающих. Наоборот, чтобы возбуждали. А платок рабыня обязана носить на тот случай, если кто-нибудь вдруг захочет связать ей руки или ноги, или рот завязать, а под рукой не окажется предназначенных для этого принадлежностей.
-Зачем это? - не поняла Таня.
-Ну… Это многих возбуждает. Когда девушка связана. А официально считается, что это необходимо для безопасности рабыни, если у неё вдруг начнётся ламиолия.
-Кого это возбуждает связанная девушка? - возмутилась Таня, - каких-нибудь гнусных извращенцев?
-У них считается, что таких большинство. Да и у нас это неофициально признаётся.
-Тогда пусть это большинство держит свои похотливые мыслишки внутри. А кто не может, пусть сидит в дурдоме.
-Возможно, ты права, - согласилась Мери, - но у Инфреянок другое мнение. Им лишь бы возбудить мужчину, а какими средствами, неважно. Между прочим, связать девушку, это ещё самое малое из того, что они там напридумывали.
-Ну и жили бы там по своим законам, сами по себе. Зачем нам их гнилая идеология?
Мери внимательно посмотрела на Таню.
-Ты, Таня, можно подумать, не понимаешь, что к чему. Просто лицемеришь, как и большинство других.
-После того, как на горизонте замаячили вайелорги, - попыталась повернуть разговор я, - хотим мы того, или не хотим, а нам придётся контачить с жителями Инфры-12.
-Вот именно, - сказала Сарра. - И смешно думать, что на Земле не найдётся кучи желающих иметь таких вот послушных и довольных своим положением рабынь, как эта Соня.
-Насколько я помню, - не сдавалась Таня, - инфреянок решили допустить на Землю только в качестве попытки проверить, не исчезнет ли у них ламиолия при смене среды обитания.
-Конечно, - усмехнулась Мери, - всегда можно придумать благопристойную формулировку.
-Значит, всё в угоду этим бесящимся с жиру рабовладельцам? А все разговоры лишь прикрытие?
-А ты сама как думаешь?
-Даже и думать не хочу, - сказала Таня, теребя в руках свой платок. – Значит, платок, да? А если на шею повязать?
-Не важно куда, - сказала Мери, - хоть на ногу. Да ты не беспокойся, Эльза ведь ей всё объяснила.
-Всё-то всё, - засомневалась Таня, - да кто его знает? Что там у них на уме.
-Да, вот, - сказала я. - Если она приняла меня за рабыню, почему так смотрела? Будто я ей не ровня?
-Потому что на тебе не было ошейника.
-И что?
-С рабыни могут снять ошейник за плохое поведение. На время. Это наказание такое. А наказанная рабыня ниже ненаказанной.
-Ещё не легче! - возмутилась я. - Что такого хорошего в ошейнике?
-Как это что? - сказала Мери. Похоже, ей начинало нравиться нас поучать. - Рабыня в ошейнике, под защитой собственника. Ни за что не отвечает, ни о чём не думает. Её единственная обязанность, - подчиняться. За своим ошейником она как за каменной стеной. Достаточно только пригрозить снять ошейник, если рабыня в чём-то неправильно себя ведёт, как она сразу станет шёлковая. Так что, увидев рабыню без ошейника, рабыня в ошейнике в лучшем случае пожалеет её, а в худшем, задерёт нос и будет злорадствовать. Считается, что довести собственника до того, чтобы он снял с тебя ошейник, может только очень глупая девка, ни на что не годная из-за своей глупости.
-Да уж, - сказала я. - Выходит, я походила не просто на рабыню, а ещё и на глупую и никчёмную.
-Потому она так и испугалась, когда поняла, что ошиблась. А что ей могло быть-то за это? - спросила Сарра.
-Много чего, - глубокомысленно заметила Мери. - Рабынь наказывают весьма разнообразно и изобретательно. А иногда и просто плёткой.
-Эльза что, бьёт эту девочку?! - ужаснулась я.
-Ну что ты? Нет, я не думаю, что Эльза будет её бить. По крайней мере, пока. Но рабыне-то это откуда знать? Она приучена к наказаниям. Между прочим, Эльзу должны были научить обращению с Инфреянкой. Иначе никто не позволил бы ей иметь в собственности рабыню. Она должна прекрасно знать все правила. По крайней мере, Соня у неё всегда привязана. Или к руке, или к чему-нибудь ещё.
-А зачем это нужно? - спросила Сарра.
-Рабыне так не нужно думать, - объяснила Мери. - В известном смысле, это предоставляет ей свободу действий. Она может делать, что пожелает, в пределах, которые ей позволяет цепь.
-Почему просто не приказать ей сидеть на месте?
-Осмысливать и запоминать приказы, лишняя умственная работа, совершенно не нужная, когда есть цепь.
-Какая-то вывернутая логика, - сказала я.
-Ну, кто как привык. Они, вот, считают странным прилагать умственные усилия там, где этого не требуется.
-И Эльза знает эту их логику?
-Обязана знать, если она Госпожа. И любой обязан, кто общается с рабынями-Инфреянками. Эльза не подумала, беря с собой сегодня рабыню. Но она же ребёнок, просто захотела похвастаться перед Маргаритой. Вы уж извините, но я сочла правильным хоть немного рассказать вам о психологии Инфреянок.
Я снова поглядела на рабыню. Она и вправду походила на вполне счастливую девушку. Сидит себе в своей кожаной косыночке, привязанная за шею цепочкой. Ей и в голову не приходит, что она странно выглядит. Интересно, вот если бы меня сейчас схватили, надели ошейник и приковали на цепь, как бы я себя чувствовала? Наверное вопила бы, что не я всё это придумала, ощущала бы стыд за то что меня в таком виде разглядывают окружающие, краснела бы и дёргала цепь, чтобы все знали, что мне не терпится сбросить с себя все эти штучки, чтобы не… Вот-вот. Чтобы не догадались, что я млею от этого! Что за мысли мне в голову лезут? Я вдруг невольно представила, как мне связывают руки мягким шёлковым платком. Спереди… Нет, сзади, за спиной. Задирают мою юбку, лезут руками в трусики… Да я же опять мокрая! Хорошо хоть купальник не успел просохнуть.
-Ну что? - Марго сидит перед нами на корточках, - не проголодались? Мы с Эльзой, так да. Напрыгались сами как мячики.
-А что, - говорит Таня, - по-моему пора.
-Точно, - соглашаюсь я. Во мне вдруг проснулся голод. - Займёмся столом?
-Зачем, мисс Мелани? - говорит Эльза. - У нас для этого есть Соня.
-А она умеет? - теряюсь я.
-Ну конечно, - кивает Эльза. - Она же рабыня, и должна работать.
Она вскакивает и подбегает к привязанной у куста Соне. Раскрывает стоящую рядом сумку, что-то вынимает из неё и начинает возиться около рабыни, а потом встаёт и отстёгивает от её шеи цепочку, отпирая замок ключиком висящем на шее. Девушка встаёт и ощупывает горло. Ошейник конечно же остался на ней, только поводок отсоединили.
Теперь все мы видим, что Эльза надела на рабыню ножную цепочку, да что там, самые настоящие кандалы, только лёгкие и блестящие. На висячих замочках. А к левой ноге пристёгнута другая цепь, полуметровой длины, заканчивающаяся странным предметом, напоминающим огромный брелок в виде сердечка. На вид довольно тяжёлая штуковина.
Эльза, вставшая рядом с Соней, приказывает:
-На колени.
Рабыня грациозно опускается на траву.
В руках у Эльзы ещё какой-то странный предмет из чёрной кожи, которым она, к моему удивлению, завязывает рабыне рот.
-Встань. Раскрой вот эти две сумки и приготовь нам завтрак, - распоряжается Эльза.
Соня делает реверанс и шагает в сторону сумок. Ножная цепь не позволяет ей нормально шагать, а странный «брелок» волочится следом по траве. А Эльза уже разлеглась рядом с нами.
-Зачем ты вставила ей кляп? - интересуется Марго.
-Что вставила? А! Толу? А как же? Иначе она сама всё съест, или перепробует.
-А что ты привязала ей к ноге? - осторожно спрашиваю я.
-Это Присцили-ота, - охотно объясняет Эльза. - Соня ведь из Присцилии. Ну, город такой у них там.
-Эльза, извини, но зачем? Она что, не слушается тебя?
-То есть как, мисс Мелани? Конечно слушается. Но так положено. Объясняют словами только тогда, когда нельзя по-другому. Рабыне очень вредно думать. Она сидит, когда привязана, бегает, когда отвяжут, ходит медленно и недалеко, когда на ноге ота.
-Ота? Ах, да. А что, кто-то здесь изготавливает такие вещи?
-Да нет, мисс, это всё прислали вместе с ней. Её же обучали всё это носить. Она так и привыкла.
-И много там этих самых… от? - интересуется Таня.
-Целая куча, -р сообщает Эльза. - Цепочки, ошейники, толы для рта. Шестиколечник, цепи для шеи, для прогулки. Ремешки всякие, верёвочки, короче, куча приданного. Чего только нет! Некоторые такие забавные, я не утерпела, на себя примерила, умора! Металлические трусики, запирающиеся на замочек. Или тола для рта с колокольчиком. Такие для интима вставляют. И ещё колечки для…
-Эльза! - укоризненно говорит Марго, - помолчи, ты что?
-Простите, мисс, - спохватывается Эльза, - и правда, я заболталась.
-Ничего, Эльза, - улыбается Таня, - мы ведь здесь все большие девочки. Всё знаем и понимаем, правда?
Эльза молча кивает, но видно, что ей неудобно.
Рабыня, тем временем, разложила складной столик и бойко трудилась над продуктами. Затычка во рту, похоже, ей вовсе не мешала а ота так и волочилась следом за левой ногой.
-А что, Эльза, - неожиданно спросила Сарра, - там, в сумке, есть ещё что-то из вещей Сони?
-Да, мисс, - осторожно сказала Эльза, - прогулочный четырёхколечник, путы, ремешки и плётка.
-Плётка? - сказала я. - Ты что, бьёшь её, Эльза?
-Ну что вы, мисс Мелани? Очень редко. Соня послушная девочка, она почти не даёт повода.
-А зачем же тогда?
-Но она же рабыня! - искренне удивилась Эльза. - Она всегда должна знать, что плётка рядом.
Интересно, подумала я, что же вырастет из этого ребёнка, если она уже сейчас не сомневается в необходимости плётки для рабыни? Впрочем, может я успела отстать от жизни? Может, наступает новый рабовладельческий строй на основе последних достижений науки, техники и социологии?
-Эльза, - как-то странно вдруг спросила Сарра, - а можно примерить?
-Что, мисс Сарра? - не поняла Эльза.
-Ну… Можно примерить что-нибудь из вещей Сони? Так, ради смеха.
-Вы хотите надеть цепи, мисс Сарра? - удивилась Эльза.
Сарра кивнула и добавила, вроде как извиняясь: - любопытно. Никогда ничего подобного не примеряла. А что, разве не забавно?
Я с удивлением посмотрела на неё. Таня слегка фыркнула, Маргарита фальшиво улыбнулась, а Мери глубокомысленно промолчала. Зато Эльза весело хихикнула и побежала к сумке. Ей это и вправду показалось забавным. Вскоре она вернулась неся в руках какие-то цепочки с колечками и ремешки.
-Это что? - спросила Сарра. Я заметила, что она покраснела, но не сильно.
-Это прогулочные цепи. На руки и на ноги, - охотно пояснила Эльза. - В таких девушек водят гулять. А это ремешок. Им можно привязать рабыню за шею вместо поводка. Вы вправду желаете надеть, мисс?
-А что? Никого же нет. Посторонних. Хочу. Можно?
Сарра вытянула вперёд руки. Эльза, весело похихикивая, надела ей на запястья широкие но тонкие блестящие браслеты, соединённые короткой цепочкой, и замкнула на висячие замочки. От середины наручников вниз спускалась другая цепь к которой были подвешены кандалы, вроде тех, что на Соне. Эльза присела и сковала Сарре ноги путаясь в складках её длинной и широкой юбки, которую Сарра уже успела надеть после купания. Также как блузку и платок. Ну, не любят, видно, мусульманки долго разгуливать в купальнике. Даже на пляже.
Эльза выпрямилась и критически осмотрела закованную Сарру.
-Вам идёт, мисс Сарра. Ой! Извините. Так обычно говорят рабыням после того как наденут цепи. Рабыни любят, когда хвалят то, что на них надето. Ну, как вам?
-Интересно, - сказала Сарра. - Непривычно. Что, вот так и гуляют?
-Да, - кивнула Эльза. - Но на поводке, конечно.
-Так что же? - сказала Сарра и приподняла голову. - Надень и поводок. Чтобы всё как положено.
Эльза несколько смутилась, но всё же улыбнулась и застегнула на шее Сары поверх платочка свой кожаный ремешок, а свободный конец взяла в руку.
-Ну, как я тебе, Мелани? - спросила Сарра, повернувшись ко мне.
Я, справившись со смущением, оглядела её. Чёрный ремешок контрастно выделялся на её шее поверх белого шёлка. Не туго ли затянула его Эльза? Или так положено? Уж ей лучше знать. А Сарра стояла потупив глаза и теребя пальцами цепи, покачивающиеся с лёгким звоном.
-Классно выглядишь, - сказала я, не придумав ничего лучшего, а сама снова почувствовала знакомое подсасывание внутри. Закованная Сарра возбуждала меня одним своим видом, как и говорила Мери.
-А что? - сказала Таня, - прирождённая рабыня, хоть сейчас на продажу. Если только психология всё не испортит.
Все коротко рассмеялись.
-Тебя в таком виде от Инфреянки и не отличишь, - заметила Мери. А Маргарита поинтересовалась:
-Браслеты не давят? Ты ведь побольше Сони.
Сарра только помотала головой и снова посмотрела на меня.
-Ну что, Мелани? Прогуляешь меня? Поиграешь в Госпожу?
Я кивнула и взяла поводок из рук Эльзы. Возбуждение всё больше охватывало меня. Кажется, я уже плохо соображала слушая как Эльза объясняет:
-Держите вот так, мисс Мелани. Опустите руку. Поводок должен провисать чтобы рабыня могла за ним следить. Рабыня идёт сбоку и чуть сзади Госпожи. Осторожно, мисс Сарра, не наступите на цепь. Лучше подберите её слегка вверх. Вот так, да. А вы, мисс Мелани, когда приказываете идти, дёрните за ремешок. Нет, вниз. Вниз и к себе, слегка.
-Вот так, да? - говорю я, дёргая Сарру за шею. - Вперёд, рабыня!
Все смеются, а мы медленно идём по траве. Сарра вертит шеей и звенит кандалами.
-Не гуляйте долго, - кричит вслед Марго. - Скоро завтрак.
-Хорошо! - отзываюсь я и гляжу на Сарру:
-Куда пойдём?
-Туда, вдоль берега, - говорит Сарра, - за те кусты. Госпожа.
До кустов метров сто. Мы идём по лугу. Сарра не скрывает возбуждения, то краснеет, то бледнеет, да и моё волнение нарастает. От Сарры исходит нечто такое, что взвинчивает и возбуждает меня, и я не хочу противиться этому. Мы невольно ускоряем шаг. Кандалы Сары звенят на ходу, она нервно сжимает и разжимает руки, коротко поглядывает на меня, словно стреляя блестящими чёрными глазами. Что у неё на уме? А у меня?
Вот и кусты. Мы огибаем их. Край обрыва к озеру, лужайка закрытая с трёх сторон, какая удача! Сарра падает на колени разбрасывая цепь по траве, прижимается к моему животу, гладит скованными руками мои бёдра.
-Мелани, - шепчет она, - Госпожа. Позвольте мне, позвольте…
Я отпускаю поводок и стягиваю с себя купальник. Отбрасываю волосы на спину и завожу руки назад. А Сарра уже вертит язычком в моём мокром лоне и глядит, глядит на меня снизу из-под платочка. Я выгибаюсь, извиваюсь медленной спиралью. Соски набухли и торчат как пальчики. Я ласкаю их руками, сую себе пальцы в рот, массирую губы. Как хорошо, как сладко! Сарра лижет мой клитор, вертит головой и стонет. Её стоны ещё больше возбуждают мою похоть. Я вспотела, я дёргаю свои соски, гляжу на Сарру. Я Госпожа! Моя рабыня у моих ног ублажает моё лоно. Я, Мелани Спайк, рабовладелица. Сарра в платочке, белой блузке и широкой юбке, с цепями на руках и ногах, с ремешком на шее вся дрожит и сверкает зрачками. Я подхватываю кончик поводка и дёргаю её, чувствуя как на меня волнами накатывается оргазм в такт её тоненьким взвизгиваниям.
-Сильнее! Ну! Сильнее! - стонаю я. - Сарра, Сарра! Сильнее, глубже!
Язычок рабыни бьётся словно стержень вибратора, но какое ощущение, О! Вот! Пошло! Вглубь, в стороны и наружу, наружу!
Оргазм выгибает меня в дугу. Я бьюсь словно ткань на ветру. Меня бьёт и бьёт! Сгибает сладострастная судорога! И не отпускает, не отпускает!
-Мелани! - кричит Сарра, - Мелани, Госпожа! Пожалуйста, пожалуйста!
Она валится в траву путаясь в цепях и подбирая к поясу руки тискающие в складки юбку. Под ней только белые трусики с кружевной оборочкой, тёплые и мокрые насквозь. Я падаю ей на ноги, рву трусики и проникаю пальцами в её горячую щёлку. Даже подумать не могла что может быть столько влаги в вульве у девушки! Она перевозбуждена, она умрёт если не получит ласку! Я щекочу её клитор, пощипываю и массирую губки и лобок, подстриженный в виде сердечка. Сарра начинает отрывисто кричать. Она внезапно сгибается вперёд, срывает с головы платок и закусывает его зубами. Падает на спину и стонет уже не сдерживая себя, кусая ткань и вертя головой. Скованные руки комкают юбку, оттягивают её вверх. Я снова ласкаю её лоно. Цепь упала ей между ног и мешается у меня под пальцами. Я отбрасываю её. Сарра выгибается назад, подгибая под себя ноги и широко раздвигая колени. Я впиваюсь в её лоно губами и верчу языком в горячей дырочке. Прижимаюсь, затыкая Сарой собственный рот, иначе и я закричу!
Снова накатывается конвульсивная дрожь. А про Сарру и говорить нечего! Она так трясётся, что цепи звенят кажется на всю поляну. Какое чувство, какая боль, какая сладость! Я падаю на бок, переворачиваясь на спину. Лежу, тяжело дыша. Меня медленно отпускает, я словно всплываю с глубокого дна. Начинаю снова привычно воспринимать окружающий мир. А Сарра сидит в траве опустив юбку и прижимая к лицу платок.
-Мелани, - говорит она, - как хорошо, какое счастье! Я даже не представляла, что может быть так хорошо. Мелани, спасибо! Я всю жизнь хочу быть твоей рабыней. Или твоей Госпожой, или подругой, кем захочешь! Мелани! Прости, прости, я сейчас очнусь. Ну вот, всё, всё! Я в порядке. Мне так хорошо было, вот я и… Но теперь всё в порядке. Да. Мелани, а тебе понравилось?
-Нормально, - говорю я, - даже здорово. Спасибо, Сарра. Знаешь, я редко лесбиянствую, но мне понравилось. Всё нормально. Ой! А что мы лежим-то? Сколько времени прошло?
-Понятия не имею, - говорит Сарра и смеётся.
Я поднимаюсь с травы, натягиваю купальник и поправляю волосы.
-Ну что, идём?
Сарра тоже пытается поправить одежду, но ей мешают цепи. Пробует повязать платок подтянув к себе ступни. Руки теперь дотягиваются до головы, но цепь наручников цепляется за нос. Сарра смеётся и трясёт руками.
-Надо снять. Ключ у Эльзы остался.
-Ладно, не мучайся, дай-ка я.
Я повязываю её голову платком, поправляю блузку и пытаюсь пригладить помявшуюся юбку. Мы встаём и медленно движемся назад. Ремешок Сарра стащила с шеи, скрутила и несёт в руке.
-Ногам больно, - внезапно жалуется она.
Присаживаюсь чтобы посмотреть. Надо же! Под ножными браслетами Сарры, надетыми ей на голые ноги, появились ссадины.
-Ты поранила ноги, - говорю я. - Это нужно немедленно снять. Сиди здесь, а я схожу за ключом, или за Эльзой.
-Да ерунда, - говорит Сарра. - Здесь идти-то. Доковыляю как-нибудь. Наверное, сильно ногами дрыгала, когда…
Внезапно слышится шум автомобиля. Я успеваю только вскинуть голову, а Сарра повернуться лицом к дороге, которая проходит совсем близко за кустами. Из за кустов появляется открытый «Бенц», полный полупьяных подростков, и притормаживает. Все пялятся на нас, и даже водитель. На закованную Сарру и на меня, присевшую к её ногам. Машина замедляет ход, но, слава Богу, проезжает мимо. А позади слышится шум других автомобилей. Сарра подхватывает цепи, подтягивая вверх кандалы, и пускается бежать по лугу к нашей стоянке, а я за ней.
Девушки смотрят на нас с удивлением, а Сарра, подбежав к Эльзе, шлёпается задом на траву и вытягивает ноги.
-Снимай, - говорит она и смеётся, - а то, там какие-то придурки…
Но не успела Эльза даже вытащить ключ, как с визгом тормозов и рёвом моторов на поляну вламывается банда подростков. Знакомый «Бенц», какой-то обшарпанный бывший Опель и штук шесть навороченных мотоциклов. Мы в страхе вскакиваем и сбиваемся в кучу, не зная, что делать и куда бежать. А эта банда не церемонится. Вскоре мы окружены дико стриженными и разрисованными мордами. В основном пацаны, но есть и вполне взрослые идиоты, а также увешанные побрякушками девицы. Несколько парней влезли в автомобиль Маргариты и пытаются завести. Другие хватают лапами еду с накрытого Соней столика и пихают себе в рот. А один хватает за ошейник Соню и, подтащив её к нам, пихает на траву. Мы все перепуганы не на шутку.
-Марго, что это за шайка ещё? - говорю я.
-Придурки обкурившиеся, - ругается Марго, прижимая к себе Эльзу. - Не делай резких движений, может, как-нибудь выкрутимся.
Да, как же! Выкрутишься тут! Придурки прыгают вокруг нас, отпуская всякие похабные реплики, или вообще бессвязно вопя. Ну и морды, ну и причёски! Ну и вырядились эти уроды!
-Эй, вы! - орёт Марго, - уберите свои задницы из моей машины!
-Да что тебе, кочерга, жалко что-ли? - вопят бандюги и корчат рожи. - Покатаемся маленько. Ты себе другую достанешь, не обеднеешь!
-Вот именно! - орёт одна из девиц перед нами. - Богатейки чёртовы! Кровопийцы. Делиться надо с трудящимися!
У девицы на голове «пальма», а в носу стальное кольцо к которому подвешена целая гирлянда цепочек от носа до уха.
-Заткнись, люстра! - говорю я. - Не очень-то ты похожа на трудящуюся.
-Это ты мне?! - визжит она. - Это ты мне говоришь, чучело белобрысое?
Глаза у неё круглые и дурные, не иначе, и впрямь обкурилась. И нагло прёт на меня, так, что я даже попятилась. Но один из главарей хватает её за торчащий хвостик и волочёт назад.
-Осади, Сика! Не порти белобрысую. Она мне пригодится.
Я теперь испугалась по-настоящему. Тем временем, второй главарь, раскрашенный как индеец, а может, индеец и есть, хватает за руку Таню.
-А мне эта лошадка нравится. Смотри, какие сиськи! Да ещё брыкается!
Таня резко вырывает у него руку и отступает назад.
-Джонни! - вопит один из подростков и пихает в бок главаря, - погляди-ка на эту!
Он указывает пальцем на Соню, испуганно скорчившуюся на траве в ножных кандалах и с кляпом во рту. Главарь таращится на Соню и вдруг бьёт себя ладонью по лбу.
-Дьявол! Это же рабыня. Инфреянка!
Он хватает Соню за руку и дёргает вверх. Оглядывает, вертя её перед собой. Читает надпись на ошейнике:
-Собственность Эльзы Херст. И кто же из вас эта сучка Эльза?
Марго зажимает Эльзе рот и орёт:
-А тебе-то что, придурок измазанный?
-Джонни! Тут ещё одна! - вопят подростки и вытаскивают вперёд закованную в цепи Сарру. Та от страха даже говорить не может. А толпа снова орёт и прыгает. Одна из девок с огромными кольцами в ушах и в миндалевидных очках с красными стёклами тычет в нас пальцем и орёт:
-В озеро проклятых рабовладелиц! Утопить ко всем чертям!
Тут же подскакивает другая, с надписью «PLAY» на лбу и в корявом железном ошейнике. Трясёт руками примкнутую к нему ржавую цепь и кричит:
-Правильно, Дикси! Свободу рабам! Экспроприируй экспроприаторов!
Что за чушь она несёт? Где я всё это слыхала?
Внезапно вперёд протискивается Мери и обхватывает руками Сарру.
-Не трогайте её! Она не рабыня!
-Ша! - неожиданно орёт первый главарь. - Тихо!
Тихо не становится, но уже галдят не так сильно. А он хватает за волосы Мери.
-Ты её хозяйка?
-Я не хозяйка, - говорит Мери не показывая страха, или отважно скрывая его, - и она не рабыня. Говорю же вам! Нет здесь Инфреянок. Мы играли, ну… Дурачились. Отвяжитесь от нас. Откуда у нас рабыни? Мы манекенщицы. На работе мы. То есть, выходной у нас. Реквизит тут для подиума, чтобы всякие образы создавать. В том числе, и рабынь. А что делать? Зарабатывать-то надо! Марго, скажи им!
-Вы ребёнка совсем испугали, - говорит Марго прижимая к себе Эльзу, - и другого тоже. Отпустите её!
Но главарь не спешит отпускать Соню. Он даже наморщил лоб, не иначе, думает.
-А машина? - спрашивает он. - Откуда у манекенщиц такая крутая телега? Здаётся мне, ты врёшь, долговязая.
-Машина не моя, - врёт Марго. - Напрокат взяла. Отдохнуть хотели с шиком. Что, нельзя что-ли?
-Врёте, сучки, - повторяет он. - Я толстосумов носом чую. А, Джонни?
-Конечно врут, - кивает Джонни. - Поджали хвост и пытаются вывернуться. А если правда, простые девки, так тем лучше. Артачиться не будут. Эй, ты, с выменем! - кивает он на Таню, - правду я говорю?
-Заткнись, пока цел, - отвечает Таня.
-Артачится, - говорит первый. - Я же говорю, белая кость. Проучить надо. Но ты на эту посмотри, и на эту, - показывает он на Соню и Сарру. - А что, если Инфреянки?
-Точно! Правильно! - начинают орать обступившие нас девки. - Долбани их, Джонни, долбани! И ты, Хэнк! Чем мы хуже этих чучел?! Мы тоже хотим!
-Эй, вы! - кричит Мери, - вы что, верите этим сказкам, идиотки? Не трогайте их! Вам же лучше будет!
-Ещё грозится! - девица в ошейнике, взяв в руку конец цепи начинает её раскручивать, подступая к Мери. - А ну, дай сюда рабыню!
-Она не рабыня! - отважно кричит Мери, не сходя с места. - Она мусульманка! Ей нельзя!
Девка по прежнему вертит цепью, но нападать всё-таки не решается. А Мери опять говорит непонятное:
-Вы что, с ума посходили? Даже если бы это было правдой, только идиотки могли бы захотеть. Это же хуже наркомании. Пару дней без этого дела, и конец!
-А у меня с этим проблем нет, - заявляет девка. - Я каждый день трахаюсь. На меня всегда желающие найдутся.
-Это пока, - возражает Мери, - а потом?
-Вот и не хочу никакого потом. Ишь какая! Сама-то, наверное, во все дырки её трахала?
-Как вам не стыдно! - кричит Сарра. - Я вам не какая-то дырка! А Мери, тем более!
-Вот, вот, - говорит главарь. - Одна менее, а другая более. Все вы дырки! Строят тут из себя. А мы сейчас вот эту спросим. Чего это вы ей рот заткнули?
Он освобождает Соню от кляпа и встряхивает.
-Ты Инфреянка, или нет?
Соня прячет глаза и молчит. Она просто не понимает происходящего. Тогда он хватает её правой рукой за узел косынки и оттягивает голову назад. А левой рукой тянет её нижнюю челюсть вниз. Он что, хочет ей в рот заглянуть? Соня, наконец, пугается и начинает дёргаться ища глазами Госпожу. Эльза порывается кинуться ей на помощь, но Марго крепко держит её. Мери занята Сарой, а Таня стоит, мрачно глядя перед собой. Тогда я прыгаю вперёд, но меня внезапно хватают сзади чьи-то мягкие, но гибкие и сильные руки. Я пытаюсь вырваться, но куду там! Меня держит Сика, та самая девка с кольцом в носу.
-Подожди-ка! - говорит она. - Ты, белобрысая сучка ещё со мной не рассчиталась. Люстра, говоришь? Ты у меня сейчас сама как люстра засветишься, когда фонарей понавешаю!
Остальные девки хохочут, восхищаясь её остроумием, а Дикси с ушами и очками подскакивает и пытается ущипнуть меня за грудь. Я пинаю её ногой в живот:
-Тебя ещё, Чебурашка, тут не хватает!
Сика у меня за спиной визжит и пытается свалить меня вниз. Я упираюсь изо всех сил.
-Ша! - снова орёт главарь. - Не мешайте!
Сика перестаёт валить меня, но не отпускает. А Дикси-Чебурашка, получившая пинка, держится на расстоянии. Девка в ошейнике толчётся около Мери и Сары помахивая цепью. Но, похоже, они опасаются главаря Хэнка. А тот уже растащил Соне рот и чего-то там разглядывает. Потом внезапно отпускает девушку. Соня пытается отползти к Эльзе, но главарь наступил ногой на её цепь и держит.
-Инфреянка! - говорит он. - Так я и думал. Что, стоит попробовать? А, Джонни?
-Откуда ты знаешь? - спрашивает «индеец».
-Знаю. У Инфреянок клеймо во рту. На верхнем нёбе.
-Да ты что?
-Точно, - говорит Хэнк. - Мало кто знает.
-И что, ты думаешь, что и вправду?
-Да нет, конечно. А нам не всё ли равно? Это девки с ума посходили, - кивает он на свою свору.
Джонни с сомнением смотрит на Соню.
-Нет, Хэнк. Мало ли что? Да и не люблю малолеток. Я лучше… - он снова смотрит на Таню. - Эй, ты, тёлка! Долго мне тебя ещё упрашивать?
-Да нет, красавчик, - говорит Таня и делает шаг вперёд. - Всё что заслужил, ты уже выпросил.
Её рука описывает широкую дугу по пути сжимаясь в кулак. Кажется даже свистит в воздухе. С полного плечевого замаха Таня бьёт «индейца» в лоб крепко стиснутым кулаком. Джонни грохнулся на спину раскинув руки и крепко треснувшись затылком, а его глаза выскочили наружу. Лежит как убитый, а вокруг неожиданная тишина. Даже Сика перестала тискать меня.
-Ничего себе, - говорю я Тане. - Где это ты научилась?
-Играла в ручной мяч, - говорит она. - Чёрт! Руку отбила.
В тот же миг вокруг поднимается визг и воцаряется хаос. Банда набрасывается на нас. Вертится безумная карусель из рук, ног и тел. Я ничего не разбираю, ничего не понимаю. Меня сбили с ног и такое впечатление, что танцуют на спине. Вскоре я вообще перестаю соображать. А через неопределённое время я вдруг обнаруживаю, что валяюсь на обшарпанном заднем сидении Опеля и у меня болят все бока и косточки. Мои руки связаны за спиной чем-то мягким, а ноги скручены моим же купальником из прочного эластика. Рот мне заткнули платком а сверху ещё и перевязали чьим-то лифчиком, кружевная оборка которого лезет в нос. И я вся голая. Даже извиваться больно, крепко же мне досталось! Выворачиваю голову чтобы выглянуть из-за края дверцы, но никак не получается. А сюда тащат ещё кого-то. Ругаются и хохочут. Начинают переваливать свою ношу через борт машины. И вот, рядом со мной на полу Таня. Рот у неё заткнут Сониным кляпом, ноги связаны и заломлены назад. Щиколотки и запястья рук скручены вместе тем самым ремешком на котором я водила Сарру. Но на Тане хотя бы купальник остался. У меня над ухом раздаётся треск. Один из бандитов разрывает пополам Танин платок и одной половиной завязывает ей глаза, а потом принимается и за меня. Теперь я даже не вижу ничего.
Машина трогается с места и медленно едет, качаясь словно на кочках. Наши с Таней тела толкают друг друга. Что, даже хорошую дорогу найти не могли? Толкают и толкают. Что за чёртовы качели?! Проклятые нескончаемые толчки!
Открываю глаза. Но толчки не исчезли, правда стали лёгкими и мягкими. Что это? Что за полумрак вокруг? Какого… Кажется, я пытаюсь закричать и вдруг ощущаю тяжёлый металлический груз на шее. Цепь. Ошейник Твикли. Это Лия толкает меня.
-Ты чего толкаешься? - рассердилась я.
-Госпожа Дина кричала во сне. Сильно кричала, Госпожа.
-Да, - сказала я, - очень может быть. Послушай, ты ведь была Уна-литона, ты что-нибудь слышала об Инфре-12?
-Нет, Госпожа, - сказала Лия.
-А про этих, как их, вайелоргов, кажется?
Лия помотала головой.
-А вообще, тебе известно что-нибудь насчёт того, Земля тут, или что? Может, другая планета, или что ещё?
-Я не знаю, Госпожа, что такое Оллитария. Примерно знаю саму страну, да вам наверное Салли рассказывала. А что вокруг Оллитарии, я не знаю. Да и, похоже, никто не знает, Госпожа.
-А звёзды здесь есть? На небе, я имею в виду.
-Звёзды есть, Госпожа, но очень редко. Обычно туманы и облака, особенно здесь, на Оллиолоне.
-Послушай, Лия, мне приснилось, что Оллитария это не Земля, что это Инфра-12, другая планета. И ещё. Что некоторые на Земле хотели бы иметь рабынь отсюда, и ещё много непонятного. Откуда это? Ты ведь говорила, что сны от уколов. Это ты туда закладывала весь этот бред?
-Что вы, Госпожа? Я впервые слышу о какой-то Инфре и, как их? Вай… вой… Забыла, Госпожа.
-Тогда откуда всё это у меня в голове?
-Вообще-то существуют обучающие галлюциногены с более глубокими сведениями. Но они для Нол, Госпожа. Рабынь ими никогда не колют. Может Салли делала вам уколы недавно?
-Салли меня вообще не колола. Да и не…
А Страйкеры? Страйкеры кололи меня галлюциногеном Нол? Но ведь уже много времени прошло. Может, еда? Но и Лия ела. А может это обычный сон?
-Лия, - сказала я, - рабыням ставят клеймо?
-Считается, что кожу портить недопустимо, - ответила она, - разве что роксеры могут заклеймить девушку ради забавы, Госпожа.
-Это ещё кто?
-Роксеры вне закона. Преступники. Разбойники. Люди-собаки. Рассказать о них, Госпожа?
Мне показалось, что она уводит разговор в сторону.
-Как-нибудь потом, - сказала я. - А сейчас лучше скажи, не ставят ли рабыням клеймо во рту?
В ответ послышалось молчание.
-Ты что молчишь, Лия?
-Откуда Госпожа знает о таких вещах?
-Так значит, ставят?
-Мона не должна знать об этом. Это строжайше запрещено. Даже не все рабыни знают.
-Ах, вот как? - сказала я. - Что, есть и другие вещи, о которых мне знать не положено?
-Не заставляйте меня говорить об этом, Госпожа.
-А почему? Мне кажется, после того как меня начали запрягать в упряжку, что ещё может сильнее испугать или унизить?
Лия снова промолчала. Значит есть и ещё продолжение. Даже интересно. А может и правильно, что всё постепенно, а то, вмиг с ума сойдёшь. Впрочем, речь не об этом. Мне приснился не просто сон, а нечто имеющее связь с действительностью. Со сведениями, которых я раньше точно не знала. Откуда же? Неужели от Страйкеров? Зачем?
Как всё болит. Словно не во сне били, а наяву. Хотя, конечно, я и здесь на манеже набегалась. Странно что вообще жива. Я ещё долго размышляла о странностях сна. Может, я и в самом деле могу чего-то там пророчить? Может, неспроста меня занесло на карниз Хронваргеров? Я ведь тогда шла, будто меня кто-то вёл.
Лия рядом помалкивала, даже цепями старалась не звенеть. Опасалась нарушить ход моих великих мыслей. Впрочем, мыслительный процесс быстро прекратился когда зажёгся свет и явилась Салли с охраной. Никакой передышки нам не дали. Следующие два дня нас на износ гоняли по манежу в такой же упряжке. Учить ничему не учили, впрочем, невелика наука быть лошадью. Зато подгоняли на совесть. Лия мне объяснила, что сбруя устроена таким образом, чтобы со стороны было видно, тянет рабыня, или отлынивает. Вообще-то я это ещё раньше на своей заднице почувствовала. Правда на второй день моё тело уже не так болело, да и Лия выглядела лучше. Вечером я позволила ей вылизать мою дырочку, А что такого, если человеку нравится? Пусть лижет, если ей приятно, от меня не убудет. Чего-чего, а секса в этом месте было даже многовато. А на меня, как на Уна-Твикли даже выстроилась очередь. Да ещё Лия со своими лесбийскими играми.
После беготни я так уставала, что даже есть не хотелось, но я послушно поглощала всё что давала Салли. Я уже поняла, что непослушание здесь это глупость. Тем более, что за моё плохое поведение могут и Лию наказать. Всё же мне удавалось немного и поразмыслить, а под конец третьего дня мы снова разговорились с Мелани-Лией.
-Ты, я вижу, довольна жизнью, Лия? - заметила я ей. - Но ведь это же не жизнь, а кошмар, разве нет?
-Почему, Госпожа? - удивилась она. - С тобой у меня прекрасная жизнь. Во-первых, полно Оллитары, а во-вторых, я не одна, Госпожа. А Госпоже Дине разве со мной плохо?
-Нет, конечно нет, Лия, но дело не в тебе. Я не могу так жить. Я не животное, в конце концов. Я образованная женщина, я не могу возить телеги! Нет, я не против работы, но работа должна быть достойная, да. И оплачиваться. И свобода… Ты ничего не понимаешь?
-Что значит достойная работа, Госпожа?
-Ну… Такая работа, по способностям каждого. Вот для меня подходит сочетание умственного и физического труда. Что?
-Что вы такое говорите, Госпожа? - удивлённо вытаращилась Лия. - Тяжёлый умственный труд вреден для ламиолы. Умственные усилия поглощают Оллитару. Даже законом запрещено принуждать ламиолу к сложному умственному труду, Госпожа!
-Да, - припомнила я, - где-то я уже это слышала. А в чём тогда выражается глупость или ум ламиолы?
-Но это же понятно. Умная ламиола ведёт себя так, чтобы не приходилось перенапрягать голову, а глупая наоборот, из за неправильного поведения создаёт себе лишние проблемы, и вынуждена усиленно думать или терпеть наказания, а то и впадать в ламиолию. Кому это нужно? Ясное дело, только непроходимой дуре.
-Как-то всё это вывернуто наизнанку. Мне так казалось, что всё наоборот. А что, нет никакого другого средства против ламиолии, кроме Оллитары и Квингса?
-Нет, - сказала Лия. - Да и кому оно нужно? Только не тем, кто способен заслужить Оллитару.
-Допустим, даже так, - не сдавалась я, - но не вечно же мы будем молодыми и симпатичными. А что потом, когда состаримся?
И тут Лия сказала мне такое, чего я никак не ожидала услышать и что поразило меня чуть ли не до потери сознания.
-Госпожа шутит? - спросила она. - Ламиолы не старятся.
До меня даже не сразу и дошло.
-То есть, как это, не старятся? Умирают молодыми?
-Зачем умирать? - поёжилась Лия. - Что вы такое говорите, Госпожа? Ламиолы не старятся и не умирают, если конечно не убьют, или не случится несчастный случай. Госпожа что, не знает этого?
-Нет, нет, постой! - мне показалось, что я брежу, - ты хочешь сказать, что девушка у которой ламиолия никогда не умирает и всегда остаётся молодой?
-Ну да. Я ведь так и сказала, Госпожа.
-Но это невозможно! Немыслимо!
Лия странно посмотрела на меня. Как на убогую.
-Но это так и есть, Госпожа. А что в этом такого плохого или страшного, Госпожа?
Я глядела на неё и хлопала глазами. Впрочем, было от чего одуреть.
-Ламиолы бессмертны?
-Ну, не совсем, Госпожа.
-Ах, значит не совсем? А точнее?
-Ламиола не старится и не умирает, если постоянно получает Оллитару.
-А если не получает?
-Тогда она перестаёт соображать, понимает только боль. И чем дальше, тем хуже. И её всё труднее вывести из этого состояния. В конце концов, она может превратиться в подобие растения. Не сможет самостоятельно питаться или справлять нужду. Тогда уже редко кто захочет тратить на такую Оллитару, ну она через какое-то время и умрёт. Но это редко. Существуют же законы, охраняющие права ламиол. И власти прилагают усилия, чтобы обеспечить всех Оллитарой, а в первую очередь тех, кто правильно себя ведёт и подаёт пример другим. Разве это не справедливо? Насколько я знаю, синтетическим Квингсом обеспечены все ламиолы, которые заняты хоть какой-то полезной работой. Хотя бы, тасканием упряжек. Только ни на что не годные дуры остаются без Оллитары и попадают в растительный отдел, или умирают, впав в постоянную ламиолию.
-То есть, получается, хочешь жить, работай?
-Ну да. Если на лучшее ума не хватает.
-А если хватает, то что?
-Умная девушка всегда найдёт себе достойное место. Ну, хотя бы станет Уна-литоной, как я. А ещё лучше, Униолой. Тогда её саму будут возить ламиолы, или носить, если ей так больше нравится. Умная ламиола будет так себя вести, чтобы долго не надоесть Господину. И всегда сможет найти себе другого, если что.
Некоторое время я размышляла над услышанным. Потом сильно засомневалась.
-Погоди-ка, Лия. Я сама видела что ламиолы все разного возраста. Как же так, если они не стареют? Да ты и сама явно постарше меня. Тебе на вид лет двадцать пять. А Салли так и все тридцать, если не больше.
-Так что? Каждая девушка появляется здесь в своём возрасте, в нём и остаётся.
-Что значит, появляются? Они что, не вырастают здесь как все нормальные люди?
-А кто такие нормальные люди, Госпожа?
-Соня, - сказала я, - откуда ты сама здесь взялась?
-Я не помню, Госпожа Мелани-Дина, Госпожа.
-Да как это, ты не помнишь?! - рассердилась я. - Я же вот, всё помню! Я Мелани Спайк с планеты Земля! А ты кто?
-Я Номиуна-мини…
-Стой! Кончай врать. Откуда здесь берутся люди? Их что, не рожают? Их всех похищают на Земле?
-Но этого никто не знает, Госпожа. Некоторые не помнят ничего, а некоторые, как вы, помнят целую жизнь, которая якобы была у них прежде. Но это, скорее всего, ложная память внушённая галлюциногенами.
Поговаривают, что многие Квинглеры прекрасно всё помнят и знают, но скрывают это.
А некоторые рождаются здесь. Очень редко. Их матери, Уна-литы, пользуются неслыханным почётом. Их охраняют всеми средствами. Ещё бы! Похищенная Уна-лита стоит неслыханных денег. Ничто так не ценится в Оллитарии как Унина способная к литонии. Унина-создательница. Как смешно бывает, когда новенькие Моны попав сюда опасаются забеременеть. Они даже…
-Погоди-ка. Я нечто такое видела во сне. Скажи, а в чём заключается этот самый почёт?
-Уна-лита живёт в клетке из чистого золота, носит золотые цепи, наряды из лучших тканей. У неё множество рабынь которые всё за неё делают, даже кормят с ложечки. Уна-лита даже имеет право голоса в городском совете. Никто не вправе ей ни в чём отказать, если это требуется для её будущего потомства. При ней всегда находится несколько рабынь и охранников. Её всегда запирают на несколько замков и держат внутри нескольких клеток, вставленных одна в другую, и ведь несмотря ни на что, Уна-лит иногда умудряются похищать. Как приятно, наверное, сознавать, какой огромной ценностью ты являешься! Если бы я…
-Хватит. Так и есть. Да, как бы тут и впрямь не забеременеть.
-Госпожа шутит, - засмеялась Лия.
Ага, сейчас! Но… Неужели у меня теперь никогда не будет детей? Но так вот, как здесь… Да нет! Бред это всё. Не собираюсь я тут надолго задерживаться.
-Ты уж прости, Лия, здесь у вас конечно полно экзотики, но я всё же уберусь восвояси, как только… Ты чего это так сияешь?
-Конечно! - блаженным голосом сказала Лия, - Госпожа снова вернётся в Обитель Ангелов и возьмёт меня с собой. Ведь правда, Госпожа?
Я-то и думать забыла, бегая по манежу, что я Великая Литоника. А Лия так и светится.
-Слушай, - сказала я, - давай сегодня не будем на эту тему? Мне сегодня и бессмертия ламиол хватает. Погоди! А Нолы? Нолы тоже бессмертны?
-Нет, Госпожа. Нолы умирают. Наверное.
-Что значит, наверное?
-Нолы тоже не стареют. До какого-то момента. А потом начинают резко слабеть и стариться. И пропадают. Поговаривают, что такие Нолы собираются вместе и садятся на корабль, который уплывает на юг без возврата. Туда где кипит Оллиолона. А живущие в Эсколисе и Гестиусе уходят на север, в болота. А некоторые даже на восток и запад, туда где не тает снег и нет воздуха. Считается, что вокруг Оллитарии страна мёртвых и туда нельзя ходить, чтобы их не беспокоить.
-Ну, если они там мёртвые, какое же тогда беспокойство?
-Не скажите, Госпожа. Мертвые, они тоже себе на уме, с ними лучше не связываться, а то сама мёртвой станешь.
-Ладно, - сказала я, - а вот мужчины, с ними как?
-Также как с Нолами. Если доживают до этого, конечно. Мужчины, они драться любят, ну и пришибают друг друга часто. А бессмертны только ламиолы. Многие Нолы, Госпожа, мечтают стать ламиолами. И даже, поговаривают, - тут она хихикнула, - что даже некоторые Хронваргеры были бы не прочь превратиться в ламиол и ходить в ошейничках, Госпожа.
Я опять задумалась. Но быстро убедилась, что права была Лия, когда говорила, что ламиоле вредно думать. Я почувствовала, что сойду с ума если не расслаблю голову.
-Всё, - сказала я, - на сегодня хватит, спать пора. Давай, вылизывай мою дырку и баиньки.
А Лия хорошо делает куннилинг. Умелый у неё язычок, ласково так лижет. Не те, конечно, ощущения, как тогда, во сне с Саррой. Как это мы тогда сумели так взвинтить друг друга до небес? Интересно, можно умереть от экстаза, или всё это сказки? Иногда, сколько меня ни лижи, никаких эмоций. Даже немного больно. Ой! Даже и не немного, а больно! Что за темнота странная такая? Больно же! Надо сказать… Что у меня во рту? Руки, ноги! Я связана по рукам и ногам! И глаза завязаны, а во рту затычка. Кто-то пыхтит на мне, да меня же насилуют!
Я задёргалась, извиваясь в своих путах, и замычала сквозь кляп. А этот, на мне, запыхтел с удвоенной силой. Ему, видно, только и надо было, чтобы я попыталась сопротивляться! Да разве может вырваться от насильника крепко связанная женщина, да ещё с заткнутым ртом? Даже укусить не могу. Могу только доставить ему ещё большее удовольствие своими стонами и дерганьями.
Вот и готово дело, - эта сволочь отстрелялась в меня и отвалилась. Какой позор, какое унижение! Да развяжите же меня наконец! Изнасиловали, чего вам ещё? Я начинаю всхлипывать и плакать.
Пинают! Тьфу, чёрт! Бить-то зачем? Мне развязали ноги и грубо ставят на них. Толкают в спину:
-А ну, пошла! Чего встала, дырка?!
Куда идти-то? Хоть бы сказали. Спотыкаюсь, и падаю на колени. Меня то пинают, то толкают, но вот схватили за плечо и поддерживают. Лестница какая-то вниз. Воздух другой, спёртый. Ещё куда-то тащат и швыряют на пол.
-Сидеть! Всё! Шмотки вот наденете!
Садят на пол. Что-то холодное охватывает мою левую ногу. Металл. Тяжёлый. Глухой железный звон. Ещё один толчок в спину. Я сгибаюсь вперёд и чувствую, как мне развязывают руки. Удаляющиеся шаги. Хлопает дверь. Тишина. Нет, какое-то движение рядом! Я пытаюсь кричать, но у меня полный рот мягкой ткани.
-Мелани! - чей-то знакомый голос, - не бойся, это я, Таня.
Я чувствую как мне развязывают глаза. Тусклый электрический свет. Рядом Танино лицо. Невесело же она выглядит. Я гримасничаю лицом, прося её избавить меня от кляпа. Мне хоть и развязали руки, но они так затекли, что не слушаются меня.
Таня осторожно развязывает лямочки лифчика которым перевязан мой рот. Вытаскивает искусанный мной платок и отбрасывает его в сторону. Я и говорить-то не могу пока, только осматриваюсь кругом. Подвал, что-ли? Или склад с тусклой лампочкой под потолком. В дальнем конце лестница вверх. Я сижу на полу рядом с Таней около обшарпанной железной кровати без матраца, с одной сеткой. Пытаюсь встать, но Таня ловит меня за руку.
-Осторожно, Мелани, цепь.
-Что?
Я гляжу на свою левую ногу. Вокруг щиколотки обмотана толстая, слегка ржавая цепь замкнутая на висячий замок, а другим концом обкрученная вокруг ножки кровати. Я с ужасом гляжу на Таню.
-Я тоже прикована, - говорит она и дёргает своей правой ногой. - Вот!
Таня прикована за ногу к противоположной ножке кровати. Цепь пропущена через прутья спинки и замкнута на такой же замок. На Тане старенькое выцветшее платье. Синее в белый горошек, совершенно не модное на мой взгляд.
-Тут вот барахло, - говорит она. - Может, оденешься?
Рядом на полу и вправду какие-то тряпки. Я перебираю их. На какой мусорке они это нашли? Ну и барахло! Но не сидеть же голой.
-Не буду я одевать чужое бельё, - брезгливо говорю я. - Платье, разве что? Ну и расцветка!
Таня невесело усмехается:
-А я надела. Всё лучше, чем ничего.
-Ладно, - говорю я, - так уж и быть. Ой! Как болит-то всё! Помоги встать.
Таня помогает мне одеться. Лифчик, конечно, не моего размера. Велик. А тот, которым мне завязывали рот, безнадёжно тесен. Зато чулки кстати. Просовываю чулок вдвое под цепь на ноге, как сделала Таня.
-Обуви нет?
-Тапки вот, - подвигает она ко мне пару стоптанных шлёпанцев. Опять же, лучше, чем ничего.
Одевшись, сижу рядом с Таней. Она прикована за правую ногу, я за левую. Две провинциальных девки в подвале на цепи. Бред и кошмар.
-Оттрахали, - говорю я. - А тебя?
-И меня тоже, - отвечает она. - Фашисты проклятые! Мало мы их тогда…
-Вспомнила, - говорю я. - Кто там у тебя немцев бил? Пра-пра-дедушка?
-Да я так, вообще.
-Кровать привинчена?
-Нет. А что толку? Тяжёлая, большая, да и дверь на замке.
-А кто меня притащил, видела?
-Громила в наморднике, - отвечает она. - С пистолетом.
-Да, - говорю я, - попали в историю. И что делать?
-Неплохо бы сбежать.
-И ты знаешь, как?
-Не знаю. В замке я пыталась ковыряться. Ничего не выходит. Можно конечно здесь пошариться, таская за собой кровать. Может найдём, чем разломать спинку. Или можно поднять крик, вдруг снаружи услышат? А у тебя мысли есть?
-Охранник, говоришь, в маске, с пистолетом?
-Да. А что? Отобрать пистолет?
-Вряд-ли получится. Вот маска, это хорошо. Значит убивать не собираются.
-Неверное. А что сделают? Выкуп потребуют?
-Возможно. Только странно. Напали-то какие-то придурки. Мимо проезжали. Не похоже, чтобы специально. А с другими что? И чего это их рабыня так заинтересовала?
-Основная толпа, может, и придурки. А вот главари… Что-то мне жутковато. У нас вот бывает, что молодых девушек…
-Что?
-Ничего. Не хочу тебя пугать раньше времени. Ой! Идут!
Дверь в дальнем конце открылась и морда в маске направилась к нам.
-Этот? - спросила я Таню.
-Не. Тот здоровее был. Эй, вы! - обратилась она к бандюге, - может, уже отпустите? Ну позабавились, чего вам ещё? Мы не скажем…
-Жратва, - сказал он ставя перед нами кастрюлю с двумя ложками и бутылку газировки.
Потом отошёл вглубь склада и вернулся, таща помятый матрац. Положил его на кровать.
-Можете дрыхнуть потом.
-Эй, мистер, - сказала я, - как же мы будем дрыхнуть, если у нас ноги к спинке пришиты?
-Как хотите, - сказал он. - Свесив ногу. Одна слева, другая справа.
-А если я писать хочу? - спросила Таня.
Бандит хотел что-то сказать, но передумал и снова пошёл искать. Через некоторое время принёс старое ведро с крышкой и поставил неподалёку.
-Сюда будете, это… короче…
-А туалетная бумага? - спросила я.
-Не можете всё сразу сказать?! - рассердился он. - Ещё чего надо?
-Адвоката, - сказала Таня. - Уполномоченного по правам человека, телефон и представителя власти. Да, ещё русского консула и санэпидемстанцию. Что же ещё…
-Немедленного освобождения и компенсации за моральный ущерб. И на лечение, - добавила я. - И отдайте нашу одежду и автомобиль.
-Гы-ы-ы, - сказал он. - Весёлые девки. Всё?
-Каша паршивая, - сказала Таня. - Что, повкуснее ничего нет?
-Есть, - сказал он и показал нам самую настоящую плётку. - Хотите попробовать?
Мы дружно замотали головами.
-Что так? А то, мне не жалко. У, стервы! - замахнулся он на нас ногой.
Мы запищали и прижались друг к другу. Но пинать он нас не стал. Опустил ногу, поднял пустую кастрюлю и отправился восвояси, а уходя обернулся и рявкнул:
-Туалетную бумагу ей подавай! Подолом своим подотрёшься, дырка!
Мы испуганно промолчали. Похоже, застряли здесь крепко. И что с остальными?
-Нас, наверное, ищут, - неуверенно сказала Таня.
-Наверное, - вздохнула я. - Что же с Марго и с другими?
Мы снова помолчали. Потом отвинтили пробку и попили дешёвой газировки.
-Лучше бы воду дали. Гадость какая. И бутылка пластмассовая.
-Ясное дело. Стеклом ты бы всех перерезала, да?
-Идут. Опять.
На этот раз явились трое. Предыдущий, здоровый громила с пистолетом и ещё один. Все в масках. Подошли и уставились. Потом первый ткнул в меня ботинком.
-Ты! Встать!
Я испугалась и встала, одёрнув платье.
-Стой спокойно. Давай, - кивнул он третьему. Тот вынул нечто длинное и гибкое и накинул мне на шею. Я чуть не задохнулась от страха, но в тот же миг заметила, что это всего лишь полутораметровый сантиметр. Такого я уж никак не ожидала. А он тем временем уже смерил мою шею и теперь замерял талию.
-Руки раздвинь.
Да с меня всего-лишь снимают мерку. А я-то чуть не умерла со страха, решив что меня хотят задушить верёвочкой.
-Сядь. Теперь ты! - ткнул он Таню.
-Что, хотите нам тюремную униформу сшить? - сострила она поднимаясь.
-Ага! - сказал громила. - Вечерние платья вам закажем. Ого! Вот это сиськи! Просто класс.
-Руки убери, - с угрозой сказала Таня.
-Брось, - сказал он, но руки убрал, - будешь драться, свяжем. Тебе же хуже будет. Лучше веди себя смирно.
Таня промолчала, а я осторожно спросила:
-А что вам от нас надо-то, деньги что-ли?
-Шеф придёт, скажет.
-А когда он придёт?
-Когда захочет, тогда и придёт. Ишь, разболталась! Пошли, - кивнул он остальным двоим.
Мы снова остались одни. На этот раз надолго. Пришлось даже воспользоваться советом бандюги и умоститься на матраце, свесив вниз прикованные ноги. Мы даже начали дремать. Никаких звуков снаружи не доносилось. Прошло наверное часа четыре, по крайней мере, мы снова захотели есть и пару раз присаживались на ведро. В конце концов, устали лежать и уселись на матраце, сбросив его на пол.
Наконец, опять заскрежетал замок. Появились двое, Громила и Псих, тот, что всё время обзывался. Снова принесли еду. Поставили перед нами большую кастрюлю каши и две бутылки воды. Каши было втрое больше, чем раньше.
-Ешьте и побыстрее, - распорядился Псих. - Чтоб всё съели! Следующий раз будет нескоро. Ну, чего вылупились?
Мы решили не спорить и принялись за кашу. Вообще-то было многовато, однако бандит так нас подгонял и грозился, что возражать не приходилось.
-Воду, что, тоже всю выпивать? - спросила Таня.
-Всю, и быстро!
-Лопну ведь, - сказала она.
Тогда он схватил её за волосы и засунул бутылку в рот, а Громила придерживал руки. Они чуть не утопили её. Бутылка опустела, а Таня сидела кашляя и отплёвываясь. Я решила не напрашиваться и сама опустошила свою посуду, хотя и приходилось удивляться, как это в меня столько вошло? Живот раздулся как шар, и даже стало трудно дышать.
Тем временем, Псих толкнул ботинком Таню:
-Встать! Руки перед собой.
Громила, не дожидаясь, сам схватил её за руки и стиснул их вместе, а Псих достал ремешок и начал связывать ей запястья. Туго затянул узел, а оставшиеся концы завязал у неё на талии, привязав руки к поясу.
-Что? - спросила Таня, - вчера не наигрались? Ещё захотели, козлы?
Но они молча отстегнули её ногу от кровати и потащили Таню к выходу, держа с двух сторон.
-Эй! - заорала я, - куда это вы её потащили?
-Скоро узнаешь, - успокоили меня и оставили одну.
Наверное с час я сидела в одиночестве, предаваясь самым мрачным мыслям. Трудно сказать, за кого я больше переживала, за Таню или за себя? Идут! Что, теперь меня потащат? Те же двое вели Таню назад. Я вытаращила глаза и замерла, в ужасе глядя на подругу. Таня была по-прежнему связана, а рот у неё был чем-то набит, так что щёки раздулись шариком. Спереди же губы прижимала кожаная пластина закреплённая короткими ремешками вокруг головы. Выражение же глаз у неё было такое, что я испугалась не на шутку. Я так и таращилась, пока они усаживали её рядом со мной и снова надевали на ногу цепь. Руки они ей так и не развязали.
-Они что, - с ужасом спросила я, - отрезали тебе язык?
Таня помотала головой.
-Вытащили зубы?
-У-у! - сказала она.
-А что они сделали?
Таня пожала плечами, что можно было понимать как «не знаю».
-Больно? - спросила я.
Она утвердительно кивнула.
-Теперь ты, - пихнул меня охранник. - Встать! Руки сюда!
Сопротивляться бесполезно. Я позволила себя связать. Мне освободили ногу и потащили к выходу. Втащили вверх по лестнице. Оказавшись в коридоре, я наконец запаниковала.
-Эй! Что вы сделали с Таней? Что вы хотите со мной сделать?!
-Сейчас узнаешь, - пообещал Псих. А Громила расхохотался и добавил:
-Тебе-то что? Потерпишь маленько, идти-то недалеко.
И правда. Мы тут же свернули направо и, немного пройдя, вошли в комнату при виде которой у меня подкосились ноги. Здесь было зубоврачебное кресло с люстрой и столик, на котором блестели металлические штучки. А рядом, со скучающем видом, сидел третий тип в маске и держал в руках бормашинку соединённую шнуром с розеткой.
-Вот, - сказал Громила, - вторая пациентка.
-Зачем это?! - задёргалась я. - У меня зубы в порядке. Пустите! Какого чёрта?
-Сама сядешь, или как? - поинтересовался Псих, а доктор занервничал:
-Да что вы её уговариваете?! Привязывайте поскорее, всё равно ведь добром не сядет.
Я начала визжать и вырываться, хотя, что толку? С троими бандитами я справиться никак не могла, тем более, со связанными руками. Мне даже не удалось опрокинуть столик с инструментами. Кончилось всё равно тем, что меня разложили на кресле, привязав за ноги и талию, ремнём поверх связанных рук. Да ещё и за шею широким мягким бинтом. Потом один из них скрутил мои волосы в жгут, и вцепился в них своей ручищей. Доктор уселся сбоку и поднёс к моему лицу странную штуковину, похожую на блестящий капкан.
-Давай, - сказал он, - открой ротик.
Я крепко сжала губы и замотала головой, насколько позволяли оттянутые назад волосы.
-Ты, дура белобрысая, - сказал Псих, - всё равно ведь заставим. Вот возьму иголку и буду тебя колоть, пока не разинешь пасть.
Я ещё крепче сжала рот. Никакие доводы на меня не действовали.
-Послушайте, девушка, - ласково сказал доктор, - ничего я вам плохого не сделаю. Ничего не отрежу, и ничего не пришью, честное слово. А это расширитель, чтобы вы не прикусили себе губки и не поломали зубки об мои инструменты. Мне всего-лишь нужно проверить и привести в порядок ваш ротик. На предмет микробов, там, или болячек. Никакого вреда для здоровья, одна польза. И заметьте, совершенно бесплатно. Ну?
Мне, однако, почему-то не верилось в его добрые намерения. Но тут кто-то из них потерял терпение. Около моего глаза появился шприц со здоровой иглой.
-Короче, если сейчас же не откроешь рот, выколю глаз. Ясно тебе?
-Нет! - заорала я и разинула рот.
-Давно бы так, - проворчал доктор, вставляя мне между зубов свою металлическую штуковину. Ничего особенно неприятного я поначалу не ощутила. Однако, он тут же начал чего-то там крутить и мои челюсти поползли в стороны, да так, что рот чуть не порвался. После этого углы расширителя вставили во что-то закреплённое на подголовнике и зажали. Теперь я вообще не могла шевелить головой и сидела, а вернее, лежала, с разинутым на неимоверную ширину ртом. Доктор же не терял времени копаясь там. Протёр ватой, продул аэрозолью, снова протёр, а затем воткнул в верхнюю челюсть тот самый шприц, которым мне грозились выколоть глаз. Я жалобно запищала и задёргалась, и это всё, что я могла сделать. А доктор отвалился на сидение и ждал.
-Неплохой рот, - сказал он. - Конечно, с зубками можно было бы и поработать, но… Да, конечно. Трудно теперь найти холёную девушку со своими зубами. Теперь ведь как, что ни чучело, а вместо зубов фарфор. Если вообще не металл. Как специально. Ну что там у нас, подействовало?
Он потыкал мне иголкой в рот. Я ощутила только слабое покалывание. Вся верхняя челюсть онемела и казалась деревянной.
-Прекрасно, - сказал он, - начнём.
И тут же засунул в меня сначала узкое зеркальце, а потом ту самую штуковину на электрическом шнуре, которую вертел в руках в самом начале. Щёлкнул выключатель и в следующий момент что-то негромко загудело. Тут же я почувствовала весьма ощутимое жжение во рту. Не скажу чтобы было очень уж больно, но я была насмерть испугана и визжала, как могла. Особенно после того как изо рта пошёл дымок и тяжело ударило в нос запахом палёного мяса.
А этот вивисектор что-то успокаивающе бормотал и продувал мне рот резиновой грушей. Орудовал он недолго и вскоре вытащил своё орудие. Ощущение тупой боли осталось. Доктор натолкал мне полный рот ваты, потом вытащил и выбросил. Я с ужасом увидала, что вата покраснела от крови. Теперь он чем-то намазал мне рот, обложил изнутри многослойной марлей и снова натолкал ваты так, что щёки раздулись мячиком. Выждал некоторое время и начал отсоединять расширитель, однако мои челюсти из за ваты так и остались в этом положении. Снаружи мне на рот положили мягкую прокладку из сложенной в несколько слоёв ткани, а поверх неё сейчас же прижали жёсткую кожаную пластину с колечками в углах. Через них пропустили ремешки и туго затянули на шее и на затылке.
-Ну что? - спросил доктор, - всё?
-Всё, - сказал Громила, - можешь отваливать.
Меня отвязали и потащили в подвал. Таня с невесёлым видом подняла на меня глаза. Можно было и не смотреть в зеркало, чтобы понять, как я выгляжу: - девица с выпученными глазами и чёрным квадратом на рту, как будто проглотившая яблоко или маленький арбуз. Странно, но дышать через нос можно было довольно свободно. Мне снова надели на ногу цепь и замкнули на висячий замок. Громила критически оглядел нас и, видимо, остался недоволен. Тогда они развязали нам руки и снова связали их, но уже за спиной. Да ещё вдобавок соединили узлы вместе коротким ремешком. Теперь мы могли сидеть только спинами друг к другу, или же боком, тесно прижавшись плечами.
-Вот так, - сказал Псих. - Так лучше. Можете отдыхать, девушки. И не трогать свои ротики! А то ещё инфекция попадёт.
Оба захохотали и ушли, а мы остались сидеть, связанные вместе за руки и прикованные за ноги к спинке кровати. Теперь я ощутила, что рот у меня горит огнём, вероятно действие анестезии закончилось. Я тихонько заскулила, но Таня толкнула меня плечом. Действительно, что толку стонать? Ей ведь тоже больно, а если ещё и кто-то ноет под боком? Даже мнениями обменяться невозможно! Зачем они это делают? Похоже, мы влипли серьёзно. И где эта чёртова немецкая полиция? Похитили двух иностранок, и всем плевать.
Я попыталась не думать, поскольку от дум становилось лишь тяжелее. Время текло медленно, как резина. Однако, боль во рту понемногу успокаивалась. Стало вполне терпимо, только неплохо бы было выплюнуть наконец всю эту вату. Челюсти растянутые до упора так и сводило, не говоря уже о постоянном чувстве унижения. Мы с Таней изредка поглядывали друг на друга, но даже не будь кляпов, говорить нам было бы особенно не о чем.
Ага, идут! Вот открылась дверь и явился некий самоуверенный тип в кожаных штанах и клепаной куртке, похожий на рокера. На голове такая же маска, как у остальной банды. Пододвинул поближе к нам поганое ведро и уселся на него, закинув ногу на ногу. Я даже немного усмехнулась, насколько это было возможно с килограммом ваты во рту. А Рокер улыбнулся до ушей, так, что вязаный чулок на его морде пошёл складками.
-Привет, красоточки! - сказал он. - Клёво у нас тут, правда? Чего вы надулись-то? Сидят как набитые дуры, выпучив глаза. Чего завяли? Обиделись, что ли? Ну, помяли мы вас маленько, подумаешь? Но вы же первые начали. Кто из вас Джонни долбанул, ты? - спросил он Таню. - Точно ты! Здорово, да? Этому придурку теперь лечиться надо. Ага! От сотрясения мозга. Представляешь? У него мозгов-то сроду не было, а, надо же, сотрясение! Нет, у нас все упали, как узнали, что девки у Джонни мозги вышибли! До сих пор ещё за животы держатся.
Он лихо поменял ноги местами, чуть не свалившись с ведра, поскольку перекосилась крышка, а содержимое чуть не выплеснулось ему на штаны.
-Что за вонь? - завертел он носом. - На чём это я сижу? О, чёрт! Это же… Ни фига себе, да тут полведра дерьма! Ну и засранки! Вы что, жрать на убой решили? Вы что, сюда жрать явились?
Таня, видимо, потеряла терпение. Она что-то замычала и затрясла ногой. Наверное, требовала свободы.
-Ага, сейчас, разбежался! - заявил Рокер. - Спустить тебя с цепи? А ты меня как Джонни отправишь в нокаут. Нет уж, спасибо. Мне мои мозги ещё самому нужны. Да что вы расстроились-то? Никто вас убивать не хочет, просто бизнес хотим сделать с вашей помощью. На пару миллионов зелёных. Что, нельзя, что ли?
-У? - спросила я.
-Вот, - подмигнул он мне, - сразу видно деловую девушку. Не то что ты, - кивнул он на Таню. - Чуть чего, сразу дерётся! Дикий восток какой-то. Договоримся, правда, а, Мелани?
Я кивнула. Почему бы не договориться? И толкнула Таню. Но эта дура снова задёргалась и завертела ртом издавая угрожающие звуки.
-Хотите сначала освободить ротики, да? Я не против. Если только пока не будете лазить туда руками. Ну как?
-Угу! - сказала я, а Таня подумала и тоже кивнула. Рокер начал осторожно развязывать мне рот. Похоже, он боялся, что его укусят. Сначала он снял с нас кожаные пластины с ремешками, а потом открыл ведро и пододвинул к нам. Может и хорошо, что не полез в рот своими пальцами. Минут пять мы с Таней надрывались выталкивая из своих ртов, сведённых судорогой, пропитанную кровью вату и марлю. Наконец, наши рты освободились и приобрели возможность шевелиться. Было не особенно больно, но я бы не отказалась промыть себя стаканчиком русской водки.
-Что за запах противный? - проворчал Рокер. - Хочешь?
Он показал баллончик с освежителем и сначала направил его в свою пасть, а потом и в наши подставленные рты. Больно защипало, но быстро прошло. Стало намного лучше.
-Ну что, девушки, поговорим?
-Ведро убери из под носа, - сказала Таня.
-Ах да. Извините, леди, - бандюга убрал ведро и уселся прямо на пол.
-Руки развяжи, - сказала я.
-И цепь тоже сними, - добавила Таня.
-Ага! И выведи наверх, и вызови такси, и заплати за моральный ущерб. Разбежался. Будьте довольны, что ротики вам развязали. А то ведь можно и снова заткнуть. Навсегда. Давайте лучше говорить по-деловому. Вы, если я конечно не ошибаюсь, хотите жить и выбраться отсюда?
-Хотим, - сказала я.
-А вы, леди? - обратился он к молчащей Тане.
-А я хочу вашей крови, - сказала она.
-То есть, вы решили занять непримиримую позицию, и не намерены договариваться?
-Кончай! - пихнула я её. - Не слушайте, она тоже хочет жить, я знаю. Ну! Чего молчишь?
-Хочу, - сказала Таня, - и что?
-Есть предложение.
-Ну?
-Вы поможете нам заработать на вас, а мы устроим так, что вы сможете в скором времени отправиться восвояси. Сейчас удобный случай. И мы не станем его упускать. Не для того старались. Обойдёмся, между прочим, и без вашего согласия, только лишние трудности могут возникнуть, а для вас сильная опасность. Так что?
-А нельзя ли всё-таки нас развязать? - спросила Таня. - Если уж переговоры пошли?
-Не хотелось бы. Ещё начнёте пальцы себе в рот совать. А там ещё не зажило. Вам же хуже будет, если инфекция попадёт. Но девки такие глупые бывают.
-Что вы нам сделали во рту?
-Ничего существенного. Всё заживёт.
-Что заживёт?
-Так что, согласны сотрудничать?
-Козлы вонючие! - заорала Таня. - Избили, изнасиловали, рот порезали, на цепь посадили, а теперь сотрудничай с вами?!
-Ну, это всё издержки. Пришлось привлечь придурков, которые без этого не могут. Ну, потрепали вас, что теперь сделаешь? Если хотите, могу принести извинения.
-Пошёл ты! - сказала Таня. - В задницу запихай свои извинения.
-Что вам надо? - спросила я, - выкуп?
-Что? Нет. Ну какой с вас выкуп? Ну наскребут ваши подруги тысяч двадцать, да и то, вряд-ли. Разве это деньги? Вы же не миллионерши какие, мы же понимаем.
-Тогда что?
-Значит, согласны?
-Ты сперва расскажи, а там посмотрим.
-Ишь какая. Я расскажу, а вы откажетесь. Мне так невыгодно.
-Мало ли что мы тебе пообещаем? Потом раздумаем, и что тогда?
-Тогда вас убьют. Скорее всего.
-А если согласимся?
-Тогда в скором времени окажетесь на свободе. Скорее всего. Без всякого ущерба для тела и кармана.
-Скорее всего? То есть, вы не гарантируете?
-Конечно нет. Кто может ручаться в таком деле? Короче, времени мало. Или сотрудничайте, или применим нехорошие методы. Наркотиками накачаем. Уж в этом случае за ваше последующее здоровье ручаться не могу. И даже за жизнь. На вашем месте я бы не раздумывал. Так что?
-Ладно, - сказала Таня. - Рассказывай, чего надо?
-Значит так. Вы должны сыграть роль рабынь-Инфреянок. Никаких талантов тут не надо. Нужно только молчать, не артачиться и делать, что скажут.
Существуют люди которые готовы заплатить за девушек с Инфры-12 огромные деньги. Почти такие же, как те, что требуются для доставки настоящих с Инфры. Но за купленными официально рабынями, естественно, следит куча правительственных комиссий. А этим людям не нужен никакой контроль. Бог знает, зачем им нужны рабыни.
-Хотите продать им нас, чтобы они разрезали нас для опытов? И спрашиваете нашего согласия?
-Да не нужны вы им будете, когда обман обнаружится. Неужели непонятно? Вы же не настоящие.
-Они обнаружат обман и нас убьют, - предположила Таня.
-Вряд-ли. Не думаю. Это не те люди. Конечно, такая опасность существует, но ведь убить вас можем и мы, прямо сейчас.
-Поверят ли они? - сказала я. - Если бы это было так просто, им бы уже, хотя бы вы, подсунули бы десяток-другой похищенных девушек.
-В том-то и дело. Эти люди очень умны и осторожны. На этом-то и можно сыграть. Благодаря вам.
-Как?
-Мы продадим троих. Настоящая Инфреянка ведь тоже у нас. И она подтвердит, что вы рабыни. А её пусть проверяют как хотят. Да и вас тоже.
-Вы нам поставили клеймо во рту?! - заорала Таня.
Клеймо во рту? Ну да, конечно! Я и думать забыла о том как бандит заглядывал в рот Соне! На мне клеймо рабыни! Меня, Мелани Спайк, заклеймили! Я задёргалась и завизжала от отчаяния. Я рабыня с клеймом во рту, с цепью на ноге! Как так можно? Я же Землянка, не какая-то примитивная девка с ублюдочной Инфры!
-А чего вы разорались-то? - искренне удивился бандит. - Подумаешь. А как же иначе? Уж это они проверят. Да вам-то что? Заживёт, и никто знать не будет. Во рту же. Туда и заглянуть-то трудно. Чего истерику устроили? Это же не татуировка на заднице и не метка на лбу. Какие-то несчастные две буковки. Да ещё под местной анестезией. Ну ладно, повизжите, я подожду. Но недолго.
Даже и не знаю, сколько этому гаду пришлось ждать пока мы вновь обрели возможность рассуждать. Лично я, хотя и успокоилась, всё равно не избавилась от ощущения тупого ужаса. Меня заклеймили!
-Да нет, - убеждал нас Рокер, - нельзя было взять любых девок и подсунуть их. Давайте по-порядку. Марго ваша тут ни при чём. Всё само собой получилось, но мы соображаем быстро. Вот в чём ценность момента, уволокли мы только вас, остальных не тронули. Вас и эту рабыню сестрички Марго.
-Племянницы, - поправила я.
-Что? А, ну может быть, какая разница? Вы там своими мазохистскими играми совсем запутали рабыню. Она так и не разобрала, кто из вас кто. Ну, мы её и убедили, у неё ума-то нет. Она, - рабыня Эльзы, вы, мисс Спайк, - рабыня Сарры Меллори, а вы, мисс Кучинская, - рабыня этой вашей всезнайки Мери Норисман.
-Почему это она решила что Сарра Госпожа, а не наоборот? - спросила я, покраснев до ушей и решив прикинуться циничной. - Это ведь я водила её на цепочке.
-А это неважно. У них там бывает, что Госпожа дурачится и играет в рабыню. Очень даже часто. А эта Сарра нам всё равно не подходит. И Мери тоже.
-Почему это мы годимся на роль рабынь, а они нет? - возмутилась Таня.
-Почему, почему! Потому что зубы у вас настоящие, а у них фарфоровые. На Инфре до недавних времён не догадывались своим девкам искусственные зубы вставлять. Понятно?
Так вот, Сарра, Мери и Марго побежали в полицию, о вашем похищении рассказывать. Ну а мы распустили слух, что никакие вы им не подруги, а рабыни-Инфреянки. Что они врут. Кто же захочет признаться, что у неё рабыня, которая стоит неимоверную сумму? А, поскольку вы приезжие, да ещё иностранки, достоверно этого никто не знает. Обыватели скорее поверят, что Мери и Сарра хотят вернуть свою собственность, чем в то, что они стараются из любви к вам, как к подругам. Да вы и на пикничке своём вели себя так, что эта банда придурков с социалистическим уклоном решила, что это богатейки из-за океана с рабынями. Только не сильно разобрались, кто рабыни. Ещё бы, половина обкурившаяся, а другая труханутая от природы. Если их спросить, наговорят чего угодно, но то что вы две рабыни, отрицать не станут. Думаю, ваши покупатели уже порасспросили их.
-Ну ладно, - сказала Таня, - купят они нас, а что потом? Как мы от них выберемся?
-Да просто расскажете им всё, как есть. Можно же будет справки навести. Они поймут что их надули, и вас отпустят. Ну, скажете, что мы вас застращали. Это мы можем. Так что, стращать вас? Это быстро. Если вы при продаже чего-то там такое устроите, без перестрелки не обойдётся, деньги-то огромные. И уж вас-то шлёпнут точно. Тут шутить никто не станет, будьте уверены.
-А если они нас не отпустят?
-А зачем им вас держать? Покупка, или там, перекупка рабынь с Инфры ведь в принципе не запрещена, просто законов ещё чётких нет. А держать как рабынь земных девушек, да ещё иностранок, это серьёзное преступление. Зачем им это нужно? Нет, они вас отпустят и будут гоняться за нами, но это уж наши проблемы. Так что, договорились?
-А вы нам больше ничего не будете резать? Или ещё как уродовать? - забеспокоилась я.
-Нет, нет. Всё. Клеймо поставили, а остальное только одеть и снять. Без всякой вивисекции. Точно. А про клеймо кто знать-то будет, если сами не разболтаете? А уж если оно вам так жить мешает, ведь можно потом и удалить. Тем же методом. В любой конторе где татуировки выводят. Этот, кстати, который вам рот украшал, так и вовсе не в курсе. Ему просто заплатили за работу. Он думает, что это мелкие разборки. Мы ему сказали, что две проститутки задолжали фирме и ударились в бега, а за это наказывают таким вот методом. Наверное поверил, а может и нет, какая разница? Не побежит же он в полицию, если сам же вас клеймил?
-Похоже на правду, - сказала я. - А сколько вам за нас заплатят?
-Хотите в долю? Э, нет. Ох уж эти мне американки! Скажите спасибо, что живы останетесь. Согласны, значит?
-А что нам ещё остаётся? И когда?
-Думаю, завтра. Ах да, вы тут не в курсе времени. Сейчас вечер. К утру там кое-что для вас изготовят, чтобы на рабынь походили. Ну и продадим, надеюсь. Так что, вы бы поспали, поскольку есть вам всё равно пока нельзя.
-Руки развяжи, - снова потребовала Таня.
-Извините, не могу. Вдруг вы в рот полезете? А затычки такой, чтобы вы её за ночь не вытащили, у нас нет. Не охрану же к вам сюда сажать? Нет, я бы мог, но боюсь, они вас тогда снова оттрахают. Вам это надо?
-Развяжите, - попросила я. - Мы в рот не полезем.
-Ничего, - сказал он. - Потерпите ночь, больше терпели. Значит договорились. Ну, я пошёл. Большой чемодан для денег готовить.
Засмеялся и исчез. А мы остались связанными и прикованными за ноги. Сначала мы пытались совместными усилиями перетереть путы о прутья спинки, но ничего не достигли. Эти сволочи связали нас чем-то таким, что скользило почти без трения, - какой-нибудь капроновой тесьмой. В конце концов, мы отчаялись и решили спать. На кровать мы забраться не смогли, зато стащили вниз матрац и умудрились лечь спинами друг к другу. И, что самое удивительное, вскоре задремали, а там и…
Как затекло тело! Болит правый бок. И шея болит, и левая рука. Светло. Что? А! Перевернёшься тут! Я прикована к Лие за шею, руку и ногу. Нога вроде ничего, а вот в руку впился проклятый браслет. И в шею наверное тоже. Я осторожно шевелю горлом внутри железного кольца заклёпанного на четыре заклёпки. Вот также, как у посапывающей рядом Сони. Лии. Мелани-Лии, левой. Сопит как насос. Мы что, теперь навсегда с ней срослись? На всю вечную жизнь ламиолы? Нет, она конечно неплохая девушка, но на всю жизнь? Меня снова охватил ужас. Наши руки и ноги на замочках. Можно отомкнуть. Во всяком случае, замок это то, что снимается. Но ошейник заклёпанный наглухо! Да ещё эта толстая цепь из колец. Уна-твикли. Надо же такое выдумать! Рабовладельцы проклятые. Интересно, она всегда так сопит во сне? А я? Как я сплю? Эти сны ещё! Ни на что не похоже. Нет, похоже на сумасшествие. Вот именно. Ну не может это быть реальностью! Что за бред, в самом деле? Оллитария, Инфра-12, ламиолия, цепи, ошейники, плётки, девушек в тележки запрягают! Сковывают вместе на всю жизнь! Бессмертие ещё. Бред.
Лия шевелиться и открывает глаза. Глядит на меня с улыбкой.
-Доброе утро, Госпожа Мелани-Дина, Госпожа. Прикажете Лие вставать, Госпожа?
-Вставай, - недовольно ворчу я, - у меня всё тело затекло. И на горшок хочу. Сниться ещё всякая чушь.
-Госпожа видела Обитель Ангелов? - снова улыбается Лия.
-Нет, - говорю я и стучу ногой по полу. Она же меня и учила, между прочим. Лия трудится словно та рабыня в ресторане, только похоже, это ей удовольствие доставляет. А я с трудом сдерживаю раздражение. Хорошо хоть вскоре появляется Салли с охранниками.
-Вот, - говорит она подавая нам одежду, - надевайте миниоты. А это тебе, Мелани-Дина.
Я с удивлением гляжу на упаковку тампона.
-Тампон, Госпожа?
-Конечно. Ты что, забыла? Не считала дни? Вставь тампон, да как следует. Положено менять три раза в день, не забывай.
Я только хлопаю глазами. И в самом деле, похоже, как раз сегодня. Но как же…
-Госпожа Салли, - говорю я, - но как же тогда я смогу бегать на манеже, Госпожа?
-Что за глупости? - удивляется Салли. - Девушек никогда не запрягают во время менструации. Ни о каком манеже не может быть и речи. Кроме того, сейчас я сниму ручной и ножной твиклисы и обую вас в плетёнки.
-Спасибо, - говорю я. - Я так рада, Госпожа.
Однако Салли почему-то смотрит на меня с сочувствием.
-Мелани, - говорит она, - у тебя сегодня не выходной. Я думала, ты уже привыкла к мысли, что когда кончается один этап, начинается другой. Никто не станет сейчас гонять тебя по манежу или нагружать другими физическими нагрузками. Потому и используют эти дни для пирсингования Мон. Неприятно, но ничего не поделаешь. Особенно если Мона Уна-Твикли.
-Для чего используют, Госпожа? - испуганно спросила я.
-Давай, сначала одевайся, и завтракать. Остальное потом. Всё это конечно неприятно, но лучше это сделать сейчас, чтобы дальше проблем не было.
Ну вот. Ещё чего-то придумали. А я-то дура обрадовалась. Да ладно. Вот мы уже и в миниотах. Уже это, само по себе, счастье. Неужели можно привыкнуть ходить голой? Пусть хоть миниота и платок. Не так уж они и плохи, особенно платок. Это же невозможно, носить такой тяжёлый ошейник на голой шейке! Вот, повязала платок, совсем другое дело. А носить ошейник я уже научилась, чего тут сложного-то? Главное, не дёргать. Но всё равно, поверх платка, совсем другое дело. В конце концов, надевать девушкам цепи на шею, это даже логично. Если уж всё равно надо держать их на цепи. В ошейнике можно заниматься чем угодно, не то что в ножных или в ручных кандалах. Как хорошо было бы прогуляться безо всяких цепей, только в лёгком красивом ошейничке с тонкой цепочкой. Даже красиво. И приятно, если уж честно. Вот именно. Если отбросить предрассудки, то девушкам очень идёт блестящее колечко на шейку. Запертое на замочек. И с надписью. Только чтобы не очень выделялось, конечно. Девушка на цепочке пристёгнутой к горлу, это же прелестно. Девушка ведь всегда чья-то собственность, так пусть это будет написано на её ошейнике. Но вот у меня эта тяжеленная штуковина, ну плохая, противная! Некрасивая такая. Да ещё Лия пристёгнута сбоку, как брелок на ключах. Неужели я теперь никогда не буду одна? Даже садясь на горшок? Что это вообще за мода дурацкая, соединять девушек?!
-Эй, Дина! - трясёт меня Салли, - ты чего это размечталась? Идти пора.
И в самом деле. Я одета, обута а Линк тянет за поводок. Как легко идти без цепи на ноге! Ножки так и подпрыгивают. А Лия сбоку всё равно приноравливается к моим шагам. Вот дурочка, хоть ненадолго бы расслабилась. Так нет, предпочитает быть моей тенью.
Что-то случилось с моей головой. Я почти забыла сон. Не могу вспомнить, да и не хочу. Ой! А внизу-то уже процесс пошёл.
-Госпожа Салли, - поклонилась я, - можно спросить?
-Да, Мелани.
-Госпожа, со мной что-то странное. Я думать не могу.
-А, - сказала Салли, - началось, да? Не волнуйся. У ламиол всегда так. В этот период вместо мыслей одни эмоции. Ты с этим не борись, через пару дней всё будет по-прежнему. А сейчас не напрягай голову, это вредно. Береги Оллитару, чтобы хватило на три дня. А сейчас поешь как следует, а то, следующий раз не скоро будет.
Почему это? Что-то я такое совсем недавно слышала. Насчёт еды. Нет, не помню. Да, Бог с ним, думать же вредно.
Покормили, надо сказать, вкусно. И до отвала. Опять куда-то ведут. Да, Салли же говорила. Слово ещё такое, что язык сломаешь. Интересно, вот и посмотрим, о чём шла речь. Пришли. Что ещё за кабинет зубоврачебный? Что, зубы лечить будут? А раздевать зачем?
Сняли миниоты, а платки и плетёнки оставили. Это кто там? Рабыни в ошейниках и ещё одна, на поясной цепи. Снова низшая рабыня? Наверное, вон как она Салли кланяется. А нас уложили на сдвинутые вместе лежанки и привязывают. Ну, дело привычное. За щиколотки привязали, за руки, за талию и даже за шею. Что-то в рот суют. Ну точно, где-то я это видела, может во сне? Ой, сейчас больно сделают! Точно помню. Но зачем, почему?
Я пытаюсь вырваться, но поздно. Я крепко привязана, - не шевельнуться. Рот широко растянут чем-то жёстким, а голова зафиксирована на подголовнике кресла. Что они хотят сделать? Что там Салли говорит рабыне в обруче?
-Твикли-Лие пирсинг языка. На постоянную заклёпку. И временные кольца во все отверстия. Твикли-Дина ещё Мона. Её заклеймить и сделать стандартный пирсинг на временные кольца, как у Лии. С анестезией, вот, - она подала рабыне футляр со шприцами.
О чём это они? Какие кольца? Кого заклеймить? Меня заклеймить?! Я пищу и дёргаюсь, насколько позволяют путы. Как можно клеймить девушку? Меня нельзя клеймить! Я ведь… А кто я? И почему нельзя? Нет, не хочу, пустите!
А рабыня уже наклоняется надо мной с блестящим инструментом в руках. Не надо! Где Салли? Почему она позволяет? Я вращаю глазами ища свою Уна-литону. Её нет, ушла. Ой! Чего это мне льют в рот? Запах спирта. А теперь и Лию промывают. Похоже, она тоже дергается, да сильно, аж шейная цепь звякает. И пищит. Чего это она? Ещё больно не делали. Или начали с неё? Ничего не вижу! Головы не повернуть, а глаза не скосишь так далеко. Ого, как она визжит! А теперь стонет и плачет. А рабыня возится у неё во рту какими-то здоровыми инструментами. Лязгают даже. Так сосредоточенно возится. Наконец, закончила. Вынимает инструмент. На миг я вижу огромные блестящие щипцы или плоскогубцы. По крайней мере, не клещи для выдёргивания зубов. А Лия слева скулит и всхлипывает. Что ей сделали?
Рабыня что-то говорит и делает знак рукой. К Лие подходит девушка в ошейнике и раскладывает рядом на столике что-то металлическое, позвякивающее о поднос. Потом берёт небольшие щипцы и наклоняется над ней. Что она там делает, я не вижу, но, по крайней мере, Лия не кричит и не визжит. А к моему рту приближается здоровый шприц, один из тех, что принесла Салли. Я пытаюсь не кричать, подумаешь, укол! Игла протыкает мне основание языка и впускает внутрь струю. Ощущение не из приятных, но я стерпела. Язык и часть рта у меня тут же онемели и стали как деревянные. А рабыня лезет мне в рот полированной лопатой с отверстием посередине. Я ничего не чувствую, кроме давления на щёки. А она возится и возится, чего-то там ища. Наконец останавливается и закрепляет лопату на рамке которой растянут мой рот. Вот теперь я кое- что ощущаю, как будто мне защемили язык. Неприятно, но терпеть можно. А в руке у рабыни теперь изогнутые щипцы, похожие на те, которыми раньше сахар кололи. Что она хочет сделать? Не будет же она рвать мне зубы? Вон, у всех рабынь зубы на месте и не… Ай! Ой! Больно-то как! Боль пронзает мне язык. Что она там отрезала? Зачем? Кровь!
Рабыня протирает мне рот тампонами и выбрасывает их. А лопату, защемившую язык, не снимает. Отдаёт щипцы помощнице и говорит:
-Прокипяти. И нагрей клеймо, а потом приготовь иглы и оттяжки.
Смотрит на меня и вздыхает. Спасибо, конечно, за сочувствие, но что там за иглы и клеймо? Что за новые Страйкеры на мою голову?
-Где заклёпка? - спрашивает рабыня.
-Вот, Госпожа, - девушка подаёт ей пинцет в котором зажата жёлтая трубочка, похоже золотая.
-Прокипятила? Протёрла?
-Конечно, Госпожа, - кивает головой рабыня в ошейнике.
-Смотри у меня! Если у ламиолы загноится дырочка, хорошей плётки тебе не миновать. Знаешь?
-Да, Госпожа.
Надо же, девка в обруче, Госпожа. А рабыня в ошейнике у неё на подхвате. Впрочем, мне-то что? А цепная «Госпожа» снова лезет мне в рот сразу двумя пинцетами. Снова боль в языке, но терпимо. Теперь она чем-то смазывает мне рот и снова протирает тампонами. Крови уже меньше. Ой, а это что? Те самые огромные плоскогубцы. Рабыня сосредоточенно возится ими во мне а потом с силой сжимает ручки. Но вовсе не больно. Она критически смотрит мне в рот и говорит:
-Неплохо. Ну что, готовы щипцы? Клеймо?
-Клеймо готово, Госпожа. Нести?
-Подожди.
Она снова колет мой рот шприцем и немного выжидает. Суёт в меня узкое зеркальце.
-Теперь неси.
-Глядит не меня и добавляет:
-Потерпи, ламиола, я быстро.
Рабыня подаёт ей толстую проволоку на деревянной ручке с фигурно закрученным концом, который раскалён докрасна. Вивисекторша берёт её в руку и смотрит как сталь медленно тускнеет на воздухе. Дождавшись тёмно-вишнёвого цвета, она решительно суёт мне клеймо в рот и прижимает к верхнему нёбу. Я визжу скорее от унижения, чем от боли. Рот у меня всё-таки изрядно онемел, спасибо Салли позаботилась. Представляю, что было бы наживую. Но этот ужасный запах палёного мяса! И дымок. На мне выжгли клеймо! Я клеймёная рабыня! Клеймо во рту, надо же такое выдумать! Богатая у них тут фантазия. Заклеймили! Нет, нет, успокойся! Ерунда, подумаешь, во рту. Не на лбу же! И не на щеке, даже не на заднице. Никто и знать не будет когда вернусь… Куда? Куда это я должна вернуться? А это что? Зачем?
Рабыня набивает мне рот марлей и ватой, сквозь которую продеты две трубочки для дыхания. Сверху накладывают сложенную в несколько слоёв ткань и жёсткий кожаный прямоугольник с колечками по краям. И это я где-то видела, хотя точно помню, мне ещё такого кляпа тут не вставляли. А сквозь колечки пропускают ремешки и туго обвязывают мне голову. Не то что говорить, даже и пошевелить ртом невозможно. Они что, и Лию также заткнули? Хотя нет, она же стонала и скулила. Да вот и сейчас.
-Так что же, что же… - бормочет рабыня держа в руке последний шприц. - Нет, всё-таки сюда. Ну что, готовы щипцы?
-Да, Госпожа.
-Хорошо, - говорит рабыня и суёт мне иглу в ноздрю. Это ещё зачем? Вай!!! Зачем она меня колет в нос? Берёт щипцы… Что?! Нет! Не надо! За что?! Не делайте этого со мной! Ай! Ой! Ой! А!
Щипцы пробивают мне перемычку носа, с хрустом режется хрящик перегородки. Острая боль пронзает насквозь, несмотря на укол. Слёзы брызжут струёй, то ли от боли, то ли от обиды. Кольцо. Сейчас мне в нос проденут кольцо! А вот и оно, наготове в руке у девушки. Рабыня убирает щипцы, протирает мне кровь и слёзы. Смазывает распухающий нос и продевает в него блестящее стальное колечко. Сжимает его плоскогубцами. Поворачивает и сжимает ещё раз. Убирает плоскогубцы и осторожно пошевеливает кольцо пальцами. Слегка тянет к себе. Я тут же взвизгиваю через кляп и пытаюсь дёрнуть голову вслед за кольцом. Так больно! Рабыня отпускает кольцо и успокаивающе поглаживает меня по щеке.
-Ничего, ламиола, заживёт, ты привыкнешь. Тебе идёт колечко. Ну, не плачь, мы ещё не кончили.
Да, как же, не плачь! Продели в нос кольцо! Я теперь буду носить в носу кольцо, словно какая-то дикарка! Как я теперь смогу жить, как пойду по улице, как… Как что? Я… Кто я? Неважно! Мне нельзя продевать в нос кольца! Нельзя! Неужели непонятно? Снимите немедленно!
-Будь осторожна с колечком, ламиола, - говорит тем временем рабыня. - Кольцу в носу девушка должна повиноваться беспрекословно. Внимательно следи за цепочкой, если её пристегнут к твоему носику. Не позволяй ей натягиваться или глубоко провисать, иначе будет очень больно. А если дёрнешь цепочку и порвёшь свой носик, залечить будет невозможно. Ты красивая, смотри не испорти себе лицо. Поняла меня?
Что? Какая цепочка? Меня что, будут водить за колечко в носу? Зачем, за что? Разве я плохо себя вела? Разве не подчинялась поводку и ошейнику? За что меня так унижать?
-Ну а теперь, - продолжает рабыня, - придётся потерпеть. Анестезии больше нет, а я должна ещё проколоть тебе пупок, гениталии и соски, и вставить временные колечки, как у твоей Лии.
Что она там бормочет? Какой ещё пупок? Да колите что хотите! Мне теперь всё равно. Кольцо в носу! Меня будут водить на цепочке пристёгнутой к кольцу продетому в нос! Пропадите вы все в вашей Оллитарии! Что там делают с моей грудью? Зачем смазывают соски? А! Ой! Больно до самого мозга! Прокололи левый сосок и вертят внутри иголку! Продевают кольцо. Я буду носить кольца в сосках, в пупке и ещё Бог знает где! Опять прокол! Опять! Уж больше и колоть нечего. Я убита, унижена и раздавлена. Лежу изнывая от боли, утыканная торчащими отовсюду кольцами, распухшая и заляпанная кровью. Разве я теперь человек? Какая-то кукла в колечках и с товарным знаком во рту. Что вам ещё от меня надо?
-Вот и всё, Твикли, - говорит рабыня подсоединяя к трубочкам продетым мне в рот какой-то баллончик. - Теперь тебе нужно спать. Это сонный газ, не бойся. Дай-ка я тебе носик зажму. Вот так, а теперь дыши ротиком. Спокойной ночи.
Она повернула вентиль и я провалилась в темноту задохнувшись противным газом.
Темнота. И снова боль во всём теле. Да ещё толкаются!
-Эй! Подъём, спящие красавицы!
Мы с Таней неуклюже возимся на матраце дёргая друг друга за связанные руки, бренчим цепями на ногах. И как это мы умудрились спать в таких условиях? Рот по-прежнему болит, несильно и тупо, как зуб. Хочется пить, да и есть, но вряд ли дадут.
-Эй, вы! - говорит Таня, - кончайте пинаться!
Нас бесцеремонно стаскивают с матраца и ставят на колени около ножек кровати. Бандитов трое и они быстро пресекают все наши попытки сопротивления. Теперь они развязывают нам руки, но держат их в своих лапах. А третий суёт мне в рот горлышко пластмассовой бутылки.
-Пей!
Это минеральная вода. Хорошо хоть не эта противная синтетическая газировка. После меня поят Таню. Потом заставляют нас открыть рты и снова поливают их аэрозолью. Наверное что-то обеззараживающее. К этому времени появился Рокер, и вправду с большим чемоданом.
-Ну что, леди, не раздумали, нет? Тогда переодеваться пора. Вот, целая куча нарядов.
-Что, раздеваться? - спрашивает Таня.
-Не обязательно, - смеётся бандит, - если, конечно, сами желаете, то…
-Не желаем! - говорю я. - И вообще, писать хочу! Вышли бы отсюда.
-Сначала кое-что на вас наденем, а потом и выйдем. Так что, не упирайтесь, быстрее выйдет.
Рокер раскрыл чемодан и вынул что-то круглое и блестящее в виде кольца со свисающей вниз цепочкой.
-Ну что, с кого начнём? - он взглянул на кольцо а потом на меня. - Значит с тебя, белобрысая. А ну-ка, пригни голову.
Я что-то пытаюсь лепетать, но со мной не разговаривают, а толкают в затылок, пригибают мне голову и надевают на шею холодное металлическое кольцо, тесно обнимающее горло. Возятся, дёргая его. Наконец раздаётся щелчок и кольцо повисает на мне запертое на маленький висячий замочек. Я в страхе ощупываю свою шею замкнутую в ошейник. Ну да, как же иначе? Я ведь должна выглядеть рабыней с Инфры-12. Спереди к ошейнику приклёпано колечко с которого свешивается длинная цепь упавшая на пол. А в двух ладонях от горла к ней примкнуты две короткие цепочки, заканчивающиеся раскрытыми полукольцами, вроде наручников.
Я оглядываюсь на Таню которая посматривает на меня странным взглядом. Я-то тут причём? Но мне всё равно почему-то стыдно. Я в ошейнике. На мою шею надели символ рабства и я не кричу, не отбиваюсь и не качаю права. Ну да, я согласилась на это только в качестве обмана, ввиду угрозы для жизни. Вот именно. Разве я позволила бы по-настоящему сделать себя рабыней и заковать свою шею в это противное кольцо? Да ещё с поводком. Я же не собачка, я… Надели наконец на Таню ошейник, или нет? Сколько можно возиться?
Я осторожно поглядываю на неё. Таня уже в ошейнике. А что, неплохо смотрится, особенно при её сердитом виде. Такую сердитую только на цепи и водить. Осторожно, злая собачка! Я невольно хихикнула. Тихо, но она услышала.
-Чего смешного нашла? - возмутилась она, перебрасывая цепь за спину. - На себя посмотри.
Я и не заметила, как мы остались одни, так долго прятала глаза от Тани. Я щупаю ошейник, пытаюсь повернуть его поудобнее. Он уже нагрелся и не холодит шею. Только давит. Надо же, такой тонкий и лёгкий, а давит меня как гиря. Гладкий металл на голой коже. А снаружи не такой уж и гладкий, какие-то плоские зазубрины. Да это же надпись! Точно. Что это они там написали, на моей шее? Уж наверное, ничего хорошего.
Я присматриваюсь к Тане присевшей на ведро. На её ошейнике тоже надпись. Я перемещаюсь вбок, насколько позволяет цепь на ноге, и пытаюсь прочитать. Таня занята своим делом и на меня не смотрит. Потом вскидывает глаза, смотрит на мою шею и грустно усмехается.
-Ну и что там написано? - спрашиваю я.
-Написано: «Я - собственность Госпожи Меллори. 941-Г-24». А у меня?
-Примерно тоже: «Я - собственность Госпожи Норисман. 941-Г-2»
-Вот значит как, - говорит Таня. - Я, значит, стала собственностью Мери Норисман. Госпожи еврейки. Я ощущаю себя на родине.
-То есть?
-А то и есть. У нас в России всю собственность евреи присвоили. А теперь, для полного счастья, я и сама лично, - еврейская собственность.
-Зря ты, - говорю я. - Мери-то тут при чём?
-А они всегда ни при чём, а потом вдруг, раз! И оказывается, что ты в ошейнике с именем Госпожи еврейки. Вот у тебя Госпожа хоть африканка, хотя, кто её знает, эту Сарру? Имя-то у неё тоже еврейское.
-Сарра мусульманка, - недовольно заметила я, - а про вашу Россию я слыхала, что там кое-кто евреев перерезать бы не прочь. Не лучше фашистов, между прочим, в этом, каком там году?
Таня соскочила с ведра и яростно топнула ногой. Ножная цепь зазвенела и натянулась, а шейная свалилась со спины вниз и забренчала по полу. Таня неуклюже подтянула её и тут же отбросила словно змею. Чего это она так разнервничалась?
-Ты нас с фашистами не ровняй! Американская… Американская…
-Кто? - завелась я.
-Американская… девушка, - разродилась Таня.
-Да, - говорю я, - я Американская девушка. И, между прочим, очень этим довольна!
-Ну-ну, - говорит Таня, слегка успокоившись, - оно и видно. Довольная жизнью Американская девушка в ошейнике с именем африканской Госпожи-мусульманки с еврейским именем Сарра!
Вот ведь язва, эта русская девка!
-А ты сама, - говорю я, - часом, не еврейка? Фамилия-то у тебя подозрительная. То ли польская, то ли… а?
-Я не еврейка, - говорит Таня, - и уж, по крайней мере, против рабства. И сама не рабыня, и…
-Что, по-твоему, я рабыня?! - ору я. - Это что ли? - дёргаю я себя цепью за ошейник. - Это, что ли?! У тебя что, другие предложения есть?
-Нет у меня предложений! - огрызается она, - но я, по крайней мере, не играла в Госпожу и рабыню за кустами, да!
-Ты что? - говорю я. - У тебя не все дома?
Таня молчит, нервно теребя цепь, потом говорит:
-Прости, Мелани. Это всё… Ну, всё это…
Она явно в замешательстве. Мне её вдруг становится жаль.
-С ведром закончила? - спрашиваю я.
-Что? С ведром? А! Ну, закончила. И что?
-Трусики тогда натяни. А то, стоишь, как на коммунистическом митинге.
Таня растерянно смотрит вниз. Трусики у неё спущены на щиколотки, она и забыла о них. Натягивает их на бёдра приподнимая подол платья, смотрит на меня и смеётся.
Теперь я уселась на ведро, цепь забренчала по полу.
-Между прочим, - сказала Таня, - в Америке тоже евреи правят. А в Германии, уж точно. А может, и во всём мире.
-Да? - сказала я, надрываясь на ведре, - тогда, ты у нас будешь главная, поскольку рабыня еврейки и весь мир для тебя, - родной дом.
-А вот интересно, на этой самой Инфре, тоже евреи правят?
-Слетай, посмотри, - говорю я натягивая трусики.
-А попка у тебя классная, белобрысая! - раздаётся голос сзади. Я от неожиданности отскакиваю, чуть не опрокинув ведро. Откуда ни возьмись, Рокер опять здесь.
-Вы извините, леди, - говорит он и разводит руками, - но ваши покупатели уже пришли. Нужно вас срочно упаковать. Так что, кончайте свои интеллектуальные антисемитские диспуты и вперёд. Вот, туфельки сначала наденьте.
-Жмут! - говорю я.
-А мне велики! - вторит Таня.
-Неважно! - сердится рокер. - Подумаешь, Золушки нашлись! Вот, повяжите на голову.
-Вот это? - говорю я рассматривая выцветший кусок ткани. - Это что за убожество? Я что, фермерша из под коровы?
-Надевай! - орёт он. - Вот ведь, лишь бы спорить! А ты? - орёт он на Таню. - Ты чего ждёшь? Чтобы тебя за вымя дёрнули, как ту корову?
Мы повязываем вокруг лба косынки. Чего уж теперь? А злить бандюгу и правда не стоит.
-Вот так, - говорит он. - Теперь, руки сюда!
Он вкладывает мои запястья в свисающие на цепи колечки и защёлкивает их. Теперь мои руки соединены короткой цепочкой перед грудью и подтянуты к шее. Я растерянно дёргаю цепочку и верчу ладонями пытаясь найти удобное положение, а рокер тем временем сковывает Таню. Вскоре мы стоим как идиотки, сложив руки ладонями вместе перед лицом. Поза молящихся мучениц. Смешно, да не до смеха. Если развернуть ладони иначе, будем походить на служащих собачек, а это ещё хуже.
Бандит присел, и что-то делает с нашими ногами. Застёгивает на них ремешки.
-Это ещё что? - говорит Таня переступая ногами соединёнными ремешком.
-Путы, - говорит бандит. - Как у лошадок. Ковбойские фильмы смотришь?
-Зачем? - спрашиваю я, чувствуя как затягиваются кожаные петли на моих щиколотках.
-Откуда я знаю?! - снова злится он. - У них там так делают. Наверное, чтобы девки сильно быстро не бегали.
-Бред, - говорю я нервно перебирая ногами.
-И последнее, - говорит он подавая мне нечто пластмассовое в виде шарика с плоским диском и большим кольцом спереди, - возьми в рот!
-Это что ещё? Это же соска! Что, совсем с ума спятил?! Может, ещё в коляску меня посадишь?!
-Бери в рот, сучка! - заорал он, - а то, в задницу засуну! Будет она тут ещё спорить!
Я в страхе проглатываю соску. Приходится изрядно разинуть рот чтобы вместился шарик. Представляю, как выгляжу! А этот тип пропускает сквозь кольцо поверх диска тонкий шнурок и притягивает им соску к лицу. Проводит его сзади повыше шеи, вяжет там несколько петель и снова тянет концы вперёд. Шнурок перекрещивается у меня на лбу и завязывается, охватив затылок и подбородок.
-Стой так, - говорит он и поворачивается к Тане. - Теперь ты!
Таня не сопротивляется и вскоре её голова тоже зашнурована тонкой верёвочкой а изо рта торчит соска.
-Идём! - говорит рокер и снимает цепи с наших ног, а оба поводка берёт в руку. - Осторожно с ногами. На ступеньках особенно. Ноги раздвигайте пошире. Да не в длину, а в стороны! Вот бестолочь! Не наступай на ремень!
Нервный он какой-то. Мы неумело семеним к выходу стараясь не запутаться в ремешках. Уже в коридоре появились Псих и Громила. Громила вылупился на нас и стал хохотать дебильным смехом.
-Заткнись, идиот! - рявкнул на него Рокер. - И так некогда. Где мешки?
Нам тут же накинули на головы какие-то чёрные мешки и потащили дальше. Потом мы долго стояли на месте и вот, наконец, нас снова толкнули в спины. Шли мы недолго и вскоре я почувствовала, что воздух стал свежим, даже ощущался лёгкий ветерок. А бандюги о чём-то совещались поодаль. Затем шаги приблизились к нам.
-Вот эти, что ли? Покажи!
Я почувствовала, как с меня стаскивают мешок. Вокруг полутьма. То ли цех, то ли склад. Переплетение металлических ферм и несколько тусклых светильников. И подозрительный тип перед нами. А позади несколько вышибал в масках. Возле нас Рокер, Громила и Псих.
-Ну и кто мне поручится, что эти ряженые девки Инфреянские рабыни?
-Проверьте во рту, - советует рокер
Босс только смеётся демонстрируя белоснежные зубы. Вообще, вид у него не очень страшный. Но все же…
-Ну, сами их спросите, - теряется Рокер. - Подержите их несколько дней всухую, пока…
-Несколько дней?! За дурака меня держишь?
-Послушай! - возмущается Рокер, - был ведь уже разговор!
-Эй! - говорит Босс оглядываясь назад, - рабыню сюда.
Один из вышибал появляется из темноты, ведя на цепочке Соню. Она в том же платьице и косынке. Руки и ноги у неё свободны, только ошейник и поводок.
-Здравствуй, Соня, - ласково говорит Босс.
Рабыня тут же опускается на колени и кланяется ему в ноги и оттуда, снизу, отвечает:
-Здравствуйте, Господин.
-Умница, - говорит он. - Вставай. Видишь этих двух девок? Это те самые рабыни?
-Да, Господин.
-Ты уверена? Почему ты так думаешь?
-Я сразу поняла что вот эта девка рабыня, - показывает на меня пальцем Соня, - а насчёт вот этой, грудастой, сомневалась, - кивает она на Таню.
Я возмущённо вытаращиваюсь на эту малолетку. Да кем себя считает эта малолетняя дура? Тоже, эксперт нашёлся! А она продолжает:
-Потом Госпожа Эльза пошутила, ну, она часто надо мной подшучивает. Сказала, что они все Госпожи. Но так ведь не бывает.
-Почему? - любезно осведомился Босс.
-Какая же Нола Госпожа, если у неё нет рабыни? Госпожа над пустым местом? Правда смешно, Господин?
-Конечно, Сонечка, - улыбается он. Ну, прямо эдакий добрый папочка, только дочка на цепочке, - и что же было дальше?
-Я понемногу поняла, что Госпожа Эльза шутит. Когда смотрела, что они делают. Госпожа Сарра попросила Госпожу Эльзу надеть на неё мои прогулочные цепи и поводок. А потом велела своей рабыне, вот этой белобрысой дуре, вести себя гулять, будто рабыню.
Я возмущённо задёргалась в своих цепях и замычала сквозь кляп. Мне совсем не хотелось чтобы какая-то цепная идиотка расписывала тут подробности моих интимных развлечений, да ещё таких, которые для меня вовсе не типичны! Рокер грубо дёрнул меня за цепь:
-Молчать, рабыня! Стой смирно!
Впрочем, не так уж и больно дёрнул. Скорее для вида.
-У! - возмущённо сказала я, показывая пальцами обеих скованных рук на Соню. - У! У! У!
-Молчать, пока не спрашивают!
И когда эта маленькая дрянь успела всё разглядеть? А она гордо выпрямилась и прикрикнула на меня:
-Молчать, рабыня! Не видишь, я с Господином разговариваю? Смотри, плётки получишь! Простите, Господин, - слегка поклонилась она. - Так вот, эта белобрысая водила её по поляне на ремешке, а потом…
-Почему же ты решила, что Госпожа та, а не эта?
-Но ведь командовала-то Госпожа Сарра. Велела ей себя вести, указала куда. Там велела ей снять купальник и выставить своё…
Я снова рвусь, намереваясь пнуть ногой эту идиотку, но, забыв о путах, чуть не грохаюсь на пол. Упала бы, если бы не подхватил Громила. А Рокер звонко шлёпнул меня ладонью под зад.
-Сказано тебе, стоять! Накажем!
А Соня даже и назад не отскочила. Видимо правильно оценила мои цепи и путы. Ну погоди у меня, маленькая сучка! Дай время…
-Почему же всё-таки Госпожа Сарра сама прикинулась рабыней?
-Нолы часто так делают. Чтобы получить удовольствие играя в ламиол. Я сразу поняла, что Госпожа Сарра такая. Когда увидела её в платочке, как у её рабыни. И потом. Они все валялись раздетыми, а Госпожа Сарра сразу же после купания оделась и платочком повязалась. Ей наверное очень сладко бывает, когда она играет в ламиолу, Господин.
-Понятно, Соня, - сказал Босс. - А почему ты всё время называешь эту рабыню дурой?
-Но ведь на ней не было ошейника, Господин! Только полная дура будет вести себя так, что с неё снимут ошейник. Для этого надо быть слишком уж бестолковой.
Босс, не удержавшись, захихикал, к удивлению Сони. Впрочем, наверное она решила, что смеются надо мной.
-А с тебя, Соня, - спросил он, - никогда не снимали ошейника?
-Никогда, Господин. Ну, только когда меняли один на другой, Господин.
-Ну ладно, - сказал Босс, - с блондинкой всё ясно. А как насчёт другой?
-Я думаю, - сказала Соня, - она тоже рабыня. А её хозяйка Госпожа Мери, еврейка, Господин.
-Что? - вылупился Босс. - Это откуда же тебе известно?
-Госпожа Маргарита, родственница моей Госпожи Эльзы, говорила, что Госпожа Мери еврейка, Господин.
-А ты знаешь, что это значит?
-Я так понимаю, Господин, еврейка, значит хитрая. Скрытная и богатая. И почему-то, нехорошая, Господин.
Босс снова принялся смеяться. Это встревожило Соню.
-Я сказала что-то не так, Господин? Господин сердится?
-Нет, - сказал Босс, - не сержусь. Хи-хи. Это всё эта немка Маргарита сказала? Впрочем, ладно. Так почему ты считаешь, что эта, грудастая, рабыня?
-Грудастая… - начала объяснять Соня, но тут Таня задёргалась и замычала, пытаясь что-то сказать.
Рокер прикрикнул на неё, но Таня только ещё сильнее завертелась, жестикулируя скованными руками и мимикой лица. Даже попыталась вытолкнуть изо рта соску, но, конечно, ничего не получилось. Рокер ударил её ладонью, но ничего не достиг.
-Что это с ней? - удивился Босс.
-Не знаю. Что-то сказать хочет.
-Эй, ты, - сказал Босс, - ты хочешь сказать что-то важное?
-Угу! - кивнула головой Таня.
-Развяжи ей рот. А ты, - пригрозил он Тане, - смотри у меня! Если какую-нибудь ерунду…
Рокер развязал шнурок закрепляющий соску и вынул у Тани кляп.
-Пускай эта дрянь перестанет называть меня грудастой, - сказала Таня. - У меня имя есть!
-Что? - вылупился Босс. - И как же вас зовут, леди?
-Моё имя Таня. А теперь вставляйте свою соску обратно.
Сказала и приоткрыла рот.
-И это всё, что ты хотела сказать, э… Таня?
Таня кивнула не закрывая рта. Рокер виновато развёл руками и начал засовывать ей в рот соску. Пока он снова вязал шнурок на голове у Тани, а Босс легонько дёрнул Соню за цепочку.
-Вот видишь, дочка, девушку нужно называть по имени, а то, она обижается.
-Как прикажет Господин, - Соня сделала реверанс. Красиво присела, ничего не скажешь. Дрессированная сучка!
-Так почему же ты решила, что эта… Таня рабыня, а еврейка Мери её Госпожа?
-Госпожа Мери не совсем обычная Госпожа. Судя по тому, что она говорила после купания…
Надо же, какой слух у этой девки! Кто бы знал, что она нас слушает!
-…она, как это? А! Учёная. Да. Есть такие Госпожи, которые изучают ламиол, - Соня пожала плечами. - Наверное, это им как-то доставляет наслаждение. Или они таким образом зарабатывают. Да, скорее всего именно так. А для изучения они приобретают породистых самок. Не обязательно красивых, главное породистых. Да это и дешевле. Таких вот грудас… то есть, с большой грудью, широкими бёдрами, круглой попкой и в возрасте оптимальном для литонии.
Все смотрели на Соню с интересом, даже Таня. Слегка наклонив голову и приоткрыв рот. Впрочем, приоткрытым её рот делал кляп.
-Всем этим учёным не даёт покоя секрет ламиолии, ну и литонии, конечно. Возможно, им даже даром выделяют рабынь для изучения. Многие, правда, прикидываются учёными, чтобы бесплатно иметь и менять рабынь, но мне кажется, Госпожа еврейка Мери и вправду учёная. Она много говорила правильно. Не всякая Нола знает даже элементарные вещи о ламиолах, а Госпожа еврейка Мери знает.
Так вот, такие Госпожи часто не совсем обычно обращаются с рабынями. Для изучения их реакций. Например, делают их своими подружками и заставляют думать, вместо того, чтобы держать на цепи. А бывает и наоборот. Заковывают их в колодки, вяжут по рукам и ногам, надолго лишая возможности двигаться. А в последнее время все помешались на псевдолитонии, когда после какого-то особенного применения Квингса, у ламиолы появляется молоко. Да, сейчас это очень модная тема. Большие Господа сильно спорят, допустимо ли, не разобравшись до конца в механизме появления молока, создавать фермы для дойных девушек, и не вредно ли использовать их молоко не только для косметических целей, но также и в пищу? Понятно, что для изучения псевдолитонии как раз и нужны такие вот девушки, как эта рабыня Таня. Во всяком случае, её всегда можно продать на молочную ферму. С такой-то грудью. И хорошие деньги получить. Если она, конечно, вообще способна давать молоко.
Таня начала издавать странные звуки. Я не сразу даже и поняла, что она смеётся. Только когда засмеялись и все остальные. А потом и Соня, наверное, сама не зная, почему. Просто, за компанию.
-А что, - спросил Босс, - не все ламиолы способны, э…, доиться? Только некоторые?
-Да, Господин, - кивнула Соня, - но многие. Не то что быть Уна-литами. Это так редко. Вот, если бы мне…
-Что? Стать Уна-литой, или давать молоко?
-Господин шутит, - улыбнулась Соня. - Любая Уна-лита даёт молоко, а вот среди дойных девушек пока что ещё не было ни одной Уна-литы. Насколько я знаю, Господин.
-Значит, Госпожа Мери продаст рабыню Таню на молочную ферму, когда наиграется с ней?
-Наверное, Господин. Я бы на её месте так и сделала.
-Понятно. А вот твоя Госпожа Эльза не продаст туда же и тебя? Как ты думаешь?
-Нет, Господин, конечно нет. Откуда у меня молоко? Я же маленькая. И потом, я буду себя хорошо вести. Я умная. Я сделаю так, чтобы Госпожа Эльза привыкла ко мне и не захотела меня продавать, Господин.
-То есть, ты не хотела бы попасть на ферму?
-Конечно нет, Господин.
-А почему? Разве девушки дающие молоко не пользуются некоторым почётом?
-Почётом? Конечно, Господин. Но их держат в обручах, на поясной цепи, словно низших рабынь. Иногда с них даже снимают ошейники. А иногда даже перестают одаривать Оллитарой. Это в том случае, когда у девушки отрицательная связь между Оллитарой и надоями, а ведь таких половина. А то, что девушка может впасть в постоянную ламиолию, никого не волнует. А комиссии смотрят на это и попустительствуют. А в результате, когда у девушки наконец пропадает молоко, она уже ни на что не способна, разве что быть процедурной рабыней или работать в транспортном отделении. Уж во всяком случае, Униолой ей уже не быть, Господин. Разве что найдётся какой-нибудь Господин со странными вкусами, но это редко бывает.
-Так, так. Почему же ты так спокойно говоришь, что рабыню Таню следует потом продать на молочную ферму? Тебе её не жалко?
Таня тоже кивнула головой и спросила: - У?
-Господин снова шутит? Я ведь ламиола. Я обязана думать о себе. Чем больше таких вот Тань попадёт в непрестижные места, тем меньше вероятность, что туда попаду я, Господин.
-Вот значит как, - сказал Босс и даже присел перед Соней. Потрогал её цепочку и ошейник. Погладил пальцем её носик и щёчку. - А не жестоко ли это, Соня? Не расчетливо ли?
К моему удивлению, Соня гордо вскинула голову и сказала с гордостью.
-Конечно, Господин. Я ламиола, Господин!
Можно подумать, что она гордится такими взглядами на жизнь. И считает, что её похвалили. Вот сука! Да таких девчоночек и впрямь нужно держать на цепи. И заковывать в кандалы. А главное, рот затыкать вовремя. А ещё лучше, сразу отрезать этот ядовитый язычок. Впрочем, нет, это уж слишком жестоко. Да и не нужно. Всегда можно вставить ей кляп, и все дела. Конечно. Я ведь не злодейка какая, чтобы девушкам языки отрезать! Только кляп непременно должен быть надёжным, да. И пусть тогда попробует какие-нибудь гадости про меня сказать! А вот плётки она у меня периодически получала бы! Пока не пересмотрела бы свои гнусные взгляды на жизнь. Впрочем, возможно, её только могила исправит. Тогда лучше сразу её продать на эту самую молочную ферму. Ой. Ну и мысли у меня, однако!
А Рокер явно разнервничался, не понимая, зачем это Босс болтает с рабыней.
-Слушай, - сказал он, - ты покупаешь рабынь, или нет?
-Что? - спросил Босс так, словно впервые об этом услышал. - Рабынь? Каких? Вот этих? - указал он пальцем на нас. - Да, беру. Эй! Отдай ему сорок штук. Ну а ты, Сонечка… - снова повернулся он к рабыне.
-Стой, стой! - возмутился Рокер. - Какие сорок? Ты обещал, что заплатишь за них сотню!
Но Босс словно и не слышал, и заговорил с Соней.
-Сонечка, ты конечно умница, но, знаешь-ли, нельзя так вот свысока обижать таких же ламиол, как ты. Сегодня ты в почёте у Госпожи, а вдруг завтра всё изменится, и та же рабыня Таня окажется выше тебя? Как бы она не свела с тобой счёты. Может, тебе лучше дружить с другими рабынями, а не обижать их, как ты думаешь?
-Я ламиола, - сказала Соня, - я не обязана думать, Господин.
-А, в виде исключения, Сонечка, лично для меня. Подумай, а?
Соня напрягла извилины, что явно читалось на её лице. И сказала:
-Я не хочу никого обижать, Господин. Но если я не буду этого делать, то остальные ламиолы сочтут меня дурой и станут обижать меня. Нет, девушка при любой возможности должна ставить себя выше других. Для своего же блага. И делать всё, чтобы не потерять своего положения. Так я думаю, Господин. А Господин найдёт мне Оллитару? Я очень сильно думала, Господин.
-Посмотрим, Соня, посмотрим, - сказал Босс и кивнул охраннику. - Уведи рабыню.
Посмотрел как охранник берёт в руку цепочку девушки и добавил:
-Наденьте ей на ноги цепь и руки свяжите за спиной. Уж раз обещал…
Соня просто-таки просияла при этих словах, гордо вскинула голову и удалилась на поводке у охранника. Интересно, чему так обрадовалась эта идиотка? А Рокер прыгал вокруг как на иголках и снова зацепился за Босса.
-Сто! Сто штук! Как договаривались, иначе…
-Что? Иначе не продашь? Да, ради Бога.
-Но почему?!
-Сто штук за двух девок ряженых под ламиол?
-Это настоящие рабыни! Они сами скажут…
Босс только засмеялся в ответ.
-Конечно скажут. Жить-то охота.
-У них клеймо во рту, - с безнадёжностью в голосе сказал Рокер.
-Думаю, да. Свежеиспечённое халтурное клеймо. Такое же, как и их ошейники. Короче, бери сорок штук и исчезни. Или сам их себе забирай.
-Если ты считаешь их фальшивыми, за что тогда сорок штук?
-А я филантроп, - засмеялся Босс, - помогаю малоимущим. Вот такой уж я. Всё. Плачу сорок и ухожу.
-Ладно, - сказал Рокер. - Чёрт! Вот чёрт! Давай деньги и забирай девок.
Охранники Босса тут же взяли нас за цепочки и накрыли нам головы. Толкнули в спину и куда-то повели. Похоже, посадили в машину. Некоторое время ехали по хорошей дороге, по крайней мере почти не качало. Наконец, вывели наружу и потащили по ступенькам. На этот раз хотя бы вверх, а не вниз. Потом усадили на мягкий диван.
-Сидеть! - первое слово, которое я услышала с тех пор как нас продали. Говорить я не могла, никто и не подумал освободить наши рты. И ещё эти противные мешки на головах. Дышать трудно. Сидим как идиотки. С сосками во рту, в ошейниках, в наручниках и с ремешками на ногах. Что это? Голоса издалека. Шаги. Идут несколько человек. Остановились. Чей-то знакомый женский голос:
-Покажите.
Чувствую как с меня стаскивают мешок. Яркий свет бьёт в глаза. Я ничего не вижу, жмурюсь и моргаю. Рядом Таня с которой тоже снимают балахон. Ну и смешная же соска с кольцом у неё во рту! Тоже моргает. А перед нами…
-Да, это они, - говорит Мери и неуклюже стреляет в меня глазами.
-Это наши рабыни, - подтверждает Сарра. - Мелани и Таня.
У этой хоть хватает ума не подмигивать.
Босс и охранники тут как тут. Таня таращится на подруг ничего не понимая.
-Значит вы подтверждаете, Госпожа Меллори, - говорит Босс, - что вот эта блондинка является вашей собственностью, рабыней, доставленной с Инфры-12 и приобретённой вами законным путём?
-Да, - осторожно говорит Сарра. - Это моя рабыня Мелани.
-Прекрасно. А вы, Госпожа Норисман, утверждаете что являетесь собственницей вот этой девушки, - указывает он на Таню, - принадлежащей вам на правах рабыни?
-Таня моя рабыня, - уверенно говорит Мери.
Таня помалкивает. И я тоже. Впрочем, что же нам ещё делать с кляпами во рту?
-Это ваши ошейники на рабынях? - спрашивает Босс.
-Позвольте взглянуть? - говорит Мери и подходит к нам. Осматривает нас и гладит по головам.
-Не бойся, Мелани, - говорит она. - И ты, Танечка, не бойся. Ваши хозяйки не оставят вас в беде. Всё хорошо. Главное, мы вас нашли.
-Нет, - говорит она Боссу, - это не наши ошейники, не наши цепи, верёвки и вся остальная дрянь, что на них надета. Мы с Саррой приучили своих девушек ходить без ошейников и поводков. Нам больше нравится когда они похожи на наших подружек.
-Угу! - сказала Таня и кивнула головой.
-У! - сказала я и толкнула её в бок. Она что, забыла, что мы должны сказать, что никакие мы не рабыни?
-У! - заорала на меня Таня и постучала пальчиками скованных рук себе по лбу. Надо так понимать, что я дура?
-У-у! - покачала я головой и показала пальцем на неё. - У!
-Что это у них за спор? - спросил Босс. - Похоже, что эти девушки не согласны с вашими утверждениями, мисс Норисман.
-Думаю, они спорят не об этом, а о том, кто из них виноват, что в их статусе сомневаются. Да и вообще, если вас интересует мнение рабынь, что само по себе странно, так зачем вы завязали им рты?
-С вашего позволения, мисс, им завязали рты не мы, а шайка их похитителей. Мы просто оставили всё как было. Мы же не какие-то бандиты или нарушители закона. В частности, мы глубоко уважаем священное право частной собственности и не хотим ошибиться в определении статуса этих двух девушек. В отношении рабыни Госпожи Эльзы Херст, девушки в ошейнике с номером 104-ГС-12, у нас нет сомнений. Её собственница определена достаточно достоверно. А вот насчёт вашей собственности, мисс Норисман, девушки отзывающейся на имя Таня и носящей ошейник с номером 941-Г-2, а также вашей собственности, мисс Меллори, вот этой блондинки в ошейнике с номером 941-Г-24, у нас имеются большие сомнения. Мы не видели ни одного документа, и вынуждены полагаться лишь на ваши словесные заявления.
Разумеется, вы, как иностранные гражданки, вне юрисдикции нашего Государства, а следовательно, установить с достаточной точностью достоверность ваших прав на эту собственность весьма затруднительно.
-Отдайте нам наших рабынь! - сказала Сарра. - И прекратите своё словоблудие. Пожалейте хотя бы бедных девушек, которые и так натерпелись Бог знает, чего.
-Угу! Угу! - закивала Таня.
Я промолчала, но засомневалась. Может, она и права.
-Вот видите, - сказала Мери, - девушки подтверждают, что они рабыни. Чего вам ещё?
-Подтверждают? - сказал Босс. - В самом деле? - он дёрнул меня за цепочку: - А ты, красотка, чего молчишь? Ты являешься рабыней вот этой вот Госпожи?
-Угу, - сказала я, хотя и сильно сомневалась, правильно ли я поступаю.
-Ну что же, - сказал Босс, - девушки действительно подтверждают, что они ваши рабыни. Но этого недостаточно. Вы утверждаете, что на них не ваши ошейники. А номера?
-Номера наши, - осторожно сказала Мери, - а цепи и ошейники наверное изготовили их похитители.
-А откуда им стали известны номера?
-Но это не секрет. Номера девушек известны многим. Я просто не думала, что это кого-то интересует.
-Ну что-ж, логично, - сказал Босс. - Думаю, нам следует вернуть собственность знакомой вам Госпожи Херст и вашу законным владелицам. Это будет правильно, правда?
-Вы нас спрашиваете? - изумилась Мери. - Да мы уже битый час от вас этого добиваемся!
-Значит, вопрос решён, - сказал Босс. Но мне показалось что он вовсе не собирается так вот просто нас взять, и отпустить. Неужели Мери и Сарра этого не понимают?
-Только вот, - вдруг снова заговорил Босс, - понимаете ли, существует ещё и моральный аспект. Конечно, к праву собственности он отношения не имеет. Право собственности, как я уже говорил, священно и обсуждению не подлежит, даже если эта собственность рабыня, то есть, по сути, такой же человек, как и другие. Но, чисто из любопытства, мисс Норисман, и вы, мисс Меллори, вы что, искренне полагаете что общественная мораль должна принять право на владение людьми? Не противоречит ли это всем устоям цивилизованного общества?
Сарра бессильно взглянула на Мери, а та, видимо тоже уже закипала изнутри. Но сдержалась и сказала:
-Послушайте, мистер, речь ведь идёт не о жителях цивилизованных стран. Рабынями пока что могут быть лишь бывшие обитательницы Инфры-12, для которых их воспитание и естественная физиология как раз и соответствует подобному образу жизни.
-То есть, вы допускаете, - заговорил Босс, словно чему-то обрадовавшись, - что при наличии естественных наклонностей к существованию в виде рабыни, такое существование для подобных особей может быть узаконено и в этом нет противоречия с существующей моралью?
-Вопрос сложный, - сказала Мери, - но, в принципе, да.
-Нужно сказать, что вы не одиноки в подобном мнении. Напротив, оно всё шире распространяется. А вы как думаете, Госпожа Меллори?
-Я согласна с мисс Норисман, - ответила Сарра. - Иначе, откуда бы у нас взялись рабыни?
Интересно, куда клонит этот тип?
-Ну да, конечно, - сказал он, - это совершенно логично. Но, в таком случае, вы конечно же не откажетесь подписать соответствующий меморандум. Боюсь, без этого наша организация не сможет вернуть вам вашу собственность, и вынуждена будет передать её властям для рассмотрения этого вопроса в порядке установленном законодательством. Всё это, конечно, изрядно затянет процедуру, но…
-Какой ещё меморандум? - спросила Мери.
-Вот этот, пожалуйста, - Босс извлёк из папки лежащий там лист, явно заранее заготовленный, а также и ручку и протянул Мери.
Та внимательно прочитала и сказала:
-Здесь говорится, что особи женского пола, имеющие врождённую склонность к рабскому образу жизни, а также особи приобретшие подобную склонность в результате развития и эволюции своего организма, могут быть использованы в качестве рабынь, для чего рекомендуется разрабатывать и утверждать соответствующие законы, регламентирующие правила и нормы взаимоотношений между рабынями и их собственниками. Что это за бумага и куда она должна пойти?
-Всего лишь требование к законодателям узаконить наконец сложившуюся практику обращения с ламиолами, с которой мы с вами только что согласились.
-А почему мы должны это подписывать?
-А вы что, отказываетесь от своих слов?
-Нет, но… Сарра, ты что думаешь?
-Если мы подпишем, - сказала Сарра, - вы вернёте наконец наших рабынь?
-В ту же минуту, мисс Меллори, без всяких дальнейших проволочек.
-Тогда я подпишу, - сказала Сарра. - Давайте сюда этот ваш меморандум.
-Сарра, подожди! - сказала Мери. - Я не уверена… Не знаю…
-Что?
-Ну хорошо. Давай подпишем.
-Вот и хорошо, вот и ладно, - заулыбался Босс забирая подписанный лист.
-Ну? - спросила Мери, - можем мы теперь идти?
Но Босс, казалось, не слушал, укладывая лист в папку и как-то подозрительно потирая руки. Да и его громилы странно заулыбались.
-В чём дело теперь?
-Что? А, вам не терпится уйти? Ну, если спешите, тогда… Эй! - кивнул он охранникам, - наденьте на этих девок наручники.
-На кого? На нас?! - заорала Мери и попятилась назад, прямо в лапы громиле загородившему дверь. А Сарра только взвизгнула когда другой громила заломил ей руки за спину.
-Вы что, с ума посходили?! - кричала Мери, на запястьях которой защёлкнулись стальные браслеты.
-У! - пихнула я Таню плечом. - У-у-у! «Дура».
Таня промычала в ответ нечто непонятное.
-Молчать, рабыни! - заорал на нас охранник и замахнулся невесть откуда взявшейся у него плёткой. Мы в страхе шарахнулись и притихли.
-Что всё это значит? - продолжала возмущаться Мери, пытаясь высвободить скованные за спиной руки. Её блузка выбилась наружу из под юбки, а блейзер почти сполз с одного плеча. А Сарра, похоже, вовсе лишилась дара речи. Босс же молча смотрел на них и нагло ухмылялся.
-А что? - заговорил он, вроде как сам с собой, - эта евреечка Мери неплоха. Ишь как извивается. Хорошее впечатление производит. Какие-то ассоциации… Не помню. Ну, неважно. И вторая обезьянка… Впрочем, нет, на обезьянку она не тянет, недостаточно смугла. Тем лучше, да. Сложная кровь. Да, неплохая особь…
-Что?! - заорала Сарра, - ты это обо мне, что ли, козёл?!
-Ха! - сказал Босс, - ругается. Это плохо. Эй, ты поосторожнее, африканочка! А то, мы тебе язычок-то укоротим. В буквальном смысле. Ножничками. Поняла?
Сарра побледнела и сказала:
-Извините, Я больше не буду выражаться, но…
-Господин, - сказал Босс.
-Что?
-В конце фразы добавляй «Господин», - терпеливо пояснил Босс. - Лучше сразу привыкай, рабыня.
-Кто рабыня? Я? Мери, что…
-Мери Норисман теперь тоже рабыня. Это и её касается.
-Ну ладно, - сказала Мери прекратив наконец извиваться, - вы надели на нас наручники. Что дальше?
-Думаю, дальше завяжем вам ротики, как вот этим двум. Но это не очень срочно. Может, у вас вопросы есть?
-Ещё бы! - сказала Мери. - По какому праву…
-Ой! Ой! Ой! - перебил Босс, - ну, не надо. Ну что за беда с этими девками? Сразу, чуть чего, качают права. Вы же подписали бумагу? Так чего раскричались? Сами же согласились, что такие как вы должны быть рабынями. Или не так?
-Какая-то глупая бумага, - сказала Мери. - Кого она к чему обязывает?
-Вот именно, - сказала Сарра. - А если бы и обязывала, то мы-то тут причём?
-Как это, причём? Вы имеете наклонности к образу жизни рабынь. Уж не знаю, врождённые или приобретённые, вот рабынями и станете.
-Что?! - В один голос заорали Мери и Сарра.
-Надо же, - вздохнул Босс, - все эти девки плохо слышат.
-Мы хорошо слышим, - сказала Мери. - А на какие такие наклонности вы намекаете? С какой стати?
-Ну, как Госпожа Меллори разгуливала в цепях на полянке, да ещё и на ремешке, видела целая толпа свидетелей. И не только разгуливала.
Сарра покраснела до ушей и спрятала глаза. Но Мери не смутилась.
-Подумаешь! Сарра просто дурачилась. Да и лесбийские игры никаким законом не запрещены. А тем кто подглядывает, должно быть стыдно! Это же всё не всерьёз. Как можно…
-Как это, не всерьёз? Сексуальные игры как раз и обнаруживают скрываемые предпочтения и приоритеты. Это основной фактор характеризующий личность.
-Вы и за мной подглядывали где-нибудь в туалете? Через дырку в унитазе?
Боссу явно не понравилась шутка, но только на миг.
-А вы, мисс Норисман, почти правы. Лично вы попали в наше поле зрения давно. Нас заинтересовало ваше несоразмерное увлечение изучением обычаев Инфры-12 и всего, что касается ламиол. Такой интерес можно объяснить только тем, что вы сами мечтаете стать рабыней-ламиолой.
-Чушь! - сказала Мери. - Бред. Что вы городите? Вы что, над нами издеваетесь?
-Конечно, - ответил Босс. - А вы что, только сейчас это заметили?
Мери и Сарра закричали вместе:
-Хам! Бандит! Идиот!
И ещё что-то в таком же духе. Босс некоторое время слушал, а потом опять кивнул охранникам.
-Подождите! - сказала Мери. - Не можете же вы, в самом деле, продать нас в рабство? Мы же не Инфреянки! Никакой закон…
-Здесь один закон, - ответил Босс, - а там другой.
-Где?
-На Инфре-12.
-Что? Как, вы хотите…
-Вот глупышки, - улыбнулся Босс. - А откуда, по вашему, взялись люди на Инфре-12? Если у них собственной рождаемости почти что нет?
Мери и Сарра ошарашенно молчали, приоткрыв рты. Да и мы с Таней тоже. Впрочем, наши рты и до этого были распялены сосками и, надо сказать, сильно уже болели.
-Ну, что стоите? - спросил Босс охрану. - Заткните девкам рты. Они уже и сами ротики открыли.
-А чем заткнуть-то?
-Вот темнота, - вздохнул Босс. – Ну, поищите. Приличные девушки всегда носят с собой затычки для своих ротиков, а может, и для других дырочек, хи-хи-хи. Пора бы знать.
Последовала короткая борьба и вскоре во рту у Сарры оказался тот самый платок, которым она повязывала голову утром того дня. А Мери заткнули рот её собственным носовым платочком.
-Я же говорил, - сказал Босс. - Вот теперь всё на месте. Да вы не огорчайтесь, девушки. Хотели быть рабынями, ну и будете ими. Там это в порядке вещей. А может, и не будете, мне-то откуда знать? Главное, на вас покупатели имеются, вот я вас всех и продам. Можно конечно было и больше наловить, но мера, во всём должна быть мера, правда? А теперь, идите-ка в комнату отдыха, в самом деле. Трудный был день у девушек, что и говорить. Ну, всем привет.
Босс удалился, а охранники потащили куда-то Мери и Сарру. Двое других подошли к нам с Таней и отстегнули цепочки от наших ошейников. Но тут же заломили нам руки назад и сковали их за спиной. Сняли с наших ног ремешки и потащили нас в том же направлении.
Через некоторое время мы оказались в полутёмной комнате, где сначала ничего не могли разглядеть. Тем временем, охранники подтащили нас к стене, где на полу было что-то мягкое. Снова глухо забренчал металл, послышался лязг, щелчки и охранники ушли. Мои глаза быстро привыкли к полутьме и вскоре всё стало видно.
Слева от меня возились Мери и Сарра, а справа стояла Таня. Я попыталась отойти от стены, но тут же почувствовала как меня что-то тянет назад за руки. Я была прикована к стене длинной цепью примкнутой к наручникам за спиной. Точно также как и Таня, и все остальные. А вдоль стены у наших ног лежали большие матрацы. Мери стояла на коленях, подавшись в сторону Сарры, цепь оттягивала ей руки назад. Чем это они там занимаются? Ах, вон что. Сарра, скованными за спиной руками пытается вытащить платок изо рта у Мери. Вот и готово! Мери шевелит ртом и глубоко вздыхает. Глядит на меня и говорит:
-Мелани, потерпи, сейчас я вытащу платок у Сарры, а потом займусь тобой.
Я киваю. Чего уж? Больше терпела, да и что толку-то? Ну, освободим рты, а дальше? С цепи не убежишь.
Мери зубами вытаскивает кляп Сары и поворачивается ко мне.
-Мелани, подойди ближе, насколько сможешь.
Я перемещаюсь к ней. Руки оттягиваются назад и вверх. Мери тоже тянется ко мне натянув свою цепь. Я наклоняю голову и она дотягивается зубами до шнурка, которым закреплена моя соска. Сосредоточенно скрипит зубами. Рукам больно, наручники впились в запястья, но Мери ведь терпит. Наконец шнурок лопается. Теперь Мери ухватилась зубами за кольцо соски и тянет у меня изо рта кляп. Надо же, как крепко сидит! Как бы она зубы не сломала. Но вот, соска вылетает из моего рта, как пробка из бутылки и с таким же звуком. Мери отскакивает назад и чуть не падает споткнувшись о матрац.
-Спасибо, - говорю я, с трудом шевеля губами, - только вот… Эй, Сарра, ты что там? Кто там?
Да тут ещё и пятая девушка, помочь которой пытается Сарра. Я приглядываюсь. Да это же Соня! Также как и мы, с руками за спиной пристёгнутыми к цепи и с кляпом во рту.
-Ага! - кричу я, - Соня! Вот ты где, маленькая дрянь! Ну погоди у меня, ну…
А что сделать-то можно? Мне до неё не добраться, разве что, напугать?
-Ах ты, сучка! - ору я. - Вот я сейчас!
Соня таращится на меня и пятится подальше в угол, а я прыгаю на цепи как собачка и выкрикиваю угрозы, невзирая на Мери, которая кричит:
-Мелани, ты что? Прекрати! Немедленно! Да что это?
Тут меня кто-то толкает сзади. Да это же Таня про которую я и забыла совсем.
-У! - говорит она. - У-у. У-у-у-у. У! - и вертит заткнутым ртом.
-Ну ладно, ладно, извини, - говорю я и принимаюсь за её кляп. И как это Мери умудрилась так быстро вытащить из меня эту чёртову соску? Но, наконец, дело сделано. Рот Тани тоже свободен.
-Ну что? - говорю я, - кто из нас дура?
-У! - говорит она, то ли по привычке, то ли ещё не может говорить. А с другой стороны хохот. Это негодяйка Соня хохочет над нами.
-Ты и есть дура, - говорит она, - ты, белобрысая.
Когда это она успела освободиться от кляпа?
-Соня! - говорит Сарра, - ну как не стыдно?
-Но она же дура! - искренне возмущается Соня. - Прыгает на цепи как рокси. Ясно же, что до меня не достанет. Дура и есть. И кто это на неё снова ошейник надел? Эй ты, белобрысая! Попрыгай-ка ещё. Ты так забавно скачешь, тебе и в ламиолию впадать не надо. Ну, давай, давай, позабавь меня!
Я точно чуть снова не запрыгала на цепи. Едва сдержалась.
-Сарра! - закричала я, - дай по морде этой дряни! Дай ей в глаз!
-Мелани, - говорит Сарра, - я же связана. Не могу я никому дать.
-Тогда укуси её! Или пни. Откуси ей нос!
-Мелани, ты что? Зачем? Что она тебе сделала?
А Соня так и надрывается:
-Белобрысая дура! Дура белобрысая! Попрыгай, попрыгай!
-Кончай, Мелани, - говорит Таня. - Она про меня ещё не того наговорила, но я же молчу. Была охота связываться с убогой.
-Правильно, - говорит Соня, - стой смирно, белобрысая! Слушай, что тебе дойная девка советует.
-Ах ты стерва! - орёт Таня. - Какая я тебе… Вот я тебя!
Соня хохочет и только что не хлопает в ладоши, благо, руки у неё скованы.
-Вот видишь, - говорю я, - эта идиотка не успокоится пока мы ей мозги не вышибем.
-Ну что же вы, ну что же? - подначивает нас Соня. - Давайте же, попрыгайте как рокси на сворке!
-Соня! - говорит Сарра, - как не стыдно? Немедленно прекрати!
-Как прикажет Госпожа, - тут же сникает Соня и затихает, поклонившись Сарре.
-Да что тут у вас за скандал? - спрашивает Мери.
-Вот эта маленькая дрянь, - говорю я, указывая на Соню, - такого наговорила про меня, про Таню и про тебя с Саррой… Да ещё со своими домыслами. Даже эти бандиты по-моему покраснели! Эта идиотка ничего здесь не понимает, а строит из себя… Да чтобы такое придумать, надо особо убогими мозгами обладать.
-Ты, наверное, преувеличиваешь, Мелани, - говорит Мери. - Ну чего такого она могла сказать?
-Преувеличиваю, да?! - взрываюсь я. - Да она животное! Её правило, - жрать слабых и лебезить перед сильными. Я-то её раскусила! А она ещё и гордится этим! В каком только зоопарке её воспитывали?!
Соня внезапно встаёт и кланяется Мери.
-Ты чего? - теряется та.
-Позвольте мне говорить, Госпожа.
Мери неуверенно кивает головой.
-Меня воспитывали в Унилонисе Присцилии! - кричит она в мою сторону, - в одном из лучших мест Оллитарии. А тебя, видно, держали на риксоне в клетке для рокси, белобрысая. Первый раз такую дуру вижу. Простых вещей не понимаешь!
Мери и Сарра хотят вмешаться, но я жестом останавливаю их.
-Ну, хорошо, - спокойно говорю я Соне, - объясни мне, чего я такого не понимаю?
-Объясню, - отвечает она, - только, как положено, поклонись и скажи: «Госпожа».
-Какая же ты Госпожа? - еле сдерживаюсь я. - У тебя что, рабыни есть? Сама же говорила, Госпожа над пустым местом, это смешно. Или забыла?
-Не забыла, - говорит Соня, - но если ты меня о чём-то просишь, значит в данный момент я над тобой Госпожа. Просит рабыня, а Госпожа приказывает. Хоть это тебе понятно, белобрысая дура?
Я вообще-то не злой человек. А тут мне ещё и стало смешно, несмотря на весь ужас нашего положения. Я поклонилась, примерно так, как это делала она и сказала:
-Пожалуйста, Госпожа.
Если кого-то это удивило или рассмешило, то только не Соню.
-Вот так-то лучше, - ответила она. - Запомни, наказанная рабыня всегда ниже ненаказанной. Наказанная должна обращаться к нормальной рабыне только с её разрешения. Должна называть её Госпожой, должна кланяться и вообще, выполнять всё что выполняет по отношению к Нолам. Рабыня заслужившая наказание глупа, независимо от обстоятельств, несмотря ни на какие её умственные способности, и должна признавать это. А уж рабыня с которой сняли ошейник, в любом случае непроходимая дура. Особенно если она выкидывает такие фортели, как ты. Разве не глупо пытаться кричать с толой во рту? Или прыгать, дёргая цепь? Запомни, толы и цепи для того и существуют, чтобы девушка молчала и сидела на месте. Поняла?
-Поняла, Госпожа, - сказала я. - Спасибо. Но, может быть, хоть теперь Госпожа перестанет называть меня белобрысой дурой? А то, мне это совсем не нравится, Госпожа.
Таня тихо захихикала за моей спиной. Сарра глядела на меня как на больную, а Мери с интересом прислушивалась к нашему разговору.
-Ну что ж, - сказала Соня, - я вижу, на тебя снова надели ошейник. И твоя Госпожа на тебя не сердится. Пожалуй, я буду называть тебя «Мелани». Это неплохо звучит. Но впредь не зазнавайся и помни своё место. Можешь меня поблагодарить.
-Спасибо, Госпожа, - сказала я и снова поклонилась.
-Когда благодаришь, - терпеливо заметила Соня, - кланяйся ниже. До земли.
-Не могу, Госпожа, - пожаловалась я, - цепь не даёт.
-Да, действительно, - сказала Соня, - ты права, Мелани. Извини.
-Ну что вы, Госпожа! - рассыпалась я в любезностях, - не стоит передо мной извиняться, Госпожа.
-Не указывай мне, что делать, а что нет, Мелани, - любезно улыбнулась Соня.
-Разумеется, Госпожа, - сказала я и опять поклонилась.
-Кончай, Мелани, - сказала Таня. - Спина заболит.
-Ну что ты? - сказала я. - Пустяки!
И опять поклонилась Соне.
-Благодарю за науку, Госпожа.
Соня немного помолчала, а потом спросила:
-Ты надо мной издеваешься, да?
-А ты что, только заметила, Госпожа?
Соня вскочила и, завизжав, бросилась на меня, натянув цепь.
-Не очень-то умно, - заметила я, - прыгать на цепи как собачка.
Таня, Мери и даже Сарра, все начали смеяться, а Соня, дёрнувшись ещё пару раз, остановилась, сверкая глазами и не зная, что сказать. Кажется, она даже вспотела от злости.
-Что? - спросила я, - нечего сказать? А зачем выплюнула кляп, или эту, как её, толу? Толу ведь и вставляют, чтобы девушка молчала, а не своевольничала, самовольно освобождая себе рот. Вот был бы у тебя сейчас завязан ротик, никто бы и не узнал, что ты двух слов связать не можешь, маленькая дурочка!
Соня продолжала стоять то раскрывая, то закрывая рот, словно рыба на воздухе. А потом вдруг упала на колени, опустила голову и заплакала.
Все сразу перестали смеяться, а Сарра укоризненно сказала:
-Вот видишь, Мелани? Ну зачем ты? Она же ребёнок.
-Вот пускай и не строит из себя.
-Ладно, Мелани, - сказала Таня, - хватит с неё.
-Послушай, Соня, - сказала Мери, - Мелани и Таня не рабыни. Нас всех просто похитили против нашей воли. Ты не должна считать их рабынями.
-Тем более, Госпожа, - ответила Соня, - пускай не зазнаются, если даже ещё и не рабыни, а просто Моны.
-Они не Моны. Они такие же, как мы.
-Вы все Нолы, Госпожа? - испуганно вытаращилась Соня.
-Да нет, - терпеливо продолжала Мери. - Пойми, здесь не Оллитария. Здесь девушки не делятся на Нол и ламиол. Здесь все одинаковые. Равноправные. Здесь другое место и люди другие, и законы тоже.
Соня долго и внимательно глядела на Мери. Наверное думала. Непроизводительно скрипела мозгами. И вдруг сказала:
-Ты не Нола. И никакая не Госпожа. Ты просто хитрая… как это… Еврейка, вот! Плохое здесь место. Может здесь и Нол-то настоящих нет. Все вы ламиолы и все хитрые еврейки, вот так я думаю.
-А что я говорила? - сказала Таня, - кругом одни евреи.
Мери обалдело поглядела на неё.
-Интересно. И что же ты ей ещё про евреев наговорила?
-Я? Ничего. Чего я могла наговорить с затычкой во рту? Это ей её Госпожа Эльза наплела. Или её тётя Марго. Или ещё кто-нибудь из ихней немецкой компании.
-Неправда! Марго не такая, а вот ты…
-Мери! - вмешалась я. - Нет, нет, стой! Это правда не мы. Мы ничего такого не думали, а, тем более, не говорили. Особенно при ней. Не хватало нам тут ещё между собой переругаться. Мери, ну, ты же нас знаешь. Мы же все подруги. А ты, - поглядела я на Соню, - не повторяй всякую ерунду. Особенно если умной себя считаешь.
-Я умная, - сказала Соня, - сама знаю чего говорить, а чего нет. Здесь, видите ли, не Оллитария! А у меня глаза есть, между прочим. Вы все носитесь за Оллитарой, значит все ламиолы. Все ваши игры и действия вокруг Оллитары крутятся. Только прятаться научились. А это что? Не цепи, не ошейники? Та же самая Оллитария здесь, разве что, по-другому называется. И законы те же, только запутанные зачем-то. Зачем запутывать, если они правильные? Да вы и сами себя позапутали. То она Госпожа, то рабыня. Цепи на себя вешают, ошейники носят. Сами уже не знаете, чего хотите!
-На себя лучше посмотри, - вдруг сказала обидевшаяся Сарра.
-А что мне на себя смотреть? - удивилась Соня. - Я рабыня, ношу ошейник, хочу Оллитары. Сижу, как положено, на цепи. Чего тут неясного?
-Эй, девушки, - сказала Таня, - чего-то мы не о том говорим. Что делать-то нам? Как выбраться?
-А что тут сделаешь? - сказала я. - Руки связаны, цепи эти, - даже прилечь нельзя. Интересно, а для чего тогда матрацы? Чтобы стоять мягко было?
-Может, поднимем крик? - предложила Сарра. - Не зря же нам завязывали рты?
-Думаю, бесполезно, - сказала Мери. - Ещё и побьют.
-А вы-то хороши! - сказала Таня. - И нам не помогли, да ещё сами вляпались. Не могли в полицию…
-Да? - отозвалась Сарра. - Полиция у них вся куплена. Лучше бы спасибо сказала.
-Спасибо, - ответила Таня. - Вместе, конечно, веселее, только мне почему-то невесело.
-Так будем кричать, или нет? - спросила Сарра.
-Начинай, - ответила Мери.
-А-а-а, - сказала Сарра.
-Ой! - сказала я, - сейчас барабанные перепонки лопнут.
Снова все засмеялись. Тут как раз открылась дверь и появился охранник.
-Эй, красотки, чего это тут за хохот? Люди спят, а они разорались! Сейчас ляжем на матрасики и… Э! А это ещё что? Почему ротики открыты, а?! Кто разрешил? Эй, девки, мы тут своеволия не потерпим. Наказания хотите? Хотите всю ночь на ногах простоять? А ну, - подошёл он к Тане, - где твоя затычка? А, вот она валяется. А ну, раскрыть рот! Быстро! Так-то лучше. Сейчас. Вот так. Вот. Готово. И не смей мне больше, понятно?
Таня снова стоит с пластмассовой соской во рту, а бандит уже принялся за меня. Пожалуй, сопротивляться не стоит. Всё же дёргаюсь пару раз для порядка.
-Смотри у меня, блондиночка! - говорит охранник затыкая мне рот и слегка дёргая за кольцо кляпа. Идёт к Мери. Поднимает с матраца её платок.
-Зачем вы это делаете? - говорит Мери, - мы…
-Мы не вы, а вы не мы, - бормочет в ответ вышибала заталкивая ей в рот платок. - Вот что, брюнеточка, если у тебя во рту всего-лишь платочек, это ещё не значит, что его можно выплёвывать без разрешения. Плётки хочешь? Нет? Смотри у меня! Кляп тебе будет вынимать тот, кто вставлял. Понятно? На первый раз прощаю, но гляди. Понятно, я спрашиваю?!
Мери кивает головой и опускает глаза. А бандит уже завязывает рот Сарре. На всякий случай грозит и ей пальцем.
-Смотри у меня, девка!
Идёт к Соне и удивлённо присматривается. Соня сидит с кляпом во рту. Какая-то кожаная затычка, мне издалека плохо видно. Фокусница, да и только! Охранник наверное решил, что она и не вынимала кляпа.
-Вот, умница, - говорит он. - Не то, что эти. Дай-ка я тебе цепь удлиню. Вот так. Ложись.
Теперь Соня может улечься на матрац, что и делает, злорадно поглядывая на нас. Однако, напрасно. Цепи удлиняют и нам.
-А теперь спать! - командует охранник. - Бай-бай, девушки. И, смотрите у меня!
Гаснет освещение. Тьма полнейшая. Спать. А что ещё делать остаётся? Ну и буду спать.
-Эй! Пора просыпаться, Мелани.
Что? Кто? Что за порядки? То спи, то не спи! А? Кто это? Салли. Уна-литона Салли осторожно трясёт меня за плечо. Что такое, где я?
Я пытаюсь вскочить, но Салли мягко сдерживает меня.
-Осторожно, Дина. Не забывай об ошейнике.
Я медленно сажусь на лежанке. Рядом сидит обнажённая Соня-Мелани-Лия, или как её там? В перемычке носа у неё стальное колечко, такие же колечки вставлены в соски грудей. Внезапно ощущаю тупую боль и гляжу на себя. Кольца продеты мне в соски и во внешние губки. Болит, да и припухло порядочно. И ещё… Подношу руку к лицу и нащупываю кольцо продетое мне в нос. С трудом справляюсь с подступающей истерикой. У меня кольцо в носу! Даже не в ноздре, как у азиатских модниц, а в перемычке носа! И зеркала не надо, достаточно на Лию взглянуть. Кольцо в носу, словно у обезьянки или у тёлочки. Домашнее животное с колечком для привязи? Ну да, я ведь буду рабыня. Собственность, принадлежность. Почему бы моим собственникам не позабавиться и не окольцевать мой носик? Игрушка станет забавнее. Да ведь так и говорили, проденут кольцо в нос, пристегнут цепочку и будут водить гулять. А за нос, чтобы быстрее научилась слушаться. Чуть упрётся девушка, - боль! Замешкается, - боль!
Внезапно я зарыдала. Ну, всему же есть предел! Кольцо в носу, - это уж слишком!
-Ничего, Дина, ничего, - говорит Салли. - Можешь немного поплакать, я разрешаю. Но недолго. Работать пора.
Вот! Мне даже плакать без разрешения нельзя. Разве такое можно выдержать? Теперь меня начинает успокаивать Лия. Гладит по волосам и протирает мне лицо, как тогда, в клетке.
-А тебе что, не больно? - спрашиваю я её. Что-то во рту мешает мне говорить.
-У меня уже были дырочки, - говорит Лия, - мне просто снова продели кольца. Вот, только язык прокололи.
Точно. Дикция у неё слегка изменилась, да и у меня тоже. Я вспомнила как копались в моём рту.
-Покажи, - со страхом прошу я её.
Она улыбается и высовывает язычок. В сантиметре от кончика в нём дырочка окантованная жёлтым металлом. Расклёпанная золотая трубочка.
-Да, Мелани, - говорит Салли, - тебе тоже проклепали язычок и поставили во рту клеймо. Теперь ты почти готовая рабыня. Теперь тебе нужно только сдать экзамены, попасть на аукцион и найти себе собственника. Не так уж и мало, впрочем.
-Экзамены? - удивляюсь я, - на звание рабыни, Госпожа?
-Непременно, Мелани. Да ты не волнуйся. Для умной девушки это несложно. Никаких особых усилий не требуется, главное здравомыслие. Экзамены проверяют, достаточно ли хорошо усвоила девушка необходимость подчинения. Если оказывается, что плохо, приходится её снова учить, или даже дрессировать, если иначе не получается. Пока не поймёт, что подчиняться её всё равно заставят. Если к тому времени поздно не будет. Никакой приличный Унилонис не станет выставлять на продажу упрямую дуру и портить свою репутацию.
-А если поздно, тогда что, Госпожа?
-Тогда списывают. Обычно для начала в транспортный отдел. Там всегда девушки требуются. Ну, оттуда ещё можно вернуться, только надо будет очень хорошо себя зарекомендовать, можно сказать, пройти по конкурсу. Трудновато, но можно, опять же, если девушка вовремя возьмётся за ум. Ну а если и в транспортном отделе не поумнеет, тогда уж… Ну, ты знаешь,
-Да, Госпожа, - говорю я. - А можно спросить, Госпожа?
-Спрашивай, Дина.
-Для чего эти кольца, Госпожа? Это так унизительно.
-Почему же? - улыбнулась Салли. - Просто ты не привыкла. Колечки возбуждают мужчин, для того их рабыням и вставляют. Да и красиво по-моему. Тебе идёт. Тебе не нравится, что они стальные? Это временные кольца, чтобы дырочки не зарастали. Потом их вынут, вставят золотые или пластмассовые. Или гвоздики, тут уж как понравится тому, кто тебя купит.
-Но почему я? Ни у кого ведь нет, Госпожа.
-Как это, нет? Колечки носят многие. А дырочки есть почти у всех. Кстати, наличие дырочек обязательно отмечается в документах на девушку. Также как размер щиколоток, запястий и талии. Ну и, разумеется, размер и номер ошейника, природный цвет волос и глаз и номинальный возраст, а также параметры клейма.
-И умственные способности? - добавила я.
-Всё остальное по мере необходимости. А теперь, одеваться.
Линк и Рон быстро упаковали нас в миниоты, только ноги оставили босыми.
-Сегодня нужно хорошо поесть, - сказала Салли. - Вот сегодня и будет первый экзамен. Самый простой. Конечно, ты ещё недостаточно набегалась на манеже, но мы потеряли несколько дней. Да и не думаю я что для девушки с высокими умственными способностями подходящее занятие, крутить манежный вал. А главное, сегодня день, когда обучаются Мони-Нолы. Следующего дня пришлось бы долго ждать. Давай попытаемся отбегаться сегодня. Ты уж постарайся, Твикли.
-Нужно будет быстро бегать по манежу, Госпожа? Но…
-Нет, Дина. Вы будете везти коляску с Мони-Нолой под наблюдением её воспитательницы. Если они сочтут, что ты всё делаешь правильно и старательно, то транспортный экзамен считается сданным. Тогда тебе может уже никогда не придётся возить тележки. Есть стимул, правда?
-Ещё бы, Госпожа, - сказала я, – но как же…
-Не беспокойся. Ты спала три дня. Все твои дела закончились, проколы почти зажили, у нас здесь очень хорошие смазки для заживления мелких ран. Ты справишься. Ничего нового нет. Команды те же, хлыстом и поводьями, ты уже знаешь. Приказывают словами редко и что-нибудь простое, например: «Быстрее», «Медленнее», «Нагнуться». Да, кстати, не удивляйся. Девушкам, которые хорошо служили, обычно в конце поездки вставляют тоны. Слышала об этом?
-Что-то такое охранник на манеже говорил. А что это?
-Фаллоимитаторы. Ну, для стимуляции при ходьбе и беге.
Я промолчала. Не то ещё повидала в этой стране идиотов. Подумаешь, резиновый стержень в дырке! А Салли объясняла:
-Тону вставляют и закрепляют ремешком. Для этого в ремне сбруи, который проходит между ног, имеются два отверстия и кольца с пряжками. Тона массирует дырочку когда девушка шевелит ногами. Бывает очень сладко если девушка достаточно чувствительна. Вплоть до оргазма, который упряжная девушка должна переносить не останавливая бега. Правда, обычно никто не заставляет девушку со вставленной тоной быстро бежать. Это запрещено. Чаще всего девушки с тоной идут шагом. Обычно, если Госпожа на коляске похвалит рабынь, то на остановке они начинают выпрашивать тону, - наклоняются вперёд и виляют попкой. Это считается хитростью: просят тону, чтобы не бежать быстро. Это в порядке вещей. Так делать даже рекомендуется, вроде как показываешь свои умственные способности. Но вам-то никакой тоны конечно не вставят, пока поездка не завершена, а вот потом, возможно. Тогда надо показать, что вам это приятно. Понятно? Вот Лия всё это знает, правда, Лия?
Лия поглядела на меня.
-Ответь Госпоже Салли, Лия, - сказала я.
-Всё я помню, Госпожа, - сказала Лия.
-Вот и хорошо. В случае чего, Дина, гляди на Лию и делай как она. Ну а теперь завтракать. Охрана, выводите девушек.
Наш поводок натянулся и мы отправились зарабатывать мне высокий статус Оллитарисской рабыни. Кошмар и бред. Упряжка. Да ещё тона в вульве или в заднице. Кошмар и есть. Весёлая страна, ничего не скажешь.
И вот нас с Лией запрягли в лёгкую красивую коляску с большими колёсами и многочисленными тонкими спицами. Коляска, собственно, представляла из себя ажурное полумягкое плетёное кресло для наездницы с тонкими выгнутыми рессорами и задней опорой, с маленьким колёсиком не позволяющем тележке опрокидываться назад. Над большими колёсами проходили гнутые крылья с прикреплёнными к ним четырьмя сумочками, вероятно, для мелких вещей Госпожи. Впрочем, позади сидения можно было закрепить и объёмистый груз.
-Это лёгкая одноместная коляска для коротких прогулок по городу, - объясняла нам Салли пока охранники раздевали нас и надевали нам сбруи. - В таких тележках обычно Нолы или Униолы выезжают за покупками, или по другим делам. Обычно запрягают двух девушек, но можно запрячь и четверых или даже больше, но это уже считается излишеством. Бывает, что Госпожу везёт одна девушка, но тогда, конечно, тележка едет медленнее. Одной рабыне везти Госпожу тяжело и обычно у Госпожи бывают особые причины, чтобы так ездить. Например, если рабыня за что-то наказана. Или просто, если Госпоже так нравится. В этом случае Госпожа обычно всё время подгоняет рабыню хлыстом, такое часто можно увидеть на улице. Ну, таковы уж многие Нолы.
Тем временем, охранники затянули нас в сбруи, а на головы надели шнурующиеся на затылке кожаные наголовники с круглыми отверстиями для глаз, рта и носа с колечком. Потом нам в рот вставили необычные толы с отверстием посередине, завинчивающимся дырчатой пробкой, и уже поверх наголовников надели уздечки из узких ремешков с колечками в углах рта. К колечкам пристегнули длинные кожаные ленты тянущиеся прямо к сидению. По бокам у нас оказались тонкие жерди с поперечной перекладиной к которой и пристегнули наши запястья. А спинные ремни закрепили на висячей перекладине привязанной к большому кольцу в основании кресла. Потом нас обули в большие, но мягкие ботинки, под ошейники подложили воротнички, а, в довершение всего, на ноги накинули ремешки и пристегнули к кольцу ввинченному в пол.
-Это путы, - пояснила Салли. - Девушек всегда привязывают в местах длительных остановок. Ну вот, вы и готовы. Главное, не пытайтесь говорить и чётко выполняйте все команды. Ну, я пошла.
Мы остались ждать нашу наездницу. Неподалёку, вдоль длинной стены коридора стояли ещё девушки запряжённые в такие же тележки. Как объяснила Салли, только мы с Лией были здесь новичками, и нас должны были взять в первую очередь.
Нолы появились довольно скоро. Ну и хорошо, чем раньше, тем лучше. Две девушки в голубых покрывалах, одна повыше, другая пониже, в сопровождении охранников подошли к нам.
-Уна-Твикли? - несколько удивлённо спросила высокая Госпожа. - Какая-то странная. Несимметричная, мягко говоря. Уж эти мне новые моды! Впрочем, какая разница, не правда ли, дорогая? - обратилась она ко второй Госпоже, закутанной, как и первая, до самых глаз в голубой атлас.
-Твикли как-то иначе управляют? - спросила она.
-Вовсе нет, - ответила первая. - Твикли даже легче управлять. Они обычно очень слаженно бегают. Ну что же, едем?
-Конечно, - ответила вторая и попыталась, подобрав покрывала, подняться на сидение.
-Мери, Мери, - покачала головой первая, - а путы?
-Ах, да! - спохватилась Мери. - Я же знаю, но… Всё равно как-то забыла. Волнуюсь.
Она развязала нам ноги и мельком скользнула взглядом по нашим лицам затянутым в наголовники. Не думаю, что она узнала меня. Да, трудно было бы узнать в этой обнажённой лошадке затянутой в сбрую и намордник с дырками прежнюю Мелани Спайк, гражданку самой свободной в мире страны, двадцатилетнюю красавицу с тонким чувством собственного достоинства. Зато я узнала её. Я повезу коляску с Госпожой Мери Норисман. На мне поедет эта миленькая евреечка. Прямо как во сне. Если это вообще сон. В этом я уже окончательно запуталась. Что сон? Вот этот кошмар или тот? Или оба? Ой! Я и не заметила как Мери успела усесться на сидение и стегнуть нас с Соней хлыстом. Я поспешно засучила ногами, трогая тележку с места.
-Помаленьку, Мери, помаленьку, - советовала тем временем первая Нола. - Слегка придерживайте поводья. Вот так. Теперь потяните за левый повод, а правый ослабьте.
-Я знаю, Госпожа, - ответила Мери, - всё в порядке.
Мы развернулись вдоль коридора и побежали вперёд. Мери то натягивала поводья, то отпускала, временами прижимая хлыст к нашим задницам. Наверное, училась управлять. Даже начала весело посмеиваться сзади. А чего ей не смеяться? Разве не забавно разъезжать по городу на своих бывших подружках? Я почему-то даже не сомневалась, что на нас поедет именно Мери. Впрочем, это ещё хорошо, что она. Мери хоть лёгкая. А то ещё попалась бы какая-нибудь злодейка, из тех, о которых говорила Салли, исхлестала бы в кровь всю мою попку! Ничего, потерплю. Зато, может, в последний раз. А потом… Лишь бы Мери меня не узнала!
Везти тележку было вовсе не тяжело, не то что крутить спицы на нижнем манеже. Правда, пока мы бежали очень медленно, почти что шли шагом. Коридор повернул направо. Мери натянула поводья так, что мы почти остановились, но тут же правый повод потянул мой рот в сторону. Мы развернули тележку и снова побежали вперёд. Показалось нечто вроде шлагбаума около которого прогуливались четверо охранников. Мери остановила нас и тут же подъехала вторая коляска, запряжённая двумя девушками в таких же как у нас сбруях. На ней восседала Нола пришедшая вместе с Мери.
-Пропустите нас, - попросила Мери охрану и оглянулась на первую Нолу, но та молчала.
Охранник слегка поклонился нашей наезднице.
-Прошу Госпожу представиться и назвать цель выезда.
-Я Мони-Нола Мерилиния Мона-Генози, - сказала Мери. - Еду по своим делам.
-Конечно, - сказал охранник. - Но у Госпожи Унилонисская упряжка.
-И что? - спросила Мери.
-Госпожа должна назвать цель выезда и время возвращения в Унилонис.
-Господин охранник! - вмешалась первая Нола, - моя Мони-Нола не знает некоторых тонкостей. Мери, я забыла вам пояснить, вы не обязаны отчитываться если едете на своих рабынях. А при пользовании Государственной упряжкой обязаны отвечать на эти вопросы.
-Вот как? - сказала Мери. - Цель выезда, - проверка умения девушек работать в упряжке и моё обучение. А срок… Госпожа Нола-литона, когда мы вернёмся?
-Не позднее четырёх часов, Мери.
-Прекрасно, - сказал охранник и сделал какой-то знак двум другим. Один из них подошёл к нам с Лией, а другой направился к упряжке Нолы-литоны. Подошедший что-то делал руками возле лица Лии, но я не могла рассмотреть, да и не пыталась. Эти поводья и ремни уздечки не позволяли свободно поворачивать голову. Да и зачем? Охранник закончил с Лией и повернулся ко мне. Не успела я и глазом моргнуть, как к кольцу в моём носу прицепили медный колокольчик достаточно ощутимого веса, который сейчас же начал звенеть при каждом движении. А перед нами уже поднимали шлагбаум.
-Счастливого выезда, Госпожа.
Мери легонько стегнула нас хлыстом и мы покатили коляску. Последовал левый поворот и открылся яркий дневной свет. Мы выехали из недр скалы и оказались в длинной нише, плавно поднимающейся вверх. Сейчас же к нам сбоку пристроилась и вторая тележка. Обе Госпожи чуть потянули поводья и пустили нас шагом. Подъём хотя был и некрутой, но сразу ощущался. Нам с Лией пришлось сильнее налечь на перекладину.
-Чем дальше я учусь, Госпожа, - сказала Мери с некоторой досадой в голосе, - тем больше обнаруживаю, что хвалёная свобода действий Нолы в большинстве случаев просто фикция.
-Это не совсем так, Мери, - возразила Нола, - все эти препоны почти всегда можно обойти с небольшими усилиями. Кроме того, когда у вас появятся собственные рабыни, многие ограничения отпадут сами собой. Например, зачем вам тогда пользоваться Государственными упряжками? Кстати, правильно, на подъёме не следует гнать рабынь бегом без необходимости. Они быстро вспотеют и начнут плохо пахнуть. Но не распускайте их. Эти ламиолы очень быстро наглеют.
Надо же, эта гадина ещё рабынь в наглости обвиняет! «Спокойно, Мелани, спокойно», - сказала я сама себе. Какой смысл психовать если ты привязана, а, тем более, запряжена в тележку? Лучше потерпеть, пока…
И в этот момент левая девушка из соседней упряжки ловко подставила мне ножку. Сама не знаю, как получилось, что я не споткнулась! Чисто инстинктивно я перепрыгнула неожиданное препятствие. Зачем она это сделала? Сейчас же свистнул хлыст. Нола стегнула хулиганку, одновременно резко дёрнув левый повод, чтобы девушка не прыгнула вперёд. Рабыня взвизгнула и дёрнулась всем телом, а её колокольчик так громко звякнул, что заглушил три других.
-Вот я тебя! - прикрикнула Нола. - Вот видите, Мери, каковы они? Ничего, пробегутся как следует, дурь из них вылетит. Вот тебе! - хлестнула она рабыню ещё раз, но уже не так сильно.
-Теперь осторожно, Мери. Посмотрите назад. Выезжаем на транспортный карниз. Неважно, что никого нет, смотреть нужно всегда, чтобы не столкнуться.
-Я знаю, Госпожа, - ответила Мери, - я ведь водила автомобиль.
-Водили что? - не поняла Нола.
-Автомобиль. Ну, это вроде большой тележки. Только с мотором, а не… Едем направо?
-Давайте направо, - согласилась Нола. - Придерживайтесь правого края. Здесь широкая дорога, мы можем ехать бок о бок. А что такое мотор?
Мы выехали на широкую полосу покрытую странным покрытием, вроде шероховатого на вид ковра тускло-зелёного цвета, шириной метров шесть. Действительно, достаточно для движения в четыре ряда. Слева тянулся каменистый бордюр, а справа то полого, то отвесно поднималась скала. Наверное это был верхний карниз, расположенный над тем, где я встретила Хронваргеров. А за бордюром угадывалось огромное пространство провала и марево над Оллиолоной. Оллитара стояла высоко и светила как-то тускло. Скорее всего, в воздухе висел лёгкий туман. Но разглядывать всё это мне было некогда, да и крайне неудобно. Нужно было следить за равномерностью бега и за поводьями, да ещё опасаться какой-нибудь гадости от соседней упряжки. Хоть бы Салли заранее предупредила, что такое возможно!
-Мотор? - сказала Мери, - ну, это… Понимаете, я и сама толком не знаю. Приспособление такое из металла, чтобы двигать тележки.
-Приспособление? Зачем? Разве недостаточно сбруй и уздечек для рабынь?
-Это не совсем то, Госпожа. Если бы вы побывали на Земле, то сами бы всё поняли. А так, конечно, трудно представить, когда на словах.
-Наверное, - сказала Нола. - А теперь дадим девушкам размяться. Я первая, а вы не отставайте.
Она пустила в ход хлыст, ловко стегая по очереди то левую, то правую девушку. Их колокольчики весело зазвенели и коляска, выехав вперёд, быстро покатилась около правого края дорожки. Сейчас же и Мери погнала нас с Лией вслед. Удары хлыста посыпались на мою попку. Мы перешли на быстрый бег, однако передняя тележка продолжала удаляться.
-Вперёд! - прикрикнула Мери и пару раз вскинула поводья, - ну же, вперёд, рабыни, быстрее!
Наверное, ей не хотелось лишний раз бить нас. Но я не сомневалась, что если слова не подействуют, она пустит в ход и хлыст. Я побежала что есть силы, и Лия тоже, подстраиваясь под меня. Я начала потеть и задыхаться под кожаным намордником. Но передняя коляска не приближалась, правда и удаляться перестала. Но разве можно долго выдержать такой бег? Хлыст несколько раз обжёг мои ягодицы. Что, ещё и недостаточно быстро?! Я уже едва дышала, а Лия так даже начала всхлипывать, не то, взвизгивать при каждом вдохе. Мери слегка натянула поводья и мы замедлили бег. Через некоторое время дышать стало чуть полегче. Всё моё лицо было мокрое под наголовником и пот заливал глаза торчащие из дырок маски. А проклятый колокольчик уже задёргал мне нос, издевательски звеня и стучась о пробку толы. Не хочу! Это что же такое?! Зачем эта сучка Мери так нас гонит? Едет на мне, ну и была бы довольна, гнать-то зачем? Гонки устроили, рабовладелицы проклятые!
Передняя тележка медленно приближалась. Девушки запряжённые в неё шли шагом. Наконец мы догнали их и Нолы снова поехали бок о бок.
-Ну что же вы, Мери отстаёте? - сказала Нола.
-Девушкам тяжело так быстро бежать, Госпожа, - ответила Мери. - Посмотрите, как они вспотели. Нет никакой необходимости так их гнать. Разве вам их не жалко?
-Жалко? - удивилась Нола. - Но они же ламиолы. Рабыни. Почему Нола должна их жалеть? Насколько я знаю, ламиолы при случае, Нол не жалеют. Вспомните, хотя бы, Гедоникс.
Нола слегка хлестнула своих рабынь и они перешли на лёгкий бег. Мери, чуть помешкав, тоже стегнула нас и легко вздёрнула поводья. Наши колокольчики звякнули и мы с Лией побежали вровень с первой тележкой. Так бежать ещё было можно, тем более, что дорога шла, кажется, чуть вниз.
-Мне кажется, - сказала Мери, - что слухи о событиях в Гедониксе сильно преувеличены и не соответствуют реальной ситуации.
-Вы так недоверчивы, Мери?
-Возможно. Я больше привыкла верить своим глазам, чем чьим-то рассказам.
-Хотите сами побывать в Гедониксе?
-А это возможно?
-После утверждения статуса, конечно. Тогда вы будете делать всё что вздумается и не запрещено законом. Хоть в Гедоникс, хоть куда. Но я бы не поехала.
-Почему? Разве не интересно узнать правду?
-Вот что, Мери, - сказала Нола, - если вам хочется острых ощущений, не обязательно куда-то ехать. Просто возьмите, да поменяйтесь местами с этими вот девками, запряжёнными в вашу коляску. Будет вам Гедоникс прямо здесь.
-Как-то не хочется, - сказала Мери, - но всё же…
-Осторожно! - перебила Нола. - Не забывайте о дороге!
Мери натянула наши поводья пропуская Нолу вперёд, а потом потянула меня за правый угол рта. Я пристроилась позади передней коляски и краем глаза заметила, что кто-то едет навстречу. Вскоре мимо нас пронеслось несколько лёгких колясок запряжённых парами рабынь. Девушки быстро бежали по дороге а над ними свистели плётки и раздавались крики и смех наездниц облачённых в развевающиеся на ветру покрывала и газовые шарфы расшитые блёстками. Я ещё успела заметить, что за последней коляской бежали две полуобнажённые девушки в блестящих ошейниках, пристёгнутые за руки длинными тонкими цепочками.
-Разве устраивать гонки не запрещено? - спросила Мери когда наши тележки снова поравнялись.
-Конечно запрещено! - сказала Нола. - Вот их и устраивают здесь, на верхней дороге. Заметили их шарфы?
-Унины Оллитархии? - сказала Мери. - Городская знать?
-Ну да, - подтвердила Нола. - Думаю, вы не сомневаетесь, что знатные девушки в любом месте позволяют себе много лишнего?
-Напротив, - возразила Мери, - я думала, что влиятельные Нолы и знатные Униолы показывают пример другим.
Нола весело рассмеялась и сказала:
-Они и показывают пример. Только дурной. Гонки упряжек, это ещё самое меньшее, что они вытворяют от скуки и пресыщенности.
-Мне что, - спросила Мери, - придётся им подражать?
-До определённой степени, дорогая. Начинающей Ноле лучше во всём знать меру. Ну, а если сами станете впоследствии знатной девушкой, боюсь, у вас не будет другого выхода.
-Вон, снова, - сказала Мери, - едут.
-Не беспокойтесь, - успокоила её Нола, - дорога достаточно широка. Если, конечно, гонок не устраивать.
Вскоре мы разминулись с идущей шагом большой упряжкой из восьми или десяти рабынь. Мне было не до того чтобы разглядывать подробности, но я заметила, что перед девушками катилось небольшое ажурное колесо, а тащили они четырёхколёсную телегу нагруженную каким-то багажом. Позади шло несколько охранников в шлемах и со странными толстыми палками в руках.
-Никак не могу привыкнуть, - призналась Мери, - к тому, что грузы возят на девушках. Неужели ничего другого нельзя придумать?
-Я же вам объясняла, Мери. Всё это в интересах самих же ламиол, а уж потом как польза для общества, или мера наказания. Рабыни транспортного отдела знают, что они приносят пользу и гордятся этим. Ну и чувствуют моральное право требовать от общества защиты их прав.
-Я знаю, - сказала Мери, - но как-то не укладывается в голове.
-Привыкнете, - пожала плечами Нола. - О! Смотрите-ка. Это уже хуже.
Впереди на дороге показалось какое-то встречное движение.
-Ну вот, - сказала Нола, - караван. Теперь придётся ждать. А вы говорили, не надо гнать. Впрочем, тут конечно не угадаешь.
Нола натянула поводья и остановила своих рабынь. Мери направила нас к самой скале и тележки встали рядом, почти не загораживая дорогу. Теперь я увидела, что идущие навстречу появляются из бокового прохода, спускающегося ниже карниза и круто уходящего вниз, наверное на другой уровень. Поднимающийся вверх караван медленно шёл по крутому подъёму, перекрыв при этом и спуск, и транспортный карниз.
-Прибывший караван, - сказала Нола. - Видите, поднимаются на этаж Унилониса.
-Понятно, - кивнула Мери, - уходящие идут вниз, к кораблям.
-Правильно. А откуда эти?
-Из Аннолиуса, - ответила Мери. - Красные миниоты.
Нола кивнула и поудобнее развалилась в кресле, закрепив поводья девушек на выступе обода. А передние охранники уже проходили мимо нас ведя на длинных цепях большую упряжку девушек в сбруях из красной лакированной кожи украшенной блестящими заклёпками и перьями прикреплёнными к наголовникам. Глаза рабынь устало сверкали сквозь круглые, окантованные тонким металлом отверстия в намордниках. В носу у каждой золотое кольцо, а во рту большая тола в виде диска украшенного изображением цветка похожего на лилию. Поперёк рта сквозь толу продета палочка с большими кольцами для поводьев. Теперь я смогла разглядеть конструкцию упряжки. От передка тележки отходила круглая жердь опирающаяся передним концом на лёгкое колесо, катящееся по дороге, достаточно длинная чтобы вдоль неё разместилось восемь пар рабынь. Перед каждой парой находились поперечные перекладины с кольцами для рук, а к задней перекладине пристёгивался спинной ремень сбруи. Всё это покрывала сложная система колечек и ремешков. Я заметила только, что девушки, как и мы, соединены попарно за внутренние углы ртов, а с наружной стороны все толы связаны вдоль жерди двумя длинными цепочками почти не провисающими вниз. Девушки были запряжены на совесть, да и вся конструкция выглядела весьма надёжной и продуманной. На тележке же громоздилась гора поклажи, в основном из больших кожаных сумок, помеченных, как и толы, изображением лилии.
-Парадные сбруи, - сказала Нола. - Видите Аннолии на толах?
-Вижу, - сказала Мери. - Так это и есть белая Аннолия? И что это значит?
-Приехал кто-то важный. Скорее всего, кто-то из Унин Оллитархии.
-Почему обязательно Унина?
-Потому что караван направляется в Унилонис. Дела Унин начинаются с Унилониса, даже если это сама Нома Оллитарха.
-Понятно, - сказала Мери, - вон сколько багажа.
-Много, - согласилась Нола, - но не тяжёлый. Такая гора, а везут шестнадцать миниуни. Там какие-нибудь пуховые перины или газовые покрывала на каркасах.
-На чём? - не поняла Мери.
-На каркасах. Чтобы шёлк или газ не мялись. Большие, но очень лёгкие футляры.
Следом за первой проехали ещё две похожие тележки. Затем шло много воинов с такими же палками. Я узнала и двух Хронваргеров по ребристым шлемам и стальному оружию. Далее, показалась длинная процессия. Впереди упряжка из четырёх девушек а за ними, вместо тележки, двухколёсная стойка к верхушке которой на высоте полутора метров прикреплена длинная жердь или перекладина, опирающаяся своим дальним концом на такую же стойку. По всей длине к перекладине были подвешены скобы, прикованными к которым брели две вереницы пленниц в платьях вроде моей миниоты, только ярко-красного цвета и в таких же красных головных платках.
Когда они подошли поближе, я смогла разглядеть их высокие и толстые ошейники надетые поверх платков с надписью крупными буквами: «Ламиола-миниуни. Собственность Аннолиуса». Ошейники были заклёпаны наглухо и короткими толстыми цепями присоединены к скобам перекладины. Я припомнила, что уже видела нечто подобное в коридоре Унилониса. Помимо ошейников, на девушках были надеты короткие тяжёлые наручники, насколько можно было судить, тоже заклёпанные на запястьях, и металлические же пояса, соединённые с наручниками толстым кольцом. На спине у каждой девушки пояс запирался большим висячим замком с подвешенной к нему табличкой. На ногах у всех башмачки на низком каблуке, с виду очень удобные для долгой ходьбы.
-Видите партию миниуни, Мери? - сказала Нола. - В каждом караване обычно от двадцати до ста особей подобного товара. Для ламиол очень полезны переходы из города в город. Очень редко караваны идут без дорожной унитолы с рабынями.
-В чём же здесь польза для ламиол? - сдержанно спросила Мери.
-Ну, как же? Мужчины любят разнообразие. Рабынь сданных в Унилонис лучше всего отправить в другой город. Там у них больше шансов найти себе нового собственника. Кроме того, такая ходьба на большие расстояния поддерживает их в хорошей физической форме, а неизбежные трудности и неудобства содержания на такой унитоле стимулируют их желание быть снова проданными в собственность.
-Понятно, - сказала Мери. - Всё это отвергнутые наложницы, которых, в их же интересах, покажут в новом месте.
-В основном, именно так. А местных наскучивших Унин отправят туда. Видите, как они закованы? При таких цепях никакая ламиолия не страшна.
-Их что, ведут вот так всю дорогу?
-Только так. Расковывать ламиол в дороге запрещено.
-Тяжело, - посочувствовала Мери.
-Вовсе нет, - сказала Нола. - Вдоль дорог устроены специальные места где рабыни отдыхают, принимают пищу, справляют нужду, совершают процедуры и даже спят около унитолы. Всё очень удобно. Ведь и ездовые девушки тоже нуждаются в отдыхе. Всё это продумано и хорошо отработано.
-Любопытно, - сказала Мери. - А что там дальше?
-Странно, - сказала Нола. - Вот это странно выглядит.
Теперь мимо нас проходила длинная вереница пленниц в таких же красных миниотах. Только они шли без унитолы, а были скованы друг с другом за ошейники блестящими цепями спускающимися да пояса, для чего каждый ошейник имел два кольца, одно спереди, а другое сзади. Руки девушек были связаны за спиной широкими лентами с большими узлами, которые, на мой взгляд, было бы легко при желании раздёрнуть, потянув за свисающие концы. Ноги были обуты в такие же башмачки, как и у передних, а во рту каждая девушка держала белую пластмассовую толу-соску, точь в точь, такую, какую давали мне на разбирательстве комиссии. Надписи же на ошейниках были мелкими и я их разобрать не могла.
-Что именно странно, Госпожа? - спросила Мери.
-Вот это, - сказала Нола. - Не могу понять статуса этих девушек. Так никогда не водят.
-Без унитолы?
-Ну да. Это конечно тоже миниуни, но почему всего-лишь в ошейниках? Впрочем, знаете, Мери, Аннолиус всегда отличался стремлением оригинальничать. Очень может быть, что это просто попытка лишний раз навязать свою моду на методы организации караванов. Да, наверное так и есть.
Вслед за рабынями снова шли воины или охранники, а потом показались упряжки-восьмёрки. Сбруи девушек несколько различались, но в основном преобладал красный цвет. На тележках ехали мужчины в разнообразных нарядах, а рядом находилось по нескольку женщин закутанных в цветные покрывала, также с преобладанием красного. Я заметила тонкие цепочки тянущиеся из под покрывал к кольцам тележек. Вероятно, все дамы были для верности пристёгнуты за шейки к своим экипажам. За некоторыми тележками шли ещё и прикованные за руки девушки с бегунками приподнимающими подол. Я вспомнила учёбу на верхнем манеже. Наверное, это действительно очень полезная здесь наука для девушек среднего уровня, уметь бегать за тележкой.
-Это Квинглеры с Униолами? - спросила Мери.
-Правильно, - кивнула Нола. - А некоторые ещё и с рабынями. Любители путешествовать. А вот, смотрите, это уже интереснее.
К нам приближалась большая упряжка в роскошных сбруях с украшениями и перьями в наголовниках. Сами сбруи заслуживали отдельного внимания, но меня больше заинтересовала карета едущая следом, вся окружённая воинами. Собственно, она представляла собой большую телегу с пологом закреплённым на резных столбиках. Сейчас он был подтянут вверх и можно было разглядеть обитательниц этой кровати на колёсах. Именно кровать напоминало это сооружение, всё застеленное яркими перинами, одеялами и подушками на которых в середине возлежало трудно различимое существо, закутанное в блестящие ткани и сверкающее словно куча металла. Лица нельзя было разглядеть, то ли из за прозрачных покрывал, то ли из за ярких бликов, разбрасываемых вокруг складками ткани. Это, наверное, была главная Госпожа, но меня поразила не она, а сидящие вокруг неё особы непонятного статуса. Довольно высокого, судя по роскошным красным одеяниям с пышными рукавами и шлейфами свешивающимися за край платформы. Но вот их «шляпки» меня удивили. Голова каждой девушки была заключена в круглую, закругляющуюся сверху клетку из частых тонких прутьев, то ли позолоченных, то ли и впрямь золотых, отполированных до зеркального блеска. Основание клеток опиралось на полированный металлический диск, переходящий в своеобразный воротничок вокруг шеи и расходящийся дальше на плечи. А поверх воротничка, блестящего золотом, надет ошейник из белого металла с мелкой надписью, запертый сзади на висячий замочек. С колечек же спереди ошейников свешивались витые золотые цепочки, теряющиеся в перинах и складках покрывал.
Верхушки клеток были, как мне показалось вначале, увенчаны султанами, но я успела заметить, что это собственные волосы девушек собранные в пучки и выведенные наружу через отверстия во втулках на которых сходились вертикальные прутья. Наконец, я ещё заметила, что к «шляпкам» прикреплены покрывала из красного атласа, откинутые сейчас назад и свешивающиеся на спины. Лица же девушек внутри клеток изрядно накрашены, особенно глаза.
Платформа медленно проследовала мимо и показалась целая толпа симпатичных рабынь идущих за ней двумя группами. Сначала шло с десяток девушек обнажённых по пояс в золотых ошейниках и с большими кольцами в сосках грудей и пупках, соединёнными тоненькими болтающимися цепочками. Одеты они были в полупрозрачные широкие шаровары и обуты в остроносые туфельки. Волосы собраны в хвостики, такой длины, что я засомневалась в их естественности. У некоторых концы хвостиков даже волочились сзади по дороге. На руках у всех лёгкие наручники прикованные длинными цепочками к перекладине позади кареты, каждая девушка на своей цепи. Это тоже были накрашены, сильно, но безвкусно. Вероятно макияжем при дворе Аннолиусской Госпожи занимались достаточно бездарные стилисты.
А следом за этими, двумя вереницами шли десятка три девушек, прикованных за наручники к тоненькой продольной жёрдочке опирающейся задним концом на лёгкое колесо. Все они были очень похожи и одинаково одеты. Все невысокого роста, с пышными каштановыми завитушками и заколками в виде цветка Аннолии, как его называла Нола. С заколок на затылок и плечи свешивались приколотые платочки из красного шёлка с блёстками. У всех девушек симпатичные, маленькие но тугие грудки, правая обтянута короткой красной туникой с пояском-цепочкой, а левая обнажена и украшена колечком с золотым колокольчиком. На ногах красавиц сандалии перевитые до колен блестящими ремешками, а на стройных шейках блестящие как зеркало лёгкие стальные ошейнички с надписями очень мелкими буковками.
-И кто же это к нам пожаловал? - спросила Мери Нолу.
-Нома Оллитарха Аннолиуса со своими придворными Униолами, личными рабынями-миниуни и даже со своим знаменитым Аннолиусским балетом. Любопытно. Уж не гастролями ли решила заняться эта уважаемая Госпожа? Для пополнения сумм потраченных на содержание своего двора? Да вдобавок, с одной из своих личных упряжек. И, наверное, с целым кораблём багажа. Для такого количества рабынь уж конечно нужна огромная масса принадлежностей. Вероятно, позже прибудут грузы, отдельным караваном, а здесь только самая необходимая поклажа.
Мери с интересом взглянула на Нолу и спросила:
-Придворные дамы, это те, с клетками на голове?
-С клетками? Ах, да. Эти самые. В верлиоках. Такая уж традиция. Придворные унины должны быть одеты в соответствии с традициями лица, которое они сопровождают. Вот и носят верлиоки, даже за пределами Аннолиуса.
-А в Аннолиусе? - спросила Мери.
-В Аннолиусе все ламиолы должны носить верлиоки, разве вам не очевидно? Ну, на улице, конечно. И в общественных местах. Дома можно и снять.
-Понятно, - сказала Мери. - И что, во всех городах так?
-Нет, - сказала Нола. - Насколько я знаю, кроме Аннолиуса, строгие нравы только в Эсколисе и в Присцилии. Все ламиолы Эсколиса ходят по улице прикованными за талию к тележке, именуемой Эсколи-ота. Там на любую входящую ламиолу прямо на входе прицепят эту штуковину, так же как в Аннолиусе наденут на голову верлиоку. Рекомендуется и вообще не снимать, даже дома. А в Присцилии все девушки на улице обязаны носить зашитое на шее полупрозрачное покрывало, Присцили-оту. В остальных городах нравы посвободнее. Вот в Гедониксе раньше любая ламиола должна была выходя на улицу взять в рот одноразовую толу из белого шёлка. Правда, злые языки говорили, что это никакая не традиция, а происки торговцев, продающих толы. Но теперь там такое, что… Что никто не знает, что именно там происходит.
-Не могу представить, откуда такие обычаи?
-Официально считается, что такие вещи дисциплинируют ламиол и делают наступление ламиолии более предсказуемым. Куда вот, например, денется ламиола Эсколиса за которой волочится громоздкая тележка? Думаю, даже в любой двери застрянет.
-А тола во рту?
-Тола во рту говорит о том, что девушка себя контролирует. А выпавшая тола, наоборот.
-Так, - сказала Мери. - А верлиока просто не позволит ей исцарапать себе лицо или разбить нос?
-А что? - сказала Нола, - в верлиоке это действительно трудно было бы сделать.
-Ну а Генозис, стало быть, город весьма свободных нравов?
-Как сказать. Ещё не так давно всем ламиолам Генозиса приковывали к правой ноге лиолону. Ну, вы видели. Вот и теперь, многие требуют вернуть этот обычай. А то, в других городах он уже стал чаще применяться, чем здесь. Некоторым это не нравится. Но ничего, конечно, ещё не решено. Периодически же возникают волны моды, то на прокалывание рабыням клитора, то на поголовное заковывание в лониоты, то на отмену ножных кандалов. Постоянно что-нибудь такое происходит. И кто только придумывает?
-Насколько я помню, - сказала Мери, - всякие такие массовые поветрия придумывает правительство, чтобы отвлечь население от более важных проблем.
-Ха! - сказала Нола. - Может, вы и правы. Очень может быть.
-А вот насчёт этих придворных дам, - сказала Мери. - Насколько я заметила, они тоже были в ошейниках и даже на цепочках?
-Конечно, - сказала Нола. - Они же Униолы. Хоть и знатные, но всё же ламиолы. А каждая ламиола обязана непременно носить ошейник. Впрочем, вы же знаете, ошейники часто носят и Нолы. Например, в том же Аннолиусе вряд ли вы встретите придворную Нолу без ошейника с именем Госпожи которой она служит. Носить такой ошейник придворная Нола почтёт за честь, особенно если он не бутафорский, а замыкающийся на ключик, который хранится у Госпожи.
-Вот как? - сказала Мери. - Понятно. Но если придворными дамами служат и Униолы, как это совмещается с их семейным положением? Кто же тогда считается их собственником?
-Естественно, их Господин.
-А, ну да, Господа, наверное, выделяют одну из младших Униол для этой цели?
-Что вы такое говорите, Мери? Это ведь было бы расценено просто как оскорбление! Знатной даме, такой как Нома Оллитарха, могут служить только Униолы высшего статуса. Только Униолы-Номы, и не чьи попало, а достаточно уважаемых Господ.
-Но ведь у Номы полно домашних обязанностей. Кто же их выполняет в её отсутствии? Кто заботится об остальных Униолах и рабынях?
-А никто, - усмехнулась Нола. - Их всех просто запирают в клетку, до тех пор пока Госпожа не отпустит Ному со службы.
-И что же, Господа собственники соглашаются с таким положением вещей? С таким покушением на их семейную жизнь?
-Хи-хи-хи-хи, - сказала Нола. - Да эти Квинглеры только рады хоть на время отделаться от исполнения своих обязанностей! Дай им волю, они вообще бы всех своих девок сдали в Унилонис. Нет, конечно находятся и такие, которые сами заботятся о своих Унинах. Вместо своей Номы. Хи-хи. Но таких могут и на смех поднять. Да и в любом случае это считается великой честью, послать свою Ному для службы знатной даме города.
-И что, везде процветает такое вот лизоблюдство?
-Лизо… Лизо блюдство? Какое интересное слово. Забавное. Нет не везде. Но при любом дворе Оллитархии только так. А зачем высшему обществу по-другому? Ну а кому не нравится, тот в это общество и не вхож. Живёт, как считает нужным. Свободная страна.
-Это точно, - сказала Мери. - Очень свободная страна. Никуда пойти нельзя чтобы звона цепей не услышать.
-Конечно, - вполне серьёзно сказала Нола. - Цепи очень хорошо символизируют неотъемлемые права и свободы нашего населения, и разумную необходимость ограничения степени этих прав и свобод.
Мери тихо хихикнула. А мимо нас теперь проезжали экипажи попроще, да и красный цвет перестал непрерывно бросаться в глаза. Вероятно, титульный город каравана всегда шёл впереди, а сзади пристраивались представительницы и представители других городов.
-Торговые агенты, - сказала Нола. - Некоторые мне знакомы. А, вон, поглядите, Госпожа Фессалония Мона-Оллитари. Не иначе, многие прослышали про партию 14-Т.
Я насторожилась. Это уже напрямую касается меня. Нола Фессалония проскакала мимо нас, погоняя своих девок, на странной телеге, позади которой был прикреплён брус, вроде того, к которому были прикованы девушки в красных миниотах, только короче и пустой. Но тоже со скобами и колечками, мест, эдак, на двадцать. За товаром приехала? Слава Богу, я ещё не рабыня. Мне почему-то эта Нола сразу не понравилась. Даже странно, почему бы? Я и не разглядела-то её. Только и заметила серебристое покрывало, да пару глаз, блестящих из под белой чадры. Скорее всего, мне просто не понравился её брус. Меня почему-то вдруг охватила уверенность, что через какое-то время я, Мелани Спайк, буду идти вот также, закованная в ошейник наручники и пояс с висячим замком, пристёгнутая за шею к этой противной вешалке.
-Ну вот, - тем временем сказала Нола, - скоро поедем. Хорошо что основная толпа разошлась по нижним этажам.
Действительно, вскоре спуск освободился.
-Ну что? Застоялись, лентяйки? Вперёд! Осторожно, Мери, вот на спуске действительно гнать не следует. Девушки могут споткнуться.
Мери стегнула нас с Лией, направляя вниз и тут же слегка натянула поводья. Палочка толы вжалась мне в рот. А Нола была права! Здесь приходилось не тащить, а наоборот, сдерживать катящуюся вниз тележку с Госпожой. А это было не столько трудно, сколько непривычно. Но я скоро приноровилась и к этому. Мы долго спускались куда-то вниз и уже раза три пересекали ответвления выводящие, наверное, на другие карнизы. Я с ужасом представила как потом придётся тащить коляску вверх на эту гору! Наконец Нола остановила свою тележку и спросила Мери, кивнув налево:
-На торговый уровень? Здесь интересно в день прибытия каравана.
-Конечно, - сказала Мери. - Пройдёмся по магазинам, да?
-Вроде того, - кивнула Нола и направила свой экипаж на нужный выезд.
Вот теперь начались настоящие трудности. Торговый уровень был забит экипажами и пешеходами. Тут уже речь не шла о том, чтобы ехать бок о бок, хорошо бы просто не потерять друг друга. Я уже ничего не разглядывала вокруг, впору было уследить за поводьями и избегать столкновений. Мери то и дело дёргала то левый, то правый ремень и стегала нас хлыстом по ягодицам. Да ещё прохожие лезли под ноги, на проезжую часть, или другие экипажи оттирали нас в сторону. Мери была конечно начинающей наездницей и нашим попкам доставалось много лишнего, но в данной ситуации трудно было её винить. Гораздо обиднее было когда нас хлестали другие наездницы, более нагло пробивающиеся вперёд. Эти стегали больно, да ещё их рабыни не отставали от хозяек и толкались как лошади. А одна умудрилась пребольно пнуть меня ботинком в бедро. Тут я подумала, что кандалы для девушек, это очень полезная вещь, особенно для таких вот любительниц пинаться.
Вскоре прямо у нас на глазах произошло дорожно-транспортное происшествие. По какой-то причине, запряжённые в коляску девушки споткнулись и упали на колени, а потом и вовсе растянулись повиснув на упряжи и уткнувшись толами в дорогу. Я ещё подумала, что только далеко торчащие изо рта пробки тол не дали им расквасить себе носы. Поводья за что-то зацепились, выворачивая им головы назад, а наездница Нола, окутанная покрывалами и вуалями словно кочан капусты, вывалилась из кресла вперёд и, видимо, крепко треснулась об оглоблю, если судить по её воплям. Позади её коляски мигом образовалась пробка, а мы, благодаря этому, резко вырвались вперёд и догнали нашу Нолу.
-Мери! - крикнула она, - лучше пойдёмте пешком! Ну и день. Сворачивайте вон туда, на площадку!
Вскоре и правда показалось нечто вроде площадки сбоку от дороги. Почти треть её была свободна от людей и охранялась несколькими охранниками, не позволявшими пересекать обозначенную шнуром линию за которой стояли в ряд пустые коляски и более крупные тележки, запряжённые шестёрками, а то и восьмёрками девушек.
После короткого препирательства Нолы с охраной мы вкатили свои коляски на площадку в указанное место и остановились около ввинченных в землю толстых колец. Мери тут же вынула из сумки путы и начала надевать ремешки на щиколотки нам с Лией. Застегнула пряжки, а затем накинула свободный конец ремня на кольцо и привязала нас к дороге. А Нола внимательно следила за ней.
-Напоите девушек, Мери, - сказала она. - Неизвестно, сколько им здесь стоять.
Мери кивнула и вынула из сумки флягу с водой в пробку которой была вставлена длинная гибкая трубочка. Потом подошла ко мне и свинтила пробку с моей толы. Я прикрыла глаза, боясь что Мери узнает меня по ним, но та вероятно сильно торопилась за покупками. Я ощутила как мне в рот просунулся кончик трубочки и потекла вода.
-Пей, Дина, - сказала Мери. - Устала, бедняжка?
-Не задавайте ей вопросов, - усмехнулась Нола. - У неё же тола во рту. Она не может отвечать. Вопросы лишь сбивают её с толку. Девушкам в упряжках нужно только приказы отдавать, да и то, лучше хлыстом и поводьями.
Мери промолчала, но послушалась. Напоив меня, она сунула трубку в другой рот и только сказала:
-Пей, Лия.
А потом снова навернула нам пробочки на толы.
-Всё правильно, Госпожа?
-Да, Мери, - сказала Нола. - Всё правильно. Ну и народу! Не думала, что людей так обуяла страсть к приобретательству. Что же, пойдемте, посмотрим, может и вправду что-нибудь интересное привезли из Аннолиуса.
Обе Госпожи удалились, исчезнув в текущей мимо толпе, а мы остались стоять в одном ряду с другими упряжками ожидающих своих Господ рабынь. Мало помалу, я отдышалась и начала поглядывать по сторонам. Никто меня не беспокоил. Хорошо что ноги у всех спутаны, а то бы ещё и здесь кто-нибудь начал бы пинаться. Охранники прохаживались вдоль тележек. Когда в очередной раз один из них проходил мимо меня, девушка поблизости вдруг резко затопала ногой. Охранник некоторое время глядел на неё, а потом крикнул другому:
-Эй! Неси горшок. Разгрузи вон эту.
Тот подошёл и всунул между ног рабыне узкий сосуд с полукруглой вогнутой верхушкой.
-Давай, - сказал он и стал ждать.
-Чего там? - спросил первый.
-А ничего. Не течёт, вот чего, - пожаловался второй.
-Ага! - сказал первый. - Понятно. Шутки с нами шутишь, ламиола?
Он снял с пояса плётку и щёлкнул ею возле самого носа девушки.
-Сейчас я с тобой пошучу, - сказал он и взмахнул рукой. Я в страхе зажмурилась, но удара не услышала.
-Потекло, - неуверенно сказал второй.
-Точно?
-Точно, - сказал тот. - Чуть-чуть. Может, со страха?
-Наверное, - рассмеялся первый. - Ладно, её счастье.
«Вот дура», - подумала я. Нашла кого провоцировать. Но тут невдалеке от нас возник другой беспорядок. В стоящей невдалеке восьмёрке вдруг началась местная разборка. Одна из девушек второй пары попыталась ударить ногой стоящую впереди, но поскольку все левые ноги девушек были соединены общим ремнём пут, а правые связаны попарно с левыми ногами второй вереницы, то хулиганка дёрнула и заднюю свою соседку, которая от неожиданности чуть не свалилась. В один миг задёргалась вся упряжка и подбежавшие охранники начали лупить всех без разбора, пока рабыни не успокоились. Интересно, наверное Господа придумывают всякие нехитрые способы натравливания рабынь друг на друга. Вот, хотя бы нас с Лией привязали тогда на общую цепь пропущенную через ролик. Проверяли на психологическую совместимость, психологи несчастные! Я решила лучше поглядеть по сторонам.
Вдоль площадки по-прежнему струился транспортный поток, но уже не такой густой. Теперь можно было рассмотреть правую сторону дороги, представляющую собой стену строений опирающуюся на круто поднимающийся позади склон, поросший густым кустарником. Где-то над головой угадывалась терраса более высокого карниза. Напротив нашей площадки, видимо, располагался ресторанчик. За его стёклами угадывались сидящие за столиками посетители. Правее виднелась странная глухая стена, а левее не то магазин, не то выставочный зал, имеющий спереди полукруглую приподнятую нишу в виде помоста с парой стоек или шестов в середине. Там стояла небольшая толпа, вероятно чего-то ожидающая. В основном были мужчины в балахонах или в плетёной кожаной одежде, все с разнообразно одетыми девушками на поводках. Ну да, всё правильно, без рабыни на цепочке по улице ходить неприлично. Обычный местный дурдом. Ничего особенного. И в самом деле, подумаешь, рабыня на шейной цепи? Другие вообще за тележками бегают, а такие как я, в сбруйках и поводьях, Госпожей на себе возят. Очень миленький город, чёрт бы его побрал! А чего это они там?
Двое охранников тащили кого-то на помост. Вскоре я разглядела обнажённую девушку с тёмной копной мелко вьющихся волос, закованную в тяжёлый ошейник и соединённые с ним наручники, заставляющие её держать руки сложенными перед лицом. Тащили же её за волосы, однако, как мне показалось, не особенно грубо. Девушку поставили на колени посреди помоста и накинули ей на правую щиколотку кольцо цепи присоединённой к одному из шестов.
-Прошу внимания, Господа, - обратился к толпе охранник. - Продаётся рабыня из Аннолиуса. Номинальный возраст, двадцать шесть лет. Прекрасный возраст, не правда ли? Самое время для наилучшего расцвета женского тела жаждущего Оллитары. Очень мягкая кожа, восхитительные округлости, тонкие вьющиеся волосы. Очень хорошие ступни и пальчики, не испорченные никакой примитивной работой, что говорит о сексуальной ценности товара, не правда ли? Большая красивая грудь.
Тут он слегка ткнул девушку хлыстом в спину:
-Локти развести! Лицо поднять!
Девушка раздвинула локти скованных рук и приподняла голову. Грудки у неё и вправду были неплохими, но никак не большими, как говорил охранник.
-Обратите внимание на высоту сосков и яркий цвет ореола вокруг. Прелестно, верно ведь? И это заметили не мы первые. Соски проколоты. Представляете, как прелестно будут выглядеть эти грудки, если в них продеть колечки и подвесить колокольчики или гирлянду цепочек?
Некоторые зрители одобрительно закивали головами. А охранник продолжал, взявшись своей ручищей за лицо пленницы:
-Очень мягкие щёчки у нашей красавицы. Маленькая дырочка в левой ноздре. Слегка вздёрнутый носик, словно специально созданный для продевания запонок или цепочек. Да я и сам бы не прочь продеть в такой миленький носик своё колечко с цепочкой. Так, а что у нас здесь?
Он полез своей лапой прямо в лоно девушке.
-Смотрите-ка! Дырочки для колечек. А шёрстка какая мягкая! Шёрстка такая сама по себе не бывает, если за ней тщательно не ухаживать. Очень ухоженная девушка, что и говорить. И это после дороги. А если бы…
-Хватит болтать! Цена какая? - крикнули из толпы.
-Цена, - сущий пустяк для такой прелести.
-Сколько?
-Всего восемьдесят мониолов. Ну разве…
Цена наверное была сильно завышена, потому что раздался всеобщий смех, а некоторые зрители даже повернулись и пошли прочь. Однако торговца эта реакция не смутила.
-Да, - сказал он, - сумма немалая, но ведь каков товар! Она вам очень быстро окупит все затраты. За какие-нибудь полцикла. А дальше пойдёт сплошной доход. Да если такую красотку сдавать в аренду, у кого поднимется рука брать с вас больше двух-трёх монет? Где вы ещё найдёте такую прелесть, словно специально созданную для украшения постели, за более низкую цену?
-Рассказывай! - сказал кто-то, - сам-то, наверное, скупаешь их оптом, монет по пять за штуку.
-Понятия не имею! - развёл руками торговец. - Я их не покупаю, а продаю. За процент с продаж. Моё дело, обратить ваше внимание на несомненные достоинства товара. Я ведь не расхваливаю её характер, я о нём ничего не знаю. Я говорю о тех достоинствах, которые сразу видны специалисту, но могут ускользнуть от ваших глаз. А ну, встань! - ткнул он рабыню хлыстом. - Поклонись Господам. Так. Теперь поклон на коленях. Реверанс. Хорошо. Можешь снова встать на колени. Видите, какая она гибкая и грациозная? А ну, - снова повернулся он к рабыне, - голос!
Та непонимающе уставилась на него.
-Чего молчишь? Подай голос, я сказал!
-А, - неуверенно сказала девушка и испуганно вздрогнула, когда вокруг раздался хохот
-Ничего, - сказал несколько смущённый охранник, - сейчас.
Подождал пока смех почти стих и резко, как мне показалось, со всей силы, хлестнул девушку по спине. Та явно не ожидала такого. Она громко взвизгнула, выгнув спину, и даже подскочила на коленях. А охранник замахнулся снова. Рабыня вскинула глаза и завизжала не дожидаясь удара. Рука охранника медленно опустилась.
-А? - сказал он, - каков голосок? Тонкий и звонкий. Ну что, кто купит нашу красавицу? Сколько же можно держать её в дорожном ошейнике?
-Слишком дорого, - отозвался кто-то.
-А ты чего молчишь? - вдруг обратился торговец к пленнице. - Давай-ка, попроси Господ купить тебя. Или хочешь застрять в клетке?
-Я не хочу быть проданной кому попало, - заявила девушка. - Лучше в клетку, чем к никчёмному Господину. Господин.
Интересно, подумала я, она так говорит по заранее составленному сценарию, или нет?
-Ах вот как?! - возмутился торговец. - Считаешь, что слишком хороша для этих вот Господ?
-Господин сам расхваливал меня, - заявила девушка, - причём, даже меньше, чем я заслуживаю. Господин.
Если охранник и играл, то весьма талантливо. Тогда он хорошо изобразил удивление и растерянность. А толпа вокруг развеселилась и отпускала остроумные реплики.
-И в чём же состоят эти ваши, не упомянутые мной достоинства, Госпожа миниуни? - спросил он.
-Я обладаю высокими умственными способностями, - ничуть не смутившись, сказала девушка. - Я искусна в разговоре, в ведении домашнего хозяйства, имею большой опыт обращения с рабынями-миниуни различного темперамента и характера. А также умею обращаться с хесостаном и коротким кинжалом, помимо многих других способностей, Господин.
-Ха! - сказал торговец, казалось, даже забывший о торговле, - сейчас эта девка заявит, что она Нома Хронваргера!
-Нет, Господин, - ответила девушка, - я не была Униолой-Номой Хронваргера. Всего-лишь Униолой-Мини. Но мой Господин был Хронваргером Оллитариса, Господин.
-Врать нельзя, рабыня, - нравоучительно заметил торговец. - Тебя за это накажут.
-Я не вру, Господин, - ничуть не испугавшись, сказала девушка.
-Какой же надо быть Униолой, чтобы её Господин Хронваргер продал её? Такую уж точно никто не купит.
-Господин не продавал меня. Мой Господин погиб защищая жителей Оллитариса, Господин.
-Берегись, рабыня! Такими вещами не шутят. Назови своё бывшее имя.
-Моё имя, это моя собственность, Господин.
-У тебя нет собственности, рабыня. Нет имени. На тебе даже ошейник государственный. Назови своё бывшее имя, или тебя будут бить за непослушание.
-Хорошо, Господин, - согласилась девушка. - Моё имя и вправду больше не моё, но память о нём моя. Я Униола-Мини Виолетта Сноллер Мона-Оллитари.
Торговец несколько секунд стоял молча, а потом, к моему несказанному удивлению, глубоко поклонился стоящей на коленях рабыне.
-Простите мои сомнения, Госпожа. Выражаю вам свою скорбь, сочувствие и восхищение в связи с гибелью вашего Господина и собственника, Госпожа. Тем не менее, на данный момент вы Унина-миниуни, и вас следует как можно скорее продать в собственность. Цена же, назначенная мной, вполне достойна вашего бывшего имени и ваших личных достоинств. Разве я не прав?
-Возможно, вы правы, Господин. Не дело рабыни-миниуни судить о своей продажной цене. Но о своих достоинствах я своё мнение имею, Господин.
-Ну что? - снова обратился к толпе торговец. - Так кто желает купить за восемьдесят мониолов эту красавицу, обладающую разнообразными и высокими талантами и знаниями, помимо неоспоримых внешних достоинств?
-Можно взглянуть поближе? - подал голос один из мужчин, в балахоне с металлическими бляшками и с полураздетой девушкой на цепочке.
-Конечно, Господин. Поднимайтесь сюда и осмотрите товар. У нас честная торговля.
Новоявленный покупатель тут же привязал свою девушку к одному из колец в основании помоста и вылез наверх, подойдя к стоящей на коленях рабыне. Некоторое время он ходил вокруг неё, разглядывая и ощупывая в разных местах.
-Шея натёрта, - сказал он, - и запястья под наручниками.
-Обычное дело, - ответил торговец. - Дорожный ошейник быстро натирает голое тело. Не продавать же девушку завязанной в платок? Всё заживёт.
-Грудь маловата. Хотя соски хорошей формы. Дырочки почти затянулись.
Торговец промолчал. Возражения и впрямь выглядели несерьёзными.
-Тридцать, - сказал покупатель. - Очень хорошая цена.
Торговец только покачал головой. А рабыня никак не реагировала, словно её это и не касалось. Покупатель нерешительно потоптался и снова заговорил:
-Девушка действительно достаточного качества. Но не на восемьдесят же мониолов! Я предлагаю сорок.
-Господин, - сказал торговец, - продавать бывшую Униолу Хронваргера по цене ниже начальной, это оскорбление памяти её Господина. Я не могу взять за неё меньше восьмидесяти мониолов. Я даже надеюсь, что Господин заплатит несколько больше этого.
-Униола Хронваргера! Почему вы ей верите? Послушай, рабыня, а где же остальные Униолы твоего Господина?
Рабыня низко опустила голову и проговорила:
-Униола-Нома погибла вместе с Господином при нападении Змеенога. Униола-Лона и Униола-Мони, а также рабыни, проданы прямо в Оллитарисе, Господин.
-Вот как? Может, твой Господин защищал не столько жителей Оллитариса, сколько своих жён?
Девушка вскинула голову и коротко сверкнула глазами, но тут же вновь потупилась.
-Почему же тебя не продали в Оллитарисе?
-Для меня не нашлось достойных покупателей, Господин.
-Да ну? - засмеялся мужчина. - Не нашлось достойных покупателей ни в Оллитарисе, ни в Аннолиусе? Сколько же за тебя просили?
-В Оллитарисе, сто двадцать мониолов. В Аннолиусе, девяносто, Господин.
-Вон что! Ну, если ты доберёшься до Гестиуса, там наверное за тебя назначат реальную цену, мониолов десять. Если только я не куплю тебя прямо сейчас. Послушайте, я согласен заплатить за рабыню пятьдесят мониолов, но это последняя цена.
-Это хорошая цена, Господин, - сказал торговец, - но я не могу взять за неё меньше восьмидесяти, я же сказал.
В этот момент привязанная к кольцу рабыня покупателя демонстративно поклонилась ему и постучала себя пальчиком по губам.
-Хочешь что-то сказать? - спросил он. - Ну, говори.
-Господин может заплатить за девку восемьдесят мониолов и даже больше. Но пусть тогда ему дадут как бесплатное приложение что-нибудь необходимое для её содержания, например, сидячую деревянную клетку или колодки с набором плёток, или лучше сбрую и уздечку, чтобы запрягать её в коляску, и хороший хлыст, чтобы она не ленилась, Господин.
Вот это да! Этот аспект жизни рабынь мне как-то в голову не приходил. Конкуренция за внимание Господина. Новенькой не позавидуешь! Я присмотрелась к говорившей. Ничего особенного. Стройная, среднего роста шатеночка в кудряшках. Одета в лифчик и коротенькую юбочку. На ногах лёгкая цепочка подвязанная шнурком к поясу. Туфельки на низком каблучке. Лёгкий ошейник с кольцом и поводок из стальной кручёной цепочки. Платок приколот заколкой к причёске, по Аннолиусской моде. Совсем неплоха для среднего уровня, разве что, заковать её следовало бы понадёжнее, хотя бы как меня тогда, на прогулке, в прогулочные цепи. Надо же, насколько изменилось моё мнение о заковывании девушек с тех пор как я очнулась в клетке, прикованная за ногу к решётке в полу! Какая это оказывается полезная для девушек практика. Вот и ещё одна польза от цепей, - чтобы друг друга не поубивали. Как я во сне рвалась с цепи чтобы добраться до Соньки!
Бред. Стою здесь, запряжённая в телегу, в наморднике и с палкой во рту и рассуждаю о пользе ошейников, кандалов и наручников для таких как я.
-Ну что? - спросил покупатель, - как вам такое предложение?
Мне показалось, что торговец уже и сам хочет отделаться от этого скупердяя.
-Господин, - сказал он, - мы здесь не продаём подобных вещей. Наш товар только девушки. Даже дорожные ошейники и наручники мы обязаны с них снимать, отдавая покупателю. Но все принадлежности вы можете приобрести в любом другом месте, за отдельную плату, конечно.
Покупатель задумался с сомнением глядя на рабыню. Но тут она вдруг сама поклонилась продавцу и указала глазами на покупателя.
-Чего ты хочешь? Говори.
-Разрешите мне поблагодарить Господина за высокую честь, которую он мне оказывает собираясь меня купить и сказать ему несколько слов по секрету, Господин.
-Хорошо, - разрешил тот с некоторой заинтересованностью в голосе.
Рабыня низко поклонилась покупателю, кажется даже стукнулась лбом о помост. А затем встала, звякнув ножной цепью, и потянулась губами к его уху.
Через несколько секунд тот вытаращил глаза, отскочил от неё, а затем слез с помоста, наспех отстегнул свою рабыню и скрылся в толпе. Я только успела заметить, как сияло лицо его цепной девицы. Она явно добилась своего. А бывшая Униола уже снова стояла на помосте на коленях опустив голову.
-Эй, рабыня, - потрогал её хлыстом охранник, - ты чего это сказала Господину?
-Позвольте мне не отвечать, Господин.
-То есть, как это? А ну, немедленно отвечай! Плётки хочешь?
-Я сказала ему в том смысле, что мой характер не слишком ему подходит, Господин.
Тут зашумели зрители:
-Ну да! Врёт. Вон как он дёру дал! Что сказала-то? Да скажи, не бойся! Давай, давай, интересно же!
-Слышишь, девка? А ну, повтори слово в слово, что ты ему сказала?
-Я бы не хотела, Господин. Но если это прямой приказ…
-Конечно приказ! Смеёшься над нами, что ли? Вот я тебя! - замахнулся он хлыстом, но, как мне показалось, лишь для вида.
-Как прикажет Господин, но… Ладно, ладно! Рабыня подчиняется. Я сказала так. Благодарю Господина за то, что он почти согласился меня купить. А то, в прошлый раз один влиятельный Господин в Оллитарисе хотел присвоить меня почти даром, и даже успел приковать к кольцу в спальне, как вдруг его собственный хесостан, по совершенно необъяснимой причине, послал ему стрелу прямо в задницу, причём она прошла насквозь, превратив его священный орган в подобие цветка Аннолии из четырёх лепестков с пестиком посередине, в виде наконечника стрелы.
Пару секунд стояла тишина, а потом многие захохотали, в то время как другие орали нечто возмущённое. Рабыня же снова опустила глаза.
Тут я заметила, что смеялись и многие стоящие на нашей площадке девушки, запряжённые в тележки. Правда, из за уздечек и тол во рту смех у них звучал очень своеобразно. Я предпочла лучше помолчать, чем издавать звуки вроде: «Кхы-кхы-кхы», или: «Хы-хы-хы». Да и проклятый кляп у меня во рту уже порядком сводил челюсти.
-Странное дело, - сказал торговец. - И почему же хесостан выстрелил?
-Откуда же знать глупой ламиоле, Господин? - пожала плечами рабыня.
-А ты же говорила, что умеешь обращаться с хесостаном?
-Умею, Господин. Потому и говорю, что причина совершенно необъяснима, Господин.
Теперь уже большинство публики не возмущалось, а смеялось.
-Да, - сказал торговец, - видно, сегодня мне эту рабыню не продать.
-Я охотно купил бы её, - сказал один из мужчин в одежде охранника, - но откуда у меня столько денег?
-Вот именно, - сказал торговец, отмыкая от столба ногу рабыни. - Мы тебя позже выставим на продажу, в торговой галерее. Но если уж и там тебя никто не купит, пойдёшь с караваном дальше. Тогда уж не обижайся.
Девушку увели с помоста, а взамен тут же начали выводить целую вереницу почти полностью обнажённых пленниц, скованных друг с другом короткими тяжёлыми шейными цепями, вроде той, что соединяла нас с Лией.
Все рабыни были в тяжёлых дорожных ошейниках и в странных приспособлениях надетых на руки. Нечто вроде двух палочек, защемляющих вместе оба запястья и соединённых туго намотанным шнуром. Девушек оказалось шесть. Крайним надели кольца на щиколотки, выстроив их таким образом между двумя столбиками помоста, лицами к зрителям. Тут я обратила внимание, что в лоно каждой рабыне вставлено нечто напоминающее толу, или здоровый тампон, заканчивающийся снаружи диском с дырочкой, как у соски. Только в дырочку продето не кольцо, а висячий замочек. Приглядевшись, я заметила и три тонкие цепочки охватывающие бёдра и проходящие между ног девушек.
-Предлагается к продаже партия рабынь-ламиол из шести единиц, - начал торговец. - Девушки хорошо тренированы, приучены к тяжёлой работе, требуют минимум Оллитары для поддержания рабочего состояния, что достигается постоянным ограничением доступа к их эрогенным зонам, ограничением свободы рук и надеванием функциональных лониот, как, например, в данный момент. Неприхотливы в еде и неутомимы в работе, словом, прекрасные рабочие ламиолы, хоть сейчас на силовой вал или в упряжку. Цена вполне умеренная, по восемь мониолов за рабыню, всего сорок восемь, для ровного счёта, пятьдесят мониолов. Итак, кто предложит больше?
К этому времени около помоста собралась уже значительная толпа, заметно мешающая движению по дороге. Впрочем, движение теперь было небольшим. Наверное, мы тогда попали в час пик.
-Пятьдесят пять! - раздался из толпы женский голос.
-Кто больше? - спросил торговец, но никто не отвечал.
-Пятьдесят пять, - повторила женщина. - Больше никто не даст. Кому нынче нужны рабочие девки? Все предпочитают покупать мягкокожих и тонконогих бездельниц.
-Пожалуй, - согласился торговец. - Итак, партия девушек продана уважаемой Госпоже в голубой чадре. Осмотрите товар, Госпожа?
-Конечно, - ответила та, вылезая на помост. Теперь я могла её рассмотреть. Впрочем, на Госпоже были просторные одеяния, что там скрывалось внутри, оставалось лишь догадываться. Венчала её балахоны высокая шапочка с пристёгнутой к ней голубой тканью, собранной в складки прикрывающие всё лицо до самых глаз, на которые ещё и свешивалась бахрома покрывала. Поразило же меня то, что саму Госпожу вёл на цепочке охранник, правда державшийся несколько сзади, а за ним следовало ещё трое. Цепочка терялась в складках покрывала и, трудно сказать, к чему она там была пристёгнута, но, скорее всего, всё же к горлу, и не цепочка, а хорошая цепь, хотя и не очень толстая, но, по крайней мере, очень надёжная.
Это, естественно, ничуть не смущало женщину и не мешало ей свободно двигаться и осматривать товар. Охранник сам приноравливался к её движениям.
-Всё в порядке, - наконец сказала Госпожа и пересыпала в руку охраннику горсть тяжёлых монет. - Снимите с них ваши цепи и палки.
Затем извлекла откуда-то свёрнутый кольцом кнут и пригрозила им стоящим на помосте рабыням:
-Уж я вам найду работу, лентяйки! Вы у меня скучать не будете. Видите это?
Тут она весьма профессионально щёлкнула кнутом перед самым носом попятившихся в испуге рабынь.
-Позвольте заметить, Госпожа, - сказал торговец, - рабыням нельзя причинять…
-Кто же собирается? - бесцеремонно перебила его женщина. - Да никто их и пальцем не тронет, если будут как следует работать.
И тут же снова пригрозила рабыням кнутом. Тем временем, охранники принесли огромные клещи весьма жуткого вида, и начали с их помощью ловко выдавливать заклёпки из ошейников девушек. Не прошло и пяти минут, как с рабынь сняли цепи, ошейники и палки, и вынули лониоты из щёлок. Трое охранников женщины взяли их за руки, каждый по две, и потащили с помоста.
-Повезёте их домой, Госпожа? - спросил продавец. - Не забудьте зарегистрировать покупку в Унилонисе в течение трёх дней, Госпожа.
-Знаю, - сказала женщина, и повернулась уходить. - Следи за цепью, разиня! - рявкнула она на охранника.
На повороте её цепь натянулась, приподняв покрывало. Охранник тут же исправил оплошность и они начали спускаться.
-Конечно домой, - ворчала женщина. - Снова куча работы. Заковать, привязать как следует, заклеймить…
-Что значит заклеймить, Госпожа? - прицепился охранник. - Девушки и так заклеймены, а снаружи…
-Внутри, а не снаружи, - перебила женщина. - Я всегда ставлю всем купленным ламиолам дополнительное клеймо во рту. Это всё оплачено и законно, так что займитесь наконец своим делом!
Одна из тележек принадлежавших Госпоже оказалась совсем рядом с нами. На неё уселись сама Госпожа и её охранник. Работе остальных трёх охранников мне пришлось лишь удивляться. Они быстро разобрали длинные предметы, сложенные на другой тележке и за пять минут упаковали купленных рабынь в четырёхместные приспособления, скреплённые поперечными планками с гайками и винтами, просунув головы девушек в образовавшиеся квадратные дырки. Потом рабыням связали руки за спиной и ещё завязали глаза мягкими синими лентами. После этого Госпожа тронула упряжку и вся процессия медленно удалилась по улице. А на помост тащили ещё какой-то товар.
Но тут появились наши Госпожи. Что-то быстро они вернулись. И Мери, и её Нола были нагружены большими коробками, которые тут же принялись складывать на коляски.
-Как интересно! - пищала Мери. - Какой богатый выбор девушек! Как жаль, что я ещё не имею права приобретать рабынь. Некоторые мне очень понравились, правда цена.., - она даже раскраснелась от волнения и приспустила свою чадру, приоткрыв лицо. Ротик у неё болтал не останавливаясь, а глазки так и блестели. Я и не знала, что её так волнуют магазины.
-Всему своё время, Мери, - хладнокровно отвечала Нола. - А пока лучше сосредоточьтесь на выборе подходящей одежды. Не забывайте, скоро вам придётся присутствовать на официозах. Быть там плохо одетой, это дурной вкус.
-Да-да, конечно! - волновалась бедняжка Мери. - Но такой богатый выбор! Мне так понравились, особенно эти, в готическом стиле с вуалями, знаете, я всегда имела слабость к средневековым стилям одежды, а тут такая свобода нравов, то есть, я хотела сказать, свобода выбора одежды, украшений и стиля жизни… Но, как же, нам ведь уже пора возвращаться?
-Что за беда? - улыбнулась Нола. – Оставайтесь, и не спеша выберете себе всё, что понравится. Вам дадут рабынь, чтобы всё это унести и даже охрану, если захотите. А вашу коляску я сама верну в Унилонис, привяжу её позади своей. Заключение же напишете завтра, ничего страшного.
-О! - воскликнула Мери, - благодарю вас, Госпожа! Я, понимаете, как увижу… Да и девушкам будет легче везти на подъём пустую коляску, правда?
-Ну конечно, Мери, - сказала Нола. - Вы слишком добрая, но это ничего, это пройдёт. Поверьте, у Нолы достаточно более интересных занятий, чтобы слишком много думать о ламиолах. Ну, бегите, бегите, до завтра.
-До завтра, Госпожа! - пискнула счастливая Мери и, подобрав свои покрывала, ринулась обратно, к магазинам. Впрочем, мне кажется, страсть к приобретательству я замечала за ней несколько раз. Но уж не до такой степени, чтобы превращаться в шопоголика, то есть, в шопоголичку. Она сейчас, прямо и на себя не походила. Здесь, наверное, был очень уж богатый выбор товаров. А если у неё ещё и склонность к средневековому стилю одежды, которую всю жизнь скрывать приходилось… Да, ладно, неизвестно ещё, откуда у кого здесь какие склонности берутся. Например, к шёлковому платочку в ротике.
Нола, тем временем, сняла с нас путы и, перебросив наши поводья вперёд, привязала их к спинке сидения своей коляски. Я с утра со страхом думала, что это за Нола? Калиопалия, или другая? Мери ни разу не назвала её по имени, а под этими покрывалами и чадрой можно было спрятать кого угодно. Дай Бог, чтобы это была не Страйкерша!
Вскоре мы уже бежали на подъём, привязанные за поводья к коляске Нолы. И правда, хорошо что Мери слезла. Даже пустую коляску было нелегко катить вверх. Мы потели и задыхались, но, по крайней мере, не отставали от коляски с Нолой. А её девки были наверное просто двужильными! Представляю, как им были тяжело, недаром они так пинаются! А что? Вот так заставьте меня пару недель работать лошадкой, я ещё и не так озверею! А противный колокольчик, словно издеваясь над моими страданиями, так и стучит меня по затычке во рту!
Под конец подъёма мы с Лией так вымотались, что почти перестали соображать. Неужели здешние ездовые девки так выносливы, что могут каждый день подвергаться подобным нагрузкам? А что? Вон они какие агрессивные. Наверное ненавидят постельных и процедурных девушек. Попадись-ка им! Друг друга, наверное, ненавидят, ну и всех остальных заодно.
Внезапно я заметила, что мы выезжаем на площадку со странными группами сидений тут и там, и с несколькими густыми деревьями по кругу. Похоже, мы поднялись выше того уровня, откуда выезжали. Если вообще не на самый верх. Скала здесь была очень пологой и, вполне вероятно, где-то рядом находились и прогулочные площадки для девушек. Странно безлюдное место.
Нола, тем временем, подогнала свою тележку к расположенным рядом двум сидениям со спинками. Её девушкам, наверное, всё было хорошо знакомо. Они умело развернули тележку и поставили её позади сидений, а сами тут же уселись на них, и даже слегка развалились, откинувшись на спинки. Конструкция сидений явно была продумана и согласована с ремнями сбруй упряжки. Теперь я поняла и назначение остальных групп сидений. Здесь можно было посадить отдыхать и четвёрку, и шестёрку, и даже ещё большую упряжку девушек. Деревья приятно затеняли площадку, а в центре бил небольшой фонтанчик из которого Госпожа тут же наполнила флягу и принялась поить рабынь. Покончив с этим, пристегнула их к креслам ремнями для спутывания ног и направилась к нам. Отвязала наши поводья от своей коляски и повела нас на другой конец площадки, хотя двойных сидений было полно и рядом.
-Ну что, Твикли? - вдруг обратилась она к нам, - а-а не хочешь? Или пи-пи?
Мы дружно замотали головами, подняв трезвон на всю площадку. Какое там а-а? Этот бег высосал из меня все калории и даже воду. Я бы сейчас лучше ам-ам, или хотя бы попить. Нола понимающе кивнула и усадила нас на сидения, привязала, а потом свинтила наши пробки и не спеша напоила.
-Хорошая Твикли, - сказала она. - Устала, да? Ну, отдохни. Не вести же мне в Унилонис потных и уставших девушек. Вздремнём полчасика, правда?
Что, даже и вздремнуть можно? Но как тут… Уж отвела бы нас назад, чтобы распрягли, накормили и отвели в камеру. Уж тогда я засну как мёртвая. Лишь бы до этого дотянуть! Что это Госпожа там вертит в руках? Я вся похолодела узнав знакомый чёрный колпачок и три цветных баллончика! Всё-таки Страйкерша! Я задёргалась и завопила:
-У-у-у!
А Нола, не обращая на меня внимания, надела колпачок на толу Лии и зажала ей пальцами нос с колечком и колокольчиком. Лия тоже задёргалась, а Нола лишь посмеивалась поворачивая краник зелёного баллончика.
-Ну-ка, давай-ка дыши. Ишь какая баловница. Спать пора, ну? Вот так, вот так, умница.
Лия вдохнула газ и вскоре обвисла на сидении, засопев носиком. А меня усыплять злодейка явно не собиралась. Убедившись в том, что Лия спит, Нола повернулась ко мне и поправила свою чадру. Подтянула её до самых глаз, оставив только узкую щёлку, даже и глаз не разглядеть.
-Здравствуй, Мелани, - сказала она. - Соскучилась по мне? Не забыла, как меня зовут? Я Нола Калиопалия Мона-Генози. Страйкерша.
-У! - сказала я и, как могла, поклонилась.
-Хорошо, - сказала она. - Я вижу, ты меня уже меньше боишься? Ну и правильно. Я тебя не буду усыплять как эту дурочку, - кивнула она на Лию. - Некогда нам с тобой спать, Миниуни-Мона Мелани. Уна-Твикли-Дина. Ну и звание у тебя, пока произнесёшь, язык отвалится. Ничего, ещё на том свете выспишься.
Я испугалась, но виду не подала.
-Я Нола, Госпожа, - сказала она. - Буду с тобой говорить. А ты, рабыня, будешь со мной говорить с толой во рту, связанная и с колечком в носу. Дай ка его поближе.
Она извлекла из под покрывала тонкую жёлтую цепочку и пристегнула к моему носу. На другом конце цепочки оказалось маленькое колечко, которое она тут же надела на свой безымянный палец.
-Вот так, рабыня, - сказала она. - На время разговора ты собственность Нолы. Поблагодари меня за эту честь.
Я снова поклонилась этой наглой мучительнице, а что мне ещё оставалось?
-Голос! - приказала она и согнула свой пальчик, потянув руку к себе. Кольцо впилось мне в перемычку носа, я непроизвольно запищала и дёрнулась вперёд, вслед за пальцем Страйкерши. На глаза тут же навернулись слёзы.
-Смотри у меня, рабыня, - строго сказала она. - Беспрекословно повинуйся колечку в носу, или тебе будет очень больно. А так, только слегка. Можешь поплакать.
Она начала дёргать цепочку то вправо, то влево, любуясь как я вертела головой вслед за её пальчиком.
-Достаточно. Плакать больше не разрешаю.
Она вдруг достала платок и начала протирать мне глаза через дырки в наморднике. А потом даже вытерла мой бедный носик.
-Не верти носом, Мелани, чтобы колокольчик не мешал нам говорить.
Покосилась на спящую Лию.
-Слушай, как ты её терпишь? Она так сопит! Может, угостим её чёрным газом?
-У! - замотала я головой. - У-у-у!
Мой колокольчик тут же звонко забренчал.
-Чем это она тебе так дорога? - сказала Нола, - хорошо тебя вылизывает, что ли?
-У, - сказала я и пожала плечами.
-Понятно. Ну ладно, пускай живёт. Мне-то всё равно. Ну что, Мелани? Рассказывала кому-нибудь обо мне?
-У-у! - ответила я. Тем более, что это была правда.
-Правда? Ты мне не ври, Мелани. За маленькую ложь я буду дёргать цепочку. За большую… Ну, ты меня знаешь. Значит, молчала?
Я кивнула головой. Она задумчиво покрутила пальчиком, но дёргать меня не стала.
-Ну что же, это хорошо, сестричка вышивальщица. Мы ведь сестрички, правда? - она приподняла пальчик с кольцом.
Я помотала головой. Страйкерша опустила палец.
-Но ты ведь хотела бы быть Страйкершей, хотела бы мучить ламиол, правда?
У-у! - сказала я, и тут же натянувшаяся цепочка пронзила меня болью. Я снова запищала и замычала: - Угу, угу!
Всё что хочет скажу, лишь бы не дёргала меня!
-Плохо, Мелани! Надо либо не лгать, либо до конца стоять на своём. Хочешь отвертеться от боли? Не получится. Так что, лучше не ври мне, не будь такой глупой. А сейчас лёгкое наказание.
Она прижала одну руку к моему лицу, а другой рукой стала дёргать цепочку. Я взвыла и завизжала, насколько позволяла затычка во рту.
-Нравится? - спросила Нола.
Я помотала головой.
-Благодари за наказание! - сказала она и натянула цепочку. Я поспешно «поклонилась».
-Если не нравится, за что же благодаришь? Придётся снова наказать. А ну!
Кольцо снова впилось в меня, пронзив пульсирующей болью.
-Нравится? Благодари Госпожу!
-У!!! - выругалась я. Чего ей от меня надо?!
-Отказываешься подчиняться? Накажу по-настоящему.
Моё терпение лопнуло. Я завертелась, задёргалась, замычала и запищала, пытаясь перекусить кляп. Заплакала и повисла на ремнях. А она внимательно за мной наблюдала. Ждала когда я успокоюсь. Потом сказала:
-Истерика. Хорошо.
И снова принялась протирать мне слёзы и мокрый носик, словно заботливая мамаша.
-Ты не расстраивайся, Мелани, - говорила она. - Мне ведь надо знать, с кем я имею дело. Вижу что с нормальной, благоразумной и здоровой девушкой, а не с каким-нибудь бревном или припадочной идиоткой. Истерика, правда, преждевременная, но чуть-чуть. Вполне нормальная восприимчивость. Ну, успокоилась? Не обижайся. Не приобщать же мне к Страйкерству кого попало?
-У! - заорала я. - У! - У! - У!
А она только смеялась.
-Ну чего ты раскричалась? Не хочешь? Ну и не надо. Пока. У тебя же вся жизнь впереди, правда? Вот, станешь рабыней, потом Униолой, будешь сама на Монах разъезжать, Хронваргеров менять как перчатки, а то, и Нолой станешь, как Госпожа Валисалия, а?
Говоря всё это, Страйкерша не спеша извлекла свои баллончики и надела колпачок на мою толу. Хочет меня усыпить, что ли?
-Да, Мелани, жизнь очень интересна. И длинна. А у бессмертной ламиолы и вовсе, чуть ли не до бесконечности, правда? А стоит повернуть вот этот краник… - я усиленно задышала носом, - …и всё. Никакой бесконечности и даже никакой жизни. Интересно, правда?
Она положила палец на вентиль чёрного баллончика и поглаживала его.
-Смотри, одно движение пальчика на моей руке, - тут она приподняла палец с кольцом, - и ты будешь вопить от боли, а движение другого пальчика, и ты умрёшь. Как ты думаешь, похожа я на Богиню?
Да эта стерва сумасшедшая! Что мне делать?! Я не хочу умирать! Несмотря ни на что.
-Ах, да, - сказала она, - надо же ведь тебе носик зажать. Сейчас.
Она достала большую гнутую прищепку и защемила мой многострадальный нос. Но я была так испугана, что и боли не почувствовала. Я изо всех сил старалась не дышать. Почему никого нет? Хоть бы кто-нибудь пришёл и помешал этой стерве!
-Ты чего, Мелани, глазки выпучиваешь? Ты дыши, дыши, не стесняйся.
И повернула краник чёрного баллона!
Как раз в тот момент, когда конвульсии заставили меня сделать полный вдох. Всей грудью. Кажется я даже что-то закричала прощаясь с жизнью, но не почувствовала ничего! Вернее пустоту. Вмиг исчезло всё. Вообще всё. Всё. Всё. Что, всё? Не знаю. Но это всё исчезло. Я что, умерла? Очень может быть. А почему я тогда думаю? А я разве думаю? Чтобы думать, надо чтобы было о чём думать, а о чём можно думать, когда всё исчезло? О факте этого самого всеобщего исчезновения? Не-е. Я мёртвая, это точно. Хорошо ещё, что почти неожиданно. Да. Но вот… Больно-то почему? Не сильно больно, но всё равно неприятно. Это непорядок. Уж умерла, так умерла и нечего тут… Тут, где? И тут, что?
Отзывы можно присылать на aldementjev@yandex.RU