Автомобильные шины, заносящие на повороте тело куда-то влево, визжат резиной. И валит из-под них ядреный дым, как казацкий табак у стариков с картин, висящих в деревенских домах. Автобус кренился на бок, скрежетали борта у железного бота, в желудке еда стремилась выбраться из Бастилии по пластилиновым переходам вязкого пищевода. Глаза закрывались и с немыслимою бессмыслицей по-утреннему глядели на остановку, пустота на ней все зияющей, все черней уходила куда-то вдаль, кодла щепок и порушенных мачт, буквы сиротливые плакали, очутившись на асфальтовой Альма-Матер. Заунывным пещерным колокольцевым плачем зашелся гудок в перекошенном лице автобуса. По счастью, только скрипачи немного потрескали свои скрипки, да старушка свою ситару слишком высоко закинула.
Солнце снова вышло из тучи, заспанное, сенное.