А дождь, невидимый во мгле, стучит по лужам:
«Кому ты нужен на земле, кому ты нужен?»
И вновь за окнами, клубясь, снег шепчет белый:
«Что мне за дело до тебя, какое дело?»
Л. Дербенев
За окном сгущались сумерки. Внезапно вечернюю тишину разорвал телефонный звонок.
– Такатори! – сидящий за столом мужчина схватил трубку.
– Масафуми-сама, это Ной, – голос в трубке был взволнованным и сбивчивым. – Тот ее не видела. И Шоэн тоже.
Вот так. До этой минуты он ждал, что что-то изменится. Вот позвонит кто-нибудь из девушек и скажет: «Все в порядке, она просто засиделась у меня в гостях». И все образуется само собой. А теперь… Если что-то и изменилось, то только в худшую сторону.
– И что же делать? – растерянно спросил он.
– Мы попробуем ее поискать… Если не найдем до утра – подключим к поискам ребят. Оми обещал помочь… – внезапно голосок осекся. Но Масафуми даже не обратил внимания на произнесенное Ной запретное имя. Он думал о другом.
– Хорошо. Если будут новости – звоните.
Ну и задала же она им задачку… Где теперь ее искать?
А, собственно, из-за чего он беспокоится? Эка невидаль – девчонка-телохранитель хлопнула дверью и ушла. Мало вас таких! Он, Масафуми Такатори, вовсе не обязан вникать в ее проблемы. Ушла – и скатертью дорожка. Без нее обойдемся.
Он пытался себя успокоить разумными доводами, пока не понял, что хочет обмануть себя самого. Черт возьми, почему все его мысли возвращаются к Хэлл? Почему она ему небезразлична? Только сейчас он понял, что весь его нынешний мир держался на Хэлл. Она была его телохранителем, секретарем, ассистенткой, она возглавляла «Шрайнт»… И она была нужна ему! Теперь, когда ее нет рядом, он вновь ощутил ту мучительную боль, которая преследовала его долгие годы. Боль одиночества. Ранняя смерть матери, жестокий и суровый отец… Брат, которому всегда было наплевать на него. И другой брат, ставший его врагом… Все эти годы смысл его жизни был в одном. И сейчас он этот смысл потерял.
* * *
Он хорошо помнил тот день, когда впервые переступил порог лаборатории. Тогда о своей будущей профессии он, восемнадцатилетний студент, имел весьма смутное представление. Отец велел ему изучать генетику – что ж, не все ли равно? В тот момент все науки были для него одинаково противны, так что какая разница? И вот он шагает по длинному белому коридору вслед за старичком-профессором, своим теперешним наставником. Очень любезно с его стороны показать студенту-первокурснику то, над чем тому в будущем предстоит трудиться. Белые столы, белые халаты, микроскопы, пробирки… Очень скоро это стало надоедать. Как вдруг доктор Грауберг остановился перед плотно закрытой дверью.
– Вижу, молодой человек, что наши достижения не очень вас впечатлили. Что ж, надеюсь, следующий образец заставит вас изменить свое мнение.
Профессор толкнул дверь и пропустил его в небольшую комнату, обстановка которой заставила Масафуми на время забыть о том, что они находятся в святая святых корпорации «KORIN Pharmaceutical». С виду это была обычная жилая комната. Яркий солнечный свет, цветы на окнах…
– Это наивысшее достижение наших ученых. Я лично руководил проектом на этапе разработки и внедрения, – старичка так и распирало от гордости. – Но где же она? Ах, вот…
За дверью раздались голоса, послышался смех. Доктор Грауберг выглянул за дверь и что-то сказал по-немецки. Видимо, ответ его не удовлетворил, так как он поспешил навстречу говорившему, оставив Масафуми одного.
Зачем он здесь? Что за странные люди? И что удивительного хотел показать ему учитель?
И тут он это увидел.
Внезапно дверь комнаты распахнулась настежь, и в комнату ворвалась девочка лет десяти. Она смеялась, сжимая в руках охапку полевых цветов. Вбежала – и, увидев его, замерла в дверях. Огромные карие глаза смотрели с удивлением, любопытством, но без тени испуга. Рассыпавшиеся по плечам локоны сверкали в лучах солнца, и он с изумлением заметил, что волосы у девочки неестественного цвета. Синего.
– Впечатляет? – в дверном проеме возник профессор. – Клонирование само по себе – задача не из легких, а здесь еще и прекрасные гены, и очень интересная мутация…
Масафуми его не слушал. Он шагнул к девочке, зачарованный взглядом больших карих глаз.
– Как тебя зовут, малышка? – спросил он полушепотом, словно боясь спугнуть это чудо.
– Аой, – зазвенел колокольчиком ее голос.
Она снова улыбнулась – теперь уже ему. И что-то дрогнуло в его давно окаменевшем сердце. Масафуми Такатори, будущий глава клана Такатори, смотрел на девочку с волосами Мальвины – и улыбался в ответ.
* * *
«Аой… Кто же знал, что все эти годы я буду жить одной мыслью: вновь услышать твой смех, вновь заглянуть в бездонные глаза… Видеть, как лучи солнца играют в твоих волосах… Где же ты, моя Аой? Где?»
В маленькой гостинице на окраине города, в комнате с обшарпанными стенами, на стоящей в углу грубо сколоченной деревянной кровати спала женщина. Сон ее был тревожным. Она металась на кровати в тягостном забытьи, темно-синие локоны разметались по подушке, губы едва слышно шептали:
– Масафуми-сама… Масафуми…
* * *
Он не помнил точно, когда началось его противостояние отцу. Десять лет назад? Пятнадцать? Только когда Рэйджи завел себе четырех телохранителей – «Шварц», как все их тотчас же прозвали – Масафуми решил, что он ничем не хуже. Только в его личной охране должны быть одни женщины. «Я не люблю мужчин» – вот был его ответ на недоуменные вопросы окружающих.
Вот уже третий день от толпы претенденток на роль его эскорта не было отбоя. Он решил лично побеседовать с каждой кандидаткой, но вскоре понял, что не в состоянии вынести этой бесконечной вереницы мало чем отличающихся друг от друга девиц: короткая стрижка, накачанные бицепсы, фигура, мало чем напоминающая женскую… Одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Правда, сегодня утром, когда он встретился с управляющим «KORIN», тот обещал кое-кого прислать, но пока все было слишком однообразно и утомительно.
В конце концов ему это надоело, и он поручил «вести допрос» секретарше. Когда в его кабинет входила очередная претендентка, он даже не поднимал головы от бумаг, решив, что, если подходящая кандидатура все же объявится, она сама привлечет его внимание.
Юрико нажала кнопку вызова, приглашая очередную девушку.
– Проходите, пожалуйста, – в ее голосе явственно звучали подбадривающие нотки. Женщина подошла к столу, при этом слух Такатори с удивлением уловил легкое постукивание каблучков по паркету.
– Ваше имя? – осведомилась секретарша у вошедшей.
– Тидзуру Аой.
В первое мгновение ему показалось, что он ослышался. Он так хотел поверить в то, что слух его не подвел, и в то же время не решался поднять взгляд, боясь, что опять начинает принимать желаемое за действительное. Сколько раз за эти годы, стоило переступить порог лабораторий «KORIN», ему чудился ее голос! Сколько раз в отблесках заходящего солнца он видел лазурь ее кудрей!
Мгновение он колебался. Затем решительно поднял голову… и встретился со взглядом больших, до боли знакомых карих глаз.
– Хэлл… – неуверенно произнес он, все еще не веря своим глазам.
Она удивленно вскинула брови.
– Масафуми-сама?..
Да, она очень изменилась за эти годы. Высокий рост, королевская осанка – из маленькой щебечущей птички она превратилась в богиню. А взгляд вишневых глаз, казалось, пронзал насквозь. Лишь синие локоны по-прежнему обрамляли ее ставшее суровым лицо.
– Ну, здравствуй, Хэлл…
В воздухе повисла неловкая пауза. Такатори прекрасно понимал, что она не помнит их случайной встречи пятнадцать лет назад. Он так мечтал о том, как снова увидит ее, вновь взглянет в омут бездонных глаз и скажет… Что скажет – об этом он никогда не задумывался.
Затянувшееся молчание прервала сама Хэлл.
– Здравствуйте, Масафуми-сама. Господин Ватанабэ сказал, что вы ищете телохранителя… Вот рекомендательные письма.
Он взял протянутый конверт, и только тогда заметил, что они все еще стоят посреди кабинета.
– Да ты проходи, садись, – дежурная фраза вновь спасла положение.
Она присела на краешек стоящего у стены дивана, он сел рядом. Догадливая Юрико незаметно выпорхнула за дверь, готовая по малейшему намеку шефа тотчас же явиться вновь.
Распечатав конверт, Такатори присвистнул.
– Силы самообороны?! Отряд специального назначения?!
Ошибки быть не могло. Капитан Аой Тидзуру… далее следовал послужной список. Блестяще выполненная операция по перехвату на границе огромной партии наркотиков и задержание одного из крупнейших наркодельцов. Освобождение заложников в Киото. И дальше – ряд цифр, скрывающих за собой операции государственного и международного значения.
– Никогда бы не подумал, что ты служила в армии. Когда профессор увез тебя в Германию, я был уверен, что ты пойдешь по его стопам.
– Я и пошла…
* * *
– Я и пошла по стопам профессора.
Что еще она могла сказать в ответ? То, что у нее не было выбора? Неправда, выбор есть всегда! Она просто смалодушничала, пошла на поводу у прихоти Грауберга. И вот уже пятнадцать лет расплачивается за это. Расплачивается своей искореженной судьбой.
Она была ни в чем не виновата. Ни в чем! Она лишь хотела простого человеческого тепла. Искренней улыбки, ласкового слова… Странно, но сейчас, вот так глядя на нее, Такатори-сама чем-то напомнил ей того человека, который однажды зашел в лабораторию. Да, она прекрасно знала, как нужно вести себя в присутствии посторонних: ни одного лишнего движения, глаза в пол, отвечать на вопросы – только с разрешения профессора. Но пришедший так ласково смотрел на нее, его глаза светились такой теплотой, что она сама не заметила, как заулыбалась в ответ. «Малышка», – сказал он ей. Малышка… Еще никто никогда не называл ее так. Для других она была объектом № 512 – не более.
За все в жизни нужно платить – вскоре ей пришлось усвоить этот урок доктора Грауберга. Лишь только гость покинул территорию фармацевтического комплекса, профессор влетел к ней в комнату.
– Не сметь! – всегда спокойный сухонький старичок теперь казался разъяренным зверем. – Еще раз увижу, что ты разговариваешь с этим человеком… – он поперхнулся слюной, – я из тебя дух вышибу!
– Но я даже не знаю, кто он такой, – карие глаза затуманились от слез.
– Не знаешь? – гнев профессора начал спадать. – Твое счастье. Лучше тебе вообще ничего о нем не знать. Авось дольше проживешь. Поверь мне, это очень опасный человек.
Опасный человек… Нет! Она ни на минуту не поверила этим словам. Она могла верить только одному человеку: незнакомцу с ласковым грустным взглядом.
На следующий день она стояла в кабинете управляющего компанией. Он очень внимательно выслушал доводы профессора, затем обратился к ней.
– А ты, девочка, что об этом думаешь?
– Да что она может думать?! Господин Ватанабэ, она же еще ничего не понимает!
– Ошибаетесь, доктор! – в голосе управляющего внезапно зазвучала сталь. – В этом возрасте уже понимают очень многое. Тем более что это ее жизнь, ей и решать. Итак, Аой, ты согласна ехать?
Вот бы ей сказать «нет», вот бы остаться в Японии… Конечно, кто знает, что было бы для нее лучше? А вдруг?..
Но под презрительно-уничижающим взглядом доктора Грауберга она привычно опустила глаза.
– Да… – чуть слышно шепнули дрожащие губы.
Спустя три часа она покинула Японию. Авиалайнер взмыл в воздух – и словно оборвалась та невидимая нить, что связала ее с незнакомцем, впервые увидевшим в ней человека.
* * *
Он не забыл своего синеволосого ангела и в первый же выходной вновь навестил лаборатории «KORIN». Охранники у входа в шестой корпус переглянулись, но не посмели его остановить. Вот и знакомая дверь. Масафуми остановился. Собственно, зачем он пришел сюда? Его за эту дверь никто не приглашал. «А, впрочем, почему мне нужно приглашение? Я – будущий хозяин всего производства и имею полное право посещать здесь все, что мне вздумается», – с этой мыслью он поднял руку и постучал. Ответа не было. Он толкнул дверь – она не поддалась. Толкнул сильней – тот же результат. Странно… В прошлый раз в комнате никого не было – и все же дверь не была заперта. Да и зачем ее запирать? Посторонние на территорию фармацевтического комплекса проникнуть не могли, персонал на входе подвергался тройной проверке. Где-то на периферии сознания зародилось нехорошее предчувствие. Масафуми прислонился спиной к стене и закрыл глаза, пытаясь привести в порядок обрывки мелькавших в голове мыслей.
– Простите, сэр…
Он открыл глаза. Перед ним стояла девушка в белом халате – очевидно, одна из здешних сотрудниц. Испуганный взгляд метался между Масафуми и запертой дверью объекта повышенной секретности. Вероятно, девушка не знала, кто он такой, и теперь судорожно пыталась понять, как в помещении оказался посторонний и что ей будет за это.
– Кто вы, сэр, и что вы здесь делаете?
– Простите, мисс… Я – Такатори Масафуми, сын Такатори Рэйджи, владельца корпорации, – он отметил, как мгновенно переменилось выражение лица девушки. – Скажите, а где сейчас девочка, которая живет в этой комнате?
– Хэлл? А она уехала два дня назад.
– Простите, но мне кажется, что девочку звали Аой…
– Ну да, Аой. Аой Тидзуру. Но доктор Грауберг всегда называл ее Хэлл – уж не знаю, что это означает на его языке. Она жила здесь, а позавчера вместе с профессором улетела в Германию. Она будет там жить и учиться… Что с вами, Такатори-сан? Вам плохо?..
– Нет-нет, что вы… Жаль, что я не успел попрощаться с ней. Славная девочка… Я пойду, пожалуй, – он с трудом разлепил пальцы, стиснувшие дверной косяк, и, пошатываясь, побрел к выходу.
– И все-таки, сэр, вам не следует так спешить, – тонкая рука уверенно взяла его под локоть. – Вы взволнованы. Посидите, отдохните – тогда и пойдете. А я вам успокоительного налью… – ласково приговаривала лаборантка. Он и не заметил, как она привела его в соседний кабинет, усадила на стул и протянула стакан.
– Что это?
– Это? Валерьянка. Да вы пейте, пейте!
Она продолжала что-то говорить, ее речь журчала, словно весенний ручеек, плавно перетекая с одной темы на другую. Масафуми, как завороженный, следил за ее руками, расставлявшими пробирки по штативам. И внезапно он понял, что никуда не хочет уходить из этого кабинета, от этой околдовавшей его девушки.
– Простите, а с кем я имею честь…
– Ой, я не представилась! Меня зовут Ханако Хибино. Но вы, – тут щеки девушки покрыл легкий румянец, – можете звать меня просто Ханако.
* * *
В ее память глубоким шрамом врезался тот день, когда она появилась на пороге дома профессора Грауберга. Сам доктор жил и работал в Японии, приезжая на родину лишь на рождественские праздники да в короткий летний отпуск. В этот раз на дворе стояла ранняя осень, и жена доктора только руками всплеснула:
– Фридрих, дорогой, добро пожаловать! Вы не предупредили о своем приезде, поэтому…
– Вот, – даже не удосужившись поздороваться с женой, профессор подтолкнул к ней свою спутницу. – Знакомьтесь. Это Хэлл, она будет жить здесь. Вы всегда мечтали иметь дочь – вот вам прекрасный повод проверить свои педагогические способности.
На следующий день профессор вернулся в Японию, оставив Хэлл на попечение своей супруге. С фрау Мартой они быстро нашли общий язык. У четы Грауберг не было своих детей, поэтому Марта привязалась к девочке, как к дочери. Но друзьями они так и не стали: слишком часто в их отношениях чувствовалась напряженная настороженность.
«Господи, да ведь она наверняка решила, что я – незаконная дочь профессора!» – вдруг осенила ее догадка.
Тем не менее, фрау Грауберг не жалела ни сил, ни средств на то, чтобы сделать человека из новоиспеченной родственницы. Хэлл училась в элитной частной школе, дополнительно занимаясь с репетиторами: учебная программа немецких школ очень сильно отличалась от японской.
Особенно тяжело давался ей французский язык. Дома, помимо родного японского и немецкого, которым она владела в совершенстве, она изучала английский. Теперь же в качестве иностранного языка пришлось учить французский.
Однажды, схлопотав очередной «неуд», она понуро брела домой, предвкушая очередное объяснение с «родителями»: в эти дни профессор как раз решил зачем-то навестить семейный очаг. К учебе Хэлл он относился еще серьезнее, чем жена, требуя отличных отметок по всем предметам. Исключение составляли домоводство и хореография – по ним разрешалось иметь не ниже, чем «хорошо».
Однако, на этот раз, увидев ее дневник, фрау Марта лишь обреченно вздохнула и в бессилии развела руками. Профессора же, напротив, это весьма позабавило. Он от души смеялся, глядя на расстроенные лица «матери» и «дочери». Вечером девочка услышала, как, сидя на кухне и с трудом сдерживая смех, профессор что-то оживленно рассказывал супруге.
– Вот вам, Марта, наглядное доказательство того, что язык – явление социальное и никоим образом не обусловленное генетически! – донеслось до Хэлл. – «Неуд» по французскому – ну надо же! То-то бы удивился Анри!..
* * *
– Окончив школу, я вернулась в Японию. Все были убеждены, что мое призвание – биохимия, я и подумать не могла, что можно выбрать другую профессию. Поступила в Токийский университет, а по его окончании мне тут же была обеспечена должность в шестой лаборатории…
Шестая лаборатория! Святая святых «KORIN»! Именно там, в подвалах шестой, создавалось то, что должно было на долгие годы обеспечить могущество клана Такатори. Как же нужно было учиться, чтобы сразу по окончании университета попасть туда, если самого Масафуми, сына хозяина, допустили за заветную дверь только после трех лет стажировки в фармацевтическом цехе и каждодневной возни с белыми мышами?!
– А почему же ты ушла в армию?
Она не ответила. Головка с ореолом темных кудрей медленно опустилась, длинные ресницы чуть дрогнули… Он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и заглянул в глаза. И в их влажном блеске он внезапно увидел невысказанный ответ.
«Почему… Если бы вы знали, Масафуми-сама, почему я сделала это… Если бы я сама это знала…»
* * *
Работа на сегодня была закончена. Она переоделась, мимоходом глянула в зеркало, поправляя прическу, и направилась к выходу.
– До завтра, Минами!
– Увидимся!
Уже выйдя за ворота, Аой вспомнила, что не составила инструкцию по проведению пробного тестирования препарата. Конечно, можно было позвонить Минами Исиде и продиктовать порядок проб, но лучше, если она объяснит все прямо сейчас, ведь Минами может и не найти, куда она поставила раствор. Банка стояла в шкафу, справа от входа, перепутать было сложно, но этикетку они сняли, чтобы внести изменения в формулу, и, зная рассеянность Минами, ожидать можно было чего угодно.
Она повернулась – и чуть было не столкнулась с идущей за ней женщиной.
– Ой, извините! – воскликнула Аой, но та, казалось, не слышала ее слов. Женщина смотрела на нее с выражением потустороннего ужаса на лице, словно видела перед собой призрак.
– Ты… – прошептала женщина. – Да… это ты…
– Простите?
Женщина развернулась и, качая головой, побрела прочь. «Странная какая-то, – подумала Аой, возвращаясь в лабораторию. – Интересно, что она делала на территории фабрики?»
– Это невозможно, Тидзуру-сан! – Минами Исида чуть не плакала в кабинете заведующей отделом экспериментальной фармакологии. – Позавчера у них не была готова аппаратура, вчера не был соблюден температурный режим. А сегодня оказывается, что половина всех грызунов вот-вот издохнет! И знаете, отчего? Вовсе не из-за нового препарата, а потому что у них уже второй день нет воды для питья!
– Успокойтесь, Исида-сан, – Аой Тидзуру была, как всегда, внешне невозмутима, но чувствовалось, что эта новость разозлила и ее. – Вы предъявили претензии обслуживающему персоналу?
– Да, – всхлипнув, ответила девушка. – Вчера дежурила Ханако Кобаяси. Это она не переключила температурный режим, из-за чего вода у грызунов испарилась. А новую воду она тоже забыла налить.
– И как же она объясняет такое пренебрежение должностными обязанностями?
Нервы Минами не выдержали, и она разрыдалась в голос. Аой усадила девушку в кресло, протянула стакан воды. Сделав несколько глотков, Минами сквозь слезы прошептала:
– Она… Она даже разговаривать со мной не стала. Сказала, чтобы я не совала нос в чужие дела… и велела убираться…
Тидзуру побарабанила костяшками пальцев по столу. Да, сейчас ей не хватало только выяснять, с какой стати в подчиненном ей отделе дохнут крысы и хамят дежурные.
– Хорошо, я сама поговорю с этой Кобаяси. Кстати, сегодня вечером она должна снова заступить на дежурство. А вы, Минами, все-таки подготовьте еще несколько проб, мало ли что там стряслось у этой женщины…
Ханако Кобаяси она нашла сразу же. Да и трудно было не найти: от дежурной лаборантки разило спиртным так, что чувствовалось за три метра.
– Кобаяси-сан, почему вы являетесь на работу в таком состоянии?
Женщина подняла на нее мутные глаза. Аой узнала ее сразу: это была та самая ненормальная, встретившаяся ей на территории несколько дней назад.
– А тебе какое дело?
– Из-за вашей халатности вчера был сорван очень важный эксперимент, – Аой изо всех сил старалась говорить спокойно, хотя ей от всей души было жаль Минами, которая из-за этой пьянчужки вынуждена повторять тестирование. – Вы отдаете себе отчет в том, что можете быть уволены в любой момент?
Внезапно взгляд женщины стал осмысленным, в глазах сверкнул недобрый огонек.
– Я-то отдаю! И себе, и кому там полагается. Кому угодно отчитаюсь! Но не тебе! Не те-бе… – пробормотала она заплетающимся языком. – А знаешь, почему? – неожиданно она оживилась. – Потому что ты – никто! Да-да, никто. Ты даже не человек. Ты – клон! Как его там… гомункулус. Хочешь мной командовать? Ну давай, попробуй! А давно ли тебя Грауберг из пробирки вытащил?
Пол качнулся под ногами, кровь прилила к вискам, и на мгновение Аой показалось, что сейчас она потеряет сознание. Надо было что-то сказать в ответ, остановить эту женщину… но вместо этого она судорожно вцепилась в дверной косяк, не в силах вымолвить ни слова.
– Что молчишь, а? Стыдно стало? Уволит она меня… Да я тебя, малявку, можно сказать, вырастила, днем не отходила, ночей не спала! Вот здесь, в шестой лаборатории, в тринадцатом отделе. Эх ты, начальница! Совести у тебя нет! Потому что у таких, как ты, нелюдей, совести не бывает. Тидзуру-сан, скажите-ка! Клон ты. Клон! Объект номер 512!
Женщина зловеще расхохоталась. Но Аой ее уже не слушала. Развернувшись, она медленно-медленно, пошатываясь, вышла из отдела.
Ты – никто! Ты – клон! Клон! У таких нелюдей… Никто!
«Неправда! Это не может быть правдой!» – билась в виске отчаянная мысль.
«Это правда! Доктор Грауберг… Шестая лаборатория… Объект № 512…»
Внезапно она вспомнила. Она знала эту женщину. Ханако… Да, именно так звали молодую сотрудницу лаборатории, которую приняли на работу незадолго до того, как Аой отправили в Германию. Ханако… Вот только фамилия у нее была другая. Тогда ее звали Ханако Хибино.
Она не помнила, как добрела до своего кабинета и в бессилии опустилась в кресло, все еще не веря в происходящее. Рука сама потянулась к компьютеру, вводя запрос в поисковую систему.
«Опыты по генетическому программированию. Шестая лаборатория».
На мониторе высветились результаты поиска: «По вашему запросу найдено два файла. Для получения более полной информации введите пароль».
Два файла. Один из них – тринадцатилетней давности, рядом пометка – Такатори. Она взглянула на дату рядом с другим: без малого 24 года назад. Проект под общим руководством профессора Грауберга. Щелчок мыши – и ответ: информация недоступна. Требуется пароль. Пароль… А что, если?..
Недолго думая, она переключила раскладку клавиатуры и ввела слово «Hell». Экран мигнул, через несколько секунд по нему поплыли ряды данных. Даты исследований, рядом – примечания на немецком языке. Отчет профессора Грауберга о проделанной работе. «Объект № 512. Клонирование завершено успешно. Ребенок – девочка, рост… вес… генетические мутации: изменение цвета волос… по окончании эксперимента наблюдение продолжено… Присвоено имя: Тидзуру Аой…»
Пальцы, державшие мышь, разжались, и сознание окутало черное ничто…
* * *
Ханако Хибино была его ошибкой. Самой большой ошибкой в жизни. Вот только догадался он об этом, когда отступать уже было некуда.
Ханако и Аой… Наверное, трудно было найти двух женщин, так не похожих друг на друга. Миниатюрная блондинка Ханако казалась воплощением изящества и хрупкости. Она всегда была весела и приветлива, вокруг нее толпами увивались поклонники, которых она отвергала с присущей ей уверенностью в собственной неотразимости.
В высокой темноволосой Аой с первого взгляда чувствовался боец. Тоже стройная, но это была стройность гончей, идущей по следу. Сдержанная на эмоции, и одному Богу было известно, что скрывается за непробиваемой суровостью карих глаз. Блестяще справляясь с работой, Аой Тидзуру, казалось, совсем не была способна на чувства…
Ирония судьбы… От открытой и дружелюбной Ханако он никак не ожидал подлости. И всю глубину чувств Аой он, к великому своему сожалению, тоже понял слишком поздно… Увы, генетик Масафуми Такатори совершенно не умел разбираться в человеческих душах. Но от осознания этого факта легче не становилось, а по сердцу вновь полоснула услышанная много лет назад фраза: «Какой же ты все-таки идиот, Такатори!»
* * *
Он привел ее на квартиру, принадлежащую компании. Обычно здесь жили иностранные специалисты, приглашенные на работу в «KORIN» по контракту. Но сейчас квартира пустовала.
– Как красиво, – Ханако с восхищением разглядывала роскошную обстановку спальни. Низкий навесной потолок и люстра богемского стекла придавали интерьеру оттенок эпохи французского романтизма, ощущение которого усиливалось при виде больших старинных часов, стоящих на прикроватном столике.
Вечер, проведенный в ресторане, надо было завершить должным образом. Он подхватил ее на руки и, пронеся через всю комнату, опустил на кровать. Очутившись на постели, она привлекла его к себе, потянувшись губами к его губам, погрузив руки в копну непослушных темных волос…
Внезапно его рука накрыла ее губы. Взглянув прямо в широко раскрытые серые глаза, он произнес:
– Никогда… Слышишь, никогда, Ханако, не пытайся это сделать!
– Сделать что? – изумилась она.
– Никогда не пытайся меня поцеловать. – И, видя недоумение на ее лице, смягчившись, добавил: – Когда-нибудь я объясню тебе… Но не сейчас.
Она не стала возражать.
– Нет так нет… – в серых глазах мелькнул бесовский огонек. – Нам и без этого есть чем заняться…
Тонкие пальчики быстро перебирали пуговицы его рубашки.
– Ты права, дорогая. Ты совершенно права, – отозвался он, расстегивая пряжку на ее поясе…
Ему ничего не пришлось объяснять. Ни наутро, когда по дороге в университет он подбросил ее до работы, ни потом, в течение всего времени, что они встречались. Ей не нужны были объяснения, и его это радовало. Потому что сам он тоже с трудом осознавал эту свою странность.
Масафуми Такатори был любителем женщин. Но женщин он не любил. Ни одна из тех особ, что побывали в его постели, не могла похвастаться тем, что он отдал ей свое сердце. «Мое сердце может быть отдано только с моей рукой», – шутил он. И ни одну женщину он не удостоил своего поцелуя. Где-то в глубине души он лелеял надежду, что когда-нибудь он встретит Ее – единственную, неповторимую, которую полюбит всем сердцем. И которая полюбит его. Ей, и только ей он подарит свой поцелуй. А все остальные – не более чем разрядка для молодого организма. Им же были нужны его деньги – и только. Поэтому он никогда не заводил долгоиграющих романов. Ночь, две, максимум – неделя, роскошные подарки – и затем новая пассия. Никаких обещаний, никаких обязательств.
Светские львицы быстро раскусили его тактику и оставили бесплодные попытки заполучить его кошелек. Но лаборантка Хибино была не из их числа.
Вскоре после их знакомства она заявила:
– Масафуми, я беременна.
Он поднял на нее глаза.
– И чего ты хочешь от меня?
– Ну… – томно закатив глаза, протянула она. – Я не буду требовать, чтобы ты женился на мне…
– И совершенно правильно, потому что я все равно этого не сделаю.
– Но и аборт делать я не собираюсь. Я еще слишком молода, чтобы рисковать своим здоровьем!
– Ну, так рожай, – он пожал плечами. – Я-то тут при чем?
– При чем? Да ты имеешь к этому самое прямое отношение! И потом, ребенок – это очень дорогое удовольствие. А после его рождения мне придется оставить работу…
– …и ты хочешь, чтобы я тебя содержал? Нет, моя милая! Если хочешь – можешь оставить ребенка мне, я о нем позабочусь. Но ты сама от меня не получишь ни йены!
Ханако замолчала и, хлопнув дверью, ушла на кухню. Отступиться так легко она не собиралась. Взгляд Масафуми упал на лежащую перед ним книгу. Это был сборник докладов профессора Грауберга «Генетическое программирование». А это идея!
Когда он вошел, Ханако сидела на подоконнике с сигаретой в руке.
– Ты все еще намерена вытрясти из меня деньги? – насмешливо поинтересовался он.
Она бросила на него вызывающий взгляд.
– Тогда сейчас же брось сигарету! Я хочу предложить тебе сделку.
– Да? – она продолжала сидеть, обхватив колени руками, но сигарету все же потушила. – И каковы условия?
* * *
Ночной Токио переливался разноцветными огнями неоновой рекламы, всюду кипела вечерняя жизнь большого города. Но бредущая среди шумной толпы одинокая женская фигура словно находилась в другом мире. Она шла, куда глаза глядят, не видя ничего перед собой, и попадавшиеся навстречу прохожие невольно уступали ей дорогу. А она шла и шла в неизвестность…
Еще сегодня ее звали Аой Тидзуру. Она заведовала лабораторией одного из крупнейших фармацевтических комплексов, ее уважали коллеги, ценило начальство… И вот в одно мгновение она лишилась всего. Даже имя Аой Тидзуру оказалось вовсе не ее именем. Теперь она снова стала объектом № 512, клоном по прозвищу Хэлл…
Девушка машинально свернула в один из переулков и с удивлением обнаружила, что стоит во дворе своего дома. Вернее, дома, в котором она жила. Дом этот принадлежал корпорации… как, впрочем, и она сама.
«Ну, вот, уже начинаю ходить на автопилоте», – усмехнулась она про себя и уже хотела взяться за ручку двери, как вдруг из-за угла дома ей наперерез метнулась тень.
Не успев осознать, что происходит, Аой интуитивно отпрянула назад. Женская фигура встала перед дверью, загораживая путь. В тонкой руке сверкнула сталь.
– Убирайся! – прошипела она. – Он все равно не будет твоим!
Лицо женщины скрывал плащ с капюшоном, но этот голос Аой узнала сразу же. Молниеносно шагнув вперед, одной рукой она выбила нож, другой перехватывая женщину за запястье.
– Что тебе нужно? – чуть не закричала девушка. – Почему ты преследуешь меня? Или тебе мало всех моих унижений? Что я тебе сделала?
– Ты еще спрашиваешь? – нападавшая пыталась вырываться, но безуспешно. Капюшон сполз с ее головы, пепельные кудри разметались по плечам, серые глаза сверкали огнем. – Это ты все время встаешь у меня на пути!
– Опомнись, Ханако! Что ты несешь? Чем я могла тебе помешать?
– Не догадываешься, цыпочка? По твоей милости меня уволили из “KORIN”, и я осталась без куска хлеба!
– Сама виновата, – Аой пыталась обойти ее, но Ханако Кобаяси не подпускала ее к двери. – Не надо было напиваться на работе.
– А тогда, тринадцать лет назад, я тоже была виновата? Ты уехала – и мне ясно дали понять, что в моих услугах больше не нуждаются. Я должна была стать ассистенткой доктора Грауберга, но мне пришлось довольствоваться должностью простой лаборантки! Ты погубила мою карьеру, маленькая мерзавка! И ты отняла у меня его!
– Кого? Профессора?
– Не прикидывайся дурой! Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Он все время думал о тебе! Все эти годы! Но он был со мной, слышишь? Со мной, а не с тобой! И ты его не получишь, как ни старайся. Я не отдам его тебе! Не отдам!
– Ты больна, Ханако! Приди в себя! Я не знаю, о ком ты говоришь, и никого не отнимала у тебя.
– Да? И в этом доме ты тоже не живешь? Я даже знаю, в какой квартире ты встречаешься с ним! Он всех своих шлюх водит сюда или только тебя одну? Так вот, передай ему, что если он хочет жить, пусть не попадается мне на глаза. И не думай, что я отстану от тебя. Я буду ходить за тобой, как тень, буду следить за каждым твоим шагом, но я не позволю тебе встречаться с ним! Не позволю, чтобы такой малявке, как ты, такому ничтожеству, которое и не человек даже, досталось все то, о чем я мечтала! Его богатство, его власть – все это должно принадлежать мне! А ты, клонированная шлюшка, лучше по-хорошему уйди с моей дороги, потому что твоим он все равно никогда не будет!
С этими словами Ханако отступила в сторону и тут же растворилась в ночной темноте. Путь был свободен, но Аой не спешила домой. Она еще долго стояла на крыльце, задумчиво глядя в черное ночное небо.
«Многое в жизни происходит помимо нашей воли. Часто случай решает все. Но иногда приходится самому делать выбор…»
Аой Тидзуру еще раз перечитала свое заявление об увольнении. За окном барабанил дождь. «Зачем я родился? Зачем живу? Все вопросы стирает идущий дождь…» – вспомнились ей слова услышанной когда-то песни. Действительно, зачем? Только для того, чтобы быть чьей-то вещью?
Она вздохнула, в последний раз обводя взглядом свой кабинет. Затем решительно вышла в коридор и повернула ключ в замке.
– Войдите! – Акира Ватанабэ, управляющий корпорации «KORIN», поднял голову на стук в дверь.
– Добрый день, Ватанабэ-сан. Простите, что побеспокоила.
– А, входите, мисс… Тидзуру? Вы?!
– Как видите, – она перешагнула порог и в замешательстве остановилась у двери. – Могу я поговорить с вами… по личному вопросу?
– Разумеется. Проходите, присаживайтесь, – управляющий был удивлен неожиданным визитом, хотя, как и подобает профессионалу, не подал вида. Аой Тидзуру была прекрасным специалистом, великолепно справлялась с работой в своем отделе и никогда не обращалась за помощью… – Итак, какие проблемы?
– Господин Ватанабэ, скажите, может ли быть расторгнут пожизненный контракт с корпорацией?
– Вы хотите уйти?! – изумлению Ватанабэ не было предела. – Но почему? В нашей компании у вас перспективное будущее…
– Скажем так, у меня на это личные причины. Что касается перспектив, то их у меня здесь никогда не было и быть не может. Так это возможно?
Управляющий задумался.
– Теоретически – да. Но в каждом отдельном случае решение выносит совет директоров. Если причины для расторжения контракта окажутся достаточно вескими… – он на мгновение замолчал. – Кстати, а почему с вами был заключен именно пожизненный контракт? Ведь вы работаете у нас меньше года. Молодых специалистов мы обычно принимаем с испытательным сроком – чтобы они осмотрелись, пообвыкли, а то ведь неизвестно, как сложатся их отношения с коллективом…
Аой нахмурилась. Именно такого разговора и следовало ожидать в подобной ситуации.
– Ватанабэ-сан, вам известно что-нибудь о содержании эксперимента, который проводил профессор Грауберг в шестой лаборатории двадцать три года назад?
Он сразу понял, о чем она говорит. В шестой лаборатории проводился эксперимент по клонированию человека. Но откуда об этом может знать молодая сотрудница?! Ведь ее в то время, может, и на свете не было…
Внезапно его осенила догадка. Он поднял глаза и в упор взглянул на сидящую напротив него женщину.
Ей вполне могло быть около двадцати трех. Большие карие глаза на бесстрастном лице, темно-синие волосы густой волной спадают на плечи… Темно-синие волосы! Управляющий побледнел.
– Так вы… – потрясенно прошептал он.
– Да, – спокойно ответила девушка. – Та самая Аой Тидзуру, которую доктор Грауберг когда-то отправил учиться в Германию. Неужели вы меня забыли? – она грустно усмехнулась. – А вот я прекрасно помню наш разговор в этом самом кабинете тринадцать лет назад… Так что вы мне ответите?
Управляющий «KORIN» опустил глаза.
– Сожалею, мисс Тидзуру, но контракт с вами не может быть расторгнут никоим образом. Если же вы подадите в суд, могут всплыть такие факты, которые окончательно погубят вашу карьеру.
– Они уже всплыли! – отрезала Аой. – Не знаю, каким образом, но в отделе уже узнали о моем происхождении. Сами понимаете, оставаться здесь я больше не могу. Если вы не можете меня уволить, то переведите в другое место… У «KORIN» ведь есть филиалы в других городах!.. Я согласна на любую работу, но не оставляйте меня здесь, прошу вас!
Карие глаза смотрели так умоляюще, столько было в них бесконечного отчаяния, что Акире Ватанабэ стало не по себе.
– Скажите, Аой… А если бы я смог вас уволить, как бы вы жили дальше? Вернулись бы в Германию?
Она покачала головой.
– Нет, только не это. Эта страна никогда не была для меня родной. Я… хотела бы вступить в ряды Сил Самообороны.
– В Силы Самообороны?! Но вы же ученый, а не солдат!
– А какая разница? Я такой же человек, хотя, возможно, в ваших бумагах и записано иначе. У меня достаточная спортивная подготовка, я владею несколькими техниками рукопашного боя, достаточно хорошо умею обращаться с оружием… Вряд ли бы мне отказали.
С минуту управляющий молчал, о чем-то сосредоточенно размышляя.
– Знаете, Аой, давайте сделаем так. Вы прямо сейчас напишете заявление с просьбой о недельном отпуске. Недельку посидите дома, отдохнете… Мне кажется, вам о многом нужно подумать. А на следующей неделе подойдете ко мне, я посмотрю, что для вас можно будет сделать…
Когда за девушкой закрылась дверь, он еще долго сидел за столом, забыв о текущих делах. Наконец ему показалось, что он принял правильное решение. Ватанабэ снял трубку телефона, набирая знакомый номер.
– Слушаю, – послышался на другом конце голос его старого друга Ичиро Наоэ.
– Ичиро? Это Акира Ватанабэ. Слушай, у меня к тебе будет просьба…
Спустя шесть дней она вновь стояла в кабинете управляющего.
– Ну, Тидзуру-сан, – улыбнулся он, – у меня для вас неплохие новости.
– Неужели вы… – Аой не верила своим ушам. Она считала недельную отсрочку не более чем отговоркой и была очень удивлена, когда сегодня утром ей позвонили из «KORIN» и попросили прийти.
– К сожалению, мы не можем выпустить вас из поля зрения корпорации, а без документов ни на какую другую работу вас не примут, – продолжал тем временем Ватанабэ. – Но я могу предложить вам такой вариант. Вы ведь хотели служить в Силах Самообороны? Командующий одной из частей – мой хороший друг. Я говорил с ним, и он согласен взять вас к себе. Под мою ответственность, разумеется.
– А если со мной что-нибудь случится, разве у вас не будет неприятностей? – осторожно спросила она.
– Не думаю. Корпорация заинтересована в неразглашении проводимых экспериментов – и только. Если – не дай Господь, конечно – с вами что-то случится, это лишь будет означать, что наблюдение за вами больше не требуется. Но… – он замолчал.
– Но? – переспросила Аой.
– Тидзуру-сан… – глаза пожилого мужчины стали вдруг необычно серьезными. – Пообещайте мне, что не будете совершать глупости.
Аой улыбнулась.
– Не беспокойтесь на этот счет. Если бы мне взбрела в голову мысль свести счеты с жизнью, я это сделала бы еще неделю назад.
– И помните: по первому требованию корпорации вы обязаны вернуться назад.
– Хорошо.
Она уже собиралась уходить, но голос управляющего заставил ее обернуться.
– Скажите, мисс Аой… То, из-за чего все это случилось… Из-за чего вы решили уйти… Ведь вы узнали об этом только сейчас?
Она молча кивнула.
Пожилой мужчина встал из-за стола и подошел к ней. В его взгляде светилось искреннее участие. «Наверное, так мог бы смотреть мой отец… если бы он у меня был…»
– Держитесь, Аой, – обняв ее за плечи, сказал он. – Я знаю, вам сейчас очень тяжело. Но поверьте, это еще не самое страшное, что может случиться в жизни. Я же от имени всей корпорации прошу простить нас за этот эксперимент… Мы не имели морального права проводить его, но все же… Это я дал согласие на его проведение. Поэтому…
– Спасибо, господин Ватанабэ, – перебила его Аой. – Спасибо за помощь, за поддержку… За понимание. И за то, что дали свое согласие… тогда. Все же такая жизнь лучше совсем никакой… Вы… – она посмотрела ему прямо в глаза, – вы для меня как отец.
Глаза под седыми бровями удивленно блеснули. Акира Ватанабэ обнял стоящую перед ним девушку.
– Удачи тебе, дочка!
* * *
Ее не любили. Никто и никогда. Доктор Грауберг беспокоился о ней, в университете ею гордились, на работе – ценили, уважали, а возможно и боялись. Она даже не знала, что такое обычное человеческое участие. Им нужны были ее знания, ее способности, ее талант – но не она сама. Это ощущение собственной ненужности преследовало ее всю жизнь, постепенно делая существование невыносимым. Она хотела умереть. И она твердо решила, что сделает это.
Служила она со свойственной ей добросовестностью, всегда оказываясь там, где было тяжелее всего. Не задумываясь, шла на риск. Но то ли она действительно была лучшей, то ли удача вконец от нее отвернулась, но за два года службы она не получила не то чтобы серьезного ранения, но даже ни малейшей царапины. Офицерские погоны – и отчаяние наконец-то обрести покой.
В тот вечер ей не спалось. Операция была сложной, они потеряли двоих, многие были ранены… Она вышла на улицу и села на ступеньку, с тоской глядя в огромное иссиня-черное небо. В бесконечной вышине, словно россыпи драгоценных камней, сверкали мириады звезд. «Наверное, такими яркими они бывают только здесь, в горах…» – пронеслась отрешенная мысль. Взгляд привычно выхватил из россыпи созвездий маленькую яркую точку. Когда-то давно профессор Грауберг показал ей эту звезду. «Запомни ее, Хэлл, – приговаривал он. – Она хранит тебя. И будет хранить всю жизнь».
«Зачем? Зачем мне моя никчемная жизнь, скажи, звезда? Почему ты не сохранила тех парней? Они ведь хотели жить… А я не хочу…»
– Не спится, лейтенант?
Она вздрогнула и подняла голову. Перед ней стоял молодой офицер из соседней части. Последнюю операцию они проводили объединенными силами. И сегодня они тоже были вместе… там.
Она не ответила. Просто пододвинулась, давая ему место. Он сел рядом и закурил. С минуту они молчали.
– Давайте знакомиться, что ли… В конце концов, нам еще три месяца служить вместе. Я – Наоэ Коджи.
– Тидзуру Аой, – машинально ответила она. Тут только до нее дошел смысл услышанного. – А вы…
– Племянник начальника гарнизона. Я служу здесь уже почти год, и скоро собираюсь в отпуск. Я родом из Нагасаки, а вы, Тидзуру-сан?
– Из Токио, – она сама не знала, зачем отвечает на его вопросы. – Хотя долгое время я жила в Германии.
– Вот как? – теперь настал его черед удивляться. – У вас там семья?
– Нет… У меня нет семьи.
– А у меня в Нагасаки живет мама. И младший братишка. Правда, я их очень давно не видел… Когда умер отец, меня забрал к себе дядя. Он вырастил меня…
– И вы решили пойти по его стопам?
– Ну да… Я всегда хотел чего-то добиться в жизни. А через три месяца поеду в отпуск, на родину. Я так хочу увидеть маму! Рассказать ей, чего я достиг, кем стал. Она будет гордиться мной…
Она усмехнулась. Какой же он еще ребенок!
– Сколько вам лет, Коджи? – неожиданно спросила она.
– Девятнадцать, – казалось, он ничуть не удивился ее вопросу.
– А вашему брату?
– Тринадцать.
– Он тоже собирается стать военным?
– Не знаю… Последний раз я видел его четыре года назад. А почему вы служите в армии? Я всегда считал, что это не женское занятие. Женщина должна растить детей… и не видеть всего того, что происходит здесь.
Она искоса взглянула на него. Цепкий взгляд карих глаз скользнул по фигуре и остановился на ясных голубых глазах, в которых отражались звезды.
– В обычной жизни, Коджи, тоже происходит многое из того, что не хотелось бы видеть. И вообще об этом не знать. По крайней мере, здесь даже от нашей смерти будет какая-то польза…
Они проговорили почти до утра. И только когда небо на востоке начало светлеть, Аой поднялась и взглянула на собеседника.
– Спасибо вам, Коджи.
– За что? – изумился он.
– Просто… за то, что вы есть… И за этот разговор. Большое спасибо.
* * *
Как странно… Если мы не можем ответить взаимностью тем, кто нас любит, то считаем, что вправе ответить «нет». Все верно, любовь должна быть взаимной. Почему же, когда мы слышим это «нет» из уст тех, кого любим мы, на душе становится так безнадежно тоскливо и хочется убежать далеко-далеко, скрыться от обжигающе ледяного взгляда любимых глаз… Почему?! Почему?.. Извечный вопрос, на который никто так и не дал ответа…
* * *
За окном догорал закат, когда она наконец-то оторвалась от карты и, выйдя из-за стола, потянулась, разгибая уставшую спину. «И почему все непременно хотят служить именно в штабе? Целый день сидеть за столом, разбирая горы бумаг… Эдак и со скуки помереть можно», – подумала Аой. К ее неудовольствию, теперь, когда ее повысили в звании, бывать в штабе приходилось часто. Через два дня планировалась операция по перехвату огромной партии наркотиков, следующей транзитом через Китай. Операция была поручена ей. Ей и ее людям.
Она вновь окинула взглядом план местности. Конечно, эта схема будет у нее во время операции, но вот времени, чтобы в нее взглянуть – навряд ли. Цепкий взгляд еще раз прошелся по тонким пунктирным отметкам, которые она наносила весь день. Память фиксировала мельчайшие детали рельефа. Сбоев не должно было быть, но в голове привычно складывался план отступления. На всякий случай… Мало ли…
В дверь постучали.
– Разрешите?
– Входите, Коджи, – она улыбнулась, не дав ему договорить. Почему-то она была уверена, что он придет именно сегодня. – Как прошло дежурство?
– Все в порядке… – он выглядел несколько смущенным. Впрочем, в последнее время он все больше смущался в ее присутствии.
– Я закончила. Хотите взглянуть?
– Нет… то есть, да… Но я… – парень смутился еще больше и вместо того, чтобы взять из ее рук карту, опустил глаза в пол.
– В чем дело? – внезапно Хэлл поняла, что явился он вовсе не из-за предстоящей операции. Было что-то, что его явно беспокоило. Но что?
– Что-нибудь случилось? – она подошла ближе и участливо положила руку ему на плечо. Он вздрогнул, словно от разряда электричества.
– Да… Случилось… Капитан Тидзуру… Аой… Я… Я люблю вас!
Она застыла, ошеломленно глядя в синие глаза, полные решимости. Он ждал. И, судя по всему, был готов к любой ее реакции.
Но она молчала. Она просто не знала, что ему ответить. Чтобы ее – кто-то любил? Ее?! Рассудок отказывался верить в услышанное.
Что на это сказать? Что ответить этому юноше, почти мальчику, с такой отчаянной решимостью признавшемуся ей в своих чувствах? Он был для нее верным боевым товарищем, плечом к плечу с которым ей выпало сражаться. Другом, с которым можно было просто поговорить по душам, рассказать обо всех своих проблемах только потому, что они были почти незнакомы. Но сказать, что она испытывала к нему что-то большее…
А, быть может, это и есть любовь? Знать, что есть на свете человек, которому ты небезразличен… Быть может, судьба дает ей шанс хоть на миг приблизиться к нормальной человеческой жизни, познать доселе неведомые ей чувства... Стоит ли отворачиваться от счастья, идущего прямо к ней в руки? Как бы там ни было, Аой знала одно: сказать "нет" этому мальчику, с таким безграничным доверием ждущему ее решения, она не в силах.
– Коджи… – прошептала она наконец и опустила взгляд. – Коджи, вы…
– Не надо, – перебил он ее. – Не говорите ничего. Все и так понятно. Простите мне мою дерзость… – с этими словами он развернулся и направился к двери.
– Подождите!.. – этот возглас Аой, полный глухой тоски, заставил его в изумлении остановиться. Он обернулся. Карие глаза девушки смотрели в упор, не мигая. И в них можно было прочесть все: боль одиночества и жажду любви, боязнь разочарования и робкую надежду. Коджи приблизился к ней, неловко обняв ее за вздрагивающие плечи. Она не проронила ни слова, лишь опустила голову ему на плечо.
– Я люблю вас, Аой, – повторил он. – И буду любить, что бы ни случилось.
Хэлл обвила руками его шею, слыша, как учащенно бьется его сердце.
– Ты ничего не знаешь обо мне, – горько усмехнулась она. – Ни о том, кто я, ни о моем прошлом. А когда узнаешь… Возможно, ты первый отвернешься от меня. Все это время я жила, не зная, что такое любовь. И прожила бы еще. Но… Я не хочу потерять друга. Коджи, ты единственный, кто стал мне дорог. Если и ты…
– Я ничего не хочу знать, – прошептал он. – Мне все равно, кто ты и кем была. Я люблю тебя, Аой… Просто люблю… Позволь мне просто быть рядом…
Вместо ответа она прильнула губами к его сухим, обветренным губам. На мгновение он замер, а затем робко, все еще не веря в случившееся, ответил на ее поцелуй.
– Люби меня, Коджи! – прошептала Аой. – Я хочу этого… Мне нужна твоя любовь… Больше всего на свете нужна!..
Они остановились на тропе, ведущей к морю. Здесь, в небольшой тихой бухте, спустя полчаса причалит небольшая прогулочная яхта с грузом героина. Но на этот раз командование не интересовало содержимое трюма. Их задача – взять тех, кто встретит груз на японской земле. Взять всех, до единого. Живыми или мертвыми. Но ни один из тех, кто придет за грузом, не должен уйти отсюда…
Вдали показался белый парус. Яхта уверенно шла к берегу.
– Внимание! Боевая готовность, – чуть слышно шепнула в микрофон капитан Тидзуру. – Вижу цель.
Она отключила связь и огляделась, окинув въедливым взглядом профессионала лесную чащу. Никого. Где-то там, скрытые плотной зеленой массой, рассредоточены бойцы ее отряда. А еще дальше, там, где начиналось шоссе, залегли в засаде люди Коджи Наое.
Корабль бросил якорь в сотне футов от берега. На воду спустили шлюпку. Хэлл, не отрываясь, следила за приготовлениями из-за раскидистого дерева, растущего на опушке.
«Восемь человек… все верно. Груз – в двух больших ящиках… Только бы все получилось…»
Внезапно ее охватила тревога. Впервые в жизни ей было страшно. Причем откуда возник этот страх – она не знала. Но в какой-то момент отчетливо почувствовала, что ситуация изменилась. Было что-то, чего они не учли… Но что?!
Поставив рацию на минимум, она наклонилась к микрофону, почти касаясь его губами.
– Коджи, что у тебя?
– Все в порядке, – спустя мгновение коснулся ее слуха его тихий голос. – Они уже здесь. Человек двадцать. У всех – холодное оружие.
– Дайте им отойти подальше. Не спугните. Действуем по плану.
– Есть, капитан! – едва слышно ответил Наоэ, прерывая связь.
Ветка ближайшего к ней дерева чуть качнулась. Хэлл еще сильнее вжалась в землю, скрытая высокой травой.
И тут она увидела их. «Миэнай». «Невидимые». Загадочные воины одного из крупнейших мафиозных кланов. Все в черном с ног до головы, лишь глаза горят в прорезях черных масок. Словно средневековые воины-ниндзя. Миэнай подошли к людям, несущим ящики, окружив их плотным кольцом, и вся процессия двинулась к лесу.
Воины передвигались быстро, но как-то тяжело, что никак не вязалось с их обликом. Ниндзя так не ходят. Тревога росла… Внезапно ее осенило.
«Броня!»
На воинах-невидимках были надеты бронежилеты! Вот откуда эта скованность движений и тяжелая походка! И, судя по всему, это были не легкие модели, повсеместно используемые в армии и полиции, а тяжеловесная броня, способная остановить автоматную очередь…
Процессия, между тем, почти достигла леса. В задачу ее отряда входило зайти противнику в тыл и гнать его к засаде. Но если они скроются в лесу…
– Коджи! – едва ли не крикнула она. – Они ждали нас! Пули их не возьмут, на них броня! Мы атакуем немедленно!
И, переключившись на другую волну, резко и сурово отдала приказ:
– Отряд, в атаку! Отставить план. Идем врукопашную!
И первая бросилась к противнику, выхватывая из ножен тонкий клинок.
Казалось, время остановилось. Будто в замедленной съемке, она видела, как из леса выбегают бойцы спецназа. «Невидимые» схватились за оружие. Зазвенела сталь…
Словно во сне, она смотрела, как ее окружают четверо. Удар… Еще удар… Черт возьми, она не продаст свою жизнь так дешево! Вот упал один из нападавших – острое лезвие вошло ему в глаз. В тот же момент она с силой ударила прикладом автомата второго. А на помощь к ним уже спешили солдаты лейтенанта Наоэ.
Вскоре бой был окончен. Ни одному из «невидимых» не удалось уйти. Она окинула взглядом поле боя: на песчаном пляже тут и там лежали черные тела… Среди них она заметила и двоих в защитно-зеленой форме: ее люди тоже понесли потери. Многие были ранены.
К ней подбежал Коджи.
– Вы в порядке, капитан Тидзуру?
Она отерла со лба катившийся градом пот.
– Порядок, лейтенант. Похоже, этот бой остался за нами.
Аой вскинула голову… и замерла, поняв, что обрадовалась слишком рано. Вернее, радоваться было нечему…
Из леса по направлению к ним двигались люди в камуфляже с автоматами наперевес.
Сколько прошло времени? Час? Два? Для Аой время остановилось в тот момент, когда прямо перед собой она увидела дуло нацеленного на нее автомата. Сейчас она даже не могла вспомнить, как им удалось отойти к берегу, под прикрытие утесов, под шквальным огнем автоматных очередей. Лишь оказавшись под защитой каменных громад, они смогли вызвать подкрепление. Из двух отрядов людей осталось чуть больше половины.
Хэлл привалилась к холодному камню. Рукав намок от крови: пуля прошла навылет через правое плечо. «Хоть вытаскивать не придется», – усмехнулась она, закусив губу, и перехватила автомат левой рукой. За камнями по ее приказу уже залегли лучшие снайперы ее отряда.
– Одиночными – огонь, – скомандовала Хэлл.
Спустя час прибыло подкрепление. Видавшие всякое солдаты были ошеломлены увиденным. Ни одного из «невидимых» не пропустили бойцы спецназа к своей импровизированной крепости. Оставшиеся в живых солдаты с лихвой отомстили за своих погибших товарищей…
– Позаботьтесь о своем командире, – сказал пожилой солдат, кивнув в сторону лежащей без сознания Хэлл. – Нашему помощь уже не требуется…
Она пришла в себя в палаточном госпитале, разбитом тут же медиками их части. Над ней склонился хирург, накладывая повязку.
– Вам повезло, – заметил он. – Пуля прошла навылет, не задеты ни кость, ни сухожилия. Только большая кровопотеря… Голова не кружится?
Голова не кружилась. Она просто немилосердно болела после того, как ее с силой ударило о камни. Что это было – она уже не помнила. Сухие, растрескавшиеся губы чуть шевельнулись.
– Что? – врач наклонился ниже.
– Что с Коджи? – прошептала она.
Врач растерянно перевел взгляд на человека, сидевшего рядом с ее постелью, в котором она узнала командующего гарнизоном. Пожилой мужчина поднял голову, на мгновение их взгляды встретились… Он не произнес ни слова, но в суровом взгляде темно-синих глаз она внезапно прочла ответ.
Шумел прибой. Волны набегали друг на друга – и тут же рассыпались пеной, исчезая бесследно. Ветер трепал ее волосы, бросая в лицо непослушные пряди, осушая застилавшие глаза слезы.
«Прости, Коджи!»
Солнечный луч прорезает облака, падая на могильную плиту. Почему судьба так несправедлива? Ты так любил жизнь, а я хотела умереть. И вот я жива… а ты лежишь здесь, в земле, у обрыва… А внизу с тихим шелестом накатывают волны…
Пальцы нервно теребят принесенный букет лесных цветов. Зачем они теперь? Ты уже не увидишь их, мой мальчик, не вдохнешь их аромат…
«У меня в Нагасаки мама и младший братишка… Я хочу, чтобы мама узнала, чего я достиг… Она будет гордиться мной…»
Она будет гордиться тобой, Коджи. Вот только узнает она об этом не от тебя, а из сухих строк похоронки… А ты навечно останешься здесь, на морском берегу…
Все расплывается перед глазами… Что это? Слезы? Раньше я не плакала. Все мои беды и горести кажутся теперь такими ничтожными… Потому что это – непоправимо. Это – навсегда… Это уже не изменишь…
«Спасибо, Коджи!»
Это ведь ты толкнул меня в сторону, закрывая собой… Тебя нашли на том месте, откуда я вела огонь. Ты спас мне жизнь… Мою ничтожную жизнь… Зачем она мне… такой ценой?..
Одинокая женская фигура в военной форме медленно брела по морскому берегу. Лейтенант Коджи Наоэ… Каким ты был? Первый ее мужчина… Первая любовь… Первая потеря…
* * *
В кабинете возникла неловкая пауза. Хэлл смотрела куда-то вдаль отрешенным взглядом, и Масафуми не смел прервать начавшее затягиваться молчание. Он смотрел на сидящую перед ним женщину, не в силах поверить в ее реальность. В его мечтах она все еще оставалась ребенком, той самой девочкой с голубыми волосами, которую он встретил однажды за дверями секретной лаборатории. Теперь он видел перед собой женщину. Где твой веселый смех, Аой Тидзуру? Все так же любишь ли ты полевые цветы? И помнишь ли ты о нашей случайной встрече? Нет ответа, и только тоска плещется на дне карих глаз…
Наконец Аой подняла голову, проведя рукой перед глазами, будто прогоняя наваждение.
– Простите, Масафуми-сама… Ваш вопрос вызвал не слишком веселые воспоминания…
– Ничего… все в порядке. Знаешь, сейчас, глядя на тебя, я тоже о многом вспомнил. Что поделать, у каждого из нас есть в душе уголок, куда хочется заглядывать как можно реже… Итак, ты согласна работать у меня?
– Вы принимаете меня на работу? – на лице Хэлл мелькнуло выражение растерянности. За всеми этими разговорами о жизни она совершенно забыла, зачем сюда пришла.
– Да, я думаю, именно ты – тот человек, который мне нужен. – Такатори нажал кнопку вызова, и тут же, словно из-под земли, на пороге возникла Юрико. – Оформи документы мисс Тидзуру и сообщи остальным, что вакансия занята.
– Вы уже нашли остальных? – удивилась Аой. – Я имею в виду тех, вместе с кем мне предстоит работать.
– Еще нет, и вряд ли найду таким способом. Назначаю тебя своим старшим телохранителем. А остальных подбери на свое усмотрение.
Она ушла, а Масафуми еще долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь. Он нашел своего синеволосого ангела и теперь сделает все возможное, чтобы его не упустить.
* * *
Упустил… Что ж, ищи ее, Масафуми Такатори! Ищи! Тогда тебе понадобилось пятнадцать лет, чтобы снова встретиться с ней. Как быстро ты найдешь ее на этот раз? Да и найдешь ли вообще?
Настольная лампа освещала фигуру мужчины, что спал за столом, положив голову на руки, и стоящий перед ним застывший в молчании телефон.