В 1991 г. первого сентября Узбекистан провозглашен Независимой Республикой.
С тех пор этот день является национальным праздником Узбекистана.
В школах стали переходить на латинское правописание узбекского языка. В учреждениях запретили писать на русском языке.
В Институтах стали закрываться русские факультеты, жглись русские книги, поменялись названия улиц, районов. Нацмены вдруг почувствовали себя голубой кровью.
Эти новшества болезненно отозвались на моём самолюбии.
На внеочередном срочном собрании в больнице, меня лишили должности заведующей женским советом.
Всё шло по написанному сценарию.
Врач, отсидевший в прошлом за взятку несколько лет, поднял руку, прося слова.
-Я предлагаю переизбрать Анну Александровну,-неожиданно для меня заявил мой коллега по отделению.
-С чего это вдруг?-удивилась я.
-Я считаю, что надо продвигать местные национальные кадры! – по заученному пробубнил он.
-А я, что не местная, что ли? Я здесь родилась, замуж вышла и работаю на благо местного, нашего народа!- упрямо защищалась я.
-А Вы не узбечка!- наконец выпалил он.
Ах вот оно что! Кровь не та! Национальный шовинизм. К моему негодованию, его аппеляцию поддержали и меня свергли.
Уже в отделении я сказала Аману Саттаровичу:
-Больше на мою помошь в консультации даже и не надейтесь, уважаемый! Вы добро не помните!
-Анна Александровна, простите меня, но меня попросили это сделать,-откровенно признался мужчина.
-А если завтра попросят Вас убить меня?!-гневно оборвала я его излияния.
Я продолжала работать, не обращая внимания на национальную вражду со стороны некоторых моих коллег. Я освоила узбекский язык, записавшись на курсы в институте и стала писать истории болезни на узбекском. Я поздравляла своих коллег с праздниками и читала стихи на узбекском, стараясь быть »своей».
Но тщетно.
Меня продолжали ущемлять, сократив мою рабочую ставку.
В ответ на это, я устроилась работать в поликлинике по скользящему графику.
Однажды, во время моего дежурства в больнице, случился инцидент.
В приёмный покой зашли мужчина и женщина. Женщина была больна.
Периодически она стонала и держалась за живот.
Мужчина, ещё молодого возраста, симпатичный, хорошо одетый, подошёл ко мне. Увидев, что я « русская», он стал требовать врача узбека.
-По больнице дежурю я одна. В реанимационном отделении есть врач узбек, но он не может сейчас принять вашу жену,-сухо ответила я.
-Звоните нашему главному врачу и требуйте от него врача узбека!- возмутилась я.
-Я тебе покажу сейчас как мне приказывать, что делать! Вас, всех, урусов гнать надо в шею!- он ринулся ко мне, готовый исполнить свою угрозу.
Я очень растерялась перед такой неприкрытой ненавистью, шовинизмом.
Положение спасла дежурная санитарка, бывшая заключённая и оторва.
-Эй, послушай меня только внимательно, что я сейчас тебе скажу,- сказала ему санитарка на чистейшем русском языке, неспеша вставая иза-за стола. Она вытащила из кармана пачку папирос, выбила из неё курево и увлекла разъярённого мужчину на улицу.
Я слышала как она что-то сказала ему, после чего он ушёл, забрав с собой больную спутницу.
-Вы что ему сказали Майрам-опа?-спросила я её.
-Это провокатор! Вы разве не почувствовали? Я знаю как с такими людьми говорить, назвав ему пару уважаемых людей! Не туда он пришёл!-с достоинством ответила могучего телосложения женщина.
Настроение жить и работать в таком государстве портилось.
Мы с мужем ежедневно обсуждали будущее наших детей и не находили решений.