В 1785-88г.г. французский мореплаватель Жан Франсуа Лаперуз,
совершая кругосветное путешествие, исследовал пролив между
Сахалином, ныне еще российским и Хоккайдо, все еще японским,
который и был назван его именем. Экспедиция пропала без вести.
Случилось это давно, когда, как поется, мы были молодые, фонтаны били голубые, и розы алые цвели. Но помимо фонтанов и роз цвел и бил развитой социализм, бесплатно еще ничего не давали, за деньги уже ничего нельзя было купить и идеи марксизма-ленинизма, как тогда говорили, торжествовали над разумом, находящимся за «железным занавесом».
Как-то вечером, в конце лета, спустя примерно 200 лет после посещения Лаперузом наших мест, мне позвонил дежурный Управления и сказал, что пограничники в районе мыса Крильон {самая южная часть острова} задержали подозрительного иностранца, вроде бы француза, да еще в легководолазном костюме, а переводчика у них нет, вот тебя и отправляют разбираться. Не зря, думаю, языку учили, хоть потом и направили с японцами работать, но это чтобы запутать этих самых японцев, а вот сейчас начинается настоящее.
Заехали за мной пограничники и отправились мы в путь-дорогу километров за 80-90 от столицы нашей, Южно-Сахалинска. Половина пути проходила по местам безлюдным, где нога человека почти не ступала. Но, к сожалению, все же ступала, о чем свидетельствовала и сама дорога, такие справедливо называют направлениями, и следы т.н. хозяйственной деятельности, которой, судя по следам, лучше бы совсем не было. Машина хоть и военная, но ломалась не часто и к утру мы все же доехали до пограничной заставы. Заходим в Красный уголок, сидят там человек шесть, кто в форме, кто в спортивном костюме и один из них явно иностранец, нет не потому, что в водолазном костюме, ему уже дали переодеться в спортивное, а просто взгляд у него открытый как у свободного человека, который и себя уважает и других, у нас тогда мало кто так смотрел. Я представился и начали мы общаться. Забегая вперед скажу, что вот так общаясь практически непрерывно, мы с ним провели двое суток.
И выяснилось, что этот француз - Арно де Ронэ хоть и барон, и человек не бедный, а увлекается виндсерфингом, да так, что занесен в книгу рекордов Гиннесса поскольку переплывает на своем серфе различные проливы, например Магелланов, Берингов. И жена его тоже в этой книге и тоже в связи с серфом, только она рекордсмен по количеству миль пройденных в океане на серфе в одиночку, правда в сопровождении судов, которые ее наблюдали и контролировали. Арно был достаточно известен и в спортивных, и в журналистских, и в творческих кругах и не только во Франции, водил дружбу с Джо Дассеном и Франсуазой Саган. Были у него и хорошие знакомые в нашем МИДе. Да и страна наша была ему не совсем чужой, т.к. его прабабушка танцевала когда-то в Мариинке, в Питере же была и похоронена. Семья уехала во Францию и родился Арно уже совсем настоящим французом во вполне французской семье, где на русском уже не говорили, но про прабабушку помнили и как мне показалось, гордились ею.
- 2 -
Решил Арно покорить и пролив Лаперуза, ведь и назван-то он именем соотечественника, подал документы на визу, прилетел на Хоккайдо, каждый день тренируется, на серфе в море выходит, потом возвращается потому как визы все нет и нет, а в нашем Консульстве каждый день говорят, что завтра будет. И вот когда наступило очередное завтра, а ветер во время тренировки был нужного направления, Арно, свято веря в обещания чиновников, решил бить очередной рекорд и выйдя в море уже не вернулся, а направился к берегам Сахалина, сравнивая себя по пути с Лаперузом, и достигнув их вышел на берег в районе мыса Крильон.
Но рекорд ведь надо зафиксировать, а тут ни души. Оно и понятно - граница ведь на замке, а ключ у пограничников, а пограничники где? А вот не надо быть наивными и спрашивать где пограничники когда путина идет, потому как тайна это военная. Сидит Арно на берегу, тоскует, может Лаперуз в свое время тоже тосковал никого не встретив, а может…вот за этими размышлениями и застали Арно рыбаки с ближайшего рыболовецкого стана, которые после трудов праведных, а зачастую не совсем праведных, или, уж, если честно, совсем неправедных, ведь путина ж идет, пошли прогуляться по берегу как по Елисейским полям и на хорошем русском спросили у Арно закурить. Ну, так, по-джентльменски. Услышав незнакомую речь, слегка протрезвев и обратив внимание на костюм Арно и странную доску с парусом, рыбаки остались сторожить Арно, послав одного из своих на заставу. Вы наверное уже догадались, даже не будучи пограничниками, и поэтому будет не смешно, но сидел Арно буквально под заставой. В общем задержание прошло успешно, при обыске был обнаружен паспорт похожий на французский и фотоаппарат-мыльница, который по тем временам не только походил на шпионский, а просто никаким другим и быть не мог.
Сообщил я то, что узнал в Южно-Сахалинск, прислали за нами вертолет и, хоть он и был гражданский, но долетели мы успешно. А дальше стали силовые ведомства голову ломать как об этом в Москву доложить, вроде как задержали, но как-то не по геройски получилось, позднее совсем уж не по геройски придется «Цессну» Руста на Красной площади задерживать, но там с докладом проблем меньше, вон из окна видно. А какое ведомство возглавит расследование? Какое возглавит, такое и получит, вот бы знать, что получит так можно и возглавить… Но решение Соломоново было принято, в Москву доложено и поступил ответ, что Арно им хорошо знаком, виза на него есть, спасибо, что задержали, т.е., тьфу, черт, встретили, теперь также вежливо в Москву проводите.
Во время прощания Арно спросил, кто мне нравится из французских писателей и я честно сказал, что вот как раз его подруга Франсуаза Саган и нравится, и назвал какие именно вещи, и набравшись наглости, где-то с внутренней иронией передал ей привет. И услышал в ответ, что, мол само собой и, что ей будет приятно, и понял, что есть и другие отношения между людьми и как их следствие открытый взгляд свободного человека. Также естественно оставил мне Арно и свой парижский адрес и просил написать, но начальство порекомендовало мне не делать этого, да и что было писать, не выдумывать же.
Больше мы с Арно не встречались, хотя потом конечно возможности и появились, «железный занавес» явно не справлялся, в воздухе уже витал запах перемен и хотя древние китайцы предупреждали, что не дай вам Бог жить во времена таких перемен, мы все же жили и радовались потому как были молодыми, а фонтаны били голубые и розы алые цвели.
Николай Ляпичев