Пространство вымышленных миров. Иногда жизнь становится настолько ужасной, что только вымышленный мир и спасает нас от её окончательного отторжения. В наших фантазиях мы можем разгрести все проблемы, навести справедливость по своим понятиям, каждому персонажу воздать по заслугам. А если есть ещё и элементарные способности, придать этому миру достаточно правдоподобия, чтобы он не выглядел смешным, хотя бы в наших собственных глазах. Но почему-то всегда получается не так, словно не ты сам управляешь событиями, словно ощущается присутствие некоего соавтора твоего творения, который способен всё извратить до полной противоположности. И вот, великое становится смешным, логичное бессвязным, чёрное белым, а сам вымышленный мир норовит заменить собой реальный, а реальность загнать в область воображения. Ну, а потом наоборот. Это чтобы… Как его? А! Чтобы не возникало противоречия с законами термодинамики. Вот-вот. Знать бы ещё эти самые законы, прежде чем о них рассуждать. Не знаю, и знать не хочу! Лучше на погоду полюбуюсь.
Вот, интересно, что это за привычка такая, - всё начинать с текущего метеорологического отчёта? Да пропади эта погода пропадом, всё равно сквозь туман ничегошеньки не видно. Ну, вот и попробуй сделать что-нибудь по-своему! Ну и чёрт с ним, получите, погода, - сплошной туман, народу на улице мало, впрочем, чёрт его знает, возможно, весь народ в тумане попрятался. Вот так, отчиталась по части погоды, теперь можно и делом заняться. Чего-то у меня какое-то дело было, точно помню. Вот ведь проклятые мозги. Хорошо, хоть ноги своё дело знают, поскольку уверенно идут в каком-то направлении. Вот и пусть идут. Куда-нибудь да придут, а я со стороны посмотрю. Конечно. С верхней стороны, поскольку с позиции головы ноги вполне просматриваются, и никакой абсурдности в подобной фразе нет. А вот, как бы на голову посмотреть? Тут в сторону не отойдёшь для улучшения обзора, придётся проверить состояние головы на ощупь.
Я принялась на ощупь обследовать то место, где, по логике вещей, должна была находиться голова, но тут же натолкнулась на непонятное препятствие. Место оказалось окружённым странной оболочкой, напрочь перекрывающей доступ к базовым элементам головы, если такие имелись в наличии. Оболочка была дискретной, пропускающей сквозь себя пальцы, однако тормозящей ладонь. Тут я догадалась поглядеть на это препятствие изнутри, и всё встало на место. Я даже принялась хихикать от собственной глупости, поскольку оболочкой являлась обычная верлиока, и это прекрасно просматривалось, по крайней мере, её передняя часть. Верлиока, вообще-то была так себе, даже без передней дверцы, а её прутья были отнюдь не позолоченными, а железными, да ещё и сомнительной полировки. Чего это я вырядилась в такую дешёвку, интересно знать?
Я принялась ощупываться подробнее, и обнаружила, что верлиока на моей голове была хоть и дешёвая, но вполне функциональная, и даже удобная. Она достаточно хорошо опиралась на мои плечи и совсем немного ограничивала движения головы. Вокруг горловины я нащупала достаточно широкий обруч, хорошо подогнанный и запертый спереди на висячий замочек, а на поверхности обруча прощупывалась достаточно крупная надпись, вероятно набитая глубоким рельефом. Но, разумеется, на ощупь её расшифровать я не надеялась. Тут мне пришло в голову, что будь у меня даже зеркало, проблема с прочтением надписи всё равно бы не разрешилась. Интересно, и почему? Ах, да какая разница?
Следующим элементом, который я обнаружила, оказалось пристёгнутое к верхушке верлиоки ярко-красное покрывало, не слишком-то качественное к тому же, зато большое. Оно спускалось с меня чуть ли не до коленок, а сверху перекрывало обзор на две трети горизонта в секторе доступного поворота головы с учётом перекашивания глаз в крайних точках. То, что имелось ниже, понятное дело, просматривалось плохо, поскольку основание верлиоки всегда заметно ограничивает обзор вниз, и правильно. Не пристало Госпоже Аннолиуса смотреть себе под ноги, а кто такой Госпоже под эти самые ноги попадётся, пускай пеняет на себя. Да. Именно так.
Тем временем, пока я вертела головой для определения секторов обзора, обнаружилось, что на мой нос натянута не особенно приятная на ощупь носом чадра, а голова, вероятно, замотана красной тканью. А, собрав глаза в кучу, я заметила и шнурок, соединяющий эту чадру с головным покрывалом в районе носа. Это потому что когда вы носите верлиоку, то у вас нет широких возможностей для того чтобы самостоятельно поправлять и регулировать все элементы своего облачения, находящиеся внутри решётки. Ну, для того и существуют рабыни, чтобы служить нам, Госпожам Аннолиуса… Госпожам Аннолиуса?
Тут я огляделась в поисках рабыни, и, надо же, рабыня немедленно обнаружилась на своём месте, прикованная длинной цепочкой к левому запястью своей Госпожи. Ну да. Рабыня приковывается к левому запястью, потому что Госпоже удобнее пользоваться плёткой правой рукой, а не левой. А Госпожа без плётки, это всё равно, что Госпожа без рабыни на поводке. То есть, я была правильная Госпожа, и…
Тут я забеспокоилась насчёт наличия плётки, но всё оказалось в порядке. Плётка была удобно подвешена к моему поясу, а чтобы совсем успокоиться, я взяла её в руку, и… И обнаружила, что рабыня слегка перепугалась, не то плётки, не то меня. И правда, с чего бы Госпожа взяла в руку плётку, если не с того, чтобы ударить рабыню за что-нибудь? Мне показалось, что ситуация становится несколько двусмысленной, и её следует довести до логического конца, то есть, ударить рабыню плёткой. Но, поскольку я Госпожа строгая, но справедливая, просто так я рабыню стегнуть не могла. Для этого следовало организовать какую-нибудь провинность с её стороны.
-Это, - сказала я, - это самое. А ну, почеши мне нос, как там тебя зовут?
-У? - сказала рабыня и вытаращила на меня свои карие глазки сквозь решётку верлиоки на собственной голове.
-Не «У», а делай, что велят! - повысила я голос, подумав, что рабыню уже и сейчас можно было бы наказать за бестолковость.
-У! - повторила рабыня, и принялась совершать некие странные телодвижения. У меня сложилось впечатление, что она хочет показать мне свою попку. И что бы это значило? Может, имеется в виду, чтобы Госпожа пошла в задницу вместе со своим носом, который у неё и не чешется даже, если уж честно? Ну, чешется мой нос, или нет, уж этого девка знать не могла.
Тут на меня насело ещё сразу несколько вопросов. Например, почему это рабыня «укает», хотя никакой затычки у неё во рту нет? Как, в самом-то деле, эту девку зовут? А главное, кто я сама такая, и по каким делам мои ноги несут меня в неизвестном мне направлении? Я попыталась эти вопросы осмыслить, как вдруг заметила, что как только я отвлеклась от контроля за собственной персоной, так эта самая персона принялась действовать самостоятельно, словно бы на автопилоте. А именно, моя персона стегнула девушку по попке литоной, неизвестно как оказавшейся у неё в руке вместе с плёткой, приостановилась и подставила свой нос. А рабыня, вооружившись длинной палочкой, и придерживая другой рукой цепочку, соединяющую её запястья, дотянулась до моего носа, и осторожно чешет его.
-Всё, хватит! - сказала я, поскольку, как уже упоминалось, нос нисколько и не чесался, и неуместное тыканье в него палочкой могло привести к противоположному результату.
-У, - отреагировала рабыня, вытащила палочку за пределы решётки и отскочила на исходную позицию, сзади и слева от Госпожи.
Я бестолково поглядела на неё. Рабыня была в верлиоке, только без всякого покрывала. Голова у неё внутри решётки была туго завязана в красный платок, а волос не наблюдалось вовсе. Наверное, они были убраны под платок, если, конечно, девушка вообще не была лысая, хи-хи. Ещё на ней была коротенькая красная мини-юбочка, красные же чулочки до коленок и красные туфельки. А закована она была в четырёхколечник из тонких витых цепочек, и поводок, пристёгнутый к кольцу на верхушке верлиоки.
Тут она забеспокоилась, сложила ладошки вместе и поклонилась. Ну да, с чего это Госпожа будет глядеть на рабыню, если не собирается к чему-нибудь придраться и наказать? А, не дождётся. Ишь чего! Хочет вертеть Госпожой, как вздумается? Не на ту напала, я ведь кто? Да, действительно, а кто это я? Этого я припомнить не могла. Зато ноги своё дело знали. Как оказалось, они снова принялись за работу и затопали по дороге. Вообще-то, приятно сознавать, что хоть какая-то твоя часть в порядке и занята делом, а не задаванием глупых вопросов самой себе. Тут я расслабилась и, можно сказать, пустила дело на самотёк, решив просто вяло наблюдать за собой со стороны. Наблюдать со стороны, конечно, за собственной персоной невозможно, если это понимать буквально. Но я принялась наблюдать со своей внутренней стороны, а это совсем другое дело. Мало того, я припомнила, что не особенно давно уже пребывала в подобном состоянии, и ничего страшного не случилось. Может, снова выпила лишнего? Да нет, никаких внутренних эффектов организма связанных с выпивкой я совершенно не ощущала. Ах, да какая разница? Не напилась, так обкурилась чего-нибудь. Да, это гораздо вероятнее. Эта наркота, говорят, иногда такие странные результаты выдает, - закачаешься. Правда, качки тоже не наблюдалось, но я ведь это в иносказательном смысле…
Тут я чуть не ткнулась носом в решётку собственной верлиоки, поскольку основная «я» резко остановилась, даже и не предупредив внутристороннюю «я». Вообще-то она правильно сделала, поскольку мимо нас тут же пронеслось несколько выскочивших из тумана колясок, понятное дело, управляемых психическими наездницами. Нет, я не против, когда Госпожи Аннолиуса катаются с ветерком, но надо же учитывать и текущие обстоятельства! Если уж ты носишься с подобной скоростью в туманную погоду, надо же как-то предупреждать прохожих о своём приближении. Что, трудно что-ли пару гирлянд с колокольчиками к сбруям девушек подвесить? А эти мерзавки как выскочили поперёк бесшумно, так и скрылись в тумане. Я даже и не разобрала, три коляски было, или четыре? Но никаких колокольчиков там и в помине не было, иначе бы ещё и теперь слышался бы звон. А, даже и не в колокольчиках дело. Как это я не расслышала хотя бы топота десятка ездовых девок? Девушки в упряжках всегда обуты в достаточно прочную обувь, которая и грохочет на бегу соответственно. А если, в соответствии с последней модой, обувать ездовых рабынь в туфельки на каблучках, так упряжку тогда за квартал расслышишь.
Чтобы скакать так вот бесшумно, надо было бы вместо обуви какие-нибудь валенки использовать, что ли. И кому это надо? Любая нормальная Госпожа всегда катается с соответствующим звуковым сопровождением своего экипажа. Это не только красиво звучит, но и с любой стороны целесообразно. Ну, стало быть, эти вот Госпожи были не нормальными, а психическими, вот я об этом сразу и догадалась.
Тут мне навстречу попалась пара охранников с палками, но я на них и внимания не обратила. И правильно, чего это я, Госпожа Аннолиуса, стану обращать внимания на каждого тупого палочника?
Но тут вдруг обнаружился встречный поток прохожих, и этот поток нарастал так интенсивно, что мне вскоре пришлось посторониться и пробираться боком вдоль стенки здания. Вот ведь…
Но, оказалось, что я уже и пришла, потому что я свернула во внутреннюю нишу улицы, и уверенно прошла в заведение, на входе в которое было написано крупным шрифтом: «Пункт комплексного обслуживания». А пониже, и шрифтом поменьше, значилось: «Заковывание и расковывание рабынь. Замена колодок и прокладок. Смазка потёртостей, цепей и рессор. Промывка и вентилирование. Процедурное и медицинское обслуживание. Мелкий ремонт оборудования. Наказания рабынь до второго уровня строгости. Краткосрочная аренда и содержание девушек в клетках».
Я, правда, эту надпись не читала, а зачем мне её читать, раз уж я и так знала, куда шла? Естественно, знала и содержание надписи. Ну, я об этом подумала вскользь, просто чтобы лишний раз убедиться, что со мной всё в порядке, в смысле, с головой. А насчёт ног, я и раньше не сомневалась.
На моё счастье, в пункте обслуживания не оказалось вообще никакой очереди, что вообще-то выглядело странным. Ну, и ладно.
-Нужна срочная операция, - по-деловому заявила я рабыням приёмщицам, не дожидаясь даже когда они закончат кланяться посетительнице. - Вот талон Унилониса и квитанция об оплате.
-Конечно, Госпожа, - принялась по второму разу кланяться рабыня, а потом взглянула в талон и бестолково переспросила:
-Подрезание языка, Госпожа?
Чего спрашивать-то, если в талоне всё обозначено? Ох уж эти мне тупые цепные девки.
-Именно так, - подтвердила я, не желая скандалить по мелочам, - и пошевеливайтесь, мне некогда тут с вами болтать, у меня дел много.
-Сию минуту, Госпожа, - испугалась приёмщица, - только сверимся по каталогу, Госпожа. Так положено, и это совсем быстро, Госпожа!
А чего там сверять-то? Впрочем, возможно что снова ввели какие-нибудь дополнительные протоколы. Этим администраторам заняться нечем, вот и осложняют жизнь приличным людям. А обе рабыни уже усиленно листали один из томов каталога, так старательно, что даже их унитольные цепочки качались и позванивали. Уж не думают ли они обмануть такую Госпожу, как я? Знаю я все эти штучки ламиол. Они не только цепочки трясти могут, они и кряхтеть от натуги способны, и при том никаких усилий реально не производить. Впрочем, эти, скорее всего, и не прикидывались. А чего прикидываться? Невелик труд, - пролистать каталог.
Я уже хотела выразить нетерпение, но тут рабыня-приёмщица, вероятно, как раз отыскала нужное место. Она зачем-то странно вытаращилась на меня, потом на рабыню на моей цепочке, и снова уставилась в каталог.
-Ну? Чего там? - начала я терять терпение.
-Так, это… - пробормотала рабыня, - простите глупую ламиолу, Госпожа, тут вероятно какая-то ошибка, Госпожа?
-Э?
-Взгляните сами, Госпожа, - предложила рабыня, поворачивая свой гроссбух в мою сторону.
-С какой стати? - возмутилась я. - Чего я в этом фолианте не видала?!
-Так вот же запись, Госпожа…
-Какая ещё дурацкая запись? Не обязана я никакие дурацкие записи рассматривать! Я всё-равно в них не понимаю, и нечего мне под нос совать всякие записи!
-Нет, но как же, Госпожа? Вот ведь сказано…
-Эй, ты! – сказала я и упёрла рабыне в ошейник свою литону, - запомни, никакая рабыня не смеет говорить «нет» Госпоже Аннолиуса. Поняла?
-Поняла, Госпожа, - подтвердила рабыня, - простите, Госпожа. Только как же мы можем выполнить заказ Госпожи при таких обстоятельствах? Да взгляните же, Госпожа…
И снова начала тыкать в мою сторону каталогом.
-Тебе что сказано! – рассердилась я, - убери от меня эту писанину! Я вообще читать не умею. Я тебе не ламиола бестолковая, чтобы читать учиться!
Рабыня захлопала на меня глазами, и, похоже, растерялась. Интересно, а чего такого там написано-то?
-Простите, Госпожа, - вмешалась тут вторая ламиола, - позвольте мне прочитать, Госпожа?
-Если я захочу чего-то слушать, - заявила я, - так найму для чтения рабыню с дикцией получше твоей! Вы тут работать должны, а не лекции читать приличным людям!
-Как скажет, Госпожа, - поклонилась рабыня, сгребла со стойки талон и квитанцию, поклонилась снова и заявила:
-Счастливого пути, Госпожа.
Ну, это уже какая-то запредельная наглость!
-Счастливого пути? – уточнила я. – Ты так вот выразилась, негодяйка?
Тут почему-то принялась хихикать моя рабыня, но мне сейчас было не до неё, следовало разобраться с наглыми приёмщицами.
-Ты вообще, соображаешь, что делаешь? – надвинулась я на негодяйку.
-А что такого, Госпожа? – сказала та. – Работа выполнена, документы в порядке, вам, Госпожа счастливого пути пожелали, чего не так, Госпожа?
-Ик! – сказала я, потому что такой вот несусветной наглости я, кажется, вообще ещё не встречала. Я даже подумала, не случился ли у нас переворот, подобный тому, что был в Гедониксе, пока я блуждала в тумане?
Однако через десяток секунд мне удалось справиться с икотой, и я заорала:
-Охрана! Охрана, чтоб вам в грязь провалиться, где ходите?!
Но тут как раз послышался топот, и появилось два охранника, а с ними ещё и девушка в красном административном костюме и в переднике.
-Где администрация?! – заорала я на охранников, которые, по своему обыкновению, растерялись и бестолково вытаращились.
-Успокойтесь, Госпожа, - сказала девушка. – Я младший администратор пункта. Что случилось, Госпожа?
-Ах, так значит, еще существует администрация, да?
-Конечно, Госпожа, - немного растерялась девушка. – Как же иначе, Госпожа?
-Действительно, - несколько успокоилась я насчёт революции. – То есть, я просто возмущена! Если администрация на месте, почему приёмщицы позволяют себе подобную наглость?!
Девушка коротко взглянула на рабынь, которые почему-то даже не выглядели испуганными, и спросила меня:
-А что произошло, Госпожа?
-А то, что вот эта вот бунтовщица, - указала я на вторую ламиолу, - сгребла мой талон и квитанцию и говорит, счастливого, мол, пути!
-А эта, - указала я на первую, - отказалась работу выполнять и какую-то ерунду городила.
Администраторша несколько секунд внимательно на меня глядела, мне даже показалось, что она засомневалась в моей адекватности. Ну, если уж администраторы так к посетителям относятся, тогда и понятно, почему их ламиолы обнаглели.
-То есть, - сказала она, вы хотите сказать, Госпожа, что приёмщицы отказались выполнять работу по оформленному и оплаченному талону, забрали квитанцию, а вас попытались выгнать? Я не ослышалась, Госпожа?
-Они не просто отказались, они заявили, что работа выполнена! – уточнила я, с трудом сдерживая свой праведный гнев.
-Где документы? – повернулась администраторша к рабыням.
-Вот, Госпожа, - ответила рабыня, и выложила на стойку талон и квитанцию.
-Так, - сказала девушка, взглянув в талон, - удаление языка. О! Сто шестьдесят мониолов? Вы заплатили по максимальному тарифу, Госпожа?
-Естественно, - подтвердила я. – Уж тут экономия неуместна. Полная стерильность, максимальная анестезия и самую лучшую регенеративную смазку. Только попробуйте подсунуть какую-нибудь дешёвку!
-Э… - растерялась администраторша, но тут же опомнилась. – Конечно, Госпожа. Тут экономия неуместна. Совершенно с вами согласна, Госпожа. К сожалению, не все понимают насколько важно…
-Послушайте! – перебила я, - мне кажется, не все присутствующие понимают, насколько важно незамедлительно пресекать подобную наглость со стороны цепных девок! Я полагаю, в этом случае колодок и кнута будет явно недостаточно, и…
Тут, совершенно некстати, снова принялась хихикать моя рабыня, и мне пришлось отвлечься, чтобы стегнуть её под юбку плёткой. А администраторша снова уставилась в талон, словно никогда прежде этих талонов не видала, а потом поглядела на рабынь и сказала:
-Ну?
-Вот, Госпожа, - указала ей приёмщица в заранее приготовленный каталог.
-И вот, Госпожа, - зачем-то указала на мою рабыню вторая приёмщица.
-Странно, - проворчала администраторша, а потом зачем-то поглядела на мою рабыню, ткнула её литоной и сказала:
-Раскрой рот!
-У-у, - помотала та головой и указала носом на меня. – У!
-Ох, - вздохнула администраторша, и даже потрогала свою голову. – Простите пожалуйста, уважаемая Госпожа. Пожалуйста, прикажите вашей рабыне раскрыть рот.
-Это ещё зачем? – не поняла я.
Администраторша очень странно на меня поглядела, а потом пробормотала:
-Так, а как иначе-то, Госпожа?
Мне показалось, что мы говорим на разных языках. Кто-то тут чего-то явно не понимал. Нет, объясните мне, а зачем здесь этой рабыне разевать рот? Снова какое-нибудь идиотское протокольное добавление придумали, что ли?
-Ти, раскрой рот, - велела я, решив просто выполнить просьбу администраторши, если уж ей зачем-то приспичило желание разглядывать рты рабыням.
-Э-э-а, - сказала Ти, и разинула свой ротик на достаточную ширину.
Администраторша долго чего-то в этом рту разглядывала, даже лупу из кармана вытащила. Я подумала, что возможно, вышло указание при любой возможности сверять с каталогом клеймо во рту у рабынь. Тогда бы это разглядывание имело какой-то смысл. Но тут же я и усомнилась в этом смысле, потому что после рта рабыни, эта девица принялась разглядывать меня, а взгляд у неё снова был странным.
-Чего, мне тоже рот показать? – спросила я. – Или вам и так не слышно?
-Это… - растерялась она, - чего нам не слышно, Госпожа?
-Того, что я разговариваю!
-Э… То есть, слышно, конечно, Госпожа. Что вы разговариваете, только, это…
-Что?
-А о чём вы разговариваете, Госпожа?
-Я о чём разговариваю?
-Вы успокойтесь, пожалуйста, Госпожа, - сказала она таким тоном, словно я была ненормальная, - не волнуйтесь пожалуйста, Госпожа…
-Ах, ты… - собралась заорать я, как вдруг припомнила свои недавние сомнения насчёт собственной головы. Очень может быть, что именно я чего-то не понимаю, по вышеупомянутым причинам, в том случае, если они на данный момент ещё не рассосались полностью. Поэтому я захлопнула рот, так что в него даже запала складка чадры, потом снова его раскрыла, поправила губами чадру и сказала:
-Мне кажется, возникло какое-то недоразумение. Давайте спокойно разберёмся, ладно?
-О, конечно, уважаемая Госпожа Мелионолия, - с облегчением отозвалась администраторша.
-Э? Госпожа Мелионолия? Кто Госпожа Мелионолия? – не поняла я.
-Вы, Госпожа Мелионолия, - сказала администраторша, причём, голос у неё снова начал отсвечивать подозрительными интонациями, - а разве нет?
-Нет? Почему, нет? – а ведь и в самом деле, я действительно Госпожа Мелионолия. Как это мне раньше в голову не пришло? – Я Госпожа Мелионолия. Э… А вы откуда знаете?
-Как, откуда? У вас же на шее написано.
-У меня на шее написано?
А ведь и правда, я же недавно нащупывала какие-то зазубрины на обруче верлиоки. Ха-ха! Действительно. Что же там ещё может быть написано, если не имя Госпожи эту верлиоку носящей? Ну, написано, ну и что?
-А причём тут вообще моё имя? – не поняла я.
-Но, как же, причём? – возразила администраторша. – Во-первых, эта вот рабыня не числится вашей собственностью…
-Естественно, - подтвердила я. – Рабыня арендована в Унилонисе. А во-вторых что?
-А во-вторых, почему не присутствует её собственник?
-Да что вы за ерунду городите?! – возмутилась я. – Рабыня в собственности учреждения под юрисдикцией городской администрации. Я что, арендуя цепную девку, должна ещё и административную комиссию за собой на цепи таскать? Тут что, все с ума посходили? А что, у вас ещё и в-третьих что-то есть?
-В-третьих, у этой рабыни язык отсутствует, - доложила администраторша, - как и указано в каталоге.
-Послушайте, причём тут вообще рабыня? Чего вы к моей рабыне прицепились? Вы собственную работу выполнять должны, а за соблюдением прав ламиол следят соответствующие комиссии. Их и без вас слишком много! У вас вообще что, пункт комплексного обслуживания, или контора блюстителей?!
Тут администраторша как-то нехорошо переглянулась с охранниками, но вдруг в моих мозгах что-то словно щёлкнуло, и я догадалась! Ой, хи-хи-хи-хи! Я принялась хихикать, а они все молча на меня уставились.
-Ой, простите, - сказала я, успокоившись, – так вы что, решили, что я пришла, чтобы подрезать язык этой вот рабыне?
-Э… Ну… - пробормотала администраторша. – А за чем же ещё? В талоне же сказано…
-Ой, ну и юмор у вас! – снова хихикнула я. – Да как же можно подрезать рабыне язык, когда он у неё давно подрезан? Да ещё и за сто шестьдесят мониолов. Хи-хи-хи.
-Вот и я думаю, как? – проворчала администраторша, даже и не засмеявшись.
-Язык нужно подрезать мне, - пояснила я.
-Ик! – сказала администраторша. Надо же, я и не знала, что икотой можно заразиться.
-А я Госпожа Аннолиуса, - пояснила я, - я ничья не собственность, можно сказать, своя собственная собственность, а я при себе всегда в наличии, поэтому с наличием собственника объекта подрезания всё в порядке. А чего это вы так смотрите?
-Вы, Госпожа, собираетесь отрезать собственный язык?
При этой реплике администраторши все три рабыни нагло захихикали.
-Нет, - сказала я ей, - я не собираюсь отрезать собственный язык. Я хочу заставить вас это сделать, понятно? Поскольку услуга оплачена!
-Хи-хи, - развеселилась, наконец, администраторша, - вы хотите заставить нас отрезать себе языки?
-Послушайте, уважаемая! – рассердилась я, - вы меня не доставайте, не то, я тут порядок наведу! Вы что, простых вещей не понимаете? Я не могу сама себе отрезать язык, потому что не умею! А вы для того тут и поставлены, чтобы выполнять заказы оформленные в установленном порядке! Функционирует у вас медицинский отдел, или как?
-Медицинский отдел, конечно, функционирует, но…
-Никаких «но»! Мне что тут, до нового цикла торчать?!
При этих словах первая рабыня приёмщица вдруг захихикала как ненормальная, но как только я на неё посмотрела, тут же зажала себе краем платка рот. Но не удержалась, и снова глухо захихикала из-под платка.
-Молчать! – ткнула её литоной администраторша.
-Простите глупую ламиолу, Госпожа! – запищала рабыня. – То есть, Госпожи… Хи-хи-хи. Ой!
-Смешно, да? – осведомилась я.
-Простите глу…
-А ну, говори, чего это тебя так рассмешило, негодяйка?
-Простите глупую…
-Говори, чего смешного нашла!
-Простите…
-Молчать! – снова стегнула её администраторша. – Это уже слишком. Охрана…
-Нет-нет! – вмешалась я. – Не стоит слишком строго наказывать за какой-то смех. Я не сержусь.
-То есть, как же, вы не сердитесь, Госпожа?
-Давайте так, я не буду сердиться, но пусть она расскажет, чего это её так рассмешило? Не то, рассержусь.
-Слыхала?! – ткнула рабыню администраторша.
-Простите… - снова залепетала рабыня.
-Рассержусь! – пригрозила я.
-Ох, - вздохнула рабыня. – А если скажу, не рассердитесь, Госпожа?
-Ты мне тут условий не ставь, - сказала я. – Рассказывай, а там поглядим.
-А какой тогда смысл…
-Прелестно! – возмутилась я. – Ламиола ещё и рассуждает о каком-то смысле. Ламиола должна не рассуждать, а выполнять, когда ей Госпожа Аннолиуса приказывает! Ну?!
-Между прочим, очень смешно получилось, Госпожа, - нагло заявила ламиола. – Вот, если мне ничего не будет, тогда скажу. А не то, от любопытства заболеете, Госпожа. Вот.
-Так-так, бунтовщица, - сказала я, - ты что же, собираешься шантажировать Госпожу Аннолиуса? Думаешь, что я из-за какого-то несчастного собственного любопытства способна забыть, как следует обращаться с зарвавшимися рабынями?
Тут я стегнула своей плёткой по стойке перед самым носом у наглой рабыни, которая ойкнула и отскочила. Кстати, отскочила и администраторша, наверное, от неожиданности.
-Запорю! – пообещала я рабыне и снова вскинула плётку.
-Простите, Госпожа! – запищала та. – Это всё по поводу цикла, Госпожа!
-Чего? – удивилась я. – Причём тут цикл?
-Ну, как же, Госпожа? – затараторила рабыня. – Вы же сами сказали, что не хотите тут торчать до конца цикла…
-И чего смешного? – не поняла я.
-Смешно то, что это ведь недолго, Госпожа. Простите глупую ламиолу, Госпожа.
-То есть, как это, недолго? Почему недолго?
-А как иначе-то, Госпожа? – сказала ламиола. – Госпожа ведёт себя как ненормальная, Госпожа себе язык отрезать собралась, ясно же, что у Госпожи конец цикла. Госпожа.
-Э?
-В конце цикла с Госпожами Нолами такое часто бывает, Госпожа, - дополнительно пояснила рабыня.
Тут, наконец, до меня дошло, о каких циклах лепечет эта негодяйка. Я взвизгнула, попыталась заорать, но снова подавилась собственной чадрой, быстро стащить с лица которую не позволяла решётка верлиоки. А пустить в ход плётку я просто не успела, поскольку меня ухватили за руки охранники. Какое-то время я пыталась их отпихнуть, поэтому наглая приёмщица успела пропищать:
-А вы же обещали не сердиться, Госпожа!
-Р-р-р-р-р-р! – сказала я. – Я не обещала не сердиться, я обещала поглядеть! Да уберите от меня свои корявые лапы, в конце концов!
-А вы успокойтесь сначала, Госпожа, - посоветовал один из охранников.
-Уберите руки, не то, по комиссиям затаскаю! – предупредила я.
-По комиссиям? – засомневался второй охранник и поглядел на администраторшу. – Отпустить её, Госпожа?
-Проводите Госпожу в мой кабинет, - распорядилась администраторша, - а там уже и отпустите.
Я вообще невысокого мнения о достоинствах Аннолиусских охранников, но, должна признать, конечности у них сильные, во всяком случае, гораздо сильнее моих. Поэтому, вскоре мы оказались в упомянутом кабинете, где меня прижали к креслу для посетителей, и отпустили только тогда, когда я пообещала с кресла не соскакивать.
-Давайте спокойно обсудим ситуацию, - предложила мне администраторша, расположившись напротив.
-У! – сказала я, поскольку эта дура сама не удосужилась догадаться, что я не способна ничего обсудить, до тех пор, пока, хотя бы, не избавлюсь от собственной чадры, снова попавшей в мой рот в процессе волочения до кабинета.
-Хи-хи, - сказала она, - извините.
И ткнула литоной мою рабыню, чтобы та вспомнила, наконец, о своих обязанностях.
-Госпожа Мелионолия, - обратилась она ко мне, когда рабыня привела в порядок всё внутреннее содержимое моей верлиоки, - мы, конечно, не можем отказаться от выполнения оформленного и оплаченного заказа, но, согласитесь, вы ставите наше учреждение в несколько неудобное положение.
-О неудобных положениях следует рассуждать ламиолам по поводу получения Оллитары, - заметила я, - а должностным лицам следует выполнять требования должностных инструкций, а не третировать посетителей и не потакать наглости собственных ламиол!
-Да ладно вам, Госпожа, - сказала она, - ламиолы просто не поняли ситуацию, что с них возьмешь? А вам бы следовало сразу обратиться ко мне, а не скандалить с глупыми рабынями.
-И что дальше? – поинтересовалась я. – Вот теперь я обращаюсь к вам. Способны вы разобраться в этой элементарной ситуации?
-Но ведь это же ни на что не похоже! – возмутилась администраторша. – Где это видано, чтобы Госпожа Аннолиуса вздумала удалить собственный язык?!
-Вот здесь и видано, - пояснила я. – А вот то, что администраторы вставляют палки в колёса клиентам, видано к сожалению повсюду, и не раз.
-Но, Госпожа, я же не отказываюсь выполнить заказ, я просто не хочу, чтобы вы назавтра передумали и устроили нам скандал!
-И так уже скандал, - заметила я. – Сколько ещё я вас должна упрашивать?
-Но вы, хотя бы, хорошо подумали, Госпожа?
-Да.
-Должна предупредить, отрезанный язык назад пришить невозможно.
-Неужели? И как это я сама не догадалась?
-То есть, пришить, конечно, можно, но не прирастить же!
-И долго вы мне тут прописные истины излагать будете?
-Ох, - вздохнула администраторша, - да объясните, хотя бы, чем он вам так помешал?
-Тем, что не будь у меня языка, никакие назойливые администраторы не стали бы требовать от меня всяких объяснений там, где я ничего объяснять не обязана!
-Хи-хи, - сказала она. – Уверяю вас, вы ошибаетесь. Объяснения можно потребовать и в письменном виде.
-А я читать и писать не умею. Забыли?
-Ах да, действительно, - припомнила она. – Но, позвольте, а как же, в таком случае, вы намерены объясняться с окружающими после удаления языка?
-Вот это, уж точно, не ваша забота, - сказала я. – Ваша забота в том, чтобы… Что, в десятый раз повторить?
-Повторять, конечно, не надо, - сказала администраторша, - но, позвольте признаться, я уверена, что как только мы вам удалим язык, вы пожалеете о вашем решении и начнёте скандалить. А, может быть, и заранее что-то задумали, о чём я догадаться не могу.
-Так я уже и заговорщица?
-Ну, я не говорю, что вы заговорщица…
-А что же вы говорите, если не это?
-Давайте так сделаем, - предложила администраторша, - вы мне внятно объясните причину, по которой собираетесь отделаться от собственного языка, а я…
-А я вам ничего объяснять не обязана!
-Это так, Госпожа, но…
-Ну, всё! – потеряла я терпение. – Или немедленно выполняйте работу, или я подаю жалобу в административную комиссию!
-А… - сказала администраторша, - ну… О! А если за объяснения мы вам сделаем скидку, Госпожа?
-Скидку? – засомневалась я. – Скидку. А большую скидку?
-Ну, к примеру, на пять мониолов.
-Хи-хи, - сказала я. – Издеваетесь?
-А сколько бы вы хотели?
-Половину.
-Хи-хи, - теперь засмеялась она, - это же несерьёзно, Госпожа. Давайте, на десять мониолов?
-На пятьдесят.
-На десять.
-Жалобу подам! – снова пригрозила я.
-А я не могу большие скидки делать. Что мне, из собственного кармана расплачиваться?
-А вы с меня пример берите! Я сто шестьдесят мониолов внесла, не пожалела!
-Ну так, и не требуйте назад больше десяти, если такая щедрая!
-Сама скряга! – заявила я.
-Вы, Госпожа, на скандал напрашиваетесь? – ядовито спросила администраторша.
-Не дождётесь. Я эти ваши штучки знаю. Провоцируете меня на скандал, чтобы из щекотливого положения выпутаться?
-А что же мне делать прикажете?
-Знаете, - сказала я, - я по натуре очень покладистая унина, но всему же есть предел!
-Ну, так, объяснитесь, и никаких пределов не потребуется. За десять мониолов.
-Да что вы в меня этими паршивыми мониолами тычете?! Могу и задаром разъяснить, было бы перед кем распинаться!
-Ну, и?
-Это потому что я пообещала удалить себе язык.
-Ага, - сказала она, - а кому вы пообещали?
-Себе самой.
-Себе самой?
-Представьте себе! Я недавно попала в экстремальную ситуацию.
-Э?
-В ситуацию, угрожающую моей жизни.
-А, понятно. И что?
-А то, что я попала в неё по причине своего болтливого языка. И вот, я тут же поклялась, что если выберусь из этой ситуации живой, то при первой же возможности пойду к специалистам, и удалю эту опасную для жизни часть организма!
-Вы это серьёзно, Госпожа? – усомнилась администраторша.
-Естественно! – возмутилась я.
-Хи-хи-хи-хи, - засмеялась она.
-А вы что же, полагаете что подобные клятвы не стоит выполнять?
-Разумеется. Мало ли чего мы говорим, или обещаем? Я, вот, сто раз уже обещала поубивать всех посетителей, так что, выполнять, что ли?
-А я свои обещания выполняю!
-Даже самой себе, и такие глупые?
-Да вам-то какая разница? Со своими принципами сами разбирайтесь, а я даром языком не мелю!
-Оно и видно, что не даром, а только за деньги.
-На что это вы намекаете?
-На то, что если хотите, чтобы я поверила, придумайте сказку правдоподобнее.
-Да пошла ты, вообще, в грязь! – рассердилась я, и хотела уже уйти, как вдруг администраторша проговорила:
-Что, пронюхали про очередную прихоть придворной Оллитархии?
-Чего?
-О том, что для своей интимной свиты Госпожа Нома велела поискать несколько немых персон из достаточно высокопоставленных Госпожей Аннолиуса?
-Впервые слышу, - удивилась я.
-Ага, как же, - усомнилась администраторша. – На придворную ренту рассчитываете, Госпожа?
Несколько секунд я хлопала глазами, переваривая такую информацию. А что? С этой Оллитархии станется. Так что же, если мне всё равно надо избавляться от языка, так не воспользоваться ли столь удачным стечением обстоятельств? А эта дура-то проболталась. И откуда всё знают? Ну, проверить, конечно, надо будет, но если правда…
-Вы на что это намекаете? – зловещим голосом спросила я. – На то, что достойная элита города занимается такими извращениями, как принудительное подрезание языков Госпожам Аннолиуса? Да ещё и высокопоставленным Госпожам?
-Нет, почем принудительное? – слегка испугалась администраторша. – Я не говорила, принудительное.
-Не говорили, так думали. И ещё озвучиваете свои вздорные мысли. А это публичная клевета, между прочим!
-Да полно вам ерунду молоть, - ушла в оборону администраторша. – Ничего я такого не говорила, и нечего… Сами из себя строите…
-Так что, будете выполнять заказ, или мне обратиться куда следует?
-Будем, - согласилась администраторша. – И в самом деле, желание клиентки, - закон.
-И работайте на совесть, - пригрозила я. – Только попробуйте сделать некачественное обезболивание, или фальшивую регенеративную мазь подсунуть! Вообще в толис упеку!
-В толисе нынче свободных мест нету, - сказала администраторша, - так что, не грозитесь.
-Чего это, свободных мест нету? – удивилась я. – А кем это вдруг все места заполнили?
-Кем надо, тем и заполнили. Да ещё зарезервировали много, так что, многим ещё и в очередь стоять придётся. А то, желающих, как я погляжу, слишком много стало.
-Э… желающих чего? – не поняла я.
-Желающих в толис загреметь. За язык. Хи-хи-хи. Ну, так что, не передумали?
-И не надейтесь. Я деньги на ветер не бросаю.
-Ну что ж, тогда пройдёмте в операционную.
Тут она встала, и пригласила меня следовать за собой. Я двинулась, было, но что-то меня неожиданно притормозило, я даже и не сразу догадалась, что это рабыня натянула свою цепь. Что за неуклюжая девка! Больше мне сейчас заняться нечем, что ли?
-У! – сказала тут рабыня, и показала пальцем на собственный рот, а потом принялась болтать этим пальцем из стороны в сторону. – У-у! У-у!
-Тебя не спрашивают! – рассердилась я. Но эта дура не только не перестала упираться, она ещё и ухватилась за угол стола, а меня саму попыталась оттянуть цепью назад.
-Все заодно, да?! – рассердилась я. – Никто не вправе запретить Госпоже Аннолиуса сделать то, что ей вздумается!
-Угу, - подтвердила рабыня и покрутила своим пальцем сбоку от верлиоки.
-А вот, и да! – сказала я. – Захочу, так и с ума свихнусь. Никто не запретит.
-Послушайте, Госпожа, вы идёте, или как? – возмутилась теперь администраторша.
-Я-то иду, да вот эта дура упёрлась! – указала я на рабыню.
-Вот видите, даже рабыня…
-Да кто её спрашивает, вообще! Вот я её сейчас!
-Послушайте, - сказала администраторша, - мы так кучу времени потеряем. Эта ваша девка ещё и в операционной хулиганить начнёт.
-Угу, - пообещала рабыня и ещё сильнее ухватилась за угол стола.
-А, вот так, - сказала администраторша, обошла рабыню сзади, вытащила из под стола конец цепи и защёлкнула её на скобе верлиоки. – Отстегните вашу цепь, Госпожа, а потом заберёте эту девку.
-У! – задёргалась рабыня, но момент она упустила, а мне теперь всего лишь потребовалось самой отстегнуться.
-Ещё плётки у меня получишь! – пообещала я рабыне, уходя.
Наконец-то мы оказались в операционной, где располагался мужчина-хирург и две цепные помощницы в униформе медсестричек.
-Удаление языка, - озадачила доктора администраторша и сунула ему табличку, - по полной программе, с обезболиванием и с лучшей регенеративной смазкой.
-Угу, - сказал доктор. – Верлиоку снимайте.
-А так нельзя? – поинтересовалась я. – Я бы предпочла соблюдать протокол, как при официальном визите.
-А так нельзя, - заявил доктор, - так мы только оторвать можем, а не аккуратно подрезать. Хотите, Госпожа? Может, вас ещё и сквозь чадру оперировать прикажете?
-Ну, так и быть, - согласилась я, и меня принялись вынимать из верлиоки и освобождать от чадры и нижнего покрывала. Хорошо, хоть платок на голове оставили.
-Сюда, пожалуйста, Госпожа, - пригласила меня на кресло одна из помощниц. Я долго гнездилась, но, наконец, уселась удобно. А они принялись пристёгивать мои руки и ноги.
-Эй, а это ещё зачем? – возмутилась я.
-А что такое? – поинтересовался доктор, возящийся со своими инструментами.
-Зачем это меня привязывать, я спрашиваю?
-Затем. Так положено. Чтобы пациентка не трепыхалась.
-Послушайте, я не собираюсь трепыхаться, - объяснила я. – Я битый час добивалась обслуживания не затем, чтобы теперь трепыхаться.
-Ну и чего тогда возмущаетесь? – спросил доктор. – Если вы не собираетесь трепыхаться, какая вам разница тогда, привяжут вас, или нет?
-Да потому что никто не имеет права связывать Госпожу Аннолиуса!
-Так вас не связывают, Госпожа, вас привязывают, - разъяснил доктор, подходя ко мне и натягивая перчатки.
-А какая разница?
-Такая, что если пациентка не привязана, я качественную работу не гарантирую.
-Но я же не собираюсь вырываться!
-Ротик раскройте, пожалуйста, - попросил доктор и продемонстрировал мне кольцевой расширитель, с виду достаточно гладкий и хорошо отполированный.
-Э?
-Ротик зафиксировать нужно, - разъяснил он, – так что, раскройте ка его, да пошире.
-Ну… - сказала я, но рот раскрыла. И правда, как же подрезать язык, если рот закрытым держать?
Расширитель оказался у меня во рту, и доктор принялся растягивать мне челюсти, впрочем, на достаточно разумную ширину.
-Вот, прекрасно, - похвалил он и принялся фиксировать мою голову ремнями пропущенными в боковые петли рамки расширителя. Вскоре голова лишилась всякой подвижности, и тут мне пришло в голову, что, возможно, произнесённое мной только что «ну» окажется последним словом, которое я произнесла в своей жизни. На меня напала паника, и я дёрнулась, чтобы сбежать. Ага, не тут-то было. Пока доктор разбирался с моим ртом, медсестрички, оказывается, зафиксировали меня ещё парой ремней, так что никакие дёргания уже ничего не давали.
-Э… О… - попыталась я чего-то высказать, на что доктор лишь улыбнулся и сообщил:
-Видите, как удобно, Госпожа? Сейчас всё сделаем в лучшем виде.
-Э…
-Укольчик.
-А-а-а-а!
-Да ну, не так уж и больно, Госпожа, правда? Ещё один. Так. И ещё один.
-Э-э-э…
Рот у меня начал медленно дубеть, а доктор принялся дезинфицировать его, продувая из баллончика, смазывая чем-то, протирая и смазывая снова. Наконец, это ему надоело и он вооружился лупой, наклонился и принялся разглядывать мой рот. Можно подумать, никогда женского ротика в глаза не видел. И в самом деле, у доктора вдруг стал какой-то озадаченный вид. Он даже присел и снова наставил свою лупу. А потом встал и задумчиво уставился на меня. Думал он недолго, потом взял длинную иголку и ткнул меня почему-то в губу.
-Чувствуете что-нибудь, Госпожа? – осведомился он.
-А-га, - подтвердила я. Губа хоть и утратила до какой-то степени чувствительность, но совсем не онемела, не то что язык. Так, а причём губы-то? Кстати, мозги тоже как-то начали неметь, и это отчётливо ощущалось.
-Ну, значит, чуть-чуть подождём, - сказал доктор и отошёл.
Я, практически, уже наполовину отупела, но вдруг заметила, что доктор о чём-то спорит с администраторшей, да ещё и кивает в мою сторону.
-Да ну, что за ерунда! – возмущалась та.
-Так сами взгляните.
-Да чего глядеть, я вам и так верю.
-И что теперь?
-Действительно, что теперь? – повторила администраторша и уставилась на меня. – Пожалуй, погляжу.
Теперь ещё эта дура принялась разглядывать мой рот.
-Ну? – спросил доктор.
-Клеймо, - сказала администраторша. – Нет, что это вообще за ерунда?!
-У! – сказала я и дёрнулась в пределах своих ничтожных возможностей. – Э! У!
Мне показалось, что она сейчас снова начнёт свою дурацкую волокиту. Как же мне надоел уже этот пункт, с позволения сказать, обслуживания!
-Спокойно, - сказала администраторша, – не возмущайтесь, пожалуйста, Госпожа. Сейчас всё сделаем в лучшем виде.
И принялась о чём-то шушукаться с доктором. Нет, они что, обнаглели, вообще? Но шушукались они недолго. Администраторша ушла, а доктор подсел ко мне, улыбнулся и продемонстрировал блестящие полированные щипцы с позолоченными режущими кромками.
-Самый лучший инструмент, - похвалился он и влюблённым взглядом поглядел на своё орудие труда. - Приступим.
Щипцы оказались у меня во рту, но этого места я на данный момент уже вообще не чувствовала. Было такое ощущение, что голова у меня изнутри деревянная, в том числе и большая часть мозгов. Если я и ощущала шевеление докторского инструмента, то больше ушами, чем ртом. Возможно, он на всякий случай перестарался со своей анестезией.
-Ну, вот и готово, - доложил доктор убирая щипцы и открывая банку с замазкой. Загрёб её маленькой лопаточкой и полез внутрь. Это дело у него продолжалось долго. К тому времени, когда он начал набивать мой рот тампонами, я уже начала ощущать некоторое пощипывание и зуд.
-Ну, сильно больно не будет, Госпожа, - сказал доктор снимая расширитель и тщательно закупоривая мой рот куском пластыря поверх тампонов. - Вот так. Только ни в коем случае не раскупоривайте свой ротик, Госпожа, раньше чем через сутки. Иначе я ничего не гарантирую. Нам же не нужно заражение, правда?
-Угу, - подтвердила я через нос. Действительно, только заражения какого-нибудь мне тут не хватало. Я подёргала своими привязанными конечностями, но доктор тут же предупредил:
-Нет, нет, нужно полежать, Госпожа. Минуток пятнадцать нужно полежать, чтобы головка не закружилась. Угу?
-Угу, - согласилась я. Доктору виднее.
Так я и лежала, а во рту пощипывание достигло постоянной величины, и на ней стабилизировалось. Было неприятно, конечно, но болью бы я это не назвала, поскольку, как известно, я справедливая Госпожа, не то что некоторые. Вот неудобство набитый рот доставлял, уж это точно. Но тут уж ничего не поделаешь. Да и голова оставалась до какой-то степени деревянной, в смысле умственной деятельности. Но такого эффекта я как раз и ожидала, если уж заказала операцию с хорошим обезболиванием.
Наконец, явилась администраторша и велела меня отвязывать, а потом даже распорядилась чтобы помощницы доктора помогли мне снова упаковаться в покрывала, чадру и верлиоку. И ни о чём меня не спрашивала, наверное догадалась, что я всё рано сейчас ничего ей ответить не смогу. Хи-хи. Вот и ладно, надоел мне уже этот пункт обслуживания, да и времени сколько потеряла. Наконец меня привели в порядок и прицепили назад мою рабыню. Эта девка теперь уже не хулиганила, напротив, прятала от меня глаза. А как же? Плётку-то она заслужила, сама понимает.
Администраторша проводила меня к выходу, будто я бы и сама его не нашла! Да, и ладно. Но тут рабыни за стойкой принялись нагло хихикать мне вслед. Я хотела снова возмутиться, но администраторша прикрикнула на девок, тут же извинилась, а потом добавила:
-Счастливого пути, Госпожа. Заходите ещё, Госпожа.
-У! - выругалась я. Всё же, достала она меня напоследок. Интересно, зачем это я могу прийти ещё? Второй раз язык вырастет, что ли? Ох, скорее подальше отсюда.
Ну, наконец-то я на улице. Ну и что? Стала я скандалить, или требовать свой язык назад? По себе судят, крысы административные. А я настоящая Госпожа Аннолиуса, да. Уж если чего обещаю, так делаю, а не мечусь туда-обратно. А на улице-то по-прежнему туман. Может, даже ещё гуще, чем был. Создавалось даже впечатление, что наступили сумерки. Я двинулась в неизвестном мне направлении, как вдруг, чуть не налетела на патруль из восьми охранников. В смысле, это они чуть не налетели на меня, поскольку я-то шла не спеша, а они куда-то торопились. Ну и что? Это же не причина, чтобы налетать на Госпожу?
-У! – возмутилась я на них, но эти мерзавцы даже и не подумали извиниться, а скрылись в тумане. Вот, мерзавцы. Только я повернулась чтобы продолжать путь, как появилась ещё такая же толпа охранников, бегущая в том же направлении. Я едва успела отскочить в сторону. Вообще-то, не я должна отскакивать, а такие как они, но мне просто связываться не захотелось, также как и оказаться затоптанной этими дураками. Но на сей раз, охранники не скрылись из виду, напротив, они прицепились ко мне.
-Госпожа, - зацепился за меня начальник, - вы что тут делаете, Госпожа?
-У! - разъяснила я. Что хочу, то и делаю! Какое кому дело?
-Извините, Госпожа, - чуть поклонился охранник, - но вам следовало бы пройти другой дорогой, поскольку…
-У! – заявила я, указала на дорогу, потом на себя, и, в конце концов, на него. – У-у-у! У! У-у. У?
-Ну, понятно, конечно, Госпожа, - неизвестно о чём догадался он, - но, может быть, вам хотя бы выделить охрану, Госпожа?
-У!
-В смысле, да, или, в смысле, нет, Госпожа?
-У?
-Но вы же видите, прохожих почти нет, туман очень густой, мало ли какие злоумышленники при таких делах чего замышляют? Я бы вам всё-таки рекомендовал воспользоваться охраной, Госпожа.
А что? Вообще-то, этот начальник был прав. Погода и впрямь какая-то подозрительная, да и народ почти попрятался. Не хватало мне и вправду нарваться на каких-нибудь грабителей.
-У! – сказала я, показала три пальца и попыталась объясниться жестами. – У-у-у. У. У-у. Угу!
-Э… - сказал начальник, - троих охранников, и чтобы держались позади, на расстоянии видимости, и на глаза не лезли?
Кошмар. В жизни не встречала более понятливого охранника. Я даже заподозрила, не бандитская ли это шайка, вырядившаяся охраной? Впрочем, у этих ребят всё было на месте, да и ограбить меня они могли бы безо всяких предисловий.
-Угу, - подтвердила я.
-Два мониола, Госпожа.
-У?! - сказала я, и за неимением возможности высказаться словами, показала наглецу фигу. Чтобы я, Госпожа Аннолиуса, сама платила наличными за уличную охрану?! А зачем же мы тогда налоги государству платим?
-Хи-хи, - сказал начальник. - Хотите сказать, за государственный счёт, Госпожа?
-У!
-Ну, это понятно, конечно, только ведь знаете, за государственный счёт государственные служащие и работают больше в государственных интересах, чем в интересах клиента. А вот, если клиент в частном порядке делает взнос на нужды…
-У! - перебила его я и покачала пальцем перед его носом: - У-у.
-Ну, как скажете, Госпожа, - согласился начальник, и скрылся в тумане, оставив троих своих охранников за моей спиной. Ага, испугался. Надеюсь, до всех подразделений службы блюстителей своевременно довели последние решения комиссии по борьбе с коррупцией.
Я последовала дальше, а охранники пристроились на почтительном расстоянии позади. Нет, как приятно иногда сознавать, что твои права, как Госпожи Аннолиуса, уважают, а саму тебя даже и побаиваются. И правильно. В обществе должна присутствовать чёткая субординация, иначе это… Чего-то это, иначе…
Чего случится иначе, я забыла. И даже рассердилась на себя. Нашла, на что растрачивать свои умственные усилия! Уж о таких проблемах я думать не обязана. Это пускай думают те, кто… Кто… Кто должен думать, это я тоже забыла, мало того, забыла также и о чём должен думать этот самый, про кого я забыла. Нет, мозгам нужно отдохнуть. Уж эта анестезия! А чего я анестезию ругаю? Не будь её, как бы мне сейчас больно было! А так, просто рот одубел. Такое впечатление, что ниже носа дубовое бревно подвешено. Хорошо ещё, одубение на нос не распространилось, а то, как бы я у-кала? А я вообще ни с кем разговаривать не обязана. Это они пускай спасибо скажут, что я с ними говорила. Хотя… Разговаривать-то я не обязана, но чего-то я ведь обязана? Да, действительно. Не бывает в обществе персон, которые ничего не обязаны. Конечно. Ведь все права даются не просто так, а за то, что ты выполняешь свои обязанности перед обществом. Следовательно, у меня тоже должны иметься некие обязанности, и о них нужно срочно вспомнить. Потому что иначе… Что, иначе? А! Иначе нарушается социальная справедливость! Вот, помню же! А нарушение социальной справедливости приводит к подрыву взаимной толерантности социума, что, в свою очередь, приводит к… К… К… Э… А! К непредсказуемым последствиям! Вот, к чему это безобразие приводит. Э? Что это за белиберду я сейчас прокрутила в голове, а? Нет, что за бред в голову лезет, и откуда он лезет, вообще? Я такой бред в свою голову точно не вносила. Это всё внешние происки. А внешние происки оказывающие влияние на внутренние эндокринные процессы… Какие процессы? Это ещё что за слово такое? Эндо… Забыла уже. Такого слова-то и на свете нет, а в моей голове откуда? Ага. На свете нет, значит, у меня в голове темнота, а в темноте чего только не заведётся, хи-хи. Меня просто в восхищение привела собственная логика мышления. Я хотела даже сосредоточиться на этом и полюбоваться собой изнутри, как вдруг, за что-то зацепилась. Это ещё что?
А это всё та же бестолковая рабыня натянула свою цепь. Вот ведь, что за глупая девка? Первая обязанность рабыни на улице, - следить за цепью, чтобы не дёргать Госпожу, да и саму себя за собственный ошейник. И если элементарная обязанность… О! Я вдруг вспомнила о своих обязанностях! Ха-ха! Мозги явно начали вставать на место. Я ведь Госпожа Аннолиуса, и моя прямая обязанность, - заботиться о рабынях. А я-то и забыла, что эта девка уже достаточно провинилась сегодня и давно заслужила порку плёткой. А, может, она и дёрнула меня, чтобы об этом напомнить?
Я принялась разыскивать на себе плётку, как вдруг, меня дёрнули ещё раз. Я даже и возмутиться не успела, как уловила, что на меня надвигается очередная толпа охранников, и побольше, чем две предыдущие толпы вместе взятые. А я почему-то оказалась на середине улицы. Разбираться мне было некогда, я едва успела отскочить к обочине и освободить дорогу. Нет, что происходит? Эти блюстители тут что, учения устроили? Или вообще, военный парад в тумане?
Тут я заметила, что в этом месте уже имелось некоторое количество прохожих, но их всех оттирали на края дороги охранники, которых вдруг оказалось совершенно несуразное количество. Похоже, для чего-то пытались освободить среднюю часть улицы и, понятное дело, все зеваки этим лишь заинтересовались. Никто дальше не шёл, всё уставились в сторону явно приближающегося шума. Впрочем, это был не то чтобы шум, скорее уж глухой звон, скрип и шарканье многочисленных ног.
Только я успела устроиться поудобнее, прижавшись к углу здания, как в тумане начали прорисовываться очертания идущей колонны, а шарканье и бряканье недвусмысленно говорили о том, что этой колонной является толпа арестованных личностей. Уж конечно, это был не торговый караван. Торговые караваны всегда входят в город при ясной погоде, а на их пути заранее собирается множество народа. А уж в нынешние неспокойные времена прибытие каравана было бы событием, о котором заранее стало бы известно каждому. И тут же я убедилась, что не ошиблась, поскольку сквозь туман замаячили первые ряды этих самых арестованных личностей. Личности были выстроены двумя колоннами и оказались накрепко закованными девушками в бело-серых арестантских рубахах и красных головных платках. Это как раз не было странным. Любая миниуни в Аннолиусе обязана быть завязанной в красный платок, будь это хоть рабыня, хоть Мона, хоть арестантка. Странным было то, насколько серьёзно эти девицы были упакованы. А закованы они были не во что иное, как в Аннолиусские «скрипучки», да ещё в не слабом их варианте. Аннолиусская скрипучка весьма серьёзная вещь, и чтобы оказаться в неё закованной, нужно постараться. Впрочем, в скрипучку можно угодить и безо всякой вины, как и в любое другое устройство применяемое как для усмирения девушки, так и для защиты её прав, понятное дело. У этой штуковины, вообще-то есть и другие названия, например «скрипочка», а также «раскладушка» и даже «погремушка». Вероятно, наиболее правильное название «скрипочка», поскольку прототипом скрипучки явно была колодка, именуемая в народе «женской скрипкой», - фигурная деревяшка из двух половинок защемляющая шею и руки пленницы, при этом каждая рука располагается в своём вырезе, одна впереди другой. В результате, поза, в которой вынуждена находиться пленница этой колодки, отдалённо напоминает позу девушки играющей на скрипке. Кстати, и сама колодка напоминает скрипку, да часто ещё и красится под этот самый инструмент, а иногда даже изготавливается из ценных пород дерева и, соответственно, полируется и покрывается лаком. Но это редко, это у каких-нибудь богатеев, которым больше заняться нечем, как только изготавливать для своих девок игрушки за несколько сотен мониолов.
Я полагаю, фигурная форма здесь применяется не из эстетических соображений, а из соображений экономии веса, не в ущерб прочности и надёжности. Скрипка обычно достаточно толстая, примерно с женскую ладонь, чем, опять же, похожа на упомянутый инструмент. Она широкая в районе шейного отверстия и более узкая спереди. Очень может быть, что и два отдельных выреза для рук придуманы из стремления заузить колодку в передней части. Так, или иначе, но последовательное расположение рук у девушки закованной в скрипку позволяет ей меньшую свободу позы, чем в случае применения классической прямоугольной колодки, в которую руки защемляются перед лицом в сложенном вместе положении. Скрипку пленница не может слишком задрать вверх, а, тем более, сильно наклонить вниз, потому что в этом случае вырезы начинают выкручивать запястья, особенно у той руки, которая находится спереди.
Очень может быть, что создатели Аннолиусской скрипучки никак не могли решить, какая же поза колодницы лучше, со сложенными вместе ладошками, или с руками в отдельных вырезах. С одной стороны, девушка в классических колодках находится в основной позе рабыни: - руки сложены спереди, спина чуть согнута, лицо и глаза опущены, с другой стороны, девушка закованная в скрипку сильнее защемлена и ограничена в движениях, а разве не для этого колодки вообще существуют? Это, конечно, тоже спорный вопрос. Зафиксировать девушку можно гораздо проще, достаточно простого куска верёвки в умелых руках. Не для того же придуманы бесчисленные приспособления для связывания, заковывания и защемления пленниц, чтобы всего лишь банально лишить их свободы движений, правда? А как же эстетический, психологический и сексуальный элемент?
Как бы там ни было, Аннолиусская скрипучка представляет собой несомненный технологический шедевр в упомянутой области. Состоит она из шести частей, потому, название «раскладушка» тоже вполне уместно. Центральная, шейная часть скрипучки состоит из двух продольных половин с зауженными как у скрипки концами, запирается двумя крючками, а по краям имеет половинчатые ручные вырезы. К этим торцам пристыковываются поперечным образом ещё две секции, в одной из которых такие же вырезы с обеих сторон, а в другой один из вырезов двойной, а второй одинарный. Наконец, по краям стыкуются, также поперечным образом, короткие концевые секции, закруглённые снаружи и с половинчатым ручным вырезом внутрь. Вся эта конструкция фиксируется между собой направляющими стержнями, а запирается на крючки расположенные по боковым стенкам. Поставленная на торец, полностью собранная скрипучка, почти что достигает по высоте груди девушки среднего роста, при этом её вес ещё не является чрезмерным для пленницы со средним уровнем физического развития. Впрочем, скрипучка не всегда используется в таком виде, чаще она собирается с использованием только части секций, в целом же конструкция позволяет множество вариантов использования. Например, развернув одной стороной вперёд, руки девушки можно зажать в сложенном вместе положении, развернув другой стороной, зажать по одной, как в скрипке. Можно также зафиксировать руки по обеим сторонам шеи, как в узком положении, так и в широком. Этой колодкой можно также сковывать нескольких девушек вместе их же собственными руками, поскольку ручных вырезов здесь четыре, три одинарных и один двойной. Можно сковать девушку и несимметрично, одну руку в ближний вырез, другую, с обратной стороны, в дальний. Наконец, используя только торцевые секции, без центральных, можно собрать тяжёлую ручную колодку.
Понятное дело, такая конструкция требует достаточно тщательного исполнения, с подгонкой секций друг к другу в любом варианте сборки. Но как бы уж там хорошо не была изготовлена скрипучка, она всё равно будет поскрипывать своими сочленениями, особенно если окажется надетой на строптивую пленницу, которая станет брыкаться и вырываться, что, конечно же, бесполезно, особенно если крючки колодки ещё и зафиксировать замочками, а секции стянуть шнурами, лентами или даже металлическими накладками.
А название «погремушка» тоже оправдано, поскольку почти всегда колодка снабжается скобами для подвешивания колокольчиков, бубенчиков или же любых других побрякушек. А уж бренчит эта штука на совесть, особенно если она собрана на полную длину. Кстати, одиночная девушка закованная в скрипучку представляет определённую опасность для окружающих, и даже для охраны, если та неопытная или бестолковая. Такая длинная вещь как скрипучка достаточно сильно размахивает своими концами, особенно задним, которого пленница не видит, и даже при желании плохо контролирует. А уж если специально, то пленница запросто может сделать вид, будто оступилась, качнуться вбок и так звездануть по голове какого-нибудь глупого охранника, что мало не покажется. Что интересно, охранники часто сами подставляют под удары скрипучек своих же неопытных коллег. Известно же, что человек способен учиться лишь на собственном горьком опыте.
А эту вот колонну пленниц явно сопровождал достаточно опытный эскорт. Уж эти девки напрочь были лишены возможности хулиганить, поскольку вдобавок к скрипучкам, они ещё и были закованы в тяжёлые ножные кандалы, соединённые толстой цепью с передней скобой колодок. Это тоже достаточно практичный метод, в случае если группу опасных преступниц необходимо перегнать на небольшое расстояние. А уж тот факт, что все эти девки шлёпали по дороге босиком, убедительно свидетельствовал о том же. Да если так вот вести девок хотя бы половину дня, они несомненно испортят свои ноги так, что может, и вылечить будет невозможно. Да и выдержать на себе скрипучки в сочетании с такими ножными кандалами вряд ли можно более пары дней, не говоря уже о том, что положить спать колодницу можно лишь используя специальные приспособления для разгрузки шеи в лежачем положении. Практикой проверено, забитые в колодки девушки достаточно скоро начинают падать в обморок, а это чревато серьёзными повреждениями тела. Понятно, что если девушку необходимо держать в колодках несколько дней, нужно располагать её в сидячем положении, исключающем возможность опасных падений, поскольку, согласно законодательству, никому не позволено…
Тут я разглядела, что проходящие мимо пленницы были ещё и скованы цепями друг с другом, как последовательно, так и попарно поперечно, благо, скобы на концевых секциях колодок были такими большими, что вмещали сразу три концевых звена толстых цепей, от кандалов, от передней соседки, и от боковой напарницы. А к задней скобе, задранной высоко вверх, крепилась лишь продольная цепь, спускающаяся к следующей девушке, зато здесь же ещё и был подвешен громадный, попросту гигантский колокольчик, скорее даже маленький колокол, поскольку он был размером с ладонь, и звякал, цепляясь за цепь, соответствующим своим размерам звуком. А, помимо того, каждая пленница ещё была в кляпе-уздечке с красным шариком во рту и, кажется, в ошейнике из чёрного металла, но шея в вырезе колодок плохо просматривается, так что, насчёт ошейников я могла и ошибиться. Но вот, что меня особенно удивило, так это отсутствие арестантских колец в носах у этой компании. Я даже принялась вертеть головой, чтобы суметь присмотреться к каждой колоднице на предмет окольцованности носа, как вдруг возникла досадная помеха. Вероятно, некоторым зевакам показалось мало зрелища проходящих мимо пленниц, и они принялись забегать вперёд, пытаясь обогнать колонну, и при этом не заботясь об удобствах приличных зрителей. Меня даже достаточно сильно толкнули, и как раз в тот момент, когда я, кажется, заметила что-то интересное. Я даже и осмыслить не успела, что именно, как меня пихнули и заслонили вид. Вот ведь…
Осмыслить я точно не успела, в голову запало лишь ощущение, что я не успела разглядеть что-то крайне важное, правда, непонятно для кого. Нет, что там могло быть интересного, в какой-то отдельной девке, в районе её носа? Сам нос не по циркулю, что-ли? Да какое мне дело, вообще, до этого всего? Вот то-то и оно! Во мне гвоздём засел неразрешимый вопрос, а что важного-то могло там быть, при таких делах? А в том, что оно было, я была просто убеждена. Вот, толкнули бы меня на секунду позже, и всё было бы в порядке. Я бы эту самую важность успела разглядеть, осознать, и благополучно позабыть к этому времени. Конечно! Именно так всё и было бы, а вот теперь я всю жизнь успокоиться не смогу от этого невыясненного вопроса. Ведь как противно устроены наши головы, а?! А ведь ещё секунда, и я даже спину той девки не сумею различить среди других, прочих. Поскольку теперь мимо меня уже проходил хвост этой процессии, и…
И я резко бросилась вслед за колонной, толкая тех самых зевак и дёргая за собой цепью рабыню. Мне мешались все кому не лень, как я ни проталкивалась вперёд. Теперь я уже и в искомой спине не была полностью уверена, поэтому, чтобы разглядеть это самое, ну, то, что я хотела разглядеть, хотя и не знала, что, следовало забежать вперёд, почти до головы колонны. Тут даже не столько мешались зеваки, сколько охранники, которые специально толпились на пути, пытаясь отвадить публику от стремления бежать следом. Надо думать, операция по перегону неизвестно куда этой вот группы колодниц была секретной. В результате, всё получалось наоборот, как всегда и получается у таких профессионалов, как наши блюстители. Похоже, они достигли противоположного результата, только распалив любопытство публики, судя, хотя бы, по мне. А меня гнало вперёд ещё и ощущение, что я всё-таки сумею это самое разглядеть, стоит только посильнее поднажать, погрубее толкаться, а хорошо бы ещё и ругаться на встречных-поперечных путающихся под ногами. Но ругаться я, по понятным причинам, не могла, также как и объясняться или просить добром освободить путь. Понятное дело, если бы я крепко упёрлась в каких-нибудь дураков, я бы отказалась от своего намерения и успокоилась. Но выходило так, что я уже почти догнала нужное место процессии, теперь же оставалось растолкать оцепление, и всё. Надо думать, это самое оцепление ничего не поймёт и начнёт неадекватно реагировать, но мне и надо было-то всего несколько секунд, уж это я как-то чувствовала. А с охраной можно будет и потом объясниться, хи-хи. Как-нибудь, там, неважно. Ну, накричат слегка, подумаешь!
Я, между прочим, сама уже запыхалась, хорошо хоть чадра и покрывала не сбились настолько сильно, чтобы перекрыть обзор. Вот, кажется, и та самая обладательница нужной спины. Я пихнула в спину охранника, так, чтобы он налетел на следующего и они бы обеспечили мне несколько секунд обзора. Оба этих дурака чего-то завопили, кроме того, вопли раздались ещё и позади, но мне совершенно некогда было разбираться, я попыталась ухватить свободной от рабыни рукой ту самую девку за край колодки. К несчастью, мало того, что эта девка шла в правом ряду, с противоположной от меня стороны, она в этот момент ещё и зачем-то повернула голову направо, и я на скорую руку разглядела лишь кончик её носа, про который можно было сказать лишь то, что наличия кольца в нём не наблюдалось. Мне удалось всё-таки дотянуться до колодки, но не ухватиться за неё, а лишь толкнуть. Это потому что меня саму уже ухватили сзади и пытались оттащить. Кроме того, я на несколько секунд перекрыла передвижение левой колонны, и там тоже произошло замешательство. Тем не менее, нужная мне девка почувствовала толчок и уже разворачивала свою ленивую голову в мою сторону.
Я дёрнулась изо всех сил, пытаясь удержаться в зоне обзора. Мне показалось, что по закону подлости меня как раз и оттащат в самый последний момент. Разве когда бывает иначе-то? И всё же я ошиблась! Охранники загалдели и облапили меня, как и ожидалось, однако эта самая колодница всё же успела развернуться ко мне лицом, и на секунду оно оказалось на виду. И что? Ничего в этой мордашке такого особенного не было, чтобы за ней следовало так вот гнаться. Мне показалось, что эта пленница была достаточно красивой, что же до выражения её лица, его в основном формировала натянутая на это самое лицо уздечка с шариком кляпа. А в этом случае любая мордашка производит впечатления глупой девки подавившейся спелым помидором. Я ещё успела подумать, что я, наспех, просто ошиблась девкой, как тут же вокруг меня завертелась неконструктивная карусель из пришедшей в действие охраны, сопровождаемая столь же неконструктивными звуками и выражениями.
Лично я и не собиралась сопротивляться, но происходило что-то непонятное. Вместо того чтобы оттащить меня с дороги, эти дураки то хватали меня, то выпускали. Тут я наконец-то вспомнила об охранниках, которых приставили ко мне незадолго до того. И правда, все эти Господа сцепились друг с другом, а в том что причиной этого сцепления оказалась я, им ещё предстояло разобраться. К тому же, я ещё и запуталась в цепи соединяющей меня с рабыней, которую я так и не успела наказать плёткой. Я попыталась как-то распутаться и убраться с дороги, но что-то ещё и тормозило мою правую руку. Я рассердилась и резко дёрнула рукой. К несчастью, в этой самой руке у меня оказалась плётка. Вероятно, я всё-таки успела отыскать её на себе, но тут же и позабыла в этой суматохе. И вот эта бестолковая плётка не нашла себе лучшего занятия, как огреть ближайшего охранника при моей попытке высвободить руку. Нет, эти самые плётки иногда попросту живут собственной жизнью, в которой позволяют себе много лишнего. Припомнить хотя бы тот случай, когда я выбила глаз одной… Я кому-то выбила глаз?! Это что ещё за гнусная клевета?
Теперь меня уже схватили как следует, а заругались так, что я и повторять-то не хочу. Я уловила только, что сюда же подбежало ещё несколько охранников колонны, и они явно одолели числом мою троицу. Мало того, появился ещё и начальник, которого я опознала по тому, что он навис надо мной и заорал страшным голосом, характерным для блюстительских командиров среднего уровня. Правда, содержания его речи в подобном изложении я не уловила, и по привычке решила заявить:
-Не смейте хватать Госпожу Аннолиуса своими грязными лапами!
Только почему-то ничего не вышло, кроме пресловутого звука изображаемого буквами «у». Тут на меня напал совершенно неуместный смех, поскольку я осознала, что позабыла о недавних изменениях в своём организме. Оказывается, нет худа без добра, поскольку я при всём желании не сумела нанести оскорбление службе блюстителей, за что могли бы и к ответу притянуть. На это страшный голос заорал снова, а его помощники попытались стащить с меня верлиоку, на что, понятное дело, я попыталась оказать сопротивление.
Надо сказать, когда в подобный конфликт вмешивается больше персонажей, чем требуется, возникает толкучка и неразбериха. Конечно же, чтобы справиться со мной хватило бы единственного толкового охранника, так ведь нет. Их набежало столько, что я даже предположила, что сумею выпутаться и сбежать. Правда, сбегать не было особой потребности, я же ничего такого не сделала страшного. Просто не хотелось терять времени на всякие объяснения с дураками. А эти дураки теперь даже и не ко мне обращались, а ругались друг на друга страшными голосами. У меня даже создалось впечатление, что они тут состязаются в том, чей голос страшнее, при этом, естественно, ничуть не заботясь о смысловом содержании издаваемых ими страшных звуков. В связи с этим, мне ещё и смешно стало. Они до того увлеклись внутренней разборкой, что я сама осталась без внимания, хотя меня и продолжали крепко держать сразу несколько лап.
Тут я обратила внимание, что процессия колодниц вообще остановилась. А что удивительного, если половина охраны сгрудилась вокруг меня, а саму эту самую меня держали на одном месте? Я вовсе не желала создавать подобных проблем, но теперь уже от меня мало что зависело.
Вообще-то, эта задержка движения не могла продолжаться долго, вот даже и наметилась тенденция ослабления блюстительской ругани, как вдруг произошло что-то совершенно непредвиденное. Внезапно я заметила нескольких охранников выскочивших из тумана с противоположной стороны колонны. Они появились бесшумно, впрочем, даже при ослабшем уровне ругани, вряд ли с их стороны могли бы донестись различимые звуки. Мне кажется, я одна и обратила внимание на их появление. А что удивительного? Все остальные были заняты руганью по поводу моей персоны, точнее сказать, руганью без повода. Должна же я была чем-то пока заняться? Вот и занялась разглядыванием этих самых охранников. Ещё и потому, что они вели себя несколько странно.
Впрочем, всё, что я увидела, заняло лишь десяток секунд времени. Я даже и понять ничего не успела. Этих охранников было трое, они своё присутствие и не пытались скрывать, действовали без спешки, но быстро. Но вот действия они произвели странные. А именно, двое из них ухватили за колодку одну из девушек в дальнем ряду, возможно что ту самую, которую я толкнула, а третий, вооружившись длинным металлическим прутом, принялся выдёргивать из колодки скобы. Ловко это у него получилось, правда, и скоб-то было всего две, передняя и задняя. Кроме того, эти скобы были достаточно большими, если уж в них помещались сразу по три конца крупнокалиберных цепей. Вероятно, прекрасно поместился и инструмент взломщика. Нет, какому идиоту пришло в голову сковывать опасных преступниц в одну колонну за скобы колодок? Элементарная же вещь! Для чего у девушек шея существует? Все нормальные люди сковывают пленниц за надетые на шею ошейники, это же надёжно и практикой проверено. А если начинают чего-то новое изобретать, так надо изобретать на пустом месте, а не в давно отработанной области. Вообще-то, в Аннолиусе это массовая мода, изобретать везде и всюду нечто оригинальное. Вот вам и результат.
К тому моменту когда и доблестная охрана заметила неладное, пленницу уже успели отделить от колонны. Двое злоумышленников подхватили её с двух сторон, приподняли, и бегом поволокли в неизвестном направлении, а третий решил прикрывал отход, и пятился в том же направлении задом вперёд.
-Стой! Хватай! Держи! Лови! - загомонили на разные голоса наши многочисленные охранники и попытались пуститься в погоню. Тут же и возникли трудности, поскольку основная масса охраны, если не вообще вся, сгрудилась по эту сторону колонны, и, кинувшись за ворами, налетела на пленниц, и без того уже напуганных вторжением извне. Кроме того, оказалось, что меня уже успели отстегнуть от рабыни и пристегнуть за ту же цепь к охране, так что мне волей-неволей и самой пришлось принять участие в преодолении этой преграды. Я ещё успела заметить, что эти мерзкие колодницы вовсе не перепугались, как мне показалось вначале, а некоторые из них даже попытались пустить в ход свои колодки против охранников. Однако это удавалось лишь тем, кто находился в повреждённом месте строя и приобрёл благодаря этому хотя бы некоторую свободу размахивания деревяшками.
Охрана, правда, оказалась не окончательно глупая, потому что принялась валить всех пленниц на землю и перепрыгивать через лежащих. Уж не знаю почему, но я вдруг заметила себя чуть ли не первой в толпе догоняющей преступников. Наверное меня пристегнули к себе самые расторопные охранники, потому что мы даже не упустили из виду похитителей. Мало того, ещё и догоняли их. Туман стоял очень густой, но до убегающих преступников было теперь около десятка метров и я их прекрасно разглядела сзади. Эти двое так и волокли на себе колодницу, подставив под её скрипучку свои плечи с обеих сторон. Наверное, им было тяжело, и слишком большую скорость развивать не удавалось. Да ещё сама пленница зачем-то болтала ногами в воздухе, так, что её кандалы бренчали по дороге, и по ногам носильщиков. Третий же их сообщник не просматривался, возможно, убежал вперёд. А я поспевала вслед за пристёгнутыми ко мне охранниками, потому что мне вовсе не улыбалась перспектива потащиться на этой цепи волоком по дороге. А это запросто могло произойти в горячке погони, если бы я свалилась с ног.
Я даже уловила, что преследователи больше не кричат «стой» и что-нибудь другое такого типа. Наверное, они были уверены, что догонят преступников, и тогда уже накричатся вволю своими страшными голосами.
-Стой! – вдруг крикнул кто-то вместо них, причём, с вражеской стороны, - назад! Стрелять будем!
И тут же сквозь туман показался не один, а даже два злоумышленника, а также и стоящая посреди дороги пустая коляска запряжённая четвёркой девушек. А эти двое пропустили между собой носильщиков пленницы и наставили на нас сразу четыре хесостана, по одному в каждой руке.
Вот, правильно я догадалась, что оказалась пристёгнутой к самым крутым из всех охранникам. Эти крутые ребята так быстро залегли, что их ещё и по дороге слегка пронесло вперёд уже в лежачем положении, меня же по инерции вынесло в сторону врага и тормознуло натянувшейся цепью. В тот же миг я расслышала резкий свист дротиков и ощутила, что меня что-то резко шибануло по голове. Стрелки побросали хесостаны и устремились помогать носильщикам, которые уже и без них закинули пленницу на коляску, а теперь ухватились за уздечки ездовых девок и разгоняли упряжку по улице. А на меня словно бы напал ступор. В физическом смысле. А в интеллектуальном, наоборот, потому что я быстро уловила, что стреляли именно в меня не по соображениям какой-то личной неприязни, а по-недоразумению. Ну да, они же спешили, а я оказалась наиболее близкой целью, идентифицировать которую у стрелков не было ни времени, ни желания. Впрочем, могло оказаться и так, что они стреляли поверх голов, так все приличные люди-то залегли, кроме меня. Так, или иначе, но я получила сразу два попадания. Первая стрела угодила в верхушку верлиоки, запуталась там в густо сходящихся к макушке прутьях и в крепящихся сверху покрывалах. Эта стрела сломалась, и болталась теперь, то и дело задевая меня по носу. Зато уж вторая стрела попала на славу! Это потому что она крепко засела у меня во рту. Мне было просто не в меру смешно, хотя, допускаю, что этот смех был нездоровый, и на нервной почве. Мне сразу стало ясно, что стрела прошла между прутьев верлиоки и угодила прямёхонько в середину запакованного тампонами рта. Это ж надо, как удачно получается, когда хоть что-то делается на совесть! Похоже, стрела пробила всю затычку, кажется, я даже ощущала верхним нёбом её высунувшийся наконечник. Вот и скажите, что бы вышло, не положи мне в рот эти противные доктора хотя бы одного слоя прокладок?
Но мне и вздохнуть спокойно не дали эти тупые охранники, которые снова подхватились на ноги и понеслись догонять скрывшуюся в тумане коляску.
-У! - завопила я, потому что если бы они уронили меня теперь, я могла брякнуться стрелой вперёд об дорогу. Сами понимаете, чем это грозило. Только кто же, где и когда прислушивается к подобным репликам? Я уж попыталась бежать, как-нибудь вывернув голову вбок, но стрела тут же принялась упираться в прутья верлиоки, и я точно почувствовала её наконечник, перемещающийся в моём рту. Проклятие! Да когда же это кончиться-то?
А теперь, к моему несчастью, мы начали настигать и коляску злоумышленников. Мне ещё показалось странным, что она не очень-то быстро и улепётывает. Злоумышленник теперь был один, и он сидел за управлением, а его груз частично торчал оконечностями скрипучки на заднем сидении, может быть этим и объяснялась снизившаяся скорость. А вот то, что коляска не издавала никаких звуков, сразу же напомнило мне о встреченных недавно психических наездницах, чуть не затоптавших меня по причине бесшумности своих экипажей. Э? Да уж не заговор ли тут?
-Стоять! – заорали охранники. - Стоять, мерзавцы!
Вообще, мерзавец тут был в единственном числе. Да и был ли это мерзавец, это большой вопрос. Так, или нет, но гипотетический мерзавец и не пытался ускакать. Заслышав грозные крики, он тут же затормозил коляску и повернулся в нашу сторону.
-Ага! – воодушевлённо завопили охранники, ухватили врага и стащили с коляски. - Ага! Попался бандюга!
-Вай! – завопил «бандюга» под градом тычков, - в чём дело-то?!
-Ещё спрашивает! – вчетвером навалилась на него доблестная охрана и принялась заламывать руки.
-У! - попыталась высказать я свои предположения, но с тем же успехом, что и прежде.
И тут ещё двое охранников, которые полезли стаскивать с коляски беглую пленницу, заругались непечатной бранью и замахали руками.
-Чего там? – спросил прибежавший последним начальник охраны.
-Вот чего! – отрапортовали сверху, и сбросили на дорогу две скрипучки.
-Э? – не понял начальник. Потом посмотрел на валяющиеся колодки, на тележку, на арестованного наездника и, надо понимать, обо всём догадался, потому что сказал: - Ага!
А догадавшись, ухватил меня за обруч верлиоки и спросил:
-Ну?!
-У!
-Где?!
-У?
-Тьфу! – сказал начальник, упёр кулаки себе в бока и принялся оглядывать все стороны горизонта. А ничего интересного не обнаружив на горизонте, рассердился и закричал:
-Арестовать!
-А кого арестовать? – решила на всякий случай уточнить охрана.
-Всех! – распорядился начальник и, на всякий случай, ещё и ткнул пальцем: - Этого. И эту!
-У! – воспротивилась я, но меня тут же ухватили за руки, заломили их назад и стали там связывать. А один ухватился за торчащую изо рта стрелу и, наверное, хотел её вытащить, но начальник распорядился:
-Нет. Оставь как есть.
-А как же тогда ей кольцо в нос?
-Потом.
-У! – заорала я. Только кольца в носу мне ещё не хватает!
Короче говоря, я пыталась сопротивляться, но чем именно можно было сопротивляться в сложившейся обстановке? Пинаться ногами я не могла по вышеупомянутому нежеланию тащиться по дороге волоком, а при попытке отбиваться головой, наконечник стрелы начинал царапаться во рту. Разумнее было бы прекратить трепыхание, и дождаться пока эти блюстители разберутся, наконец, в обстановке. Но уж эти мне эмоции и нервы! А попробуйте не нервничать, когда вам в рот только что загнали дурацкую стрелу, помимо всего прочего!
Так я и нервничала пока эти тупоголовые волокли меня в неизвестном направлении. Вообще-то, неизвестным это направление было только мне, а сами волочители прекрасно знали дорогу, в результате чего достаточно скоро меня и приволокли в назначенное место. А это место оказалось, как можно было и заранее догадаться, ближайшим районным пунктом «службы контроля за социальной справедливостью», короче, «колотилкой», как все нормальные люди и именуют означенные пункты. Да, похоже, вляпалась я. А я виновата, что ли? Не я вляпалась, а меня вляпали в неприятную историю тупые блюстители и неудачные внешние обстоятельства. А пока я рассуждала, меня быстренько подтащили к стенке для задержанных, но поскольку носовым арестантским кольцом меня ещё не снабдили, то и пристегнули нетрадиционным способом, а именно, за связанные за спиной руки. Знаете, это ещё то удовольствие, стоять наполовину подвешенной за вывернутые вверх руки, согнувшись вперёд и с торчащей изо рта стрелой.
Вообще, такая поза широко применяется для привязывания пленниц, и даже имеет жаргонное наименование «утка». Ну, хорошо, хоть не «курица». Если поглядеть в профиль, то девушка привязанная таким образом и вправду напоминает тощую утку, особенно, если пытается приподнять лицо вверх. Понятное дело, уже одно сознание этого доставляет пленнице моральные страдания, но это бы ещё полбеды, по сравнению с физическими ощущениями. А эти самые физические ощущения таковы, что неподвижно стоять в этой позе невозможно. Не то чтобы, слишком больно, однако как-то так, что всё время пытаешься перераспределить эту самую боль с одного сустава на другой, иначе возникает и нарастает совершенно непереносимое чувство затекания и тупого паралича мышц. В результате, пленница связанная «уткой» непрестанно корячится, орёт, или стонет, если у неё рот закупорен. И это тем сильнее, чем выше задерут ваши запястья вверх. Излишне говорить о том, что этим самым привязывателям прекрасно всё это известно, как и многое другое, в пределах изучаемого ими краткого курса модного в обществе предмета науки, именуемого «технологией пыток».
Никто в мире не любит долго работать, и блюстители тут, конечно же, не являются исключением из правил. Поэтому в их профессии есть много элементов облегчающим им жизнь, понятное дело, за счёт некоторого усложнения жизни клиентов. А в связи с этим, в лапы подобным службам лучше не попадаться. Хуже всего, если с вами тут станут поступать по закону. Потому что, по этому самому закону, по-поводу каждого задержания и ареста должно проводиться предварительное расследование обстоятельств. Следствием же этого является логичность приведения подследственного в состояние, когда он не станет артачиться, затягивать процесс разбирательства и создавать службе блюстителей других неудобств и трудностей. И это при том, что пытки на стадии предварительного расследования запрещены законодательством. Требуемое же состояние пациента запросто оценивается внешним осмотром, даже издалека. Это потому что когда пациент достигает упомянутого состояния, он всеми доступными методами пытается довести до сведения привязывателей факт возникшего у него желания сотрудничать со следствием.
Мне все эти тонкости были прекрасно известны. Наверное, я, как и все, тоже изучала сокращённый курс технологии пыток, раз уж являлась Госпожой Аннолиуса. Правда, ничего такого я в данный момент не помнила, но, уж наверное, изучала. А может, и не изучала, кто меня знает? Но в связи с имеющимися знаниями, я тут же и припомнила, что заявлять о стремлении к сотрудничеству сразу попросту бесполезно. Никто и разговаривать не станет. Конечно же, этим умникам прекрасно известно что без достаточно долгого пребывания в вывернутой позе, ни о каком искреннем желании не может быть и речи. Поэтому, клиент всегда выдерживается определённое время, достаточное для вызревания соответствующих настроений и намерений.
Все эти теоретические рассуждения, надо сказать, никак не облегчают практическую сторону существования арестованной персоны, и даже плохо отвлекают её от боли. Поэтому персона, то есть я, ворочалась, стонала, мычала и кряхтела. Помимо всего прочего, меня ещё и напрягал факт одиночества в этом месте. Знаете, в большой компании подобные приключения переносятся как-то легче, наверное возникает подспудное чувство, что злодеи распределят свои будущие злодейства на всех, и лично вам достанется меньше других.
К тому времени, когда меня наконец отвязали и потащили на расправу, мои намерения сотрудничать уже явно перезрели, если вообще не загнили как перележавшие фрукты. Зато у меня возникло желание поубивать всех сотрудников службы блюстителей, закопать их в землю и помочиться сверху.
Тащили меня недалеко, поскольку предварительное следствие обычно и производится прямо в пункте контроля за социальной справедливостью, по месту задержания. Тут я обнаружила, что зря так уж обзывала блюстителей бездельниками, потому что по мою душу они успели собрать кучу свидетелей, и, как я поняла, даже допросить их. Это тоже выглядело логичным, я имею в виду допрос свидетелей в отсутствии обвиняемой. Обвиняемая ведь может застращать их, начать угрожать или даже применить методы физического воздействия, а кому нужна драка в солидном учреждении? Это всё было правильно, только вот состав присутствующих мне не понравился. А именно то, что здесь присутствовал знакомый доктор, а также и администраторша пункта комплексного обслуживания. А лично меня установили спиной к стене и пристегнули за обе руки защёлками к стенным кольцам. Вообще-то, насколько я помню, подследственную положено пристёгивать длинной цепочкой за левую руку, поэтому такое дело мне очень не понравилось, но возмущаться я не стала, главным образом потому, что мне очень не хотелось обратно на предыдущую подвеску.
-Она? – спросил администраторшу главный мордоворот, судя по тому, что он уселся на самое удобное место, а его мудрую речь сейчас же принялась стенографировать расположившаяся рядом секретарша.
-Она, Господин, - подтвердила администраторша.
-То есть, вы утверждаете, что эта вот особа явилась в ваш пункт с оформленным талоном на услугу по удалению языка и квитанцией об оплате, так?
-Именно так, Господин.
-Подследственная! – обратился ко мне мордоворот, - так было?
-Угу, - призналась я. А чего тут скрывать-то?
-Запишите, - распорядился мордоворот. Мне так показалось, что он очень обрадовался быстрому ходу следствия.
Тут второй мордоворот… Впрочем, нет, у второго морда была нормальная, поэтому я решила именовать его просто помощником мордоворота. Так вот, этот помощник начал что-то негромко бурчать в ухо мордоворота, лично мне не было слышно, что именно.
-Ну да, - согласился мордоворот, - так и поступим.
Тут он наставил на меня палец, и сказал:
-Подследственная, предлагаю вам прямо сейчас всё рассказать, чтобы не разводить канитель, и не заставлять нас терять время и силы на произведение всех установленных протоколом действий. Согласны?
-Угу, - обрадовалась я, потому что мне и самой очень хотелось бы поскорее отделаться от неприятностей, пойти домой и лечь там спать. Вот, именно этого мне как раз и хотелось
-Очень хорошо, - взаимно обрадовался мордоворот. – Тогда, прежде всего, самое главное. Где скрываются ваши сообщники?
-У? – не поняла я, по какой это части у меня могли быть сообщники? Может, он имеет в виду общество Аннолиусских наездниц? Или общество контроля над организацией официозов? Этому следователю что, больше спросить нечего?
-Подследственная, не прикидывайтесь идиоткой! – несколько повысил голос мордоворот. – Куда скрылись ваши сообщники, похитившие преступницу, сколько их было, где прячутся и что намереваются делать дальше?!
-У! – сказала я и постучалась верлиокой об стенку. Это потому что руки у меня были пристёгнуты, и я не могла нормальным жестом пояснить, что я думаю о его умственных способностях.
-То есть, отказываетесь отвечать?
-У!
-Послушайте, - сказал помощник, - я понимаю, ваши сообщники отвели вам роль расходного материала. Может, вы просто опасаетесь, что они доведут своё дело до конца? Так тем логичнее вам было бы во всём сознаться, и положиться на защиту закона и службы блюстителей. Разве не так?
-У! – задёргалась я. – У-у-у! У-ууууу. У!
До меня начал, наконец, доходить смысл речей этих идиотов. А секретарша так и строчила чего-то на своём листе. Интересно, она и мои реплики записывает? Как бы неправильно количество букв «у» не запротоколировала.
-Я, конечно, извиняюсь, Господин, - влезла тут администраторша пункта обслуживания, - но ведь ясно же…
-А вас не спрашивают! – рассердился мордоворот, и даже стукнул кулаком по столу, но потом поглядел на неё и спросил: - А что же вам ясно?
-Так меня же не спрашивают, - обиделась администраторша.
-Как это, не спрашивают, - сказал мордоворот, - когда спрашивают?
-Когда спрашивают, то не стучат кулаками.
-Что вам ясно, я спрашиваю!
-Мне-то всё ясно, - сообщила администраторша, - а вам не скажу. Сами разбирайтесь!
-А вы не имеете права отказываться отвечать!
-А вы не имеете права хамить свидетельнице!
-А вы…
Очень возможно, что они бы вскоре подрались, но тут захихикал помощник мордоворота, и ситуация, к моему сожалению, рассосалась. А тут и администраторша разговорилась.
-Совершенно ясно, - заявила она, - что эта вот преступница попросту фанатичка…
-У! – вставила я замечание.
-…поскольку, кому же ещё придёт в голову отрезать собственный язык, намеренно принимая на себя роль, как вы очень точно выразились, расходного материала? Понятное дело, она взяла на себя роль исключающую возможность скрыться после совершения преступления и понадеялась на то, что сможет хоть на время оттянуть свои признания, даже в случае применения пытки. Знаете, эти преступники иногда бывают крайне наивными по части технологии пыток. Ну разве отсутствие языка тут поможет? Интересно, да кого же похитили-то? Чем эта украденная преступница так ценна, что преступники даже решились на уничтожение одной из сообщниц…
-А это вас не касается! – снова рассердился мордоворот. – Это вообще секретная информация. Даже я её не знаю, и знать не хочу! Моё дело… Вот именно, моё дело, не ваше дело, а… Короче, ты, преступница…
-У! – рассердилась я и даже застучала окольцованными запястьями по стенке.
-Ну да, прошу прощения, - сказал мордоворот, - ты, подследственная…
-У!
-А, ну да. Короче, вы, подследственная, скажите прямо, согласны отвечать? Если согласны, так отвечайте, а если нет, мы передадим вас на расследование, и вынесем решение по условиям вашего предварительного содержания…
-У-у-у! У-у! – завозмущалась я. Какое ещё предварительное содержание, чтоб этих дураков болото засосало! Они что, в толис меня упечь собираются? А ведь похоже на то.
Тут вдруг мне пришло в голову взглянуть на всё происшедшее непредвзято, как бы со стороны. И что тогда выходило? Выходило, что я пошла, да и отрезала себе язык, да ещё нервничала по-поводу задержки и волокиты, так, словно боялась куда-то опоздать. А потом, безо всяких понятных причин, нагло вклинилась в колонну арестанток и создала там неразбериху. Как раз в тот момент, когда злоумышленникам вздумалось выдернуть из общей связки отдельную преступницу и скрыться в неизвестном направлении, при этом ещё и подстрелив меня. В том, что они меня подстрелили, никто сомневаться не станет, поскольку из меня до сих пор торчит стрела. А то, что я не пострадала, даже я сама расцениваю как маловероятную случайность. Ну, невозможно так вот прицельно поразить мишень прямо в рот, да ещё наспех.
Тут я представила себе, что было бы, попади стрела ниже, и мне чуть не стало плохо.
-У! – сказала я и выразительно повертела торчащей из области головы стрелой.
-Что, согласны сотрудничать? – предположил мордоворот.
-Угу!
-И где же прячутся сообщники?
-У!
-Что значит, «у»?
-У-у-у-у-у! – завопила я, почти что придя в бешенство. Нет, как можно приставать с вопросами к подследственной, если у неё закупорен рот?! Не логичнее было бы сначала этот самый рот раскупорить? Хотя, а какой в раскупоривании смысл, в связи с наличием факта отсутствия языка? Да, в самом деле. А мне-то и в голову не пришло на нервной почве.
-Где сообщники?! Последний раз спрашиваю! – заорал на меня мордоворот, не иначе, заразившись от меня этой самой нервной почвой.
-У! – сказала я. - У-у!
И указала торчащей стрелой на доктора и администраторшу.
-Что, вот они сообщники? – поразился мордоворот, а его помощник захихикал дурным голосом. Он вообще оказался каким-то не в меру смешливым.
-Да это же неслыханная наглость! – возмутилась администраторша, а доктор захихикал, правда, не таким дурным смехом.
-Ну всё, хватит с меня! – рассудил мордоворот и указал на меня охране: - Обыскать, раздеть и держать до вынесения решения об условиях предварительного заключения.
Я, конечно, попыталась брыкаться, но так, для самоуспокоения. Против связанных или скованных женщин наши охранники молодцы, тут уж сопротивление бесполезно. Охрана принялась шелушить меня словно кочан капусты, а мордоворот с помощником, не теряя времени, принялись формулировать вышеупомянутые условия моего предстоящего содержания.
-В общую камеру, - внёс предложение помощник.
-Нет, в одиночную, - возразил мордоворот.
-Так одиночных камер свободных нет.
-Так выгнать кого-нибудь в общую.
-Не в нашей компетенции.
-Тем более. Назначим одиночную, а там, пускай ищут.
-Ну, если только так, - согласился помощник. – А насчёт одежды?
-Без одежды! – распорядился мордоворот.
-Незаконно это, - возразил помощник. – Нолу нельзя без одежды на стадии…
-Вот именно! – перебил мордоворот. – Вот, пускай голая и посидит.
-У! – завопила я, отвлёкшись от брыканий. Да они что, с ума посходили? Да ещё так вот открыто лепечут о своих намерениях нарушать закон!
-Ножные кандалы, - внёс следующее предложение помощник.
-Нет уж, - снова возразил мордоворот, – полный арестантский шестиколечник. И приковать за пояс.
-У! – заорала я. Меня, Госпожу Аннолиуса, за пояс?! Да как у них язык повернулся?!
-И полужёсткую толу в рот. Днём и ночью, - завершил свой злодейский перечень мордоворот.
Я снова хотела завопить, но тут со мной злую шутку сыграла переполнившая рот слюна. Наверное, от возмущения интенсивность её выделения резко возросла, и докторские тампоны, набивающие рот, переполнились. Так, или иначе, но я поперхнулась, закашлялась и чуть не захлебнулась. И этого не случилось лишь потому, что раздевающие меня охранники, без указаний сверху, самостоятельно приняли решение о раскупоривании моего рта. Когда я наконец справилась с хеканиями и кхеканиями, оказалось, что мой рот свободен от набивки, а извлечённую наружу стрелу разглядывают мордоворот с помощником.
-Э… - сказала я. – У-у-у-у.
Рот, хоть и освободился, всё равно ощущался странно, не то чтобы деревянным, разве что из слегка прогнившего дерева? Так ведь доктор и не велел раскупоривать его раньше чем через сутки.
-Раздели? – осведомился мордоворот, оторвавшись от изучения извлечённого из меня вещественного доказательства, - так чего встали? Заковать и рот закупорить.
Я живо представила себе как на меня, Госпожу Аннолиуса, сейчас начнут набивать и заклёпывать железные кольца, словно на какую-нибудь убогую миниуни, и попросту пришла в бешенство. А охранники, вероятнее всего, оказались не сильно опытными, иначе бы они сообразили, что уровень трепыханий арестантки является не постоянным по величине показателем, а резко переменным. Но они не догадались, в результате, мне удалось стряхнуть их с себя и отпихнуть на заметное расстояние. А судя по их воплям, возможно, что и нанести некоторые повреждения их жизненно важным органам. Это потому что своими воплями они призывали дополнительный контингент на помощь, наверное не надеялись впредь справиться со мной вдвоём.
Пользуясь моментом, я подскочила к административному столу, чем напугала ещё и свидетельницу-администраторшу. Это потому что она шарахнулась назад и завизжала. Доктор оказался не таким пугливым, и остался на месте, правда, хихикать резко перестал. Помощник присел вниз и съёжился, а мордоворот, напротив, подскочил на ноги.
-У! – сказала я и подхватила в руки стрелу со стола. Это чтобы пользоваться ею для жестикуляции, при попытке объяснить обстоятельства дела. Но меня, наверное, неправильно поняли. Поразительно, но эти идиоты решили, будто я собралась использовать стрелу как оружие, то есть, затыкать всю следственную комиссию насмерть.
-У! У-у! – попыталась объясниться я, и для верности, перевернула стрелу остриём вниз. Но получилось всё наоборот, мордоворот шарахнулся назад, помощник вообще полез под стол, а администраторша заметалась по комнате, почему-то не находя выхода.
-У! – психанула я и стукнула кулаком по столу. То есть, не стукнула, а только попыталась. Вышло же, что я ударила стол зажатой в руке стрелой, то есть, её наконечником. Тут до меня дошло, почему публику напугало перехватывание мною инструмента. Где-то я слышала, что профессиональные головорезы в бою на ножах используют первую позицию, когда нож лезвием от себя, для угрозы и разгона толпы. Зато вторую позицию, лезвием к себе, для быстрого поражения противника кинжальным ударом сверху вниз.
-У! – воскликнула я, в отчаянии от глупости и трусости окружающих, как вдруг, кто-то совершенно спокойным голосом сказал:
-Пожалуйста, помедленнее, Госпожа подследственная.
-Э? – уставилась я на секретаршу, потому что это сказала именно она. Мало того, оказалось, что она никуда даже и не шарахалась, а так и строчила карандашиком на своём листе.
-Делайте паузы между репликами, - пояснила она, не отрывая взгляда от писанины, - а то, я записывать не успеваю.
Ах, она ещё и записывать не успевает?! Я хотела… Да, чего-то я хотела сделать, но тут же и позабыла, потому что в этот миг меня ухватили сразу четырьмя парами рук и попытались от стола оттащить.
-Уберите лапы, уроды! – заорала я. – Да я вас всех…
Э?
Надо сказать, я крайне растерялась при звуке собственных речей, чем и воспользовался противник. Меня перехватили очень надёжно и поволокли в соседнюю комнату. При этом я уловила, что никто из обладателей четырёх пар рук не остался без работы. Все эти многочисленные руки крепко прицепились к немногочисленным местам моего организма, и сразу стало понятно, что теперь со мной сделают всё что захотят, поскольку восьми умелых рук достаточно, чтобы пресечь не только трепыхания клиентки, но также и её кусания, и плевания. А убедить кого-то в чём-то словесно я уже не надеялась, поскольку у меня не то чтобы не было аргументов, у меня ещё не прошла инерция мышления, воспринимающего мой бывший язык, как отрезанный от организма. Так это что же получалось? Что можно разговаривать без языка? Или что язык каким-то необъяснимым образом оказался на месте? А почему необъяснимым-то? Очень даже объяснимым образом, если допустить что эти мерзавцы мне его и не отрезали, а просто закупорили рот, взяли денежки и пожелали счастливого пути. Ага, ещё приглашали заходить снова!
Тем временем, расторопные охраннички успели установить меня на колени перед деревянной стойкой из толстых брусьев, с фигурной металлической накладкой сверху, и даже загнуть мою шею в вырез этой накладки. Мою голову теперь держали даже не руками, а зажали её между чьих-то волосатых ног, руки же ощущались с противоположной стороны, в районе плеч, спины, ног и задницы. А моим глазам открылся вид на сваленные у задней стенки этой подсобной комнаты цепи, ошейники, наручники, кандалы, колодки и другие подобные вещи, даже и не сложенные там аккуратно, а насыпанные в кучу в живописном беспорядке.
Тут я ощутила как под мою шею просовывают толстую полусогнутую железную полосу, причём, не особенно соразмеряясь с величиной щели между мной и накладкой.
-Р-р-р-р-р… - сказала я, но тут же сверху посыпались металлические удары, частично отдающиеся не только в саму шею, но и в голову, и вылетающие наружу через уши, которые принялись всё более глохнуть с каждым новым толчком по мозгам. Мозги же принялись тупеть в том же, задаваемом ударами ритме. Понятное дело, это вокруг шеи начали обстукивать ту самую полосу, придавая ей форму ошейника.
На скорую руку, я припомнила, что в подобных случаях службой блюстителей используются не нормальные толстые шарнирные, или тонкие упругие ошейники, а полусогнутые заготовки, которые догибаются прямо на арестованной персоне, и к тому же заклёпываются на холодную. Это не потому что блюстителям лень устанавливать печи для разогрева заклёпок в каждом своём отделении контроля за социальной справедливостью, а потому что, по крайней мере в Аннолиусе, нагревательные устройства в участках запрещены решением комиссии. Законодатели посчитали, что наличие печек может спровоцировать недобросовестных блюстителей на применение раскалённого железа при обслуживании несговорчивых клиентов. Или хотя бы на их запугивание этим нагретым железом. А, поскольку на предварительном следствии пытки запрещены…
Знаете, если руководство всё делает в интересах народа, то не совсем понятно, почему народ всегда оказывается в роли подсудимого или подследственного? Такое впечатление, что у власти народ заведомо виноват, и эта самая власть заранее заботится о соблюдении разумной степени гуманизма при наказании народа.
Так, или иначе, но вот вам живой пример, поскольку меня, одну из представительниц народа, теперь заколачивали в железо холодным методом, а это, по сравнению с нормальным горячим методом… Впрочем, опыта нормального заковывания у меня, вроде бы, тоже не было. С чего ради, если я Госпожа Аннолиуса? Но ведь я же не по своему личному поводу сейчас возмущалась, а по поводу прав народа на гуманное обращение, правда?
Между прочим, при таком вот заковывании крайне важна квалификация специалиста, не то, он вам так обстучит шею, лодыжки и запястья, что кольца окажутся не круглыми, и даже не овальными, а какими попало. Я даже слышала, что иногда так делают намеренно, а потом ещё вымогают деньги с закованных арестанток за дополнительную правку кандалов, что, опять же, не даёт никакой гарантии качества, поскольку оплату требуют вперёд.
Нет, вот, дай волю нашим властям, так они, наверное, ввели бы такие порядки, чтобы подлежащая наказанию персона должна была бы сама за свой счёт заковаться в указанные протоколом цепи и явиться по месту заключения в готовом к употреблению виде! Ну да. А они бы ещё и проконтролировали качество и соответствие протоколу, и оштрафовали бы в случае наличия замечаний. А на основном следствии, что же, чтобы клиентка сама себя пытала, да? Хотя нет, пытка, это не столько функциональный элемент следствия, сколько этот, как его… Да что, сами не знаете, что ли?! Станут они лишать себя удовольствия, как же!
К этому моменту, кажется, Господа охранники закончили обстукивание моей шеи, и принялись за её заклёпывание. Я уже высказывала своё мнение об их квалификации, поэтому, похоже, они вознамерились это мнение подтвердить, устроив такой стук и тряску, что я попросту перестала нормально соображать, а в голове у меня начался незаказанный концерт колокольной музыки. В связи с этим, я уже как-то вяло реагировала на последующие смены поз и заколачивание рук, ног, и чего там ещё было у них запланировано. Наверное, очухиваться я начала лишь по окончании колочения, потому что пока меня оттаскивали обратно в следственную комнату, я успела обнаружить, что в носу у меня болтается тяжёлое кольцо, талию оттягивает увесистый железный обруч, а руки, ноги и шея сплетены между собой системой глухо звякающих цепочек, общий вес которых я оценила примерно от трёх до шести килограммчиков. Тут же я и рассудила, что таскать на себе подобную груду железа никакая Аннолиусская девушка не обязана самостоятельно, и принялась нагло валиться с ног, перекладывая свой груз на руки охранников. Они, правда, не жаловались, а дотащили меня до намеченного места, распрямили, установили в устойчивое, по их мнению, положение и осторожно отпустили.
Передо мной снова оказался знакомый стол, с расположившейся за ним знакомой компанией. Только теперь компания меня явно уже не боялась, а секретарша ничего не писала, а, по общему примеру, тоже уставилась на меня своими глазками.
-Госпожа подследственная, - обратился ко мне мордоворот, - согласно протоколу, прежде чем передать вас на содержание в толис в установленном решением комиссии виде, я обязан ещё раз попросить вас о конструктивном сотрудничестве с предварительным следствием и предложить во всём сознаться добром. Ну?
-Э…м! У! – сказала я, потому что вдруг обнаружила наличие упругой затычки во рту, и ещё каких-то посторонних предметов в районе шеи. А секретарша тут же схватилась за свой лист и принялась за любимое дело. В одну секунду запротоколировала моё высказывание и сосредоточилась в ожидании дальнейших реплик.
-Согласны? – попытался уточнить мордоворот, - или снова собираетесь угрожать и нарушать порядок?
-У-у! – пообещала я, и даже попыталась мотнуть головой. Но это тут же привело к потере равновесия, и я грохнулась на пол с таким звоном и грохотом, словно здесь внезапно опрокинулся грузовик с металлоломом. Между прочим, это оказалось ещё и очень больно, поэтому я совершенно искренне заныла: - У-у-у-у-у…
-Охрана, куда смотрите! – закричал совсем изнервничавшийся мордоворот. – Поднять! Встряхнуть! Раскупорить! Бездельники.
Охрана и это перенесла не обижаясь. Но особенно и не торопилась. Через некоторое время они снова утвердили меня в стоячем положении, встряхивать не встряхивали, просто отряхнули с меня пыль, которую я умудрилась подцепить с немытого пола управления по контролю за… И так далее. А вот рот они мне освободили странным образом. Как оказалось, мой ошейник был снабжён боковой скобочкой, в которую затыкалась резиновая груша, соединённая трубочкой с толой во рту. Так вот, чтобы меня раскупорить, им пришлось стравить воздух через клапан вмонтированный в грушу, вследствие чего я догадалась, что моя затычка была надувной. Надо же, некоторые полезные новшества оперативно внедряются как раз там, где лично вам и не надо бы.
-Ну, так что? – обратился ко мне мордоворот, как мне показалось, уже совершенно не надеявшийся на успех.
-Спокойно, Господа, - сказала я, в очередной раз подивившись на свою способность разговаривать, - я не собираюсь теперь скандалить. Это потому что, как любому присутствующему ясно, скандальность в этом месте быстро приводит к кандальности, а в таком вот закандаленном виде я не то что скандалить не могу, как бы вообще на ногах устоять…
-Хи-хи-хи-хи, - засмеялась тут секретарша, зато все остальные остались тупо серьёзными.
-А вы не смейтесь, - посоветовала я ей, - вы протоколируйте без ошибок, мне же потом на подпись давать придётся, а я…
-А вы же говорили, что читать не умеете? – влезла администраторша.
-Я говорила? Когда это?
-Как это, когда? А перед удалением языка?
-Слушай, крыса, - достаточно спокойно сказала я, - уж про удаление языка помолчала бы, аферистка.
-Никакая я не аферистка! – возразила администраторша. – Сама аферистка.
-Вот именно, - заговорил, наконец, мордоворот. – Эта Госпожа правильно поступила и правильно сделала, что в службу блюстителей вовремя сообщила.
-Правильно поступила, забрав талон и не выполнив работу? – спросила я. – Это вы называете правильным поступком?
-Конечно. Никакая ламиола не имеет права самостоятельно принимать решения о подобных изменениях в своём организме, а…
-Ламиола? – поразилась я. – Причём тут ламиолы, вообще?! Вы что, меня считаете ламиолой?
-Конечно, - подтвердил администратор.
-Да на каком основании?! – дёрнулась я, но охранники тут же подхватили меня за локти. Правильно сделали, не то, я бы снова свалилась на пол.
Тут помощник мордоворота слегка подвинул начальника в сторону и наклонился ко мне.
-Слушай, девушка, - сказал он, - у тебя же клеймо ламиолы во рту. Ты на что рассчитывала, выдавая себя за Нолу?
-Что за бред?! – рассердилась я, чувствуя, что при наличии опоры в виде охранников, могу позволить себе некоторые эмоции. – Да, мало ли что у кого во рту! Это же не значит… Это… Короче, это ещё ничего не значит!
-Так ты утверждаешь, что ты являешься Нолой, да?
-Не «ты», а «вы», - заметила я. – Естественно, я это утверждаю.
-А как же насчёт клейма?
-Какого клейма?
-Того, что у тебя во рту?
-У меня во рту?
-У тебя во рту.
-Э… А что там, у меня во рту?
-У тебя во рту клеймо ламиолы, - разъяснил помощник.
-Что, правда, что ли? – спросила я.
-А ты сама не знаешь?
-Впервые слышу, - призналась я.
-Впервые слышишь о чём?
-Впервые слышу о том, что во рту бывают какие-то клейма.
-А ты себе в рот когда в последний раз заглядывала?
-Э… Не помню. А что?
-И не можешь объяснить, откуда взялось клеймо?
-Как это я могу объяснить, откуда чего-то взялось, если я про это чего-то впервые от вас слышу?
-Вот-вот, - сказал помощник. – А где живёшь, помнишь? А имя своё помнишь?
-Ты чего ерунду несёшь, дядя? – сказала я. – Кто же это своего имени не помнит?
-И как же твоё имя?
-Моё имя? Э… - а, в самом деле, как меня зовут-то? – Э… Забыла.
-А это что? – сунул он мне под нос тонкое и широкое стальное кольцо с двумя отогнутыми кончиками и дырочками в них.
-А что это? – не поняла я. – Ошейник какой-то дурацкий, что-ли?
-Это с горловины верлиоки, - разъяснил помощник. – Что тут написано?
-Где?
-Вот тут, - указал он на поверхность кольца. А там и вправду что-то было нацарапано.
-Госпожа Аннолиуса, Мелионолия Мона-Анноли, - прочитала я. – Это кто?
-А ты не знаешь?
-Где-то слышала, - попыталась припомнить я. – Э, погодите, а я же читать не умею! Вы чего это за фокусы тут вытворяете, а?!
-Так это не ты, Госпожа Мелионолия? – спросил он, не обращая внимания на моё возмущение.
-Ты чего пристал со своей, как там её, Госпожой? Никакая я не Ме… Как там эту Ме зовут? Я Мелани Спайк, это каждый дурак знает!
-Мелани Спайк?! – вскрикнул мордоворот, и тут же вся компания захихикала нездоровым смехом.
-А чего смешного? – не поняла я.
-Хе-хе-хе, хи-хи-хи, ха-ха-ха, - продолжала веселиться компания. Как и ожидалось, первой успокоилась секретарша. Успокоившись, она взглянула на меня и проворчала:
-Ну, если Мелани Спайк, тогда понятно.
-Вот что, Господа хохотунчики, - сказала я, - я категорически настаиваю на прекращении полицейского произвола в отношении Госпожи Аннолиуса, и вообще, подавайте сюда адвоката!
-Послушай, девушка, - снова наклонился ко мне помощник, - давай, я тебе всё объясню?
-Всё? – уточнила я. – И устройство Вселенной тоже? А ты его знаешь?
-Ты помнишь, как тебя зовут? – снова спросил он.
-Помню, - сказала я. - Этого мне объяснять не надо.
-А ты же недавно забыла?
-Правда? Когда это?
-И позабыла, что умеешь читать.
-Знаешь что, - сказала я, - когда мне недавно шею заколачивали в эту вот идиотскую железяку, - попыталась ткнуть я пальцем в ошейник, правда неудачно, потому что, как оказалось, цепь не пускала руку далеко вверх, - то так настучали по голове и рядом, по выскочившим наружу мозгам, что они потеряли дорогу домой, и теперь неизвестно где гуляют. Так что, ты тут меня своими дебильными вопросами и интонациями не доставай. Сперва ошейники нормально надевать на девушек научитесь, а потом уже…
-Хватит! – заорал мордоворот. - Пора кончать этот балаган!
-Успокойтесь, - сказал помощник. – Если у подследственной съехала крыша, это не значит, что у нас есть право нарушать протокол. Неужели вы не видите, что эту девушку обработали психотропными средствами, действие которых явно заканчивается. Она даже забыла присвоенное ей злоумышленниками вымышленное имя и статус, забыла, что ей внушили мнение о неумении читать, забыла…
-Эй, кончай бредить, - перебила я, - ничего я не забыла, и всё припомню, когда отсюда выберусь. И не надейтесь, что вам даром сойдёт такое вот обращение с Госпожой Аннолиуса!
-Короче! – сказал мордоворот, - вы, подследственная, заявляете, что являетесь Нолой. Так?!
-Так, - подтвердила я, и ещё удивилась, зачем по десять раз повторять одно и то же?
-А наша комиссия, - сообщил мордоворот, - пришла к заключению, что ты являешься ламиолой, в связи с чем, и были назначены условия содержания в предварительном заключении, соответствующие нормам содержания опасных для общества ламиол.
-Бред, - высказала я мнение и с чего-то ради добавила: - Ик!
-Значит, проводим экспертизу, и весь разговор, - вынес решение мордоворот. - Кто?
-Ну, я, кто же ещё? – сказала секретарша и принялась вылезать из за стола. Чего это они собрались делать? Тут охранники навалились на меня сверху, я и пикнуть не успела, как оказалась на коленях, а цепи тяжело забренчали, рассыпав свои звенья на полу. Секретарша же пристегнула к моему горлу тонкую цепочку, встряхнула её и сказала:
-Девушка, ты на моей цепи. На время установления твоего собственника, ты будешь находиться в собственности Государства, и я, как представитель административной комиссии буду временно осуществлять функции Госпожи.
-Чего, чего? – не поняла я.
-Можешь поцеловать мою обувь, - сказала она и выставила вперёд ногу, обутую в красную туфельку.
-Ты чего объелась? – спросила я снизу вверх. – Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь, вообще, вошь административная?
-То есть, целовать обувь Госпожи отказываешься?
-Р-р-р-р-р! – сказала я и даже безнадёжно попыталась подскочить с колен.
-Понятно, - сказал Мордоворот. - Господин доктор, прошу.
Господин доктор тут же вынул, вероятно, заранее приготовленный шприц, а охранники ещё посильнее ухватили меня за разные места. А этот тип подошёл и явно примеривался своим инструментом к моей руке.
-Эй ты, вивисектор! – завопила я, - ты чего это удумал? Это ещё чего такое?!
-Сыворотка покорности, - сообщил он мне, втыкая в меня иголку.
Чего-то такое я точно слыхала про такой препарат, только чего и когда? Этого я никак не могла припомнить. Но и помимо того, само по себе название мне очень не понравилось. Сыворотка покорности, понимаете ли! Чего это хорошего в покорности, достигаемой с помощью наркотических средств? Это же явно вредно для умственных свойств организма! Да ещё при текущем состоянии моих мозгов, оглушённых некомпетентным заколачиванием шеи в ошейник!
-Э... Жалобу подам… - только и успела пригрозить, я, как во мне начал развиваться непонятный интеллектуальный процесс. Сначала стало как-то горячо, потом я обнаружила, что красная туфелька находится в опасной близости от моего носа, который скребёт по этой самой туфельке торчащим из него кольцом. Всё это действо показалось мне сильно неправильным. Похоже, кто-то тут чего-то не понял, а если и понял, то неправильно. Наверное, всё эти дураки так и не уловили, с кем они связались на свою голову. Я ведь кто? Я Ме… Э? Я Ме… Дальше почему-то мысль никак не продвигалась. Я сосредоточилась для третьей попытки, и со всей силы попыталась припомнить, что я Ме… Ме… Ме…
-Ме! – заорал тут кто-то, кажется прямо у меня над ухом. Да это бы ещё ничего, что заорал, поскольку этот ненормальный «ор» неожиданно совпал по времени со странным ударом по голове. Вернее даже не по голове, а как бы голова ударилась сама собой изнутри себя, причём, сильно и больно. И непонятно, потому что от этого удара эту самую голову почему-то дёрнуло назад. А разве так бывает при внутренних ударах в области мозгов? Но тут же я ощутила будто бы мозги внезапно встали на место. А что, до этого они находились в другом месте? Тогда, вероятно, они находились позади головы, и подобный толчок резко загнал их обратно, по крайней мере, в физическом смысле подобная гипотеза имела право на существование.
Надо сказать, возобновление умственной деятельности не принесло ничего хорошего, потому что я вмиг оценила всю обстановку и душа у меня заныла так, словно в ней завелись зубы, причём, безнадёжно кариесные.
Начиная с того, что упомянутый внутриголовной удар случился от того, что Кровавая Мери стукнула меня кнутом по косе, соединяющей мою голову с задней поперечной балкой. Само собой, она же при этом и прокричала «Ме»! И даже кричала дальше:
-Ме! Ты, уродка, до посинения тут спать собралась?!
-Ы! – сказала я, подпрыгнув, и сейчас же покрепче закусила деревяшку во рту, чтобы она, не дай Бог, не выпала. Я как-то сразу очень хорошо припомнила обещанный нам всем в недалёкой перспективе штырь.
Каким образом я оказалась заснувшей, я на скорую руку вспоминать не стала, также как анализировать только что случившийся идиотский сон. Это потому что сначала следовало проанализировать…
Но тут Госпожа Мери ухватила меня за шуруп клина во рту и выдернула затычку наружу, бросив её болтаться на верёвке у меня на шее. А прямо передо мной воткнула на неизвестно откуда взявшийся тут колышек здоровенный фрукт, подозрительно напоминающий турнепс, и распорядилась:
-Жрать!
Я, чисто автоматически, ухватила фрукт зубами, то ли со страху, то ли с голоду. По крайней мере, Госпожа Мери исчезла из моего поля зрения вместе со своим кнутом.
Первым делом, я скоропостижно сгрызла половину турнепсины, пока не отобрали, а потом уже стала, параллельно с поеданием оставшейся половины, коситься по сторонам. Все мы трое, Бе, Ви и Ме, то есть, я, находились на знакомой скамейке, а система прикреплённых к нам рычагов бездействовала. Я грызла фрукт, а перед Бе и Ви уже торчали на колышках одни огрызки. В связи с этим, рты у них были свободны, и это обстоятельство они использовали для того чтобы вполголоса шипеть друг на друга. Я припомнила, что любой мало-мальски умный рабовладелец всегда скуёт вместе конфликтующих друг с другом рабынь, и создаст такие обстоятельства, чтобы энергия генерируемая их взаимной неприязнью была обращена ими не друг на друга, а на извлечение выгоды для упомянутого рабовладельца. Например, на усиление крутящего момента мерзкого силового вала. Но лично я была не так глупа, чтобы попадаться на подобную уловку, поэтому я наспех сгрызла турнепс до колышка, и сказала:
-Послушайте, не ссорьтесь, это только врагам на руку.
-А ты помолчи, не знаю уж как тебя и назвать, - прошипела мне Госпожа Бе, - аферистка несчастная.
-Чего это, я аферистка? – обиделась я.
-А кто ещё? – проворчала Бе.
-Да, хотя бы та, кто спасла вашу шкуру от обдирания, - заметила я, - по крайней мере, на время.
-Ой, спасибо, - сказала Бе, - героиня ты наша.
-Я её защищала, а она ещё и недовольна, - возмутилась я.
-Ага, меня она защищала, как же. Я для тебя нечто вроде банковского вклада, вот его ты и защищала, чтобы будущие отчисления в другую сторону не уплыли.
-Конечно, дождёшься от такой…
-Чего дождёшься?
-Фигушки дождешься от всякой надутой богатейки правильного понимания своих душевных порывов, - разъяснила я, при этом Виолетта взяла, да и захихикала.
-А ты чего напрашиваешься? – зашипела на неё я. – Ты что, свихнулась, с ножом на них кидаться?
-Вот-вот, - повторила мои слова Виолетта, - дождёшься от вас правильного понимания.
-Послушайте, - прошептала я им обеим, - я в такой компании, как вы, оцениваю шансы на выживание, как совершенно ничтожные.
-А ты что, намереваешься выжить? – спросила Госпожа Бе.
-Да, - подтвердила я, – рассчитываю не только выжить, но лично вас ещё и обобрать, как и прежде рассчитывала, Госпожа Бе!
-Ты моё имя брось коверкать, - пригрозила Госпожа Бельвелиалия, - а не то…
Но тут она осеклась на полуслове, поскольку снова явилась Кровавая Мери, а за ней два помощника тащили какие-то странные долблёные деревяшки, вроде плоских корыт.
-Встать! – рявкнула Мери, а о том, что каждый свой приказ она привыкла сопровождать ослабленными, но прицельными ударами кнута, можно лишний раз и не вспоминать.
Встать мы, понятное дело, не могли, разве что, только немного приподняться над скамейкой. Но это как раз и требовалось. Мери подсунула под нас одно из корыт, снова стегнула кнутом и распорядилась:
-Сесть! Срать!
А потом выдернула из ручной колодки колышки с остатками турнепса, а каждой из нас снова воткнула в рот деревяшку.
Как я поняла, вскоре снова предстояло кручение нашего любимого вала, поэтому постаралась на совесть освободиться от лишнего груза. И правда, слишком долго нам отдыхать на этом групповом горшке не позволили. Зато не поскупились на положенную порцию кнута при включении сцепления. Несмотря на то, что мы и не думали бунтовать, на этот раз Мери стегала нас вдвое дольше, чем при первом запуске. Надо полагать, Мери была по-своему справедлива, и как новеньким, вначале сделала нам снисхождение. Из этого я рассудила, что при каждом новом включении сцепления вала, степень нашего избиения будет пропорционально возрастать. Я произвела быстрый подсчёт, и пришла к выводу, что эта трюмная тюремщица искалечит нас примерно через два дня, а забьёт насмерть через четыре-пять суток. Если, конечно, сохранится установившаяся нарастающая кнутобойная тенденция, и если мы до тех пор не прибудем в какой-нибудь порт. Должна же у этих мерзких пиратов быть какая-то береговая база, в самом-то деле!
Как бы там ни было, а вся моя предшествующая биография сформировала во мне стойкую уверенность, что я выберусь из каких угодно неприятностей. Правда, до сих пор я выбиралась из одних неприятностей только для того, чтобы залезать в другие. Ну и что? Жизнь, она такая, а я по натуре оптимистка. Не могу я себе представить, чтобы моя жизнь закончилась в этом вот пиратском трюме. Ну да, я должна изобрести какие-нибудь новые обстоятельства, тогда они возникнут и вытащат меня из трюма.
Это понятно, только вот никаких логичных обстоятельств для дальнейшего развития событий я никак не могла придумать, как ни старалась. И то сказать, условия для конструктивного мышления тут явно отсутствовали. Что значит, крутить вал, я уже подробно излагала, и нет никакой нужды описывать это вновь. Правда, должна признать, даже этот разбойничий вал крутить было немного легче, чем предыдущий, городской, при бессовестно затянутой пружине. Наверное, Господа разбойники всё же были практичными людьми, и у них не было возможности заменять тягловую силу своего судна ежедневно. Будь это не так, они давным-давно завалили бы всю Оллиолону трупами загнанных рабынь. По крайней мере, на мелких местах образовались бы острова из трупов. Интересно, а куда они эти самые трупы и головы со штырей выбрасывают? В воду, что ли? А пьют они не оттуда же? Так ведь запросто инфекцию схватить можно, да и вообще, заботится тут кто-нибудь о чистоте окружающей среды?
Я припомнила, что никогда не интересовалась здешними обычаями по части утилизации покойников. Ну, с чего такие мысли меня именно сейчас посетили, это было понятно. При ближайшей перспективе превратиться в покойницу, как не задуматься о методах предстоящей тебе утилизации?
Нет уж, на фиг такие мысли. Лучше подумаю о сущности последнего сна. Значит, что? Я генерировала очередное своё раздвоение личности? Ну да. В виде какой-то дуры в Аннолиусе, не то ударенной по голове, не то уколотой наркотиком, и вследствие этого возомнившей себя Нолой и отправившейся удалять себе язык хирургическим методом. Хе-хе.
Знаете, на данный момент я уже не такая наивная, чтобы списать этот сценарий на счёт спонтанного сонного бреда. Как бы не так! Эта персона с недорезанным языком явно сыграет свою роль по ходу дальнейших событий. Вообще-то, эта самая роль даже и прекрасно просматривается. Это ведь злоумышленники украли из колонны арестанток не кого-нибудь, а меня саму, кого же ещё? А эта Аннолиусская Мелани как раз и нужна была чтобы создать им условия. Сценарий совершенно простой, и любому дураку понятный. Вот именно. Дураку. Э, нет, Господа, меня такими методами не возьмёшь! Я-то понимаю, что здесь какой-то подвох кроется. Ведь вы, Господа, что придумали? Чтобы я своей дальнейшей деятельностью начала создавать обстоятельства, которые должны будут привести меня в ту самую колонну девок с идиотскими раскладными деревяшками, насаженными на шею и растопыренные ручки, да? «Скрипочки», понимаете ли! Да таких колодок и в природе-то не существует, иначе бы я уже видела. Так мне что, ещё и эту конструкцию самой изобрести предстоит? Кстати, интересное устройство, если припомнить…
Ко всем чертям эти интересные устройства! Вот эти самые трёхместные скамеечки, на которых мы сейчас надрываемся, гораздо интереснее. Конечно. Как не проявить интерес к устройству, в которое тебя защемили и пообещали, что не станут расщемлять до самого твоего смертного часа? Ну, это, конечно, как сказать. Говорили что спать и есть не положено, а на деле и покормили, и спать уложили. Так что, нельзя тут доверять всяким командиршам с кнутом, такие за свои слова не отвечают.
Интересно, а где они турнепс берут? Сами выращивают, или покупают? Между прочим, я выросла в сельской местности, и кое-что в турнепсах смыслю. Не предложить ли свои услуги по сельскохозяйственной части? А что я этим пиратам ещё могу предложить? Денег у меня нет, я тут вообще голая сижу. К себе в разбойницы они меня тоже не возьмут, да и не хочу я. Знаю я этих всяких разбойников, у них же в бандах круговая порука. Всех, кто к ним попросится, они заставят замараться, к примеру, убить кого-нибудь. Хотя бы, ту же Виолетту, которая перед ними провинилась…
Чёрт побери! Как бы они ей и вправду чего-нибудь не сделали, она же одной из помощниц атаманши рот порезала. Ага, и делать-то ничего не надо, сдали своей Мери на закуску! Если только не сочтут, что этого недостаточно. Калечить-то запретили, до поры, до времени. Из каких же соображений, позвольте спросить?
Тут я заметила, что мыслить становится трудно. Это потому что тело уже плохо выдерживало нагрузку, и растрачивать остатки сил ещё и на мышление явно не хотело. Я покосилась на своих напарниц. Лучше бы я этого не делала. На Виолетту просто невозможно было смотреть, чтобы сердце не начало обливаться кровью. Притом, она не стонала, не кряхтела и не шипела, зато как-то натужно вибрировала и вздрагивала при каждом качании рычагов. Вот мерзавцы! Да Виолетта никоим образом не годилась для долгой физической работы. Она же была по своему телосложению типичной девушкой для постели. Знаете, лично я тоже не тягловая лошадь, но моё тело хоть до какой-то степени универсально и способно на некоторую силовую выносливость. А на Госпожу Бельвелиалию и смотреть не надо было, потому что она издавала такие дыхательные звуки, что можно было подумать, будто рядом с вами маневрирует паровоз.
И, как будто нам было ещё мало, Госпожа Кровавая Мери всё время прохаживалась вдоль трюма, и работала своим кнутом. Вот, я бы посоветовала ей не лупить всех подряд, а соразмеряться со степенью усердия крутильщиц, иначе попросту размывался принцип материальной заинтересованности трудящихся.
Не знаю, сколько прошло времени, но с какого-то момента я перестала воспринимать окружающую среду, поэтому даже и не знаю, как и что случилось, но вдруг обнаружилось, что наши колодки размыкают, а лично меня вытаскивают с насиженного места в проход. Первое, что мне пришло в голову, это обещанный штырь, а особенно перепугало выражение «пришло в голову». Потому что оно очень уж напоминало обещанное насаживание головы на кол. Ну да, чтобы это осуществить, необходимо чтобы что-то пришло в голову, к примеру, снизу вверх. Иначе голова на штыре будет плохо держаться.
-У-у-у! – завопила я от страха, но тут же получила подзатыльник. Мало того, у меня выдернули и деревяшку изо рта. Это меня несколько отрезвило, потому что я припомнила, что все насаженные головы девушек исправно держали во рту свои клинья, и вряд ли пираты стали бы менять моду и протокол так неожиданно. А вслед за тем оказалось, что Госпожа Мери ухватила меня своей ручищей за сиську, и чего-то говорит. Впрочем, говорила она недолго, и сказала всего лишь:
-До скорой встречи, ты, розовая Ме!
-Э… - только и успела сказать я, как оказалось, что меня куда-то волокут, ухватив ручищей за волосы возле макушки. Я даже и не сумела как следует разглядеть волочившую меня личность, уловила только что эта личность была больших размеров, и почти полностью заслоняла собой обзор на все стороны горизонта. Вскоре мы оказались в подъёмном колодце. Как оказалось, подъёмник всё-таки был действующим, и начал поднимать нас вверх. Впрочем, что тут удивительного? Пираты не те люди, которые могут себе позволить неработающее оборудование на своём судне. Если тут чего не работает, так лучше это выбросить за борт и не загружать свой корабль бесполезным балластом.
А ведь так и есть. Когда мы оказались на промежуточной палубе, я заметила что за время моей работы корабельной машиной, мерзавцы даже тут навели порядок. Наверное, рассортировали и разложили по соответствующим местам все награбленные ценности. Интересно…
Тут меня пихнули коленкой в зад, и я позабыла, что именно было интересно, потому что мне показался гораздо более интересным вопрос, не для того ли меня волокут наверх, чтобы выкинуть за борт?
Нет, наверное не для этого, поскольку меня протащили уже на некоторое расстояние вдоль борта, и ещё тащили дальше. Хотели бы выбросить, так выбросили бы сразу. Чего далеко ходить-то? Впрочем, может быть меня решили развесить на брусьях? Тогда, конечно, имело смысл дотащить меня до места, где эти самые брусья располагались. А может…
Но тут интерес к пункту назначения моего волочения почти сошел на нет, поскольку меня достал сам способ волочения. К этому моменту я уже разглядела, что волочил меня стандартный громила мужского рода, причём, делал он это по-прежнему держа меня за волосы возле макушки. Но это бы ещё не беда. Беда в том, что свою ручищу он держал в удобном ему положении, отнюдь не заботясь о моих интересах. В результате, я никак не могла решить, что было бы удобнее, семенить за ним на полусогнутых ногах, или вообще перейти к бегу на четвереньках?
Правда, решить эту проблему я не успела, поскольку корабль был всё-таки не таким большим, чтобы хватило времени на решение столь сложных задач. Вскоре меня потащили вниз по лестнице, и тут уж я точно расквасила бы себе нос на ступеньках, если бы не наличествовала несокрушимая точка опоры в районе макушки. Излишне говорить, что по дороге я не успела даже вскользь полюбоваться морскими пейзажами, или даже оценить состояние погоды. Последнее, что я успела ощутить перед тем как меня протолкнули за какую-то дверь, это наличие странного запаха. Но тут меня пихнули дальше внутрь, очень может быть, что попросту подтолкнув сапогом в попку. Я чуть не свалилась на четвереньки, но всё же устояла на ногах, а потом…
Я увидела Оранжевую Линду. В этой Линде явно было что-то не то, потому что я вытаращилась на неё, и перестала замечать всё окружающее, а в животе у меня неприятно заскулило. Хотя, казалось бы, с чего? Линда просто сидела посреди комнаты, возле неё стоял слегка дымящийся глиняный горшок с выходящей наружу гибкой трубкой, которую она явно только что вынула изо рта и продолжала держать изящно изогнутыми пальчиками. Запах же шёл явно из этого самого горшка. Правда, Линда была голая, что несколько не вязалось с её тщательно уложенной причёской, а также и с тем, что здесь было достаточно прохладно. Вообще-то, я и сама была голая, а моя причёска… Тут я принялась приводить свою голову в порядок, поскольку, какие уж там обстоятельства ни будь, а стоять с безобразно растрёпанной лахудрой я не привыкла, тем более, что руки были свободны, и никто мне не препятствовал в наведении порядка на голове. А главное, следовало найти себе какое угодно занятие, для приведения этой самой головы в чувство. Я имею в виду внутреннее содержание, понятное дело. Ну да. Если у вас мозги не в порядке, займитесь делом, и сами не заметите, как они встанут на место.
-Хи-хи, - сказала тут Линда. – Зеркало сбоку. Справа.
Я машинально глянула направо, но никакого зеркала там не обнаружила.
-Э… - сказала я, но тут же сообразила, что «справа» относительно Линды, это «слева» относительно меня. И правда, слева обнаружилось большое зеркало, где отражалась… Отражалось там чёрт знает что. Какая-то голая и немытая персона с всклокоченными волосами, грязными ногами и надписью «Ме» на лбу. Да уж, привести себя в порядок голыми руками, без необходимого оборудования явно не представлялось возможным.
Я снова поглядела на Линду, а Линда засунула трубку в рот и чуть закатила свои голубенькие глазки. Надо сказать, её голое тело было подстать ангельскому личику, такое же холёное, безупречное и тонкокожее. Она посасывала трубку, а я глядела на неё словно кролик на удава.
-Присядь, - неожиданно проговорила она и указала глазками вниз и вправо. У меня даже и мысли не возникло, чтобы возразить, или хотя бы посмотреть, на что там присаживаться-то? Я машинально шагнула вправо и опустилась на что-то расстеленное в этом месте на полу. Это что-то не показалось мне сильно мягким, поэтому мне пришло в голову поглядеть, вдруг я неудачно приземлилась? Сначала у меня выпучились глаза, а потом я взвизгнула и отскочила, словно меня выстрелила в стенку катапульта. А глаза так и остались выпученными. Рот же разинулся, но заклинил и никак не мог расклиниться для продолжения визга.
И было с чего, потому что на том месте, с которого я подскочила, лежала, как бы это сказать? Шкура, что ли? Пожалуй, этому и названия-то не было. В нормальных языках, хотя бы. Потому что, если это и была «шкура»… Да нет, наверное это была не настоящая шкура, а какая-нибудь синтетическая подделка, резиновая, там, или… Просто моя бедная психика словно бы сорвала психологический «стоп-кран», перекрывший восприятие реальности, несмотря на всю её очевидность.
Тут я заметила, что и Линда сидела на такой же, с позволения сказать, подстилке.
-Хи-хи, - сказала она. - Садись, не бойся. Не укусят.
Ещё бы! Уж конечно, не укусят. Видели вы когда-нибудь, скажем, медвежью шкуру? Ну, когда этот бывший медведь лежит в плоском виде, подшитый снизу каким-нибудь бархатом или велюром, а его лапы и голова, вроде как целы, хотя и выпотрошены изнутри, чтобы «это» не загнивало? А теперь представьте что вместо медведя перед вами расстелена бывшая девушка, подшитая снизу синим ковриком, в бывшем рту у неё большой красный шарик, а глаза умеренно вытаращены и, понятное дело, не мигают!
-Что, в трюме не устала? – спросила Линда. – Не хочешь присесть?
-Нет! – выстрелил мой рот тремя буквами, а потом словно переключился на автоматический огонь: - Нет-нет-нет-нет-нет…
Линда снова захихикала, а потом протянула в мою сторону наконечник вынутой из своего рта трубочки:
-Может, подышать хочешь?
-Не-не-не курю, - сообщила я, при этом меня как-то странно встряхнуло всем телом.
Линда прекратила хихикать и снова присосалась к трубочке, а на меня поглядывала странным взором, смысл которого я не могла истолковать. По крайней мере, не было похоже чтобы она оценивала меня на предмет снятия шкуры. Да чего оценивать-то? И дураку ясно, что из меня получился бы самый качественный коврик, какой только можно пожелать. Краем взгляда я окинула также и остальную обстановку. Вероятно, Линда занимала не одну комнату, или, как их тут называют? Каюту. По крайней мере, в этой части апартаментов атаманши больше никаких ужасов не наблюдалось, впрочем, как и кровати, или другой мебели. Наверное, это у неё был такой кабинет для приёма посетителей.
-Ты же ведь Мелани Спайк, да? – неожиданно спросила меня Линда.
-Ну, - машинально подтвердила я, да и потом, а к чему бы это мне было скрывать?
-Та, которую многие дуры считают Великой Литоникой? – уточнила Линда.
Я только нервно передёрнула плечами.
-Успокойся, - сказала Линда, - я с тебя кожу сдирать не буду.
-Э… А почему? – постаралась я получить обоснование такой приятной для меня новости.
-Ну, не могу же я обдирать саму Мелани Спайк, - проговорила Линда, - да и потом, не такая уж я и шкуродёрка, как многие думают.
-Э… - сказала я, - а?
И указала глазами на распластавшуюся под ногами «подстилку».
-Эти вот? – сказала Линда. – Вообще-то, с этих двух дам я сняла кожу с их согласия. Что интересно, даже с их письменного разрешения. Кстати, а ты читать умеешь?
-Умею, - подтвердила я, потому что, опять же, не видела никаких причин для отрицания собственной грамотности.
-Ну, тогда ты могла бы с этими документами как-нибудь потом и ознакомиться. Только они не на «Хищнице». Кстати, очень любопытные документы. Хи-хи-хи. Жаль, я сама почти не умею читать, а то бы иногда перечитывала.
-Э… «Хищница»? – пробормотала я.
-Корабль так называется, - разъяснила Линда.
-Понятно, - сказала я. – Так что, эти вот две дамы вам, Госпожа, завещали свою кожу? Наверное, дорого запросили за такое право распорядиться их телами после смерти?
-После смерти? – удивилась Линда. – Зачем же? Я с них с живых снимала кожу, иначе ведь не то удовольствие. Да и качество никуда не годное выйдет. Да я даже и не умею с мёртвых.
-И это с их согласия? – не поверила я.
-Конечно. Впрочем, я тебя насчёт эндокринной системы спросить хотела. Чего это ты там говорила насчёт эндокринолога?
-Ик! – сказала я, сама не знаю, почему?
-Считаешь, что у меня не всё в порядке со здоровьем? - спросила Линда.
-Я не доктор, вообще-то, - проскрипела я.
-А чего же говорила? – сказала Линда и снова принялась чистить ноготки своей страшной подвеской, а на меня поглядывала очень даже подозрительно.
-Ну, понимаете, Госпожа, - испугалась я, - у вас такой вид, что кажется, будто бы в вашем организме система обмена веществ оригинальная.
-Оригинальная?
-Ну, это не означает болезни, конечно, хотя, я бы на вашем месте проконсультировалась…
-У кого?
-Ну, я даже и не знаю, есть ли тут специалисты достаточного уровня.
-Хи-хи, - сказала Линда. – А почему это ты так решила? У меня что, вид болезненный?
-Наоборот, - сказала я, - слишком уж он, ну, этот самый вид, ну… Неподходящий.
-Ну? Неподходящий для кого?
-Для кого, для кого, - проворчала я. – Для морской разбойницы, вот для кого.
-Ага, - сказала Линда. – А как, по-твоему, должны выглядеть морские разбойницы?
-Так и ходить далеко не надо, - припомнила я, - достаточно на этих, помощниц ваших поглядеть, Госпожа.
-Это на каких помощниц?
-Ну, на эту Машеньку, или на Черепушку, или на…
-Как ты сказала? – перебила Линда, а её глазки вдруг резко сузились и пристально на меня уставились.
-Э… А как я сказала, Госпожа? – снова испугалась я.
-Как ты Шерри назвала?
-Какую Шерри, Госпожа?
-Откуда тебе её прозвище известно?
-Прозвище? А чьё прозвище, Госпожа?
-Прозвище Шерри?
-А Шерри, это кто Госпожа?
-А ты кого имела в виду?
-Э… А когда я кого имела в виду, Госпожа?
-Хи-хи-хи, - расслабилась Линда. – Так ты не знаешь, кого зовут Шерри?
-Надо же, - сказала я, - это что, обычай такой у разбойниц, нежными женскими именами именоваться?
-Ну, почему? – возразила Линда. – Шерри же почти рыжая, скорее даже вишнёвая. Вишенка и есть. Но вот откуда тебе её прозвище известно?
-Мне её прозвище известно? А это кто? Эта та девушка, у которой черепок на лбу нарисован был? Не знаю я никакого прозвища, даже и в первый раз услыхала, что у неё какое-то прозвище есть, Госпожа. То есть, а у неё что, прозвище «Черепушка»?
Линда некоторое время молча на меня смотрела, мне даже снова начало становиться жутко.
-Так-так, - сказала она, наконец. – Значит, ты, за эту её бандитскую косыночку её «Черепушкой» обозначила, да?
-Понимаете, Госпожа, - попыталась я объяснить, - это у меня дурная привычка такая, что я…
-Черепушка. Надо же, - задумчиво сказала Линда, вроде бы, даже и не мне. – Интересно, если предположить наличие обратного хода времени, или хотя бы…
Тут она снова уставилась на меня сузившимися глазами и сказала:
-Ты точно её прозвища не знала?
-Да я его и сейчас не знаю, Госпожа.
-Мелани Спайк?
-Это её прозвище, Госпожа?
-Слушай, Ме, - проговорила Линда несколько зловещим голосом, - ты из себя дурочку не строй, поняла?
-А я и не строю.
-А чего же ты всё переспрашиваешь, да прикидываешься, что простых вещей не понимаешь?
-Я же объясняла уже, Госпожа, - сказала я. – Это со страху.
-Со страху?
-Конечно.
-А чего во мне страшного в данный момент?
-Ничего себе, - сказала я, - спрашивает ещё! Лежит тут на коврике из человеческой кожи, да ещё и признаётся, что собственноручно девушек живьём ошкуривала! И хочет, чтобы не страшно было!
-Ты, видно, в каких-то тепличных условиях существовала, - предположила Линда. – Ковриков из женской кожи она боится! А ещё Мелани Спайк.
-Во-первых, я не ковриков боюсь, а тех, кто эти коврики делает, а во-вторых, причём тут моё имя, вообще?
-А это вообще, твоё имя?
-Ну, в принципе, да. Хотя, как поглядеть.
-Это что ты имеешь в виду? – спросила Линда.
-Ну, очень может быть, что я не Мелани Спайк, а Шу-шу. На данный момент. Хотя, лично я так не думаю.
-Какая ещё Шу-шу?
-Ну, сокращённая форма от имени Шушера.
-Это что, имя такое?
-Ну да.
-Чьё?
-Моё.
-А Мелани Спайк кто?
-В принципе, я.
-А без принципа?
-А без принципа ничего не бывает.
-Без принципа ничего не бывает где?
-В принципе, нигде, Госпожа.
-То есть, хочешь сказать, что без принципа, в принципе, ничего нигде не бывает?
-Ну, а как же без принципа, если конечно в принципе, а не за пределами принципа, Госпожа?
-Так, - сказала Линда. – Знаешь, мне так кажется, что не настолько тебе и страшно, если ты стоишь тут, да ещё и выпендриваешься. А ну, садись сюда вот, рядом со мной!
Я принялась неуверенно топтаться на месте, совсем так, как это когда-то делала Присцила.
-Садись, кому сказано! – повторила Линда. – Или хочешь чтобы я распсиховалась?
Нет уж. Чтобы она распсиховалась, мне вовсе не хотелось. Кроме того, я припомнила о недавнем поползновении избавиться от собственного языка, за то, что он постоянно создаёт угрозу для моей жизни. Если уж она так хочет…
Я шагнула к ней и уселась рядом на «коврик». Прямо на бывшую голову подавившуюся красным шаром затычки.
-Она ещё и дальше выпендривается, - сказала Линда. – Сюда вот садись, ближе. Не то, черепушку раздавишь. Хи-хи.
Я не стала артачиться и пересела, тем более что сидеть верхом на неизвестно чем набитом черепе трупа было и в самом деле невозможно.
-Надо же, какая грудь, - сказала Линда и слегка потормошила мои сиськи.
-Да, грудка что надо, - повторила она, - хотя и не молочная.
Теперь она принялась водить пальчиком по моему лицу, оттянула чуть вниз нижнюю губу, но тут же отпустила.
-Повернись, - сказала Линда, ухватила меня за плечи и развернула спиной к себе. – Сиди, не дёргайся.
Чего это она задумала? Вскоре я почувствовала что она накинула мне что-то на шею. Впрочем, это явно была не верёвка и даже не металлическая петля, которой собачники душат собак. Я ощутила кожей мягкую и приятную на ощупь ткань, которой Линда зачем-то принялась обматывать моё горло, причём, достаточно туго. Конечно, задушить девушку можно и шёлковым платком, только я срочно припомнила, что платком ламиол душат не так. Ну, по крайней мере, у Нол принято душить ламиол платком в рот и прищепкой на нос, на себе испытывала. Хотя о том, как принято душить друг друга у ламиол, я понятия не имела, и даже предположила, что тут никаких правил может не существовать вовсе, души как придётся. А пока я обо всём этом думала, Линда уже и закончила, при этом, я оказалась не задушенной, хотя шея у меня потеряла часть подвижности, зато приобрела некоторую неудобную лишнюю тяжесть. Я поглядела в зеркало, отражение в котором было в пределах досягаемости и с этой позиции, и обнаружила, что сзади к моей шее примотана полуметровая горизонтальная деревянная палочка, а примотана она бледно-голубым платком, примерно той же расцветки, что и глазки Госпожи Линды.
-Ну? – сказала Линда, - а поблагодарить?
-А чего это такое? – спросила я, потрогав палочку.
-А ты и этого не знаешь?
-Ну, только предполагаю, хотя, хотелось бы ошибиться, Госпожа.
-И что же ты предполагаешь?
-Ну, если эту вот палку начать крутить…
-Крутить, - повторила Линда, - вот так?
И тут же ухватила своими ручками палочку и повернула её на сорок пять градусов, но тут же вернула назад, в горизонтальное положение.
-Э… - только и успела сказать я.
-Да, - подтвердила Линда, - если покрутить эту палочку, у девушки вылезут глазки, задёргаются ручки и ножки, ну и фатальный исход, правда?
-Надо думать, - согласилась я.
-Нравится удавочка?
-Ну, в принципе, платок мягкий такой, - сказала я, - грех жаловаться.
-Точно, Мелани Спайк, - сказала она. – Так что, снять, или оставить?
-Госпожа, - сказала я, - может, я чего тут не понимаю? Это ведь не просто скрутка, чтобы девушек душить?
-Ну, почему? Именно для этого. Короче, если ты с моей удавочкой на шее, значит ты под моей защитой, понятно?
-Ага, - начала догадываться я, - типа, не то чтобы собственность, но передаю распоряжение своей жизнью в ваши руки, да?
-Ну да, - подтвердила Линда. – Можешь в любой момент снять, но тогда уж не жалуйся, понятно?
-Немного непонятно, Госпожа, - сказала я. - Непонятно, а за что такая честь?
-Ну, не могу же я сдирать кожу с самой Мелани Спайк. Хотя, кожа у тебя просто высший сорт.
-Да, Госпожа, - согласилась я, - мне это уже говорили.
-Кто?
-Тот, кто разрисовал мне попку, Госпожа.
-Покажи, - велела она, а поглядев, сказала: - Да, мастер своего дела поработал. Я бы так, наверное, не сумела. Так, значит, шкурка у тебя и вправду подпорченная? Ну, ладно, иди, пока что.
-Куда, Госпожа? – не поняла я. - Обратно в трюм?
-А тебе там что, понравилось?
-Я бы так не сказала, - поёжилась я.
-Пойдёшь к Шерри, скажешь, я велела, чтобы она тебя пока у себя поселила.
-К Шерри, Госпожа? – усомнилась я. – А она не рассердится? Мы с ней, в некотором роде, не совсем мирно поговорили в последний раз.
-Хи-хи-хи, - развеселилась Линда. – Ну, к Машеньке я тебе не советую ходить. Лучше к Шерри. Ничего, договоришься как-нибудь. С моей удавочкой тебя и Шерри не тронет.
-Понятно, - без особого энтузиазма сказала я. – А что там насчёт прозвища-то? Ну, чтобы снова чего-нибудь невпопад не брякнуть?
-«Пушка» у неё прозвище, - сообщила Линда. – Шерри-пушка. Только ты не очень-то распространяйся, кое-кто этого сильно не любит. Ладно, иди! Надоела.
И она недвусмысленно пихнула меня в спину к выходу, а сама снова присосалась к трубочке.
Я хотела кое-что сказать насчёт своей одежды, а также насчёт надписей на лбу и на спине, но решила лишний раз не нарываться, и выскочила за дверь. А то, кто знает, в какую сторону может измениться настроение у этой наркоманки через пару секунд?
Ну и куда теперь? В таком вот виде, голой, грязной, с разрисованным лбом, да ещё с палкой на шее? Чуть подумав, я расплела косу, развязала дурацкий розовый узел, а из освободившейся дурацкой розовой ленты соорудила себе жалкое подобие бикини. Всё лучше, чем ничего. Распущенные волосы до некоторой степени прикрывали грудь, однако, я подумала, что может быть обнажённая грудь не настолько впечатляюща как волосы? В этой-то дурацкой стране, где девяносто девять процентов дамочек ходят завязанными в платочки или накрытыми простынями. В самом деле, что, эти бандиты голых сисек никогда не видели, что ли? Почему-то мне показалось, что как только я покажусь на палубе, бандиты схватят меня и станут топтать, словно стадо петухов одинокую курочку, невзирая ни на какие Линдины шейные удавочки. Но и торчать тут бесконечно не приходилось. А, будь, что будет. Я скрутила на затылке рабскую шишку, и полезла на палубу.
Первый же встречный бандит, как и ожидалось, вытаращил на меня похотливые глазки, и жадно растопырил свои немытые лапы, но, как ни удивительно, тормознулся на полпути и чего-то недовольно проскрипел.
-Это, - сказала я, - Господин, не подскажете ли мне, где найти Госпожу Шерри?
-Хи-хи, - сказал Бандит. – Пушку, что ли? На пушке сидит, наверное, где ж ещё?
-Спасибо, Господин, - поблагодарила я. – А, это, вы мне пройти позвольте?
-Э… - сказал бандит, но я тут же принялась протискиваться между ним и стенкой. Он даже посторонился слегка.
На палубе я обнаружила, что царили серо-зелёные сумерки. Скорее всего, над водой стелился густой туман, но так низко, что не доставал до палубы, потому что здесь видимость была сносная. В непосредственной близости никого не было, впрочем, вдоль середины корабля тянулась высокая надстройка, а между ней и бортом было достаточно узкое пространство. А вдоль борта тянулся уже упоминавшийся ранее металлический внутренний поручень. Я задрала голову вверх и принялась рассматривать «мачты». Конечно, это были не совсем мачты, просто какие-то треноги с площадками сверху, и, как мне показалось, эти треноги были съёмными и разборными. А в данный момент на их верхушках смутно просматривалось по одному бандиту. Наверное, это были вперёд и назад смотрящие. Хотя, при таком тумане…
Интересно, есть у них какие-нибудь навигационные приборы? А что? Если уж пушку изобрели.
Тут я обратила внимание, что с крыши настройки на меня любуются несколько мерзавцев, причём, их число прямо на глазах увеличивалось. Я поспешила убраться из прохода и поскорее отыскать Шерри. Тут возникла проблема. На скорую руку, я не могла определить, где у корабля корма, а где нос? А пушка, насколько я запомнила, находилась на корме. Тут парочка бандитов спрыгнула сверху и перекрыла мне выход на широкую часть палубы. Вплотную к ним подходить я опасалась, поэтому принялась топтаться неподалёку. А эти типы не нападали, но и с дороги не уходили.
-Эй, уважаемые Господа, - сказала я, чтобы как-то разгрести ситуацию, - а не подарите ли девушке что-нибудь из верхней одежды?
-Хе-хе-хе, - заявил первый, а второй, более высокий и толстый сообщил:
-А девки красивее, когда без одежды.
-Э… - сказала я, - а с мужчинами как?
-Э?
-Некоторые мужчины без лишней одежды тоже красивее выглядят, чем с лишней одеждой, - пояснила я, – вот, например, вы, Господин.
У первого Господина на макушку была нахлобучена шляпа, та самая пресловутая пиратская треуголка. А может, и не пиратская, а Наполеоновская, только потрёпанная, в связи с чем, плохо держалась на своём месте. Одним движением я сдёрнула с него этот головной убор и нахлобучила на себя.
-Так вы гораздо лучше смотритесь, - сказала я, - а я просто обожаю шляпки. Спасибо, Господин. В стороночку, в стороночку, я спешу!
-Э…
-А…
Ну, не погнались, и слава богу. А сверху ещё и загоготали другие наблюдатели. Теперь я оказалась на средней палубе, а все кто тут был, как по команде развернулись в мою сторону и уставились. Им что, больше заняться тут было нечем? Я быстренько огляделась, и рассудила, что дальше по ходу, вероятно, находится носовая оконечность, а чтобы добраться до кормы, следовало сначала влезть по трапу на ту самую надстройку. А вот там было достаточно много народа, кажется, и женщины тоже.
Преодолев уже несколько препятствий, я слегка обнаглела, и подумала о том, что, поскольку на пути всё равно попадутся эти женщины, следует попросить помощи у них. По части одежды, хотя бы.
Не теряя времени, я полезла вверх по трапу. Но, оказавшись наверху, несколько растерялась, потому что замеченным снизу женщинам было явно не до того, чтобы делиться со мной одеждой. Хотя бы потому, что одежды на них практически не было. Вместо одежды у них были какие-то корявые деревяшки в районе шеи, а руки и ноги перепутаны непонятными верёвочками. Да и это плохо просматривалось, потому что на этих женщинах сидело по нескольку разбойников на каждой, и занимались они откровенным насилием, как мне показалось, ничуть не согласованным с желаниями самих женщин. Не успела я и сообразить, как бы пробраться сквозь эту разбойную толпу, как обнаружила, что меня саму ухватило сразу несколько грубых лап и эти лапы потащили меня в разные стороны одновременно.
-Эй! Вы чего?! – заорала я и попыталась задёргаться. Они что, палки на моей шее не видят? Тут меня попытались завалить на спину, только дело в том, что другие лапы попытались завалить меня на живот, поэтому возникли противоречивые усилия, приводящие к неконструктивному перекосу моих конечностей в неконтролируемых направлениях.
-Отвяжитесь, уроды! – завопила я и задрыгала теми элементами, которыми удалось задрыгать. Однако уроды и не подумали пересмотреть свои намерения. Возможно, они были попросту глухими, а может и глухонемыми, иначе, чем было объяснить, что вокруг вместо нормальной речи раздавались только какие-то хихикания, гыгыкания и хрюканье? Теперь уже я почувствовала себя словно в паутине, причём, пауки не спешили переходить, собственно, к насилию, а зачем-то шарились по мне своими щупальцами, клешнями и мохнатыми конечностями, словно не зная, с какого места начать. Начать что?
В какой-то момент я сообразила, что уроды не догадались ещё залезть ко мне в рот, и сейчас же воспользовалась этим, а именно, завизжала и попыталась кусаться. Тут, как видно, уроды догадались о наличии рта у жертвы, и полезли также туда. А потом перекинули меня на живот, и я ощутила сиськами грубые доски палубы, а также уловила попытки несанкционированного проникновения в мои средние и задние отверстия. Вообще-то, в середине и сзади у меня по одному отверстию, но знаете, когда в них пытаются влезть одновременно несколько персон, начинает казаться, что на самом деле этих отверстий несколько, и сзади этим персонам лучше видно. Внезапно я поняла, что несмотря на свою насыщенную событиями биографию, в подобную ситуацию я ещё не удосужилась попадать. Я срочно испугалась насмерть и заорала:
-Шерри! Шерри! Караул!
Остатками разума я сообразила, что какой бы там корабль большой не был, а громкий визг тут должен бы доноситься до каждого его закоулочка.
В ответ, кто-то ухватил меня за палку на шее и потянул её вверх, одновременно наступив коленкой мне на спину. В результате, интенсивность визга упала примерно вдвое, а я испугалась ещё и того, что эти дураки сломают палку, и я окажусь без охранного элемента Госпожи Линды. Впрочем, насколько эта палка способна меня охранять, я чего-то уже крупно усомнилась в свете происходящих событий. А не вышло ли так, что Линда просто решила поиздеваться? Может, эта палка вообще ничего не означает, вот Господа разбойники на неё и не реагируют. А это вполне могло быть. Может даже эта негодяйка Линда как раз и привязывает палки к шеям тех девушек, которых предназначает для неограниченного пользования своей шайкой. А что такое неограниченное пользование со стороны подобных висельников, я и предполагать не захотела.
-Ва-а-а-а-а-а-й! – завизжала я из последних сил, как вдруг, оказалось, что меня уже никто не держит, а также и не лезет в упомянутые дырки. Я приподняла голову и обнаружила, что все «пауки» отступили на некоторое расстояние и образовали полукруглую стену из своих разбойных морд, а в сторону кормы образовалось свободное для обзора пространство, и из этого пространства на фоне темнеющего и зеленеющего неба материализовалось нечто женоподобное и знакомое на вид.
-Эй вы! – сказала Шерри, – что тут за вопли идиотские? Вы тут что, рожаете, чтоб вам сдохнуть обратным ходом через задницу?!
-Вот, - сообщил кто-то из бандитов, и для ясности пихнул меня ногой в сторону Шерри. Я решила не терять времени, и подхватилась на ноги, а сзади кто-то сейчас же нахлобучил мне на голову прежнюю бандитскую шляпку.
-Во, - сказала Шерри. – Ме. Ты тут чего бродишь? Почему не в машине, и не на штыре, вообще?!
-Я вас ищу, Госпожа Шерри, - сообщила я и поправила удавку на шее.
-Какого чёрта ты меня ищешь? – поинтересовалась Шерри. - Припомнила, что я тебе уши отрезать не успела?
-Не то чтобы…
-Чего не голову напялила?!
-Так это, там два Господина шляпку подарили, а что?
-Ты орала «Караул»?
-Ну да, - призналась я.
-Хи-хи, - сказала Шерри, - так караул у тебя за спиной. Или мало показалось? Орёт тут, от дела отрывает…
Она явно собралась уходить, и даже поворачивалась для этого, но я тут же кинулась вперёд и перебежала ей дорогу. Шерри даже чуть-чуть шарахнулась от неожиданности, но я забормотала, не дожидаясь, пока она раскроет рот:
-Я, это… Я к вам, Госпожа Шерри!
-На кой ты мне? – сказала она и даже отпихнула меня в сторону. – Пошла в грязь!
-Я не сама, я по приказу командования! – доложила я и снова забежала вперёд.
-Чего?
-Меня Госпожа Линда к вам послала, Госпожа!
-Зачем? Чтобы я тебе уши отрезала?
-Насчёт ушей, я не знаю, - сообщила я. – Про уши разговора не было. Госпожа Линда сказала, чтобы я шла к вам, и передала, что она хочет, чтобы я пока у вас жила, и…
Шерри упёрла кулаки в бока, и так на меня поглядела, что мой язык чуть не засох. Но всё же сохранил некоторую дееспособность.
-И это… - сказала я, - палку мне на шею привязала, ну и…
-На кой ты мне нужна, уродка?! – заорала Шерри. – Мне что, больше заняться нечем?
-Так, а я ведь говорила…
-Что ты кому говорила?!
-Госпоже Линде говорила. Вдруг, говорила, Госпоже Шерри это не понравится? Ну, поскольку, я недавно, не подумав… То есть, не разглядевши как следует, короче… А она ни в какую. Иди, говорит, к Шерри, и всё.
-Вонючая грязь, - высказалась Шерри. – Когда?!
-Когда, что, Госпожа?
-Когда она это тебе говорила?
-Минуту назад. Ну, или две…
-А ну, пошли к ней! - решила Шерри и ухватила меня за волосы, так, что даже моя шляпка свалилась.
-Э… Это! – пробормотала я. – Не советую.
-Чего?
-Лучше туда не ходить. Эта ваша Госпожа Линда занята, вот чего…
-Чего?
-Анашу курит, - сообщила я, - а может, и героин, кто её знает! Говорит, все надоели. Кто придёт, того убью, говорит! Шкуру сдеру, говорит! И на барабан…
-Чего?!
-На барабан, - пояснила я. – У вас что, барабанов нет? Это такая штука, чтобы грохотать. Ну, громко грохотать чтобы.
-Зачем?
-Зачем грохотать? А! Это для устрашения врага. Потому и шкура нужна. Враг как услышит, так и представит, что вы и с него шкуру спустите, и на барабан. Ну, испугается, и бежать. Понятно? Волосы мои отпусти, а?
-Слушай, Ме, - сказала Шерри, - твой язык доведёт твои уши до состояния отсутствия, поняла?
-А что же мне делать, если вы, никто ничего слушать не желаете, когда просто и коротко говоришь?! – возмутилась я. – Почему вам всем простые вещи через лапшу на ваши уши доводить надо? Почему на вас обязательно надо сначала впечатление произвести, чтобы вы слушать согласились? Чего в волосы вцепилась? Отпусти, говорю!
-Да пошла ты… - сказала Шерри и выпустила мою голову.
-А вот пойти не могу! – разъяснила я. – То есть, не хочу. Потому что тогда мне придётся пойти к Линде, и сообщить, что Шерри её приказов не выполняет.
-Р-р-р-р-р! – сказала Шерри. – Чего тебе надо, ябеда? Только коротко, как похвалялась!
-Я не ябеда, - сказала я, - и не заставляй меня ею становиться! Чего надо? Отмыть с себя эту дурацкую «Ме», одеться во что-нибудь и лечь спать в спокойном месте, где бы меня не пытались насиловать, а то, разбирайся потом, от кого потомство. Остальное может и подождать.
-Да? А вылизать тебя перед сном не надо?
-А я тоже остроумная, - похвасталась я, - так ведь не умничаю, потому что не тот момент.
-Откуда ты вообще взялась на мою голову?!
-Сами притащили, забыла разве?
-Тьфу! – сказала Шерри и сплюнула на палубу, мне под ноги. Вообще-то, было уже достаточно темно, но мне показалось, что слюна у неё с кровью. Неужели губа до сих пор не зажила? Вот, чёрт.
-Ладно, пошли со мной, - решила она, повернулась и направилась к трапу. А я подхватила с палубы шляпку и поспешила за ней.
-У-у-у-у… - разочарованным гулом проводила меня бандитская толпа, но следом никто не увязался. Шерри сбежала по трапу, и завернула влево, в проход борта противоположного апартаментам атаманши. Оглянулась на меня и сказала, указав взглядом на шляпу:
-Да брось ты эту гадость, что ли.
-Не могу, - отказалась я, - подарок же… Ай!
Одним движением она сорвала с меня шляпку и выбросила за борт, наклонилась ко мне и прошипела: - Ещё блох каких-нибудь мне у себя ловить не хватало!
-Ик! – сказала я, но она уже повернулась, и я снова побежала за ней.
Вскоре мы оказались под верхней палубой и проникли через дверь в помещение, вероятно, тех же размеров, что и капитанское. Это помещение тоже состояло из двух отделений, и оба были изрядно загромождены всяким хламом. На первый взгляд, это выглядело так, будто в этой квартире кто-то задумал делать ремонт, но успел только устроить беспорядок, а ремонт и не начинал. Впрочем, кроватка тут была неплохая, хотя и явно одноместная. А вместо коврика для рабыни возле кровати валялся какой-то грязный половик, правда толстый.
Не успела я и опомниться, как Шерри подсекла меня ногой под коленки, так что я свалилась носом в кровать, заломила назад мои руки и принялась их там скручивать какой-то верёвкой. А потом вывернула их вверх и подтянула к шее, перекрестив верёвку выше моей груди. Да уж, с гостеприимством тут явно были проблемы.
-Зачем? – поинтересовалась я, вывернув лицо в бок.
-Затем, - разъяснила она. – Скоро спать надо, а я не собираюсь подставлять свою спину кому попало.
Тут она стащила меня с кровати и усадила на половик, а сама принялась наматывать на мою шею ещё одну верёвку. Вскоре я оказалась достаточно коротко привязанной к ножке кровати за горло, а с учётом того, что там уже находилась вышеупомянутая палка и её крепёж, мне показалось, что на моей шее много лишнего.
-Эй, а умыться? – спросила я.
-Перебьёшься, - проворчала Шерри и направилась на выход.
-А если я на горшок хочу? – спросила я ей в спину, но не удостоилась ответа. Шерри ушла, а я принялась корячиться на коврике. В принципе, он был не такой уж грязный, просто старый. Я попыталась усесться, привалившись спиной к кровати, но в таком положении шейная верёвка натягивалась и принималась меня душить. Принять полулежачее положение тоже не удавалось, потому что Шерри так скрутила мне руки за спиной, что и опереться на локоть было невозможно. Оставалось только лечь, но и это было неудобно, поскольку никакой подушки не было в помине, а подложить под голову ладошки я не могла. Кроме того, немедленно сказались последствия долгого общения с Госпожой Мери, вернее, с её кнутом. Вероятно, эта мерзавка была просто мастером кнутобойства, потому что я чувствовала себя очень даже избитой, несмотря на отсутствие видимых повреждений кожи. В таком состоянии, боюсь, даже пуховой перины в качестве подстилки оказалось бы недостаточно для безболезненного лежания на спине. Я принялась вертеться с боку на бок, в результате, смяла в складки коврик, и пришлось долго расправлять его с помощью ног. Как это ни грустно, но в конце концов, наиболее приемлемой позой оказалась стойка на коленях, с головой пригнутой в строну ножки кровати. Правда, спать в таком положении тоже было нельзя, но… Но тут явилась Шерри. Шерри была грязная на лицо и явно недовольная жизнью. Возможно, что она собиралась лечь спать, но теперь нужно было хоть немного отмыться. Интересно, где это она грязь нашла?
Я помалкивала, а Шерри мылась в дальнем углу, где был устроен примитивный умывальник, кажется даже совмещённый с туалетом. Похоже, вода там сливалась куда-то за борт, и было бы глупо не соорудить на этой основе подобие унитаза.
Наконец, она рассудила что достаточно отмылась, и направилась к кровати. И уставилась на меня. Я и не подумала менять позы, чтобы хоть как-то попытаться надавить ей на совесть. Конечно, логично предположить, что у разбойников никакой совести нет, и они вообще не размышляют подобными нравственными категориями, но такая уж моя натура, что я никого заведомо не ставлю ниже себя по моральному уровню, пока меня не убедят в обратном своими мерзкими практическими поступками. А если бы лично я привязала какую-нибудь девушку на ночь столь неудобным методом, у меня точно бы заболела совесть.
-И чего не спишь? – сказала Шерри.
-Бессонница замучила, вот, - сообщила я.
-Лучше бессонница, чем вечный сон, - философски заметила она и принялась моститься на кровати, даже и не снимая своей довольно грязной одежды, представлявшей собой потрёпанную блузку, утратившую и цвет и фасон, рваные штаны и лёгкие ботинки, также не первой свежести.
-Что, в таком вот виде меня и оставишь, да? – спросила я, не дожидаясь пока она захрапит.
-Не нравится, катись в трюм, - посоветовала она.
-Сама бы в трюме посидела… - проворчала я.
-Да? И что бы тогда было?
-Тогда бы понимала чужие проблемы.
-А мне чужих проблем не надо, - сказала она, - мне своих хватает.
-Ну да, - посочувствовала я, - убивать, грабить, а потом пить-гулять, понятное дело. Как тут головке не разболеться?
Я вообще-то не хотела ей грубить, просто намеревалась завязать разговор, и в перспективе, выговорить себе более приемлемые условия для сна, пусть даже и на половике. Но, кажется, она всё же разозлилась, потому что подняла голову и сказала:
-Уродка тупая!
-Э… - перепугалась я, а Шерри слезла с кровати, завалила меня на живот и принялась вязать мои ноги. А потом заломила их мне на спину, подтянула к рукам, и я оказалась связанной «кабанчиком». Так обычно называют подобный метод связывания девушки, потому что в таком виде связанная девушка очень даже отчётливо чувствует своё полное бесправие, ну, словно предназначенный для зажаривания поросёнок, зафиксированный на время разогрева водички для варки.
-И-и-и-и… - простонала я. – Я не тупая, и не уродка, или ты слепая, вообще?
-Ну, значит, моральная уродка, - уточнила Шерри. – Будешь молчать, или придётся тебя заткнуть?
-Э…
-Имей в виду, у меня тут всяких дурацких игрушечек для затыкания нету. Или деревянная пробка, или мои носки, поняла?
-А затыкают рот оппонентам только дураки! – сообщила ей я. – Те, у кого либо словесных аргументов нет, либо ума, вообще.
-Вонючая грязь! – выругалась Шерри. – Есть у меня аргументы, но я поспать хочу, поняла?
-Смотри, счастье своё не проспи, - сказала я, потому что не нашла ничего лучшего.
-Пожалуй, носки сгодятся, - решила Шерри, и я ощутила вблизи своего рта что-то крайне неприятно пахнущее, - всё равно, стирать собиралась. Рот раскрой!
Я стиснула зубы и сказала: - Р-р-р-р-р-ры!
Но Шерри только хихикнула, и внезапно надавила мне пальцами куда-то между шеей и нижней челюстью, при этом, мой рот сам собой раскрылся на две трети ширины и сказал: - Е-е-е-е…
Мне только чудом удалось увернуться от направленного в меня вонючего носка, и я решила воспользоваться последней лингвистической возможностью, резко сменив тон.
-Госпожа Шерри, - залепетала я, - я очень даже извиняюсь за грубость. Я нагрубила не подумав, а теперь считаю, что, конечно же, у вас есть свои серьёзные проблемы, о которых я понятия не имею, а потому извиняюсь…
-Извиняешься? – переспросила она, но хотя бы приостановила затыкание.
-Извиняюсь, Госпожа, - подтвердила я. – Очень сожалею, и…
-А на кой чёрт мне твои извинения? – сказала она.
-Это чтобы вы меня не затыкали, и развязали, Госпожа, - пояснила я.
-То есть, ты извиняешься не для меня, а для собственной выгоды, да?
-Ну… А я ведь сразу поняла, что вы умная, Госпожа. Как только…
-Как только решила заявить, что у меня ушей нету?
-Ох, - сказала я, - дались вам эти уши, Госпожа!
-Ни фига себе! – возмутилась Шерри. – Всеобщее посмешище из меня сделала, собственные уши разыскивать заставила, а тебя и пальцем тронуть не вышло!
-Да, нехорошо получилось, - согласилась я, - но я всё равно не виноватая, и могу это обосновать.
-Да ты что? – сказала Шерри.
-Уверена, что смогу доказать свою невиновность, - сказала я, - если только меня не станут затыкать, и хотя бы частично развяжут, а то, трудно здраво рассуждать в скрученном виде, Госпожа.
-То есть, ты считаешь, что вместо того чтобы спать, я стану слушать рассуждения какой-то трюмной тягловой крысы с буквой «Ме» на лбу?
-Вот, я же говорила, что эту «Ме» отмыть надо.
-Перебьёшься.
-А если бы вас, Госпожа, силой затолкали в этот чёртов трюм, а потом называли бы трюмной крысой, даже и не разбираясь в ваших женских и общечеловеческих качествах, вы бы посчитали это справедливым? Как вы думаете, Госпожа?
-А мне плевать на справедливость, - сказала Шерри. – Я разбойница. Оллиолонерша. Убиваю, граблю, а награбленное пропиваю. Сама же сказала.
-Я могла ошибиться, - признала я. – Я же извинилась за поспешное суждение. Для таких выводов я слишком мало вас знаю, Госпожа. По крайней мере, насчёт пропивания я сомневаюсь, поскольку на данный момент никаким перегаром от вас не разит, Госпожа. Кстати, в качестве компенсации могу постирать ваши носки, а то, они и впрямь несвежие. Только…
-Только для этого, опять же, следует тебя развязать, да?
-Ну… Да.
-Давай так, - сказала Шерри, - я тебе позволю постирать мои носки, а за это время ты успеешь доказать свою невиновность по части моих ушей, согласна?
-Да я только этого и хочу, Госпожа, - подтвердила я.
-А если не докажешь, то собственноручно отрежешь собственные уши, договорились?
-Ничего себе! – возмутилась я.
-То есть, за свои слова отвечать не хочешь?
-Согласна! – сказала я. – Только в том случае, если будете адекватно и справедливо оценивать мои аргументы, а не выносить приговор заочно и предварительно.
-Да, больно надо, - сказала Шерри. – Уши я тебе и прямо сейчас отрезать могу, безо всякого разбирательства.
-Возможно, - возразила я, - только понравится ли это Госпоже Линде?
-Ха! А что она мне сделает? Ну, покричит маленько. Станет она со мной ругаться из за какой-то рабыни! В трюме и без ушей можно. Вон, у Мери носа нет, а она прекрасно справляется.
-А можно вопрос? – сказала я. – Эта, вот, палка на моей шее от Госпожи Линды, она что-то значит, или это у вас просто юмор такой?
-Ну, вообще-то, значит, - сказала Шерри. – Вроде как, это значит, что никто тут не имеет права распоряжаться твоей жизнью, кроме самой Линды. Только народ у нас эмоциональный, особенно спьяну. Могут палку просто не заметить, а могут и несмотря на палку. Потом, правда, отвечать придётся, но тут уж зависит, насколько Линда в тебе заинтересована, и какие у неё на тебя планы. Если никаких, так покричит, да и всё. А если что-то такое она насчёт тебя задумала, так может и голову отрезать тому, кто тебя грохнет.
-То есть, если вы, Госпожа, отрежете мне уши, вам отвечать придётся?
-Придётся, но не сильно. Потому что я ей нужна. Тем не менее, мы ведь как договорились? Если что, ты сама себе уши отрежешь. Вот, сама тогда и отвечать будешь, если ты ей с ушами нужна, в перспективе.
-А мы договорились?
-Конечно.
-Так, а почему я связанная до сих пор тогда?
-В самом деле, - сказала Шерри и принялась резать мои верёвки. Возможно, она была лентяйка и не хотела возиться с распутыванием узлов. Возможно также, эти пиратские узлы были одноразовыми и развязыванию вообще не подлежали. А возможен был ещё и третий вариант, - Шерри просто лишний раз хотела покрутить кинжалом вблизи моих ушей, чтобы показать, какая она страшная, кровожадная и вообще. Этот третий вариант был бы самым предпочтительным, поскольку в этом случае можно было надеяться, что она не такая уж и кровожадная на самом деле, если у неё присутствует потребность чего-то доказывать.
Может показаться странным, что я при всём при том занялась психологическим анализом личности Шерри, но ничего тут странного нет. Припомните, насколько серьёзная у меня была личная материальная заинтересованность в этот момент. Тут уж поневоле приходится вертеть мозгами.
-На, стирай! – кинула мне Шерри свои носки. – И оправдывайся, да покороче. Не то, дырки в моих носках протрёшь.
Делать нечего, я закряхтела и заковыляла к умывальнику. Там оказалась просто банка с дыркой заткнутой свисающим вниз гвоздём и сливное отверстие снизу. Но в качестве туалета эта дырка явно не годилась, разве что, для мужика, с его специфическим сливным аппаратом, обеспечивающим несравненно большую прицельную точность сливания, по сравнению с женским.
-Так дай тазик какой-нибудь, что ли, - попросила я. – А мыло где?
-Чего?
-Мыло.
-Это что такое?
-Мыло что такое? – вытаращилась я.
-Стирай, как есть, - сказала Шерри. – Может, тебе ещё шампуни для нижней шерсти выдать?
-Да как стирать-то без мыла? – возмутилась я.
-Ну, тогда отрезай уши, - рассудила она. – Сама же на стирку напросилась.
-Р-р-р… - сказала я, и принялась мочить носки из умывальника. Вообще-то, оно и похоже, что тут мыла не знают. Ходят грязными оборванцами, а одежду, скорее всего, не стирают вообще, а обдирают новую с жертв ограбления. Однако выбирать не приходилось. Я принялась драить её носки ещё и потому, что ещё не рассосалась вероятность того, что ими всё-таки заткнут мой рот.
-Насчёт ушей, - сказала я, - я потеряла контроль, потому что ты меня ударила по голове, да ещё без предупреждения.
-А ты же рабыня, - сказала Шерри, - тебя что, твои Господа каждый раз предупреждали, прежде чем огреть?
-Ну, не каждый раз, - признала я.
-И что же, ты всегда теряла контроль и кидалась на них? Да тебя бы тогда уже и на свете не было.
-Бывало, что и кидалась, - сказала я, - но, в основном, все эти рабовладельцы принимают меры, прежде чем бить рабыню. Если они хотят чтобы рабыня на них не кидалась, так связывают или заковывают её. А если не хотят чтобы рабыня им нагрубила, так рот ей затыкают. Уж это дело отработано. А ты меня ударила совершенно неожиданно, что вызвало спонтанное кратковременное смещение мозгов, с известными последствиями, которые…
-Чего, чего? – не поняла Шерри. - Какое смещение?
-Спонтанное, - пояснила я, - независимое от воли обладателя этих мозгов.
-Смещение? – уточнила Шерри.
-Ну да. А когда мозги встали на место, всё моё поведение, если припомнить, было направлено на то, чтобы вывернуться из последствий спонтанного периода мышления.
-Мозги, они внутри головы, - сообщила Шерри, - и смещаются только вместе с головой. Нечего ерунду нести.
-Ну, сместилось, понятное дело, не само вещество мозга, а его функционально-мыслительная субстанция, а она как раз за мышление и отвечает.
-И ты считаешь, что этот бред может являться оправданием?
-А это не бред, это научно доказанный факт.
-То, что часть мозгов, отвечающая за мышление, может смещаться при ударе по голове? Это научно доказанный факт? А врать-то?
-Послушай, - сказала я, - давай, коротко, на пальцах объясню?
-Давай, - согласилась она.
-Мышление, - сказала я, - прежде всего, основывается на постоянном анализе и обработке факторов окружающей среды органами восприятия, зрением, слухом, нюхом и функцией вестибулярного аппарата. А при ударе по голове происходит резкое смещение этой самой головы, и, соответственно, смещается и точка наблюдения и восприятия окружающего. Кроме того, боль от удара сигнализирует об опасности для организма. Поэтому в такой момент все ресурсы мышления резко переключаются на нужды самосохранения и восстановления восприятия с новой точки. А инстинкты самосохранения действуют автоматически в целях выигрыша времени для восстановления мышления и его контроля над организмом.
-Э… - сказала Шерри. – То есть, мне следовало бы ударить тебя сразу обеими руками с двух сторон? И в этом случае, никакой тематики отсутствия ушей не возникло бы? Может, попробуем?
-Не стоит, - отказалась я, - поскольку фактор неожиданности отсутствует.
-Фактор неожиданности?
-Ну да. Вот, к примеру, те самые рабовладельцы ведь как рабынь бьют? Не просто так, а с предварительной подготовкой. Стращают, там, плёткой грозятся, или даже размахивают. Вот я сама однажды говорила, ты, мол, рабыня, не вертись, а то, я по тебе попасть не могу. Вот поэтому у рабынь мозги обычно и не выскакивают за контур…
-Куда не выскакивают?
-За контур тела.
-У тебя десять секунд осталось, - сообщила мне Шерри. – Говори, почему меня безухой тварью назвала?
-Чтобы с толку сбить, - призналась я. – Чтобы сломалась логическая цепочка, в результате неожиданного сосредоточения мысли на постороннем предмете.
-На ушах? – уточнила Шерри.
-Первое, что в голову пришло, - пояснила я.
-Мои уши, это не посторонний для меня предмет, а вот твои сейчас станут для тебя посторонними.
Я принялась выкручивать носки. Всё равно, при таких условиях чище они не станут.
-Знаете что, Госпожа Шерри, - сказала я, - если я вас в одну секунду заставила усомниться в наличие на месте собственных ушей, подумайте, что может выйти, если я на вашей персоне всерьёз сосредоточусь.
-Грозишься, что ли? – спросила она.
-Ничуть, - ответила я. – Просто, жду, когда до вас дойдёт, что я личность с большим потенциалом, использовать которую для банального отрезания ушей просто неконструктивно. И даже глупо. Хотите помимо временного посмешища, ещё и постоянную репутацию глупой дуры заполучить?
-Нет, - сказала Шерри. – Не сегодня. Сегодня спать хочу.
-Так, - сказала я, - а носки куда для просушки повесить?
-А, не надо сушить, дай сюда.
-Ну… - засомневалась я, но решила не спорить и протянула ей носки.
Но вдруг она ухватила меня за руку, вывернула её так, что я снова уткнулась носом в постель и ощутила, что Шерри снова принялась вязать мне руки. Не прошло и минуты, как я снова оказалась связанной «кабанчиком» и притянутой за шею верёвочной петлёй к ножке кровати.
-Ты меня не убедила, - сообщила мне она, - но резать уши я тебе сейчас не буду. Потому что спать хочу.
-А… - хотела сказать я, как вдруг в моём разинутом рту оказались те самые носки, которые Шерри не стала сушить.
-У-у-у! – запротестовала я, но эта мерзавка быстро, но обстоятельно перевязала кляп верёвкой и затянула её на затылке.
-Бай-бай, - посоветовала мне она. – Кстати, насчёт посмешища. Я ведь пообещала с твоей подружки, которая мне рот порезала, шкуру спустить, помнишь? Так вот, у нас принято подобные публичные обещания исполнять. Иначе не только посмешищем станешь, а и в трюм, к безносой Мери загремишь. Вот, завтра я с неё и буду кожу сдирать, а сегодня спать хочу.
Тут она снова завалилась на свою койку, и ни на какие мои трепыхания и мычания больше не реагировала. Между тем, я просто распсиховалась до истерики. И было отчего. Мне почему-то сразу же стало ясно, что эта Шерри не шутит. Но мысль о том, что завтра с Виолетты будут сдирать кожу, просто повергла меня в невменяемый ужас. Казалось бы, я с этой Ви, можно сказать, и незнакома толком-то, но… Она ведь такая красивая, такая интересная, смелая, приятная на ощупь даже. А эти сволочи… А чего ты хотела? Это же бандиты отпетые. Они не люди вообще, они ещё и не то могут. Они-то могут, но не я! Я просто никаким образом не способна была допустить, чтобы это и в самом деле сделали. А что я могу? Вот, дьявол! Сколько раз уже мои желания тут исполнялись, а теперь… Ну да, чем чаще они исполнялись, тем меньше становилось во мне веры в это самое моё всемогущество. Вот и дошло до того, что корячусь тут в ужасе и совершенно не знаю, как быть! Именно сейчас, когда речь не о какой-то ерунде, а о жизни Виолетты, и о возможности её убийства запредельно зверским методом! А эта негодяйка Шерри уже и спит, да похрапывает ещё! Ну да, она ведь так и сказала тогда, шкуру сдеру, только её эта Машенька остановила. Если бы можно было их как-нибудь стравить, что ли? Да нет, что я могу? Нет, нет! Нет!! Нет!!! Что хочешь делай, идиотка, но не допусти такого! Кто только что своими умственными способностями похвалялся, а?! Давай, верти своими хвалёными мозгами, что угодно придумывай, обстоятельства озадачивай, демонов создавай, фантомы генерируй…
-У-у-у-у… У!
Я даже затычку изо рта выплюнуть не могу, какие тут ещё фантомы с демонами!
Но биться и корячиться я больше не стала. Эта бандитка явно собралась спать, и в данный момент я ничего сделать неспособна. Ну, так и нечего пытаться. Всё что я могу, это попытаться отдохнуть, даже и в таком вот скрученном виде. Если рассудить непредвзято, то даже так, и то лучше, чем в трюмных колодках у Мери. Здесь хоть работать на износ не заставляют. Я должна попытаться заснуть. Если это получится, я хотя бы частично дам отдых своим мозгам, и это пригодится мне завтра. Да, сегодня я должна как можно лучше отдохнуть, чтобы обеспечить на завтра максимально возможную умственную деятельность, которая понадобится для спасения Виолетты.
Теперь я приняла меры чтобы как можно лучше устроиться на ночь. Больших возможностей тут не было, но я пустила в ход зубы и помаленьку стянула себе под нижнюю челюсть третью часть подстилки, образовав жалкое подобие подушки. Опустила на эту подушку голову, левой щекой вниз, закрыла глаза и приказала себе спать, несмотря на отдалённый пьяный рёв где-то наверху. Интересно, вот на Земле у пиратов были строгие порядки насчёт пьянства на корабле. А тут что творится? И почему тогда эти мерзавцы до сих пор уцелели? Может, они пьянствуют посменно? Ну да! Разбирайся тут с перепившейся сменой! Да они дебоширить начнут, а то и вовсе за борт попадают. Нет, тут всё-таки страна сумасшедших, и местные пираты не исключение, чтоб им на какой-нибудь риф напороться вообще!
А их, наверное, климат местный избаловал. Море тут как стекло, ни ветра, ни бурь не бывает, вот эти ублюдки и пораспустились. Эх, мне бы под команду хоть какой-нибудь захудалый корабль и десятка два профессиональных солдат, уж я бы поразвесила всех этих разбойников на реях! А, поскольку ни мачт, ни рей тут нет, они бы у меня прежде собственноручно эти самые реи вытесали бы из собственной обшивки. Вот, верёвок у них полно, если уж они их не развязывают, а каждый раз режут. Вот и ладно, значит верёвок на всех хватит. По крайней мере, я тут ещё ни одной персоны не встретила не достойной повешения, так пускай не обижаются. Только высплюсь, вот… Вот… Вот…
-Встать, кому сказано! – завопил тут неожиданно кто-то над самым ухом, причём, завопил это нервным и хриплым голосом. Да, обладатель этого голоса явно был недоволен жизнью, хотя бы частично. Например, он мог быть недовольным занимаемой должностью, в случае, если эта должность включала в себя обязанность вопить таким вот противным голосом. Тогда, опять же, перепутывались причины и следствия, однако…
Однако тут меня начали мощно трясти, чтобы я не раздумывала о соответствиях, а выполняла, что велят, пока цела. Я разлепила глаза, и попыталась изменить лежачую позу, но тут оказалось что и двинуться-то можно было только с большим трудом, словно бы у меня вдруг подскочила температура до тридцати девяти градусов и ещё девяти десятых градуса, а может, и девяти с половиной десятых…
Но тут враги потеряли терпение и ухватили меня грубыми конечностями, с целью переместить в какое-то, удобное им положение.
Ой. Вай-вай-вай! Вышло это больно, неуклюже и, к тому же, сопровождалось дурацким металлическим грохотом. Но в этот момент я, наконец-то, врубилась. Да уж, от такой встряски врубился бы кто угодно. Теперь я стояла голыми пятками на жёстом полу, с боков меня держали два охранника, а перед носом расположилась персона женского рода, вероятно, как раз и обладающая упомянутым противным голосом. А держать меня, - это было правильно, если учесть все понавешенные на меня цепи, ошейники, браслеты, обручи, а также затычки, которые я явственно ощущала по меньшей мере в двух местах.
-Ты! – сказала персона женского рода и ткнула мне в грудь палкой. – Стоять можешь?
-У!
-Отпустите её.
Охранники от меня отцепились, в связи с чем, меня основательно шатнуло, но всё же я удержалась на ногах и повторила:
-У.
-Ты предварительная заключённая номер Т-14-2, понятно?
-У?
-Понятно, спрашиваю?! – заорала персона.
-У-у.
-Вонючая грязь! Что тут непонятного?!
-У, - объяснила я и даже слегка повернула голову туда-сюда. Медленно, чтобы не потерять равновесия.
-Раскупорить! – велела начальница охране. Охрана ухватила меня за голову и принялась производить непонятные манипуляции. Вскоре послышалось шипение, и затычка во рту принялась заметно уменьшаться, а потом и вовсе переместилась за пределы рта.
-Ну?! – сказала начальница.
-Э…
-Ты заключённая Т-14-2. Что непонятно?
-Это, - сказала я, - номер неправильный.
-Как это? – в свою очередь не поняла она.
-Ну, так, - разъяснила я. – Т-14-2, это неправильно. Правильно, это 2-14-Т. Да и то…
-Ты чего, издеваешься? – предположила начальница.
-Я издеваюсь? – возмутилась я. – Да эти, ваши, с позволения сказать, специалисты, надо думать, ошейник на мне заколотили вверх ногами! Я же помню, как правильно. Ты вверх ногами встань, а потом уже и ошейник читай…
-Молчать! – заорала эта нервная дама. – Ты что, мерзавка, издеваться решила, пользуясь тем, что предварительную заключённую бить нельзя, да?
-А меня что, бить нельзя? – обрадовалась я.
-Молчать!
Я только плечами пожала в ответ. Дело в том, что плечами пожимать оказалось легко, в отличие от шевеления ногами и руками, которые оттягивала вниз куча бренчащего железа.
-Молчать! Цепями не бренчать, когда с тобой администрация разговаривает!
-А пукать можно? – поинтересовалась я. – А то…
-Р-р-р-р! – зарычала администраторша и ухватила себя за голову.
-Можно, только длинно и негромко? – уточнила я.
-А-а-а… - застонала администраторша и принялась тормошить свою короткую причёску. - У-у-у…
-Разберитесь тут, - вдруг распорядилась она, наверное, имея в виду охранников, а сама повернулась и выскочила из камеры.
Тут же один из охранников снова ухватил меня, а другой зашёл спереди, задумчиво поглядел и сказал:
-Э…
-Что? – попыталась уточнить я.
Тогда он перевёл взгляд куда-то назад, через моё плечо, и сказал:
-Эй, ты, Т-14-1, короче, разберёшься тут.
-У! – сказал кто-то позади меня, похоже, женским голосом.
-Разберёшься, - проворчал охранник, - вам тут всё равно делать нечего.
-У?
-Раскупорь, - велел первый охранник второму, а сам лениво отправился вслед за администраторшей. А через минуту ушёл и второй.
Тут мне пришло в голову развернуться и осмотреться. Как оказалось, я находилась в небольшой камере, явно четырёхместной, потому что тут имелось четыре кровати. А у противоположной стены находилась ещё одна обитательница, глядя на которую, я вмиг представила, каким образом выгляжу сама. Эта девица была голая, крепко закованная, а к боковой скобе её ошейника крепился резиновый шланг, с одной стороны которого крепилась надувная затычка, а с другой упругая груша для надувания этой затычки. Только сейчас это устройство находилось в нерабочем состоянии и свешивалось у неё через плечо.
-Привет, подружка, - сказала я и попыталась шагнуть поближе. Однако, меня сейчас же что-то ухватило за пояс и слегка накренило. Совсем слегка, но мне многого и не надо было. Я попыталась замахать руками для сохранения равновесия, но руки оказались недостаточно свободными для такого, как и ноги. В результате, уже не в первый раз, я свалилась на пол с совершенно неприличным грохотом и лязгом. А эта дама ещё и захихикала при виде такого.
-О-о-о-й, у-у-у-й… - заныла я и сказала: - Смешно, да? Лучше бы встать помогла.
-У-у, - помотала она головой.
-Ну и ладно, - обиделась я и принялась осматриваться. Действительно, не стоило мне делать резких движений предварительно не оценив обстановку.
Рядом со мной находилась кровать. Кровать была весьма странная, потому что её голая сетка была сплетена из какой-то колючки, шипы которой торчали в разные стороны. Интересно, кто это может на такой сеточке спать, какой-нибудь йог, что ли? Кровать эта стояла вплотную к стенке, а на этой стенке было закреплено толстое кольцо, цепь с которого внатяжку через край кровати тянулась к моему поясу. Теперь я принялась изучать этот самый пояс, и убедилась, что эта штуковина представляет собой тяжёлую лониоту, совершенно надёжную по части внутреннего доступа, и явно снабжённую введёнными внутрь соответствующих отверстий стержнями. Стержневая лониота это вообще крайне мерзкая штука, потому что эти самые стержни служат отнюдь не для сексуальной стимуляции упомянутых отверстий, а только для явно лишней дополнительной фиксации этих железных «трусиков» на соответствующем месте их пленницы. Мало того, я убедилась, что стержни эти пустотелые, стало быть, меня заковали в несъёмный вариант лониоты, ко всем прочим радостям жизни. Ну и, понятное дело, я оказалась закованной в ручные и ножные кандалы и ошейник, на скобе которого болталась такая же ротовая «надувнушка».
С учётом полученных сведений, а также и держась за раму кровати, мне удалось подняться на ноги и утвердиться в стоячем положении. Сесть на кровать не представлялось возможным, хотя бы потому, что лониота была хотя и тяжёлой, но оставляла обе ягодицы практически голыми. Колючки же на сетке были такой величины, что усесться на них явно означало бы угрозу для жизни. Мало того, рамка кровати была такой узкой, что и на край сесть не представлялось возможным. А, как я убедилась, невозможно было и сесть на пол. Это потому что хотя на лониоте были скобы спереди и сзади, в данный момент, стенная цепь была замкнута на задней скобе. Поэтому, даже при натянутой через край кровати цепи, попка до пола не доставала. Вот на коленях можно было стоять, но кому охота стоять на коленях, если к этому его не вынуждают посторонние лица?
Тут я припомнила, что в Аннолиусе существует закон о том, что у рабынь и арестанток есть право вставать на коленки в любое время, когда им захочется, если, конечно, это, в каждой конкретной ситуации, не ущемляет интересов других членов общества.
Тогда я попыталась маневрировать вдоль кровати, и быстро убедилась, что свободы передвижения тут всего два шага. Один вправо, и один влево. С одной стороны кровать упиралась в стену, а с другой имела высокую спинку, перетащить через которую поясную цепь просто не представлялось возможным. Наконец-то я догадалась, что вторая заключённая при всём желании бы не смогла мне помочь, поскольку упакована она была точь-в-точь как и я, и топталась возле точно такой же голой колючей кровати, в противоположном углу. А она с любопытством наблюдала за моими потугами. Хотя, наверное, ей тут и вправду больше нечем было заняться.
В конце концов, пришлось просто встать перед кроватью, ухватившись пальцами за верхнее кольцо, на котором крепились все четыре цепи, от рук, ошейника и ножных кандалов, и слегка приподнять его вверх. Это потому что таким образом хотя бы частично разгружалась шея.
-Ха-ха, - сказала тут соседка по камере, - ещё одну позу не попробовала.
-Чего? – спросила я.
-Сесть тут нельзя, - сообщила она, - только на колени встать. И ещё, на четвереньки можно.
-На четвереньки? – уточнила я.
-Ага.
-Чтобы я тут стояла на четвереньках?
-А куда ты денешься? На четвереньках удобнее всего. Только не положено.
-Ещё и не положено?
-Ну да. Слышала же, велели, чтобы я тебе правила изложила. Будешь слушать, или тебе пока попсиховать нужно?
-А что, – спросила я, - обычно все психуют?
-Ну да, - подтвердила соседка. – Психуют, и в колодец.
-Куда?
-В дисциплинарный колодец, куда же ещё?
-Это где?
-Да вот же, посередине камеры.
В середине камеры я разглядела плоскую решётку на уровне пола, закрывающую какую-то маленькую и мелкую прямоугольную ямку со скруглёнными углами и запертую на накидной замок.
-Это вот, что ли? – указала я челюстью на решётку.
-Ну да.
-А куда эта дыра ведёт?
-Никуда. Там сливное отверстие в середине, туда наши отходы выливают по-расписанию.
-Ага, - догадалась я, - если справить нужду, то психическое состояние проходит?
-Не думаю, что сразу, - усомнилась соседка. – Но через какое-то время, конечно, проходит. Кому охота-то надолго?
-Надолго, чего? – не поняла я. – Долго нужду справлять никому не охота? А здесь что, кормят плохо?
-Хи-хи, - сказала она. – Ты что, впервые в толисе? Или вообще, только что появилась?
-Трудно сказать, - призналась я. – Меня по голове настучали, в рот стреляли и, говорят, чем-то кололи ещё, так что я сильно за себя не отвечаю.
-Понятно. То-то у тебя вид бестолковый. Так значит, психовать пока не будешь?
-А толку? Всё равно тут нужду не справишь. До ямы этой и дотянуться-то невозможно.
-Ничего, - пояснила она, - как распсихуешься, так дотянут.
-Если распсихуюсь?
-Ну да. Если будешь психовать или нарушать правила, тебя в эту яму посадят.
-Туда? – усомнилась я. – Так туда же не войдёшь.
-Хочешь попробовать?
-Чего-то я не поняла, - призналась я. – Если в эту яму кого затолкать, куда тогда отходы сливать?
-А сама не догадываешься?
-Да ты что? – ужаснулась я.
-То самое.
-Э… А что, тебя туда сажали, да?
-Ложили, - уточнила она. – На бочок, коленки под челюсть, а руки под коленки и в колодку.
-Вот, чёрт, - сказала я. – И сверху, э… лили? Кошмар какой.
-Ещё бы, - подтвердила она. – Так что, будешь порядок нарушать?
-Э… Нет, - пообещала я.
-А ты про порядок-то знаешь?
-Не знаю, только в эту яму не хочу.
-То есть, на любой порядок согласна?
-А я ни в чём не виноватая, - заявила я, - там разберутся, да и выпустят, а немного потерпеть я могу.
-Хи-хи. Ни в чём не виноватая?
-Ну да. А это что, смешно?
-Невиноватых не бывает. Ты времени не теряй, лучше поскорее придумай, в чём виноватая. А то, администраторы этого не любят, когда заключённая ни в чём не виновата. Не придумаешь сама, за тебя придумают. А тебе отвечать придётся за создание трудностей для следствия.
-Ага, - сказала я, - а ты, стало быть, виноватая? Стоишь, да посмеиваешься.
-Конечно виноватая, - согласилась она, - хотя бы в нарушении режима.
-И что нарушила? – поинтересовалась я.
-А, затычку изо рта вынимала без разрешения.
-И за это в сливную яму?
-Ну да. На два дня.
-Надо же, - испугалась я. – А вот мы сейчас без затычек, это не нарушение?
-Так, сказали же, чтобы я с тобой разобралась. То есть, порядки чтобы тебе объяснила.
-Вон чего, - догадалась я. – А так что, постоянно с затычками? Что-то мне такое говорили, кажется.
-Значит так, - сказала она, - распорядок такой. Ночью спать. Вставать нельзя. Утром подъём, процедура, маленькая промывка и проверка цепей. Потом стоять. Вот, как сейчас. Можно на коленях, на четвереньках нельзя. Потом еда. На время еды толу вынимают. Есть в позе на коленях. Потом стоять. Потом дают горшок. На горшке сидеть и чистить цепи. Потом проверят, насколько хорошо вычистила. Потом стоять. Вечером еда, стоять на коленях. Процедура, вечерняя проверка цепей. Потом спать. Понятно?
-А где спать? – поинтересовалась я. – На этих колючках, что ли?
-Подкладку дают с дырками для колючек. Колючки, это чтобы днём не сидела, не то, к ночи устанешь недостаточно. Бессонница замучает, хи-хи.
-Да, это здорово придумано, - согласилась я.
-На ночь стенную привязь перестегнут на живот, - сообщила она, - а толу надуют так, что не вытащить. Ну, и руки к лониоте прикуют, чтобы до рта не дотягивалась.
-Чего-то слишком строго, - рассудила я. – Эдак, помереть можно.
-А это чтобы следствие не затягивала, - разъяснила она. – По крайней мере, так администрация считает. А у тебя деньги есть?
-А тебе-то что?
-Ну, за деньги можно некоторые льготы купить. Насчёт содержания.
-Например?
-Например, право на четвереньки становиться. Хи-хи-хи.
-И дорого стоит? – поинтересовалась я.
-Интересно, - сказала она, - а почему ты всё-таки не психуешь?
-А ты болтунья несусветная, - сказала я.
-Так когда ещё поболтаешь-то? Вот вернуться эти бездельники, и рты нам на замок. А тебя как зовут?
-А тебя?
-А я тебя первая спросила.
-А, не скажу. Зачем тебе? Поиздеваться хочешь?
-А как тут издеваться-то? – спросила она. – На такой короткой привязи?
-Словесно, - предположила я.
-Так ведь рты постоянно затыкают.
-Пока что у меня обратное впечатление, - заметила я. – Слушай, а ты не подсадная, а?
-Это как? – не поняла она.
-Если ты подсадная, - сказала я, - то напрасно надрываешься. Я тебе ничего интересного не расскажу, потому что сама ничего не помню.
-О чём?
-О том, чего тебе выведать велели.
-Э… - сказала она. – А кто мне чего велел? Чего-то я не помню. А, велели тебя с распорядком познакомить! И что?
-Ничего, - сказала я. – Короче, денег нет, на свои деньги покупай себе право на четвереньки, понятно?
-Жадина, - обозвалась она.
Пару минут мы стояли молча, а потом она сказала:
-Ты, может, не поняла? Тут постоянно с закупоренным ртом держат. Сейчас такой случай, а ты и поболтать не хочешь.
-Я с ног валюсь от этих цепей дурацких, - сообщила я, - а ты ещё и болтать заставляешь.
-А болтовня отвлекает, - сказала она.
-Ну, ладно, - согласилась я. – И о чём болтать будем?
-Ну, например, тебя за что сюда законопатили?
-По-ошибке, - сообщила я.
-А в чём эта ошибка состояла?
-Ну, как сказать? Короче, решили, что я способствовала бегству одной из арестанток. Только всё это не так, всё случайно получилось. Ну, насколько я сама помню, потому что с памятью у меня что-то плоховато.
-Бывает, - сказала она.
-А тебя за что? – в свою очередь поинтересовалась я.
-Ну… - пожала она плечами, - формально, как бы за побег. Только я лично ни откуда не сбегала, а как так вышло, и сама не пойму.
-А как вышло, и что вышло? – не поняла я.
-Ну, вышло, будто бы я оболюционистка. Только оно вышло без моего участия, так вот можно сказать.
Тут я решила получше к ней присмотреться. Девушка эта была среднего роста, лет двадцати на вид, несколько пухленькая, с приятной круглой мордашкой, а волосы у неё были чёрные и достаточно длинные. Можно сказать, внешность у неё была достаточно распространённого типа для девушек среднего роста. Тут у меня возникло странное ощущение, будто бы я эту особу знала раньше, только как-то неправильно. Как можно кого-то неправильно знать, этого я не могла понять, только ощущение было именно такое. Я ещё подумала, что девушек с подобной внешностью можно запросто отыскать при необходимости. Ну, например, если бы эту брюнеточку кому-то захотелось сделать рабыней Твикли, то с подбором парочки проблем бы не возникло. Ну, или для упряжки, к примеру, тоже бы запросто отыскалась для неё парочка.
-Так что, ты оболюционистка, или как? – решила уточнить я. – А то, я чего-то не поняла.
-А ты что, оболюционисток не любишь?
-Трудно сказать, - призналась я. – Если бы хотя бы знать, что это значит…
-Хи-хи-хи-хи, - развеселилась она. – Что, до такой степени память отшибло?
-Ну так, били же, стреляли, кололи чем-то. А главное, когда шею заколачивали, похоже, мозги повредили, и теперь они явно не на месте. Значит, оболюционисткой быть, это плохо, да?
-Плохо, - согласилась она. – Кандалы тяжёлые, одежда дурацкая, да ещё и не уважает никто.
-Одежда дурацкая?
-Ну да. Сарафаны эти толстенные, рубахи грубые, а уж про расцветку вообще молчу.
-А так вот, голой, лучше? – слегка встряхнула я свои цепи и руки.
-Ну, по крайней мере, когда ты голая, так это сексуально выглядит. По части Оллитары, хотя бы. Ну и для собственного восприятия тоже. Это если ты красивая, конечно. Я же красивая, правда?
-Красивая, - согласилась я. – Тебе твои цепи идут.
-Идут они куда подальше! – рассердилась она. – Их же поднять невозможно. Идут, скажешь тоже! Издеваешься, да?
-Да нет, - сказала я. – Это просто комплимент такой, общепринятый. Не знаешь, будто.
-А тебе кольцо в носу идёт, - сказала она. – Говорят, теперь модно чтобы кольцо корявое было и ржавое слегка.
-Ну-ну, - сказала я. – А, интересно, тут, значит, цепи чистить надо. А кольцо тоже?
-Само собой.
-А оно у меня, значит, ржавое?
-Ага.
-И мне его придётся до блеска вычистить?
-Ну, - сказала она, - если сумеешь доказать, что ржавчина модно выглядит, тогда не придётся.
-А кому доказывать-то нужно?
-Администраторше. А она здесь психическая. Шуток не понимает вообще.
-Это которая за голову тут хваталась? - уточнила я. – А чего она психическая?
-Да, кто её знает? Чего-то тут вопила про неприятности на работе. А у кого их нету-то? Вот я, к примеру, когда работала, так тоже сплошные неприятности имела. Ну и что? Такая уж жизнь.
-Кем это ты работала? – поинтересовалась я.
-Воспитательницей работала, - похвалилась она.
-Э? – не поняла я. – Воспитательницей кого?
-Хи-хи, - сказала она. – Таких вот как ты, беспамятных воспитывала.
-В сумасшедшем доме работала, что ли?
-Хи-хи. Почти. В Унилонисе я работала, Уна-литоной для вновь прибывших.
-А, вон что. И что, неприятности были?
-Да уж.
-А с чего они были-то? – спросила я. – Сами по себе, или по твоей вине?
-Ну, не без моего участия, конечно, - смутилась она. – А что, уж и маленько расслабиться нельзя?
-А теперь в таких вот кандалах расслабляешься?
-Подумаешь, кандалы! – сказала она. – Ты, видно, похуже кандалов и не видела ничего, если всё время на кандалы ворчишь.
-Может, и не видела, - согласилась я, - не помню. А с чего я что-то плохое должна видеть, если я законов не нарушаю, и вообще, живу как положено?
-А ты, значит, живёшь как положено?
-Не помню, - сказала я. – Возможно. Ты ко мне с вопросами не лезь, я ж сказала, что пока плохо соображаю. Лучше про себя расскажи.
-А что рассказать?
-Ну, как тебя зовут, к примеру?
-Трудно сказать. Впрочем, можешь называть меня Лия.
-Уже кое-что, - проворчала я. – И как ты в оболюционистки попала? Кстати, а оболюционистки, это кто?
-Хи-хи-хи-хи, - засмеялась она так, что даже её цепи слегка забрякали.
-Чего ты всё смеёшься? – сказала я. – Я ведь объяснила, что у меня с головой плохо. Не помню я, кто такие оболюционистки. Скажи спасибо, что хоть само это слово не позабыла.
-Спасибо, - сказала она. – Оболюционистки, они против рабства.
-Против рабства? – удивилась я. – В смысле, что, хотят всех рабынь поубивать?
-Ты что, – удивилась она, - правда, не издеваешься? Не поубивать, а освободить.
-От чего освободить? – не поняла я. – Освободить рабынь от их собственников, что ли?
-Ну да.
-Здорово придумано, - рассудила я. – И кто их будет Оллитарой снабжать? Кто им будет ренту платить? На что и как они жить тогда должны, вообще?
-Ну, наверное, тогда работать придётся, - рассудила Лия.
-Ну да, ты же работала, - припомнила я, - тогда понятно, почему ты оболюционистка.
-Да не оболюционистка я! – рассердилась она. – Это всё путаница!
-Ага, - задумалась я и хотела даже почесать голову, только цепь натянулась и тормознула руку на полпути. Я уже хотела снова высказаться насчёт цепей, но не стала повторяться и сказала: - Знаешь, у меня такое впечатление, что в последнее время путаница подозрительно широко распространилась. Может это болезнь какая-нибудь неизвестная?
-Так ведь ламиолы не болеют?
-Да, действительно, - согласилась я. – Значит, то, что ты оболюционистка, это путаница? А на самом деле, ты не оболюционистка, так?
-Так, - подтвердила она.
-А каким образом путаница возникла?
-Ну, так сразу и не расскажешь.
-А в двух словах?
-В двух словах? Ладно, попробую. Значит, я работала Уна-литоной.
-Ну да, - подтвердила я.
-Потом меня понизили до рабыни.
-Из за неприятностей, - предположила я.
-Да.
-То есть, в тот момент путаницы ещё не было?
-Э… Да, - подтвердила она. – Потом вообще Моной сделали.
-Ничего себе, карьерный рост, - вставила я.
-Чего?
-Так, просто в голову пришло. Не обращай внимания. Надеюсь, на этом неприятности не закончились?
-Только начались, - сообщила Лия.
-Так, а куда ниже-то?
-Ну, к примеру, в трюм, на силовой вал.
-То есть, дальше уже ты стала преступницей?
-Нет.
-Как же так?
-А так, что на этом этапе как раз и началась путаница.
-Ага, вон чего.
-Ну да. Сперва на валу всё перепутали, нас ведь пристегнули на унитолу к оболюционисткам, вот оттуда и пошло.
-Вас?
-Ну да, нас двоих.
-А потом?
-А потом и пошло.
-Что куда пошло?
-Да это… Ну, как оказались на арестантской унитоле, так и пошло. Там ведь четверо оболюционисток было, вот и нас туда же приписали. Ну, за то, что мы в трюме чего-то не совсем то наговорили. Так там же охранницы беспредельные вообще! Арестанток пользуют, как хотят, колют, чем попало, и вообще, сами они там преступницы! Тут ещё и не то скажешь.
Ну вот, а как приплыли, так и прямо в караван, что в Исколионию. Да переодели ещё в сарафаны эти дурацкие. Так они же в трюме ещё Аннолиусские платки у нас отобрали, вот, чтобы замять, и приписали к оболюционисткам, а оболюционисток в сарафаны переодевают. Короче, у кого путаница, а у кого-то очень даже и продумано всё.
А в Исколионии тоже много всякого, коротко и не расскажешь. Только потом всю кучу оболюционисток решили в Гестиус отправить. Ага, грязь с болота выгребать. Это пока они будут законодательство по-поводу оболюционизма разрабатывать, да? Упаковали, в тележные ящики, закупорили и повезли. А потом не помню. Потеряли нас по дороге, что ли? Вот, что я лично никуда из ящика не выбиралась, это точно. Да оттуда и выбраться-то невозможно. Только каким-то образом я оказалась на дороге, в этом самом сарафане, в кандалах, с этим идиотским бревном для парного сковывания, да ещё в шейном твиклисе со вторым ошейником, а её-то и не было, представляешь?
-Э… Кого не было?
-Ну этой, Дины не было, которая правая.
-Э?
-Ну, я же была Твикли.
-А!
-Я же говорила. Ну, меня и схватили первые встречные охранники. И давай трясти, как, мол, сбежала, и где остальные? Я им говорю, путаница, сама ничего не пойму. Так разве чего объяснишь? Нет, ты подумай, как вообще можно куда-то бежать в таком виде? Бревно за собой волочить? Да ещё в оболюционистском сарафане, в кандалах и босиком. Кстати, твиклис ведь оказался заклёпанным, в смысле, второй ошейник тоже, представляешь?
Они же до того договорились вообще, будто я Дине голову отрезала. Да сколько тогда крови на мне было бы? Уж не говоря о том, что я же эту Мелани любила, можно сказать!
-Мелани? – удивилась я. – Это ты про кого?
-Про Дину, про кого же ещё? Её же Мелани звали.
-Чего-то я запуталась, - призналась я.
-Так я же и говорю, путаница.
-Погоди. Значит, ты была Твикли. Ты Лия, а твою Дину звали Мелани, так?
-Так.
-Чего-то это мне что-то напоминает, - призналась я. – Будто бы я эту историю раньше слышала, только не так, а наоборот.
-Наоборот? А как?
-Как, не помню. Только, кажется мне, ты тут надолго застряла, подружка.
-И не говори, - вздохнула Лия. – Я уж и не помню, сколько тут сижу.
-Ужас, - сказала я. – И что, в таких вот цепях и голая?
-Да нет, - сказала она, - это недавно меня сюда перевели. А до того неплохо содержали. В групповой камере и без толы. А я, знаешь, поболтать люблю. Мне с постоянной толой плохо.
-Понимаю, - посочувствовала я. – У тебя, наверное, такая потребность, потому что ты Твикли была?
-Ну, Твикли я была недолго, - сказала она.
-А быть Твикли, это приятно? – поинтересовалась я.
-Ну, как поглядеть.
-А твоя Дина какая была? Как ты?
-Если бы, - сказала Лия. – Совсем не такая. Белая, выше меня ростом, а уж про характер вообще молчу.
-Как так? – удивилась я. – Для Твикли ведь всегда соединяют похожих девушек? Или новая мода пошла?
-В принципе, - призналась Лия, - нас ведь соединили в качестве наказания. Ну, за те самые вольности на работе.
-То есть, - сделала я вывод, - ты всё-таки виноватая?
-Я? Да я за те грехи давно уже своё отсидела. Если интересно, то в колодце с крышкой. Не пробовала?
-В колодце с крышкой? – попыталась припомнить я, - нет, не помню такого. Знаешь что мне в голову пришло?
-Что?
-Ты только не смейся и не ругайся сразу, ладно?
-Ладно. И что?
-Вот, ты тут застряла из за путаницы, да? А я тоже попала из за путаницы. А, поскольку нас посадили рядом, это дело имеет шанс сдвинуться с мёртвой точки. То есть, если моя путаница и твоя путаница окажутся с разными знаками, ну, плюс и минус, то они друг друга взаимно уничтожат, обе путаницы прекратятся, и нас выпустят. Но вот если эти самые путаницы окажутся однозначными, тогда надо помножить на два, если не вообще, возвести в квадрат. Вот тогда нам плохо придётся, а эта психическая администраторша вообще свихнётся. Как тебе такая мысль?
-Заумная мысль, - рассудила Лия. – Заумные мысли добром не кончаются. Вот, у Мелани тоже много заумных мыслей было, и вон что вышло. Я в толисе, а она вообще неизвестно где. Может, где и похуже ещё.
-А какие у неё были заумные мысли? – спросила я.
-Да разные. Одна Великая Литоника чего стоит.
-А причём тут ещё и Великая Литоника?
-Это, уж точно, долго объяснять. Да чего там, Великая Литоника, у этой Мелани Спайк…
-Мелани Спайк?! – подскочила я.
-Ну да, а что?
-Кто Мелани Спайк?
-Да это у моей Дины в ложной памяти исходное имя такое было. Я, говорит, Мелани Спайк из Лос-Анджелеса…
-Это я Мелани Спайк!
-Как это? – удивилась она.
-Да так, вот! Это я Мелани Спайк из Лос-Анджелеса! А ты, значит, не подсадная, да? Чего тебе велели, мозги мне свихнуть, да? Потому и без затычек надолго оставили, да?!
-Погоди, - сказала она. – Во-первых, не прыгай, ты в таких цепях всё равно ничего не сможешь, а во-вторых, никакая я не подсадная. А ты успокойся.
-А что, ещё и в-третьих что-то есть?
-Естественно, - сообщила она. – Говоришь, это ты Мелани Спайк? А ты эту Мелани Спайк в глаза-то видела? В зеркало давно смотрелась?
-Ты это к чему? – забеспокоилась я.
-Мелани Спайк блондинка, - сообщила Лия.
-Ну да, - согласилась я, - блондинка. Ты что, сама не видишь?
И встряхнула своими волосами.
-Не такая, - сказала Лия. – Она слегка золотистая, и волосы у неё мягче. А ты слишком светлая, может, крашенная даже, или обесцвеченная.
-Ты чего городишь, вообще?! – возмутилась я и попыталась скосить глаза и разглядеть собственные волосы.
-И глаза у неё серые, - добавила Лия, - а у тебя голубые.
-У меня голубые?!
-А ты что, никогда себя в зеркале не видела?
-Я-то видела, а вот ты…
-Что?
-Я тебя поколочу, вообще! – пригрозила я. – Не на ту напала, чтобы впаривать тут про раздвоение личностей, или… У меня глаза голубые?
-Ну.
-У меня глаза серые! Потому что я Мелани Спайк!
-Но я-то вижу, - возразила она. Так уверенно это сказала, что я даже усомнилась и попробовала вывернуть левый глаз, так чтобы разглядеть им правый, поскольку никакого зеркала не было и близко не предвиделось.
-Эй, ты чего это делаешь? – забеспокоилась Лия. – Тебе, там, не плохо?
-Не мешай! – отмахнулась я и ещё сильнее попыталась вывернуть глаз. Но тут вдруг и вправду, у меня резко закружилась голова, вероятно, наши глаза вовсе не предназначены для выворачивания на такие запредельные углы. Впрочем, не так уж и сильно голова закружилась, но я ведь и без того с трудом удерживалась на ногах в этом своём кандальном облачении. Поэтому я потеряла равновесие и, несмотря на попытку его восстановить, всё-таки загрохотала вниз, натягивая заднюю цепь и зависая задницей невысоко над полом. Задница-то и вправду зависла с недолётом, а вот голова ударилась то ли об пол, то ли о край кровати. Тоже не очень сильно ударилась, так ведь и мозги, как уже упоминалось ранее, были на пределе возможностей, вот этот предел и оказался пройденным. Мозги отключились вообще, и…
И…
И…
-И…
-Ик!
-Ик! Ик! Ик!
Я вдруг осознала, что не то чтобы икаю, а… То есть, я всё-таки икаю, но отнюдь не от внутренних причин или процессов, а явно от внешнего воздействия, которое заключалось в мощном и ритмичном раскачивании моего тела внешними толчками вдоль продольной оси. Толчки были настолько могучими, что отдавались даже в рот и приводили в действие его икательный аппарат, хотя я прежде как-то и не думала даже о возможности генерирования икания путём внешнего воздействия.
-Ик! Ик! Ик! У! У-у-у-у!
Тут я осознала, что, чего там икание, меня же попросту насилуют. Да не то, что насилуют, а уже даже успели изнасиловать и теперь толкались с затухающей амплитудой и интенсивностью. Спасибо, хоть изнасиловали в правильное место. Впрочем, возможно, так получилось потому, что рот у меня по-прежнему был закупорен чужими носками, а заломленные на спину связанные ноги несколько препятствовали доступу к неправильному отверстию для изнасилования. Я даже и сказать не могла, болит ли у меня тело от долгого связывания, или оно разболелось в результате завершающегося процесса насилия. Между прочим, я прекрасно помнила о том, что несколько секунд назад я отрубилась по результатам беседы со своей бывшей Твикли-Лией Соней в толисе Аннолиуса. Но сейчас мне явно было не до переработки подобной информации, потому что я припомнила также и реальные текущие проблемы своего положения.
Тем временем, насилие успешно завершилось, а осуществлявший его персонаж успешно удалился, так и не попав в моё поле зрения. Зато в этом самом поле немедленно появилась физиономия Шерри, и эта физиономия сказала:
-Ну?
-У! – ответила я и принялась змееобразно извиваться на животе, пытаясь перевернуться набок, чему явно препятствовала примотанная к шее палка.
-Угу, - сказала Шерри, зашла сзади, ухватилась за палку и потянула меня вверх. Хорошо что она сделала это быстро, всего лишь наполовину придушив меня. Теперь я оказалась стоящей на коленях, причём, в неустойчивом положении колен, грозившем опрокидыванием назад. Но тут же верёвки принялись одна за другой лопаться, и я догадалась, что Шерри снова пустила в ход кинжал. И тут же она отпустила меня, как только решила, что от остающихся верёвок я уже смогу избавиться самостоятельно. Да, у этой бандитки явно был соответствующий практический опыт.
Вскоре я освободилась и разогнула свои бедные конечности, с трудом сдерживая кряхтение и скрип. Извлекла наружу кляп, совершенно мокрый и почему-то весьма неприятно пахнущей.
-Оставь себе, - сказала Шерри, наверное имея в виду эти свои бывшие носки, - можешь снова постирать, а то, и назавтра пригодится.
-Спасибо, - сказала я. – И вообще, спасибо за спокойную ночку, ну, и за Оллитару тоже. А чего Господин-то ушел, не дождавшись благодарности?
-Перебьётся, - сказала Шерри. – А мне ещё не хватало с расписавшейся ламиолой возиться. Давно Оллитару получала в последний раз?
-Вообще-то, вчера, - сообщила я. – То есть, позавчера. Тут запросто со счёту собьёшься. Насчёт Оллитары, всё пока нормально, а вот насчёт того чтобы поесть? Когда здесь завтрак-то подают?
-Когда таких как ты на завтрак подают? – переспросила Шерри, натягивая на себя несколько джинсоподобные штаны. – Ну, когда «едоки» появляются.
-То есть, что, - решила уточнить я, - вы людоедка, Госпожа?
-Без меня хватает, - проворчала Шерри. – Не советую тебе отсюда вылезать. Впрочем, какое мне дело? Если тебя сожрут, мне меньше забот будет.
Тут она встала, явно собираясь куда-то идти.
-Госпожа Шерри, - сказала я, - вы действительно собираетесь содрать кожу с Виолетты?
Шерри остановилась, не дойдя до двери. Уже хорошо.
-Да, - ответила она. – И что?
-Я не могу этого допустить, - сказала я. – То есть, я понимаю, что ничего с вами сделать не в состоянии, только я не согласна жить дальше, если не смогу этого вашего решения изменить. Я тогда буду драться, или… Не знаю, что буду делать. Вам придётся сначала меня убить, вот.
-То есть, тебя снова связать? – спросила она.
-Лучше скажите, - попросила я, - каким образом я могла бы вас отговорить?
-Не думаю, что тебе есть, что предложить взамен, - сказала Шерри, - а мне свои обещания следует исполнять.
-Я могу предложить только себя саму, - предложила я. – Я могу быть вашей рабыней, Госпожа, только не трогайте Виолетту.
-Рабыней я тебя могу сделать и без твоего согласия, - возразила Шерри. – Да и на кой ты мне нужна? У меня и так рабынь слишком много. К примеру, эта самая Ви числится моей долей добычи, раз уж я её ошкуривать буду. Зачем мне ещё одна, если, к тому же, на мою долю тогда нормальных ценностей не достанется?
-Я представляю собой гораздо большую ценность, чем это кажется на первый взгляд, - сообщила я. – Однажды за меня заплатили тысячу мониолов, а в другой раз триста тридцать, насколько я помню. Как вы думаете, это о чём-то говорит?
-О том, что некоторым идиотам деньги слишком легко достаются, - сказала Шерри. – От таких как ты одна головная боль и проблемы. У Мери такие вот долго не живут, и правильно. А мне идти надо. Ну а вздумаешь подраться, это пожалуйста. Не заметишь, как пришибём.
-Постойте, Госпожа Шерри! – подскочила я. – То есть, если бы у меня имелись какие-то ценности, вы бы согласились не убивать мою подругу?
-У тебя всё равно ничего нет, - возразила она.
-Есть, - сказала я. – Я могу вам предложить то, чего никогда никому не предлагала, но раз уж выхода нет, то…
-Что?
-Я согласна быть вашей рабыней не просто так, а послушной рабыней.
-Хе-хе, - расценила это Шерри.
-Это не просто слова, - добавила я. – У меня много способностей, и я согласна честно использовать их к вашей выгоде, Госпожа. Ручаюсь, я принесу вам гораздо больше прибыли, чем та доля, которую вы потеряете, взяв себе меня вдобавок к Виолетте.
-Да чего ты можешь-то, дурочка холёная?
-Для начала, я бы могла избавить вашу совесть от той обузы, которую вам и самой на неё взваливать не хочется, Госпожа.
-Чего? – сказала Шерри, как мне показалось, с угрозой в голосе.
-Не думаю, что вы трусишка, Госпожа, - напёрла я, - хотя, как всем известно, самые крутые головорезы всегда трусят перед собственным внутренним миром. Но вы-то явно не ахти какая головорезша, Госпожа, поэтому, возможно, не очень-то и боитесь собственных мыслей и ощущений.
-Э? – сказала Шерри.
-Это легко проверить, - не дала ей передышки я. – Думаю, вы способны признаться, что сами желаете, чтобы вам не пришлось сдирать кожу с невинной девушки, только чтобы всё вышло логично и меркантильно.
-Как?
-Так, чтобы это оказалось выгодно вам, а главное, всей вашей разбойничьей компании. Это чтобы перед ними не оказаться виноватой.
-Ещё психолога на мою голову не хватало, - проскрипела разбойница.
-А как вы догадались, что я училась на психолога?
-Вот что, - наставила на меня палец Шерри, - если тебе неймётся, Ме, пойдём сейчас к Линде, вот её и убеждать будешь.
-А в чём, Госпожа? – решила уточнить я.
-В том, что принесёшь нам выгоду, став моей рабыней, раз в десять большую, чем стоит шкура твоей подружки. А в десять раз, потому что из за мелочи никто с тобой возиться не станет. Согласна?
-Да, Госпожа, - подтвердила я.
-Вставай, пошли!
-Голой?
-Да, голой не стоит. Вот, - кинула она мне потрёпанные штаны и рваную блузку без пуговиц, может, и не женскую даже. Очень может быть, что эту, с позволения сказать, одежду, сняли с убитого разбойника, судя по размеру, и по тому, что в Оллитарии женщины вообще крайне редко ходили в штанах. Ну, неважно.
Я зашлёпала босиком вслед за Шерри. На палубе, что странно, оказалось довольно прохладно. Впрочем, разве я много плавала? Очень могло быть так, что на Оллиолоне существовал заметный перепад температур, если принять во внимание слухи о пресловутой «нижней воде» и её сверхнизкой температуре. Разбойников наверху было мало, к тому же, у них был какой-то утомлённый вид. На сей раз никто ко мне не пристал, и вскоре мы достигли апартаментов атаманши. Похоже, здесь собрался военный совет, а может быть, это была просто утренняя планёрка, как на каком-нибудь производственном предприятии. Это я решила, поскольку здесь явно присутствовало руководство преступного сообщества. Помимо нас, здесь уже находилась Машенька, а также двое внушительных бандитов. Один был внушителен своей комплекцией, а второй комплекцией не блистал, зато был весь обвешен оружием и другими приспособлениями, трудно сказать, для чего предназначенными, при беглом взгляде. Этот тип как раз заканчивал отчёт о проделанной работе. Похоже, я задержала Шерри, и она явилась с опозданием. Наверное, так и было, судя по взгляду который бросила на неё Линда. Сама же Линда возлежала на описанном ранее «коврике», одетая в симпатичное белое платье, с причёской закрученной кудряшками, и босая, как я.
-Так что, никакой гарантии дать не могу, - закончил свой доклад второй тип.
-Ладно, подумаю, - сказала Линда, поглядела на Шерри и вопросила:
-Где ходишь?
-Объясню, - пообещала Шерри.
-Что с пушкой? – поинтересовалась Линда.
-Проблемы с пушкой, - коротко сообщила Шерри.
-Ну, так решай, а?
-Решаю, - разъяснила Шерри.
-Если проблемы, почему спишь, а не решаешь?
-Потому что ночь, - сказала Шерри. – Не знаю пока, как решить. Думать надо, а для этого мозги отдыхать должны.
-Чего им отдыхать-то, когда их в наличии нету? – неожиданно встрял первый тип, который был колоритный.
-Заткнись, - совершенно спокойно сказала Линда, но почему-то меня при этом чуть не пробрал озноб, да и бандит заткнулся на полуслове.
-Харни, - добавила Линда, - у меня каждый за своё дело отвечает. А тот, у которого это не его дело, молчит и не встревает. Забыл?
-Помню, - коротко ответил бандит.
-Машенька, - сказала Линда, - что там у нас ещё на сегодня?
-Мелочи, - ответила Машенька. – Четыре девки загнулись, да ещё Мери троих списала. Ну и Шерри с рабыни кожу сдирает. Да, ещё двое неадекватных оказалось. Я разберусь?
-Разберись, - разрешила Линда и снова поглядела на Шерри: - Ну? Объясняй.
-Тут альтернативное предложение от этой вот палочницы, - слегка пихнула меня Шерри. – Давай, излагай.
-Я, это… - сказала я и сделала паузу, чтобы убедиться, что мне можно высказаться.
-Что? – спросила Линда.
-Вы тут собираетесь зверски убить мою подругу, так я предлагаю этого не делать, а я вам взамен отработаю, в десять раз больше прибыли обеспечить сумею, вот.
-Ну? – сказала Линда. – В десять раз по сравнению с чем?
-По сравнению с тем, какая прибыль получится, если Госпожа Шерри сдерёт кожу с Виолетты, Госпожа.
-Ха-ха, - рассудила Линда. – Какая же прибыль с ошкуренной бунтовщицы? Скорее, убыток. А ты, значит, хочешь приложить усилия, чтобы этот убыток нам на десять помножить, так?
-Боюсь сильно возражать, - сказала я, - только вы ошибаетесь, Госпожа.
-Ну?
-С убитой бунтовщицы прибыль потенциальная, хотя и проблематичная несколько…
-Какая? – снова встрял громила, которого Линда называла Харни.
-Потенциальная…
-Чего?
-Заткнись, - снова велела Линда.
-А чего она непонятные слова говорит?
-Тебе что, слово «потенция» непонятно? – встряла Машенька.
-А причём тут потенция?
-Действительно, - сказала Машенька, - причём тут потенция, если дело касается Харнета? А вот если…
-Р-р-р-р… - вдруг негромко сказала Линда, при этом мгновенно наступила полнейшая тишина. Нет, интересно всё же, да чем эта Линда так страшна? И что в ней оранжевого, в конце концов?
-Зверской расправой с бунтовщицей, конечно, можно застращать будущие жертвы. Ну, то есть, тех, кого вы собираетесь в будущем грабить. Только тут одна загвоздка.
-Ну?
-До этих жертв ведь надо эти сведения о расправе донести, правда? Так что, если у вас тут есть шпионы, то хорошо…
-Чего хорошего, если шпионы? – перебила Линда.
-В принципе, ничего в этом хорошего нет, - согласилась я, - но вот в смысле прибыли от расправы, при наличии шпионов на неё можно рассчитывать. Госпожа.
-Так, - сказала Линда и подозрительным взглядом обвела всех присутствующих, - шпионы есть?
-Гы-гы-гы, - сказал Господин Харни, а остальные промолчали.
-Значит, шпионов нет? – уточнила Линда.
-Ага, так они вам и сознаются, - вставила я.
-Чего?
-Я говорю, если кто шпион, так он не сознается, Госпожа.
-Правда? – сказала Линда. – А ты не шпионка?
-Я? Да нет, что вы, Госпожа? – испугалась я.
-А шпионы же не сознаются? То есть, ты, выходит, шпионка, по твоим же словам?
-Э… Нет, Госпожа, - сказала я. – Выходит не так.
-Да как же, не так? А ты знаешь, что мы со шпионками делаем?
-Ну, а зачем мне знать? – завертелась я. – Я-то не шпионка.
-Машенька, - сказала Линда, - что ты об этом думаешь?
-А я думаю, - сказала бандитка в сапожках, - что с этой Ме дело нечисто. Она себя рабыней называет, а сама как сюда попала? Под видом арестантки, да ещё такой, за которой по документам числится подозрение о сотрудничестве с оллиолонерами.
-Так сами же притащили! – возмутилась я.
-А чего же ты не объяснила сразу, что рабыня?
-Так у меня же во рту затычка была!
-Вот, - указала на меня пальцем Машенька. – У этой девки чего-то слишком хорошая память для ламиолы. А её подружка вообще непонятно как здесь оказалась. Да и с этой Оллитарисской старухой она знакома, об этом и Мери сообщала. Они даже в трюме о чём-то совещались, думали, никто не заметит. А чего эта Ви на Шерри кинулась? Поступает так кто нормальный, а? А может, я и с ними разберусь?
-Нет, - сказала Линда.
-Ну, как скажешь, - ответила Машенька и очень нехорошо на меня поглядела.
-Эта Ме говорит, будто она психолог, - сказала тут Шерри. – И что за свою подругу, согласна быть моей рабыней, и при этом приложить все свои умственные способности на нашу пользу.
-Да? – сказала Линда и прищурилась в мою сторону. – Правда?
-Да, Госпожа, - подтвердила я.
-А ты знаешь, в чём наша польза?
-Предполагаю, - призналась я. – Как говорили одни мои знакомые разбойники, жечь, резать, душить, потрошить.
-Хи-хи, - сказала Линда. – И ты собираешься нам в этом помогать? Думаешь, лучше нас сумеешь?
-Это я не сумею, Госпожа, - сообщила я, – но, вот, если у вас проблемы, не связанные с потрошительством и требующие для решения интеллектуальных способностей, я могу пригодиться.
-А ты не забыла, что девки, которые умнее меня мне на нервы действуют?
-А мне тоже много чего на нервы действует, - сказала я, - так я же на всё согласна, если хоть так есть шансы подругу спасти.
-Шерри, - сказала Линда, - ты разболтала, да?
-Я вообще ничего не говорила, - отпёрлась Шерри.
-А кто тогда? Ты, Бен?
-Да я вообще эту девку впервые вижу! – возмутился тип, который заканчивал отчёт, когда мы пришли.
-А откуда же она знает?
-Вот и спроси у неё, - посоветовал Бен.
-Ты! – ткнула пальцем в моём направлении Линда. – Откуда узнала?
-Это, - испугалась я, - а что я откуда узнала, Госпожа?
-Что, подстилкой стать хочешь? – спросила меня Линда зловещим голосом и даже дёрнула пальцами за край своего «коврика».
-Н-н-н-н-ет-нет, Госпожа! – заикнулась я. – Не надо, Госпожа.
-Я думаю, ничего она не знает, - вступилась за меня Шерри, - хотя и подозрительно получается.
-Слишком уж подозрительно, - прорычала Линда. – Я в такие вот совпадения не верю. Чего-то тут есть, с плохим запахом.
-Это я, может? – встряла я, чтобы их рассмешить, и разгрузить обстановку. – Ну, со страху же…
-Э? – вылупила на меня свои голубые глазки Линда, но тут оба Господина разбойника заржали на разные голоса. Шерри тоже протокольно хихикнула, а вот Машенька осталась совершенно серьёзной, да ещё злобно сощурила свой недружелюбный взор.
-Тихо, - велела своей компании Линда. – Значит, так, Ме… Слушай, мне твоя кличка надоела! Ещё тут овечьего блеяния не хватает! Шерри, если она к тебе в рабыни напрашивается, так дай ей кличку, да поскорее, не то, расстроюсь, вот!
-Сейчас, - сказала Шерри и ухватила меня за палку на шее, так что чуть не опрокинула меня на пол. – Вот, похожая штучка на ней. Непослушница, поняла?
-Э? – не сразу сообразила я.
-Тебя теперь так зовут, - разъяснила Шерри. – Непослушницей. Как палку для строптивых девок.
-Как палку? – решила уточнить я. – Вот эту палку?
-Другую палку, - сказала Шерри. – Заслужишь, - познакомишься. А сокращённо, Слу.
-Понятно, - сказала я. – А эта, вот «Ме» ототрётся?
-Не твоя забота.
-Слу, - проговорила Линда. – Ладно, сойдёт. Так вот, сейчас будешь свой интеллект доказывать. Я всякого трепла не люблю. Сумеешь доказать, может и разрешим быть у нас рабыней. А не сумеешь, у? – показала мне она свою страшную подвесочку.
-У, - ответила я. – Угу, Госпожа.
-Страшно?
-А то!
-Ну, теперь назад дороги нет. Или хочешь мне развлечение испортить?
-Нет-нет, не хочу, Госпожа.
-Поглядим, насколько ты потягаться сможешь с моими интеллектуалами. Значит, для начала, коротенький стих в мою честь. Харни, начинай.
-Хе-хе, - сказал Господин Харни.
-Не хе-хекай, а стих выдавай!
-Ну, э… - заскрипел Харни. – Это… Ага!
Наша Линда, - просто «Ах»!
На врагов наводит страх.
Как завидит враг её,
Сразу бросит, э… ружьё!
Вот.
-Шедевр, - сказала Линда. – Страх наводит, значит. Бенсон, твоя очередь.
Господин Бенсон недовольно засопел, но ненадолго. А потом изрёк:
-Если Линда разозлится, надо срочно схорониться.
А кто прятаться не станет, сильно долго не протянет.
-Да уж, - рассудила Линда, - для такого стихотворца и это достижение. Машенька, давай ты.
-Р-р-р-р… - сказала Машенька.
-Что, с кандидаткой в рабыни потягаться не можешь?
-Хреновиной тут занимаемся, - рассудила Машенька.
-Ты не ругайся, а стих выдавай, - потребовала Линда, - не то, у других больше времени на раздумья окажется.
-Я в стихах не сильно спец, - сказала Машенька, - а вот резать, - всем конец. Я не Линда, потому, что у Линды на уму, не узнать и не понять.
Никому.
-Э… - сказала Линда. – Ладно, за оригинальный размер и слог, можно стерпеть. А ты, Шерри?
-Я помню чудное мгновенье, - занялась плагиаторством Шерри, - в душе настало пробужденье. Явилась Линда, и сомненья развеялись как сизый дым.
У Линды все на подозренье, и кто внушает ей сомненья, не доживёт до пробужденья, а попросту в одно мгновенье, простится с существом своим.
-Чего-то как-то заумно, - оценила Линда. – Такое впечатление, что где-то уже слышала.
-Уж, как умею, - проворчала Шерри.
-А теперь ты, Слу, - распорядилась Линда.
-Ну, я вообще-то стихи никогда не складывала, - попыталась пояснить я.
-Да ты что?
-С другой стороны, с меня и шкуру ещё никогда не спускали.
-Ничего, всё когда-то случается впервые, - успокоила Линда.
-Я просто стесняюсь маленько, - сказала я.
-Не стесняйся, у тебя шкура совсем неплохая, - возразила Линда.
-Шкура? Да нет, она подпорчена, вот, и…
-Ну?! – рявкнула Линда, и даже глаза у неё словно сверкнули.
-Гну! – машинально вырвалось у меня в ответ.
-Чего?!
-Это стих так начинается! – выпалила я.
Гну я свой негибкий слог
Чтобы поскорее
Мне про Линду монолог
Сделать красивее…
Э…
Э, да что там говорить,
Говорить не нужно.
Если Линду разозлить
Словом непослушным
Линда сделает из вас
Коврик для постели,
А у коврика, как раз,
Нет души…
Нет души…
У теле!
-Где нет души? – спросила Линда. – У теле?
-Я могу отредактировать, - предложила я, - если вам понравилось, Госпожа! В смысле, коврик предмет неодушевлённый, а пока девушка ещё не в состоянии коврика…
-Вы, уроды! – обратилась сразу ко всем Линда. – Вы чего насочиняли? Это что за дразнилки поганые?
-А кто победил-то? – спросил Господин Бенсон, - надеюсь, не я?
-Язык не поворачивается таких стихотворцев победителями называть, - рассудила Линда.
-Госпожа, а можно сказать? – попыталась влезть я с собственной инициативой.
-Ну?
-Тема для конкурса неподходящая, - разъяснила я, - вот и уровень такой низкий получился.
-Это почему неподходящая?
-Потому что свобода творчества оказывается зажатой посторонними элементами, Госпожа.
-Чего?
-Ну, например, я боюсь за свою шкуру, другого давит ваш авторитет, третий вообще не понимает цели этого действа, четвёртый…
-Так, значит, я, это неподходящая тема, да?
-Ну, в контексте выявления интеллектуального уровня, да, Госпожа.
-Ну, и?
-А чего, «ну»?
-Того, - сказала Линда, - если чего критикуешь, так предлагай, как правильно, не то…
-Не то, коврик, да?
-Ага. Это чтобы болтунов поменьше было.
-Да, запросто, - сказала я. – Для конкурса нужно выбрать тему о чём-нибудь красивом, или прекрасном.
-Например?
-Ну, например, о том, как прекрасны девушки, Госпожа.
-Серьёзно?
-Так ведь к случаю подходит, Госпожа, - пояснила я. – У меня ведь какая цель?
-А какая у тебя цель?
-Ну, как же? Я добиваюсь, чтобы вы с моей подружки шкуру не содрали. Знаете, девушка в целом виде, это гораздо прекраснее, чем девушка без шкуры…
-Я вижу, - сказала Линда, - тебе всё-таки мои коврики не нравятся.
-Если бы нравились, - сказала я, - так я бы и предложила соответствующую тему. А я предлагаю о том, как прекрасны живые и неошкуренные девушки.
-Чувство прекрасного у каждого своё, - возразила Линда. – Ты чего мне свои понятия навязываешь?
-Знаете, Госпожа, - сказала я, - мне вообще-то нелегко. Это потому что надо свой интеллект доказать, и заданный уровень не превысить. А то, я же помню, как вам не нравится когда вам кажется, что кто-то умнее вас, Госпожа.
-Прекрати «Госпожить», - сказала Линда. – Шерри будешь Госпожой называть, если заслужишь, что вряд ли. Значит, о том, как прекрасны девушки? Вот, лично мне кажется, что девушки прекрасны, когда у них такая вот штучка во рту.
Тут она приподняла за волосы голову своего коврика, рот которой был украшен красной затычкой.
-А ты, Харни, как думаешь?
-Девкам место на цепи, - сказал Господин Харни, - не то, они артачиться начинают, и теряют привлекательность.
-А ты, Машенька?
-Ну, в виде ковриков тоже ничего, - сообщила своё мнение головорезша.
-Думаю, на цепи всё же лучше, - без приглашения высказался Господин Бенсон, - а ещё лучше, вдобавок, в надёжных кандалах.
-А иначе что, страшно? – спросила Линда.
-Иначе, не так красиво, - пояснил Бенсон.
-Ну-ну. А ты, Шерри, как думаешь?
-А я думаю, как бы поскорее со стихами расплеваться, да заняться делом, - сообщила Шерри.
-Вот и прекрасно, - снова влезла я. – Кто первый?
-Э? – снова не поняла Линда.
-Кто первый прочитает стих на тему, как прекрасно, когда девушка в цепях?
-Господин Харнет первый, - распорядилась Линда. – Давай.
-Э… Ну… - сказал Харни. – Это…
Если девка в кандалах,
Как увидишь, - просто «Ах».
Сразу хочется её
Ухватить как…
Э…
Ружьё!
-Всё? – осведомилась Линда.
-Да.
-Кто про что, а этот про ружьё, - проворчала Линда. – Машенька, давай ты.
-Если девка на цепи, - сказала Машенька, - просто мимо не пройти.
Так и хочется сказать, нужно цепи оборвать,
А потом и уши, но не здесь, на суше.
А пока плывём в воде, девок всюду и везде,
Нужно со сноровкой, завязать верёвкой.
-И чего ты всё время с практической точки зрения? – проворчала Линда.
-Потому и живая до сих пор, - разъяснила Машенька.
-Бенсон, - скомандовала Линда.
-Девку в цепи закуёшь, - кувыркаться ловко,
Да к тому же, не натрёшь что-нибудь верёвкой.
-Ладно, хоть не про ружьё, - рассудила Линда. – Шерри, хоть ты постарайся, а?
-Стихотворство второпях уж меня достало.
Если девушка в цепях, - звон, а толку мало.
Что ли, новость вам открыть, сведеньем полезным,
Что мозгами шевелить, - не греметь железом?
-Каждый о своём, у кого чего болит - посетовала Линда и уставилась на меня. – И ты, Слу, не по теме выступать собралась?
-Нет, я по-теме, - заверила я.
Больно надо мне не по теме. Не для того я им эту тему навязывала.
-Ну?
-Вот, - сказала я:
-Что может быть прекраснее на свете,
Чем девушка в железных кандалах,
Когда нагая, под угрозой плети,
Она трепещет с робостью в глазах?
Когда она, пленённая невинность,
Обречена железом и судьбой
На звон цепей и рабскую повинность
Бесправною кандальницей - рабой?
Когда в ошейник замкнутая шея
Примкнута цепью к рабскому кольцу,
Когда не понимая, не умея,
Она прижмёт ладонь свою к лицу.
Она в своих стальных забьётся путах,
Натягивая цепи, закричит,
И вдруг в неясных, трепетных минутах
Неведомую сладость ощутит.
Ладони стиснет, в трепете сердечном,
Души и тела празднуя разлад,
В прозренье женском, новом, но извечном,
Рождающем условностей распад.
И доводы рассудка заглушая,
Не признаваясь ни себе, ни вам,
Познает, протестуя и стоная,
Любовь к своим железным кандалам.
О, женщина, ничтожество не имя,
В ничтожестве величие подчас.
Цепная и великая Богиня,
Для вечности рождённая сейчас.
-Всё? – осведомилась Линда.
-Всё, - подтвердила я. – А что, коротко получилось?
-И станешь утверждать, что прямо сейчас сочинила?
-Ну да.
-Так я и поверила.
-А я что-то не поняла, вам понравилось, или как?
-Мне не нравится, когда так вот нагло врут.
-Сейчас сочинила, - упёрлась я, - и никто обратного не докажет. А чего такого-то? У меня же материальная заинтересованность была.
-Да она специально так повернула, чтобы под эту тему подвести! – возмутилась Машенька, - а стих свой заранее придумала!
-Даже если и так, - встряла Шерри, - это тоже говорит об умственных способностях.
-А «Пушке» лишь бы шкуру не сдирать с бунтовщицы, - сказала Машенька. – Вертится тут…
-Чего?! – чуть ли не заорала Шерри. – А тебе и потонуть не жалко, лишь бы на любимое развлечение поглядеть, да?
-Р-р-р-р, - негромко прорычала Линда, но обе девки вмиг заткнулись, и в помещении повисла неловкая тишина, которую через некоторое время нарушила сама же Линда.
-Ладно, - сказала она. – Впрочем, развлечение не помешает, а то, нервные все стали. Интересно, вообще-то.
Так вот, Слу, у нас пленная навигаторша артачится. Не хочет на нас работать. Сумеешь её уговорить, - твоё счастье. Мы не смогли. Правда, лично я не уговаривала. Знаешь, когда я пытаюсь уговаривать, все почему-то со страху трясутся и соображать перестают. А навигаторшу пугать нельзя, не то, способности потерять может. Уговоришь, тогда можешь числиться частью добычи Шерри. Ну, если она захочет, конечно. Может, ей больше хочется твою подружку ободрать, кто её знает.
Короче, Машенька, займись этой интеллектуалкой. А Шерри пускай пушкой занимается. Слыхала?
-Слыхала, - подтвердила Шерри. А Машенька ухватила меня за палку и потащила наружу.
-Это… - попыталась обсудить я условия своего перемещения в неизвестном направлении, но бандитка тут же проворчала в ответ:
-Этого нету.
И поволокла меня дальше, совершенно не заботясь о моих удобствах. Я даже и не уловила, куда мы идём, поскольку эта палка при таком обращении чуть не вывернула мне шею, вынуждая передвигаться в полусогнутом и вывернутом набок положении. Очухалась я только в каком-то странном помещении, похоже, заваленном не то награбленным барахлом, не то, просто хламом. Разбойница пихнула меня на табуретку перед маленьким столиком, и перед моим носом оказались две знакомые турнепсины, а также последовало указание начальства:
-Жрать!
-Кушать, вы хотели сказать, Госпожа? – уточнила я.
-Чего?
-Спасибо, конечно, за витамины, - сказала я, - а мяса нет?
-Зачем?
-Для активизации умственных способностей до максимальной эффективности, - разъяснила я.
-А ты что, согласная?
-На что, Госпожа?
-Перестань обзывать меня Госпожой! – рассердилась теперь и Машенька, - поэтесса недорезанная!
-А как же мне вас называть?
-Никак. Жри, да помалкивай. Не то, зарежу.
-Хи-хи, - припомнила я, - ну совсем как я недавно.
-Чего?
-Мисс, - сказала я, - если у вас есть, чем меня зарезать, то не будете ли так любезны, чтобы порезать эти фрукты? А то, у меня на такую величину рот не разевается.
-Хе-хе, - сказала Машенька и в два счёта разрубила турнепсины на части. А потом схватила один обрезок и принялась тереть им мой лоб. Наверное, чтобы оттереть с него «Ме». А ведь мне ещё раньше показалось, что эти турнепсины какие-то агрессивные на вкус и после них щиплет язык.
-Спасибо, мисс, - поблагодарила я и попробовала закусить внутреннюю часть фрукта, не затрагивая немытой наружной стороны.
-Прекрати обзываться, кому сказано.
-Простите, миссис, - извинилась я, - я не предполагала, что вы замужем, потому и назвала вас «мисс»…
-Кто замужем? Я замужем?! – рассердилась Машенька.
-А что, нет? А чего вы тогда на «мисс» обижаетесь?
-Короче, - сказала Машенька, - согласна навигаторшу забодать?
-Ик! – поперхнулась я. – Как это, забодать? Она что, рогатая? Вай!
В одно мгновенье Машенька приставила ко мне свой кинжал, так что его кончик оказался у меня в левой ноздре, и сказала:
-Ты меня тут своим интеллектом и чувством юмора не дави, поняла? И не строй из себя непонятливую. Поняла?
-Э… Да! – подтвердила я, боясь пошевелиться.
-Жри, что дают, - велела Машенька и убрала кинжал. – У Пушки выпрашивать деликатесы будешь, если справишься. Я не знаю, насколько ты свою подружку спасти хочешь, а только лучше о собственной шкуре позаботься. Это тебе крупно повезло, что у нас указатель сломался, и притом, упрямая навигаторша под рукой. Не то, Мери бы тебя уже выпотрошила. У неё малохольные дня три живут.
-Так ведь ещё только второй день? – попробовала уточнить я.
-Короче, - сказала Машенька, наверное, у неё это было любимое слово, - мы тут застряли в тумане. Кругом донные скалы, вслепую плыть, себе дороже. А указатель сломался. Если навигаторша не станет работать, потонем все, и ты, и твои подружки тоже. Ясно, нет?
-А навигаторша, она что, сквозь туман видит? – спросила я.
-Чует, - разъяснила Машенька. – Способности у них какие-то, у навигаторш. То ли врождённые, то ли как-то приобретённые. Мало их, таких. Да ещё, говорят, обещание они дают, нарушителям законов не помогать. А бить нельзя, объясняла уже. Короче, нажралась? Одевайся тогда.
-Э? – вылупилась я на очень странные предметы одежды, которые Машенька начала пихать мне в руки. – Это в кого я должна вырядиться?
-В Оранжевую Линду, - разъяснила Машенька и сунула мне дополнительно ещё и какой-то неухоженный парик, тускло рыжего цвета, скорее даже баклажанного.
-Это… - растерялась я.
-Что?
-Э… Парик не оранжевый вовсе, - сказала я, не придумав ничего лучшего.
-Другого нет, - сказала Машенька. – Если кто не догадается, представишься. Верти мозгами, короче. Там несколько девок будет. Навигаторша темноволосая, невысокая, юбка на ней мешковатая, в клеточку. Разберёшься.
-Ну, вообще… - проворчала я, но, делать нечего, начала наряжаться пираткой-идиоткой. Самым безобидным предметом оказалась мешковатая блузка, почему-то без пуговиц или завязок, в результате чего, мои сиськи вываливались оттуда наружу, а лифчика, вероятно, не полагалось. Потом последовали умеренно рваные то ли штаны, то ли колготки, поскольку в обтяжку. Затем сапоги. Те самые, с дурацкими отворотами, словно нам предстояло гулять по болоту.
Палку с моей шеи Машенька отвязала и выбросила, а на моей голове принялась городить сомнительное сооружение. Сперва она закрутила мои собственные волосы на затылок, так туго, как смогла. Потом напялила сверху свой немытый парик, так, чтобы баклажанные пряди свешивались вниз, а под конец затянула это сооружение освободившимся от палки платком Линды, вокруг лба и сзади, чтобы оно не развалилось по дороге. А поверх всего этого нахлобучила на мою голову шляпу в идиотско-Наполеоновском стиле, вероятно, на пару размеров больше чем надо.
-Чучело, - высказала я своё мнение, поглядев в закреплённый на стенке обломок зеркала.
-Нормально, - сказала Машенька. – Страшная. Линда любит, чтобы её всякие дурочки такой вот представляли.
И принялась навешивать на меня толстый пояс с кривой и зазубренной саблей. Эта самая сабля сейчас же оттянула меня книзу. Я раньше думала, что сабли гораздо более лёгкие, если уж всякие янычары ими так лихо размахивают. Ага, в кино видела.
Тут, совершенно не к месту, на меня напало хихиканье, потому что мне пришло в голову, что я выгляжу как тот самый злодей Бармалей, о котором я слышала от Тани. Я, правда, не очень поняла, что это был за персонаж. Если это был всем известный Российский морской разбойник, почему тогда упоминание о нём всегда вызывало смех, не только у любого русского, но даже и у меня? И что, скажите на милость, такого смешного было в его песенке:
-Машу я саблей,
Душу и граблю,
Я злой разбойник,
Я Бармалей!
А ещё, говорят, в Москве есть улица «Бармалеева». Нет, этот русский юмор нормальному человеку не понять, вот и я пытаться не стала.
-Чего хихикаешь? – рассердилась, тем временем, Машенька.
-Бармалей, - пояснила я, - вот.
-Кто?
-Злодей Бармалей в шляпе, снятой с Наполеона. А сабля настоящая?
-Настоящая, - подтвердила она.
-И не страшно мне давать?
-Ты её лучше не трогай, дура, - посоветовала Машенька, - не то, пальчики себе очекрыжишь.
-А пистолета нет? – спросила я. – Бармалей, он ещё и с пистолетом ходил. Здоровенный такой пистолет, с раструбом на стволе.
-Зачем? – сказала Машенька.
-Что зачем?
-Раструб на стволе зачем?
-А! Это чтобы удобнее было порох в ствол засыпать, - пояснила я.
-Чего засыпать?
-Порох.
-Это что?
-Послушайте, - сказала я, - каким образом вы пушку используете, если даже не знаете, что такое порох?
-Как пушку используем? – сощурилась Машенька. – А ты что, шпионка?
-Не, - сказала я, - я не шпионка, я Оранжевая Линда. Посторонись, хочу саблей помахать.
Тут вдруг Машенька ухватила меня рукой за нижнюю челюсть, так, что её пальцы попали мне в рот. Я даже икнуть со страху не смогла. А она зашипела злобным голосом:
-Слушай, юмористка, я тебе не подружка! Там, на палубе, будешь роль отрабатывать. А передо мной брось выпендриваться. Я таких как ты уже пару сотен выпотрошила наружу. Тех, которые продаться выгодно не сумели. Я тебя саму на твой порох пущу, если захочу, а шкуру на подстилку, поняла?
-Гу, - пропищала я. – У-гу. Э.
Между прочим, мне и самой разговаривать с этой злодейкой расхотелось. И в самом деле, чего это я с ней разболталась? Много чести этой бандитке, с такой как я болтать. Вот, пускай ногами болтает, когда её повесят за всё, про всё. Да, больно надо мне ей в подружки навязываться! Чтобы повесили за компанию, что ли?
Тут Машенька отпустила мою челюсть, и я попробовала вправить её на место. А потом подняла с пола палку Госпожи Линды и принялась запихивать её за пояс.
-Это зачем? – спросила меня злодейка.
-Дорого, как память, - буркнула я. – Не вы давали, не вам отбирать.
-Ладно, - сказала Машенька. – Работать пора. Пошла!
И грубо пихнула меня к выходу, так, что я даже чуть не грохнулась, запутавшись ногами в сабле.
-Гы-гы-гы, - сказала Машенька, но больше пихаться не стала. А я попыталась найти параметры походки с этой дурацкой железной кривулиной на поясе. Другие ведь как-то ходят? Хотя, может, просто эта вот сабля была не по моему росту? Я же всё-таки пониже, чем средний разбойник мужского рода. Чёрт побери! Да в кандалах ходить проще, чем в этой сабле! Она так и норовила залезть мне между ног. Хотя, в кандалах меня ходить долго учили, а носить саблю не учил никто. Возможно, здесь попросту были свои тонкости. Так, или иначе, но к моменту выхода на палубу, самостоятельно выучиться ходить закованной в саблю я не успела. Лучше бы эта дура выдала мне пику, или пресловутое ружьё, на котором помешался Господин Харнет. А ещё лучше, пистолет, и не Бармалейский, а нормальный, многозарядный. Чтобы я их всех перестреляла. Покормить даже нормально не могли!
А вот и верхняя палуба. Я от неожиданности чуть не икнула даже, потому что первое, что мне бросилось в глаза, это была Виолетта, распяленная на наклонной доске у подножия мачты в позе коврика, четырьмя верёвочными оттяжками. Рот у неё был закупорен точно таким же красным шариком, как у ковриков, да и глаза выпучены похожим образом. Впрочем, тут же я догадалась, что глаза она вытаращила на меня. Кроме того, я разглядела затычки у неё в ушах. И ещё кое-что. А именно, инструменты, весьма подходящие для сдирания кожи, расположенные поблизости таким образом, чтобы очень даже попадали в поле зрения жертвы.
Виолетта принялась дёргаться и чего-то мычать закупоренным ртом, но я рассудила, что объясняться с ней сейчас бесполезно, тем более, что Машенька ухватила меня за руку и потащила дальше. Теперь я разглядела и собравшуюся толпу бандитов, опознав среди неё знакомые лица, то есть, Господина Бенсона, Господина Харнета и Госпожу Шерри-пушку, которая снова была в виде Черепушки, то есть, завязана в косынку с изображением черепа. Только теперь она её завязала повыше, так, чтобы уши оказались снаружи. Зря она это сделала, потому что в таком варианте её ушки стояли торчком, и в самом деле, несколько напоминали мышиные. Надо же, какие впечатлительные эти разбойницы, однако.
А Машенька тут же усадила меня на установленную на палубе бочку, расставила мои ноги слегка в стороны, а между ними расположила саблю в несколько наклонном положении. Надо понимать, предводительница должна была находиться в несколько вальяжной позиции, а её страшная сабля сразу бросаться в глаза жертвам. Надеюсь, хотя бы в бочке не было пороха. Сама же Машенька устроилась позади, да ещё дала мне лёгкий подзатыльник, наверное, призывая к действиям. Тут бандитская толпа слегка поменяла дислокацию, переместившись в стороны и открыв мне обзор на заранее приготовленные жертвы. Машенька тут же пихнула меня коленкой в спину, и правильно сделала, потому что иначе я непременно бы икнула, а может и вообще расхохоталась бы. Но так, сумела справиться.
Пленниц было шестеро, и все они располагались на коленях возле борта, привязанные к поручню за шеи короткими верёвками. А руки у них были скручены на спине самым зверским методом, так что и сами руки-то плохо просматривались из-под обкручивающих их верёвок. Я ещё подумала, что чем так вот скручивать девушек, проще вообще ампутировать руки, а то ещё на распутывание всех этих петель и узлов половина дня уйдёт. Только к опасности рассмеяться это конечно не имело отношения. А отношение имело то, что третьей слева находилась Госпожа Линда, одетая в то самое белое платьице, босая и связанная наравне с остальными. Впрочем, моё удивление быстро прошло, поскольку мне уже не впервые приходилось убеждаться, что многие местные Госпожи психические, а развлечения у них идиотские. А вообще-то я сразу заподозрила, что Госпожа Линда не просто так развлекается, а имеет тут определённую цель. Весь мой короткий опыт общения с этой негодяйкой наводил меня на подозрения, что Линда личность незаурядная в умственном плане, независимо от степеней её кровожадности, беспощадности и общей эндокринно-патологической злобности. Кроме того, и вся эта банда отнюдь не была шокированной такой вот дислокацией своей предводительницы, а это обозначало сразу две малоприятных вещи. Во-первых, то, что Госпожа Линда не впервые так вот чудит, а во-вторых, что её шайка с ней очень даже заодно, и, к примеру, пытаться внести сюда внутренний разлад бесперспективно. Ну, а в-третьих, ещё и то, что мне действительно следует вертеть мозгами на пределе своих хвалёных умственных способностей.
Я быстренько окинула взглядом всю компанию пленниц. Ну да, знакомые всё лица, кроме одной и самой навигаторши, которая находилась последней слева, если мне не наврали насчёт её юбки.
Первой справа была Госпожа Бельвелиалия, голая, обозначенная как «Бе», и даже без платка и верёвочной косы. «Одета» же она была в деревянный клин во рту, с дополнительным шнурком, и в ушные затычки, хорошо различимые по свешивающимся из ушей петелькам. Впрочем, клинья и затычки украшали всю компанию, не исключая и Госпожи Линды.
Во второй персоне справа я без труда опознала Госпожу Ванессу, ободранную до нижнего белья, весьма неплохого, кстати, и каких-то тканевых тапочек, совершенно не тянущих на нормальную обувь.
Рядом с ней, понятное дело, располагалась «Госпожа Лулилония», явно загремевшая за компанию с хозяйкой. Что интересно, эта самая Лу, Лу-лу, была тут лучше всех одетой, поскольку так и щеголяла в голубом платьице Генозисской девушки-рабыни, в чулках и туфельках, а также в белом передничке и платочке. Только без ошейника и цепей, что с моей точки зрения до сих пор смотрелось крайне непривычно. Вот, интересно, Госпожа Ванесса угодила в арестантки ещё на «Амелии», или её разбойнички из собственных соображений приватизировали? Ну, например, если она с ними драться вздумала.
Про дислокацию навигаторши и Госпожи Линды я уже упоминала, а вот между ними располагалась незнакомая мне персона. Эта персона была голая, изрядно избитая, обладала весьма крепким телосложением и, единственная из всех, вела себя строптиво. То есть, корячилась в своих путах, дёргала шеей верёвку и грызла деревянную затычку. Но я срочно припомнила, что моей целью является «забодание» навигаторши, а общение с другими пленницами оставлено на моё усмотрение в контексте достижения её согласия на сотрудничество.
Тут я снова получила тычок в спину, причём, посильнее предыдущих, а также Машенькин окрик в адрес ближайших бандитов:
-Чего встали?!
Тут бандиты, вероятно, вспомнили сценарий, ухватили Госпожу Бельвелиалию, подтащили ко мне, установили на колени, из ушей выдернули затычки, изо рта деревяшку, и наградили средней степени подзатыльником.
-Ну?! – сказала я ей «страшным», насколько получилось, голосом, в ответ на что она вытаращилась на меня и сказала:
-Ик!
Да уж, дурной пример заразителен, даже Госпожа Оллитариса не устояла.
-Ну что, не передумала? – спросила я её. – Как насчёт двадцати тысяч?
Она бестолково хлопнула глазами и проскрипела:
-Э… Чего-то я не очень… А вы, извините, кто?
-Я Оранжевая Линда, не ясно, что ли? – представилась я, а толпа статистов вокруг подала групповую реплику:
-Гы-гы-гы-гы-гы.
-Э? – удивлённо изрекла пленница.
-Нечего, «экать», деньги давай! – потребовала я. – Или в трюме понравилось?
-Э? – снова спросила она и указала взглядом на Виолетту.
-Это так, - пояснила я. – С этой девки кожу сдирать будут. Вон та будет, которая с черепом на лбу. Ей деньги срочно нужны на лечение, а ты артачишься, вот она и рассердилась, понятно?
-Чёрт побери, - возмутилась Шерри, но я её перебила:
-Пушка, не встревай, когда я говорю!
А бандиты снова загыгыкали, да и ладно, зато у Шерри было время заткнуться.
-Вот, - сказала я Госпоже Бе, - она с этой рабыни шкуру сдерёт, а тебя к дулу привяжет и расстреляет из пушки, так вот. Я бы на твоём месте заплатила, и домой. Ну что?
-Слушай, - сказала Госпожа Бельвелиалия, - ты что? Ты кто? Ты что, оллиолонерам продалась?
-Не, - сказала я, - не продавалась, уж это точно. С этих бандитов чёрта с два денег добьёшься, они сами до чужих денег жадные. Да какое тебе дело до моей биографии? Давай, по-деловому? Либо деньги, либо в трюм. Ну?
-Ты кто? – снова повторила она.
-Оранжевая Линда.
-Угу, - сказала она, - а почему не сразу Мелани Спайк?
-Мелани Спайк тоже, - не стала возражать я.
-А ещё кто?
-Кто, кто! – рассердилась я. - Дед Пи… Пи… Этот самый дед, который с пихты упал, забыла, как его, там, зовут! С ума с вами сойдёшь! Короче, дашь денег?!
-Нет, - коротко ответила Госпожа Бе.
-Вот интересно, - сказала я, - ты своих денег никому не даёшь, даже под угрозой смерти. А на что ты их тратишь тогда? Вообще не тратишь? У тебя что, денежная клептомания, да? Намерена зачахнуть над своим златом как царь Кащей?
-А твоё какое дело? – нагрубила она. – Что хочу, то и делаю со своими деньгами. Они не твои, чтобы мне указывать.
-Хоть бы целюлит на свои денежки полечила, - проворчала я.
-Не нравится мой целюлит, так дай одеться, - сказала она.
-Ага, одежду ей подавай! – рассердилась я. – С себя снять, что ли? Тебя сюда голой притащили, и раздели не мы. Нужна одежда, так покупай. Двадцать тысяч.
-Роксерам не плачу, - повторилась она.
-А за лечение платишь?
-Э? – не поняла она. – За какое лечение?
-Вон та шкуродёрка, - указала я на Шерри, - запросто тебя от целюлита вылечит. Раз, и навсегда.
Шерри при таких моих словах недовольно засопела, а Госпожа Линда вдруг захихикала нездоровым смехом, из чего я рассудила, что её ушные затычки были фальшивыми. А остальной коллектив промолчал. То ли эти ребята не поняли юмора, то ли вообще не знали, что такое целюлит.
-В трюм! – распорядилась я. – Только не убивать, и не бить тоже, не то, у неё все коды из головы выскочат.
-Так, а как же тогда работать заставить?! – возмутился один из разбойников, в обязанность которого, вероятно, входило оттаскивание осуждённых по месту исполнения приговора.
-Не твоя забота, - разъяснила я. – Мери разберётся. Не убивать, не калечить, и не бить, ясно? Действовать методом убеждения, но чтобы работала как следует. Я тут бездельников не потерплю, или, там, балаболов, вот! Следующий! То есть, следующая.
Следующей ко мне подтащили Госпожу Ванессу и установили в исходную позицию.
-Нола?! – осведомилась я страшным голосом.
-Д-да, - перепугалась Госпожа Ванесса, – а что?
-Терпеть не могу Нол! – сообщила я. – Как увижу Нолу, так рука сама за саблю хватается!
-Э… Ик! – отреагировала на такое заявление Госпожа Ванесса.
-Ик? – повторила я. – Так ты выразилась, негодяйка? Ещё раз икнёшь, голову снесу, поняла? – пригрозила я и даже постучала торцом сабли по палубе.
-Ой, - сказала Госпожа Ванесса и сглотнула, наверное, чтобы справиться с икотой.
-Где бельё покупала? – поинтересовалась я.
-Э?
-Трусики у тебя хорошие, - пояснила я, - да и лифчик тоже. Где брала, почём платила?
-Я… Я уже не помню, Госпожа!
-Госпожа? Ты чего обзываешься, негодяйка? Или ты извращенка? Тебе что, Годонисские порядки нравятся? Когда Нолы ламиол Госпожами обзывают?
-А… Ну… Э… - совсем растерялась Госпожа Ванесса.
-Деньги есть?
-Да какие деньги… - начала было, Госпожа Ванесса, но я перебила:
-Молчать! Денег у неё нет, да? Знаю я тебя, аферистка финансовая! Из списков вывернулась, да? Ни за что не поверю, будто ничего на чёрный день не заначила. Договоры фиктивные подделываешь? Ламиол своих за Нол выдаёшь?
-Да откуда вы, Госпожа… - уставилась на меня Нола, и, наконец-то признала в лицо. – Э?
-Э-кать тоже перестань! – предупредила я.
-Да ты же…
-Воспитанные люди обращаются друг к другу на «вы» - заметила я.
-Ну-ну, - сказала Госпожа Ванесса, совсем другим голосом, в котором теперь вообще не ощущалось страха. Наверное, в голове у этой Госпожи, как и у многих Нол, прочно засела истина, что Ноле не к лицу бояться ламиолы.
-Чего, «ну»? – сказала я. – Думаешь, я не помню, как ты меня защищала от этих психических вешательниц? Прекрасно помню. И то, что мозги у тебя живые и остроумные помню. Не растеряла ещё своих умственных способностей?
-Не думаю, - сказала Нола.
-Машенька, как думаешь, - спросила я и толкнула локтем злодейку за своей спиной, - не врёт?
-Чёрт! – сказала Машенька, но передумала меня бить и заявила: - С этой девки взять-то нечего. Что было, - вытряхнули, а по документам она в розыске.
-Из клетки притащили? – уточнила я.
-Почти, - сообщила Машенька. – Её как раз запереть пытались.
-Неудивительно, - рассудила я и обратилась к Госпоже Ванессе:
-Короче, пойдёшь в трюм. На пару с этой Бе. Она жадина, нипочём денег не даёт. Вот, есть мозги, значит будешь её убеждать. Её бить нельзя, тебя можно. Это чтобы у тебя материальная заинтересованность была. За три дня не уломаешь, пеняй на себя. У Мери, там, средняя продолжительность жизни трое суток. Да, пускай не двадцать тысяч платит, а сорок. За себя, и за тебя. Чего глядишь?
-Ты ведь Мелани Спайк? – спросила она.
-И что? – насторожилась я.
-Это правда, что ты выдавала себя за Нолу, устроила Сариссонию, и какую-то Госпожу саблей разрубила от плеча до письки?
Я оглянулась на Машеньку и поглядела на неё таким взглядом, чтобы она ничего не поняла и сбилась с толку, а потом сказала Госпоже Ванессе:
-Во-первых, если кого-то напополам рубишь, следует использовать топор, это любой дуре известно. А во-вторых, тактика применения сабельного оружия преподаётся за отдельную плату, а я даром не работаю, тем более, инструкторшей рукопашного боя. Всё, иди в трюм, работай. Эй, где там подручные?
Госпожу Ванессу уволокли, а передо мной установили Лу-лу. Эта девка уставилась на меня с суеверным ужасом, а как только у неё изо рта выдернули деревяшку, залепетала:
-Простите глупую ламиолу, Госпожа!
-Что?! – рявкнула на неё я, в манере Госпожи Линды.
-Простите глу…
-Кто?!
-Ой! – вздрогнула Лу-лу и попыталась подползти на коленях поближе, наверное, вознамерившись поцеловать мои болотные сапоги, но бандиты подтаскиватели оттянули её за шейную верёвку на исходную точку, благо, они ещё не успели отойти.
-Тебя спрашиваю, кто?! – повторила я.
-Рабыня, Госпожа! – пискнула Лу-лу.
-Чья?!
-Госпожи Генозиса, Ванессы Мона-Генози, Госпожа!
-Почему не в ошейнике?!
-Сняли, Госпожа!
-Зачем?!
-Не знаю, Госпожа!
-Почему одетая?!
-Не знаю, Госпожа!
-Почему обутая?!
-Простите глупую ламиолу, Госпожа!
-Почему ничего не знаешь, негодяйка?!
-Со страху, Госпожа!
-Слушай, девка, - сказала я, - почему это у тебя на всё ответ находится? За дуру меня держишь? Со страху обычно обделываются, а соображать только быстрее начинают, поняла? Почему не обделалась?!
-Ай! Это, Госпожа…
-Что?!
-Потому что долго не кормили, Госпожа!
-Что это ты за Госпожа такая, чтобы мы тебя кормили?! За еду работать надо. Хочешь тут бездельничать и жрать, мерзавка?!
-Так я же не против, чтобы работать, Госпожа! – перепугалась Лу-лу.
-Правда? – сбавила я голос. – Согласна работать? За одни харчи?
-Как прикажете, Госпожа.
-А что ты умеешь делать?
-Я? Так я же ведь рабыня, Госпожа.
-И что?
-Так я всё умею, Госпожа.
-Что именно?
-Ну, цепи носить умею…
-Золотые?
-Да, любые умею. Цепи, там, ошейники, путы… Это… В клетке сидеть…
-Петь, танцевать, коляски катать?
-Нет, коляски не умею… Простите глу…
-В постели Госпожу вылизывать?
-Вылизывать, Госпожа? А зачем выли…
-Эй ты, трудящаяся! – прикрикнула я. – Нам тут бездельниц не нужно. Не иначе, на штырь тебе дорожка.
-Нет, не надо, Госпожа! – перепугалась Лу-лу и заёрзала в своих верёвках. – Да я, всё что хотите, Госпожа! Любую работу, Госпожа! А чего делать-то надо, Госпожа?
-Чего делать? – сказала я. – У нас дел-то полно. Жечь, резать, душить, потрошить, заживо сушить, да на части крошить. Хватать, трепать, стращать, пытать. Расчленять, сочленять, вычленять и деньги вытряхивать. Головы рубить, ноги выкручивать, насмерть замучивать, короче, мучить, дрючить и… э… канючить! Вот таким образом. Справишься?
Лу-лу поглядела на меня слегка округлившимися глазами, сглотнула и изрекла:
-Э… А канючить, это что значит, Госпожа?
-Канючить-то? – задумалась я. – А! Ну, это значит, пощады просить, вот.
-Могу! – обрадовалась Лу-лу. – Это я могу, Госпожа! Это запросто…
-Канючить, это не главное! – перебила я. – Канючат у нас в свободное время, в смысле культурного отдыха. А жечь-резать? С этим как?
-Жечь, Госпожа? А чего жечь-то?
-Жечь чего? Ну, там, дома, города, памятники архитектуры, к примеру. Корабли жечь тоже.
-Вы хотите этот корабль сжечь, Госпожа? – вытаращилась Лу-лу.
-Вот этот? – сказала я. – Да уж, точнее не скажешь. Мечтаю с детства, правда, только сейчас это осознала. Спасибо, подсказала.
-Так, а как же тогда дальше, Госпожа? – не поняла Лу-лу. – Мы же все тогда потонем, Госпожа?
-Не твоего ума дело, - пояснила я. – Тут умственные способности большие нужны. Это тебе не извращённой Госпожой Генозиса Лулилонией прикидываться, аферистка.
Лу-лу даже слегка разинула рот. Нет, что ни говори, а ламиолы глупые создания. Она ведь до сих пор меня не опознала, не то, что её Госпожа. А потому что ей и в голову не пришло ни к кому приглядываться или прислушиваться, с кем и о чём её Госпожа беседует.
-Рот закрой, - велела я, - а то, вдруг, у тебя оттуда плохо пахнет? Как у ездовой девки из задницы.
-Э… - хотела возмутиться Лу-лу, но тут же захлопнула рот, так, что даже губы у неё расплющились друг по другу.
-В постели на что-нибудь годишься?
-У? Угу! Угу! – обрадовалась Лу-лу.
-Это ещё доказать надо, - заявила я.
-Угу! – согласилась Лу-лу.
-Я тебе не просто так, - предупредила я. – Чтобы мне в постели угодить, надо, помимо всего прочего, ещё и умственными способностями обладать, понятно?
-Угу.
-Прекрати «угукать», мерзавка! Чего губы сплющила?
-Простите глупую ламиолу, Госпожа!
-Глупую? Я тебе что только что разъясняла? Насчёт умственных способностей?
-Э… Простите умную ламиолу, Госпожа!
-И ещё, по части постели, должна быть здоровая конкуренция.
-Э…
-Эй, вы! – обратилась я к своей банде, многие участники которой уже попросту мешали разговору своим хохотом, особенно Господин Харни, - кончайте ржать. Подать сюда ту, вон, белобрысую хохотушку, - указала я на Госпожу Линду, которая тоже похихикивала издали.
-А эту куда? – спросили помощники.
-Никуда. Вторую сюда рядом поставьте.
Сказано, сделано. Бандиты принесли Госпожу Линду, раскупорили и установили рядом с Лу-лу, которая с опаской на неё покосилась.
-Эй, ты, белобрысая! – сказала я, - с тобой и говорить нечего, ясно же, что кроме постели ни на что не годишься. Ваше счастье, девки, что у меня сегодня кое-где чешется. Только это вам не шутки, угодить самой Оранжевой Линде, да уж! Это потому что я кровожадная и беспощадная…
Тут за спиной нагло захихикала Машенька. Я коротко оглянулась, и продолжила, обращаясь к девкам:
-Не обращайте внимания, эта дура татуированная ничего в кровожадности и беспощадности не смыслит, вообще. Разрисовала себя как уголовника, думает, все бояться будут.
-Р-р-р-р… - сказала Машенька.
-А у самой даже словарный запас бедный. Ругаться не умеет даже, больше рычит.
-Да ты… - начала возмущаться Машенька.
-Что? Чем недовольна?
-Ничего, - сдержалась Машенька. – Всё в порядке.
-Так вот, девки, - сказала я, - сейчас будете состязаться. Кто победит, - пойдёт в мою спальню, а кто проиграет, - срублю голову, и на штырь. Ясно?
-Ясно, Госпожа, - пробормотала Линда, опустив свои глазки.
-А тебе что, неясно? – ткнула я сапогом Лу-лу.
-Ясно, Госпожа, - подтвердила Лу-лу. – А нельзя ли…
-Нельзя! Как сказала, так и будет! Короче… Короче… А! Короче, сейчас каждая из вас сочинит стих в мою честь. Это чтобы сразу выяснить, кто умнее. Минута на размышление. Время пошло!
Должна сказать, я вовсе не веселилась, устраивая весь этот балаган. И, уж конечно, не было у меня никакого плана, как можно этим балаганом повлиять на настроение навигаторши. Цель тут была другая. То есть, цель была всё та же, спасти Виолетту. А балаган являлся средством, уж, какое было в наличии. Мне следовало как угодно, и в любой возможной степени расположить к себе это бандитское сборище. Если для этого нужно было их смешить, - пожалуйста. Возможно, у них потом рука на клоуна не поднимется и они его на штырь не насадят. Следовало создать у них положительные эмоции и увязать их наличие с присутствием собственной личности. Что же касается моих решений насчёт пленниц, так какая разница? Они же всё равно всё сделают по-своему, я тут реально ничего не решаю.
-Всё, время вышло, - сказала я и указала сапогом на Лу-лу. – Давай.
-А почему я первая, Госпожа? – заспорила Лу-лу.
-Потому что мне так захотелось.
-А первой труднее!
-Это уж твои трудности, - заметила я. – У меня, между прочим, и без тебя своих трудностей хватает. Вот, чужие сапоги ноги натёрли, так я же на тебя эти проблемы не перекладываю. Короче, давай, читай свои стихи, не то, голова с плеч!
И для верности ещё и слегка потянула саблю из ножен. А также и для того чтобы проверить, вынимается ли она вообще.
-Ай! – сказала Лу-лу. – Э…
-Это что, так у тебя стих начинается? Надеюсь, он не из одной буквы состоит. Иначе, вряд ли по-конкурсу пройдёт.
-Гы-гы-гы-гы-гы, - без команды отреагировали ближайшие разбойники.
-Ё… - проскрипела Лу-лу. Я даже и не сразу сообразила, что она вполголоса сматерилась. Это было так неожиданно, что я чуть не растерялась даже, но справилась и сказала:
-Чего? Это ещё что за слова непонятные? А рифма где?
-Ёлки-палки, лес густой, - проговорила Лу-лу, - головы на палках,
Это Линда на постой
Всех, кого не жалко,
Приглашает с головой, -
Приходите, гости,
А отправитесь домой, -
Черепа да кости.
-Это ты про меня, мерзавка?! – искренне возмутилась я.
-Как заказано было, - пробурчала Лу-лу, и даже не добавила «Госпожа». А сама зачем-то повертела шеей внутри своего кружевного воротничка.
-Бунтовать? – осведомилась я.
-Зачем ошейники с приличных девушек снимаете? – сказала Лу-лу. – Чтобы сабли не поломать?
-Ладно, помолчи, - посоветовала я, - ещё неизвестно, чего там вторая насочиняла. Ты, белобрысая, как там тебя зовут?
-Как угодно Госпоже, - пропищала Линда.
-Больно надо мне тебя ещё и называть, - ответила я, - ты, может, такого насочиняла, что больше нескольких минут и не проживёшь. Такие вот белобрысые и голубоглазые блондиночки обычно тупые как пробки, только для постели и годятся. Давай, выдавай свой шедевр. Могу себе представить…
-Как будто в воду упал мечом, - сказала Линда, - оранжевый луч заката
И вспыхнуло сердце под тем лучом,
В груди отдалось раскатом.
Я Линда, и в этом душа моя,
В оранжевый свет одета.
Четыре ветра, а пятый, - я,
В четыре стороны света.
Четыре ветра, и каждый лют,
Как сталь, что от крови ала,
Четыре ветра во мне поют,
А мне их до боли мало.
И снова ветер марает кровь
Зелёным огнём рассвета,
И вновь кровава моя любовь,
Ведь жизнью плачу за это.
Кромсаю небо, врубаюсь в плоть,
Звенящей от боли сталью,
Такой, быть может, меня Господь
Придумал, о том не знаю.
Мне первый ветер поёт, - бери
Лишь то, что твоё по праву,
И лишь чужого не отбери,
Чужую не пей отраву.
Другой твердит, - обо всём забудь,
О битвах мечтает воин.
Лишь тот, кто ветру подставит грудь,
Свободы его достоин.
А третий ветер встаёт стеной,
Сгибает в дугу и валит,
И дарит снова кровавый бой,
И снова победу дарит.
И вновь четвёртый, задув восход,
Далёким лучом поманит,
С собой уводит за горизонт,
Где снова меня обманет.
И сколько здесь ты не суесловь,
Равняя с великим малость,
Четыре ветра, - моя любовь,
А пятому, - что осталось.
Через какое-то время я обнаружила, что следует поставить на место отвисшую челюсть. Нет, с этой впечатлительностью от восприятия произведений искусства нужно кончать. Я захлопнула челюсть свободной от сабли рукой и сказала:
-Ничего. Для постельной девки сойдёт, хотя и не совсем по теме.
-Так ведь тема же была про Линду, а не про постель, - возразила Линда.
-Зато конкурс был на должность девки для постели, - возразила я. – Пожалуй, победила ты, если, конечно, вторая не возражает.
Лу-лу и не думала возражать, а только опустила голову.
-Чего молчишь? – обратилась я к ней.
-Да ну вас вообще, - сказала Лу-лу. – Рубите голову, да и дело с концом.
-Ты, девка, мне решений не навязывай, - сказала я. – Я Оранжевая Линда, что хочу, то и делаю. Кстати, слов на ветер не бросаю. Да. Ни на ветер, ни на четыре ветра, хи-хи. Голову я тебе срубить обещала, но сроков не устанавливала. Кажется. Так что, эй, там, помощники! Эту девку, приговорённую к снесению головы, куда-нибудь, в клетку, там, раз уж она похвалялась, что в клетке сидеть умеет. А голову буду сносить на какой-нибудь праздник, когда снова шоу потребуется. Голова, она тоже даром пропадать не должна. А ты чего смеешься, белобрысая?
-Это… От радости, Госпожа, - объяснила Линда.
-Ты чего обзываешься? – придралась я. – Чтобы я от тебя никакой «Госпожи» больше не слышала. Я тебе не какая-нибудь Нола задрипанная сухопутная!
-А как же тогда называть? – поинтересовалась Линда.
-Как называть? – повторила я. – А, действительно, как называть? А! Называть «ваше превосходительство», поняла?
-Э? – удивилась Линда.
-Чего экаешь? Что тут непонятного? Это же ясно, что я всех тут превосхожу по всем статьям. Уж, по крайней мере, тебя. А ну, обратись как следует!
-Ваше превосходительство, - обратилась Линда.
-Так-то вот, - сказала я, стащила с головы шляпу и принялась развязывать платок. А Машенька растерялась и не успела мне помешать, не поняв, чего это я хочу сделать. Боюсь, без платка я поменяла свою баклажанную масть либо на двухцветную, либо на трудноопределимую, поэтому я снова нахлобучила поглубже шляпу, а платок принялась вязать на шею Линде. Она-то догадалась, потому что даже хихикнула слегка. Я привязала к её шее палку и даже слегка покрутила туда-сюда на небольшой угол.
-Ну, как удавочка? – осведомилась я.
-Удобная. Грех жаловаться, ваше превосходительство, - ответила Линда.
-Гляди у меня, - пригрозила я, - чуть чего, удавлю, и не поморщусь, поняла, рабыня?
-Поняла, ваше превосходительство.
-Так вот, - подытожила я. – Стой тут и жди. Нет, не тут. Эй! Затычку в рот этой рабыне, поставьте вот туда и шнурком за шею привяжите. Вот так. Следующую!
Теперь ко мне подтащили строптивую девушку. Свой деревянный кляп к этому времени она, похоже, уже наполовину сгрызла. По крайней мере, изо рта у неё сыпалась мокрая стружка. Кроме того, эта девка никак не желала стоять на коленях и помощники остались на месте, прижимая пленницу коленками к палубе. Потом они вытащили из неё клин, однако, девушка не стала ничего говорить, а сосредоточилась на выплёвывании стружки. Интересно, а зачем тогда было так яростно грызть затычку?
-Чего скажешь? - спросила я, предположив, что, может быть, местные нормы приличия просто не позволяют никому говорить раньше начальства?
-А чего с тобой говорить? – сказала пленница. – Ты, считай, что уже мёртвая.
-Не, я так не считаю, - возразила я.
-Зря, - сказала она. – Если уж на Серых Сестёр наплевала…
-На каких Сестёр? – чуть не подпрыгнула я. – На Белых Сестёр, ты хотела сказать?
-Чего? – удивилась она в свою очередь. – На каких ещё белых?
-Ну, на тех, которые прут в задницу толкают.
-Чего?
-Того. Не люблю я, когда прут в задницу толкают. Или, там, штырь. Штырь больше подходит для насаживания голов. А то, в задницу, понимаете ли. С подобными эстетическими извращениями никогда в жизни не соглашусь, пусть даже никакие Сёстры и не надеются.
-Труханутая, - высказала своё мнение пленница.
-Вот что, - сказала я, - утомила ты меня. Сначала научись разговаривать с такой как я. Ко мне, кстати, следует обращаться «ваше превосходительство». Вот, выучи, а пока, прочь с глаз моих! Эй охрана! Убрать эту грубиянку куда-нибудь, там, подальше, пока я не рассердилась, вообще.
Охрана принялась вновь затыкать грубиянку, так, что я даже и не разобрала, чего она там прорычала напоследок в мой адрес. Я только обратила внимание, что слишком уж сильной эта девка оказалась. Два бандита, конечно, с ней справились, но ведь она была скручена верёвкой, а дрыгающие ноги эти умельцы легко нейтрализовали квалифицированным ухватыванием и приданием жертве нужного положения при волочении.
И вот, наконец-то, передо мной установили навигаторшу. Сначала я попыталась подробно разглядеть её и, странное дело, у меня возникло ощущение, будто бы, несмотря на отсутствие каких-либо препятствий к этому, я её просто не вижу, по крайней мере, вижу неправильно и вовсе не то, что есть на самом деле. Что за чушь? Переутомилась, что ли? И правда, что за глупости? Девушка эта стояла передо мной на коленях, связанная, как и другие, и совершенно никаких проблем по части осмотра просто не существовало. Она даже не прятала и не опускала глаз, просто смотрела в сторону, словно меня тут и не было. Ей было примерно двадцать пять лет. Рост и телосложение были совершенно средние, лицо несколько полновато, нос чуть вздёрнутый, волосы тёмные, немного ниже плеч. В целом, лицо у неё было того же типа, что и у пресловутой Номы Оллитарха Генозиса, Госпожи Систонилии, но, конечно же, с другими индивидуальными чертами. К примеру, глаза были излишне большими, а рот и губы немного маленькими, хотя и полноватыми. А одета она была в ту самую юбку, толстую майку без рукавов и обута в какие-то тканевые туфельки.
-Привет, - сказала я. – Тебя как зовут?
Девушка даже и не подумала отвечать, только чуть шевельнула ноздрями, словно мимо её носа вдруг пролетело насекомое с неприятным запахом.
-Знаешь что, - сказала я ей, - ты меня впервые в жизни видишь, а смотришь как на вошь, а сама даже и не знаешь обо мне ничего. Это правильно, да?
Девушка наконец соизволила повернуть свои глазки в мою сторону, наверное, поворачивать голову целиком для этого сочла ниже своего достоинства.
-Не буду, - заявила она. – Сколько повторять можно?
-Чего не будешь? Не станешь своего имени называть? Ах, да, позволь представиться, я Линда.
-Оранжевая? – решила уточнить она.
-Ну да.
-Оно и видно.
-Видно? – не поняла я. – Где и чего видно? Где это у меня оранжево?
-Внутри, - объяснила она.
-У меня внутри оранжево, - задумалась я. – А, так ты же внутри видишь? Ну да. Значит, оранжево. Слушай, а если внутри оранжево, это для здоровья не опасно?
Девушка странно на меня поглядела, но всё же соизволила ответить:
-Я не доктор.
-Слушай, - сказала я, - а у других внутри как? Тоже оранжево, или я одна такая? Ну, чтобы сравнить с их здоровьем?
-Не знаю, - сказала она, - не смотрела.
-А поглядеть не можешь? Знаешь, ты меня напугала. Я-то всегда считала, что у меня внутри розово, ну, или хотя бы белым-бело, а выходит, оранжево. Погляди вон на ту, что к поручню привязана. У неё внутри как?
-Отвяжись, - сказала девушка.
-Что значит, отвяжись? – прикинулась я дурочкой. – А, хочешь чтобы тебя развязали? Согласна на нас работать?
-Сказано, отвяжись, кукла ряженая.
-Я ряженая? Тебе что, моя одежда не по вкусу?
Девушка в ответ на это лишь передёрнула плечами и отвернулась в сторону.
-Нет уж, давай, объясни, чего это ты от меня нос воротишь?
-Сама догадаешься, - сказала она. – За сколько роксерам продалась? За свою паршивую жизнь? Или ещё дешевле?
-Знаешь что, - возмутилась я, - кто бы здесь на роксеров наезжал, вообще! Сама-то кому служишь? Рабовладельцам? На каких кораблях работала? Не на тех, у которых в трюме по тысяче несчастных девушек под кнутом машину крутят? Не пробовала сама? А я пробовала, и другим советую, для просветления мозгов. Сама-то, наверное, в лучшей каюте почивала после непосильных трудов, пальчиком показывать в какую сторону плыть. Смотри, изработалась вся! Пухленькая, гладенькая такая. Не на народном горе разжирела-то?
-Кто разжирела, я? – возмутилась она.
-Ну, если не разжирела, всё равно, к тому идёт. На мой взгляд, начальная стадия ожирения явно просматривается.
-Дура, - сказала она. Наверное, она была вполне нормальной девушкой и болезненно реагировала на незаслуженные наезды на свою внешность.
-Да у тебя у самой внутри, это… - снова наехала я, - ну, голубоватым отдаёт.
-Чего?
-Замуж тебе надо, вот чего. Не то, здоровье загубишь.
-Замуж, - сказала она. – И это по голубизне видно?
-Не хочу тебя огорчать, - вздохнула я, - но там уже до синевы доходит. Боюсь, уже вторая стадия, если не третья.
-Чего? – сказала она. – Вторая стадия чего?
-Процесса. Если его не остановить, знаешь чем кончится? Синим чулком.
-Чего?
-Того, что тогда уж тебя никто замуж не возьмёт.
-Ха, - сказала она. – Вот и прекрасно. Запрет нарушать не придётся.
-Запрет? А ты что, Нола? Вот здорово. Слушай, соглашайся работать, не то, я за эту вот шайку не ручаюсь. Изнасилуют в один миг, а потом к ответственности привлекут. И скажут, что всё законно, в смысле ответственности. Знаешь, они вообще мерзавцы, ну, по крайней мере, по части обращения с девушками. Представляешь, они девушкам рты своими грязными носками затыкают! Они их не стирают даже, да чего там, не стирают, они даже не знают, что такое мыло. Я уж насчёт шампуней всяких и не надеюсь даже… Ик!
Это совершенно неожиданно меня Машенька пнула своим сапогом в поясницу, так чтобы с этой стороны незаметно было.
-Чёрт, - сказала я, - отрыжка проклятая. Знаешь, отрыжка, она не только от еды бывает. Вот, как пообщаешься со всякими мерзавцами, так иногда тоже рыгать тянет, и…
Тут я произвела превентивные действия, а именно, повернулась к Машеньке и прорычала:
-Эй, ты, чего пыхтишь над ухом?! А ну, отойди, не то, ни за что не ручаюсь!
-Э… - скрипнула Машенька, а Линда неподалёку от нас негромко хихикнула под кляпом. Я предположила, что у Госпожи Линды существовала договорённость с шайкой насчёт условных сигналов, иначе с чего бы Машенька даже и рычать не стала, а отошла к остальным бандитам.
-Подальше! – скомандовала я. – Все отойдите подальше. Мы тут интимные женские секреты обсуждать будем, понятно? Отошли, кому сказано?!
Господа бандиты недовольно заворчали, но всё-таки отступили на несколько шагов. Теперь достаточно близко от нас оставалась только Госпожа Линда, поскольку была привязана шнурком к поручню. Однако, я была уверена, что эта негодяйка по-любому не допустит никаких переговоров без собственного прослушивания, да и ладно. По крайней мере, у неё затычка во рту.
-Слушай, девушка, - сказала я навигаторше, - мне кажется, ты никакая не дура. Так вот, никакая я не Линда, понятно же. Вон, видала ту девушку привязанную? - кивнула я на Виолетту. – Это моя подруга, а эти разбойники велели мне тебя уговорить работать, не то, вон та шкуродёрша, которая с ушами торчком, с неё будет сдирать кожу. Ей, кстати, это дело и самой не нравится, только у них тут круговая порука. Слушай, кому легче-то будет, если мы все потонем? А там, и обстоятельства измениться могут. Роксерам помогать не хочешь? А получится, что помогла. А как же? Откажешься, эти бандиты нас убьют, и ещё кого-нибудь захватят, и тоже убьют. А если согласишься, они хоть перерыв сделают, а за это время… Слушай, не могу я тебя долго уговаривать! Они уже и так терпение теряют! Смерти моей хочешь? Да, чёрт с ней, со мной, хочешь чтобы они с этой вот девушки начали с живой кожу сдирать?! Или самой поглядеть охота?
-Дура, - сказала наконец навигаторша и даже как-то слегка сверкнула глазами.
-Пусть дура, пусть хоть кто, - согласилась я, - только соглашайся. Не загоняй в глухой угол! Не загоняй, а? Ну, согласна?
-Нет, - как-то даже и без эмоций ответила она.
-Чего, тоже за деньги работаешь? – в отчаянии сказала я. – Репутацию и доход потерять боишься?
Девушка даже и не отреагировала словами, только опять чуть дёрнула носом. Впрочем, возможно, он у неё просто чесался, а доступа руками к нему не было.
-Хорошо устроилась, - заявила я. – Корчишь тут из себя принципиальную, знаешь, что тебя никому тронуть нельзя. А вот, если бы собственную кожу от обдирания спасать пришлось, так согласилась бы как миленькая!
-Знаешь, - сказала вдруг навигаторша, - мне тут уже более весомые аргументы приводили, чем ты лепечешь. Неужели трудно понять, что есть вещи, которые можно делать, или нет, в зависимости от обстоятельств, а есть те, которых делать нельзя никогда?
-Не такой ценой, - возразила я.
-Независимо от цены, - сказала она.
-Значит, независимо от цены?
-Да.
-Знаешь, девушка, - сказала я, - некоторые балаболки, говоря о ценах в подобном смысле, часто заламывают цену, которую сами заплатить не способны.
-Про себя говоришь? – спросила она.
-Возможно, - сказала я, - придётся проверить на практике. Значит, не согласна ни за что?
-Ни за что, - повторила она.
-Даже имя не назовёшь? Перед смертью?
-Перед чьей смертью? – спросила она.
-Не знаю, - сказала я, - уж тут, как Бог рассудит. Все под ним ходим. Меня Мелани зовут. А тебя?
-Энни, - соизволила всё-таки назваться она. – Что, легче стало?
-Даже не представляешь, насколько, - сообщила я и, стараясь не порезаться, вытащила из ножен саблю. Похоже, она и вправду была настоящей. Да чего такого-то? Запросто могли дать и настоящую, мне и с самым захудалым из них в сабельном бою не потягаться.
-Э? – проговорила Энни и даже несколько расширила свои глазки, но я тут же повернулась в сторону Линды и сказала:
-Я не смогла. Она не согласна, и я ничего не могу сделать.
Тут Линда, к моему удивлению, вытолкнула изо рта кляп. Впрочем, возможно, что рот у неё и перевязан-то был фальшиво, также как ушные затычки, а может, и верёвка на руках.
-Ну, тогда заруби её, - совершенно спокойно сказала она. – Заруби саблей.
-Н-н-н-н-е-т-т-т… - ответила я и замотала головой.
-Ах, нет? – сказала Линда. – Шерри начинай. Ну?
-Ну? – сказал тут стоящий рядом с Шерри Господин Харнет, а Машенька даже толкнула её слегка в бок.
-Но… - проскрипела Шерри.
-Будешь торговаться? – каким-то шипящим тоном проговорила Линда.
-Нет! – решительно сказала Шерри и шагнула к растянутой Виолетте, а вслед за ней начали перемещаться поближе и остальные бандиты.
Шерри подняла с доски один из инструментов, кажется, самый длинный и похожий на скальпель и занесла его над жертвой.
-Эй! – сказала Линда. – Медленно, как положено.
-Само собой, - подтвердила Шерри, опустила руку и потянула скальпель к животу Виолетты.
Совершенно неожиданно, Виолетта завизжала, оглушительно, несмотря на кляп, и попыталась вывернуться и отстранить свой живот хоть чуть-чуть в сторону. И тут же я сама прыгнула на шаг в их сторону и заорала:
-Нет! Не тронь! Убью!
И сейчас же последовал взрыв смеха. Наверное, разбойники уже давно сдерживали его в себе, и теперь захохотали от души. Шерри вывернулась в мою сторону и выпучила глаза, а Линда, совсем негромко, но совершенно отчётливо сказала:
-Кого?
-Тебя! – взвизгнула я и двумя прыжками подскочила к Линде. Запрыгнула ей за спину, зажав её связанные плечи ногами, поскольку, не сильно-то надеялась, что эта бандитка связана по-настоящему. А саблю прижала к ней спереди, чуть ли не к горлу. Толпа разбойников даже и не успела мне помешать, а теперь замерла поблизости, чуть не затоптав упрямую навигаторшу Энни.
-Меня убьёшь? – совершенно спокойно уточнила Линда.
-Отпусти мою подругу, ты поэтесса убогая! – прохрипела я, - если жизнь дорога.
-А как же договор? – спросила Линда. – Кстати, а чего это тебе мои стихи не понравились? Неужели плохие?
-К чертям все договоры, и стихи тоже, если их такая вот кровопийца сочиняет!
-К чертям договоры? – сказала Линда. - А чего же ты тогда снова договариваешься? Отпусти, мол, не то, убью.
-Ничего не знаю! – завопила я, не то уже в истерике, не то в её начале. – Отпусти, не то убью!
-Шерри, - сказала Линда, - чего встала? Заняться нечем?
-Р-р, - сказала Шерри и повернулась к Виолетте, направляя скальпель.
-Не тронь! – заорала я, перепрыгнула через Линду и кинулась к Шерри, занося над головой саблю. Наверное, адреналин успел найти дорогу к моим мозгам, поскольку я по дороге уловила несколько мало относящихся к делу моментов. А именно, то, что сабля сбила с меня шляпу, то, что разбойники хохочут в нарастающем темпе, а Энни пытается уползти подальше сквозь их разнокалиберные сапожищи. А также и то, что Господин Харни раскручивает в воздухе кнут, вероятно, тот же самый, которым он раньше обезоруживал Виолетту. Понятное дело, на всё про всё у меня было несколько секунд свободы действия. Я даже и не стала обдумывать никаких планов этих самых действий, потому что времени на это всё равно бы не хватило. А, поскольку сабля уже была вскинута, я потащила её сверху вниз в общем направлении на Шерри. Именно потащила, потому что время словно бы замедлилось в этот момент, как часто бывает когда вам по мозгам бьёт адреналин или какая-нибудь другая моча. Я успела подумать, что такие усилия для протаскивания сабли вниз, наверное, возникают из за резкой смены момента инерции при знакопеременном изменении направлении движения этого тяжёлого инструмента. Заметила и то, что у Шерри было достаточно времени, чтобы уклониться от удара, вывернуться в сторону и начать стадию отпрыгивания из зоны поражения. Это меня не сильно огорчило, поскольку, в принципе, я ведь не хотела никого зарубать, а хотела… Чего я хотела-то? А, ну да, я хотела спасти Виолетту. Но теперь выходило так, что моя сабля падала как раз на неё, мало того, уже и находилась на заключительном отрезке траектории. Но в данном случае никакого особенного ума для правильного действия и не требовалось. На незначительную величину скорректировать траекторию я успевала, а чтобы удар не пропадал даром, я нацелила его на одну из верёвок, верхнюю левую, оттягивающую руку Виолетты. Сабля разрубила верёвку и с противным хрустом внедрилась в доску, настолько сильно застряв там, что мгновенно образовалась надёжная точка опоры, предотвратившая моё падение носом вперёд.
В следующую секунду мою заднюю ногу захлестнуло петлёй и потащило назад, пытаясь оторвать руки, обеими из которых я ухитрилась схватиться за рукоятку сабли. Понятное дело, эта петля… Но в тот же момент меня это понятное дело перестало интересовать, потому что всё мои оставшиеся умственные ресурсы резко переключились на возникшее совершенно неожиданно непонятное дело. Лопнувшая верёвка резко освободила руку Виолетты, и очень даже логичным выглядело то, что эта рука скользнула вниз. Но вот по пути это непроизвольное скольжение явно приобрело смысл и направленность, которую я успела уловить и даже осознать. А именно, осознать то, что первым делом Виолетта попыталась освободившейся рукой прикрыть свой живот, на котором, на три пальца повыше пупка красовалась характерная шишечка, очень даже знакомая мне на вид. Шишечка, которой ещё недавно на её животе совершенно точно не было!
Отзывы можно присылать на aldementjev@yandex.RU