Канск в шестидесятые, и в начале семидесятых, отличался в сводках МВД по всем пунктам, неизменно занимая там первые места. Так, что эта сомнительная слава разлетелась далеко за пределами Сибири. Не раз парни, оказавшись в переделке в каком-нибудь, совсем далеком городе, например в Ростове или в Одессе, выходили не только сухими из воды, но с пользой для себя. Как только местные авторитеты узнавали, что ребята из Канска, вопросы отпадали сами собой, а нередко сибирякам оказывалось и содействие.
В городе еще явственно ощущалась война. Не смотря на то, что она закончилась более двадцати лет назад, многие ходили в форме военного образца. Встретить в центре или на рынке инвалида войны, было обычным делом. Многие были без ног и перемещались, сидя на небольших дощатых тележках. Четыре мизерных колесика совсем немного отделяли их от земли. Удивительно, как эти примитивные конструкции не цеплялись за землю. Отталкиваясь полукруглыми деревянными колодками, они сновали тут и там, между взрослых, внизу, ниже подростков, будто там над самой землей была какая-то своя особенная, неведомая нам, жизнь.
Народ жил бедно, но дружно, готовый в любую минуту придти на выручку. Все старались помогать друг другу. Если же, какая-нибудь женщина покупала пальто, самого простого фасона, да на нем был меховой воротник, это событие обретало почти вселенское значение. Посмотреть на покупку собирались со всех соседних дворов и кварталов. Пока каждая не примерит на себя обнову и не покрутится в нем перед зеркалом, осмотр не заканчивался. Дома не запирались на замки. При нужде в щеколду вставлялся простой пруток и хозяева уходили спокойно из дома на весь день, а то и на несколько дней. Никто не смел войти в дом, если видел такой прутик в щеколде, хотя никакой преграды для воров он не представлял, но каждый понимал, что хозяев нет дома, и само это понимание было крепче любого американского замка. К сожалению все больше уголовников стало оседать в Канске. Кражи стали происходить все чаще, а с ними стали меняться и порядки, наполняясь лагерными привычками и понятиями. Это уродовало психику неокрепшего подрастающего поколения. Напичканное лагерями и зонами пространство Сибири не могло сразу облагородить такое количество сосланных сюда уголовников. Природа способна перевоспитать человека, живущего внутри ее пространства, тем более, русского человека. Она воспитывает без суеты, незаметно, изо дня в день, по крупице, основательно и навсегда.
Но не в одночасье и не такую массу подонков, потерявших свое человеческое обличье, и вдруг отпущенных на свободу, подвластных лишь прихотям своей подлой души, да лагерным понятиям. И то, до той поры, пока есть свой шкурный, личный прок. Напротив, выходя на волю, они начинали насаждать свои порядки, окрашивали уголовную жизнь романтизмом уродливым и заразным. Казалось, что сами государственные порядки направлены на то, чтобы заразить этой бациллой, как можно больше народу. Молодые люди, попавшие впервые на зону, случайно или заслуженно, вынуждены были усваивать законы уголовного мира, оказывались под влиянием законченных рецидивистов. Однажды оступившийся человек, часто уже не имел возможности исправиться и вернуться к честной жизни, потому что вынужден был отбывать наказание в гуще порока. Будто умышленно отдавался на откуп, пока последние капли человечности не выжимались из него цинично и беспощадно. Так до гробовой доски потом и брели эти несчастные, изуродованные продукты системы. Эта школа не отличалась эстетикой и академической глубиной образования, но последствия его слишком видны не вооруженным взглядом, до сего времени. Обманутые, приукрашенным лагерным пафосом, не все школьники мечтали поступить в институт. Были и такие, которые прямо собирались пройти тюрьму, по стопам откинувшихся наставников, и там получить свое дальнейшее образование и свой авторитет.
Жили в нашем районе два брата. Оба судимые, один из них рецидивист и лагерный авторитет. Братьев этих боялись, и даже местные авторитеты старались держаться от них подальше. Но никогда они не трогали меня и моих друзей. Позже, когда я повзрослел, мама рассказала мне о том, как отец предостерег их от непродуманных поступков в нашем районе. Его доводы оказались настолько убедительны, что даже после его трагической гибели, братья не только не посмели преступить их, но выказывали свое уважение.
Уже во времена своего студенчества, как-то решил я подвезти голосовавших мужчин. Одеты они были вполне прилично, правда, были навеселе, и сразу стали знакомиться. Когда узнали, что я родился в Канске, начали с интересом расспрашивать об уголовных Канских авторитетах, ведь, как оказалось сами работали на высоких должностях в исправительной системе МВД. Стоило мне рассказать, что я жил на одной улице с братьями, как тут же почувствовал, как возрос мой авторитет и их интерес. Этих служителей не интересовали больше никакие темы. О братьях же говорили с гордостью и пафосом, но не потому, что смогли их перевоспитать, а потому, что больно уж те были знамениты в уголовном мире. Да разве может эта система кого исправить? Если мы знаем, какими туда попадают люди, и какими выходят, то средний процесс можно себе представить. Далеко не всегда достигает она объявленных целей перевоспитания заблудших. Как в этой системе дослужиться до больших чинов, и не стать ее продуктом? Сними с некоторых знаки отличия и верхние одежды и поставь рядом уголовника одетого также. И попадешь впросак, потому что не всегда разберешь, кто есть кто, и чем отличаются они. Разве что, по наколкам догадаешься.
Но многих мальчишек спасли спортивные секции, кружки, детские музыкальные и художественные школы. Тренеры и педагоги без показного пафоса, часто незаметно, но честно делали свою работу, забирали мальчишек с улицы, спасая от многих бед, давали им мечту, а часто настоящую интересную судьбу. Низкий поклон за их гражданскую волю, не подвластную гримасам времени. Эта по настоящему высшая лига подлинных сынов своей израненной родины, служивших ее будущему процветанию, не по приказу, спущенному сверху, а исходя из потребностей собственной души и понятий чести. Не за награды, получая скромную зарплату, они проявляли свою личную ответственность и заботу о будущем своей страны. Мечтали о светлом и счастливом будущем для всех.