ТАЙНА УБИЙСТВА МОЦАРТА.
повесть
РЕКВИЕМ САМОМУ СЕБЕ.
Вечером четвёртого декабря 1791 первого года в гости к больному Моцарту пришли друзья-музыканты. В последние месяцы бедного Вольфганга замучили боли в желудке. Прежде подобных болей у него никогда не было.
В тот декабрьский день, измученный от страданий композитор, хотел вживую услышать свой неоконченный «Реквием», работа над которым давалась ему не просто с большим, а с превеликим трудом. И это было удивительно для светлого гения Моцарта. Ибо, обычно, он работал над своими произведениями вдохновенно и легко.
И дело в данном случае оказалось не только, точнее, не столько в том, что духовное и музыкальное содержание «Реквиема», как заупокойной католической мессы, было прямо противоположно природной жизнерадостности и солнечности моцартовского таланта.
Впрочем, подробнее мы будем говорить об этом в отдельной главе, посвящённой мистической тайне моцартовского «Реквиема».
Сильно ослабевший от измучившей его болезни, композитор полулежал в постели на высоких подушках, чтобы легче было видеть ноты и петь.
Пришли Бенедикт Шак, Франц Герль и двоюродный брат Моцарта Фриц Хофер.
Вольфганг пел вместе с друзьями песнопения заупокойной мессы. Пел с таким глубоким и проникновенным чувством, что у присутствующих непроизвольно наворачивались на глаза слёзы.
А вскоре и сам Моцарт разрыдался и отложил партитуру. Но предельным усилием воли больной композитор взял себя в руки и допел до последней ноты часть «Реквиема» под названием «Лакримоза». Слова для «Лакримозы» (лакримоза – переводится с латыни, как слёзы) он также написал собственноручно.
Друзья покидали дом больного композитора в глубокой печали.
Конечно, Вольфганг был очень болен. Откровенно говоря, нынешнее состояние здоровья Моцарта внушало глубокие опасения за его жизнь.
Но, с другой стороны, ему ведь было всего лишь тридцать пять лет! Творческий и физический расцвет для любого человека. Поэтому большинство друзей и близких верили в скорое выздоровление тяжко больного Вольфганга.
По крайней мере, никто из друзей, покидая в тот вечер дом Моцарта, не хотел думать, что больше не увидит живым этого удивительно светлого, солнечного и жизнерадостного человека, каким был их гениальный друг, соратник, брат и учитель?!
Впрочем, сам больной композитор знал, сколько ему осталось жить.
Поэтому Вольфганг попросил Софи Хайбл (родную сестру его жены Констанции), остаться сегодня ночевать у них.
Зашедшей проведать его в тот вечер Софи, он сказал:
- А, милая Софи, хорошо, что вы здесь. Вы должны остаться на сегодняшнюю ночь. Вы должны увидеть, как я умру…
Видя, что бедная свояченица растеряна и шокирована его прямотой и откровенностью, страдающий Моцарт горько вздохнул, улыбнувшись своей бесподобно доброй улыбкой, и добавил печально и как бы виновато:
- У меня уже привкус смерти на языке… А кто же поможет моей дорогой Констанции, если вы не останетесь?...
Софи поняла, что так и будет, как говорит бедный страдалец Вольфганг, и, потрясённая, не могла оторвать взгляда от больших и удивительных моцартовских глаз. Поразительная, небесная чистота и голубизна этих глаз сейчас несколько потускнела от боли и набежавшей слезы.
Своему ученику Францу Ксаверу Зюсмайеру, который снимал у семьи Моцартов комнату, больной композитор в тот вечер горько сказал:
- Разве я не говорил, что этот «Реквием» я пишу для самого себя?!...
Вскоре после ухода гостей самочувствие Моцарта резко ухудшилось. Незадолго до полуночи у больного открылась мучительная, буквально фонтанирующая рвота.
Потом ему стало несколько легче и на короткое время он забылся болезненным сном.
В полночь Моцарт вдруг приподнялся на постели, пристально и взволнованно глядя в пространство перед собой и словно видя там кого-то таинственного. Потом молча лёг, отвернулся лицом к стене и опять провалился в забытье.
За пять минут до часа этой скорбной ночи уже новых суток пятого декабря 1791 года солнечная душа Вольфганга Амадея Моцарта покинула своё скорбное земное жилище. Светлая душа величайшего музыкального гения человечества покинула свою отстрадавшую, распухшую, целенаправленно, умело и беспощадно отравленную кем-то плоть, издающую в последнее время резкое зловоние, и вспорхнула радостно, легко и свободно на высокие небеса.
Простившая всех своих тайных и явных врагов, мучителей и палачей, добрая, лишенная злопамятства душа Моцарта вернулась в родной Отчий Дом, откуда она приходила в очередной раз на землю, чтобы помочь заблудшим людям в их прозрении и возвращении в забытый и утерянный ими Небесный Дом.
А на земле началась изощрённая и горестная трагикомедия по заметанию следов этого преступления теми, кто убил здесь уникального небесного посланника, которого другой музыкальный гений – Пётр Ильич Чайковский – назвал музыкальным Христом…
СТРАННЫЕ ПОХОРОНЫ ГЕНИЯ.
Смерть тридцатипятилетнего музыкального гения Вольфганга Амадея Моцарта потрясла Вену, потрясла Австрию, культурную Европу и весь музыкальный мир конца 18-го века.
Многие из его поклонников и поныне горько вздыхают при воспоминании о столь раннем уходе из жизни этого поразительно жизнерадостного, доброго и солнечного человека, воистину уникального бриллианта мировой культуры. Можно лишь догадываться о том, сколько удивительных музыкальных шедевров мог бы ещё сотворить этот светлый, наивный и доброжелательный трудяга-гений, проживи он ещё десять, двадцать, а тем более тридцать лет. Творить на радость людям было для него величайшим блаженством.
В смерти Моцарта современники сразу же обнаружили множество тайн, загадок, недомолвок и нестыковок. А также много подозрительного, но умело завуалированного вмешательства каких-то могущественных закулисных «кукловодов», которые явно хотели что-то скрыть и тщательно заметали следы, уничтожая любые улики. И не только улики, но и свидетелей. А также тех, кто мог во всеуслышание настойчиво задавать, всякого рода дотошные и опасные вопросы. Или слишком настойчиво жаждал найти ответы на возникающие и вопиющие вопросы.
Впрочем, потрясение современников возникло уже после похорон гения. Когда изменить что-либо радикально в данной ситуации было, разумеется, невозможно. Моцарт ушёл таинственным и даже юродивым образом в мир вечный…
Сам факт смерти великого композитора был скрыт от жителей Вены. Почему-то тело безвременно умершего придворного капельмейстера и знаменитейшего композитора даже не стали вносить в собор, а наспех отпели в малой капелле святого Креста, прилепившейся к стене собора святого Стефана.
Поспешное отпевание усопшего произошло шестого декабря около трёх часов дня при минимальном присутствии близких и друзей.
А далее гроб поставили на похоронные дроги и повезли на кладбище. Скорбная процессия, сопровождающая дроги состояла лишь из пяти человек, которые считались близкими друзьями усопшего. Среди них был знаменитый далеко за пределами Австрии композитор Сальери. Рядом с ним шёл ученик покойного Зюсмайер, которого многие откровенно называли любовником жены усопшего Констанции. Именно этому молодому двадцатипятилетнему человеку доверчивый Моцарт поручил закончить злосчастный «Реквием».
Был здесь также поклонник и меценат усопшего барон Готфрид ван Свиттен. Все историки дружно утверждают, что именно решением этого поклонника и мецената композитора было принято решение похоронить тело усопшего по самому низшему разряду – в общей могиле вместе с нищими и бомжами.
Были там и ещё два человека, музыканты Дайнер и Орелер, которых с такой же натяжкой можно было отнести в разряд близких (а точнее, искренних) друзей Моцарта, как и первых троих.
По пути на кладбище все эти лже-друзья поисчезали. То ли вместе, то ли поодиночке.
Позже, главной причиной своего бегства эти лже-друзья называли резко испортившуюся погоду: дождь со снегом, чуть ли не бурю.
К сожалению, тем лживым отговоркам поверили многие историки и потом приводили их послушно, описывая похороны Моцарта.
Но записи в журнале венского бюро наблюдения за погодой свидетельствуют, что в тот день в Вене была безветренная и без осадков погода.
На кладбище похоронные дроги въехали без «дружеского» сопровождения. Лишь одинокая бездомная дворняга уныло и скорбно плелась за ними. Возница с помощью сторожа сгрузил гроб с останками великого музыканта на землю, где они и простояли до рассвета.
А утром тело Моцарта было погребено в братской могиле вместе с двумя десятками нищих и обездоленных австрийской столицы.
Когда через неделю выздоровевшая вдова Моцарта пришла на кладбище, она не смогла найти даже могилы, в которой был похоронен её великий муж.
Сторож или могильщик, хоронивший Моцарта, куда-то странным образом исчез (своего рода – последний свидетель!). И место захоронения гения осталось неведомым для всех, кто любил его: для родственников, друзей, поклонников и почитателей его уникального и неповторимого таланта.
Тогда же, в декабре 1791 года «Берлинский музыкальный еженедельник» писал, в частности, об этой трагедии: «Поскольку в результате смерти тело его (Моцарта – примечание моё, А. Бойко) вздулось, полагают, в том числе, и что он был отравлен»…
Дружное молчание о факте вздувшегося и буквально смердящего запахом сулемы тела покойного сразу всех трёх врачей, которые давали заключение о смерти Моцарта, красноречиво свидетельствовало, что власть тех, кто не хотел пропускать в массы тему отравления музыкального гения, была весьма и весьма могущественной.
Молчала об этом и австрийская пресса. По крайней мере, в первое время после похорон.
Тогда же шестого декабря 1791 года произошла первая трагедия, таинственным образом связанная с именем безвременно покинувшего земной мир, великого композитора.
Но это уже тема отдельного разговора.
Вообще, только в первый месяц после смерти Моцарта, спешно отправились в мир иной, словно вдогонку за убитым гением, ещё два десятка человек из числа его близких, друзей и разного рода опасных свидетелей. Они или вдруг кончали жизнь самоубийством (разумеется, по официальной версии), или умирали от внезапных болезней, или вообще таинственным образом исчезали неведомо куда…
ТРАГЕДИИ ЯВНЫЕ И ТАЙНЫЕ.
Красавица Магдалена Хофдемель была пианисткой и одной из самых любимых и талантливых учениц Моцарта. Злые языки говорили, что великий композитор имел роман с Магдаленой. Но людские домыслы и сплетни далеко не всегда бывают справедливыми.
Мы не будем поддерживать здесь эту мутную версию. Тем более, что трагедия в семье Хофдемель произошла в день отпевания и предполагаемых похорон великого композитора. Как мы уже знаем, похоронили его не шестого декабря, как должны были, а лишь утром следующего дня.
Но супруги Хофдемели об этом не знали.
Трагедия произошла после возвращения Магдалены из церкви, где было спешное отпевание покойного Моцарта. Как слышали соседи, во время ссоры молодые супруги несколько раз упоминали имя усопшего композитора.
Ссора вскоре перешла в крики о помощи бедной Магдалены. Франц Хофдемель, известный венский адвокат и тайный член одной из масонских лож, нанёс несчастной жене, которая была на пятом месяце беременности, острой бритвой несколько ранений в лицо, шею, грудь и руки.
На крики бедной женщины и её годовалого сынишки прибежали соседи и тем спасли окровавленную Магдалену от гибели. Магдалена выжила, хотя и осталась на всю последующую жизнь обезображенной шрамами.
Сам же Франц Хофдемель закрылся в другой комнате и покончил жизнь самоубийством, перерезав себе горло.
Вряд ли Франц хотел убить жену из-за слухов о романе жены с покойным Моцартом. Ибо во время скандала не он упрекал жену в каких-то прегрешениях, наоборот, сама Магдалена упрекала мужа в каких-то его прегрешениях, связанных с умершим Моцартом.
Предполагают, что Франц имел какое-то отношение к отравлению великого композитора, а вероятнее всего, знал что-то важное на эту тему. И это его знание было, по всей видимости, известно его жене.
Через полмесяца после той семейной трагедии Магдалена навсегда покинула Вену. До конца своих дней она не открыла причины их ссоры с покойным мужем. И это укрепляет нас во мнении, что причиной рокового скандала супругов была, скорей всего, не банальная ревность мужа, а отравление Моцарта, о чём бедная женщина боялась говорить по причине страха не только за свою жизнь, но и за жизнь своих близких.
Избегала разговоров о причинах таинственной смерти Моцарта не только Магдалена, но и многие иные друзья и близкие покойного гения. В том числе даже такие высокопоставленные личности, как императрица Австрии.
А те, кто не хотел молчать и требовал разобраться в подозрительной смерти великого композитора, сами вдруг подозрительно и внезапно умирали, или не менее подозрительно исчезали бесследно и навсегда.
Показательна в этом отношении судьба кладбищенского сторожа Штраубе. Это был чуткий, совестливый человек. Он любил музыку, играл, вроде бы, на скрипке. Впрочем, называл он себя «творческим неудачником».
А Моцарта считал великим композитором и был искренним почитателем его необыкновенного таланта. Несмотря на свою бедность, этот кладбищенский сторож посетил несколько концертов маэстро и даже одну из его опер.
Штраубе был не только сторожем, но и смотрителем кладбища. И в тот печальный день шестого декабря 1791 года именно он помогал сгружать с похоронных дрог на землю гроб с телом безвременно умершего Моцарта.
Именно Штраубе настоятельно пытался добиться разрешения на более достойное захоронение Моцарта в отдельной могиле, обещая найти богатых людей, которые оплатят такое погребение усопшего по более высокому разряду.
Да и сама смерть великого композитора вызвала у него подозрение, о чём он искренне делился с друзьями.
Активность этого человека не понравилась таинственным закулисным «кукловодам», которым, разумеется, донесли о Штраубе и его «неуместных» инициативах.
Буквально на следующий день после похорон Моцарта Штраубе бесследно исчез.
На его место поставили другого человека. Но и тот стал вскоре энергично разносить всякого рода будоражащие слухи о подозрительной смерти великого Моцарта.
Этот человек последовал вслед за Штраубе. И тоже пропал неведомо куда.
Третьего сторожа поставили из числа молчаливых, и не сующих нос не в своё дело. Могилу Моцарта ему принципиально не стали показывать, чтобы не было дальнейшей утечки информации.
Он-то и разводил беспомощно руками перед вдовой Моцарта, когда та через неделю пыталась найти могилу своего великого мужа.
Надо сказать, что Констанция ещё при жизни Вольфганга призналась в своей страсти к Зюсмайеру личному врачу семьи Моцартов Клоссету. Умоляла лекаря не выдавать её тайны наивному мужу.
Откровенно говоря, Констанция искренне считала мужа неудачником, а своего молодого любовника более талантливым и перспективным композитором, нежели великий Моцарт.
Но Зюсмайер решительно отказался жениться на бывшей любовнице после смерти её великого мужа. Ибо это не входило в его планы. Да и сама роль любовника Констанции была поручена ему всё теми же закулисными «кукловодами» для дискредитации Моцарта и его наивной и беспечной жёнушки.
Глубоко оскорблённая Констанция пыталась активно противиться тому, чтобы этот человек оканчивал «Реквием», как было написано в завещании Моцарта. Впрочем, из этой затеи у неё ничего не получилось, и Зюсмайер окончил работу над злосчастным «Реквиемом», как и завещал ему сделать его великий учитель.
Немало исследователей жизни Моцарта склонны полагать, что великого композитора отравили коллеги по тайному масонскому ордену.
Более подробно на эту тему мы будем говорить в отдельной главе.
Сейчас коротко замечу, что Моцарт вообще не был масоном. Он принадлежал к ордену иллюминатов, то есть, преосенённых. А это совсем иные взгляды на человеческую жизнь, на окружающий мир и на взаимоотношения человека с людьми, с властями, церковью и т.д.
Добавлю ещё, что в течение короткого времени были отравлены и ушли в мир иной несколько братьев Моцарта по венскому братству вместе с главой этого братства Игнацем фон Борном.
А сейчас поговорим подробнее о моцартовском «Реквиеме» и его зловещем заказчике.
Продолжение следует.