Скоро духи плотно охватили полукольцом горку, постепенно приближаясь к укрытию разведчиков.
- Сейчас они найдут «обманку», - прошептал Экстрим, не отрывающий глаз от ПНВ.
- И что? – спросил Старый. – Обрадуются?
- Наверно, - ответил сапер. – И начнут обкладывать накладными зарядами. Я их десять штук поставил.
- А если раскусят, что это туфта?
- В темноте? Наощупь? – слышно было, как Мишка хохотнул. – Никто не будет в темноте шариться и проверять на взрываемость взрывное устройство. Выход один – подрыв.
- И что? – опять спросил Старый.
- А от двух центральных обманок я проложил детонирующий шнур к высохшему руслу ручья. Им негде будет спрятаться при подрыве, кроме как в старом русле. А там – в самом глубоком месте я установил реальный фугас – десять килограммов тротила, обмотанных детонирующим шнуром. Плюс камни, которыми засыпано все русло. Когда они проложат провода к взрывмашинке, они уйдут туда – в самое глубокое место, и там уложат свои тела вдоль русла. Когда рванут обманки, рванет и мой фугас под ними. И все – выноси покойников…
- Злой ты, Мишка, - подумав, пошутил Старый.
- Не-а! – отшутился сапер. – Я не злой. Я недобрый.
- Ладно, сапер, будем надеяться, что твоя бомба сработает…
- Еще как сработает, командир! – Мишка опять засмеялся. – Если б не ночь, еще смогли бы разобраться. А сейчас – нет. Схавают. И подавятся.
- Ладно. Ждем.
Ветер немного очистил небо, разогнав тучи. Стало светлее. Пару раз в разрывах туч сверкнул полумесяц луны. Но, несмотря на это, с неба начал накрапывать мелкий дождик.
- Это хорошо, - ежась в одной комбе под дождем, прошептал сапер. – Торопиться будут. Ошибаться. Теперь уж точно – верняк все!
- Да сплюнь ты, Миха! – Старый не любил загадывать наперед, как сложится боевая обстановка. Слишком часто на его памяти все получалось с точностью до наоборот. – Никогда не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…
- Что не перепрыгну? – удивился Мишка.
- Канаву, блин! – психанул Старый. – Отстань! Смотри лучше за духами.
Мишка замолчал, обиженно сопя. Но какая-то назойливая мысль не давала ему покоя. Помолчав минут пять, он все же спросил:
- Командир, какую канаву я не перепрыгну? Я чего-то не понял?
- Миха, это просто пословица такая, - терпеливо объяснил Старый. – Как тебе пояснить, чтоб понятней было? Ну, типа, не радуйся заранее, пока твой фугас не сработал.
- А при чем здесь канава? – не унимался Мишка.
- Миха, давай я тебе потом все объясню про канаву! Как закончим здесь все! Яхши?
- Ну, как скажешь, командир! – прошептал Мишка. – Все! Нашли обманки!
Старый приложился к биноклю, благо светлая ночь позволяла видеть близкие предметы и без электроники. Духи действительно завозились у незримой в ночи черты, у которой Экстрим установил свои сюрпризы. Поняв, что нарвались на минную постановку, духи отползли, оставив у черты троих, видимо, саперов. Те завозились, ковыряя землю ножами…
- Давай, давай, хватит ковыряться! – Мишка даже ногами засучил от нетерпения. – Все равно не допрете!
Саперы духов посовещались и стали распаковывать рюкзаки…
- Все! Сработало! – Мишка даже руки потер от удовольствия, что его обманки сработали. – Теперь уж точно займутся накладными зарядами…
Старый молча смотрел в окуляры бинокля. Сомнений не было – духи устанавливали накладные заряды, чтоб взорвать Мишкину линию обманок.
Он отложил бинокль и перевернулся на спину, подставив лицо мелким каплям дождя. Закрыв глаза, он вдруг подумал, что ему почему-то нравится его жизнь, полная опасностей, смертельного риска, нечеловеческого напряжения физических и моральных сил. Ему вдруг вспомнилось, как он всегда рвался из отпуска сюда – в кровавую круговерть войны. Он редко догуливал отпуск до конца. Почему-то оказывалось, что после двух-трех бутылок водки со старыми друзьями уже не о чем говорить, а пить просто так не хотелось. Рассказывать о войне посторонним, пусть даже друзьям детства, он не любил и всячески избегал этих тем. И когда начинались удивленно-недоуменные вопросы, почему он не бьет бутылки о голову и не прыгает со второго этажа ресторана, он обычно собирал свою походную сумку, и на следующий день уезжал домой. В смысле, на войну… Где все привычно и понятно. Где не нужно юлить и пресмыкаться перед каким-то чиновником, выпрашивая справку о льготах для семьи… Где каждый боец, как на ладони. Где невозможно сгнилить, скрысить, соврать, струсить на глазах у всех… Где совсем другая жизнь….
- Командир, саперы уходят! – прошептал Экстрим, прервав его философские размышления. – Сейчас начнется «кончерто гроссо»!
- Ну, ни хрена себе, Миха! – буркнул Старый, переворачиваясь. – Ты, оказывается, свободно итальянским владеешь!
Мишка удивленно раскрыл рот, пытаясь переварить услышанное…
Продолжение следует -