Сказывают люди, воевали донские казаки в дальних краях, бороня от коварных врагов Землю Русскую, Святую Русь. Сражались отчаянно, храбро.
За победу над вражиной получили разные награды – генералы толстопузые в дар от императрицы ордена да золото, и деревни с крепостными крестьянами. А казакам – тем, кто жив остался – генеральские зуботычины… а павшим лишь деревянные кресты на безвестных могилах.
На той войне был казак из славного рода Пугачёвых, лихой казак, ничего и никого не боялся!..
Вернулся казак Емельян Пугачёв домой, в родную станицу – гол как сокол, без наград особых, кроме кровавых следов, рубцов от плетей князя – потерял бо казак скакуна княжьего, когда в битву ринулся, а за спинами земляков не прятался, охороняючи белого жеребца. За то и наказан был плетьми – стерпел без крика и стона, стиснув зубы накрепко – и до поры затаив обиду…
Годы шли, казак землю пахал, однако наскучило ему жить впроголодь, с хлеба на воду перебиваться.
Плечи у Пугачёва широченные, силищи хоть отбавляй, а мать с женой да малые детишки, все Пугачёвы – иным часом и вовсе голодают. По рукам, по ногам скрутили Пугачёвых долговыми расписками кредиторы, заставляют хлебом проценты с долга вертать – вот и получается, почти весь хлеб созревший, почти всё зерно вынужден казак отдавать крохоборам-богачам.
А семье что в остаток? Разве прожить так?!
Зато четверо соседей-богатеев себе возле церкви просторные хаты понастроили – есаул, сотник и два хорунжих, что при генералах служили.
Пугачёву же, даром что лихой казак, ни в чём удачи нет!.. Ну что тут поделать!
Загрустил Пугачёв, мыслью гуляет по просторам. И захотелось ему самому походить по Земле Русской, счастья поискать.
А вскоре удобный случай подвернулся.
Как-то раз говорит ему жена:
- Холстов у нас-то, милый муженёк, нема, совсем обносились. Да и дёгтю нетути вовсе. Сгонял бы ты в Царицын-град. Може, там есть…
Скоренько собрался казак, и с другом-товарищем своим Ванькой Семибратовым прикатили верхом на своих каурых кобылках в город Царицын. Ванька нашему Пугачёву навроде как родственник – Ванькина мамаша, люди сказывали, тож из роду Пугачёвых. Троюродная тётка, что ли…
Выпили друзья в царевом кабаке умеренно – по чарочке – да закусили, чем Бог послал – гороховым киселём с маслицем конопляным и хлебной коркой.
Закусив, пошли бродить по шумному базару.
А торгаши такие цены ломят за холсты, что прям ахнешь, диву даёшься – ни зла, ни денег не хватает!!!
Плюнув, пошли казаки на конную сторону. Там у шалаша дед с внуком сидят. А рядом в двух бочках да трёх баклагах – дёготь первосортный, первостатейный. Как раз то, что искали!
Мальчонка с мордашкой замазанной улыбается:
- А вот чёрного медку не желаете ль, господа казаки?
Подсели Семибратов с Пугачёвым к шалашу, вытянули кисеты с табаком, деда угостили, да и сами закурили… А пацану дымить не велено, не показано, мал ещё!
Вдруг смотрят – народ с криками бежит в сторону Волги:
- Утонул!.. Купец утонул!..
Казаки вскочили на ноги – и следом.
На песке у самой воды – большая толпа собралась, утопленника вытаскивают, на бок переворачивают, грудь давят, чтоб вода вышла, которой наглотался в реке. Изо рта и ноздрей вода хлынула, начал купец в себя приходить. Лежит купец и стонет.
Оказывается, он собирался на Дону табун коней закупить, в сильно груженой лодке плыли вчетвером с помощниками. Лодка бортом воды черпнула – и сразу вверх дном. Трое утонули, а купца люди вытащили на берег.
- Ох, ничего мне не жаль, - поскуливает купец, - а жаль только сундук с выручкой, серебром да золотишком… Ох, ах, боже ж мой…
«Ишь, хапуга, - подумал Пугачёв, - ему людей потопших не жалко, денег жалко!»
И говорит купцу:
- А сколько б награды вручили тому, кто вытянул бы сундук ваш?
- Ох-ох, - щурится купец и заявляет. – Полсотни рубликов дам.
Пугачёв прям духом воспрял. Столько и за год не заработать! А виду не подаёт, притворился обиженным:
- Да что вы на смех-то меня подымаете! С тем сундуком вовтузиться дело чижолое, жизнь порешить можно. Вот сотню выкладывайте, тогда…
- Ладно, дам и сотню, - быстро согласился купец. – Токмо наперёд знаю, не выйдет у тя ничего. В сундуке-то, мотри, одного серебра семь пудов, да золотишка полпуда…
- Лады, по рукам!
- А каким способом ты, казак, подымать сундук сподобишься? – спросил купец.
- За то, батюшка, не беспокойтесь. То моё дело, моя печаль. Мы, донцы, в таком деле трохи маракуем, трохи кумекаем! И двух раз чихнуть не успеете, как сундук здесь будет!..
Ещё солнце не закатилось, как на реке всё подготовили к делу. К месту, где сундук на дно пошёл, подвели на шестах два сплотка. Тем временем на берегу Пугачёв кинжалом орудовал – из двух камышовых стволиков мастерил длинную дудку для дыхания под водой. Место стыка тех камышин просмолил варом, что кипел в котелке у костра. Край пятиаршинной дудки вставил в изогнутый коровий рог со срезанным острием.
- Поплыли! – крикнул он Семибратову.
И вот оба казака причалили к сплоткам, оборудованным двумя столбами с перекладинами. На сплотках – почти полсотни человек – все, кого Пугачёв призвал на общее дело, обещав два ведра водки поставить.
Проверив длинной жердью, здесь ли сундук, илом не затянуло ли, перекинул конец крепкой верёвки через перекладину, привязал камень и спустил на дно. Другой камень в полпуда привязал к спине, чтоб вода не вздымала тело с глубины, схватил коровий рог с камышовой дудкой, продул её, проверив – и, перекрестившись, в воду сиганул.
Краюшек трубки остался над водой, и слышно было, как вырывается с глубины сиплое дыхание.
- Глянь-ка, чё измыслил! – восторгался народ. – С такой трубой неделю-то жить под водой можно!..
Верёвку потянуло в воду – видать, Пугачёв обматывал ею под водой сундук.
Из дудки всё шумней и чаще вырывалось дыхание – вот она вся всплыла на мелкую волну, как поплавок, и легла набок. А вслед за нею выскочил из воды и сам Пугачёв, мокрый, уставший.
- Ну, с выпивкой вас, молодцы, - говорит. – Хватайте с богом за верёвку, вздымай сундук!
Перед купцом, что лежал уже на кровати в доме городничего, два казака взгромоздили обитый вологодским бело-матовым железом изрядный сундук. Купец ожил, приподнялся на подушках, заулыбался… Подаёт городничему ключ – большой, как пистолет:
- А нут-ка, голубчик, открой-ка… Не наложили ль варнаки замест серебра да злата кумушков. С них станется.
Пугачёв обиженно кашлянул. Недоверчивый, знать, купец.
Сундук с музыкальным звоном открылся. Купец, позабыв болезнь и слабость, слез с кровати, опустился возле сундука на колени, торопливо пересчитал да перещупал все мешки, затем повернулся к иконе, троекратно поклонился образу Спасителя, закатывая глазки, ударяясь морщинистым лбом в дубовые доски пола.
- Вынь-ка один мешочек, - сказал он Пугачёву, - да развяжи его, да отсчитай ровно сто рублёв. Токмо счёт верный веди, без обмана. А то я знаю вас…
Пугачёв, звеня монетами, отсчитал.
- Эт тебе по договору, - сказал купец, ухмыляясь добродушно. – Теперича отсчитай ещё сто. Мотри, без обману, я проверю!
Пугачёв подумал: «Наверняка подхалюзе-городничему сотня». И отсчитал вновь.
- Эту мзду возьми також себе, за удаль свою. Удивил ты, брат, немало!
Пугачёв духом воспрянул, плечи расправил.
- И ещё полста отсчитай, - опять говорит купец.
Пугачёв отсчитал, думая: «А это кому же?»
- Сие награждение прими за проворство своё. Не чаял я, что столь споро можно с этаким трудным делом обернуться! Ты молвил даве – не успею я и двух раз чихнуть, как сундук здесь будет, а я ещё ни единого разу не чихнул, только икал изрядно, - улыбнулся купец.
- Ну, батюшка, спасибочка!.. По-честному ты со мной… Не сумлевайтесь, я и с товарищем и с народишком, что помогал, поделюсь.
- Как звать тебя, молодец? – спросил купец.
- Емельян Пугачёв, казак донской!
***
Дали буде…
…коли откроете книгу Вячеслава ШишкОва «Емельян Пугачёв»!..