Кто в нынешнее время не слышал о Чилингарове? Можно быть уверенным, что даже тинэйджер в мешковатых штанах и бутылкой «Пепси», у которого в голове звучит исключительно рэп, а телевизионная передача «Окна» является единственным информационным контактом с внешним миром, на вопрос, знает ли он Артура Чилингарова, обязательно ответит: – А то!!!
Мне пришлось встретиться с легендарным ныне орденоносцем и харизматичным думцем тогда, когда он ещё и не мечтал о восхождении на Олимп власти. Хотя упорно и методично шёл к нему, возможно, не сознавая этого. В свои неполные тридцать лет он уже был начальником созданной им комсомольско-молодёжной дрейфующей станции СП-19 (Северный Полюс 19). И в самом начале семидесятых годов его мужественное бородатое лицо, покрытое изрядным слоем арктического инея, героически глядело на нас со страниц комсомольских газет и журналов. Возможно, именно его образ повлиял на моё решение, пусть и с некоторым опозданием, вступить в комсомол и после срочной службы в ВМФ пойти работать в известный всему миру институт Арктики и Антарктики. В то время это учреждение пополнялось современными научно-исследовательскими судами, на одно из которых и попал я в силу судьбоносных обстоятельств.
В 1972 году тот же Чилингаров опять организует комсомольско-молодёжный состав на станции «Беллинсгаузен» в Антарктиде, хотя самому ему стукнуло 33. Его «апостолы» по зимовке были в разных летах, но на это закрывали глаза. Комсомолец – он никогда не стареет. И чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было в русле политики КПСС. На следующий год наше судно по плану снимало зимовочный состав чилингаровцев, и через месяц после выхода из Ленинградской гавани мы бросили якорь в бухте Ардли, на берегу которой располагались тогда только две полярные станции: «Беллинсгаузен» и «Президент Эдуардо Фрей». (Сейчас их добрый десяток). Через день в двух кабельтовых от нас встало на якорь и чилийское обеспечивающее судно – военный транспорт «Пилото Пардо». На третий день мы получили сигнал SOS с терпящего бедствие французского океанографического судна «Калипсо» с Жаком Ивом Кусто на борту. И, наконец, четвёртый день ознаменовался прибытием на борт нашего красавца-теплохода самого Артура Чилингарова.
Поскольку в промежутке между этими событиями мы на глазах у чилийцев по нашей же безалаберности и разгильдяйству утопили в водах бухты Ардли несколько тонн листового металла и дорогое сварочное оборудование, то руководству экспедиции явно не хотелось встречаться с известным на весь мир исследователем-подводником. К этому времени французский экипаж справился (не без помощи чилийцев, выславших к месту аварии свои геликоптеры) с техническими затруднениями, вызвавшими остановку главного двигателя. Все боялись, что «Калипсо» может занести на каменные рифы острова Ватерлоо со стороны Тихоокеанского побережья. Легендарный исследователь мирового океана, зная о наших проблемах, мог бы предложить сделать попытку поднять утопленный нами груз. Его судно и экипаж были приспособлены для такого рода деятельности. А это уже огласка на всю вселенную. Комсомольско-молодёжная карьера молодого полярного исследователя могла не выдержать такой услуги со стороны капиталистического мира. Поэтому просьбы француза подождать его прихода в бухту были проигнорированы и под предлогом жёсткого графика работ мы очень быстро снялись с якоря и, неся на борту идейно-выдержанного комсомольца Чилингарова, унеслись в воды Индийского океана. Можно сказать, что Артур Чилингаров собственноручно исключил из своей насыщенной событиями биографии эпохальную встречу двух великих исследователей нашей планеты - себя и Жака Ива Кусто.
Наш путь лежал к западному берегу Австралии. С Чилингаровым я впервые встретился во внутреннем коридоре идущего строго на восток приютившего нас теплохода, мерно покачивающегося на крутых океанических валах. Знаменитый полярник шёл мне навстречу на твёрдых, растопыренных в стороны ногах, горя комсомольскими очами. Хотелось тут же перефразировать известную песню Александра Жарова «Взвейтесь кострами карие очи, мы комсомольцы – дети рабочих. Близится эра светлых годов, путь к коммунизму будет готов». В то время я находился под неизгладимым впечатлением романа Артура Конан Дойла «Затерянный мир» и, увидев воочию Чилингарова, немного оторопел: передо мной проявился вылитый профессор Челленджер из упомянутого романа. Как будто автор известной книги списывал портрет своего героя именно с Артура Николаевича Чилингарова. И тут переплетения не только в самом образе и в именах писателя и возникшего передо мной полярного героя, но и в фамилиях… Сравните сами: Чилингаров – Челленджер. Почти одно и то же, если отбросить чисто национальные окончания. А если Вы откроете сам роман с описанием внешности профессора Челленджера, то найдёте поразительные совпадения. Создавалось впечатление, что известный писатель долго и хорошо знал Артура Чилингарова и перенёс его в свой роман, сделав из него самый колоритный персонаж. Правда, тогда самому Конан Дойлу пришлось бы перенестись в будущее, т.е. в наше время или Чилингарову нужно было побывать в прошлом. А в том прошлом комсомольцев ещё не было. Поэтому версию о телепортации во времени, к сожалению, придётся отложить. Но тогда эта тайна совпадений ещё более удивительна.
Когда Чилингаров поравнялся со мной в длинном судовом коридоре, я просто посторонился, широко открыв от удивления рот. Сначала он, будто меня не заметил, но, пройдя мимо, медленно развернулся в полкорпуса и клацнул зубами: мол, закрой рот… да, это я Чилингаров-Челленджер из затерянного мира! Его чёрная кудлатая борода улыбалась. Уже тогда меня пронзила догадка, и я задал себе вопрос: «А почему материк Антарктида не мог оказаться именно тем затерянным миром, в котором очутились герои романа английского писателя?» Ведь Антарктида, действительно, представляет собой далёкий затерянный мир, и в этом мире когда-то (100 и более тысяч лет назад) росли гигантские папоротники и бродили гигантские доисторические животные, так красочно и живо описанные Конан Дойлом. С этого момента Чилингаров стал для меня воистину мифической фигурой.
На пути в Австралию мы редко пересекались. Чилингаров находился в своей нише и окружении, я – в своей. Он любил появляться на ходовом мостике, наблюдая подстилающий нас океан с верхотуры и ведя нехитрые разговоры с капитаном или его помощниками, несущими ходовую вахту. Но в самой Австралии, в порту Фримантл, судьба свела нас в одну группу увольняющихся на берег. В те не столь уж и далёкие времена сход на чужой берег был строго регламентирован и расписан помощником капитана по политической части. И по его раскладу я попадал в четвёрку увольняющихся вместе с будущим думцем, будущим членкором, просто – членом Британского Королевского общества, героем Советского Союза, героем РФ, орденоносцем (от Ленина до Святого Месропа Маштоца и Бернардо О’Хиггинса), а также кавалером ордена Почётного Легиона. За что судьба подарила мне пребывание – пусть и кратковременное – в лучах уже тогда начинающейся славы этого необузданного и деятельного человека? Его разнонаправленная энергетика гасила в нас наше собственное эго, и мы были просто поглощены его личностью, сопровождавшей нашу небольшую группу. Он смотрел поверх наших голов в туманную для нас, но ясную для его комсомольского взора даль. Чтобы лучше видеть эту даль, он одолжил у четвёртого помощника капитана большой морской бинокль и твёрдо шествовал с ним к ближайшему фримантлскому пляжу, где волны Индийского океана ласково набегали на белые кварцевые пески.
Конечно же, после длительной зимовки, – пусть и не на самой суровой станции Шестого континента, – хотелось прогреться на тёплом декабрьском солнце и окунуться в ласковые австралийские прибрежные воды. Мы это хорошо понимали и были не против выбранного направления. На пляже мы быстро избавились от одежд и оказались под пронизывающим ультрафиолетом южного солнца. Чилингаров в чёрных облегающих плавках, с чёрной густой бородой, с чёрным морским десятикратным биноклем на волосатой груди, энергичный в разговоре и во всех своих движениях, выглядел по-комсомольски не демократично. Он очень контрастировал с местными филистерами. Но это был вылитый профессор Челленджер. Именно в таком виде он больше всего напоминал любимого мною персонажа из моей любимой книги.
Нередко он подходил к тонким местным девушкам, выползшим под довольно жаркое австралийское солнце погреть свои скудные телеса, и буквально в упор наставлял на них свой жутковатого вида морской бинокль. Он в опасной близости водил биноклем по выпуклым контурам женского тела и поднимал вверх большой палец правой руки. Не знаю, чем он восторгался, но смотреть там было не на что. Потомки английских и голландских переселенцев женского пола в западной части Австралии в большей своей части непривлекательны. Однако после длительной зимовки о вкусах не спорят. Тем не менее, «ухаживания» при помощи большого морского бинокля не производили должного впечатления на местных див. В лучшем случае они показывали ему язык. Конечно, и это было кое-что. Если бы эти субтильные создания знали, что появившийся перед ними прототип профессора Челленджера станет со временем зампредом Государственной Думы, героем Советского Союза и членом-корреспондентом, возможно, они вели бы себя по-другому. К сожалению, его старания в этой области не приносили ожидаемых результатов, тогда как в других областях и особенно в покорении суровых полярных просторов он всегда был удачлив и продуктивен.
Артура Чилингарова теперь я вижу гораздо чаще. Правда, на экране телевизора. Он или даёт кому-то интервью, или просто сидит одесную председателя Думы, или летит на одномоторном самолёте на Южный полюс, или в глубоководном аппарате погружается на дно Северного Ледовитого океана в точке географического полюса. Там он в своей стихии. Но наш герой, так похожий на профессора Челленджера, уже слава Богу давно перешагнул комсомольский возраст и где-нибудь в Средней Азии мог бы сойти за умудрённого опытом аксакала. Каждый раз, когда я его вижу, то почему-то, вспоминаю его волосатую энергичную фигуру с биноклем на груди и думаю: «Покажись он хоть раз в таком виде пред Государственной Думой и позови её на какой-нибудь благородный или ратный подвиг, наша страна зажила бы совсем другой, справедливой, жизнью, и мы показали бы кузькину мать не только Америке, но и всему нашему «затерянному» миру. Харизмы на это у Артура Чилингарова ещё хватит. Хотя на дворе и не 1973 год.