...И совершенно неожиданно потухнет свет. Словно в какой-то незамысловатой детективной истории, в очень неподходящий момент. А когда свет включится вновь, окажется, что один из героев превратился в труп. Но повседневность мало похожа на остросюжетные перипетии, она успокаивает и доводит до исступления одновременно. И когда мой разум преодолевает артефакты нервозного мышления Батая, что-то типа: "Человек, если взять его в отдельности, воображает себе, что другие неспособны или недостойны "быть"", и в этом я нахожу самого себя и радуюсь открытию, свет гаснет. Мне не составляет труда убедить себя, что это хорошо, тем более бороться с темнотой нет ни желания, ни навыка. Стоит, пожалуй, отдаться на милость победителя, который мгновенно заполняет небольшую комнату, а привычные вещи становятся призраками...
Свечка, играя огоньком в темной кухне, обращает потолок в сцену театра теней. Горящий фитиль разрезает тьму, но тьма наступает на него тенями. Чай пахнет жасмином. Тонкий аромат вьется с паром вверх, а на дне чашки, в кипятке, разворачивается кокон китайского зеленого чая. Запах жасмина - это память беспечного детства. Там, где оно проходило, было много огромных, ветвистых, ломких кустов жасмина. Они расцветали в конце мая, и пьянящее облако приторно-сладкого запаха ползло по округе. Оно манило и пугало одновременно, как манит цветение и приход лета и пугает сладкий наркоз с головной болью и слезами в глазах. Откуда все это возвращается? Не иначе, ушедшие дни - как погасшие созвездия. Их уже давно нет, но свет от них все еще несется с бешеной скоростью в моей памяти, чтобы навеки потеряться в ее бездонных глубинах. Только теперь радостные открытия детства кажутся такими наивными, прозрения юности - опасными, чем-то сродни прогулке по лезвию. А ход стрелок шаг за шагом приближает к неотвратимости. Три седые мойры прядут неотвратимости наших судеб, меряя тонкие нити только затем, чтобы в один миг их перерезать. Раньше или позже - не суть важно. И мы превратимся в погасшие созвездия, и наш свет затеряется в пустоте чужих воспоминаний...
Фитилек тонет в расплавленном воске, свечка чадит, огонек слабеет и в конце концов гаснет. Но мне уже все равно. Меня уже занимает виденный накануне в электричке скрипач. Тонкий молодой человек, похожий на кузнечика, извлекал из своей скрипки удивительно нежные звуки. Как будто стаи бабочек порхали у костра, в котором волей-неволей сгорали пустые мысли и тупая дрёма...