«Потому, что в экспедиции людям больше всего не хватает музыки. Когда я стану геологом, буду играть на баяне, и всем будет хорошо.»
«Ты просто ненормальная. Мало того, что на ипподроме какой-то мерин тебя чуть не покалечил, ободрал нос, так теперь ты вместо пальто – необходимой вещи! – покупаешь хармошку! Еще когда ты станешь геологом и станешь ли – вопрос.» - Я намекала на две неудачные попытки поступить в институт.
Ольга подняла правую руку и сказала тоном клятвы: «я стану геологом! Десять раз буду поступать, а стану!»
…Боль отпустила, и Ольга встала. Интересно, как там с машиной? Кажется, придется все-таки ехать в Михайловку…
Бычков опять подошел к машине, что-то сказал Фокину, оглянулся на избушку. Что это он сегодня крутится возле шофера, делать ему нечего? Как бы не напились, голубчики, деньги получили немалые…
Фокин вытер руки и воззрился на Ольгину палатку. «Настеха, кормить скоро будешь?» - закричал Бычков – «Жрать охота, спасу нет!» И заржал как лошадь. Фокин все смотрит.
«Нэ заробыл, подробь ще две годынки!» - У Насти раньше времени ничего не получишь. Бычков опять заржал, подтолкнув Фокина. Очень уж он сегодня веселый. А тот как в воду опущенный. Надо узнать, что там происходит.
Она хотела выйти, но тут боль снова схватила ее железными клещами. Застонав, она легла. Когда боль стала проходить, Ольга попыталась сползти с ящиков, не делая резких движений. Застучал мотор заведенной машины; по звуку было слышно, что она уже исправна.
И почти в эту же минуту резко заскрежетал замок двери, в избушку ворвался Фокин. Его безумное лицо промелькнуло в прорехе марли. Она хотела его окликнуть, но он, не видя ее, метнулся к нарам, бормоча ругательства и громко дыша, зашарил руками под нарами…Рундук! Зарплата семерых, деньги на закупку продуктов, документы, бланки, печать!…Ружье далеко, драться она не может…Оглушить!
Схватив большой кусок песчаника из только что внесенных в опись и еще не убранных живых образцов, Ольга бесшумно скользнула в проем двери, нависла сзади над согнутым Фокиным. А он уже держал в руках рундук и вот-вот должен был встать во весь свой двухметровый рост. Она обрушила на его кепку тяжелый кусок породы, и Фокин осел на пол. Ольга перевела дух, песчаник выпал из ее руки…
Все это заняло считанные секунды. Она действовала мгновенно, подчиняясь инстинкту решительного человека. Будь у нее хотя бы минута, она успела бы сообразить, что Фокин сам не мог решиться на отчаянный поступок, что его направлял другой, настоящий преступник, и этот другой – Бычков. И тогда она бросилась бы к ружью. Нужна была минута, только одна минута. Но ее не было. Бычков заглянул в избушку и, увидав Ольгу, стоящую над Фокиным спиной к двери, тихо снял с гвоздя ружье. Он выстрелил ей в спину два раза, схватил рундук и выбежал наружу, к заведенной заранее машине. Но с одной стороны к нему бежала Настя, с другой – неведомо откуда взявшийся Миловидов с ружьем наготове…
Ольга уже не слышала, как Миловидов, схватившись за голову, закричал:....
Окончание следует.