Курица не птица, а еда.
Март это курица времени. Орел, не умеющий летать. Ни рыба ни мясо. Весна объявлена, но не думает начинаться. Зима, о смерти коей известно всем, на своем месте как ни в чем ни бывало. Она не заметила, как сожгли ее тело, намазав пепел на масленичный блин. Как простили прошлое и отпустили по реке былые обиды. Прошлое не собирается уплывать. Время сковано льдом.
В гигантские глыбы снега вмерзла вся мерзость и грязь, исторгнутая за зиму людьми и машинами. Мартовский город это вывернутый наизнанку желудок постиндустриальной цивилизации. Весна открывает сезон борьбы за достойное место среди его содержимого. Гонку открывает праздник женского сердца. Глупая попытка купить как можно дороже то, что будет не нужно через месяц и даром.
Март есть суть русской жизни. Свобода, которую объявили и не дали. Ни Европа ни Азия. Грязь и мерзость темных веков, вмерзшая в души. Холопство, гордящееся собой. Бьющее из под земли богатство, утекающее сквозь барские пальцы. Погоня за успехом, приносящим разочарования. Рабство, сгоревшее в пламени истории, по прежнему правит бал. Россия это страна обманутых надежд. Вечный упрек миру и себе.
Обиду множит экран. Дразнит светлыми улицами чужих городов. Соседка Европа сменила серебристую шубку зимы на искрящийся ковер английского газона. Среди молодой листвы бурлят оживленные толпы ярко одетых людей. Гуляют взявшись за руки пары, спешат по делам бизнесмены и неторопливо бредут гордые старики. В жестах сквозит достоинство, улыбающиеся лица открыты солнцу.
Бросив взор в окно, понимаешь, где живешь. Знание столь ясно в своей неприглядности, что хочется забыть его в тот же миг. Сколько бы для этого ни пришлось выпить. И, натянув на уши одеяло, страстно повторять мантру «моя страна лучшая в мире страна, мой народ лучший в мире народ», пока остатки сознания не покинут голову. Как покинули они местных обитателей. Уныло снующих по немытым мартовским улицам.
Март отсекает нас от лета. А с ним от всех яств европейского духа. От гражданских прав и воздуха свободы. От демократии и уважения к себе. Изотерма первого месяца весны чертит границу континентов. Мы азиаты. Претендующие зваться европейцами. Но мы не запад. Мы дальний запад. Дальний Запад сибирской тайги и великой степи, нависший над сторонящимся нас миром. Ему есть от чего прийти в ужас.
По грязным трещинам улиц текут люди в сером. Лица скованы маской усталости и обиды. Но, когда их обдает черной жижей из под колес очередное авто, покорность взрывается яростью. Серые хотят рвать обидчиков зубами. Втоптать ногами в грязь всякого, кто из нее поднялся. Тех, кто проносится мимо. Кто оделся чуть ярче. Кто начал считать себя человеком. Но их клыки коротки. А ноги слишком устали.
В сердце серых живет раб. Природа давит гордость. Весна плюет в глаза комком грязи. Серые стены и небо присоединяются к плевку. И рушат на понурые головы глыбы снега с нечищеных крыш. Эти края созданы для поругания человека. Небеса и город несут в себе трупный яд. Но заметно оно лучше всего в марте. От того по весне обостряется патриотизм и прочие душевные недуги.
Серый человек мнит себя венцом эволюции. Носителем древней культуры и обычаев, давших корень миру. Люди в сером пусты и тщеславны. Они мечтают видеть мир у своих ног. Что бы вытирать их о него, как избранная ими власть вытирает о них сапоги. Даже если за это придется заплатить тысячами жизней. Они нарожают еще. Видеть унижение соседа приятней, чем наладить собственную душу.
Но когда у соседей все в порядке, и нет ни кризиса ни цунами, чтоб потешить себя чужим горем, приходится мучить самих себя. Страна серых есть край скорби. Мировая параша, отхожее место цивилизации, на которую в незапамятную пору выселили племя неудачников. Здесь нельзя жить и оставаться людьми. Зато можно кичиться собой. И считать свое место лучшим. Ненавидя своих самозваных спасителей.
Для живущих на помойке характерно портить все вокруг. К чему прикоснутся их руки, в миг обращается в пакость. Демократия и автомобилестроение, судебная система и свободная пресса, медицина и образование, все, что делает жизнь лучше в нормальной стране, тут становится издевательством. Еще одним способом плюнуть ближнему в лицо. Даже весна здесь превращается в мерзость.
Мартовский человек лют к говорящим правду. Он ненавидит отражаться в зеркале. Потому что питается чужим горем. Называя это любовью к своему племени. Племени выродков, готовых жрать друг-дружку по любому поводу. Его жизнь это чья-то смерть. Его радость это чье-то унижение. От того кровавый бог-упырь до сих пор лежит в хрустальном гробу на главной площади страны. И пребудет там вечно.
Бог-упырь, пожравший жизнь миллионов, есть наша зима. Леденящий ужас, смерть и морок. Его культ как бы давно отменили. Отпустили память о злодействах. Простили ненавидящих нас. Вот только те не думают уходить. Памятники упырю и его своре как прежде попирают площади городов. Центральные улицы носят имена палачей. Их торжествующая песнь вновь стала государственным гимном.
Наследники бесов снова учат нас жить. Стремительно пролетая по встречке в лимузинах с мигалками. А потом заливают нам байки о великой стране и ее национальной идее. Вурдалаки живее всех живых. Им не нужно прощенье. Им нужна кровь и власть. И они найдут способ ее получить. Пока их будущие жертвы забавляют себя кривлянием фигляров. Наивно принимая март за весну. До которой еще очень далеко.