– Ну, и везет же тебе, Верка, – заворожено повторяла двенадцати-
летняя Надька, пропуская между пальцев тонкое кружево свадебного
платья, – вот бы мне такое.
– Везет, везет, – ворчливо повторяла слова старшей сестры Тань-
ка, закрашивая ярким лаком грязь на обломленных ногтях.
Младший Толик сосредоточенно ковырял палкой в дыре под плин-
тусом, показывая всем своим видом, что не мужское это дело всякие
там свадьбы. Без Верки, конечно, будет плохо, ну и пусть. Раз он боль-
ше ей не нужен, пусть уходит. Он и так не пропадет.
Вера смотрела на свое отражение в грязном, засиженном мухами
зеркале. В свои девятнадцать лет она уже давно перестала верить в сказ-
ки, тем более нереальным казалось все происходящее. И это белое пла-
тье, и фата, спускавшаяся на худенькие плечи, и этот легкомысленный
завиток, выбившийся из пряди русых волос. Вера критически осмотре-
ла глаза, смахнула лишнюю пудру на щеках, провела пальцем по угол-
кам слегка подкрашенных губ, и вдруг взгляд ее переместился чуть на-
зад, в глубину этой мрачной неуютной комнаты. На таком убогом фоне
ее счастье выглядело даже каким-то неприличным.
Вера медленно повернулась. Дети притихли. Внутри что-то над-
ломилось.
– Ну, хотите, я никуда не поеду, а? – еле слышным голосом спро-
сила она, словно боялась услышать утвердительный ответ.
Она переводила взгляд с одного на другого.
– Ну, ты что, мы маленькие что ли? – самоуверенно заявила
Надька, которой не терпелось покомандовать младшими.
– Не маленькие мы, – повторила за ней Танька, отставляя в сторону
то правую, то левую руку и любуясь переливающимся цветом на ногтях.
Толик упорно ковырял плинтус, словно от этого зависело, оста-
нется Вера или уедет.
– Я буду приходить к вам, гостинцы приносить.
При слове «гостинцы» Толик оставил плинтус и посмотрел на сес-
тру. Гостинцы – это вкусно. Пусть едет.
– Доченька-а, – пьяный голос матери раздался от входной двери, –
Витька приехал, на мирседесе, прямо прынц.
Вера вздрогнула. «Когда же она успела? Обещала, детьми клялась.
И почему Виктор так рано? Ведь договаривались ровно в двенадцать, а
сейчас без пятнадцати. Нельзя ему сюда».
Вера в последний раз кинула беглый взгляд на оборванные обои,
схватила две бутылки водки, спрятанные в шкафу, и выбежала из
квартиры.
Блюстители народных традиций, перекрывшие выход из подъезда
мятой, видавшей виды, лентой, довольно расступились, получив поло-
женное угощение и пропуская девушку.
Виктор шел ей навстречу с небольшим букетом нежных роз и счаст-
ливо по-детски улыбался.
– Ну, что же ты? Я ведь все сам приготовил.
– Ладно, – улыбнулась Вера, – пригодится еще. Поехали, а-то
опоздаем.
– Я люблю тебя, моя Вера-Верочка, – прошептал Виктор, глядя в
ее синие глаза.
Вера замерла на какое-то мгновенье и тихо ответила:
– Я тоже тебя люблю. Очень.
Свадебный кортеж подъехал к ЗАГСу.
– Вам придется подождать, – серьезно предупредила дама за не-
высокой стойкой, – у нас еще три пары не расписанные. Давайте пас-
порта. Кого будем заказывать? Фото, кино, музыка? Вот прайс.
На последнем слове она сделал особое ударение, подчеркивая его
важность в настоящий момент.
Пока Виктор обсуждал программу церемонии, Вера прошла в
специальную комнату для невест. Три девушки в подвенечных пла-
тьях искоса поглядывали друг на друга, время от времени поправляя
перед зеркалом прическу и макияж. Вокруг суетились их подружки,
мамы, бабушки, тети, возбужденно смеясь, то и дело щелкая фото-
вспышками. С Верой не было никого, кроме свидетельницы, знако-
мой Виктора.
Как они познакомились? Мать убирала в офисах, и Вера, как са-
мая старшая, иногда помогала. Поначалу мать ей доверяла мыть кори-
дор и вытирать пыль с подоконников. Пила она тогда редко и работу не
пропускала. Кое-как Вере и ее двум сестрам-погодкам хватало, не го-
лодали. Потом появился этот рыжий Генка. Тут все и началось. Ругань,
драки, пьяные друзья с трясущимися руками и скользкими взглядами.
Чтобы не потерять место, Вера все чаще заменяла мать на работе. Вера
заканчивала девятый класс, когда родился Толик. Летом пришлось бро-
сить школу и оформиться на работу вместо матери, хорошо, что еще
отнеслись с пониманием, всетаки пятнадцать лет.
Девочка оказалась смышленой, и ей постепенно стали давать
разные поручения, сначала – курьерские, а потом и посложнее. Фир-
ма занималась продажей офисной техники, дела, судя по всему, шли
хорошо, и Вера довольно неплохо начала ориентироваться в профес-
сии секретаря-референта. Могла даже сделать расчет несложного
заказа.
Почти всю зарплату она тратила на сестер и маленького Толика,
себе покупала только самое необходимое и понемногу даже отклады-
вала. Она в свои семнадцать лет уже твердо знала, что уверенно рас-
считывать можно только на себя. О своих домашних она никому не
рассказывала, потому что не хотелось обременять людей своими за-
ботами. А в общем-то, никто и не спрашивал. Стыда не было. «Каж-
дый живет, как умеет», – мысленно повторяла Вера в минуты размыш-
ления о жизни. Единственное, что она знала точно, так это то, что у нее
обязательно будет нормальная семья. Нормальная – это значит трезвая
и спокойная. С вечерним чаем за круглым столом, с детской кроваткой
и мягкими игрушками.
Вера по-прежнему убирала в офисе вечерами. Ее это нисколько не
тяготило, а главное, это не противоречило принципу: «каждому – свое».
Виктора она впервые увидела около года назад в кабинете дирек-
тора. По заведенному порядку она принесла им кофе и решила разло-
жить, наконец, накопившиеся за день документы. Она тогда не обрати-
ла на него внимания. Старый. Наверное, все двадцать семь или даже
двадцать восемь. Этот возраст был за пределами ее представлений о
мужчине, за которого она может выйти замуж.
А он обратил. Какие у нее глаза. Голубые, почти прозрачные.
Каждый раз, когда он приходил, она приносила им кофе. Она – та-
кая юная, а он – уже взрослый мужчина. Скоро тридцать. Со своей
бывшей женой он прожил шесть лет. Детей не было. Сначала Лена
долго и трудно лечилась, потом ей это надоело. Брать ребенка из дет-
ского дома не хотели, боялись неопределенности с наследственностью.
В общем-то и скандалов у них не было, но и любовь постепенно куда-
то уходила, сменяясь недовольством и взаимными придирками. Вик-
тору было жаль Елену. Он всячески пытался оттянуть момент рас-
ставания, но они оба понимали, что когданибудь это должно будет
произойти.
Подав заявления на развод, они зашли в кафе, выпили по бокалу
шампанского и разъехались: Лена вернулась назад, в их квартиру, а он –
в квартиру своих родителей.
Прошло два года. Лена замуж не вышла, так, жила с кем-то. Он
старался не обращать внимания на женщин, появился страх после пер-
вого неудачного опыта.
И вот эти глаза. Чем-то они его «зацепили». Но ведь – совсем де-
вочка. Он узнал, что ей скоро девятнадцать. «Хорошо, хоть совершен-
нолетняя», – успокоил сам себя Виктор, но думать о ней не перестал.
Вера обратила на него внимание на новогоднем вечере. Виктора
пригласили как друга директора, и Вера несколько раз ловила на себе
его взгляд. Сначала она не придала этому значения, а в конце вечера ей
даже захотелось обратить на себя его внимание. Но Виктор уехал, даже
не взглянув на нее, и Вера подумала, что ей просто показалось.
Он позвонил в первый рабочий день после новогодних праздни-
ков. И сразу, словно с разбега, спросил, смогут ли они встретиться. Вера
растерялась и сначала даже не нашлась, что ответить. А потом согласи-
лась, наверное, скорее из вежливости. И из любопытства, конечно.
Через полгода Виктор сделал ей предложение. Вера даже не разду-
мывала. Она любила его. Она просто не могла уже без него жить.
– В зал приглашаются Виктор Свиридов и Вера Тихонова... – Вера
невольно вздрогнула, услышав свою фамилию.
Под торжественный марш Мендельсона они прошли сквозь мас-
сивные двери и остановились в центре большого зала. Их малочислен-
ная группа почти растворилась среди шелковых штор и блестящего пар-
кета. Они слушали традиционное напутствие, взявшись за руки, повто-
ряя про себя каждое слово. В эти минуты каждый из них давал клятву
любви и верности самому себе и любимому человеку, стоящему рядом.
Человеку, который с этой минуты становился самым близким, един-
ственным на всю жизнь, самым надежным и верным.
– А теперь скрепите свой союз поцелуем! – как будто объявила
следующий номер программы работница ЗАГСа .
Виктор поцеловал ее жадно, словно этот поцелуй подводил черту
всем его сомнениям и страхам.
Замужняя женщина! Вера уже не убирала по вечерам офис. После
работы она торопилась домой, чтобы к приходу Виктора успеть пригото-
вить ужин. Ей было приятно ощущать себя заботливой и любящей же-
ной. И любимой. Конечно, любимой, она нисколько в этом не сомнева-
лась. «Вера-Верочка моя», – говорил он, нежно прижимая ее к себе, –
«ты – моя вера». «Вера во что?» – спрашивала она, прищурив свои голу-
бые глаза, излучающие в этот момент искорки лукавства и настоящего
женского счастья. «Вера в любовь, в тебя, в жизнь», – слова растворя-
лись в долгом ненасытном поцелуе. Каким же еще должно быть счастье?
Наступила поздняя осень. Первый снежок припорошил опавшие
листья, но у него еще не хватало сил засыпать всю землю обжигающим
белым пухом. Вера любила зиму. Любила легкий морозец, сказочную
бахрому деревьев, любила эту хрустальную чистоту белой мечты.
Зима торжественно-спокойно
на солнце льдинками сверкает
И грязь земную так достойно,
хоть ненадолго прикрывает.
Сколько раз, сидя у грязного окна своей пропитой комнаты, она
смотрела в зимнюю ночь и мечтала об уюте и чистоте дома, чистоте от-
ношений, чистоте любви. И теперь она шла по осенней улице, стараясь
не наступать на маленькие белые островки своей детской мечты.
– Ты сегодня задержалась, что-то случилось? – взволнованно спро-
сил Виктор, помогая ей снять пальто.
– Случилось, – Вера старалась сохранить спокойствие и серьез-
ность. Ей казалось, что в такой момент она должна быть серьезной.
– Что? Не пугай меня. – Виктор смотрел ей прямо в глаза, обхва-
тив ее голову обеими руками.
– У нас будет ребенок, мальчик или девочка, точно не знаю. Ма-
ленький еще, плохо видно. Все нормально, все хорошо, я очень люблю
тебя, Витенька, – скороговоркой выпалила она и вдруг заплакала.
– Вера-Верочка, девочка моя, – Виктор прижался к соленой щеке
жены, – ты – моя единственная вера, моя Верочка.
У них будет ребенок. Виктор уже явно ощущал на своих руках тя-
жесть маленького розового тельца. Он уже мысленно разговаривал с этим
крошечным существом. Как странно, ведь он узнал о его существовании
всего несколько минут назад, но связь, которая образовалась между ними,
казалось такой прочной, словно существовала вечно. Как долго и терпе-
ливо он ждал этого. Какое счастье дарит ему эта женщина!
Виктор отстранил голову немного назад и посмотрел на жену.
– Какая ты у меня красивая, и дочка такая же будет.
– А может быть, сын? – с улыбкой спросила Вера.
– А может, и сын, – согласился Виктор.
Весь вечер они возбужденно обсуждали все, что хоть каким-то об-
разом касалось рождения малыша. Они даже и не предполагали, что
это событие настолько круто перевернет их обычную привычную жизнь.
Дети друзей, казалось, росли как-то сами по себе, а тут – столько про-
блем сразу. Начинался новый период их жизни. Труднее или легче, не в
том дело. Просто – теперь все будет по-другому, и они сами будут дру-
гими. Сохранится только любовь. В этом они были уверены.
Вера услышала завывания Толика еще на улице. «Чего он так над-
рывается?» – подумала она и стала торопливо подниматься по лестни-
це. Она приходила сюда два-три раза в месяц, приносила продукты, кое-
что из одежды. Тело ее уже заметно потяжелело, и Вера остановилась
перед дверью, чтобы немного перевести дух. Вдруг Толик закричал ка-
ким-то диким пронзительным басом, насколько может кричать басом
пятилетний ребенок. Вера рывком открыла дверь и первое, что она уви-
дела – это огромный кулак Генки с зажатой в нем пустой бутылкой над
головой матери. Мать инстинктивно зажмурила глаза и немного при-
села, словно ожидая неотвратимый удар. На ее лице застыла переко-
шенная, ничего не понимающая улыбка.
– Не смей! – крикнула Вера и бросилась к матери.
Из рваной раны брызнула кровь. Мать продолжала оседать мягко
и тихо, как в замедленном кино и наконец рухнула на пол. Толик резко
замолчал и неподвижным взглядом уставился на тонкую красную струй-
ку, затекающую под диван.
– «Скорую», быстрее! – крикнула Вера, наклонившись над мате-
рью и пытаясь первой попавшейся под руку тряпкой остановить кровь.
Генка выскочил на улицу, держа в руке горлышко от разбитой бу-
тылки.
Фельдшер «скорой помощи», получив определенное вознагражде-
ние за беспокойство по такому бытовому поводу, согласился отвезти
мать в травматологическое отделение городской больницы.
Вернулись сестры. Вера рассказала им о случившемся.
– Пить меньше надо, – уверенно отреагировала Надька.
– Жалко, все-таки, мамка, – протянула Танька.
Вера подошла к младшему брату:
– Толик, как ты?
Мальчик смотрел сквозь нее, ничего не отвечая.
– Сейчас отойдет, нервный шок, наверное, – сказала Вера. – Де-
вочки, давайте ведро с водой и тряпки. Здесь надо помыть.
Пока сестры оттирали пол, Вера приготовила незамысловатый
ужин из продуктов, которые принесла. Накормив детей, она стала со-
бираться домой.
– Вера, я боюсь, вдруг он вернется, – Толик держал ее за подол
юбки, – можно, я с тобой?
– Ну, ладно, пойдем, поживешь у меня несколько дней.
Ночью ей стало плохо. «Скорая» приехала через пятьдесят минут.
Женщина фельдшер, откинув одеяло, засуетилась и начала выговари-
вать Виктору, почему он сразу их не вызвал.
– Собирайте вещи. Срочно в роддом. Мы ее теряем, – командова-
ла она.
«Кого теряем, что значит «теряем»? – Виктор, совершенно ничего
не понимая, метался по комнате.
Кое-как они натянули на Веру одежду и положили на носилки.
Двое санитаров понесли ее к машине. Виктор, на ходу ловя рукав дуб-
ленки, выбежал вслед за ними.
– Вы куда? Вас все равно туда не пустят. Завтра утром приходите.
Поехали, – и машина, замигав спецсигналом, понеслась в ночь.
Виктор медленно поднялся в квартиру, скинул дубленку прямо на
пол у двери и устало опустился на край кровати. Потом вдруг вспомнил
про Толика. Он открыл дверь соседней комнаты и подошел к дивану.
Лунный свет пробивался сквозь узкую щель в плотных шторах.
Виктор увидел блестящие капельки в широко раскрытых глазах маль-
чика. Второй шок за один день – это даже для взрослого многовато.
– Она умрет? – еле слышно спросил он.
– Ну, что ты, – успокоил его Виктор, – она никогда не оставит
нас. Спи, – и он провел пальцами по коротко стриженым волосам ре-
бенка. Ему было жаль его, такого маленького и беззащитного, но уже
так много повидавшего в своей еще недолгой жизни. Но все-таки, это
был не его ребенок, он никогда не сможет его полюбить, как своего
родного, он никогда не сможет переступить через этот невидимый
барьер.
Вера слышала, как он вошел, как тихонько прикрыл за собой дверь
и, хотя и был без ботинок, почему-то на цыпочках подошел к кровати.
– Здравствуй, моя родная, как ты себя чувствуешь? – спросил Вик-
тор шепотом, наклонившись почти к самому ее уху.
– Легко, – ответила она тоже шепотом, не поднимая век, из-под
которых в разные стороны растекались два ручейка слез.
– Верочка, милая, ты жива, понимаешь, жива. То, что случилось –
страшно, но, это же еще не конец. Я очень люблю тебя. У нас обяза-
тельно будет малыш, слышишь?
– Не будет, – Вера приоткрыла глаза и устало посмотрела на
мужа. – Не будет, никогда.
«А говорят, что в одну воронку два раза не попадает», – у Виктора
внутри все похолодело, но он сейчас не имел права на слабость.
Из больницы они шли пешком. Медленно. Она буквально висела
на его руке, с упоением вдыхая чистый морозный воздух, по которому
так соскучилась.
Виктор бережно усадил жену в большое глубокое кресло, прикрыл
легким шерстяным пледом. Толик устроился на полу и, на всякий слу-
чай, обхватил ее ногу своими маленькими ручонками.
– Как же хорошо дома, – Вера обвела взглядом комнату, – ой, ка-
кие красивые.
В большой хрустальной вазе стоял огромный букет розовых роз.
– Это – от нас, мужчин, нашей любимой женщине, – торжествен-
но объявил Виктор.
Повзрослевший за эти дни Толик усиленно засопел, видимо, по-
казывая свою мужскую сопричастность к этому событию.
– Спасибо, мои любимые. Мне с Вами очень хорошо. – Вера с
нежностью перевела взгляд с одного на другого – Можно я прилягу?
Прошло пять лет. Толик заканчивал третий класс, учился хорошо
и особых хлопот не доставлял. Он так и остался жить у Веры, потому
что мать после травмы по несколько раз в году лежала в больнице, а
сестрам было просто не до него.
Сегодня Виктор ушел с работы чуть раньше обычного, чтобы
успеть зайти в спортивный магазин и купить обещанный футболь-
ный мяч. На улице уже почти лето, и он непроизвольно прибавил
шаг, представляя, как они с Толиком погоняют его по молодой зеле-
ной траве.
– Витя, убьешь ведь, – женщина оказалась перед ним, словно вы-
росла из-под земли.
– Лена? – Виктор удивленно уставился на нее, – откуда ты взялась?
– Вообще-то я живу в этом городе, ты еще не забыл?
– Да, конечно, – смутился Виктор, отступая на несколько шагов
назад.
Только теперь он заметил ее большой круглый живот, выпираю-
щий из-под собранного на кокетку платья. Виктор медленно обвел
взглядом вокруг него, словно убеждая себя в том, что он не ошибся.
– Ты вышла замуж? Поздравляю.
«А ведь врачи уверяли, что это невозможно. Что ж они тогда-то?…»
– Витя, давай зайдем куда-нибудь, – предложила Лена, – поси-
дим немного. У тебя есть время?
– Конечно, – ответил он, даже не вспомнив про мяч.
Они спустились в небольшое кафе и сели за столик.
– Ну, как живешь? – спросила Лена, отпивая небольшими глоточ-
ками абрикосовый сок из высокого стакана.
– Хорошо, – Виктору не хотелось обсуждать с Леной дела своей
семьи.
Собственно, и дела Лены его не очень-то интересовали. Единствен-
ное, что ему почему-то хотелось бы знать – кто отец ребенка? В какое-
то мгновенье ему даже показалось, что у него возникло чувство зависти
к этому мужчине.
– Не замужем я, – перехватила его мысли Лена, – случайно все
это. Поздно поняла, теперь уже ничего нельзя сделать.
– Что сделать? – не понял Виктор.
– Тебе сколько лет, мальчик? – усмехнулась Лена.
– Лена, ты же так об этом мечтала? Что изменилось?
– Я! Я изменилась, понимаешь? У меня уже все устроилось, все
успокоилось и пришло в норму. А теперь я просто не знаю, что делать.
Все летит в никуда, все, что я создавала с таким трудом все эти годы.
А-а, – она досадливо махнула рукой, – ты этого никогда не поймешь!
– Да, пожалуй. Извини, мне пора, – сказал Виктор, вставая из-за
столика. Ему вдруг стало неприятно слушать эту женщину, которую он
когда-то любил. Нет, он не мог любить «такую» женщину. А может быть,
она и не была «такой»? А может быть, он и не любил вовсе?
– Если понадобится помощь – звони.
– Благодарю, – Лена осталась неподвижно сидеть, одной рукой
подперев щеку, а другой помешивая остатки сока в стакане. «Тоже мне
моралист, – злилась она на Виктора, – и так вся жизнь наперекосяк, а
теперь еще этот ребенок. И почему я такая несчастливая? За что мне все
это? Почему одним – все, а другим – ничего? »
Виктор сидел в своем кабинете и смотрел в окно. Работа не спори-
лась. Он снова и снова вспоминал слова, сказанные Леной. С какой
легкостью она отметала то, что для большинства людей является смыс-
лом жизни. Как же она живет? Чем она живет? Ему почему-то стало
обидно за этого маленького человечка, еще не родившегося, но навер-
няка чувствовавшего ее отношение к себе. «Если он уже сейчас ей ме-
шает, – подумал Виктор, – что же будет, когда он родится?»
– Виктор Александрович, вы почту будете смотреть? – голос сек-
ретарши вывел его из раздумий.
– Давай, – неохотно согласился он, – принеси, пожалуйста.
Корреспонденции всегда приходило очень много. В основном это
была информация рекламного характера, которую регулярно бросали в
их почтовый ящик, но Виктор старался просмотреть все, чтобы не про-
пустить чего-нибудь, заслуживающего внимания. Он считал эту работу
нудной, но необходимой.
Вот это должно быть интересно. Обычно на конвертах стояла над-
пись: «Руководителю», а здесь – его фамилия и инициалы. Виктор ак-
куратно надрезал край, и из конверта выпал небольшой листок, сло-
женный пополам. Он развернул его. Посередине были написаны всего
три слова: «Я в роддоме».
«Лена», – пронеслось в голове. Первой реакцией было – встать и
помчаться туда. Но в следующее мгновенье он подумал, а что, собственно,
ему там делать? Зачем он там? В конце концов, это – ее жизнь, ее ребе-
нок, какое право он имеет вмешиваться в дела чужих для него людей?
Кроме того, у ребенка еще есть и отец. Его даже передернуло, насколько
реально он себе представил картину их встречи в больничной палате.
Ладно, пусть сами разбираются. «Но зачем она написала эту записку?
Зачем-то она ее написала?» Вопросы неотступно сверлили уставший мозг,
и он не мог найти на них ответ. Наконец, он решительно поднялся.
– Светлана, я буду часа через два. Если что срочное, звони на мо-
бильный, – дал указание, проходя мимо девушки, и вышел из офиса.
За матовым стеклом «Справочного бюро» сидела пожилая медсес-
тра в высоком накрахмаленном колпаке. Виктор почему-то про себя
окрестил ее «медицинской дамой», наверное, по аналогии с «классной».
Он наклонился к окошку:
– Скажите пожалуйста, в какой палате лежит Елена…, – на секун-
ду запнулся, внезапно поняв, что не знает ее фамилии, – Свиридова, –
и наудачу назвал свою.
– Свиридова уже не лежит, – сухо отозвалась «дама», даже не взгля-
нув в регистрационный журнал.
– А что же она делает? – не понял Виктор.
– Откуда мне знать, – снова парировала та, – я с ней не живу. Прой-
дите к доктору, третий этаж, там спросите.
Ничего не поняв, Виктор поднялся по лестнице и неуверенно оста-
новился перед дверью с табличкой «Ординаторская». Он тихонько по-
стучал и приоткрыл дверь. Женщина-врач сидела за письменным сто-
лом и что-то отмечала на специальном разлинованном бланке.
– Вы кто ей будете? – не поднимая глаз от листка, спокойно спро-
сила она Виктора.
– Кому? – он тупо и медленно соображал, как она смогла так бы-
стро о нем узнать.
– Свиридовой, конечно. Вы же к ней пришли, – она перевела
взгляд на него, – из «Справки» позвонили.
– А-а, быстро у вас тут, – обрадовался Виктор, – а я уже начал
думать, что потихоньку «съезжаю».
– Это мы тут скоро «съедем» от ваших фокусов, – недовольно про-
ворчала врач, – Вы – отец ребенка?
– Нет, я не отец, а что с ребенком? – взволнованно спросил Вик-
тор, присаживаясь на край рядом стоящего стула.
– С ребенком, слава Богу, все нормально. Здоровенький, чистень-
кий. А вот с мамой…
– А что с мамой, – перебил ее Виктор, – она жива?
– Жива, жива, да только бросила она его. Написала расписку и
ушла. Нет у нее возможности его растить, видите ли. Рожать – есть воз
можность, а растить – нету! У нас все чаще молодые «свистушки»: при-
едут, родят – и опять – гуляй! Но, чтобы взрослая женщина, да еще пер-
вый ребенок, такого в нашем роддоме еще не было.
И снова в памяти всплыла их последняя встреча, ее жесткий взгляд
и резкие слова. «Нет, милая, – подумал Виктор, – ты уже тогда точно
знала, что ты будешь делать. И наша встреча лишь укрепила твои на-
мерения. И эта записка. Ты очень хорошо все рассчитала. Ты знала,
если уж я сюда приеду, то не смогу бросить ребенка на произвол судь-
бы. Ты очень хорошо это знала!»
Женщина-врач сидела, не шевелясь, словно боялась нарушить ход
его мыслей. Она интуитивно уже догадалась, какое решение он примет,
но хотела, чтобы он сам сделал первый шаг.
– Мне нужно посоветоваться с женой, – тихо сказал Виктор и
вышел из кабинета.
Врач откинулась на спинку своего стула, устало провела рукой по
волосам и облегченно вздохнула.
Толик давно уже спал за закрытой дверью в соседней комнате. Они
сидели в полутьме, и Виктор, держа жену за руку, рассказывал о собы-
тиях нескольких последних дней. Он старался ничего не пропустить,
а она слушала его и думала, что как все-таки хорошо, что они есть друг
у друга, что могут рассказать друг другу все, что происходит в их жизни,
потому что жизнь каждого из них в то же время является их общей жиз-
нью. И это очень важно. А по-другому просто нельзя. Какой же смысл
жить по-другому?
– Завтра с утра и поедем, – спокойно сказала Вера, – все будет
хорошо.
– Как же ты узнала, я ведь еще ни о чем не успел тебя попросить, –
Виктор внимательно посмотрел на жену.
– А мне и без твоих слов все понятно. Как назовем-то?
Виктор удивленно поднял брови. А ведь он даже не спросил про
пол ребенка.
– Эх, ты, папаша, – рассмеялась Вера, слегка потрепав его за ухо.
Вера еще долго не могла уснуть, разглядывая невидимые узоры на
темном потолке и пытаясь представить себе завтрашний день. Да, завт-
ра будет нелегкий день, но «каждому – свое». Свои трудности, свои го-
рести, своя радость, свое счастье…
Декабрь, 2002