© Dmitriy Karateev & Constantin Mohilnik
Фрагмент романа ДУНАЙ-ДУНАЙ
Это скрипка перекричала хор, и замолкли ангелы, осталась одна скрипка. Нет, не одна: это скрипач-укротитель её дрессирует. Хочет воспротивиться косное, немое вещество - да куда там! Приданы ему женственно-полукруглые очертания, натянуты-напряжены четыре струны, режет-истязает их смычок - продолженье руки, продолженье души. И откликаются отчаянно четыре нерва на каждый малый поворот орудия. И такое выпевают четыре нерва, словно потеряли терпенье на допросе и сами, пыткою вдохновясь, всё рассказать готовы, что было, и самим уже того мало, что было. И радостно измышляют нервы то, чего не было: и себя, и знакомых, и незнакомых, и вовсе нерождённых оговаривают. Но мало этого потерявшему холодную голову палачу: он перебивает давно разговорённую жертву и неистощимо подсказывает ей новые извивы сюжета. И подхватывает их, с тени намёка понимая, гением вдруг озарённая партнёрша-скрипка, и пламенное соитие рождает неслыханную ещё на земле правду. Так работает музыкант: смычок - не нож: души не вынет, а правду скажет.